Литературно-историческая версия
К каждому из четырех сыновей отца Аристарха и матушки Раисы постепенно сложилось у меня особое отношение. Всех, несомненно, уважаю. Но вместе с тем более отчетливо стали проступать личностные черты каждого из братьев. Так Всеволод Аристархович поразил меня присущей ему работоспособностью и целеустремленностью. С молодости знал он, чего хочет достигнуть в жизни и стремился к поставленной цели неукоснительно.
Раздумывая над его судьбой, неожиданно вспомнилась мне строчки песни из кинофильма «Судьба резидента», где Михаил Ножкин весьма душевно пел:
И носило меня, как осенний листок.
Я менял имена, я менял города.
Надышался я пылью заморских дорог,
Где не пахнут цветы, не светила луна.
Имена Всеволод не менял. Однако в первых документах записан он как Удинцов. Ничего странного в этом обстоятельстве нет, поскольку изначально фамилия именно так и писалась. Города же приходилось менять довольно часто, причем выбор их, не всегда зависел от желания Всеволода Аристарховича. Начал он свой жизненный путь за Уральскими горами в селе Невьянское, затем последовали Ирбит, Екатеринбург, Москва, Ярославль, Киев, Петербург и Краснодар. Закончился же он далеко от родных мест, в городе Баку. Там супруги Удинцевы и похоронены.
Невьянск… Называлась ранее та земля на правом берегу реки Нейвы слободой, затем стала селом, теперь именуется городом. Возник Невьянск в 1701 году как железоделательный завод, и стало известно о нем с момента выплавки первой партии металла. Однако лишь несколько месяцев завод просуществовал как казенный. В марте 1702 года последовал очередной указ Петра I, которым повелевалось передать его в частные руки Никиты Демидовича Антуфьева, основателя знаменитой династии Демидовых.
И по сей день возвышается наклонная башня с расположенными на ней курантами, которые привезены были в 1730 году из Лондона. Много с ней связано различных тайн и легенд.
Именно сюда к Богородицкому собору переместили епархиальные власти отца Аристарха из Красноуфимского уезда. Здесь и провел свои первые одиннадцать лет жизни мальчик, нареченный при крещении Всеволодом.
Известно, что со временем направился он в Екатеринбург, где окончил в 1885 году классическую мужскую гимназию, причем с золотой медалью. Далее путь его лежал в Москву. Решил Всеволод изучать право и принял решение поступить на юридический факультет Императорского Московского Университета (ИМУ). Велика оказалась тяга его к науке. Прослушал Всеволод лекции пяти семестров, успешно сдал переводные экзамены, но в декабре 1887 года не имея средств для оплаты обучения в ИМУ, был вынужден перевестись в Демидовский юридический лицей города Ярославля. Читая «Журналы Совета Демидовского Юридического Лицея» можно увидеть следующую запись от 2-го января 1888 года: «Секретарь Совета доложил, что в число студентов г.Директором приняты на 2-й курс студенты Московского университета…» и далее приводится перечень из 11 фамилий в алфавитном порядке. Среди них записан Удинцов Всеволод. Так начался новый этап в жизни будущего юриста.
*** Ярославcкий период (1887 – 1894)
Город, расположенный на обоих берегах Волги имел к концу XIX века население около 70 тысяч человек. Приютил он Всеволода на семь лет. Давало находящееся в нем учебное заведение, преобразованное из училища высших наук, полноценное высшее юридическое образование. При Лицее было открыто двенадцать кафедр, на которых согласно Высочайше утвержденному приказу от 25 декабря 1875 года служил штат из 15 человек: ординарных профессоров – 5, экстраординарных -5, доцентов – 3, профессор Законоведения – 1 и профессор Богословия -1. Столько же изучалось и предметов. Директором лицея в то время служил действительный статский советник С.М. Шпилевский.
