Когда-то, бесконечно давно, Всевышний заметил: Была земля вначале темна и пустынна.
Не так давно,всего-то пяти миллионов лет назад, здесь, в Атлантике, как определили геологи, шумели волны и плавали допотопные ихтиозавры. Земля была ещё молода и горяча. Почему-то она, не впервые, возбудилась, треснула, и начала извергаться лавой! А через пустяковое количество тысячелетий возник остров. Самый крупный из семи Канарских. Вулкан же ещё долго извергался, и на Тенерифе вырос почти четырёхкилометровый конический красавец!
На остывший остров из Африки ветры принесли семена, он покрылся зеленью и лесами. Оттуда же на утлых судёнышках приплыли немногочисленные переселенцы племени гуанчо. Жили себе столетиями, пока испанцы в шестнадцатом веке по пути освоения Америк не вытеснили их. Тенерифа стала перевалочной базой для испанских судов. Пришельцы построили селения, городки. Появилась первая столица Ла Лагуна с регулярной планировкой, но без крепостных стен, потому как обороняться было не от кого. В ХVIII веке столицей стал Санта Крус, когда алчные англичане пытались атаковать остров, что стоило адмиралу Нельсону руки. Музей города с гордостью демонстрирует якобы ту самую пушку, отбившую у Англии вместе с рукой храброго адмирала её захватнический аппетит. Соперничество бывших великих держав продолжается, теперь вполне цивильно. - На берегу, фасадом в океан, в Санта Крусе выстроили полную копию красавца – театра, как и на берегу Тихого океана, в Сиднее! Карамба, ну чем мы хуже!
И совсем уж недавно, после Второй мировой, в пятидесятые, во всём мире пышно расцвёл туристический бум. Ну, как тут упустить Канарские острова, где нет ни зимних холодов, ни жаркого лета, а вечная весна – время,когда как в юности - кажется всё ещё впереди! И туристы разбудили, вдохнули жизнь в сонные прежде острова, в Тенерифу.
Что – то я отвлёкся, кто ж мои герои, где они? Леонид и Надежда полсотни лет прожили в Ленинграде и ещё пару десятков, переболев ностальгией, - в Германии, ставшей вторым их домом. Они ровесники, несмотря на возраст ещё бодры и любопытны. Дети взрослые, внуки самостоятельные, семейные бури тоже позади. Средства и здоровье летать пока позволяют, хотя, об этом чуть позже...
Уже не первый год зимой, когда дома сумрачно и гриппозно прилетают они на Тенерифу, где ждёт их весна. Для них Пуэрто де ля Крус, коротко – Пуэрто, начинается с предвкушения радости и нетерпеливого ожидания встречи. После нелёгких пяти часов перелёта туристов встречает южный аэропорт острова с растрёпанными ветром шевелюрами пальм и пронзительно синим небом. Кроме прибывших, кругом темноволосые испанцы с быстрыми жестами, улыбками и темпераментной речью.
Спустя час бега с юга на север острова пейзаж за окнами автобуса меняется, заставляя чаще биться сердца моих героев. Все цвета и оттенки, - кроме серого, скучного! Даже чёрный вулканический берег океана как бы для того, чтобы подчеркнуть буйство зелени, листвы и яркости цветов. И это – в январе!
Всё в отеле им привычно и знакомо. Даже комната на девятом этаже – тоже. С балкона открывается прекрасный вид на снежную в этом году вершину потухшего вулкана Тайда. Там - минус, а на променаде – выше двадцати!
Распаковавшись, спустились в холл. Кого ж они встречают? Публика разноязыкая: англичане, голландцы, скандинавы, сбежавшие от сумрачных зим. Много немцев и, конечно, пожилые испанцы. Им, пенсионерам отель с особой скидкой.
А вот и первые знакомые! Лёня как-то сразу вспомнил не только колоритную пару, но и то, что про них говорили. Высоченный, под два метра, ещё не старый черно-бурый мужчина везёт перед собой в кресле заметно продвинутую в годах даму, подругу. Очень ухоженную, в цепях и бриллиантах, в дорогих, на пол лица затенённых очках. Она из старинной немецкой семьи, когда-то - пианистка. Но высшим своим достижением, её бесконечной гордостью, являются не успехи на сцене или победы на конкурсах, нет! Едва познакомившись, она сообщает, возможно присочиняя, ею увлекался сам великий дирижер фон Кароян! О своём спутника, которому позволяет за собой ухаживать, может сказать с гримаской, что тот служил в какой-то газетке. А он всё терпит. Они живут в гостинице всю зиму, пока в Германии не наступит весна. Пара весьма приметная, дистанцированная. Мало кто знает их по именам, они зовут друг друга Schatz-сокровище. Узнав моих героев, приветствовали их воздушными поцелуями, явно к более близким контактам не стремясь. «Не увлекайтесь женщиной чрезмерно, не допускайте, чтоб росла их сила. Ведь женщина мужчиною влюблённым играет как бескрылою вороной».- Этой индийской мудрости более пяти тысячи лет!!
