Так получилось, что слова "французы" и "любовь" в представлении советских людей всегда находились на соседних ступеньках одной лестницы. Вряд ли итальянцы или греки относились к любви настолько прохладно, чтобы сильно отстать от французов в этом аспекте, но факт остается фактом: итальянцы в нашем сознании сроднились с макаронами, греки с Гераклом и Зевсом, а французы с "тужур лямур." Откуда это пошло? Причин, я думаю, три: французская художественная литература, недостатка в которой в России никогда не наблюдалось, французское кино, которого мы в 60-80-е тоже насмотрелись вдоволь и французские песни.
Импортная французская любовь
Литература, которую читали советские люди, — это не только классика: Бальзак, Золя, Флобер, Мопассан, Пруст и, конечно же, Александр Дюма-отец, у которого что ни хит — то про любовь. У нас много издавали и современных французских авторов: к примеру, Андре Моруа и Мориса Дрюона. Я не в курсе насколько был популярен Моруа в народе, но романы Дрюона из серии "Проклятые короли" пользовались в СССР повышенным спросом. Хорошо помню, как мы с мамой сдавали макулатуру, чтобы получить талоны на Дрюона. Несмотря на то, что его книги выходили миллионными тиражами, в свободной продаже их не было. У Дрюона с любовью по-французски тоже было все в полном порядке. Да и, собственно, чем этим королям, принцам и принцессам, про которых он писал, было еще заниматься в средневековье?
Французский язык советские люди знали плохо ("лямур" да "тужур", и, естественно, "бонжур"), но этого хватало, чтобы понимать, что Эдит Пиаф, Ив Монтан, Шарль Азнавур, Мирей Матье, Жильбер Беко и Джо Дассен поют про любовь. А о чем еще французы могут петь?.. А Серж Генсбур как раз и пел про такую любовь, которую мы называем "французской".
В кино французского лямура было и вовсе навалом. Мы смотрели фильмы про любовь с Жаном Маре, Жераром Филипом, с великой ББ. Про любовь снимали Франсуа Трюффо, Клод Лелуш ("Мужчина и женщина"), Клод Шаброль, Луи Маль, Жак Деми. И, разумеется, нельзя не вспомнить про сверхпопулярный в СССР киносериал про Анжелику. До Вероники Кастро Мишель Мерсье, исполнившая роль Анжелики, была у нас самой популярной зарубежной актрисой — и все благодаря мытарствам ее героини на пути к большой любви.
Что интересно, все сцены с обнаженкой, которая была в "Анжелике", у нас безжалостно вырезали. И это характерно не только для данного сериала. Ведь во французском кино никогда не было проблем с голым женским телом. Чтобы героиня да не разделась? - Это же французское кино! И жанр значения не имел – главное, чтобы в фильме было чуть-чуть про любовь. Даже боевики с Бельмондо или Делоном не обходились без этого: суровый главный герой обязательно имел даму сердца, а чтобы зритель не принял ее за друга - в фильме была минимум одна постельная сцена с не совсем одетой дамой. А как иначе? В понимании любого нормального француза любовь немыслима без секса, а какой же может быть секс без голой женщины? Неужели, она в ватнике должна этим заниматься?…
Правда, советский зритель обнаженных французских актрис практически не видел. На голого по пояс Алена Делона смотреть было можно, но вот наличие у француженок женских прелестей от нас тщательно скрывали. Не от детей – от взрослых! Нам внушали, что нельзя любить женщину с обнаженным бюстом. – Это неприлично! Такое впечатление, что нашу мораль формировали православные фундаменталисты.
Любовь в советской культуре
Собственно, коммунистические моралисты мало чем отличались от православных. Вместо любви к Богу в нашей стране господствовал только один вид любви — к партии и правительству. Любовь по-советски — это рабочий и колхозница, идущие рука об руку по пути к коммунизму. А любовь между мужчиной и женщиной, с такой ее естественной составляющей как секс, находилась в глухом загоне. Если говорить про кино, то любви иногда давали вырваться на экран в комедиях ("Служебный роман", "Ирония судьбы", "Покровские ворота", "Любовь и голуби"), в фильмах про тяжелую деревенскую долю (телесериалы "Вечный зов", "Тени исчезают в полдень", "Сибириада", "Цыган"), а также в экранизации разнообразной классики ("Война и мир", "Тихий дон"). Но вся эта любовь была какая-то ненатуральная. Если она пролезала в нашу жизнь через драму, то это был постоянный надрыв и безумные страдания, а также реки крови. Если через комедию, то любовь принимала уж совсем нечеловеческий вид. Невозможно было представить, чтобы товарищ Новосельцев из "Служебного романа" повалил товарища Калугину и, извиняюсь, познал ее. Советская любовь, за редкими исключениями, ограничивалась горячими товарищескими поцелуями. И если вы смотрели любовную драму, то сразу за поцелуями шли какие-то неземные страдания. Больше в этой любви ничего не было. Примерно об этом и хотела сказать женщина на памятном телемосту с американцами в 1986 году (любовь у нас, мол, есть, а секса мы не держим), но ограничилась: "ну, секса у нас нет...".