В «Летописях Лицея» неоднократно публиковались списки завершивших курс обучения. Так за 1889 год открывается он следующей записью:
«Со степенью кандидата юридических наук
1. Удинцов Всеволод Аристархович, родом Пермской губернии».
Далее приводится перечень из 19 человек, окончивших курс с «правом на получение степени кандидата по представлении диссертации». Завершается он списком «удостоенных звания действительного студента». Всего в выпуске числилось 33 человека. Отрадно читать, что самым лучшим срединих оказался сын священника из далекого уральского города Ирбита.
Этому триумфу предшествовало написание работы на тему «Учение о торговце», которое было передано для прочтения и представления в Совет отзыва ординарному профессору И.Т.Тарасову. По-доброму относился этот ученый занимавшийся вопросами Государственного и Административного права к молодому Всеволоду. Можно подумать, что готовил себе приемника, поскольку уже в июле месяце данного года господином Министром Народного Просвещения был он переведен ординарным профессором в Московский университет.
31 мая 1889 года Всеволод Удинцов в соответствии с параграфом 58 Устава был удостоен степени кандидата юридических наук за сочинение «Учение о торговце» на основании отзыва ординарного профессора И.Т.Тарасова.
Кроме того, Совет Лицея принял решение «об оставлении кандидата Удинцова при Лицее на два года для приготовления к профессорскому званию по кафедре Торгового права с выдачей ему в течение этих двух лет стипендии по 600 руб. в год из сумм Министерства Народного Просвещения». Далее поданные документы пошли по инстанциям, и лишь 30 декабря состоялось утверждение Удинцева согласно решению Совета Лицея стипендиатом этого учебного заведения.
В это же время сотрудничал он в газете «Екатеринбургская неделя», используя для подписи псевдоним Вс.У. Инициатором издания "Екатеринбургской недели" первого печатного издания этого города обычно называют Н. А. Полкова. В 1878 году он неожиданно умер, не дождавшись официального разрешения на издание газеты. Дальнейшие хлопоты по решению проблемы взяла на себя вдова А. А. Полкова, дочь горного инженера А. Х. Зигеля. Первым ее редактором стал П. К. Штейнфельд. В июле 1979 года в продаже появился первый номер. Имела она «политическую и литературную направленность» и выходила раз в неделю. А вот о чем писал Всеволод Удинцев, поведать не могу. Однако независимо от содержания его статей работа в газете то же была своеобразной школой, позволившей в последующем Всеволоду Аристарховичу выпустить ряд монографий.
Завершающийся 1893 год знаменателен тем, что начал Всеволод Аристархович с 16 августа чтение лекций по торговому праву как приват-доцент. Выдержал он перед этим в ИМУ экзамен на магистра гражданского права и был удостоен этим же университетом звания приват-доцента. Читал он лекции во второй половине года на 4 курсе в объеме 3 часа в неделю, за что получал содержание в размере 1200 рублей. Исполнилось молодому юристу 28 лет. Несмотря на появившийся материальный достаток, оставался он холостяком.
Однако спустя шесть лет упоминается он как человек женатый. Об этом рассказывает в мемуарах Д.Б.Удинцев, описывая годы своего детства, проведенные в Чердыни: «По-видимому, в 1899 году мы с отцом и двумя его братьями Всеволодом и Сергеем Удинцевыми поднимались на гору Полюд. Отец хотел показать замечательные виды Северного Урала своим братьям и их женам - Марии Семеновне (жене Сергея) и Елене Григорьевне (жене Всеволода). Впечатления были незабываемые. Море лесов, беспредельная даль, непролазные тропы, на лошадях можно было проехать только часть пути. Всех заинтересовала встреча с одним старым вогулом, потомком выродившегося племени. Мамин-Сибиряк, со слов Дмитрия Аристарховича, но в совершенно комическом стиле и добродушном юморе описал этот поход на Полюд в рассказе “Старый шайтан”. Впервые напечатан он был в газете "Русские ведомости" за 1903 год. Отец долго смеялся над этим рассказом и добродушно ворчал на Дмитрия Наркиссовича».
