Тамара принадлежала к тем моим подругам, которые сопровождали меня долгий период жизни, и никогда наша дружба не давала сбоев.
Работая на молдавском телевидении, я делала передачи на ЦТ. Моим редактором в Москве была Тамара, а режиссёром прелестная женщина Татьяна Шестакова. Мы все трое были ровесницами и, конечно, подружились.
Помню, в текст о Молдавии главный редактор попросил меня, как автора, включить модные тогда слова о специализации, концентрации и т.п. Я включила абзац из прессы. Диктор Таня Котец стала читать и споткнулась.
– Девочки, что это за абзац? – В лирическом тексте он «выпирал».
– Танечка, вычеркни его, деточка, – сказала Тамара по громкой связи.
Я прыснула. Так легко снят! Текст был включен самим главным редактором!
Было много всяких эпизодов.
Однажды я была с текстом у председателя. В Москве заказаны студии, гостиница, всё готово, а он не подписывает текст. Почему? Не знаю. Стою. Смотрю в окно. Председатель уткнулся в текст. И вдруг говорит каким-то другим, обычным человеческим голосом:
– А вы не боитесь, Алла Аркадьевна?
– А чего бояться? Я книги издаю в Москве, а тут передача…
– Вы так уверены?
– Конечно.
Он усмехнулся и подписал текст. Потом пришла телеграмма из Москвы: передаче была присуждена высшая категория…
Мы были молоды, нам всё было интересно. Тамара и Танечка приезжали в Кишинёв, гостили у меня.
Первый муж Тамары Михаил был её старше. Он был угрюмым человеком, оказалось, он сидел – недолго, по доносу, что-то псевдополитическое, но это определило его судьбу и характер. Михаил её отчаянно любил. Но прошло время, он никак не мог устроиться. По профессии он был инженером, а смог устроиться на завод рабочим. Но и в семейной жизни сказался его угрюмый характер, и его привычка топить горе в бутылке. Михаил жил в своих привидениях и кошмарах. И вскоре умер.
Тамара была слишком молода, чтобы осознать всё происходящее. Только позднее, в процессе жизни, она осознала и его драму, и его любовь к ней.
Потом она вышла замуж за фигуриста Яака, родом из Прибалтики. Они по-своему ладили. Он был одинок в Москве и нуждался в друге. Молод, хорошо сложен, симпатичен. Несчастьем для Тамары стала внематочная беременность. Она почувствовала себя плохо на записи передачи «В мире животных», где была редактором. Тамара по профессии была биологом. На телевидении работа нервная, с вечными перегрузками. Помню, как однажды мы ехали с ней в трамвае по Москве – осенней, притихшей, по-особенному красивой, – и Тамара уснула. Я увидела, какое утомлённое у неё лицо. И так всю жизнь. И вот суперответственная Тамара умирает от боли, но не бросает запись, пока не теряет сознание. Её прямо с телевидения увозят в больницу.
Они жили с Яаком несколько лет. Он был на пару лет моложе её, светловолосый, приятный, хороший любовник, как признаётся как-то она. Но чего-то Тамаре не хватает, может быть той страсти, которая была у Миши, того отчаянного чувства. У Яака этого не было. Он как бы хорошо и качественно исполнял роль мужа. Никогда не сердился, они не ссорились. Потом появились девушки – он ведь сначала выступал сам, потом тренировал фигуристок. Фигурное катание, коньки, заботы. Он уходит в свой мир и они начинают просто существовать рядом. Всё меньше становится того, что их соединяло. Терпеливость, толерантность Тамары уникальны.
Уже когда они развелись, когда Яак женился на одной из своих фигуристок, он всё приезжал к Тамаре. Он нуждался в ней. Более того, именно тогда, расставшись, он понял, как много она для него значила. Вдруг впервые за много лет он стал сожалеть, что она тогда не родила ребёнка, хотя в ту пору, когда она лежала в больнице, отнесся ко всему по-прибалтийски сдержанно.
Я сама встречала Яака у неё после развода. Он был весел, возбуждён. Принёс коньяк. Рассказывал смешные случаи из мира фигурного катания.
Я не верю, что люди, которые когда-то любили друг друга, способны после расставания, тем более после развода, быть друзьями. Это или благородство с одной стороны или потребительство и подлость с другой. Друзьями могут быть те, кто был или стал совершенно равнодушным с сексуальной стороны. И они тоже не были друзьями. Просто я поняла так, что Яак в чём-то ошибся, скучал по своей жене, а Тамара проявляла благородство и ни в чём не упрекала его.