…Затем, это святое, спустились к океану поздороваться. Он ответил шорохом гальки, синевой воды и белой пеной прибоя. Послеобеденное солнце, багровея, медленно катилось к горизонту. Надо заскочить в номер, переодеться, потому как скоро ужин.
…. Со мною вот что происходит… Нет, не друзья, которые не те, а перемены внутри, всё чаще беспокоили моего героя. Мало болевший в прошлом, он с любопытством и, даже сердясь на себя, стоял над унитазом и ждал, когда же появится тоненькая струйка. Чушь какая-то, тоже проблема! Вода, уговаривал себя, дырочку найдёт. Ну, наконец-то…
Итак, ужин. Спешит старадёжь, есть хочется. Как верно заметили французы - желудок – орган, способный дарить удовольствие дольше всех других. Большой зал ресторана, столики на два-четыре человека. Матерчатые скатерти и салфетки. Сноровистые, приветливые официанты. Знают по несколько слов для разноязыкой публики. Кухня, как и всё остальное, без изысков, но вполне соответствует четырёхзвёздной гостинице. Ресторан – не только едальня, но и место встречи знакомых, можно кому-то улыбнуться, дружески помахать рукой, перекинуться парой слов:
- Hallo!
Чаще по-испански:
- Buenos noches!
Или почти на родном немецком:
- Guten Abend! Wie geht`s?
Чтобы услышать неизменно бодрое:
- Gut! Sehr Gut!
Лёня с Надей окинули взглядом зал и сразу увидели знакомые с прошлогодней зимы лица. Их тогда приняли в свою компанию симпатичные люди, туристы, приезжающие с севера Германии. Немолодых и не очень здоровых людей объединяла любовь к активному отдыху, походам, чувство, что они живут и ещё чего-то могут. Познакомившись ближе, узнали, что у многих бодрячков от одного до трёх искусственных суставов, кто перенёс операции на сердце, у кого-то букет болячек. Так что туристические тропы старики штурмуют не благодаря, а вопреки.
Вот, ещё издали распахнув руки для объятий, вперевалку к ним идёт краснощёкий усатый гренадёр, это Петер. За ним васильковоглазая, удивительно похожая на русскую, жена – Инга. Леонид знал, Пётер, с полсотни лет, игравший в футбол, износил суставы, сейчас ходит с протезными коленями. Лёня заметил, ходит он трудней прошлогоднего, похоже сдал. Петер похлопал его по плечам, бодро пробасил сверху,- всё прекрасно, скоро прибудут остальные и пойдём в горы. На открытом лице Инги промелькнуло сомнение, она промолчала. Спросил, не забыл ли Лёня горные ботинки и одобрил, что не забыл. Инга, тем временем, делилась с Надей материнской радостью: завтра на недельку прилетит их сын Оливер.
Вот в зале появились главные актёры туристской тусовки Хайнц и Линда. Они неторопливо, расточая улыбки и останавливаясь, чтобы поприветствовать друзей, направлялись к своему столику у окна. Хайнц – высокий, синеглазый, немного сутулящийся богатырь, похожий на норвежского моряка или викинга. Он моложе всей компании, ему пятьдесят пять. Бывший офицер, как и все военные – рано на пенсии. Его неизменно улыбающаяся спутница с первого взгляда кажется почти ровесницей. Но это не так. Она на целых девятнадцать лет его старше! В прошлом оба имели семьи, есть дети и внуки. Они уже двадцать лет вместе, и Хайнц уверен: лучшей женщины он не встречал. В походах и в гостинице они почти всё время вместе, часто держатся за руки, целуются. Линда при двух палках и трёх искусственных суставах ходит в горные походы любой сложности. Её девиз – никогда не жаловаться и улыбаться!