Елена Григорьевна происходила из семьи военного, служившего одно время в больших чинах на Кавказе. Получила она соответствующее воспитание. Все знавшие называют эту женщину дамой.
В январе 1884 года неожиданно для себя и родного Лицея был Удинцев переведен в том же звании приват-доцента в Киевский университет для преподавания торгового права вместо известного профессора Цытовича, перешедшего на службу в Министерство финансов. Неизвестно как воспринял свое повышение Всеволод Аристархович.
*** Киевский период (1894 – 1911).
В работе Г.Г. Кричевского под названием «Диссертации университетов России 1805 – 1919 годов» приводятся следующие данные о диссертационных работах Всеволода Аристарховича:
«Магистерская диссертация по гражданскому праву «Посессионное право» защищена в Киевском университете им. Св. Владимира 18 мая 1896 года.
Докторская диссертация по гражданскому праву «История обособления торгового права» защищена в Киевском университете им. Св. Владимира 18 мая 1900 года».
О достоверности данных фактов судить не берусь, но поскольку такое мнение существует, считаю необходимым его привести.
Официальные источники утверждают, что Удинцев в 1897 – 1900 годах исправлял должность экстраординарного профессора, затем в 1900 – 1909 годах служил как ординарный профессор кафедры торгового права. С 1909 по 1911 годы состоял Всеволод Аристархович ординарным профессором кафедры гражданского права. Одновременно занимал он и административные должности: в 1900 – 1909 секретарь, в 1909 – 1910 декан юридического факультета, в 1910 – 1911 проректор. В 1909 – 1911 годах был председателем Киевского юридического общества. Это лишь перечисление дат и должностей, а человека за ними не видно. К сожалению, весьма мало сохранилось сведений. Приехав в Киев никому не известным человеком, за пятнадцать лет достиг он самых высоких постов и признания коллег.
И что показалось мне удивительным, так это «Заявления проф. В.А. Удинцева в Правление Киевского Университета 21 августа 1898 года». Не могу сказать, как долго пробыл Всеволод Аристархович на Специальных курсах при Парижском юридическом факультете, однако познакомился он с хранителем памяти об А.С.Пушкине Александром Николаевичем Онегиным, человеком своеобразным, можно сказать мизантропом. Откуда взялся интерес у сына провинциального священника к «изящной словесности»? Документ гласит следующее:
В Правление Императорского Университета Св. Владимира
И. д. экстраординарного профессора Всеволода Александровича Удинцева
Заявление
В бытность мою в текущем году в Париже, я имел случай познакомиться с Александром Николаевичем Онегиным, известным собирателем и обладателем пушкинских рукописей, всевозможных изданий сочинений А. С. Пушкина и различных предметов, связанных с именем великого поэта. Между этими предметами у А. Н. Онегина имеется и одна из очень немногих уже, масок поэта, изготовленных после смерти Александра Сергеевича, вероятно, для близких к покойному лиц.
Желая сохранить на веки эту драгоценность, А. Н. Онегин воспроизвёл маску в нескольких, безусловно тождественных экземплярах, и, как мне показалось, не прочь был подарить один экземпляр Императорскому Университету Св. Владимира.
Принимая во внимание, что для Университета Св. Владимира представляется редкий случай сделать ценное по воспоминаниям о великом русском поэте приобретение и, что маска А. С. Пушкина получает особенный интерес в виду предстоящего пушкинского юбилея, — я счёл своим долгом сообщить всё выше изложенное Правлению Университета Св. Владимира, которое, быть может, найдёт нужным обратиться к Александру Николаевичу Онегину с просьбой — пожертвовать одну маску поэта Университету Св. Владимира. Если правлению угодно будет, то оно могло бы адресовать своё письмо А. Н. Онегину так: Paris.
23 rue de Marignan Mr Alexandre Onegine.
Киев. 21 августа 1898. И. д. э. Профессора Вс. Удинцев.
