Rex Lupus Deus
Во имя Отца. и Сына, и Святого Духа.
В 1256 г. огромное, состоявшее в значительной степени из восточных христиан несторианского вероисповедания, монгольское войско под командованием Хулагу, брата Великого Хана Менгу (сына христианки и женатого на христианке), перешло в наступление на Запад. Первоочередной целью и задачей похода монголов был разгром расположенных в Персии опорных баз шиитов-ассасинов, подозревавшихся монголами, согласно разным источникам, в убийстве одного из сыновей Чингис-Хана - то ли Джучи (Зучи), то ли Джагатая (Чагатая) -, и их главной крепости Аламут. Ассасины были членами тайного мусульманского гностического Ордена, выделившимся из измаилитского крыла шиитского течения ислама, так называемой секты карматов, пытавшихся добиться своих политических целей – господства на всем Востоке, а в перспективе и во всем мире - главным образом посредством интриг и убийств. В отличие от названия «измаильтяне», применявшегося христианами ко всем мусульманам (магометанам, сарацинам) без исключения, как потомкам библейского Измаила, сына праотца Авраама (Ибрагима) от Агари, «измаилитами» принято обозначать шиитских сектантов, именовавшихся так в честь другого Измаила – седьмого преемника высшего шиитского святого – «хызрата» («хазрета», «хезрета») Али.
Карматы-измаилиты (которых именовали также «батинитами» - от арабского слова «батин», означающего «внутреннее», «скрытое», «тайное», «эзотерическое»), внешне выдавая себя за правоверных мусульман, втайне проповедовали, что все дозволено, все безразлично, расшатывая самые основы религии Магомета утверждениями, что все его заповеди являются чисто политическими правилами и поучениями под покровом аллегорий.
Багдадским халифам из династии Аббасидов в свое время потребовалось целое столетие на уничтожение многочисленных шаек карматских анархистов. Когда их движение было, казалось, уже окончательно подавлено, один из карматских старейшин, так называемых «даисов», по имени Абдалла, выдававший себя за правнука Али – мужа Фатимы, дочери пророка Магомета - бежал в Египет, где ему сопутствовал такой успех, что он, захватив власть, смог основать там собственную династию Измаилитов, или Фатимидов, властвовавшую с 909 г. по 1171 г. и свергнутую султаном Саладином из курдской по происхождению династии Айюбидов (Эйюбидов), присоединившим Египет к своим сирийским владениям. Измаилитские сектанты, возведя этого первого Фатимида на египетский престол, превратили его в свое покорное орудие, являясь на протяжении трех с половиной веков истинными хозяевами Египта и Туниса. Они повсюду основывали тайные ложи - «халакаты» (как это делают и в наше время многие тайные мусульманские организации - например, пресловутая «Хизб-ут-Тахрир»), под названием «собраний мудрости», в которых имелось девять степеней посвящения. Обучение в ложах велось так, чтобы привести учеников к полнейшему скептицизму. Учение секты измаилитов сводилось к тому, чтобы «ни во что не верить и на все дерзать».
Каирская ложа измаилитов распространяла свое тайное учение при посредстве «даисов», имевших под своим началом «рефиков» («товарищей»). «Рефики» и «даисы» наводнили всю Азию. Один из «даисов», Гассан ибн Саббах, основал новую ветвь этой секты – восточных измаилитов, которых и прозвали несколько позднее «ассасинами». Это название произошло от их обычая приводить себя в кровожадный экстаз гашишем и другими наркотиками. В данном случае речь идет о первом исторически засвидетельствованном целенаправленном использовании галлюциногенных препаратов с целью массового зомбирования людей. От гашиша соплеменники стали называть их «гашишинами», а франки-крестоносцы - искаженным словом «ассасины».
Тайное учение ассасинов сводилось к теории полного нравственного безразличия, вседозволенности и к чистому атеизму. Однако во всей своей полноте оно открывалось лишь ассасинам, достигшим высших степеней посвящения в своей секте, в то время как основная масса их приверженцев, принадлежавших к низшим степеням, посредством туманного мистического вероучения держалась в состоянии беспрекословного, слепого повиновения вышестоящим. Владычество ассасинов опиралось не на обширные земельные владения или огромные массы войск, а на безусловную преданность и фанатическое презрение к смерти массы рядовых приверженцев секты - «фидаинов» («борцов-мучеников за веру»). Укрытиями и военными базами им служили отдельные неприступные крепости, разбросанные по Ирану, Ираку и Сирии.