Заметив наших героев, подошли к их столику, явно обрадовались, обнялись и сразу поинтересовались, готовы ли они к выходу на тропу. Первая вылазка в горы состоится послезавтра. И выяснилось, Надя, якобы случайно, забыла взять туристическую обувь, и вообще, ей приятней на море, чем ползать по горам. Леонид же бодро заявил – он рад и готов.
Хайнц подвёл его к одному из столиков.
- Знакомьтесь,
Прямоспинный, заметно - когда-то крепкий пожилой мужчина. Был он бледен, синегуб, с заметной одышкой. Приподнялся.
- Иозеф.
Напротив – маленькая, круглолицая женщина, жена, имя которой не запомнилось.
- Представляешь, Лёня, этот человек, мой старый друг, провалялся девять месяцев в больнице, две операции на лёгких. Жил одной мечтой – снова прилететь сюда. Он верит, - Тенерифа его вылечит, и я тоже верю.
- Всё так. И ещё ты обещал отвести меня на парусник, где я в молодости проходил срочную службу.
- Обижаешь, старик! Думаешь, я забыл? Всё в порядке. Я уже созвонился с капитаном шхуны. Они прибудут в Санта Крус через неделю и знают, когда мы их навестим.
- Ну, спасибо командир! Идите ужинать, а то ресторан скоро закроют.
… Уже отходя ко сну, Лёня тысячный раз прошептал слова любви, Надя прижалась к нему тесней. Засыпая, почувствовав знакомые покалывания в паху, ругнулся на эту напасть…
… Утром, увидев с балкона красные перистые облака и солнце, встающее слева от снежного конуса Тайды, густо - синее ещё небо, он даже запел от радости. Праздник Тенерифы начался! Надя, вынырнув одним глазом из-под одеяла, порадовалась. Последнее время муж редко бывал весел.
- Доброе утро, Карузо! Что будем делать, какие планы?
- Не успела проснуться, сразу столько вопросов. Завтра в поход, надо подготовиться, - это раз. Но сначала сходим в город, поздороваемся с ним, глянем, что нового.
- Нет, сначала позавтракаем. А когда на пляж?
- Это без меня. Вставай, лентяйка, посмотри какая красотища!
- Что, я в прошлом году её не видела? Ты подумал, что завтра надеть? Шорты или на первый раз лучше джинсы?
…И вот идут они по дамбе к центру Пуэрто. Океан швыряет пенные волны, и солёные брызги порой настигают их. На громадных бетонных кубах перед дамбой греются на солнце большие крабы. Шли не торопясь, наслаждаясь солнцем, воздухом, синью неба и бесконечной изменчивостью волн. Высоко в небе, как пчёлы жужжали моторчики пёстрых парашютов любителей острых ощущений. Мимо городка развлечений вышли к старому порту, куда рано утром приплывают рыбаки со своим уловом. На берегу недавно установили симпатичную скульптуру босоногой девушки, несущей на голове поднос с дарами моря. Она будто зазывает: купите рыбу, свежая рыба! Многие туристы фотографируются рядом с ней. Чуть дальше - старое здание таможни, ему четыре сотни лет. За ним крепость с башенками, схожими с угловыми башнями Петропавловской крепости. Сверху стоят старинные пушки, когда-то охранявшие порт. Кажется, они никогда не стреляли. А вот и площадь Европы, где проходят заключительные концерты ежегодного карнавала, уступающему, как говорят, лишь карнавалу в Рио де Жанейро. На площади старинная Мэрия, она же Консистория, украшенная флагами Испании, Канарских островов , столицы Санта Крус и и города Пуэрто де ла Крус. Очень тепло, магазины и лавочки без конца. Яркие африканцы, продающие подделки, толпы гуляющих. Особо красивой архитектуры нет, но гордость горожан – балконы. Разные, резные, деревянные, ухоженные. Всюду зелень и пестрота цветов. Трудно представить, что где-то холодно и скучная зима.
Обратно шли мимо старейшего отеля Monopol, чей порог ежедневно украшают свежими цветами. А до него здесь стоял дом, в котором родился прославленный русский инженер-генерал Августо Бетанкур, среди прочих дел рассчитавший и руководивший установкой Александрийского столпа на Дворцовой площади и колонн Исаакиевского собора в Петербурге. Напротив отеля Monopol, в садике - памятник ему. Спустились к центральной, всегда оживлённой, а по вечерам полной музыки площади Чарко. Здравствуй Пуэрто, мы снова здесь и рады тебе!
