Часть четвёртая. Река продолжение

Валерий Дадонов
   На улице стемнело. Валерий выйдя из кафе медленно брёл по направлению к дому, где он снимал крохотную квартирку. Если идти не торопясь, время на это уйдёт наверно с полчаса.
   Шёл по мостикам через каналы, по улочкам, мимо ярко освещенных магазинов и ресторанчиков, в которых звучала музыка и кипела вечерняя жизнь. Их постепенно наполняла отдыхающая горластая публика. Город жил.
   Валерий подумал - когда это всё началось? В какой момент его жизни, и что произошло? Каким образом всё повернулось так, что он оказался здесь? Что к этому привело?
   Ничего этого не предвещало. До середины девяностых и за границу-то не надеялся попасть никогда в жизни. Даже по туристической путёвке. Его работа не давала таких шансов. Форма секретности.
   
   Казалось всё шло по строго определённому маршруту. Валерий рос по карьерной лестнице. Семья, квартира, дача. Всё отлично.
   И вдруг бац - Венеция.
   В голове не укладывается. Где он, и где Венеция. Казалось бы. Хотя до Венеции было ещё много других городов. И в других странах.
   Трудно поверить, но до тридцати пяти лет Валерий ни разу не летал на самолёте. Не случалось почему-то.
   А теперь такое ощущение, что живёт в них. За один из предыдущих годов, сто шестьдесят раз поднимался в небо на серебристых лайнерах, практически всех основных российских и мировых моделей. Иногда три перелёта за день.
   На некоторых рейсах, где он наиболее часто летает, его уже знают все экипажи. Иногда пускают в кабину пилотов поглядеть на посадку. Ночью это зрелище очень красиво.
   Авиация - это сила. Такая сложнейшая и надёжнейшая техника.
   Имея высшее образование, и приложив руку к созданию многих авиационных приборов, Валерий так и не понимал: ну как такая махина может летать? Хотя он же не авиатор - по образованию. Он кибернетик и математик... был.

                ***

   Их катера "Пеликаны" конечно с самолётом нельзя было сравнить. Если только по уровню издаваемого шума. Ну и ещё, они конечно тоже летали, но по воде. Здесь им равных не было.
   Весна на Амударью пришла как-то сразу - одним днём. Просто в один из дней стало жарко, и все последующие дни эта жара шла по нарастающей.
   Снега всё равно не было. За всю зиму один раз выпало много снега и пролежал он целый день. Поиграть в снежки они успели.
   А нет снега значит нет и весенних ручьёв, веселых трелей прилетевших птиц. Они никуда и не улетали. Наоборот осенью сюда все слетелись зимовать. Было такое чувство, что была не зима, а просто на пару месяцев испортилась погода.
   Река стала наполняться водой. Где-то далеко, реки Пяндж и Вахш, образующие при слиянии Амударью, собирали воду с ручейков струившихся с предгорьев Памира, где началось таяние снегов, и отдавали её Амударье.
   Река стала очень бурной. Она несла много песка и глины. Поэтому цвет воды стал жёлтым. Перед употреблением её нужно было долго отстаивать.
   Они всегда пили воду с реки. Они ведь жили на ней. Кипятить воду, никому и в голову не приходило.
   Если нет отстоянной, а пить хочется, то делалось просто - зачерпывали воду кружкой из реки, считали, почему-то, до сорока и всё. Считалось, что воду уже пить можно, песок осел. Ну, а что жёлтенькая - ничего, зато вкусная.

   Уровень реки поднялся почти на метр. Это привело к интересному событию.
   Дело в том, что на участке восьмой заставы, на её левом фланге, было озеро. Называлось оно - Солёное. Было оно небольшое, и располагалось в непосредственной близости к Амударье. Ну озеро, как озеро. Мало ли их по границе.
   Но в связи с тем, что вода в реке сильно поднялась, между озером и рекой появилась водяная перемычка - пролив. Шириной метров десять. Можно даже сказать - мостик. Для катеров.
   Валерий с Лисняком попробовали пройти по ней на катере. Не тут-то было. Мелко. Глубина всего сантиметров тридцать.
   Но их уже было не остановить.
   Оценили ситуацию. А если попробовать на полном ходу? Разогнавшись по реке и при минимальной осадке.
   Расстояние  до озера - метров пятьдесят. Правда два изгиба градусов по сорок пять. Ничего впишемся. Главное первые метров тридцать прорваться, а там перемычка расширяется и глубина наверное тоже увеличится.
   Посоветовались с Николой и Ваней, экипажем второго катера. Те сказали, что они всегда были уверены, что Лисняк со своим младшим дебилы, но идею в целом поддержали. Единственно, чья идея тот первым её в жизнь и воплощает. Это справедливо и они на первенство не претендуют.

