Вглядитесь, какое милое лицо, не правда ли? Так и исходит от этой девушки внутренний легкий свет. Сразу возникает ощущение, что недолгой будет ее жизнь, быстро оборвется ниточка связи с нашим миром. Здесь ей всего 16 лет. Знакомьтесь. Это Оленька, сестра знаменитого ученого и священника Павла Александровича Флоренского. Именно в этом возрасте отправила она первое письмо Дмитрию Сергеевичу Мережковскому непосредственно в Париж. Смелый по тем временам поступок. Справедливо возникает вопрос – зачем? Между ними целая пропасть. Взять хотя бы разницу в возрасте, которая составляла более 25 лет. Однако знакомство состоялось. Вернее не могло не состояться, потому что обладала она даром слова, умением заинтересовать собеседника. Своеобразный письменный диалог между юностью и зрелостью продолжался в течение года. А потом они встретились. Подружилась Ольга и с Зинаидой Николаевной. Часто гостила у них. Сохранилась фотография, на которой девушка весьма уютно пристроилась возле ног Гиппиус. Совсем по-домашнему, без тени смущения и почитания. Это уже 1913 год и Санкт-Петербург. В квартире «декадентской мадонны» стопками лежат книги, подчеркивая тем самым напряженную духовную жизнь семьи.
В окружении лиц великих и знаменитых всегда пребывают люди обычные. Однако думается, что такое мнение может сложиться лишь на первый взгляд. Среди них обязательно найдутся лица самобытные и интересные. Нужно только прислушаться, присмотреться и обязательно обнаружатся скрытые таланты. Не все способны заявлять о себе "во весь голос". Иных отличает врожденная скромность и весьма развитое чувство такта, позволяющее держаться в тени учителей-покровителей. Именно поэтому испытываю потребность разобраться в "людях малых", пребывающих на заднем плане. По всей видимости, в самом начале к такой категории относилась Ольга. Затем между супругами разгорелась борьба за привлечение девушки в "свой стан". Много написано о том, что они всю жизнь прожили как единое целое. Это миф. Истинного единения между ними никогда не было.
Пожалуй, следует добавить, что З.Н.Гиппиус оставила воспоминания о множестве окружающих ее людей, которых хорошо знала, с которыми дружила. Эти записки отличаются, как правило, доброжелательностью с изрядной долей теплоты, что совершенно не было свойственно ей в жизни. Даже письма ее зачастую полны сарказма, легких, а порой и злых уколов. Умная женщина. Она прекрасно понимала, что многие захотят ознакомиться с ее мемуарами, а выглядеть «сатанессой» или «ведьмой» в глазах последующих поколений ей совершенно не хотелось. Пришлось Гиппиус отступить от своих жизненных принципов.
Озадачивает, однако, одно обстоятельство – почему при столь тесном общении с Ольгой Флоренской имя ее почти нигде не упоминается Зинаидой Николаевной? Правда, будучи уже в эмиграции Гиппиус собиралась написать об этой девушке и их дружбе очерк, о чем сообщала в личном письме секретарю Мережковских В.А.Злобину 3 декабря 1922 года: «Сейчас думаю писать о Розанове, тоже "встречи", потом, м. б., об Оле Флоренской». Однако замысел остался не воплощенным. Почему? Здесь могут помочь оставленные Зинаидой Николаевной воспоминания под названием «Задумчивый странник», посвященные В.В.Розанову, в которых рассыпаны упоминания о Флоренском. Оказывается причина всему – брат Ольги, их редкостный идейный противник. В частности она писала: «Об этом священнике кто-нибудь напишет в свое время. Мы знали его московским студентом-математиком (он писал в «Новом пути»). Потом встречались в Донском монастыре у его духовника, мятежного и удивительного еп<ископа> Антония. Но действительно узнали и поняли через сестру его, Ольгу. Она любила его, ездила к нему в Лавру, но никогда не была под его влиянием. Была близка нам, подолгу живала у нас. Эта замечательная женщина-девушка умерла перед войной, 22-х лет от роду. Я не буду писать ни о ней, ни о брате: слишком удлинило бы это мой рассказ. Да и жизнь его еще не кончена. Думаю, сильная личность его не пройдет без следа даже в наше смутное время».
Поразило другое. Рассказывая о последних днях жизни В.В.Розанова, она пишет «умереть на руках самого, кажется, умного и жестокого священника – П.Ф(лоренского)». Подняв целый пласт литературы о жизни П.А.Флоренского, никогда не встречалась с таким определением и даже утверждением – жестокий. Что скрывается за столь категоричным высказыванием Гиппиус? Очередная тайна…
***
Впереди Ольгу Александровну ожидала еще любовь к другу брата – Сергею Троицкому, с которым они обвенчались в Кукийской Александро-Невской церкви Тифлиса летом 1909 года. А затем развернулась драма, которую предчувствовали несколько близких человек, в том числе и Д.С.Мережковский. Грянула она 2 ноября 1910 года опять же в Тифлисе, в здании 1-й гимназии, где Сергей Семенович Троицкий преподавал русский язык и Закон Божий. Заколол его кинжалом гимназист Шалва Тавдгеридзе. Последними предсмертными словами Троицкого были: «Прощаю, прощаю его…».
