1.
Почти каждый житель России так или иначе связан с Украиной – либо имеет родственников в этом государстве, либо проживал или бывал там. Мне в своё время тоже удалось побывать в этой интересной, удивительной стране. Это событие запомнилось мне на всю жизнь, тем более, что природа, климат и люди родного для меня Урала в значительной степени отличаются от того, что я увидел в Украине.
В 1975 году мы с товарищем после окончания третьего курса горного института отправились на производственную практику в город Орджоникидзе Никопольского района Днепропетровской области.
Поскольку желающих поехать в солнечную Украину оказалась немало, нам пришлось «мериться баллами» с другими студентами; у нас с Рафкатом средний балл оказался немного выше, и мы стали этими счастливчиками.
Вылетели из Челябинска в Москву в конце июня, в Москве сели на поезд, проходящий через Днепропетровск.
Нас встретила жаркая, душная украинская ночь, а также незнакомая для уральцев растительность – поникшие ивы, экзотические пирамидальные тополя.
До Никополя, чтобы не ждать несколько часов отправления автобуса, доехали на такси. Дорога широкая, до 12 – 13 метров, проезжая часть – метров 8.
Да по такой дороге знай себе, гони! Не зря через каждые 10 км установлены знак рекомендуемой скорости «80» и плакат: «Шофёр! Помни, что счастливый исход зависит от тебя!»
Время от времени встречались плакаты: «Колгосп Днiпро», «Ласкаво просимо!», «Слава жінкам-трудівницям!»
Ещё не было и семи часов утра, а уже стало жарко из-за палящего солнца.
Удивило то, что в конце июня на полях уже вовсю идёт уборка пшеницы, кукурузы и подсолнечника, а некоторые поля были уже перепаханы.
И – полное отсутствие лесов, только лесополосы вдоль полей. Все леса давным-давно вырублены.
Достопримечательностью Никополя является Каховское море (так местные называют водохранилище), очень красивое. Видимо, именно благодаря Каховскому морю местный воздух отличается повышенной влажностью.
Расстояние в 28 км до Орджоникидзе одолели на автобусе. Вокруг также простираются поля с лесопосадками. В самом городе нас поразили пышные сады с абрикосами, яблонями, виноградом, грушами, огурцами, помидорами.
В управления комбината нам дали жильё в общежитии – комнату на двоих – и направление на трудоустройство на обогатительную фабрику.
В городе Орджоникидзе проживало 46 тысяч жителей, за два месяца уехало около 800 человек – некоторые шахты были выработаны и закрылись; работы людям не стало.
Как мне представляется, в городе было две основных улицы – Калинина и Чехова. С одной стороны улицы Калинина располагался ресторан «Скиф», с другой – кинотеатр «Марс»; пройти это расстояние можно было за 15 минут. Но по городу ходили и автобусы.
Меня удивило, что, прежде чем войти в автобус, мужчины с дружелюбными, приветливыми улыбками пропускали вперёд женщин. На Урале такое явление было редким. Вообще, народ на Украине, что нам, приезжим, сразу бросилось в глаза, весёлый, мягкий, вежливый.
Остановочные будки в городе сложены из кирпича и покрыты изразцовой керамической плиткой с нанесёнными на них изображениями космоса, атома, человека, пшеничного колоса…
Я подумал, что на Урале эта плитка простояла бы в целости и сохранности только до ближайшей ночи… Если уж наши, местные Робин Гуды умудрялись ломать металлические остановочные сооружения…
На каждом углу продают квас, газированную воду, мороженое. На зданиях вывески "Продовольчі товари", "Взуття", «Жіночий одяг», «Чоловiчий одяг», а также «Перукарня». Последнее слово мы с Рафкатом вначале прочитали, как «пекарня», но потом у нас появилось сомнение: не могут пекарни встречаться через каждые 300 метров! Скоро мы поняли, что это были никакие не пекарни, а парикмахерские.
2.
Второго июля вышли в первую смену на работу (в ночь); забегая вперёд, скажу, что уволились мы ровно через два месяца – в первых числах сентября.
Нелегко было нам, двадцатилетним студентам, привыкать к жёстким требованиям производства и к работе в ночные смены.
Худо-бедно, с работой мы с Рафкатом справлялись, трудились на довольно ответственных рабочих местах, и «люлей» от начальника смены получали не так уж и часто.
Хотя получали, что уж там скрывать! В первую же ночную смену мы с товарищем уснули сном младенцев. Начальник смены Тарасенко, молодой мужчина лет 25, вызвал нас к себе в кабинет и хорошенько пропесочил; пригрозил сообщить в институт о том, как мы нарушаем дисциплину. И всё равно, трудно нам давались ночные смены...
Вспоминаю, как в в конце августа мой товарищ по работе Лёша Синица по уши завалил рудой грохот. Фабрика встала, и мастер смены, Виктор Иванович Ткач, в сердцах сказал ему:
- Что же ты, Лёша?!
- Да вот, воду забыл открыть! - смущённо отозвался тот.