Его родители приглашали её в гости, и она заходила к ним, когда была в командировке. Отец Яака был известным писателем, всегда хорошо к ней относился и сожалел, что сын не удержался с Тамарой. Он подозревал, что добром это не кончится.
«Расстанемся добрыми друзьями» – так говорят, обычно равнодушные сволочи, чтобы избежать всех этих истерик, упрёков в аморальности, ответственности за судьбу человека. А те, кто любит, не могут понять – как это? Как писала Цветаева – «ещё вчера в руках держал, равнял с китайскою державою, враз обе рученьки, разжал, – жизнь выпала копейкой ржавою». Вчера, – он или она, – целовали меня, и вдруг, оказалось, что он или она – ко мне совершенно равнодушен (на). Как пережить это любящему сердцу? Как не сорваться на крик? На упрёки!
Я спросила Тамару, как она относится к визитам Яака? Она ответила, подумав:
– Понимаешь, меня удивляет это. Когда он уходил, я думала, что он совершенно ко мне равнодушен. Я восприняла его уход, как должное. Слишком он был зациклен на себе, на своей карьере, даже не на женщинах. Эгоизм зашкаливал. Но сейчас я чувствую, что он по мне скучает, не знаю, что происходит у него душе. Да и неинтересно.
Личная жизнь Яака сложилась в ту пору не очень удачно, он ещё пару раз женился, но так и не нашёл себе пары. Может быть, пытался помириться с Тамарой, но у неё в ту пору был уже другой мужчина. Тамара была интересной женщиной и нравилась многим. Она была обаятельной, остроумной и, конечно, долго не скучала одна, чего не может предположить мужчина, если он равнодушен к женщине. Тем более, если он помнит, как его любили.
Но главным в её жизни оставалась работа, хотя она не была фанатичкой, просто оставалась ответственным человеком и работа была любимой. И она её кормила, в конце концов. Всю жизнь Тамара сама себя кормила, надеясь только на саму себя.
Когда я приезжала в Москву, то останавливалась иногда у неё, родители её относились ко мне хорошо. Мы ходили с Тамарой в театры, в гости, по магазинам, обсуждали свою личную жизнь.
Но тут грянула перестройка. Тамара делала передачи «Шедевры из провинции», много ездила в командировки. У неё сменились номера телефонов на работе и дома. У меня тоже сменился домашний номер, сменилась и работа. Она звонила в Союз писателей, справлялась обо мне, ей отвечали по-молдавски. Я проработала в Союзе писателей 15 лет, все знали меня и все знали русский язык.
Но Молдова стала независимой. И слишком много изменений произошло за это время. Я часто вспоминала Тамару, думала, как она там.
На первом канале Российского телевидения появилась передача «Жди меня». Я с интересом смотрела её – поиск людей был очень актуален. Весь бывший Советский Союз снялся с места, люди теряли близких. Русские дети находили отцов отшумевшей 60 лет назад войны, а вот тех, кто пропал сегодня, найти было потрудней. Дети искали отцов, тех, кто учился в Советском Союзе и, отучившись, бросил свои русские семьи и уехал – навсегда.
Однажды мне позвонили и сказали, что звонят с передачи «Жди меня». Есть человек, который меня ищет. Я решила, что это розыгрыш, и положила трубку. Мне перезвонили.
Через неделю представитель этой передачи в Молдове Оксана провожала меня, и ещё двух молодых женщин на эту передачу.
Должна сказать, что в последнее время мне часто снилась Москва. Снилось, что я поступила в Литинститут, только на исторический факультет и испытываю чувство неловкости от того, что вокруг молодёжь, одна я такая…. Но я никак не думала, что выберусь в Москву. Я проезжала через Москву в 2003 году, когда ехала с делегацией в Литву, и это всё.
С Москвой меня связывала переписка с Танечкой Костиной. Ей я везла подарки – вино, виноград, ещё что-то. Дело происходило в сентябре.
В купе нас было трое. Одна молодая женщина была брюнеткой, тоненькой, нервной, с мальчишескими ухватками. Её провожал муж с сынишкой. Её история была такова – росла в семье работников ЦК партии. Отец фронтовик умер рано, растила её мать, но скорее няня – простая молдавская женщина. Мать была очень занятой и очень строгой. Девочке многое запрещалось. Подростком никаких коротких причёсок, никаких «мазилок», над всем полный контроль. С будущим мужем получилось не знакомство, а многочасовой допрос. Он вышел из гостей взмокший – ну и тёща будет у меня – только и сказал.