Остался после этого портрет любимого мужа с отчетливо прописанными датами жизни. Теперь почти невозможно ответить на вопрос - почему гимназист поднял руку на преподавателя и совершил смертоубийство? Нужно поднимать и изучать тифлисские газеты тех времен. А для кого может оказаться интересен сын протоиерея Симеона из провинциального Воскресенского храма села Толпыгино, что в Костромской губернии? Вот и приходится думать о человеке лишь на основании того факта, что был он другом П.А. Флоренского по МДА, а позднее стал мужем его сестры Ольги. Отсюда и мнение - человек достойный.
Слишком недолгим оказалось счастье молодых. Раздумывая над судьбой С.С. Троицкого невольно возникла мысль - почему так мало было отмерено ему жизни земной? Не потому ли, что он выходец из духовного сословия, окончивший курс обучения в училище, семинарии и духовной академии, выбрал дальнейший жизненный путь на светском поприще? Не расплата ли это за отрицание предначертанного свыше? Кто знает...
***
Рассматривая портреты Троицкого, созданные рукой жены, можно утвердительно сказать, что была Ольга Александровна талантливой художницей, с упорством учившейся живописному мастерству: в Москве в Строгановском училище, Школе живописи, в Петербурге у скульптора Л.В. Шервуда, в Школе ваяния и живописи в Тифлисе. Об этом отчасти полновесно свидетельствуют два выполненных девушкой портрета З.Н.Гиппиус.
На первом из них З.Н. Гиппиус едва узнаваема. Перед нами лицо уставшей женщины с невеселыми мыслями. Очевидно, Ольга стала настолько близка, что Зинаида Николаевна перестала скрывать при ней свое настроение и самочувствие. Ничего здесь нет от блестящей Грезы. Думается, что это не вина молодой художницы, а скорее обнаженное чувство присущей ей правды.
Второй портрет выполнен легкими штрихами. Подчеркивая вычурность позы Гиппиус, несколько отрицающее обыденность выражение лица художница все же придает всему облику Гиппиус светлую тональность. Будто считает, что доброе начало преобладает в душе этой коварно-умной женщины над темными срезами ее жизни. Все как обычно – яркий румянец на щеках, презрительно опущенные уголки губ и вместе с тем изящный изгиб стройной фигуры.
***
Постепенно Ольга стала отдаляться от семьи Мережковских. Хотя так и осталась близкой и дорогой для этой мятежной и блистательной четы, «близкой-далекой», как называла ее порой в своих записях Зинаида Гиппиус. В конце 1913 года Ольга неожиданно для многих, а может и самой себя, покидает Петербург. Тесно ей стало в кругу друзей, мысли которых так и не смогли полностью пропитать душу молодой женщины-девушки, найти в ней достойный отклик. Думается, что она просто повзрослела и приобрела собственный взгляд на многие события, на культурную жизнь России в целом.
Весной 1914 года Ольга вернулась домой, в родной Тифлис. А 2 октября, через четыре года после смерти любимого мужа сама отправилась к нему, оставив нам в наследство свои живописные работы.
ПОСЛЕСЛОВИЕ.
Основным материалом для написания данной статьи послужила публикация академика Павла Васильевича Флоренского (внука Павла Александровича Флоренского) и Татьяны Алексеевны Шутовой под заглавием «Три тысячи верст и четверть века пролегли между нами», которая была напечатана в 2006 году в журнале «Наше наследие». В частности, авторы писали: «Рассказ о дружбе Д.С.Мережковского и его жены З.Н.Гиппиус с художницей Ольгой Флоренской поможет узреть еще одну грань нашей культурной истории, ввести в нее еще одну фигуру, которая растворилась во времени и ушла вместе с ним, не закрепив себя в воспоминаниях. Трагическая судьба Ольги долгое время была семейной тайной, о которой не принято было говорить, а имена многих, кто окружал ее, были вычеркнуты из анналов истории. Обратиться теперь к событиям столетней давности стало возможным благодаря тому, что часть работ Ольги Флоренской, ее записи, стихи и многочисленные письма сохранили ее мать, сестры, братья и их потомки».
Завершается она словами благодарности: «Публикация составлена по материалам архива семьи священника Павла Флоренского. Публикаторы приносят благодарность за предоставление материалов игумену Андронику (А.С.Трубачеву) и Н.А.Флоренской».
Скажем спасибо и мы за еще одно открытое имя – Ольги Александровны Флоренской – и чуть приподнятую завесу над тайнами семьи Флоренских. Думается, что не следует глубоко вторгаться в личную жизнь людей, тем более уже покинувших сей мир. Во всем необходимо знать меру.
***
О.А.Флоренская. 1907. Тифлис. Фотография И.Шихлина.
Вероятно, именно такую фотографию отправила Ольга Флоренская Д.С.Мережковскому по его личной просьбе в Париж.