погоня

               
                Б. Путилов

                ПОГОНЯ

Со всех сторон обступали высокие кедры. Пышная куржевина свисала с ветвей. Бело¬снежные шапки придавили сучья и пригнули деревца. Тихая, заснеженная тайга таила в себе сказочность. Во множестве мест следы и следочки испешрили пушистый колючий снег. Среди деревьев и кустов извилисто бежала наторенная лыжня. По ней, на широких охотничьих лыжах, шёл охотник, проверяя ловушки. Где подправит капканы, где освежит приманку, а из некоторых освободит добычу. Он делал привычную работу быстро и ловко: капканы не таил, но ставил их так чтобы они были незаметны, следы возле них тщательно маскировал.     Охотник по путику двигался не спеша, внимательно присматриваясь и всё примечая.

План по пушнине был выполнен и он добирал сверхплановую. Оставалась нереализованной только лицензия на лося. Из-за этого и задержался в тайге. Но он не спешил: в тихую, морозную погоду зверя трудно скрадывать. Выжидал ветренную, буранную непогодь, когда лес за¬гудит, когда можно скрытно подкрасться на верный выстрел.

Морозец был невелик, и лыжи негромко поскрипывали. Машинально передвигая ноги, охотник ловил взглядом попадающиеся следы. Вот перескочил лыжню соболёк, вот белкины прыжки прервались у дерева, а здесь, по небольшой чистине, сплошь наброды куропаток. Дошёл и до старых лосиных следов: вначале два вместе прошли, чуть подальше снова два следа, и метров через двадцать ещё один пересёк лыжню. Стадо из пяти лосей прошло в окольцованное лыжнёй охотника место, Емельян постоянно наблюдал: не будет ли перехода, не уйдут ли в другое место  они.

Лыжня привела охотника к избушке засветло, и он решил кое-что сделать по хозяйству: пополнить запасы дров, почистить посуду, прибрать в зимовье. Когда закончил работу и затопил печурку, светлая луна освещала успокоившийся таёжный мир. Железо печки быстро нагревалось, отдавая тепло. Вскоре забурлила в котелке похлёбка. Емельян отодвинул котелок и поставил на огонь чайник. Приготовил на столе скромный ужин и вспомнил, что сегодня должна состояться связь с охотоведом, тот, небось, уже его вызывает. Включил рацию, и действительно послышались его позывные. Он ответил. Охотовед настоятельно говорил о том, что завтра за ним вылетает вертолёт, и чтобы после обеда он был готов.

-Синоптики дают прогноз: надвигается буран и снегопад. На сколько времени замете¬лит – неизвестно. С этим вертолётом не выберешься, придётся сидеть тебе в тайге и ждать погоды, так что готовься  завтра.

Емельян торопливо ответил:

-Я план не весь выполнил.

-Как не весь выполнил? Ты ещё, когда мне говорил, что сверх плана добираешь? Тут вертолёт подвернулся, а он на тебе.

-По пушнине выполнил, по пу-ш-ни-не, - раздельно прокричал Емельян, - а по мясной лицензии ещё не добыл. Недельку, полторы мне надо. В аккурат, буран начнётся, и я добуду.

-Как знаешь, Емельян Егорович, - смирительно проговорил охотовед, - на связь только каждый день выходи в это же время, не теряйся. До завтра, - попрощался охотовед.

Емельян слушал и согласно кивал головой.

-До завтра, - ответил он и выключил рацию.

В тайге ему надоел сидеть, хотелось домой, к семье. Сообщение о пере-мене погоды подняло настроение. Осталось ждать недолго: отстреляет лося, а тогда хоть пешком махнёт домой, мясо можно будет потом, по погоде, на «Буране» вывезти.

Поужинав, он включил транзисторный приёмник и лёжа на нарах подпевал знаменитой певице знакомую песню. Вскоре концерт кончился, дрова в печурке прогорели, тепло и ужин раз¬морили Емельяна. Подбросив дровишек на красные угли, задув керосинку, он лёг спать. «Завтра, послезавтра заколовертит…, капканы надо закрыть», - отрывочные мысли исчезли, голова куда-то мягко провалилась, он по-грузился в глубокий спокойный сон.