Разумеется, детишек советские граждане исправно стругали, но нельзя было распространяться о том, как это делается. Эта тема была табу для советской культуры. Максимум, что иногда мелькало в кино – это женская грудь, да еще попа, бывало, контрабандой пролезала... Случалось, что выбежит женщина из озера и не разберешь: она чё там, голая чё ли?… А может, показалось?… Видать не только зрители, но и цензоры тоже не могли уследить за всеми такими проделками режиссеров.
Но разве все эти контрабандные появления титек и попок на экране можно было назвать показом секса и уж тем более нормальной любви? – Нет, конечно. Любовь с сексом была не для советских зрителей. Я могу вспомнить лишь два исключения из этого правила. Весьма относительных, конечно. Первое – это "Табор уходит в небо" (1975) – фильм про цыганскую любовь. По нынешним меркам там, в общем-то, ничего и нет, но тогда… Как совершенно бесстыжую грудь Светланы Томы, направленную прямо на шокированных зрителей, не вырезали цензоры – ума не приложу. По тем временам это была такая жуткая порнография, что страшнее ничего и представить было нельзя. То ли цензоры решили, что раз фильм про дореволюционных цыган, а не про советских людей, которые строят коммунизм, то грудь можно, - то ли кто-то из членов Политбюро дал "добро", вдохновившись совершенно не советской красотой Томы. Вдохновились и советские зрители – фильм стал лидером проката 1976 года, а Тому признали лучшей актрисой года по опросу журнала "Советский экран".
Через 4 года идеологическую диверсию совершил режиссер Александр Митта в первом нашем блокбастере "Экипаж" (1979). В первой серии этого фильма бортинженер в исполнении Леонида Филатова спит со стюардессой, в роли которой снялась Александра Яковлева. Не то, чтобы зрители видели эту ужасную сцену своими глазами – оператор зачем-то спрятался за аквариум, но, в общем, все хорошо понимали, какое жуткое дело там творится. Эти бесстыдники любили друг друга почти на наших глазах! И как бы в подтверждение того, что мы не ошиблись, Яковлева еще и сверкнула пару раз теми частями своего тела, ради которых советские зрители и ходили в кинотеатры. "Экипаж" посмотрели более 70 млн. человек. Справедливости ради надо сказать, что этот фильм был примечателен не только секс-сценой – во второй серии были совершенно фантастические для того времени эпизоды. Особенно хорош был взлет перегруженного пассажирами ТУ-154 в каком-то высокогорном аэропорту: самолет разгонялся по полосе, а за ним по пятам шел селевой поток с горящими нефтепродуктами. Если бы Стивен Спилберг увидел эту сцену – он бы запил с горя и ушел из профессии.
И вот что интересно. СССР был страной дефицита – это общеизвестный факт. Понятно, когда дефицит существовал в сфере обеспечения населения товарами и услугами — плановая экономика объективно не справлялась с тем, чтобы всего было вдоволь. Казалось бы, сфера культуры в советском государстве существовала по другим принципам — здесь недостаток чего-либо чаще вызывался чисто субъективными причинами. Тогдашние мизулины из ЦК были против боевиков, фильмов ужасов, фильмов о любви и других непролетарских жанров – поэтому мы этого кино и не видели. Но различие между товарным дефицитом и культурным - кажущееся. На самом деле Советский Союз был страной дефицита по одной единственной причине: нехватка мозгов у правящей верхушки порождала все дефициты вместе взятые.
Типичная французская любовь
Нехватку всего и вся нам частично компенсировал импорт. Поскольку нашей доморощенной любви советским людям не хватало, а у французов ее было хоть завались, и самое главное – ее к нам, хоть и в кастрированном виде, но активно завозили, то нет ничего удивительного, что любовь по-французски заменила советскому человеку отсутствие своей собственной. Она стала для него образцом любви, но не в том вульгарном понимании, которое иногда связывается с этим словосочетанием, а в истинном ее значении. И во многом, поэтому французы для нас как родные. Мужские секс-символы Франции (Жан Габен, Жерар Филип, Жан Маре, Лино Вентура, Ален Делон, Жан-Поль Бельмондо) стали нашими символами и заняли почетное место рядом со Штирлицем. Французские секс-бомбы (Брижит Бардо, Мишель Мерсье, Катрин Денев, Роми Шнайдер), "прихватив" с собой итальянок Лорен и Лоллобриджиду, и вовсе потеснили местных скромных секс-бомбочек.