Следует уточнить, что Удинцев ошибочно называет Александра Фёдоровича Онегина Николаевичем.
Получается, что заботились ранее наши ученые о сохранении культурного наследия России. Значит, широки были интересы Всеволода Аристарховича. Об этом свидетельствует еще один факт. Многое в этом мире взаимосвязано. Так, Сергей Аристархович и его жена Мария Семеновна Удинцевы были хорошо знакомы с известным уральским врачом профессором П.Н.Серебренниковым. Оказалось, что Всеволод Аристархович также поддерживал с ним переписку, по крайней мере, в 1916 году. Рассуждали они об университетском образовании, темпах роста городов Урала. Так в одном из писем Всеволод Аристархович сетовал: «Жалею, что судьба забросила меня так далеко от Перми – в Киев. Теперь я ближе и надеюсь восстановить связь с Уралом. Ездил я на поезде к Димитрию… Подивился, как мало вырос Екатеринбург… Уже тогда мысль с надеждой обратилась к Перми, которая должна доказать силу Урала».
Забегая вперед, хочется отметить, что в феврале 1915 года приезжал он в Екатеринбург, где скончался от туберкулеза брат Дмитрий Аристархович. В его ожидании семья даже перенесла день похорон. В эти же печальные дни была сделана знаменитая фотография Удинского клана, на которой запечатлены одиннадцать человек, носящих эту фамилию.
*** Петербургский период (1911 – 1917)
По всей видимости, обратили внимание на деятельность и труды Всеволода Аристарховича в столице, следствием чего явился его перевод в Петербург.
Вновь данные из официальных источников. В 1911 – 1917 годах ординарный профессор кафедры гражданского права, в 1913 – 1916 декан юридического факультета Санкт-Петербургского университета. В 1912 – 1917 годах состоял членом Горного совета при Министерстве торговли и промышленности. С 7 мая 1916 года по 21 января 1917 – начальник Главного управления по делам печати. В январе – марте 1917 года товарищ Министра народного просвещения. В мае 1917 года начальник Главного управления почт и телеграфов. С 1917 в отставке. Попытаемся постепенно разобраться в столь кратком Послужном списке Всеволода Аристарховича.
Солидно выглядит список его научных трудов, монографий и журнальных статей:
• Дуализм частноправовых систем. — Киев, 1894.
• Посессионное право. — Киев, 1896. (магистерская диссертация)
• Право на залегающие в недрах ископаемые // Журнал Юридического Общества, 1897.
• Статистика преступлений в Пермской губернии // Юридический Вестник, 1889.
• История обособления торгового права. — Киев, 1900.
• Конспект лекций по торговому праву. — Киев, 1900.
• Выкуп посессионных земель и лесов // Журнал Министерства Юстиции, 1901.
• К вопросу о включении в гражданское уложение постановлений о торговых сделках. — Киев, 1901. (докторская диссертация)
• Русское торгово-промышленное право. - Киев, типография И. И. Чоколова, 1907
• Русское горноземное право. Киев, 1909.
• Купля-продажа и право собственности: научное издание. — Баку, 1926.
Думаю, что это далеко не полный перечень трудов Всеволода Аристарховича.
Среди перечисленных работ отсутствует книга под названием "История займа", выпущенная в 1908 году в Киеве. Написана она на основе анализа коллекции рукописных грамот, доступ к которым Всеволод Аристархович получил благодаря связям с уральскими земскими учреждениями, в первую очередь - Чердынским и Ирбитским. Именно эти уездные земства возглавлял в свое время его брат Дмитрий Аристархович. Он и его соратники открыли при Чердынской земской управе свой Краеведческий музей. Экспонаты для него собирали всем миром: документы, книги, антикварные вещи. В Воспоминаниях племянника профессора Б.Д.Удинцева содержится следующая информация: «Особенно сильное впечатление произвел на меня один старый шкаф, точно вынырнувший из глубины времен. Отец нашел его кажется в селе Почка у какой-то старушки, которая и сама не подозревала ценности находящейся у нее вещи. Шкаф еле вытащили из маленького домишка и не без труда доставили его в город, очень уж ветхая была вещь. Когда отец стал рассматривать его, то неожиданно из-под возвышения на одной из дверок выпали какие-то бумаги. Отец прочитал их и убедился, что это какие-то документы, связанные с историей займа на Урале. С копиями этих документов он познакомил своего брата профессора Киевского Университета Всеволода Аристарховича Удинцева и тот на основании этих Почкинских документов составил целое исследование истории займа (книга, которая упоминается до сих пор в библиографии по истории права)».
