Глава третья.
1
К станции Россошь поезд подошел с опозданием на полчаса. Семья Орловых стояла в тамбуре, ожидая полной остановки. Вагон резко дернулся, лязгнули буфера, стих скрежет колодок тормозов и наступила тишина. Проводница, миловидная девушка в фирменной одежде, открыла двери. Виктор сошел на перрон и сразу попал в крепкие объятия Василия.
- С приездом, брат! – воскликнул он, прижимая Виктора к своей груди так, что затрещали кости.
Силой Василий пошел в отца Тихона Яковлевича, по прозвищу "Ермак", не находившего себе равных среди односельчан. Такой же силой обладал и Василий. На работе он практически не пользовался ключами, и когда Виктор начинал работать с ним прицепщиком, то гайки закрученные пальцами брата, с трудом отворачивал ключом.
- Осторожно, медведь! – взмолился Виктор, вырываясь из тесных объятий брата. – Все ребра переломаешь!
За его спиной стояли две девочки. Это были Людмила и Светлана, дети Василия.
- Здравствуйте, племяшки! – сказал Виктор, обнимая их. – Как вы здесь оказались?
- Вас приехали встречать, - ответила старшая Людмила, с огненно рыжими волосами. Младшая, пятилетняя Светлана, ровесница Ире, смущенно молчала.
Василий помог Валентине выйти из вагона, затем высадил Иру и, взяв в руки чемодан, шутливо проговорил:
- Следуйте за мной!
На привокзальной площади заставленной легковыми автомобилями, Василий подвел их к новеньким "Жигулям" третьей модели, цвета неба в ясный солнечный день.
- Никак ты машину купил? – удивленно воскликнул Виктор.
- Как видишь! – гордо ответил тот, открывая дверцу салона.
Сели, поехали.
- Без машины в деревне никак нельзя, - проговорил он, словно, оправдываясь. – Автобусного сообщения нет, а стоит кому-то заболеть, его не на чем отправить в районную больницу. Вот люди и стали постепенно обзаводиться машинами. Это уже не роскошь, а вынужденная необходимость…
Через час машина выскочила на вершину холма, и глазам Виктора открылась широкая панорама родного села. Оно утопало в зелени. Улиц не видно, а среди вершин деревьев торчали только крыши домов. Дон похожий на огромную змею, блестя на солнце водной поверхностью, извивался, прижимаясь правым боком к обрывистому берегу, на котором стояло село, уползал на Восток и далеко впереди скрывался за поворотом. С холма дорога круто уходила вниз и там, за мостом через глубокий овраг, ныряла в густые заросли деревьев. В этих зарослях, на самой окраине села, стоял дом Виктора, когда-то построенный руками отца.
Не успела машина остановиться, как из ворот выскочила Ирина Андрияновна.
- Витя! Наконец-то! – выдохнула она, обнимая вышедшего из машины, сына. – Заждалась я вас. Валечка, родная! - повернулась она к невестке, так же обнимая и целуя ее. – Радость-то, какая!
Виктор ласково смотрел на нее и радовался. Вот какая у него мать. Несмотря на преклонный возраст, она все еще статная и подвижная.
Ирина Андрияновна бросилась к внучке, подхватила на руки.
- Ирочка! Деточка! Какая ты уже большая стала! – говорила она, крепко прижимая к своей высохшей груди. - Как же я соскучилась без вас! – Идемте скорее, вы устали с дороги и есть хотите, а я болтаю. Закрывай машину, сынок, пошли обедать.
- Не могу, - сказал Василий. - Я отпросился с работы на три часа, чтобы встретить Виктора, а теперь надо ехать. Трактор простаивает. А чтобы Ире не было скучно, дети пусть останутся.
Василий уехал, а все пошли в хату.
В доме, при закрытых ставнях, стоял полумрак. После уличной жары здесь чувствовалась прохлада. Пока Валя с матерью хлопотали на кухне, Виктор сел на диван знакомо и, как ему показалось, радостно скрипнувший, откинулся на спинку и с наслаждением закрыл глаза.
