Зелёная повязка

               
  Я вышел на опушку леса с пушистой двухметровой ёлкой в руке и... замер.   Возле дороги, на протоптанной в снегу площадке, окружённой с трёх сторон низким березняком, дымился костер, а вокруг него стоял патруль из четырёх человек: два уже немолодых лесника в форменных куртках и шапках с кокардой лесного ведомства, а рядом с лесниками зябко ёжились два молодых дружинника, по-видимому, от общества охраны природы, с зелёными повязками на рукаве.  В сторонке от костра, у березняка, громоздилась живописная куча свежесрубленных ёлок. Свернуть с тропинки, выходящей на дорогу, я не мог: снег в лесу был по колено. Мне оставалось только одно: незаметно воткнуть ёлку в сугроб и, как бы прогуливаясь, пройти мимо кордона. Хорошо, что другой возможной улики, вроде топора, у меня в руках не было, а орудие браконьерства: маленькая садовая ножовка, была у меня за пазухой.

    -Эх, надо бы другой тропинкой выходить из леса! - пронзила меня запоздалая мысль.

  Но меня уже заметили.   Высокий лесник, наверное, старший патруля, махнул мне рукой с биноклем и хрипло прогремел в рупор:

  Гражданин с ёлкой, подойдите сюда!  Не заставляйте прибегать к крайним мерам!

  Деваться мне было некуда – дать ходу назад в глубину леса я не мог: за плечом у второго, невысокого лесника торчал ствол мелкокалиберной винтовки.  Пришлось подойти к патрулю, волоча за собой по снегу хвойную улику.  Высокий лесник, сжав губы, выразительным дугообразным жестом руки указал мне на груду срубленных ёлок.

  – Сергеич, обеспечь порядок!  – строго сказал он своему напарнику с винтовкой. –  А я понаблюдаю, не выйдет ли ещё кто-нибудь из леса.

  Покачиваясь и переступая, как цапля по глубокому снегу, старший лесник отошёл  от дороги шагов на пятьдесят вглубь зарослей молоденьких ёлок, образовав там нечто вроде невидимого аванпоста.

   По размашистым движениям остальных членов патруля, по их  излишне  громким,  немного  запинающимся   голосам,  я  безошибочно определил, что все они были под хмельком. На лесниках были «дутые» перьевые куртки, валенки с резиновыми подошвами; из-под   мышек  у стражей леса  высовывались меховые  рукавицы, а дружинники были в полуботинках,  модных  кожаных куртках и даже без перчаток, словом, были одеты так, как большинство молодежи, дефилирующей в конце декабря по улицам нашего городка.
 
   Неудивительно, что молодая неформальная часть лесного патруля ни на шаг не отходила от костра.  Один из дружинников, высокий парень с бледным лицом, сочувственно взглянул на меня,  тряхнул длинными белокурыми волосами –  он, как городской пижон, был без шапки – и стал поправлять палкой головешки в костре.   Низенький лесник называл этого парня ласково: Ванюшей.

  Ко мне с полупустой бутылкой в руке подошел лесник с винтовкой, которого старший патруля назвал Сергеичем. Этот лесник был низенький, толстенький, похожий лицом на калмыка, с румяными щеками и узкими глазками.

  – Подождешь с нами один часик! – почти с нежностью в голосе проговорил он. – А пока вот прими для сугрева...

  Он вылил из бутылки остатки водки в тонкий пластмассовый стаканчик и протянул мне. Я с недоумением оглянулся на дружинников: те согласно кивнули.

  Водка была тепловатой, противной, видно, бутылка стояла поблизости от огня. Лесник дал мне на закуску кусочек коричневого длинноволокнистого мяса, похожего на конину.

  – Не бойся, это лесная дичь, лосятина! – улыбаясь, приподнял свои румяные скулы лесник.

  В жизни я не ел  лучше этого жёсткого кусочка вяленого слабосоленого мяса.

  – А винтовка у вас хоть заряжена? – спросил я весёлого лесника, осмелев.

  – Хорошо бьёт ружье: с полки упало, семь горшков разбило! – расхохотался лесник.

  Он упёрся в меня взглядом узких глаз.

  – Как зовут-то тебя, браконьер?

   Услышав моё имя, он обратился к нахохлившемуся дружиннику, узкогрудому пар еньку в кожанке, сидевшему на обрубке  бревна у костра.

  – Можешь, Коля, отправляться домой! А хочешь, снова иди за ёлкой, у нас пока их куча-мала!  Хе-хе...

  Дальше случилось то, чего я не мог сразу понять.  Узкогрудый городской паренёк, поёживаясь, с угрюмым видом развязал  у себя тесёмки зелёной нарукавной повязки и протянул её мне.

  – Теперь, Вася, наступила твоя смена дежурить с Ванюшей! – лесник сощурил и без того узкие глаза и расправил повязку на моём рукаве, – Вишь, Коля замёрз… и всё оттого,  что не до конца допил свой стаканчик...

  Николай со злостью отфутболил от костра пустую бутылку и потрусил налегке по дороге в город, а мы с высоким дружинником Ваней остались сидеть у костра. Выпитое содержимое пластмассового стаканчика, а главное, вяленая лосятина, подействовали на меня возбуждающе, тело требовало движений.  Я взял топор, воткнутый в пенёк возле костра,  и стал разрубать тонкий ствол сухостойной сосны, валявшейся неподалёку.

  Мой напарник, поминутно поправляя сползающие на лоб волосы, оттаскивал полешки к костру. Последний день года был чудесный: всего-то пару градусов ниже нуля, я разогрелся и уже забыл о том, что меня ждут мои домочадцы с ёлкой.