Также им были написаны несколько газетных статей по вопросам горного землевладения и торгового законодательства. В 2003 году, издательством ЮрИнфоР, в сборнике «Избранные труды по торговому и гражданскому праву», были переизданы некоторые из его работ. Следовательно, не потеряли они своей значимости и в наши дни.
Довольно внушительно выглядит перечень полученных им наград: Ордена Cв. Станислава 3 степени, Cв. Анны 3 и 2 степени, Cв. Владимира 4 и 3 степени, нагрудный знак к 300-летию царствования дома Романовых.
Не могу сказать навещали ли Всеволода Аристарховича братья, а вот их дети на короткий промежуток времени оказались тесно связанными с семьей профессора. Речь пойдет о 1915 годе, когда Евгения Сергеевна Югова урожденная Удинцева (автор сохранившихся воспоминаний), вместе со своей двоюродной сестрой Анной Дмитриевной училась в Петербурге на с/х курсах Стебута. Вот что запомнила Евгения Сергеевна, дочь старшего из братьев Удинцевых: « Всеволод Аристархович был профессором в университете, жил на Фонтанке в шикарной квартире. Мы очень боялись туда ходить, боялись даже солидного швейцара в галунах и позументах. Он делал шаг, чтобы открыть нам лифт, а мы скорей устремлялись на лестницу, чтобы дойти пешком (этаж был второй или третий), так как не умели управляться с лифтами. Квартира была очень большая, хотя Всеволод Аристархович жил вдвоем с женой. Его жена, Елена Григорьевна, была дочерью какого-то важного военного и старалась представлять из себя важную даму. А дядюшка был простой человек и не прочь был иногда поколоть дрова или открыть вместо горничной входную дверь. Это шокировало Елену Григорьевну, а он только посмеивался. Был приятным, очень располагающим к себе человеком. После Февральской революции он попал на большую должность, кажется, заместителем министра просвещения. Но его карьера быстро закончилась. После Октябрьской революции им удалось уехать на юг, и они осели в Баку. Там и кончили свою жизнь».
Теперь перед вами данные из «Журнала заседаний Временного Правительства» от марта-октября 1917 года. Непосредственно сам документ, на мой взгляд, весьма любопытный:
«Сообщение министра народного просвещения о подаче прошений об отставке товарищами министра народного просвещения Всеволодом Аристарховичем Удинцевым и Владимиром Тимофеевичем Шевяковым и о предположении министра назначить товарищем министра народного просвещения профессора Давида Давидовича Гримма, с оставлением означенных лиц в прочих занимаемых ими должностях.
Уволить Всеволода Аристарховича Удинцева и Владимира Тимофеевича Шевякова от должностей товарища министра народного просвещения и назначить товарищем министра народного просвещения профессора Давида Давидовича Гримма. Оставить означенных лиц в прочих занимаемых ими должностях».
Судить о причине такого важного решения не берусь, поскольку не располагаю фактами и полнотой информации.