И как мне кажется, типичная любовь по-французски для советского человека – не современная любовь-морковь 20 века (например из фильма "Мужчина и женщина"), не Мопассан и другой мрак из 19 столетия, а любовь из классической романтической эпохи, когда жили дАртаньян и Анжелика. Иными словами, она родом из 16-17 века - эпохи Возрождения. Типичный французский герой-любовник – это красавчик со шпагой и чаще всего в широкополой шляпе (Фанфан-тюльпан, дАртаньян, герои Жана Маре в "Железной маске" и "Капитане", Зорро и "Черный тюльпан" Алена Делона), а французская влюбленная дамочка – в платье с перетянутой талией и широкой юбкой (Анжелика, Констанция из "Трех мушкетеров", графиня де Монсоро). Самая большая заслуга в том, что именно это время стало синонимом романтической любви, принадлежит Александру Дюма-отцу. Его самые популярные книги посвящены как раз событиям 16-17 веков ("Три мушкетера", "20 лет спустя", "10 лет спустя", "Королева Марго", "Графиня де Монсоро", "Сорок пять", "Две Дианы"). Практически все они многократно экранизировались и многие ленты по романам Дюма демонстрировались в советском прокате и даже по ТВ (сериал "Графиня де Монсоро"). "Три мушкетера" были экранизированы также в СССР ("дАртаньян и три мушкетера", 1979) и стали чрезвычайно популярными, что еще больше сблизило нашу отсутствующую в культуре любовь с французской.
Возможно, что люди, знакомые с тогдашним советским кинорепертуаром, возразят мне: а ведь не только французы нам поставляли лямур! Ведь были же еще индийские фильмы – все как один про любовь! Да, индийских фильмов в нашем прокате было немало, но это был совершенно особый жанр. Почти все киноленты из Болливуда – это сказочные мюзиклы. В них любовь совершенно непохожа на человеческую. И секса там было еще меньше, чем в советском кино. Как только влюбленные достигали той стадии отношений, когда им пора было слиться в объятиях - они внезапно принимались петь и танцевать…
Реальная французская любовь эпохи Возрождения
Совсем недавно мои представления о том, как прекрасна была французская любовь эпохи дАртаньяна и прекрасной Анжелики, чуть не рухнули. Поводом для этого стали статьи из Сети, рассказывающие о гигиене в средневековой Европе. Согласно им, ситуация с этим делом у европейцев была удручающей. А еще точнее: совершенно безобразной. Если верить сетевым авторам, то бань средневековая Европа не знала и Констанция Бонасье – по всей видимости, была настоящей грязной свиньей с жутким запахом, который приходилось подавлять с помощью неумеренного употребления французских духов (ради борьбы с вонью их и изобрели). Зато наши русские бабы, регулярно посещавшие баню, были чистые и румяные, - пригодные для самых разнообразных сексуальных утех, которых – к их большому сожалению - тогдашние русские мужики не знали.
С целью выяснить, что же там было в этой самой Франции эпохи Возрождения с гигиеной и правильно ли мы представляем себе тогдашнюю любовь по-французски, я решил копнуть поглубже, и изучил довольно обширную литературу по данному вопросу. Надо сразу сказать: сведений из данной сферы сохранилось не так уж много. Тем более, трудно найти достоверную информацию по отдельным странам. Все-таки банно-канализационные проблемы редко оказывались в центре внимания историков – именно поэтому информацию о положении дел пришлось собирать буквально по крупицам. И вот что я выяснил.
Однозначно, что на территории Франции ситуация с гигиеной ухудшилась по сравнению с римскими временами. И не только во Франции. Все христианские страны, чьи территории ранее были в составе Римской империи, постепенно погружались в грязь и зловоние. Главным признаком любого римского города был водопровод (иногда для доставки воды в поселение строились многокилометровые акведуки). Именно благодаря водопроводам в римских поселениях устраивали роскошные общественные бани с бассейнами и туалеты. Была, естественно, и канализация, хотя и не везде подземная – иными словами, в некоторых римских городах тоже изрядно попахивало (например, в Помпеях).