Но тёщей мать оказалась замечательной. Спокойной, обожала внука. Квартиру приватизировали, и мать всё завещала дочке. Казалось, как может быть иначе?
Но перед смертью она позвала дочь, и рассказала, что девочку бросила мать. Нагуляла и бросила. А она тогда работала в органах опеки. И пожалела девочку. Своих детей не было, некогда всё было. А в строгости держала потому, что боялась, что скажутся гены матери. Кто отец – неизвестно. Говорит она это потому, что возможно у неё есть сёстры или братья. Пусть попробует найти. Что касается матери, то вряд ли она жива при её образе жизни.
После смерти своей приёмной матери, увидев передачу «Жди меня», она и написала туда, а теперь очень волнуется.
Вторая молодая девушка была плотной, роскошной блондинкой, женственной и располагающей к себе. Она рассказала свою историю – папа капитан I ранга, замечательный человек, после его отставки переехали в Кишинёв, но он умер, а мама почему-то решила рассказать ей, что она приёмная дочь. Вдруг найдёт родных, не будет одна. Блондинка ехала в полном смущении. Чувствовалось, что залюбленная единственная дочь просто не знает, что ей думать и делать. Деятельная мать, учительница, сама написала на передачу «Жди меня», беспокоясь о её будущем. Муж тоже был смущён. Остался дома с ребёнком. Молоденькие женщины были полны обычных рассказов о своих семьях – мама, папа, муж, сын, дочь. Они были, как и я, заинтригованы, мне не сказали, кто меня ищет. Я тоже взволновано гадала, кто меня ищет. И свидание с Москвой волновало меня. И даже с Останкино, где я не раз бывала и работала.
Нам не говорили, кто нас ищет. Понятно – телевидение. Нужны непосредственные реакции.
Нас разместили в гостинице. Там было полно народу, тех, кто был приглашён на передачу. Одна женщина из Германии с большим букетом цветов говорила о том, что они – семья, 10 лет ищут брата. И вот вроде бы сдвиг. Все были взволнованы. Мы приехали вечером, ночь я спала плохо, томила неизвестность.
Утром нас повезли на запись передачи. Я снова окунулась в атмосферу Останкино. Всё было организовано чётко. Наконец, мы разместились в студии. В этот раз передачу вели Чулпан Хаматова и Александр Домогаров. Мне больше нравилась Маша Шукшина и Игорь Кваша. Машу я помнила девочкой, как две капли воды с сестрой Олей похожих на маму – Лидию Федосеевну Шукшину. Мы вместе отдыхали в июньском Коктебеле. Это было после смерти Шукшина. С ними был молодой муж Лидии, и все злословили. А девочки были чудесные.
Но дело не в этом. В Маше и Игоре Кваше чувствовалась искренняя заинтересованность, а эти замечательные артисты всё-таки просто замещали своих товарищей. Для Маши это было дело её жизни. Так это виделось.
Чулпан Хаматова была мила, но холодна, а Домогаров был ироничен. Слишком много слёз, надежд, эмоций. Слишком много явных и скрытых трагедий. Меня потом спрашивали – не артисты ли это? Не подделка ли передача? Свидетельствую – это сама жизнь. Это её драмы, трагедии и иногда обретённое счастье.
На экране появились антилопы, леопарды, слоны….
– Не догадываетесь? – спросила меня Чулпан Хаматова.
Я отрицательно покачала головой. Причём здесь зоопарк? Я недоумевала, пока не появился Николай Дроздов. Он стал говорить обо мне. И я догадалась – передача «В мире животных», а там….
Когда появилась в студии Тамара Тарусова, я от неожиданной радости расцеловала Чулпан Хаматову, хотя тут же подумала – не следовало этого делать – если каждый будет её целовать… И извинилась.
Но это всё были пустяки. Мы с Тамарой обнялись, как два затерявшихся путника, которые в пустыне нашли друг друга. О, эта пустынная жизнь!
Передача прошла в Эфир 20 сентября 2005 года.
В Кишинёве меня многие видели, узнавали. Женщины говорили, что я отлично выглядела, а мальчишки во дворе спросили:
– Это вы были на передаче?
– Я.
– Какие интересные слоны!