… Он любил одинокие прогулки перед сном по освещённой променаде вдоль океана. Кроме редких собачников, почти никого… Звёзды, вздохи океана, разговор с самим собой… Смерть, наверное, для того дана человеку в конце жизни, чтобы к ней основательно подготовиться. Где он это читал? Не в иронических ли сентенциях Козьмы Пруткова? В святых писаниях начертано, - человеку дано прожить семьдесят лет, за каждый следующий год, как за милость, надо благодарить Его. Вот он дожил, и благодарит. И что? Всякие мысли бродили в Лёниной голове. Ещё
вспомнилось:
- Как, в нашем возрасте ты не ходишь к урологу? - темпераментно возмутился Семён, его приятель по прогулкам в лесопарке.- Неужели тебя ничего не беспокоит, везунчик? – напирал он.
- Вообще- то последнее время что – то не так. Возрастное, наверное? Не люблю ходить по врачам. А может и надо к этому, к урологу? Кого посоветуешь?
- Конечно, Пуделя, к нему все наши ходят. Классный мужик! И по-русски говорит.
- Классный мужик? Пусть бабы классному радуются, а мне специалист нужен. Пудель, он - маленький, кудрявый и шустрый?
Семён хохотнул, - скорей наоборот. Сам увидишь. Созвонимся, закажешь термин.
Пришлось две недели ждать. Принял его огромный неторопливый доктор. И верно, далеко не пудель. Леонид, точнее его простата, урологу почему - то не понравилась.
И началось, закрутилось. Обследования, анализы, PSA. Приятели советовали тыквенные семечки, обязательно по пятнадцать штук в день, мол, всем помогает. Купил, лузгал втайне от жены. Ах, PSA, PSA! Кто тебя выдумал и зачем ты, зараза, ползёшь вверх? Залез в интернет, и, как обухом по голове – рак! Вот те раз!
Лёня наивно полагал, - Бог шлёт болезни в наказание за грехи. Чем же я хуже других? Он возмущался: за что, господи?! Нашёл с кем спорить, усмехнулся другой голос, Ему видней… Биопсия. Ожидание. Диагноз подтвердился. Он совсем было пал духом, пока понял, - это факт, данность, надо решать… Или ничего, сдаться? Пусть будет, как будет?
- Доктор Пудель, а если без операции? Я тыквенные семечки ем по пятнадцать в день, может этого мало?
- Ешьте на здоровье, другие мочу пьют, надеются, что поможет. Никто силком на операционный стол Вас не тащит, это Ваша жизнь, распоряжайтесь сами.
- У нас билеты на Тенерифу, за полгода заказывали. Через неделю отлёт. Жена ничего не знает. Этот Ваш рак месяцок не подождёт?
- Он пока не мой, а Ваш. Может и подождёт, метастазов не вижу. Рискните, раз так уж собрались, только загорать не советую. Решитесь на операцию, - сообщите. Оперировать буду я, если другого хирурга не выберете.
Надя готовилась, просматривая свои и его летние одежды, вела себя как обычно.
Семён Шик, очень гордый, что правильно рекомендовал врача, охотно делился послеоперационным опытом знакомых. - У Лёвки, знаешь, после операции стоит даже лучше, чем до. Представляешь? А у Володьки совсем на полшестого повис. Непонятно. Может, потому что у него жена страхолюдина. Ты что для настроя глотаешь – виагру или циалис? Слушай сюда, я плохого не посоветую…
- Сеня, давай лучше о природе. Глянь-ка, ёжик ползёт, кряхтит. Давно ежей в нашем лесу не видел! Пошли, пошли не будем его пугать.
Утром Хайнц собрал на автовокзале команду «Ух!» - человек десять бодрячков, из которых только его и Лёню пока не касался скальпель хирурга. К ним присоединился Оливер, видом и манерами похожий на деревенского крепыша – подростка, хотя у самого уже был семнадцатилетний сын. Петер и Инга сияли родительской гордостью и не напрасно. Он весело и добровольно взял на себя роль арьергарда и во время похода добровольно оставался с уставшими и отставшими.
Тенерифа – остров, живущий туризмом, и практически здесь всё делается для удобства гостей. Автобус привёз наших героев к природному заповеднику, раскинувшемуся на много километров у подножья Тайды. Передохнув, вооружились палками и не торопясь, - всё- таки давали знать почти три километра над уровнем моря, двинулись вверх, по шоссе. Там (внимание русских читателей!) перед входом в природный парк – туалет, декорированный под пещеру, равный по чистоте и удобству в их отеле!
