Выйдешь на балкон, глянешь на юг, а там, - за морями, лесами, за горами – готовит революцию неистовый Маноло, - гений! Надувает насосом резиновую лодку, заливает бензин в двигатель,
- Готово, – кричит, и тотчас прыгают внутрь романтики: Карлито, Мигелито, Рауль, Фидель, - целый взвод экспансивных бородачей. Галдят, размахивают автоматами энтузиасты, на знамени их начертано «Свобода или смерть». Смерть, конечно же, буквами маленькими – незаметными. Кому охота помирать в это удивительное время? В это невероятное время, которое вскоре станет и вовсе потрясающим.
Р-р-р оглушительно ревет мотор, летит, птицей летит катер, скачет на волнах как кенгуру, - прямо по курсу Остров Свободы.
О! там, - на острове, - подлинная Свобода: дайкири и ром, хоть залейся.
А женщины, какие там женщины!
Мария Эрнандес, танцовщица самбы. Как быстро вращается ее таз, - гляди, - как зажигательно трясутся эти полные груди. И перья ее, и пестрая тряпочка, едва прикрывающая срам, наряды ее божественны, будто созданы для любви, ни для чего не помеха!
А Лючия, роковая красотка Лючия. Взгляд ее – выстрел! Звук поцелуя – мина! Противопехотная мина, отрывающая голову неопытному саперу, разрывающая в клочья сердце, - о, Лючия! как мучительно сладки прогулки с тобою по минным полям.
Р-р-р – несется к острову лодка, - или это автор рычит, вспоминая об Изабель: она прекраснее всех, эта девушка, она воистину великолепна. Она столь желанна, будто банка холодного пива в знойный засушливый полдень.
Банка пива – за это стоит бороться!
… возня под балконом отвлекает автора от созерцания.
Там – внизу – шастают проходимцы.
Кого-то интересует нефтегазовый шельф, кого-то государственные закупки, - олигархи спешат попользоваться плодами…
ведь учил человечество Бисмарк: «Революции готовят гении, делают романтики, а плодами пользуются негодяи», - и пусть…
Пускай!
- такое уж наше свойство: не замечать того, что под носом.
Мы созданы для другого, мы рождены иными, мы смотрим вдаль,
вперед, на юг,
мы видим там Остров, - мы видим там Остров Свободы.