Малую часть сведений о петербургской жизни В.А.Удинцева поведала в письмах вдова Д.Н.Мамина-Сибиряка Ольга Францевна Гувале: «Какую жалкую роль представляют твои родственники с Троицкой. Профессор сидит несчастный без дела». Далее перечисляет она уволенных из университета профессоров. Вполне естественно, что в их число попал и Удинцев. Наступившие лихие времена коснулись и ее непосредственно. Пришлось одинокой женщине бороться «с захватчиками и расхитителями ее имущества». Жила она в 1923 году в квартире племянника В.В.Гувале. Однако ранее поддерживала связь с Всеволодом Аристарховичем. Вернее он приходил изредка ее навещать. Профессор также потерял все свое имущество, а главное – книги. Последняя встреча произвела сильное впечатление на обоих. Ольга Францевна сильно изменилась, постарела. Она же отметила и запомнила, что «он выглядел каким-то выходцем из старого режима, но душевно поразил ее своей выносливостью и умением приспособляться к новым обстоятельствам». А как же могло быть иначе? Всеволод Аристархович с малых лет жил вне дома родителей и вполне понятно, что сам, на собственном опыте научился преодолевать неприятные ситуации. Рассчитывать было не на кого.
Благодаря тому, что сохранилась небольшая часть переписки между Борисом Дмитриевичем и Всеволодом Аристарховичем можно восполнить ряд пробелов в биографии профессора. Оказалось, что «после Петербурга Всеволод Аристархович Удинцев переехал в Краснодар в 1918 году, где был избран профессором гражданского права в Политехническом институте, а уже в 1919 году переехал в Баку – также в Политехнический институт».
*** Южный период (1918 - 1945)
Весной 1924 года побывал Всеволод Аристархович в Москве и поразил племянника Бориса силой своего характера: «…человек потерял, кажется, все, но он смеется, шутит и не унывает. Это прирожденный скептик, который как-то легко проходит мимо трагических событий современности, но не от легкомыслия, а от выработанной твердости характера». Думается, что как человек сильный не захотел он обременять семью племянника своими проблемами. Чуть позже о своем обратном пути в Баку он писал: «Ехал не слишком плохо и не очень хорошо, не очень долго, ибо поезд был ускоренно-почтовый. Крушений было всего только одно и без каких-либо повреждений. Если бы поезд был скорый, который не замедляет хода на станции, то дело не ограничилось бы сходом с рельс двух вагонов». Далее Борис Дмитриевич добавляет: «Выработалась особая манера этого человека – иронизировать решительно над всем, и, пожалуй, прежде всего, над самим собой».
Осенью этого же года на Кавказе встретились все три брата Удинцевых. Как отмечает Борис Дмитриевич, имели они разные политические взгляды, но родственные «кровные» отношения все искупали.
Сам же Борис Дмитриевич дважды проводил лето (1925 и 1929 годы) в небольшом домике Всеволода Аристарховича, который тот имел в Кисловодске. Туда же приезжал брат его Федор Аристархович из Киева. В летние месяцы он не только отдыхал, но продолжал работать приглашенным консультантом в каком-либо санатории, поскольку был очень хорошим и известным врачом-терапевтом.
В 1935 году племянник навестил Всеволода Аристарховича в Баку, где тот занимался преподавательской работой. Оставил он весьма интересные записи об этой встрече: «Я прогостил в “городе ветров” всего несколько дней, был очень приветливо встречен Всеволодом Аристарховичем и Еленой Григорьевной. Жили они, прямо сказать, в нищете. Все осталось в Петербурге, но Всеволод Аристархович был неутомим; острил, как всегда, и стоически переносил материальные неудобства жизни. Мы с ним много гуляли по древнему городу, который по уверениям Всеволода Аристарховича ему напоминал чем-то Неаполь. К сожалению, в прилегающей к городу бухте купаться было уже совсем нельзя, настолько она была загрязнена нефтяными осадками от пароходов. Мы осмотрели армянский новый город. Всеволод Аристархович говорил мне, что самые красивые женщины на Кавказе - это Бакинские армянки, что касается мусульманок (османы), то они поражали туриста своими чарами и черными шалями, из которых загадочно блестели черные глаза. Теперь этого не увидишь, конечно и в Баку, но тогда эти женщины с таинственно блестящими глазами из под черной шали привлекали внимание. Очень поразил меня музей древней рукописной книги - Коран с великолепными орнаментами, изящная графика - все это охраняется бережно до наших дней. В Баку я был только один раз в жизни, Всеволод Аристархович и Елена Григорьевна не вернулись в Центральную Россию, оба они умерли вынужденными изгнанниками в Баку и похоронены на кладбище на одной из гор около города».
