В другой раз решили мы с племяшом сходить на охоту на один дальний солонец- километров 20 от дома. Стояла поздняя осень, подмораживало по ночам уже. Рано утром вышли, взяли с собой собаку. ДорOгой она облаяла соболя. Андрей засуетился- молодой жене на шапку, мол. Но у него было ружьё 12 калибра, а у меня 16- поменьше. Говорю:
- Андрюха, давай я выстрелю, всё-таки соболей пострелял в своей жизни, знаю, как и куда целить. А то ты со своей гаубицы долбанёшь и дерево в щепки разнесёшь.
Убедил. Объясняю ему, что нужно так обойти дерево, чтобы из-за ствола торчала лишь мордочка зверька. Прицеливаешься по носу, а дробь уже сама найдёт цель, и шкурка целой останется. Племянник нетерпеливо слушает, ему мои инструкции неинтересны, он уже шапку на голове жены видит. Собака лаем в истерике заходится, соболь на деревце тонком качается.
Прицеливаюсь, стреляю, дым облаком (патрон дымным порохом заряжен был). Крик Андрея, визг собаки, которая пыталась утащить соболя, а Андрей успел пнуть её по морде. Потом тишина и ехидный мрачный голос племяша:
- Ну, спасибо, дядя, за науку. Хорошо ты попал...
Вглядываюсь и вижу, что он держит в обеих руках по половинке тушки: заряд перебил соболя пополам.
- Андрей, видно, этот камикадзе высунулся в последний момент из-за дерева...
Пошли мы дальше и после обеда пришли к зимовью, метрах в 300 от которого и был солонец, о котором рассказывали, что зверь приходит туда чуть ли не стадом. Около зимовья стояла привязанная лошадь под седлом, а внутри пил чай знакомый охотник Сергей. Обрадовались друг другу. У нас с собой была фляжка водки, посидели, выпили, и Сергей ускакал в другое своё зимовье, рассказав, что на этом солонце в прошлый год к нему медведь повадился ходить. Ближе к вечеру, когда надо было уходить в засаду, племяш сообщил, что он, кажется, заболел. Пощупал ему лоб- точно, температура. Решили, что Андрей останется в зимовье, печку натопит, а я уйду на солонец. Собаку привяжем у домика, чтобы не отпугнула зверей. Если подстрелю кого, то племянник на звук выстрелa придёт, поможет разделать зверя и унести.
Пришёл я по тропке на солонец- расположен он был в широкой незаросшей лощине. Прямо над ямой стояла шикарная сосна с удобными толстыми сучьями. Залез наверх, уложил ствол ружья на ветку и приготовился к долгому ожиданию.
Стемнело, стало холодать, прислушиваюсь к разным ночным звукам. Заухали совы, мыши шебуршали в траве. Где-то далеко рявкнул козёл, потом ещё раз. На горE захрустели кусты, раздался шум, топот, потом какие-то повизгивания и что-то типа лая. Потом подо мной пронеслась какая-то бешеная компания. Понял, что волки гнали косулю. Но не видно совсем ничего- хоть глаз выколи. С вечера так вызвездило, надеялся на ясную луну- цыганское солнце, но потом небо затянуло тучами, нAчало пробрасывать снежинки.
Только я успокоился, как под сосной послышались частые шаги, сопение и поскуливание. Вглядываюсь и вижу лишь какие-то силуэты на сухой жёлтой траве. Похоже, волки не догнали козла, а, возвращаясь, наткнулись на мой запах. Сколько их было, понять никак не мог из-за их безостановочного рысканья под деревом. Прицелился было в одну из смутных теней, но вспомнил о нашем уговоре с племяшом. Ведь на выстрел он придёт прямо в зубы к серым.
Оставшиеся до рассвета несколько часов просидел в осаде стаи, пока до них не дошло, что достать меня не смогут, а сам я не свалюсь. Повалил густой снег, стало светлее, и от моих ночных сторожей остались только слабые следы. Слез с трудом, ноги в резиновых сапогах не гнулись, руки заледенели. Ружьё неловко зажал под мышкой, спрятав руки в карманах телогрейки. Трусцой направился к зимовью, а на полдорогe на невысокой берёзке увидел глухаря, который нагло смотрел на меня, понимая, что нажать на курок я сейчас не в состоянии. Прошипел ему застывшими губами:
- Кыш-ш, петух несчастный...
И скоро уже ввалился в хижину, где сладко спал мой племянник. Вряд ли бы он услышал даже пушечный выстрел в эту ночь.Температура у него прошла, попили мы чайку и двинули в обратный путь.
Фото из Интернета.