О ПОЛЬЗЕ УМЕНЬШИТЕЛЬНЫХ СУФФИКСОВ
Эта история произошла в начале восьмидесятых, в бытность литературного объединения "Надежда", руководимого Василием Григорьевичем Никоновым. Мы были молоды, азартны до жизни, свято верили в свою литературную звезду, которой, как со временем оказалось, у многих и не оказалось.
Среди прочих был и А.Т., помешанный на декабристах в Забайкалье. Вся остальная жизнь, если она хотя бы самым дальним боком не соприкасалась с декабристами, его не интересовала. О них он думал, говорил, писал, собирал литературу, газетные вырезки, и однажды так глубоко вошёл в тему, что выбраться самостоятельно уже не представлялось возможным. Для этих случаев и существуют специальные люди из ПНД (психо-неврологического диспансера), что в Чите по улице Амурской.
Стоял май. Полнолуние. Время любовного обострения, обострения творческого, обострения душевных болезней. На правах приятеля и однокурсника по Иркутскому университету я посещал А.Т. в доме скорби, приносил какие-то скудные передачки и вести с "воли". Запомнился такой случай.
Мы стоим в длинном коридоре, разговариваем. Дверь в палату напротив приоткрыта, туда только что доставили пациента. Белая горячка. Чабан. С дальней стоянки то ли Нижнего, то ли Верхнего (не помню) Дулдуруя. Поставил за печкой бочонок браги. Выпил один за неделю. Внушил себе, что он Иван Иваныч, заведующий отделением совхоза. За всю свою жизнь чабан дальше родного села не выезжал. Из начальства знал лишь этого самого Ивана Иваныча и директора совхоза, которого видел дважды на собраниях. Дальше по иерархической лестнице шёл Генеральный Секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев и сразу за ним Бог.
Чабан недоволен пренебрежительным отношением к себе. Требует уважения, которого ему так не хватало всю жизнь. Три санитарки, опытные женщины, повидавшие в этих коридорах Наполеонов и Лениных, понимающе переглядываются и начинают подыгрывать.
- А кто это к нам приехал!? - сладким голосом начинает петь одна.
- А это к нам Иван Иваныч приехал! - фальшиво подхватывает вторая.
- Сейчас Иван Иваныч в кроватку , - медово выводит третья и с ненавистью косится на дверь: где же санитары? Но санитары нарасхват - наплыв пациентов. Санитарки начинают тянуть время.
- Не хочу в кроватку! - уросит Иван Иваныч, - выпить хочу!
- А что будет пить Иван Иваныч? Водочку? Или винцо?
С минуту тишина. Думает. Морщит лоб.
- Спирт буду!
- Спиртик будет Иван Иваныч! А чем закусывать - грибочки или помидорчики?
Опять тишина.
- Огурец!
- Мы с Ивана Иваныча снимем сапожки, снимем портяночки... - начинает первая и осекается, видя, с каким страхом её подруги смотрят на грязные сапоги, в которых чабана и взяли прямо со стоянки. Сапоги эти такого огромного размера, что дальше начинаются чемоданы.
Тут по коридору раздаются шаги и в палату быстро заходят санитары. Обувной размер у них не меньше чабанского. Как-то очень скоро находится спиртик, водочка и винцо. И закусочка есть - помидорчики, грибочки и огурчики. Разувается чабан уже в воздухе...
Никакой поучительности в этой истории нет. Однако с тех пор, когда в обращении ко мне начинают появляться уменьшительные суффиксы и число их зашкаливает разумные пределы, я внимательно оглядываюсь по сторонам: вот-вот должны появиться санитары.