Утро. Множество людей ходят вдоль больничных коридоров, обмениваясь руганью и обеспокоенными взглядами. Между кабинетами проносились громкие звуки: кашель и крики, тихий шепот советов врачей и медсестер и чье-то громкое с ними согласие, пчихи и вдохи - все это сливалось для Марины в единую музыку толпы и усыпляло еще больше. Раскрытое настежь окно обеспечивало больнице свежесть и терпкий запах увядающих осенних листьев и разбавляло больничные запахи, но девушке едва ли сейчас это могло бы помочь. Она не спала всю ночь, мучаясь из-за болезни, и теперь ее веки отяжелели и норовили слипнуться. В очереди подходя к регистратуре, Леденева упрямо сражалась со сном, всерьез опасаясь, что уснет стоя.
- Марина Леденева, девяносто седьмой, первый участок, - пробормотала она хмурой женщине за стойкой регистратуры.
Женщина ушла к одной из полок, полной нужных и не очень бумаг. Марине на миг показалось, что от этого волна пыли, но нет - бессмысленные бумаги всегда бывали кому-то нужны. Зачем вся эта бумажная галимотня, Леденева не понимала никогда - старый врач, за все время ее посещений ни разу не заглянул в ее историю болезней.
- Вашей карточки нет, - буркнула медсестра и отвернулась к следующему по очереди.
Зевая в ладонь, Марина дошла до своего кабинета и уселась на скамейку прямо напротив двери. Она прикрыла глаза в надежде, что все же не уснет и приклонила голову к плечу.
Напротив нее сидела, углубившись в книгу, удивительно красивая девушка. Высокая, стройная и крепкая - не настолько, чтобы потерять естественное изящество, но и не только для красоты. Правильные черты лица, ухоженные волосы и одежда, пусть и легкая не по погоде, тщательно подобранная, чтобы подчеркнуть фигуру, в ней одно только было странно - это неаккуратно обстриженные ногти без лака. Девушка читала, рассеянно накручивая на палец прядь платиновых волос и шепча содержание фолианта.
Книга же представляла собой черный, жесткий переплет без обложки, но с тонким, позолоченным шрифтом на корешке, обозначающим автора и название: "Методы дознания в не магических условиях. М. В. Задольский."
Если бы Марина все-таки не задремала, то это показалось бы ей весьма странным.
Дверь хлопнула, и Леденева, испугавшись, подскочила, досадуя на себя за то, что все же заснула. Из кабинета вышел парень примерно того же возраста, что и соседка - красавица, и при виде его Марина непроизвольно улыбнулась - Леденевой всегда хотелось улыбаться при виде рыжих, а волосы у вошедшего имели такой огненно - рыжий оттенок, какого прежде девушка не видела. Янтарные глаза с искрами смеха тоже привлекли внимание Марины, как и мягкая, пластичная походка, но в остальном парень был совершенно обыкновенным - невзрачные черты лица "разбавлял" разве что длинный, гордо вздернутый нос, а веснушки на болезненно белой коже теряли все свое очарование.
Красавица громко и весело поздоровалась с рыжим. Парень лишь кивнул и направился к регистратуре, где затерялся в толпе.
- Проходи, - вдруг зазвучал мелодичный голос красавицы. Марина обернулась и встретила ясный, твердый взгляд больших льдисто - голубых глаз.
- А ты? - Спросила Марина, чувствуя себя неловко. Ей вдруг вспомнились наспех собранные в хвостик темного цвета волосы и собственные острые ,"колючие" черты лица и форму тела - такие далекие от тонкого совершенства голубоглазой девушки.
- Я никуда не тороплюсь, - пожала плечами блондинка и вновь увлеклась книгой.
Леденева, не желая спорить, проскользнула в кабинет.
Запах хлорки тут же защипал нос. Его бы стоило проветрить - только окно в старой деревянной раме не открывалось. Отколупавшаяся краска и штукатурка, множество маленьких трещин на поверхности рабочего стола и неудобные, жесткие стулья создавали такое впечатление, что ремонт в этом кабинете не делали с самого его создания. Медсестра куда-то на время ушла - во всяком случае ее в кабинете не наблюдалось.
За столом сидел сгорбленный, чуть полноватый мужчина в белом халате и синей марлевой повязке, скрывавшей все лицо, кроме бледно-голубых старческих глаз. Волосы его имели серебристо-белый цвет, хотя морщин на его лице видно было не так много.
- Здравствуйте, Максим Александрович, - тихо поздоровалась Марина и уселась на стул.
- Здравствуй. Температура? - Спросил врач хрипловатым голосом и, не дождавшись ответа Леденевой, протянул ей градусник. Вопрос казался Марине лишним. За последние несколько месяцев ее проблема одна и та же.
- Вчера ночью поднялась до тридцати девяти, - кивнула Марина.
- Скорую вызывали? - Врач обернулся к больничным карточкам и заскрипел ручкой по бумаге.
- Нет, - на самом деле Анна Леденева - мать Марины уже собиралась вызвать, но бабушка категорически запретила ей это делать. Мать согласилась с трудом. Температура у ее дочери поднялась до сорока - вряд ли с таким показателем можно справится натиранием.
Леденева откинулась на спинку стула и прикрыла глаза, уверенная, что не сможет уснуть, и приклонила голову к плечу. Но ее надежды не оправдались, ведь даже в коридоре она не ощущала такую усталость, как теперь, словно Марина ни одну ночь не могла уснуть, а как минимум неделю. Звуки слились в один сплошной гул, который лишь убаюкивал больше, а запах, что казался ей вначале едва ли не лучше нашатырного спирта, куда-то исчез. Битва со сном оказалась проиграна уже заранее.