С кухни слышались голоса жены и матери, которые спорили, кому из них накрывать на стол. Виктор встал с дивана и вышел на кухню.
- Ну, что вы тут спорите? – спросил он.
- Забери свою жену. Говорю ей, отдохни с дороги пока я стол накрою, а она рвется помогать.
- Это невозможно, мама! Если она решила помогать, то никакие уговоры не подействуют, - улыбнулся Виктор.
- Ну, разве можно так изнурять себя? – сказала мать, ласково взглянув на невестку. – Здоровье ведь не железное, надо беречь его.
Виктор снова улыбнулся.
- Уж кто бы говорил, мама? Ты ведь сама непоседа, минуты без дела посидеть не можешь. У Вали точно такая же черта. Так что вы одна другой стоите.
После обеда Ирина Андрияновна проговорила:
- Идите в сад, там хорошо! Ешьте вишни, яблоки, груши, набирайтесь витаминов…
К вечеру, покончив с домашними делами, собралось все семейство Орловых. Пришел Василий с женой Ульяной худенькой, стройной женщиной. Пришли Зина с мужем Иваном Гавриловичем коренастым, плотным мужчиной. Ирина Андрияновна вся сияла от счастья. Она любила, когда дети собирались все вместе, что было не так уж часто. В таких случаях брала вязанье, пряжу или штопку, садилась в сторонке, работала и слушала, о чем они говорят.
Перед сном Виктор повел семью прогуляться на свежем воздухе. На небе в теплом, мглисто-желтом свете, висела полная луна с легкими хлопчатыми облаками.
На освещенной лунным светом дороге, гуляли веселые группы молодежи. У заборов, под низко нависшими кустами сирени сидели парочки. Отовсюду слышался говор, громкий смех, виднелись вспыхивающие огоньки папирос и казалось, что все люди заряжены возбуждающей теплотой и ароматом этой ночи.
С женой и дочкой Виктор шел по улице, рассказывая им, как несколько лет назад, с такими же группами молодежи гулял и он.
- В то время было веселее, - говорил он. – Мы пели песни под баян, частушки, танцевали прямо на дороге, при свете лампочек на столбах, а сейчас ничего этого не слышно.
Словно опровергая его слова, послышалась веселая песенка про черного кота, который жил за углом.
Валентина засмеялась.
- Ну вот, а ты говорил, что песен не слышно.
- Это магнитофон, а мы сами пели, что на много интереснее, - оправдался Виктор, поворачивая к дому.
2
Утром, взяв с собой детей брата, Виктор с Валентиной ехали в лодке по узкой протоке. С трудом преодолевая встречное течение, лодка медленно скользила по воде настолько гладкой и спокойной, что в ней, как в зеркале отражался и Виктор в белой рубашке с короткими рукавами, Валентина в пестром сарафане и дети, сидевшие на корме.
Стародонье – так называлась протока образованная узким и длинным островом, который разделял Дон на два рукава. Она петляла между берегами, за-росшими густым лесом, кроны которого в раздумье склонили ветки над водой. К стволам деревьев тянулась густая трава, вперемежку с цветами. В обнимку с резными листьями папоротника поднимались желтые головки, каких-то неизвестных Виктору цветов. В кустах боярышника о чем-то пели птицы.
- Как здесь красиво! – вздохнула Валентина.
Облюбовав песчаное место свободное от кустарника, причалили к берегу. Чистый белый песок, похожий на сахарный, покрывал весь берег и уходил в воду. Тщательно прощупав ногами дно протоки, Виктор разрешил детям купаться. Когда те с радостными криками начали плескаться, они с женой окунулись воду и легли на раскаленный песок. Виктор лежал на боку, стараясь не выпускать детей из виду.
Ира со Светой устроили соревнование, кто быстрее доплывет до берега. Люда на правах старшей, была одновременно и судьей и болельщиком. По пояс в воде, она шла следом, подбадривая сестер выкриками. Девочки плыли на животе, поднимая ногами тучу брызг.