Не открытая война, а тайные убийства упрочили власть этой секты международных террористов, очень скоро возмутившейся даже против фатимидских халифов Египта, чью династию они в свое время привели к власти. Среди жертв ассасинов числились фатимидский халиф Египта Амр ибн Мустали, аббасидские багдадские халифы Мустаршид Билл-л-лах и его сын Рашид, сельджукский султан Ирака Дауд, падишах гурджийцев Гуршасф, падишах Мазандерана Горбаз ибн Али ибн Шахрияр, сын азербайджанского атабека из рода Эльдегезидов (Ильдигизидов) Аксонкор Ахмедиль, главный визирь сельджукского султана Низам-аль-Мульк, его сыновья Ахмед и Фахр аль-Мульк, визирь султана Баркьярука – Абу ль-Фатх, князь Раймунд I Антиохийский, маркграф Конрад Монферратский, сын Чингис-Хана Джагатай-Чагатай (а возможно, и другой его сын - Джучи-Зучи) и многие другие владыки Ближнего и Среднего Востока. Брат Конрада Монферратского, Райнер, сумевший на службе у византийского василевса Мануила Комнина дослужиться до важнейшего в империи титула кесаря и получить в жены сестру василевса – Марию, платил ассасинам регулярную дань – плату за сохранение жизни.
В лагере римско-германского императора и короля Иерусалимского Фридриха II Гогенштауфена при осаде Милана был схвачен посланный убить его ассасин.
Сельджукский султан Санджар (по другим версиям – халиф багдадский) отказался от военного похода против ассасинов, обнаружив как-то утром воткнутый в свое ложе возле подушки кинжал с запиской от Гассана ибн Саббаха следующего содержания: «То, что вонзено в твое ложе, может быть вонзено и в твое сердце». Король Английский Ричард Львиное Сердце лишь чудом избежал кинжала ассасина.
Целый ряд ближневосточных правителей был вынужден регулярно вносить ассасинам плату за сохранение собственной жизни. Как и для современных исламистских (и не только!) террористов, для ассасинов были характерны величайшее презрение как к жизни других, так и к своему собственному существованию – презрение, вытекавшее из систематически проповедуемого им учителями «уничтожения всякого страха и всякой надежды». Эти свойства последовательно прививались вождями ассасинов той группе их последователей, которая специально предназначалась для осуществления убийств. При этом во многих случаях использовался и самый грубый обман. Но главное значение имело постоянно и обдуманно проводившееся давление на разум, непреодолимое для кандидатов в фидаины – детей и подраставших юношей, заботливо ограждавшихся от любых других впечатлений и влияний.
Глава сирийского филиала секты ассасинов, именовавшийся «Горным старцем» или «Старцем горы» (Шейх-аль-Джебейль), имел обширный дворец, расположенный высоко в горах, где и воспитывал похищенных у родителей юношей-фидаинов, считавших себя его сыновьями, в слепом повиновении своей воле. В нужный момент их, по его приказу, усыпляли и переносили в «сады Джиннат» («райские сады»), где они могли предаваться всевозможным наслаждениям, обещанным Магометом в Коране правоверным мусульманам за гробом. Дивные благовония, самые лучшие вина и яства, мелодичная музыка, красивейшие женщины под видом райских гурий опьяняли чувства юных неофитов, разжигая в их душах сильнейшие страсти.
По прошествии некоторого времени «Горный старец» снова погружал их в наркотический сон, а при пробуждении вдохновенным голосом обращался к ним: «Избранники Предвечного! Вас избрал Он служить орудием Его мести! Предайте себя всецело Его воле и старайтесь заслужить те благодеяния, к которым Он вас предназначил. Его отеческая благость уже дала вам возможность вкусить во сне от сих благодеяний. Те чистые наслаждения, которые во время сна опьяняли ваши чувства, те дивные ощущения, которые до сих пор поражают ваш дух – все это дает лишь самое несовершенное представление о том поистине невыразимом блаженстве, которое Он приготовил тем, кто умеет исполнить Его волю...Предвечный желает, чтобы люди были свободны, а они повсюду порабощены; Он желает, чтобы они были счастливы, а между тем вся земля находится во власти горстки тиранов, не признающих никаких законов, кроме своей прихоти…Идите! И пусть нечистая кровь их, пролитая вашей рукой, откроет Вам навек врата Царствия Небесного!»
Засим он вручал им кинжалы и посылал убивать. Чтобы втереться в доверие к будущим жертвам, фидаинам дозволялось для виду даже менять веру. Поступая в телохранители государя, обреченного «Старцем горы» на физическое уничтожение, они, после многолетней верной службы, дослужившись до самых высоких должностей и нередко войдя в число приближенных, пользовавшихся полным доверием «предназначенного к ликвидации объекта», получив соответствующий сигнал, в нужный момент убивали своего подопечного, не боясь при этом смерти – ведь, успев вкусить еще в этой, земной жизни «загробное блаженство», фидаины не сомневались в том, что рай за гробом, молитвами «Горного старца», им обеспечен.