   Ну что ж, они не космонавты, поэтому многодневные медкомиссии и тренировки им были не нужны. Вместо этого, по одной выкуренной сигарете, и всё. А чего тянуть?
   За штурвалом катера был Валерий. К этому времени Лисняк уже полностью доверял ему управление катером, и с радостью делился с ним этой обязанностью. Чего-чего а уж порулить всем хватало.
   Отошли вниз по течению для разгона и Валерий выжал "ручку газа" на полную.
   Трудность была в том, что они не могли разогнаться по прямой - перпендикулярно берегу. Сильное течение сносило катер.
   Поэтому шли параллельно берегу - метрах в десяти. И когда они сравнялись с перемычкой, ведущей в озеро, Валерий резко переложил штурвал влево, повернув катер почти перпендикулярно берегу. И катер ворвался по самому центру в этот проливчик между двумя водоёмами.

   Выскочив на мелководье казалось, что катер сейчас взлетит. Двигатель набрав наивысшие, какие возможно, обороты, вместо рёва - звенел.
   Несколько раз они цепанули катером близкое дно, особенно на виражах, когда Валерий с трудом удерживал катер, который центробежная сила пыталась выкинуть на берег. Но пронесло. И они прорвались.
   Вылетев в озеро, на глубину, Валерий от неожиданности, от увиденного, резко сбросил газ и катер встал как вкопанный насколько это было возможно. Вода скорость гасит быстро.
   Они стояли, качаясь на волнах, и смотрели.
   Через пару минут, чуть не налетев на них, из пролива выскочил второй катер. И тоже заглушил двигатель.

   Перед ними была неимоверная красота. До этого скрытая за тугаями.
   Они стояли на глади озера с чистой водой невиданной синевы. С водой спокойной, которая никуда не торопится. Всё это на фоне такого-же синего неба.
   По берегам росли деревья, которые уже распустились с началом весны.
   Около берега топтались цапли.
   В заросли с треском ломанулся, похоже, олень. Бухарский. Занесён в Красную Книгу. Да, они здесь водятся.
   А по зеркально ровной поверхности озера плавали дикие гуси, утки и ещё уйма каких-то птиц.
   Все они смотрели, казалось, на них с укоризной: ну чего вам надо, чего сюда приперлись?

   Валерию тоже показалось, что они здесь как инопланетяне.
   По сравнению с этой чистейшей водой, и зеленью на берегах, с этой идиллией, существующей между проживающими здесь, они выглядели как-то серо и неопрятно. И катера смотрелись грязным пятном на синей поверхности озера.
   И правда как с неба свалились.
   Насмотревшись на эту красоту моряки, пришвартовавшись катер к катеру бортами, долго ещё купались и просто веселились.
   Но всё хорошее когда-то заканчивается.
   Вот и им хочешь-не хочешь пришлось возвращаться, опять "с боем", из этого рая, на их родную, жёлто-грязную, Амударью. Расстояние всего-то не чего, а как будто другая планета.

   К концу лета катер Валерия наконец сменили, и отправили на плановый ремонт в дивизион.
   В дивизион идти не хотелось. Лето, жара. На реке еще жить можно, а в дивизионе в городе не комфортно. Отбои, подъёмы, построения. Куча командиров, которые границы не нюхали, но любят поучить. Разве можно это сравнить с вольницей на границе.
   К тому же на границе они имели хорошие деньги. Конечно не от продажи родины. Заработки были другие.
   Во-первых, рыба. На реке они были практически одни, кто мог ловить рыбу. Поэтому рыбы было много.
   Во-вторых, охота. Кабанов конечно местные жители не брали - вера не позволяла. А вот оленину и лосятину с удовольствием.
   И в-третьих, конечно, мелкая контрабанда. Очень уж хорошо покупали для женщин яркую, цветастую ткань с люрексом. Спросом она пользовалась среди местных модниц.
   Но всё это было, так сказать, без фанатизма. Вроде совмещения - приятного с полезным. Без злоупотреблений.

                ***

   Может тогда это и началось.
   Коммерсантов и бизнесменов тогда в стране не было. С этим боролись в социалистическом государстве. Если кто-то что-то продавал, это называлась одним словом - спекуляция. А этот человек - спекулянт. Их не любили и не уважали, но услугами их пользовались. В стране ведь в магазинах было "шаром покати".
   Может тогда и подхватил он вирус торгаша. И потом долгие годы, пока он учился в институте, пока работал на оборонке, для вируса был просто инкубационный период.
   И уже тогда судьбой было определено, что одной из многочисленных профессий в его жизни, будет - контрабанда.