В «Городской справочной и адресной книге на 1927 год. Весь Баку» среди профессуры и преподавателей Азербайджанского государственного университета им. Ленина на Педфаке упоминается и Удинцев: Советское законодательство – Удинцев В.А. Выходит, что продолжал Всеволод Аристархович свою педагогическую деятельность и в этом городе. Было ему в то время всего 62 года. Ректором в те годы состоял А.Д. Гуляев, преподававший философию на педагогическом факультете, деканом которого был Л.А. Ишков. Всего в составе университета насчитывалось три факультета: медицинский, восточный и педагогический.
И как заключительный аккорд выступает переписка между Всеволодом Аристарховичем и племянником за 1938 год. Часть ее вошла в рукописный вариант мемуаров Бориса Дмитриевича, которые и заканчиваются именно этим годом. Привожу фрагмент, касающийся профессора Удинцева полностью, поскольку позволяют эти сведения судить о жизни людей не облеченных властью в те времена. Был В.А.Удинцев человеком «очень сложной политической биографии, из дореволюционного “сановника” он силой вещей превратился в “заурядного” профессора Бакинского университета, но сохранил свой блестящий стиль, остроумие и большую выдержку. Письма его читаешь с интересом.
В письме от 22.04. старый профессор с философским спокойствием сообщает, что он занимается латинской грамотой и бух. в эпоху классического римского права, так как весной 1938 года нашему жилищно-кооперативному строительству, кооперативу в Москве было предъявлено требование о возврате оказанного нам кредита, то это очень волновало меня и конечно порадовало, когда я вместе с другими возвратил несколько сот своего долга. Всеволод Аристархович поздравлял меня с тем, что я из кооператора превратился в индивидуального собственника. Это было не совсем так. В кооперативе мы остались, но уже с большей свободой действия.
В следующем письме, от 23.04. В.А. рассказывает о довольно печальной обстановке своей жизни в Баку – маленькая комната, при входе в нее отгороженная кухня, где стоит керосинка и сразу дверь во двор. Наверху школа и мальчишки постоянно обрывают провод радио, чуть ли не единственное развлечение для Елены Григорьевны, типичной петербургской дамы с трудом переносящей новые и непонятные для нее условия жизни. Но Всеволод Аристархович бодр, шутит и иронизирует над своим положением. Он следит за новой литературой: Фейхтвангер, Ильф-Петров и др. Он очень скучает. Жизнь проходит, а мы ничтожные остатки родственной семьи за тридевять земель друг от друга. Всеволод Аристархович усиленно приглашает летом посетить его. С грустью вспоминает, что исполнилось уже 12 лет со смерти Елизаветы Наркисовны, к которой он всегда относился с большим уважением.
В письме от 4.07. Всеволод Аристархович с огорчением вспоминает П.М. Злоказова, преждевременно скончавшегося в Уфе. Он изнемогает от жары, доходящей до 60 градусов на солнце. Сохнут листы книг и чернила в чернильницах.
В письме от 17 сентября те же жалобы на жару, хотя надо подумать и о дровах, нет дров… Целый месяц хожу и ничего не могу добиться – то грузовика нет, то в одно место посылают, то в другое. Бакинцы вспоминают всех родственников и жалуются, что никто к ним не приехал в это лето. И летом и осенью В.А. вел какие-то занятия по латинскому языку, очевидно, для медиков и юристов. Из всех приглашенных в Баку, приезжала только племянница Юлия Петровна Сикачева, когда-то институтка одного из петербургских институтов. Мы с сестрой вспоминаем ее еще в белом передничке приезжавшей на шикарную квартиру Удинцевых в Троицком переулке. Когда-то с ней вместе приезжал ее брат юнкер Николай Кавалерийского училища, франтоватый молодой человек, довольно пустой по содержанию, но тетушке Елене Григорьевне он очень понравился, напоминая ей ту военную среду, из которой она сама вышла. Отец ее был военный на Кавказе.