Утром погода была без изменений. Емельян решил посвятить     день кое-каким подготовительным делам: осмотреть и проверить пулевые заряды, подштопать белый маскировочный халат, кое-что подправить в лыжах. День в делах пролетел быстро, и вечером, настроив приёмник на местную волну, с нетерпением ждал сообщения о погоде. После новостей диктор зачитал данные синоптиков. Надвигался циклон, ожидался  снегопад и ветер с порывами.

На закате солнце садилось не за горизонт, а в тёмную, грязную  полосу тучь, быстро затеняющую небосклон. Лес притих, затаился, а ночью тайга зашумела, и пошёл снег.

Утром, как обычно, Емельян направился по путику, посмотреть, не стронула ли непогода лосей, и не ушли ли они в другое место, а за одно закрыть капканы, сезон окончен.

Порывы ветра раскачивали вековые кедры, сбрасывая с веток большие комья снега, а свежая пороша обновляла, обеляя  землю. Старые набеги следов запорошило и капканы заснежило. Вверху тайга гудела, стонала, а внизу спокойно сыпал небольшой снежок. Оттеплило, наст обмяк и осел. В «целик» идти стало тяжело, лыжи глубоко проваливались, не шли на подъём.

Емельян не долго задерживался у капканов, ходом шёл к молодому березнячку, где не раз видел переходы лосей. Считал, что если они пойдут, то обязательно здесь.

В густой поросли лыжня извивалась змеёй. В березнячке, вытянувшемся на старом вырубе, не было возможности проложить прямой след, так густо он рос. Вывёртывая ноги то влево, то вправо охотник медленно продвигался. Пробравшись сквозь чащу, на выходе из неё, он неожиданно наткнулся на свежий переход. Осмотревшись, пробежал ещё некоторое расстояние, проверил: один, или несколько пере-ходов сделали лоси. Перешёл один зверь, остальные находились на месте. Тогда он решил последить этого. На переходе сбросил рюкзак, достал халат и облачился в белое. Спешно стал снежить в след, оставив вещи на лыжне: налегке сподручней бежать. На ходу вложил пулевой заряд в одностволку и взял в рукавицу два запасных, ибо канителиться в патронташе в ответственный момент не будет возможности. Кысовые лыжи мягко и бесшумно топчут, свежую порошу, местами проваливаясь в уброд.

Ходкие следы пробежали километра два и зачастили, запетляли. Лось кормился и отдыхал. Емельян, каким-то особым чутьём, ощутил близость зверя. Очень медленно и осторожно продвигаясь в стороне от следа, он всматривался в прогалы между деревьями. Напряжение нарастало, охотник боялся быть обнаруженным прежде, чем он увидит лося. Лось – зверь чуткий, осторожный, постоянно следит за своей безопасностью. Емельян, охотник со стажем, осторожно скрадывая по следу, почувствовал присутствие добычи, однако, как это зачастую бывает, обнаружился зверь неожиданно. Он лежал между сосен. На чистом снегу чернела спина, голова была скрыта за стволом дерева. Перед охотником, метрах в десяти, огромный сугроб, наметённый возле густого кустарника, помог охотнику приблизиться на верный выстрел. За укрытием простилалось чистое открытое пространство, без кустов и деревьев. Опытный следопыт подошёл с подветренной стороны, и зверь учуять его не мог, а ветер, разгуливающий в кронах деревьев, создавал такой шум, что ход кысовых лыж по мягкой снежной целине не был слышен, белый халат слившийся со снежным покровом делал его невидимым.