  Послышался шум мотора. На дороге остановился зеленый «уазик», с крупными белыми буквами по бокам: «охрана природы» и с открытым прицепом.  Из машины вылез человек в новом полушубке, перетянутым офицерским ремнём, и в высокой серой папахе со следами кокарды, по-видимому, это был отставной полковник. 

  – Ну, как идёт служба? – бодро поинтересовался он у лесника. – У нас на городском рынке торговля ёлками идет бойко. Снижаем цены. А у вас, я гляжу, товара образовался порядочный арсенал! Так держать! – он окинул взглядом зелёную кучу разлапистых ёлок.

  Хмурый, по-видимому, усталый шофер с «уазика» подошел к костру, неся в праздничном пластиковом пакете с надписью «С новым годом» позвякивающие бутылки.
 
  – Вот вам новая порция «допинга» для поднятия духа! – руководитель «Охраны природы» удовлетворённо кивнул в сторону шофёра с пакетом, и с покровительственной улыбкой скомандовал нам с Иваном:

  – А вы, черти-браконьеры, живо грузите ёлки на прицеп, рынок не ждёт! Радуйтесь, что отделались от штрафа, мы сегодня добрые!

   «Уазик» с прицепом, доверху нагруженным мохнатым лесным богатством, пыхнув облачком вонючего дыма, перебившего приятный запах горящих смолистых дров, скрылся за опушкой леса.

  К костру подошел старший патруля.  Бинокль на узеньком ремешке болтался у него на поджаром животе.  С мрачной гримасой на чисто выбритом бледном лице высокий лесник выпил до краёв наполненный стакан и, не закусывая, направился к своему посту.

  – Егор Александрыч может ведро выпить без закуски и ни в одном глазу! Но строг по службе.  Сам пьёт, но людей за пьянство бьёт, – подмигнул дружинникам второй лесник с винтовкой, – Ведь говорят, кто пьян, да умён – два угодья в нем...

  – Граждане с елками, подойдите сюда! –  Не заставляйте нас прибегать к крайним мерам! – раздался, усиленный  рупором,  твёрдый голос старшего патруля.

  Из глубины леса вышел очередной браконьер, а за ним, тоскливо озираясь по сторонам, другой.

  – Ну вот, Ваня с Васей, и ваша смена кончилась! –  благодушно подмигнул нам щёлками глаз низенький  лесник Сергеич,  когда  два  браконьера с испуганными лицами сложили ёлки в общую кучу. – Отдайте повязки своим сменщикам, да  марш по домам!  – А вы, – он обратился к только что попавшимся  браконьерам, – Подходите к костру, погрейтесь, да выпейте по сто граммов фронтовых, чего мёрзнуть!

  Но я не успел снять и передать зелёную повязку очередному сменщику.

  – Одному из последних дежурных срочно подойти ко мне! – донеслось из рупора старшего лесника, спрятанного в зелёной толчее молоденьких ёлок.

  Мы с Иваном были двое из последних дежурных. Никому из нас идти на аванпост  к  строгому начальнику лесного патруля не хотелось.  Я с надеждой взглянул на Ивана. Тот опустил непокрытую голову, упершись взглядом себе под ноги.  Что ж он раньше моего заступил на «дежурство и на правах «старика» справедливо имеет передо мной, фору.
   
  Похожий на калмыка добродушный лесник Сергеич,  сочувственно поглядел на мои городские «штиблеты» и покровительственно подтолкнул меня в плечо: мол, служба есть служба.

  Я в своих тоненьких полуботинках пробрался сквозь лесную непролазь к засекреченному администратору лесных богатств.  Старший лесник протянул мне тяжёлый и холодный бинокль.

  – Видишь того браконьера с ёлкой?  Покрути фокусировку окуляров. Да возьми правее.  Теперь видишь?

  Прямо по снежной лесной целине с маленькой ёлкой под мышкой, петляя  меж стволами берёз, шёл мой сокурсник по институту. На лице – удовлетворённая улыбка.  Он  шёл довольно далеко от нас, наискосок, к другому концу леса и был вне пределов досягаемости лесного патруля.

  – Догони его и проведи с ним разъяснительную работу! – приказал старший лесник.

   Я почувствовал, что моё лицо, всё ещё разгоряченное от выпитого стаканчика, сразу похолодело. Я замер на месте.

   – Хочешь заплатить штраф? – старший лесник выразительно похлопал по своей полевой сумке.

   Я возвратил ему бинокль и  покорно стал поочерёдно погружать свои ноги в уже мокрых полуботинках в сыпучий снег.  Но вскоре я,  набрёл, на протоптанную в снегу узкую тропинку.  Захотелось бросить все мои лесные приключения и бежать домой, но что-то заставило меня не упускать из виду нового браконьера.  Поскольку мой сокурсник, идя наперерез мне, с трудом вспахивал снежный покров, я быстро приблизился к нему.  Он остановился и, по-видимому, не узнавая меня, с недоуменным испугом уставился на мою зелёную повязку на левом рукаве.

  Выпитые «фронтовые» сто грамм, ощущение полного избавления от угрозы штрафа привели меня, как пишут в рассказах, «в весёлое расположение духа».
 
  В общем, моя «разъяснительная работа» с очередным лесным браконьером закончилась тем, что он срубил для меня своим туристическим топориком ещё одну маленькую ёлку.
 
   «Полюбуйся, варварская страна на обнажённые ягодицы!» –  мысленно послал я  в адрес лесного патруля слова итальянского монаха, который уходя из протестантской Германии, взошёл на пригорок, спустил штаны  и изрёк это крепкое выражение.

  С браконьерскими ёлками мы шли по городской улице, прилегающей к лесу, и не один дежуривший в городе сержант экологической милиции не остановил нас: зелёная повязка на моём рукаве была самым надёжным пропуском.

Юрий Боченин
14.04.14.