Т О Р Ж Е С Т В О Л Ю Б В И
( Новелла )
«Со всеми радостями встреч и разочарованиями от разлук
Наши судьбы предрешены на небесах.
Вдали от тебя разве я отделался от нестерпимых мук?
Кто измерил муки эти, и на каких весах?»
Н.Ниёзи
Вот уже который день она в чужом городе чужой страны бесцельно бродила по улицам, скверам, переулкам, площадям и старалась вспомнить каждое слово, каждую деталь их долгих разговоров при тусклом свете уличного фонаря, освещающего их комнату как луна при ненастной погоде. Хотя она в этом городе никогда раньше не бывала, его улицы, его площади, его люди и даже маршруты общественного транспорта ей казались знакомыми. Настолько живописными, яркими и правдивыми были его рассказы. Восстанавливая в памяти каждую мелочь в рассказах своего друга, она узнавала эти места, где ходил, гулял, ездил или попросту бродил он.
До приезда в его город она никогда не слышала живой разговор на языке его народа, но, старательно вспоминая каждую фразу из обрывков его телефонных разговоров с родными, вслушивалась в слова прохожих и пыталась уловить их смысл по каким-то, врезавшимся в память и на бессознательном уровне сохранившимся словам. Для неё во всём мире не было ничего более важного, кроме одной, единственной надежды. Она надеялась найти его… Надеялась поведать ему о своей любви…
Дойдя до какой-то остановки, она присела на скамейку и задумалась. Крик мальчишки-зазывалы из открывшейся двери только что подъехавшей маршрутки прервал ход её размышлений. Мальчишка громким голосом, похожим на крик повторял зазубренный текст, состоящий из перечисления названий важнейших пунктов маршрута. Среди этих названий одно слово показалось ей очень знакомым. Посмотрев на надпись таблички, приклеенной к боковому стеклу газели, она увидела, что на ней на кириллице красиво выведено слово «Панчшанбе».
Перебирая в памяти ассоциации, связанные с этим словом, она вспомнила тот далёкий пятничный вечер в родном доме, когда они вдвоём с ним смотрели телевизионную развлекательную игру «Поле чудес». Когда Якубович разъяснял участникам игры одно из заданий, глаза друга как-то по-особому заблестели. Таившаяся в них грусть куда-то исчезла и они оживились. Задание же звучало примерно так: «У какого народа в неделе шесть суббот и один выходной день?» Услышав вопрос, он сразу сказал: «У нас». Она удивлённо посмотрела на него. Он, растолковав этот взгляд как вопрос, улыбнулся и стал разъяснять: «У нас в прежние времена рабочая неделя начиналась с субботы, название которой по-нашему «шанбе». За ней следовали «якшанбе»- воскресенье, «душанбе» - понедельник, «сешанбе»- вторник, «чоршанбе» - среда, «панчшанбе» - четверг. В этих названиях первая их часть, т.е. «як», «ду», «се», «чор» и «панч» - это числительные от одного до пяти. Таким образом, при буквальном переводе на русский язык получается, что за субботой последуют первая, вторая, третья, четвёртая и пятая субботы, затем седьмой день, который назывался «джума» - пятница. Это был день отдыха и общей полуденной пятничной молитвы в мечети, где священник обязательно выступал перед собравшимися с проповедью. А само слово «джума» арабского происхождения и в переводе означает «собрание». Кстати у нас некоторые населённые пункты и рынки носят названия дней недели. К примеру, столица нашей республики город Душанбе, что переводится как «понедельник»…
Она вспомнила весь его рассказ о днях недели, о том, что в его городе центральный рынок и прилегающая к нему махалля, т.е. район называется «Панчшанбе»… Она машинально встала с места и, молча, вошла в газель и села на освободившееся место. Маршрутка тронулась. Она опять задумалась, слушая как во сне разговор пассажиров и какую-то весёлую песню по местному радио. Услышав объявление, что следующая остановка Панчшанбе, засуетилась.
Газель остановилась. Она вышла. Был полдень. Вокруг было многолюдно. На подходах к рынку люди торговали прямо на улице и на тротуарах. Жизнь кипела. Никому до неё не было дела. Вдруг откуда-то громко на весь квартал, заглушив разноголосицу толпы, звуки песен и музыки, доносящиеся из многочисленных киосков, сигналы и гул моторов всевозможных машин, прозвучал призыв к молитве. Эти слова ей были знакомы. Каждый раз перед молитвой он их повторял вслух. В её памяти как наяву всплыл его голос: «Наш дом рядом с Панчшанбе. Там главная мечеть. Я всегда в полдень прихожу в мечеть совершать намаз…»
«Как хорошо, что я приехала сюда до начала молитвы,- подумала она,- теперь, если подожду у выхода из мечети, обязательно его увижу. Ведь он никогда не врал. Значит, сейчас он где-то поблизости».
Она, смешавшись с многочисленным потоком людей, которые спешили в мечеть, прошла мимо фонтана и увидела, что по обеим сторонам входа во двор мечети прямо на площади несколько женщин заняты продажей книг и всякой религиозной утвари. «Вот здесь и буду ждать его. Что бы ни случилось, я буду ждать,- твёрдо решила она. – Это только первый день, а будет ещё завтра и послезавтра. Я дождусь его. Он придёт».
Через ограду, отделяющую мечеть от площади было чётко видно, как сотни людей, выстроившись в ровные ряды, совершали намаз. Она стояла, сцепив руки замком, чуть-чуть опустив голову, вся погружённая в свои мысли…
Вдруг среди выходящей из мечети толпы она заметила до боли в сердце знакомое лицо и сразу же в своих ушах ощутила глухие удары барабана. Каждый удар словно хотел убеждать её в том, что сердце давно переместилось в голову и готово вот-вот разорваться. Она вытянулась, надеясь, что он повернётся в её сторону и, конечно же, увидит свою возлюбленную, которая когда-то не решилась признаться ему в любви, и которая теперь, бросив всё, приехала к нему, чтобы исправить свою досадную ошибку.
Но он смотрел куда-то перед собой. Толпа как в кадрах замедленного фильма, словно медленно плавая по воздушному пространству, выходила из ворот мечети и так же медленно рассеивалась по базарной площади. Она бросилась за ним, отчётливо увидела его и с ужасом подумала, что он вот-вот исчезнет. Хотела окликнуть его, но не могла. Это было похоже на кошмарный сон.
И вдруг, о счастье, он повернулся. Их взгляды встретились. Его удивлённое лицо дрогнуло от боли, и он шагнул ей навстречу. Казалось, прошла целая вечность, пока они, преодолев это крошечное расстояние в несколько шажков, всё ещё разъединяющее их, слились в единое целое, чтобы остаться в объятиях друг друга навеки. Она повисла у него на шее, и её губы наконец прошептали то, о чём она так долго во сне и наяву мечтала сказать. Жизнь торжествовала…
Абдукаюм Мамаджанов.