Вначале охотник разглядывал лесного великана, потом приподнял ружьё. Однако стрелять было неудобно, лучше, если бы лось встал, тогда мишень во много раз увеличится. Емельян, продолжая наблюдать, надломил ветку у куста, раздался треск. Лось вскочил, настороженно поворачивал голову, поводил большими ушами. Охотник медленно соединил в одну прямую прорезь на колодке ружья с мушкой и основанием лопатки зверя, плавно нажал курок. Сухо и резко прозвучал выстрел. Лось встряхнулся, по шкуре пробежала дрожь. « Попал, - промелькнуло в голове Емельяна, - теперь должен на меня пойти». Сохатый медленно развернулся, и не спеша, пошёл в направлении охотника. Ружьё было готово со свежим патроном. Прогремел ещё один выстрел, лось встряхнулся – верный признак, что и второй жакан достиг цели. Третий заряд лежал в патроннике, Емельян приложил одностволку к плечу, сосредоточенно прицелился в бредущего зверя, выцелил убойное место, и снова нажал курок. « Должен упасть», - подумал он. Но лось, от выстрела, только качнул головой, и так же медленно свернул за дерево. Емельян смотрел на удаляющуюся добычу и лихорадочно доставал из патронташа очередной заряд. Сохатый зашёл за деревья, охотник не мог вставить патрон в ружьё. Руки от волнения тряслись, он это заметил, остановился и заставил себя успокоиться. Зарядив ружьё, он подошёл к месту, где прошёл лось. На снегу отчётливо, цепочкой тянулись капельки крови. Было очевидным, что пули ранили, а, судя по поведению зверя, он должен был где-то недалеко лечь.

Емельян хотел вернуться за рюкзаком, прошло бы время, и добыча, залежавшись, уже не поднялась, но порыв преследования поторопил его идти. Раненый зверь, обычно ложится, и если его не тревожить какое-то время, то он залёживается и становится  лёгкой добычей, но если его потревожить, он уйдёт. Охотник видел, что выстрелы были верны, и лось должен упасть где-то рядом. Очень легка и желанна была добыча, он, поддавшись этому соблазну, заспешил по следу, не таясь и не скрываясь.

Вскоре он обнаружил его лежащим возле густых кустов, голова была опущена в снег, и он лежал, вытянув ноги. Но из-под лыжи раздался треск сломанной сухой валежины. Лось поднял голову, потом с трудом вскарабкался на ноги, широко расставив их, повернулся к охотнику. Он стоял, раскачиваясь из стороны в сторону, и Емельян подумал, что зверь сейчас упадёт, но лось стоял. Охотник некоторое время был в нерешительности, потом вскинул ружьё, но стрелять было неудобно из-за кустов, и он стал обходить их. Сохатый медленно развернулся и скрылся в чаще. След повёл в сторону путика, пересёк лыжню, и направился в березнячёк, где находился табун. На путике, оставив преследование, охотник свернул обратно – за рюкзаком. Когда он вернулся на след, прошло часа два, и надежды на удачный исход увеличились.

Лось лежал в естественной позе – отдыхал. Емельян, в надежде, что охота подходит к концу, и зверь не должен будет встать, открыто шёл к нему. Но сохатый, не подпуская на выстрел, вскочил и моментально исчез. Лёжка оказалась в много-численных кровяных пятнах, но следы в мах уходили в тайгу. Емельян пробежал по следу и, убедившись, что лось прямо пошёл на север, к Глухому озеру, оставил преследование. День кончался, и нужно было до темна, успеть добраться до зимовья. Выверив напрямую направление по компасу, он пошёл к избушке, с намерением завтра возобновить погоню.

Рано, ещё затемно, Емельян вышел из избушки, и утренние сумерки встретил в тайге. Вчерашнее, счастливое волнение прошло, но надежды найти ушедшего лося оставались. Подранка нужно было добирать. Вскоре нашёл след и продолжил следить.

Ровно, не петляя, зверь уходил от опасности. Широким шагом проследовал он ещё три-четыре километра, потом приостановился, слушал, нет ли погони, и спокойно пошёл дальше. Тёмный кедрач сменился ущербным соснячком, тянувшимся по узкому болоту, а за болотом начался смешанный лес, с высокими осинами и берёзами. Здесь след совсем утихомирился, пошёл спокойнее, а вскоре вообще за-бродил, запетлял и навёл на первую лёжку. Охотник насторожился, и стал пристально осматривать местность. Справа, метрах в семидесяти, он увидел между деревьями, спешно убегающего потревоженного лося. Пока зверь скрылся, Емельян успел выстрелить вдогонку. На снегу охотник нашёл срезанные шерстинки и свежие капли крови. К старым ранам добавилась новая, но была не опасна, так как добыча продолжала уходить.