Почти как в анекдоте: один строитель нечаянно уронил на другого кирпич с третьего этажа, и тот пристыдил товарища:
- Эка, Ваня, какой ты неловкий!..
Соль анекдота состоит в том, что строители используют в таких случаях куда более сильные выражения...
Со временем мы с Рафкатом освоились, и через месяц-полтора к нам в трудовом коллективе стали относиться, как к полноценным работникам. На фабрику и домой мы добирались на электричке, курсирующей по маршруту «город – фабрика» и обратно.
Три раза за эти два месяца по дороге с работы мужики – наши товарищи по рабочей бригаде – выставляли на лавки трёхлитровку самогона и закуску, и начиналось пиршество. Таким же образом 20 июля мы отметили и День Металлургов.
А в середине августа, в выходной день, всей сменой ездили на субботник – заготавливали камыш для Саратовской и Астраханской областей, пострадавших от засухи. В соседнем колхозе из камыша изготовят травяную муку. Работали, правда, недолго, всего один час – серпами и косами заготавливали камыш; набрали полный кузов автомобиля.
Машина ушла, а смена расселась на берегу озерка кружком, и каждый вытащил из сумок, кто чем был богат. Помимо огурцов, помидор, других овощей и фруктов и прочей закуски, на «скатерти» появились самогон и десять бутылок водки.
Конечно, этого количества спиртного для 25-ти человек оказалось недостаточно, и немного позже двое ребят на мотоцикле сгоняли в соседний посёлок за самогоном.
Выпив, женщины, коих в смене было большинство, затянули украинскую песню, за ней еще одну, и ещё… Эти песни я слышал впервые. Также впервые в жизни полакомился дыней, в чём со стыдом и признался.
Что поделаешь, в уральских магазинах дыни, возможно, иногда и продавались, но это бывало очень редко. А покупать фрукты на рынке для студента – непозволительная роскошь.
Домой, в город, нас привезли на автобусе.
Кстати, о засухе. В 1975 году она наблюдалась и в самой Украине, и в соседних с нею южных областях РСФСР, и на Южном Урале. Зерно на Урале, вообще, не выросло, сгорело на корню, а урожай картошки был в десять раз ниже обычного; соответственно, и на рынке картошка стоила в десять раз дороже.
Не забуду, как вернувшись вечером с пастбища, наша корова принялась с жадностью уписывать прошлогоднюю солому, тюк которой мне удалось найти по дороге с совхозного поля. Было это уже в сентябре, после моего возвращения домой, на Урал. Голод – не тётка, будешь есть и прошлогоднюю солому…
Побывал я в сентябре и на нашем городском рынке, который, в сравнении с богатым украинским рынком, удивил меня своей нищетой. Лавки полупустые, лишь кое-где продавались репчатый лук, свёкла да картошка; всё довольно дорого…
А украинский колхозный рынок в это лето поражал нас своим изобилием. Мы с Рафкатом купили два ведра вишни (по 3 и по 4 рубля за ведро), сварили варенье и посылками отправили его домой.
… Возвращаясь домой после второй смены (в час ночи) мы с Рафкатом делали крюк, чтобы пройти мимо пожарной части. Здесь мы взбирались на кирпичные тумбы ограды и с полчаса лакомились крупной вкуснейшей черешней.
Наверное, вполне можно было это делать и днём, и нам никто и слова худого не сказал бы, но нам было бы очень стыдно. Скажут: вот, дикари с Урала приехали, черешни они не видели!
Ну, не растёт у нас черешня, также, как и персики, и арбузы, и дыни…
3.
В первые же дни пребывания в Орджоникидзе мы посетили местный пляж, который являлся гордостью жителей города.
Пляж замечательный, пруд устроен на месте выработанного карьера. Температура воды плюс 20 градусов, воздуха 30 – 35 (эти сведения записываются на табличке на пляже).
Вода приятная, зелёного цвета, асфальтированные дорожки, цветы, фонтанчик с питьевой водой, кафе «Нептун», небольшой зоопарк со страусами. На пляже – беседки, тенты, скамейки, душ. Песок жёлтый, чистый и очень горячий. Продают квас, измеряют рост и вес. Имеются и туалет, и раздевалка.
Ширина пруда (на глаз) 150 – 200 метров. На пруду 3 – 4 понтона, с которых удобно нырять. На другой стороне пруда, на склоне – посадки кустарника на привозном чернозёме. Выдаются в прокат и лодки.
Вообще, очень красиво. Висит плакат: «На свете нет прекраснее одёжи, чем бронза мускулов и свежесть кожи».
Моя кожа за два дня приобрела медно-красный цвет; конечно, я сразу же обгорел. Рафкат загорел ещё сильнее. На пляже всегда многолюдно, хотя и не тесно. Мужчины и женщины – все тёмно-коричневые, сожжённые солнцем, будто обугленные.