Поход. Пейзаж вокруг неземной, напоминал лунный или марсианский. Рыжие, жёлтые, чёрные камни от маленьких до причудливой формы огромных глыб. Почти нет растительности, там даже птицы не поют. Звенящая тишина, ярко-синее небо, палящее солнце и ледяной ветер. И над всем царствует великанский конус вулкана! Лёня наслаждался первобытной, как при сотворении мира красотой, был весел, не чувствуя ни ног, ни тела. Он даже забыл, что болен. И на привалах развлекал товарищей, травя русские анекдоты по- немецки. Отдыхая, заправлялись бананами, пили воду, и никому не пришло в голову бросить здесь банановые корки или оставить пустые бутылки! Чистота! Впереди шёл Хайнц, последним, обливаясь потом, с упорством тевтонского рыцаря – Петер. Никто не жаловался. Часа через три достигли цели…
Впереди – глубокий провал, заполненный облаками, туристы стоят выше. Облака белыми барашками толпятся под ними. А вдали, на горизонте, висит как мираж, соседний остров Ла Гомера. И – тишина. Все замерли, чуть не забыв фотографироваться.
…Он проснулся рано. Жена ещё спала. Тихо прошёл в туалет и порадовался, смешно сказать, помочился почти без трудностей. Вернулся, прилёг, и, опершись на локоть, любовался Надей. Во сне её лицо виделось ему молодым и красивым. Казалось, от неё исходит свет, свет женщины, дарящей желание жить дальше. Он любил её не той горячечной и неровной любовью молодости, как - то иначе, глубже, благодарней. Чувствовал, знал – за совместные годы она избавила его от всяческой шелухи, сделала цельней, честней, уверенней. Ему претило христианское толкование, будто Бог сотворил Еву, первую женщину, взяв такую малость – ребро Адама. Поэтому он сразу принял толкование раввина Гитика, что это неверный перевод с арамейского. На этом древнем языке слово «ребро» звучит одинаково со словом - «часть». Причём эта мера составляет более одной трети целого. Значит Бог - «хирург» взял более одной трети Адама, чтобы дать ему Еву! И ещё в иудаизме, процитировал раввин, не муж есть человек, и не жена, а только вместе, пара, ибо они сделаны из единого. Леониду эта идея понравилась, он принял её.…
Надя открыла глаза:
- Почему не спим, что не так?
- На тебя любуюсь.
- Нашел картину маслом с патиной. Это тебе спросонья кажется, но всё равно приятно.
- Подожди, патина, - это что?
- Трещины или морщинки на старых картинах. Картины тоже стареют. Не отвлекайся, по лицу вижу, что-то беспокоит.
- Да вроде всё путём, вспомнил почему-то старого Иозефа. Завтра поедет на парусник его молодости. Видел его вечером, бодрится, а выглядит неважно, задыхается.
- Чувствую, что-то скрываешь. Всё равно узнаю. Как ваш поход, покоритель диких троп, трудней, чем первый?
- Эти мне дикие тропы! Все маршруты отмечены по бокам булыганами, а на перекрёстках – цветные камни, чтобы, не дай Бог, турист не заблудился. Но, всё равно, вверх-вниз натопались хорошо и красота невероятная! Надюш, какое сегодня число?
- С утра двадцатое. А что?
- Выходит, мы уже неделю на Тенерифе?
- Ну, да. Здесь время летит, не замечаешь. Вставай, ты ещё час будешь крыльями махать, на завтрак опоздаем.
Махать крыльями - так называла она утреннею гимнастику мужа.
- Ладно, пошёл. Сегодня туризм отменяется, предлагаю съездить в Санта Крус. Согласна?
… Леонид ближе познакомился с товарищами по походам. Немцы не проживали, как они, деньги за проданное в Питере жильё, а были, в основном, людьми небедными. Почти все, кроме пенсий, имели разную недвижимость, сдавали. Многие, пока не остановили выбор на Тенерифе, изъездили весь мир. Ну, а семейное благополучие и сердечные дела от денег сильно не зависят. Тут как уж сложится…. Вечно грустный Роберт как-то поделился, - он долго не решался жениться. Будучи уже сорокалетним, встретил молодую и симпатичную, увлёкся. Сыграли свадьбу, а, через год, забеременев, она ушла, не нужен. Вот уже много лет платит алименты ей, бросившей работу, и дочери, которой тоже не нужен. Он совсем один. Как тут не загрустить… « И прилепится жена к мужу, и станет она ближе отца с матерью». – Это из Библии. Хорошо, кому повезёт!