- По-собачьи плывут, - улыбнулась Валентина, стараясь прилепить к носу листик лопуха.
- А ты разве не так плаваешь? – спросил Виктор.
- Сравнил тоже! Я росла без отца, и в детстве мама не пускала меня к реке купаться, так что мне негде было учиться. А сейчас дети почти с рождения плещутся в Дону, поэтому и плавать начинают рано. Хватит купаться! - крикнула она. – Вылезайте, погрейтесь на песочке.
Стуча зубами, девочки упали на песок, стараясь, как можно больше нагрести вокруг себя.
Некоторое время лежали молча. Дети, нагревшись, по шею в воде ползали у берега в поисках ракушек.
- Пойдем, искупаемся, - предложил Виктор, - а то мы уже дымиться начали.
Вошли в воду. Валентина легла на живот и поплыла по мелководью. Виктор плыл рядом, наблюдая за ней.
- Вот видишь? – сказал он. – На воде ты держишься хорошо.
- Я смелая потому, что знаю – здесь мелко. А если почувствую под собою глубину, ныряю быстрее топора.
Виктор улыбнулся.
- Тебе смешно? – обиделась она.
- Не обижайся, Валюш, - ответил Виктор. - Я не над тобой смеюсь. Мне вспомнилась сестра Зина. Как-то в молодости училась ездить на велосипеде. Она крутила педали, а Иван Гаврилович бежал рядом и поддерживал велосипед. Когда понял, что жена держится уверенно, отпустил. Через некоторое время, думая, что муж бежит рядом, Зина попросила отпустить ее. А когда он издалека крикнул, что давно не держит, она тут же упала. Вот, что значит уверенность. То же самое происходит с тобой.
Подгоняемые течением они уплыли довольно далеко. Валентина устала и хотела встать на ноги. Вдруг вскрикнула и с головой ушла под воду. Виктор едва успел подхватить ее под руку. Когда голова жены показалась из воды, он сам попытался встать на ноги, и тоже нырнул. Дна не было. Виктор удивился. Куда же делось песчаное мелководье? Ведь он сам все обследовал! Но, присмотревшись, понял, сюда он не дошел, а понадеялся, что мелководье идет по всему руслу протоки, а на самом деле… Вот к чему приводит непростительная халатность!
- Наверное, какая-то яма, - сказал он жене. - Давай попробуем отплыть немного вправо.
Валентина, держась за плечи мужа, поплыла с ним вправо, затем влево, потом они спустились ниже. Дна нигде не было, словно оно провалилось в преисподнюю.
- Витя, смотри! – воскликнула она.
Виктор посмотрел вдоль пролива и увидел, что Ира и Светлана плывут к ним и почувствовал, как лицо покрылось смертельной бледностью, а сердце остановилось. "Куда они плывут? – пронеслось в голове. - Здесь же глубоко!" Все было так неожиданно и несуразно, что он никак не мог осмыслить происходящего.
Как он мог забыть о детях! Увлеченный поисками дна, на некоторое время выпустил из поля зрения, и вот результат. Не осознавая опасности, дети плывут к ним.
- Ира, Света, - крикнул он. – Плывите к берегу! К берегу плывите! К нам нельзя, здесь глубоко.
Дети послушались, но поплыли не к берегу, а почему-то повернули назад, вдоль протоки. Плыть приходилось против течения и как они ни старались, не могли продвинуться вперед, а значит, все время находились над глубоким местом.
Отпустив Валентину, Виктор бросился к детям но, оглянувшись, увидел, что голова жены скрылась под водой. Пришлось вернуться. Его охватил ужас, которого не испытывал никогда в жизни. Перед ним встал вопрос, кого спасать? Детей? Тогда жену придется оставлять на верную гибель. Даже если бы Валентина умела держаться на воде, кого из детей спасать первой? Разбросанные течением, они находились вдалеке друг от друга, и спасти сразу обеих, не сможет при всем желании. Спасая Иру – погибнет Светлана. А спасая Светлану, - теряет жену и дочь.
