На меня давили стены и потолок – убрать бы их подальше. Они прижали мои тело и дух в этом ограниченном пространстве. На пятки ужасно давил пол. Он хотел подбросить меня вверх – сопротивлялся весу, который достиг своего килограммового пика за все годы и перемещался по квартире то шагами, то прыжками. Я упёрся ногами в стул. Наше столкновение оказалось напряжённым. И ещё давила замкнутостью дверь, которая не давала раскрыться ни одной щели.
Я выбежал на улицу. На меня свалился свежий воздух. Асфальт, затоптанный обувью, ограничивал глубину моих шагов. Ветер решал, с какой причёской идти по улице. Солнце командовало морщинами на моем лице. Бордюр смотрел на босые ноги свысока и указывал, где ходить нельзя.
Но больше всего давил дурацкий ошейник, с помощью которого хозяйка тянула меня к себе.