Чем же заполнены дни наших героев? Неутомимый Хайнц звал в горы почти ежедневно. Леонид ходил трижды. Никто из его команды не выдерживал такой гонки. Тогда Хайнц уходил с Линдой, а в самые трудные походы - один. Однажды вернулся с обмороженным носом. Решил добраться до кратера Тайды по снегу и замёрз. Что значит экстремал!
Вдвоём они обошли все любимые уголки Пуэрто, поездили по соседним городкам, побывали на феерическо-ярком сельском празднике в Буэновиста, где улицы соревнуются своими нарядами и песнями. Там повозки с малышнёй тянут могучие быки, там угощают вином, продают шашлыки и сладости. Все в ярких, как на картинах Гойи испанских костюмах, брызжет веселье и музыка. А пьяных, вот, нет.
Посещали блошиный рынок, надо ж порадовать домашних ненужной, но всё-таки заморской пустяковиной! Часто звонили домой, чтобы услышать голоса детей и внуков.
…Праздник, который всегда с тобой, - писал Эрнест Хемингуэй о Париже. Жизнь кажется тусклой человеку без праздника, - думалось ему во время вечерних прогулок вдоль океана. Мой оказался здесь, на острове, но вовсе необязательно каждому летать так далеко. Одним праздник – любимый сад или, даже, садик. Другому - достаточно мастерской в подвале, кому-то нужны новые страны, путешествия, а третий влюблён в музыку или марки. Да мало ли что. Важно, чтобы было место или занятие, где душе комфортно. Это и есть праздник. Но самое главное, думал он, - человек не должен быть один. Надо, чтоб к мужчине шёл свет женщины, а к ней - от мужчины. И тогда хватит сил на многое, можно преодолеть почти немыслимое.
Три недели пролетели как одна. Надя загорела, он окреп. Ему почти удалось загнать в чулан подсознания страх перед будущим, перед возможным небытиём. Поглядывая на старого, заметно повеселевшего Иозефа, Леонид ожесточился против рака, как против врага, решившего убить его. Тенерифа подарила ему силу воли сопротивляться болезни и он страстно, как никогда хотел жить!
Тайком позвонил доктору Пуделю. Договорились, - он явится в клинику через день после возвращения.
Разговор с Надей, Надеждой, так иногда он торжественно величал жену, всё откладывал.
Вот и настал последний вечер. За ужином друзья по походам и просто знакомые подходили проститься, пожелать встречи в следующем году. Даже „Schatz“ы, хотя они почти не общались. Дама, протянув ручку для поцелуя, пропела:
- До свиданья, нам будет приятно вас видеть весь будущий зимний сезон. Три недельки, поверьте,- это несерьёзно…
Они пошли поклониться океану, бросить на прощание монетки, попросить о новой встрече. Океан был непривычно тих, даже нежен. Маяк, подмигивая издалека, отражался дорожкой в воде. Полная луна среди ярких звёзд серебряным колобком катилась к зениту. Помолчали, любуясь красотой.
- Наденька, милая, любимая. Не хотел до времени тебя тревожить, но дома меня ждёт операция, надеюсь не слишком серьёзная.
- Я знаю это давно.
- Кто ж тебе насплетничал, не Сенька ли, болтун?
- Нет, Лёнечка, родной. Неужели за всю нашу долгую жизнь я не научилась тебя понимать? Уверена, мы вместе сделаем всё, чтобы вылечиться и прилететь сюда ещё не раз. Надеюсь, во мне ты не сомневаешься?
- Нет, только в себе. Значит, мы не говорим Тенерифе прощай?
- Даже не думай! Я уже договорилась с кладовщицей, мы оставляем твои палки, ботинки и ещё кое- что в гостинице до следующей зимы.
Бросили в воду монетки. Помолчали, без слов понимая друг друга. Она обняла его, как мать прижимает к себе ребёнка, когда тому страшно.
- Надежда милая моя,я верю всё будет хорошо. Хочется верить. Праздник Тенерифы сегодня заканчивается, а жизнь то идёт. Знаешь, почему непременно надо вернуться? Не смейся, открою тайну. Мы ещё не бывали и не веселились на знаменитом местном карнавале, куда ж это годится!
Апрель 2014, Штутгарт