Он чувствовал, как в висках стучит горячая кровь, а тело бьет озноб. Мысль мечется, рассыпается искрами. В глазах все прыгает, а в груди горит и щемит. Что делать? Успокаивало только одно. Дети пока уверенно держатся на воде. Но на какое время хватит их сил?
- Витя, брось меня, спасай детей, - прошептала Валентина. – Не дай Бог, они погибнут, а мы останемся! Как жить будем? Плыви к детям, - умоляла она.
Виктор посмотрел в ту сторону, где стояла лодка, и увидел племянницу, сидевшую в ней. Как хорошо, что Люда осталась на берегу!
- Люда, - крикнул он и, стараясь говорить спокойно, попросил: - Гони сюда лодку, а то плыть далеко и мы устали.
Сказал и подумал, что лодка сильно вытянута на берег, и семилетней девочке не столкнуть ее. Но Люда по его голосу поняла, что у них не все благополучно, с невероятным усилием спихнула лодку и, побросав в нее одежду, поплыла. "Скорее! Скорее!" – мысленно подгонял Виктор племянницу, не спуская с детей взгляда.
Люда подплыла к сестрам, которые с трудом перебрались через борт и, свалившись на дно лодки, долго и неподвижно лежали, тяжело дыша. Подобрав детей, Люда приблизилась к ним. Виктор помог жене забраться в лодку, а у самого не хватило сил. От всего пережитого и невероятного волнения, тело перестало повиноваться ему. Но в этот момент почувствовал под ногами дно, и громко воскликнул:
- Надо же! Столько волнений, переживаний и сил потратили мы на борьбу с течением, а стоило еще немного спуститься вниз, и вот оно - дно.
Причалили к берегу и долго сидели, отдыхая, и приходя в себя. Виктор не выдержал.
- Пойду, проверю, что же там за яма?
По мелководью он вышел на середину протоки и пошел вниз. Вода была по пояс, местами по грудь, и всюду песчаное дно. Вдруг оно исчезло, и Виктор ушел под воду. Отфыркиваясь, вынырнул, а затем нырнул вниз головой, пытаясь нащупать дно. Дна не было. Сколько ни пытался достать его, так и не смог. Пораженный вспомнил, как на спор с ребятами, доставал грунт с четырехметровой глубины, а здесь не мог достать, хотя опускался до тех пор, пока боль в ушах от давления воды, не заставляла вернуться на поверхность. Спустился по течению, дно появилось. Таким образом, исследовав всю протоку, пришел к выводу, что это не яма, а глубокий ров, шириной метров десять, пересекавший дно протоки от берега к берегу. Что за ров и откуда он взялся? Если бы он образовался вдоль течения, все было бы ясно, а здесь поперек. Это и было загадкой.
- Витя, - прервав его размышления, окликнула Валентина. – Поехали домой, детей кормить пора…
3
Всю вторую половину дня Виктор никак не мог избавиться от страха, который испытал сегодня в протоке. Помимо его воли, воспоминания всплывали в воображении, заставляя сердце холодеть от ужаса. Даже с открытыми глазами, он четко видел одну и ту же картину. Две детские головки, торчащие из воды, и их упорное, безрезультатное стремление выплыть. А в ушах звучал прерывистый, от волнения и усталости, голос жены: "Витя, брось меня, спасай детей!".
Ближе к вечеру, не выдержав, решил сходить к Дону, развеяться. Недалеко от пристани, где днем они поставили лодку, Виктор увидел Лешего и направился к старику.
Леший сидел на маленьком, раскладном стульчике у самой воды и ловил рыбу, держа в руках длинное удилище. Заслышав шаги, он повернул голову и, близоруко сощурив глаза, долго рассматривал приближавшегося Виктора.
- Неужели ты, Витя? – воскликнул он. – Совсем плохо стал видеть, едя ие мухи. Только по рукам тебя и узнал.