Погоня продолжалась до вечера. От избушки Емельян ушёл далеко, и было очевидным, что эта ночь пройдёт у нодьи. Запорошил редкий снежок, нужно было останавливаться и оборудовать ночёвку.

Спал плохо, не отдохнул, да и дневной запас продуктов подходил к концу. Длинная зимняя тёмная ночь короталась с кипятком из талого снега, закрашенного чагой. Хорошо хоть, что погода стояла теплая, но частенько принимался сыпать снег, да порывы ветра в кронах, сбрасывали остатки залежалого снега.

Чуть стало проглядывать в тайге, Емельян возобновил погоню. Лось свернул на восток, направился в соседний район, где владения других охотников, но он шёл за раненым зверем.

Часа через два он набрёл на лёжку. Она была чуть примята, а вокруг всё было истоптано, зверь здесь не отдыхал, а размашистые следы круто поворачивали на юг. Охотник, осматриваясь, старался найти ответ на столь беспокойное поведение, и поспешное бегство, но ничего не обнаружив, пошёл на юг.

Долго пришлось месить снег. Лось кидался то в одну, то в другую сторону, но направление держал на юг. Емельян вышел на прогалину, где снег был утоптан, сохатый топтался на месте, но не ложился, не видно было ни одной лёжки. С прогалины след повернул на запад, и пошёл свежий. Значит лось где-то близко. След укорачивался и, было очевидным, что зверь изрядно устал. Но было непонятным, почему он не ложится, и ведёт себя так беспокойно. Тяжело раненый, а в этом Емельян не сомневался, сохатый не должен был так метаться, и тем более на махах проделать такой путь. Следы пошли по согристым, непроходимым местам, лось старался уйти от преследования. Охотник гадал: «Сейчас он уходит от меня, а что же его беспокоило до этого?»

Сохатый, проделав огромное кольцо, вернулся на то место, где его выследил охотник, на старые следы, присыпанные снегом, а охотник встал на свою лыжню, проложенную по путику. След повёл вдоль неё. Вдруг Емельян увидел по другую сторону лыжни ещё чей-то след и свернул к нему. Опытному следопыту было достаточно одного взгляда, чтобы определить – это волк. Стало понятным такое по-ведение лося: он уходил от преследования волка. Хищник, почуявший кровь  под-ранка, стал гнать его.

Волки появились недавно, лесные пожары пригнали их с востока, зверь крупный и сильный, некоторые, добытые особи, весили до ста килограмм. Емельян видел в коопзверопромхозе шкуру такого волка, но на своём участке раньше следов не встречал. Хищники успели расплодиться и изрядно сократить поголовье лосей. Охотник прикинул, что из этого он может извлечь двойную пользу: дождавшись, когда волк загонит сохатого, зарежет его, то он сможет добыть к лосю ещё и волка. С этой идеей он стал идти по следу хищника, который всё равно приведёт к лосю, а сам будет в поле зрения охотника. На вырубах обнаружилось ещё два следа: было три волка. Емельян подумал оставить эту затею, но тут же родилась гордость опытного охотника. Был случай, когда он преследовал раненую рысь, а этот, коварный хищник, во много раз опасней волка, но вышел победителем. Однако три волка усложняли скрытый подход к зверям.

Волки нагоняли измотавшегося сохатого: двое с боков, а один в след. Емельян понял, что началось нападение на бедного лося, и, с крайней скрытностью, зорко всматриваясь в чащу молодого подроста, приготовив ружьё с патронами, медленно пробирался сквозь поросль березняка. Он не увидел, не услышал, а почуял за-пах свежей крови: место развязки было рядом. Он крадучись подобрался к не большому прогалу, и сквозь ветки увидел, как три волка висели на холке великана тайги и рвали не защищённую шкуру. Но лось не падал, стоял и качался из стороны в сторону, не в силах бежать, и сбросить кровожадных хищников. Волки терзали и грызли сохатого, подбираясь к горлу. Одному волку удалось полоснуть клыками по шее, хлынула кровь, и могучий исполин упал на подкосившиеся передние ноги, потом завалился на бок. С рычанием набросились они на вздрагивающего и, ещё живого быка, раздирая ему брюшину.

