Он думал о ней всё время. Все ночи, все дни. Стараясь угадать и, наверное, даже иногда угадывая, о чём она думает, что чувствует, о чём мечтает. И сочинял об этом стихи и песни. И миниатюры.
Он думал о ней постоянно. И дома, и на работе. И столько тепла переполняло его душу, что им можно было растопить даже самый антарктический лёд! Его было так много, что это чувствовали все окружающие. И она тоже не могла не чувствовать этого тепла. И оно непременно должно было согревать её душу. Он верил в это. И надеялся, что ей стало теплее.
Он думал о ней безпрерывно. С утра до вечера и с вечера до утра. И, конечно же, думал о ней, как о женщине. Мечтал о ней.
Потому что она была очень красивая!
В особенности глаза. Огромные. Зеленовато-серые и прозрачные. Как озёрная гладь, пронизанная лучами полуденного Солнца. Ясные и чистые, они иногда становились чёрными. Как ночь. Как звёздные врата, распахнутые в безконечность…
А ещё у неё были чудесные волосы. Мягкие и пушистые. Цвета тёмного пламени. И губы, нежные и розовые. Такие манящие! Что требовалась недюжинная сила, чтобы удержаться и не поцеловать их уже, наконец. И напиться ими. И умереть от жажды. Потому что напиться ими было невозможно! Даже если никогда от них не отрываться.
Всё остальное у неё тоже было необыкновенное. Прохладные бархатистые щёки. Маленькие аккуратные ушки. Округлые плечи.
Однажды он погладил её по плечу. Она стояла в фойе и разговаривала с кем-то. А он случайно проходил мимо. И вдруг погладил её. Он сам не понял, как это произошло. И до сих пор не мог понять, как посмел решиться на такое! Но ему вдруг так захотелось прикоснуться к ней, окутать её теплом, что он не удержался. И прикоснулся.
А ещё он не мог забыть, как однажды нечаянно прижал её к себе во время танца. Это было год назад. Он оступился и чуть-чуть прижал её к себе. Тоненькую, лёгкую и трепетную, как птица. Прижал её. Всю. От груди до колен. Едва касаясь её тела. И растворился во Вселенной. На целую вечность…
Она могла в любой момент выпорхнуть из его рук. И улететь. Но почему-то не улетала. Быть может, ей было уютно в его ладонях. Он не знал этого. Он, вообще, ничего не знал. И ничего не видел и не слышал вокруг. Пока это удивительное, безкрайнее мгновение не миновало. Пока не закончилась музыка. Которая закончилась. Но до сих пор звучала. В его душе…