… Как сказано в СМИ, в годы независимости (начиная с 1992 года) этот уникальный объект начал стремительно разрушаться, и сейчас напоминает только свою бледную тень. Поддерживать его в нормальном состоянии нет средств. В отдельные годы отмечается наличие в воде пруда бактерий кишечной палочки, а также возбудителей сальмонеллы и дизентерии.
Ходили мы и на танцы, которые проводились по вечерам в пятницу, субботу и воскресенье на открытом воздухе, благо, дождей в это лето было очень мало.
Познакомились с местными девчатами-украиночками, которые нам очень понравились. В том числе, и благодаря их мягкому, напевному говору.
Беседу с девушками начинаем обычно так:
- У вас очень хороший город!
Букву «г» стараемся говорить мягко, на украинский манер. В ответ слышим удивлённое:
– Да ну, да шо ж здесь хорошего? Звидкиля ж вы приехали?
Отвечаем: «с Урала», после чего наше знакомство успешно продолжается. С одной из местных девушек Рафкат сдружился, и они ещё несколько лет переписывались; чем закончился их роман, не знаю – мы потеряли друг друга.
Ещё из кустов беспрестанно раздавались какие-то, довольно музыкальные звуки, и я на танцах спросил у местной девушки, что это за птицы там поют. Она рассмеялась:
- Так це ж сверчки!
Увы, такой зверь в наших краях не водится...
Должен отметить, что на работе на фабрике мы встретили благожелательное отношение. Оно и понятно, ведь мы приехали не только для того, чтобы целыми днями валяться на пляже, но и работать.
Мы с Рафкатом были людям интересны – не каждый день приезжают студенты с Урала. Почти сразу же меня спросили, какой национальности Рафкат; я ответил: башкир. Следующий же вопрос меня чрезвычайно рассмешил:
– А ты какой национальности?
– Русский, – отвечаю.
– Нет, ты «г» говоришь твёрдо. Ты наверное, татарин?
Вот те на! Твёрдое «г» я произносил всегда, и не только я, но и все, кого я знал. Хотя и не татарин. Мягкое «г» до приезда в Украину я слышал очень и очень редко.
Одним из хороших товарищей стал для нас мужчина лет 35 по имени Федя Блэч (по паспорту - Фридрих; отчество у него тоже было немецкое; Оттович, кажется). Он, кстати, был любителем поговорить. Однажды Федя удивил нас заявлением:
– Если бы сейчас на Украину пришли немцы, их встретили бы хлебом-солью!
Странно! Мне казалось, от добра добра не ищут…
В другой раз у нас с Федей произошёл интересный разговор. Он убеждал нас с Рафкатом в том, что Украина вполне может быть развитым государством, не хуже США, поскольку уже была самостоятельной.
Я же отвечал, что Украина самостоятельной была только тысячу лет назад и вряд ли сможет быть процветающим государством.
Федя на это обиделся и обозвал меня буржуином.
Так оно впоследствии и оказалось, как я говорил: не встала Украина на уровень США. Видимо, как раз потому, что последние пятьсот с лишним лет не знала самостоятельности и не были выработаны институты государственности.
К этой же теме: как-то мы поздравляли знакомую девушку с днём рождения и преподнесли ей в подарок плюшевую собачку жёлто-синего цвета. Тогда я не обратил на это внимания, а сейчас понимаю, что жёлтый и синий – цвета национального украинского флага, запрещённого в советское время…
Кто-то ведь подал идею раскрасить игрушку именно в такие цвета!.. И даже могущественный КГБ этого не заметил (или закрыл глаза).
За два месяца пребывания в Украине я прочёл около десятка книг, несколько из них – на украинском языке. Две таких книги увёз домой. Радио Украины вещало как на русском, так и на украинском языках (до сих пор помню ежедневное обязательное сообщение: «ГовОрит Кiев!»).
Уже в августе мы с Рафкатом перестали различать, на каком языке в данный момент идёт вещание – одинаково понимали как русскую, так и украинскую речь. Пытались и сами говорить по-украински, но получалось это у нас, конечно, не очень хорошо.
Что касается комбината, то он работает и до сего дня, хотя и с некоторыми перебоями, вызванными капризами рынка. Основной продукцией являются марганцевые концентрат и агломерат, главным потребителем которых является Никопольский завод ферросплавов. Если последний лихорадит, то и в Орджоникидзе работающим приходится несладко.
Судя по фотографиям, размещённым в Интернете, жизнь в Орджоникидзе продолжается, и город, можно сказать, процветает. В частности, многое делается для развития спорта.
В связи с тем, что город находится достаточно далеко как от Киева, так и от востока страны, никаких политических баталий на местном форуме я не обнаружил; судя по всему, люди просто живут и работают.
… Но пришла пора уезжать. Вечером посидели с двумя местными ребятами, с которыми успели сдружиться, а на другой день – в Днепропетровск, и оттуда – домой.
Прощай, Украина, приветливая, солнечная страна!
ПС.
На следующий год мы с Рафкатом побывали на производственной практике в Норильске. Отчёт о практике предлагаю посмотреть по ссылке:
http://www.proza.ru/2013/09/27/676