В письме от 11-го октября профессор с удовольствием сообщает: “Удалось, наконец, достать дрова”. После долгого молчания Федор Аристархович, наконец, отозвался на письма Бакинского брата. 28 октября Федя празднует 35-летний юбилей научной деятельности, ему 61 год.
В ноябре месяце профессор тяжело болел, и он обращался ко мне с просьбой подумать, куда на Урале можно отправить его библиотеку и часть рукописей по истории горного дела на Урале. Он не рассчитывает на получение денег, а хотел бы только одного, чтобы рукописи попали в надлежащее место, где они могут принести пользу будущим поколениям (Всеволод Аристархович был большим знатоком посессионных отношений на Урале и выпустил по этому вопросу несколько книг).
Так как я продолжал запрашивать представителей старшего поколения о современниках Мамина-Сибиряка, то В.А. в письме от 23.11. дает мне несколько обстоятельных справок об уральцах, которых хорошо знал Мамин-Сибиряк. В своих последних письмах Всеволод Аристархович снова ставит вопрос - куда передать ему литературу по горному праву и рукописи по горному праву. Сколько я помню, все это было завещано Бакинскому университету. На этом кончается наша переписка с дядюшкой за 1938 год».
Оказался Всеволод Аристархович удачливым в профессиональном плане, известным на государственном уровне, а возможно и шире. Смущает меня лишь один факт – дата его смерти. Согласно официально принятым данным, переходящим из одного источника в другой – покинул он сей мир 1 января 1930 года в возрасте 65 лет. Из воспоминаний Бориса Дмитриевича ясно видно, что был он жив еще и в 1938 году. Кроме того, имеется один архивный источник, в котором приводится совершенно иная, более отдаленная дата завершения жизненного пути ученого – 1945 год. Все мы люди, поэтому имеем право на ошибку. Но…разница в 15 лет жизни заставляет задуматься о добросовестном отношении к исполняемому труду.
*** Современность
По всей видимости, научные работы Всеволода Аристарховича отличало глубокое знание предмета, поскольку не утратили они своей значимости в наши дни. Об этом свидетельствуют три факта.
В 2003 году была выпущена книга «Избранные труды по торговому и гражданскому праву». В настоящее время вниманию юристов предлагаются две монографии ученого, изготовляющиеся по технологии Print-on-Demand компанией ООО «Книга по Требованию». Это «Оставление заклада в пользовании должника» и «История Займа».
Его имя постоянно упоминается при написании диссертационных работ. Примером может служить труд С.В.Гудкова под названием «Правовое обеспечение государственного регулирования недропользования», представленный на соискание ученой степени кандидата юридических наук (2006).
Несколько лет проводятся Всероссийские олимпиады для молодых юристов по проблемам «недропользования и экологическим вопросам в области недропользования и переработки полезных ископаемых» имени профессора В.А. Удинцева (конституционным гарантиям в области недропользования и переработки полезных ископаемых).
Таким образом, перешагнул Всеволод Аристархович из XX в век XXI. Талантливо написанные работы оказываются востребованными во все времена. Фамилия Удинцева становится знакомой будущим юристам со студенческой скамьи. Это и называется память…
В основу данной публикации положены рукописные «Воспоминания» Б.Д.Удинцева, «Воспоминания» Е.С.Юговой (урожденной Удинцевой) и сведения, полученные из открытых источников интернета.
***
Удинцев Всеволод Аристархович. Фото Я.Штейнберга. Около 1916 года.