- Здравствуй дядя… - Виктор смущенно замолчал. Назвать старика Лешим, язык не поворачивался, а имени его он, можно сказать, не знал с самого детства.
- Ну, чего ты засмущался? – заметив его неуверенность, спросил тот. – Зови, как и раньше звал, дядей Лешим. Я ведь, как Лешим родился так, видимо, Лешим и помру, едя его мухи.
Он поднялся и, стоя на полусогнутых ногах, обнял Виктора.
- Давно я тебя не видел! – Он с кряхтением опустился на стульчик, взял в руки удилище и, нанизав на крючок свежего червя, забросил леску. – Ты один приехал, или с семьей?
- С семьей. Женой и дочкой.
- Что же ты сюда их не привел? Уж больно хочется на Валентину посмотреть, едя ие мухи. Да и на дочку не мешало бы взглянуть. На кого она у вас похожа?
- На мать больше…
Виктор разговаривал, а сам рассматривал Лешего. Было ему далеко за семьдесят. Об этом свидетельствовали дряблые мешки под глазами, да глубокие морщины на желтой, тонкой шее, а на щеках, чуть тронутых мелкими морщинками, как и прежде, поросль густой щетины.
- Ну, а ты как живешь? – спросил Виктор, избегая называть старика по имени.
- Так и живу, - ответил Леший, вздыхая. – Бабу свою схоронил, остался один, как перст. Вот и копчу белый свет, едя его мухи. Живым ведь в могилу не ляжешь?
- Туда всегда успеешь, - возразил Виктор. – Живи, пока живется. – Думать о смерти, как мне кажется, страшно.
- А мне не страшно. Ведь смерть, едя ие мухи, рано или поздно поджидает любого из нас, старый ты или молодой. Жалко молодых, конечно, а я отжил свое, пора и на покой. Я потому и не боюсь смерти, что жизнь нашу представляю бурной рекой, а мы в ней крохотные частички. Крутимся, вертимся в этом потоке до определенного времени, а потом выпадаем из него. Поток продолжает двигаться и никто не заметит, что потерялась какая-то крохотная частичка, от смерти которой ничего не изменится.
Виктор улыбнулся и проговорил:
- Целую лекцию мне прочел о жизни и смерти. Прямо хоть ложись и помирай.
- Вот тебе еще рано об этом думать, едя его мухи, - возразил Леший. - Твое дело жить и детей растить. А время придет, тут не задержишься. – Он глубоко вздохну и продолжил: - Это я дожился до того, что даже разговаривать тяжело. Поговорил с тобой и устал.
Замолчав, он прищурил близорукие глаза, замер, следя за поплавком. Тот несколько раз дернулся и резко ушел под воду. Старик подсек, и Виктор увидел на крючке, блестя чешуей, извивалась длинная, похожая на саблю, рыба.
- Чехонь, едя ие мухи, - сказал Леший, снимая рыбу с крючка. – Люблю, грешным делом, ловить ее. Другая полчаса будет крючок теребить. А эта сразу заглатывает так, что можешь тащить ее спокойно и не бояться, что сойдет.
Сняв рыбу, он вытащил из воды кукан, на котором было нанизано десятка два, таких же длинных рыбин, насадил на него пойманную и протянул Виктору.
- Возьми, пожарите и съедите. А можно и засолить. Она и в том, и в другом виде хороша.
- Что ты? – смутился Виктор. - Сам себе нажаришь и поешь.
- Я каждый день ем, едя ие мухи. Мне делать нечего, вот и ловлю. Бери, бери, не стесняйся!
- Спасибо! – поблагодарил Виктор, забирая кукан.
Леший начал сматывать удочку.
- Пойду домой, - складывая стул проговорил он. – Завтра на зорьке приду, посижу.
Опираясь на палку и сильно хромая, он медленно стал подниматься на кручу по узкой, протоптанной в траве тропинке.
Виктор смотрел ему вслед и предположить не мог, что видит Лешего в последний раз.
Смотрите продолжение http://www.proza.ru/2014/04/15/1066