В средневековой Европе, напротив, почти нигде не было ни водопроводов, ни канализации. Тем ни менее, я нашел сведения, что в Мадриде с водой ситуация была вполне благополучная. Функционировал римский акведук и в испанской Сеговии: он использовался по назначению вплоть до начала 20 века. Но это все Испания – про наличие водопроводов во Франции сведений нет. А это значит, что француз, желающий поддерживать свое тело в чистоте, испытывал серьезные проблемы. Это сколько же надо было принести воды, чтобы семья могла мыться каждый день? – Тут без специального слуги-водоноса не обойтись. Понятно, что такую возможность имели только самые богатые люди, имеющие множество слуг. Но эта только одна трудность. Второе: в ряде стран (в том числе Франции) не так уж и много лесов – это проблема ощущалась уже в средневековой Англии, да и во Франции тоже. Нехватка дров вела к их дороговизне. Это означало, что не каждый человек мог купить достаточно дров, чтобы и отапливать помещение, и регулярно мыться в своем доме. Даже на одно отопление дров не хватало, и европейцы по-настоящему мерзли в зимний период!
Говорят, что католическая церковь относилась к общественным баням отрицательно, а потому их всячески искореняла. Это не совсем так. Церковь была против бань, потому что рассматривала их как места, где люди занимаются развратом (иногда так и было). А собственно против мытья как такового церковники борьбы не вели. Если мы обратимся к слугам божьим – монахам, то по их жизни есть достаточно надежные сведения. Средневековые монахи, которые жили в монастырях, регулярно мылись, хотя и очень редко по нашим понятиям. Минимальное требование к гигиене тела – принимать ванну перед Рождеством и Пасхой. Полагалось также еженедельно по субботам мыть ноги, и каждый день — лицо и руки. Есть сведения о некоторых монастырях, где мылись почаще – в одном из них даже ежемесячно! А если монах болел, то можно было принимать ванну (чан с подогретой водой) еще чаще.
Относительно других категорий населения подробных сведений нет. Мы знаем, что у обычных горожан, даже зажиточных, не было бань или специальных ванных комнат в домах. Тем ни менее, они могли сходить в общественную баню! Если вы где-то услышите, что бани в то время строили только на Руси – это вранье. Общественные бани функционировали в Германии и Испании – это подтверждается документально. Во Франции времен дАртаньяна совершенно точно существовали бани в Париже. Не одна-две: в столице был целый цех банщиков-цирюльников. В Южной Франции – откуда дАртаньян и приехал в Париж – тоже были бани.
Частные бани и комнаты для купаний в ту пору были только в королевских замках и в домах самых знатных и богатых лиц. Вот данные по началу 16 века по Франции. В любом замке была комната для купаний с деревянными лоханями-ваннами, со специальными ваннами для детей. Были и парные. Так что французские дворяне мылись, хотя и не слишком часто. Все было очень индивидуально. Кто-то к гигиене относился весьма прохладно, а другие вошли в историю как чистюли. К примеру, от уже немолодого короля Генриха IV — любимца женщин попахивало "мертвечиной". Утверждают, что он, по крайней мере, иногда купался в реке, но, видимо, не слишком часто. Но есть и другие примеры. Король Генрих II построил бани для своей семьи, которые посещал регулярно. Жена короля Людовика 12-го Анна Бретонская очень любила заниматься своим туалетом и принимала горячую ванну. Она была умной и образованной — наверное, этот факт повлиял и на ее отношение к водным процедурам. В 16 веке любовница Генриха 2-го Диана де Пуатье любила принимать холодные ванны — видимо так она пыталась сохранить свою привлекательность. Ведь с Генрихом она закрутила любовь, когда ей было почти 40!
Хуже всего с гигиеной дело обстояло у бедняков. Общественные бани не были бесплатными – поэтому людям, желающим помыться, но не имеющим денег, оставалось только купаться в водоемах и реках (купались в то время прямо в одежде). Но это было возможно только летом.
Нельзя забывать и про обстановку, которая окружала французских любовников. Сомневаюсь, что настоящая романтическая любовь может уживаться с нечистотами, которые текут по городским улицам. А поскольку в то время во французских городах подземная канализация отсутствовала, то все добро, которое выливали из домов, текло по мостовым, имевшим специальную вогнутую форму, чтобы нечистоты собирались посередине. Представьте себе ситуацию: отправился мушкетер на свидание и по дороге к любимой вляпался в то, что лежит на улице. Что это за любовь будет, если любовники будут ей предаваться вблизи от его сапог?… Очевидно, для настоящей любви по-французски, которую нам показывают в кино, мало было помыться перед свиданием – влюбленным следовало встречаться в сельской местности, подальше от зловонных городов.
Какой можно сделать вывод из этой информации? В большинстве случаев любовь по-французски в эпоху Возрождения совершенно не напоминала ту, которую мы видели в многочисленных французских фильмах. Возможно, что дАртаньян и его Констанция иногда все-таки мылись, но учитывая их не очень благородное происхождение и недостаток наличности, более вероятна ситуация, что они предавались любви отнюдь не одни: при акте соития, наверняка, присутствовали вши и блохи. А может быть и еще какая-то живность…. И пахло во время их встреч отнюдь не розами…