Чего уже несколько минут ждал Максим Александрович. Откупорив флакон, что стоял на столе, прикрытый бумагами, он отошел в дальний угол комнаты, рядом с дверью, на который бросал тень шкаф с карточками. Там стояло овальное, с серебристой рамой зеркало, не отражавшее, а, казалось, впитывающее окружающую темноту. Максим Александрович аккуратно, стараясь не пролить ни капли жидкости во флаконе, обмакнул ею край платка и аккуратно, но быстро провел по краю рамы.
Тут же темнота в зеркале пропала и появилась светлая, но запыленная комната. Вокруг нового зеленого кресла в центре комнаты валялось множество вещей, в том числе и те, которые валяться не должны вовсе. Испорченные, рваные ткани лишь частично прикрывали стальные лезвия кинжалов и ножей, старинные подсвечники тонкой ковки, часы и безделушки. Поеденный молью ковер едва скрывал пятно гари на деревянной стене. Зеленое же кресло занимала женщина, даже уже бабушка. Одета, впрочем, она была необычно для своего возраста: узкие черные штаны и такого же цвета свитер, единственное в ее одежде, что оставалось ярким - это шаль, повязанная на голову на манер банданы. Идеально прямая осанка и ярко сверкающие карие глаза опровергали немощность и хрупкость тела, как и морщины, покрывшие лицо.
- Как моя внучка? - Спросила Мария Антоновна, поддаваясь вперед. Голос у огненной ведьмы имел хриплые нотки, а взгляд скользил по комнате, позади спины Максима Александровича.
- Когда у нее случился последний приступ после этого? - Свой вопрос Максим Александрович задал не сколько из желания узнать ответ, а увидеть реакцию Марии.
И она не разочаровала старого колдуна. Марию вопрос смутил, частично раздражил, но более всего взволновал. Ее лицо изменилось и ведьма перевела взгляд на свои пальцы, сжимающие подлокотник.
- Позавчера, - неохотно буркнула женщина.
- Так как твоя внучка? - Иронично спросил Максим Александрович и продолжил. - Избежать проявления ее Силы не удалось бы в любом случае. Исключений не было и никогда не будет, - искреннее сочувствие слышалось в голосе колдуна. Едва ли не каждый в мире за Гранью знал обстоятельство того скандала, случившегося в клане Леденевых. Это произошло тридцать семь лет назад - только какой это срок для Совета Топ Кахон? Стоит ей вернуться, как история вновь всплывет, некоторые о ней и не забывали. Нынешний клан Феникса по сею пору с ухмылкой вспоминают обстоятельства, а после этого, не скрывая неприязни, с поддельным сочувствием добавляют: "Какая жалость, неудивительно, что Мария сбежала". Огненная ведьма за столько лет так и не нашла в себе сил достать запыленный герб с перечеркнутым наискось Фениксом.
- Сегодня вечером. - Бросила женщина.
- Тогда тебе стоит кое-что забрать, - мягко напомнил колдун и отступил к рабочему столу. Из одной карточки он достал маленький белоснежно-белый лист и, вновь вернувшись к зеркалу, протянул его Марие.
- Не забыла, как это делается? - Спросил Максим Александрович.
Женщина фыркнула: вопрос ее оскорбил. Вытянув вперед руку она сделала едва уловимый жест пальцами и зеркальная поверхность покрылось рябью. Сухонькая рука прошла сквозь поверхность, ухватила слабо стиснутый листок и вернулась обратно.
- Рад, что твои способности не заржавели. В ближайшее время они тебе понадобятся, - небрежно предостерег колдун, тем не менее ощущая нервозность. Он знал то, что не собирался рассказывать Марие, но то, что она и без того узнает в скором времени. Охотники нападают на молодых. Как в старые добрые времена.
Мария обратила на это внимание, но зацикливаться не стала. Зеркало обесцветилось, а затем, слегка мерцая, исчезло.
Максим Александрович глубоко вздохнул и подошел к Марине, осторожно достал градусник. Сорок и один. Он сбил показание до нормальной температуры и возвратил обратно, прежде чем разбудить Леденеву.
- Марина! Марина, проснись, - позвал Максим Александрович и опустился на стул.
Девушка подняла голову и проморгалась. Она сразу не поняла, что уснула далеко не дома - затуманенное сном сознание никак не желало воспринимать реальность, но это все же произошло. Смущенно извинившись и покраснев, девушка поерзала на стуле, меняя позу.
- Давай-ка сюда свой градусник, - врач протянул руку и стоило Марине отдать его, положил перед собой, едва взглянув.
- До свидания, Марина, - сказал он и продолжил заполнять карточки.
Уже открывая дверь, Марина заприметила нечто странное в углу комнаты. На секунду Марине показалось, что там отражается ее лицо,как в зеркале, скрытом тенью, но ощущение тут же исчезло. Марина присмотрелась получше, неосознанно шагнув поближе, силясь увидеть спрятанное.
- Что-то хочешь спросить? - Спросил Максим Александрович. Он переводил взволнованный взгляд то в угол, то на Марину. Леденевой почудилось, что он знает об ее отражении.
- Нет, ничего. До свидания, - подавив интерес, попрощалась Марина и выскользнула за дверь.