Немецкий хронист Арнольд Любекский, побывавший с крестоносцами в Святой Земле, писал об ассасинах следующее:
«Замечу, что в землях Дамаска, Антиохии и Алеппо живёт в горах некий сарацинский народ, который на своём языке называется ассасины, а у романских народов зовётся людьми Горного Старца. Эти люди живут без всякого закона, вопреки сарацинскому обычаю едят свиное мясо и живут со всеми женщинами без разбору, в том числе с матерями и сёстрами. Они обитают в горах и считаются непобедимыми, ибо укрываются в чрезвычайно укреплённых замках. Земля их не слишком плодородна, и они живут в основном за счёт скотоводства. Они имеют меж собой повелителя, который внушает сильный страх всем сарацинским князьям, и ближним, и дальним, а также соседним христианским правителям, ибо имеет обыкновение убивать их удивительным образом. Вот как это происходит. Этот правитель имеет в горах многочисленные и прекраснейшие дворцы, окружённые очень высокими стенами, так что проникнуть туда можно только через небольшую и тщательно охраняемую дверь. В этих дворцах он велит с малолетства воспитывать многих сыновей своих крестьян и обучать их различным языкам, а именно: латинскому, греческому, романскому, сарацинскому и многим другим. Их учителя внушают им с раннего детства и до совершеннолетия, что они должны повиноваться своему повелителю во всех его словах и приказах; если они будут это делать, то он, имея власть над живущими богами, подарит им все радости рая. Их учат также, что они не смогут спастись, если вздумают в чём-либо противиться воле правителя. Замечу, что они с самого детства живут в этих дворцах как в заключении, не видя никого из людей, кроме своих учителей и воспитателей, и не слыша ничего иного, пока их не вызовут к князю для совершения очередного убийства. Когда они оказываются перед князем, тот спрашивает у них - намерены ли они повиноваться его приказам, чтобы он помог им попасть в рай. А они, как их учили, отбросив все возражения и сомнения, бросаются ему в ноги и с величайшей ревностью отвечают, что готовы исполнить всё, что он им прикажет. Тогда правитель даёт им золотой кинжал и посылает, чтобы убить какого-нибудь князя по его указанию».
Насколько слепо ассасины, проникшие в Палестину практически одновременно с первыми крестоносцами и укрепившиеся в сирийских горах, повиновались своим начальникам, наглядно демонстрирует следующий исторический анекдот эпохи Крестовых походов.
Генрих, граф Шампанский и король Иерусалимский, посетил однажды «Горного старца» в одной из его крепостей, где на каждой башне нес охрану ассасин в белом одеянии (ассасины, враждовавшие с правоверными мусульманами, поддерживали, несмотря на периодические трения и вооруженные конфликты, активные контакты с крестоносцами - в частности, с правителями «латинских» государств Ближнего Востока -, и с Орденом тамплиеров, а Ордену госпитальеров даже платили дань). «Государь», - обратился «Горный старец» к королю Иерусалимскому, - я готов побиться об заклад, что Ваши люди ни за что не сделают для Вас того, что мои люди охотно сделают для меня». Произнеся эти слова, шейх подал знак рукой, и тотчас же двое из стоявших на башнях фидаинов в белых одеяниях бросились вниз и разбились насмерть о камни у основания крепости. Войдя в крепость, король Иерусалимский обратил внимание на торчавшее из стены железное острие. «Я покажу Вам, Государь, как здесь исполняют мою волю», - сказал «Горный старец». По его знаку несколько ассасинов один за другим бросились на это острие и погибли на глазах короля крестоносцев, который, наконец (хотя и не был слабонервной барышней и в своей жизни насмотрелся всякого!), не выдержав этого зрелища, попросил «Горного старца» прекратить дальнейшие «опыты».
Монголы взяли крепость Аламут штурмом (а по некоторым сведениям – измором). Ассасинов, под предлогом переписи, согнали в кучу и всех перерезали. Говорят, что при этом погибли тысячи ассасинов. Сына последнего шейха ассасинов, Рукн-эд-Дина (пришедшего к власти, перешагнув через труп родного отца), держали в ставке хана Хулагу, пока монголы, силой или хитростью, не завладели остальными ассасинскими твердынями в Иране, Ираке и Сирии, а затем отправили в ставку Великого Хана монголов, но по дороге убили. По другой версии, главу батинитов убили на обратном пути из ставки Великого Хана, после того, как тот отказался принять Рукн-эд-Дина. При этом татаро-монголы, из уважения к его высокому, хотя и в прошлом, сану, казнили имама без пролития крови, затоптав насмерть сапогами, а не зарубили, как всю его свиту.
Здесь конец и Господу нашему слава!