Вот такие разные реакции на одни и те же события.
Моя смуглая попутчица обрела свою сестру, постарше, очень на неё похожую, и была рада.
А вот белокурая красавица – свою мать – совершенно спившуюся женщину – и теперь была в полной растерянности. Что с ней делать? Мать – из другого мира.
Обе мои попутчицы осознали, что приёмные родители просто спасли их от ужасной участи.
Эта неделя в Москве, где я снова жила у Тамары, была незабываемой. Погода стояла солнечная, тёплая. Москва была красивая, новая и древняя. Мы бродили по Москве, ходили в Кремль, но попали в нерабочее время, фотографировались на Красной площади, забредали в самые заповедные места, и говорили, говорили….
– Я не могла тебя найти, – говорила Тамара, – а тут передача «Жди меня». Я им говорю – девочки, найдите мне Аллу Коркину. Они попросили представителя в Кишинёве, та увидела рецензию на твой мюзикл для детей «Золотое зёрнышко», позвонила в газету, ей дали твой телефон. Так просто. – И через неделю я уже ехала в Москву!
В этой поездке я повидалась со Станиславом Юрьевичем Куняевым. В «Нашем современнике» мне подарили несколько номеров журналов, я купила книгу Куняева, которую он подписал со словами – ну, зачем было покупать, я бы подарил. Я оставила ему наши книги, изданные Центром русской культуры.
Мы с Тамарой, когда она освободилась, сходили на встречу с Сергеем Небольсиным, сотрудником Института мировой культуры им. Горького. Сергей Александрович не раз бывал на пушкинских праздниках в Кишинёве, в Долне. Он подарил мне антологию российских поэтов. Я с грустью подумала, что меня там нет. Распад Советского Союза отрезал русских литераторов из бывших республик от русской литературы. Мы все где-то потерялись.
Когда-то в этой трёхкомнатной квартире кроме Тамары жили её родители, брат, муж Яак, бывали гости, а теперь она осталась одна. Но квартиру было не узнать – Тамара сделала евроремонт, и та преобразилась. Всё было стильно, уютно, красиво. И сама Тамара была прекрасно одета. Показала мне две шубы, роскошную дублёнку. Работала она главным редактором канала «В мире животных». Когда-то Тамара пригласила на передачу Николая Николаевича Дроздова, а теперь он взял её, сманил с другого канала. Они были большие друзья.
***
Всё бы хорошо, но кое-что меня настораживало.
Как-то проснулась ночью, после часа ночи. Тамара сидела за компьютером.
– Тамара, ты что?
– Сейчас лягу. Сдам передачу и отдохну.
Утром просыпаюсь – её уже нет. Уехала на работу. Вечером говорю ей, стараясь припугнуть:
– Тамара, врачи говорят, если человек спит меньше пяти часов, он умирает.
Прочитала целую лекцию. Она так привыкла работать, что не чувствовала возраста, многолетнего переутомления при всей своей работоспособности.
Кончилась замечательная неделя наших прогулок, встреч, разговоров. Передачу о нашей встрече я уже смотрела в Кишинёве. Мы созванивались. Я уговаривала Тамару приехать ко мне на лето. Она собиралась выделить недельки две. Тамара любила когда-то бывать в Кишинёве, у меня.
Но вдруг, 16 мая 2006 года позвонил её брат и сказал, что Тамара умерла. Я была так потрясена, что не знала, что сказать. Он, понимая моё состояние, рассказал, что она поехала к друзьям на дачу, хотела отдохнуть, отправилась на прогулку со своими чудными собачками и… умерла от обширного инфаркта.
Господь подарил мне эту последнюю встречу с ней, с моей дорогой подругой, с одной из самых замечательных людей на этом свете. Прощаясь на Киевском вокзале, мы не знали, что прощаемся навсегда. Строили планы. Как писал Евгений Боратынский – «Даём поспешные обеты, смешные, может быть, всевидящей судьбе».
Если бы мне сказали, – живи снова! Я бы не хотела прожить эту же жизнь. Я хотела бы родиться другим человеком, прожить в иной стороне, но повторить – нет! Это было бы худшим наказанием. Меня утешает мысль, что и это имеет конец. Я чувствую смерть, как последнее освобождение.
С кем бы я хотела встретиться в раю? С мамой, отцом, братом, родными. И ещё с одним человеком. Всего одним.
«Неблагодарная!», – возмутился мой грустный ангел– хранитель и был прав.