Она вошла решительно, как врач "скорой" входит в дом одинокого больного: защитить от напасти, и готовая к любой неожиданности.
Там встретил растерянный взгляд, молчаливая подавленность сильного ещё человека и вопрос в глазах: «Что? Как? Кто?».
- Ты. Только ты, и только сам. "Как" – решишь по дороге. Она же покажет - "Что". Будешь идти и выбирать.
- Но я без сил. Я болен. Мне не встать. И пути не вижу, никакого пути. Куда идти? – голос срывается на нытьё, жалобно канючит.
Он слышал свой голос и не узнавал его. Что за нюни? Неужели это он?
- Встань. Встань!
Открыл глаза, взгляд забегал по потолку. Не найдя там ответа, стал осматривать комнату. Когда окружающее приобрело привычные очертания, понял, что проснулся. Но голос, в ушах стоял голос. Он был знаком, хорошо знаком, но чей, никак не припоминалось.
Кофе, ещё сигарету. Рука шарит по подоконнику, ища пачку и зажигалку.
- Да нет, же бросил давно. Но раньше лежали именно тут. Что за день! Ещё сон этот.
Досада росла, он узнал свои метания.
- И всё ведь так, именно так. Как нытик. А этот.. эта. Она всё поняла. Стыдуха.
Одевался решительно, даже зло. Резко дёрнул замок на двери.
- Чёрт, всё надо менять – сказал как будто тому голосу. Словно хотел поменять тему разговора, забыть постыдное.
Но голосу было всё равно. Он отрешенно молчал.
- Так, всё. Выбрось из головы – сказал самому себе, и это тоже не понравилось.
- Хорош уже с собой разговаривать – повернул ключ зажигания.
Вдох, с силой выдох. Ещё. Напряг шею, встряхнул плечи. Погнали.
«А маленькие часики смеются
Тик-так....
Ни о чём не жалей, и люби просто так»
Магнитола голосом певицы Валерии то ли развлекала, то ли наставляла.
- «Ни о чём не жалей», легко сказать. У них всё песенки или слёзы. Им легко, чуть что, села на попу и заревела. Кто-нибудь придёт и всё решит.
Опять досада. Это-то откуда? Ну, не сложилось. С самого начала знал, что ничего серьёзного не будет. Так, время проводим. Легко и необязательно. Самому нравилось, что она ничего не ждёт. Пришёл-ушёл, привет. Не та женщина, чтоб сожалеть.
Планёрка закончилась смехом. Нет, не при начальнике, уже в курилке, она же столовая. Офисом стала бывшая коммуналка, на кухне была когда-то плита, от которой осталась только вытяжка. Её включали, открывали форточку и курили прямо тут.
- А ты вечерами сидел, поправки вносил, а теперь этот проект не нужен. В седьмой раз задание меняют. Деньги девать людям некуда - ребят забавляла эта чехарда.
Ситуацию уже не обсуждали, с чувством превосходства профи иронизировали над лохом-заказчиком.
А его не покидало чувство, что это какой-то тягостный бред. И он в нём участвует не по своей воле. А по чьей?
Кто его заставляет получать деньги за пустую работу?
Это молодёжь потешается, а ему тошно. Он хочет видеть результат. Хочет гордиться им, пусть молча, перед собой. Но это даёт опору, самоуважение. Деньги ещё не всё. За них уважают другие, но ему, самому, нужен результат. Он тратит деньги и остаётся ни с чем. Нет удовлетворения.
- К чёрту всё, увольняюсь – встал так резко, что стул загремел по кафелю.
- Ты что, где ещё такие бабки за непыльный труд? Тебе ж это как семечки.
- Во-во, любой каприз у идиота. И среди идиотов – и вышел. Совсем.
- Ребята звонили. Они уже на вокзале, а тебя нет…
Резко встал, почти подпрыгнул, проснувшись.
Что, куда, какой вокзал? Фу, опять. И голос тот же. Только теперь он узнал маму.
Рука шарит по подоконнику, где когда-то были сигареты.
- Здоровый образ, ети его – налил воды, выпил. Встал. Сел. Вышел на балкон.
Моросил дождик. Перила в крупных каплях, как вспотели. На листочке герани скопилась вода. Капля росла, но лист держал.
Как тогда, в палатке. Три дня дожди, спальник намок, но держал тепло. Потом, когда повесили сушить, из него потекло. Сначала каплями, потом струйкой. Но держал тепло, держал.
- И ты держи – сказал листу и закрыл балкон.
Всё не моё: и работа, и женщина. Будто сбился с пути.
- Где ты там, бродяга? Возьми трубку.
Гудки шли в пустоту. Вдруг, как споткнулись о хриплый голос.
- Алё, где пропадал?
- Да вот, решил позвонить. Ты где, на базе?
- Нет, уже вышли. Сейчас сеть пропадёт. Через три дня будем в N-ске. Стоять пару суток. Приезжай, тебе место есть.
В дорожную сумку поместилось бы и больше, чем нужно. Вместительная оказалась. Подумал, взял ещё один свитер. С полки упало что-то синее. Старый спальник.
- Зачем? Такой уже не нужен. Выбросить.
Вертел в руках, не решался, куда положить. Это он тогда промок, но грел.
- А рюкзак где?
С верхней полки, из-за коробок показался знакомый ремень. Чихая от пыли, расправил.
- Ну да, ребята уже на вокзале, а я тут – вспомнил сон, и беспричинная весёлость охватила.
Загрузил рюкзак, поднял, охнул.
- Ничёсе! Хорошо, курить бросил. Ух, тренироваться теперь.
Запирая дверь, привычно: билет, деньги, зарядка к мобильнику.
А на кухне, возле подоконника, под столом валялись зажигалка и пачка из-под сигарет. Пустая, ненужная, забытая, как прошлый бред.