Емельян прицелился в одного из волков и выстрелил. Моментально серые исчезли, а подстреленный, подвывая, полз в кусты, оставляя кровавый след. Издыхающий хищник оскалил клыки, когда подошёл охотник. Тратить патрон он не стал, добил волка топором.

Стал готовить место для костра: обтоптал снег, приволок сушняку и развёл костёр. Срубил сухое дерево, разрубил его на две части, и приволок к костру: устроить на ночь нодью. Покончив с костром, принялся разделывать лося, и уже в густых потёмках поставил вариться мясо. При свете костра, пока готовилась еда, со-драл шкуру с волка, пригодится для подстилки. Тяжёлый день, плотный ужин, тепло костра разморили охотника, Емельян задремал.

Очнулся внезапно от странного тревожного чувства. Открыл глаза и сразу увидел оскаленные белые клыки. Потянулся к ружью, но послышалось гортанное рычание, он инстинктивно отпрянул к костру, разворошил пламя. Волк, скрылся в тени, и охотник схватил ружьё. Не мешкая, сбросил предохранитель и выстрелил  туда, где исчез зверь. Предательская тишина повисла в ночи. Емельян оглядывался готовый в любой момент выстрелить, однако кругом было спокойно. Он успокоился, пододвинулся к костру, держа наготове ружьё. Одолевала дрёма, и ему приходилось прикладывать усилие, чтобы не заснуть.

Неожиданно, бесшумно налетела тень, ударила клыками в плечо и исчезла. Охотник вскочил, ни чего не поняв. Если бы не порядочный клок куртки, вырванный на плече, то он мог бы подумать, что это приснилось. Настороженно, с ружьём на взводе, он осматривался вокруг, готовый в любое мгновение пустить пулю в подозрительное место. Вокруг было тихо и спокойно, и только болтающийся клок напоминал о происшедшем. Емельян напряжённо всматривался в темень, которая усиливалась  от пламени костра, скрывая хищников, горя желанием рассчитаться с наглым разбойником.

Тень мелькнула за куст, и тут же раздался выстрел, разорвал гнетущую тишину, но перезарядить стрелок не успел. С грозным рычанием волк бросился на охотника в мощном прыжке. Емельян машинально защитился ружьём, и это спасло его от острых клыков, но огромный зверь сбил своей массой охотника с ног. Не дав, опомнится, серый проворно наскочил вновь. Завязалась борьба. Хищник был крупный, сильный, но и охотник ему не уступал. Схватив волка за шею, он, как клещами, сдавил ему горло. Зверь хрипел и извивался. Емельян, изловчившись, опрокинул волка и придавил его к земле, достал нож, и несколько раз ударил широким клинком в лохматый бок. Тут произошло неожиданное: ещё один волк, стремительно напал на охотника. Его клыки достигли цели, порвали живую ткань у шеи. Острая боль пронзила тело охотника, а клыки продолжали сдавливать плечо, переломив ключицу. Емельян с силой дёрнулся, стараясь оторваться от зверя, но, мёртвая хватка, продолжала давить. Из последних сил, он изловчился и полоснул ножом по шкуре, потом ударял и ударял клинком в бок. Острый нож исполосовал шкуру и пропорол сердце волка.

Человек, теряя сознание, ощутил, как предсмертно вздрагивает издыхающий зверь, мёртвой хваткой продолжая сдавливать плечо.

Первое, что почувствовал Емельян, очнувшись – это нестерпимый холод. Шевельнулся, острая боль пронзила левую сторону, окончательно приведя его в чувство. Превозмогая боль, освободился от оскаленной застывшей пасти. Стараясь не двигаться, он восстановил в памяти всё, что с ним случилось. Чадящие угли в костре говорили о том, что прошло порядочно времени, пока он был без сознания. Небо начинало светлеть, наступал рассвет. Емельяну предстояло проделать не столь продолжительный, но мучительный путь до избушки, (хорошо, что беда произошла не далеко от избушки), выйти в эфир с позывными коопзверопромхоза и ждать помощи. Самому из тайги не выбраться.


                Тогур. Февраль 1992г.