Слепой
…Лежат клубки в корзинке старой —
Цветные, пёстрые клубки.
Тот в одиночку свит,
Тот – парой…
Тот — серый, словно от тоски.
Так сматываются потихоньку
Кусочки жизни полотна.
Кого-то выбросят в помойку,
А чья-то ниточка нужна…
Постой и ты,
Есть место рядом,
Я пододвинусь чуть,
Мой друг.
Идут часы.
Бегут минуты.
Лишь слышен маятника стук …
(Неизвестный автор)
"Ты слеп не потому, что ты слеп. Ты слеп потому, что не хочешь видеть."
***
Я умирал постепенно, лишь только во снах находя покой. Глупо жить одной жизнью, когда на свете есть сотни других. Тихо крадясь на цыпочках по мрачному коридору, я чувствовал себя защищенным ото всех бед.
Я уже говорил, что ненавижу мрак? Так вот, я терпеть его не могу. Прямо здесь и сейчас. Некоторые еще совсем молоды и невинны, другие уже одной ногой в могиле. Я их всех терпеть не могу и отдал бы все на свете, чтобы никогда-никогда не видеть абсолютно ничего. А знаете почему? Потому что мрак – это незнание, а незнание порождает в первую очередь страх, а затем безумие. А что я вижу, когда слеп? Мрак? О, нет! Во всяком случае не только.
Но этот мрачный коридор я знал вдоль и поперек, опасаться было нечего, лишь только запертой железной двери. Все деревянные двери были открыты, но одна, что в самом конце, никак не поддавалась. Что же кроется за ней? Что за ужасную картину прячет мое сознание? Медленно переступая с ноги на ногу, я подошел к первой двери и резким движением толкнул ее.
Я еще не говорил, что я терпеть не могу открывать двери? Этот мучительный скрипучий звук, потом мертвая тишина…дуновение ветра…скрип… снова тишина. И так по нескольку раз, пока она полностью не откроется….От этого звука мурашки бегут по коже, искры сыпятся из глаз, голова начинает неистово кружится и кажется, будто вся жизнь, вся незримая жизнь, проносится перед тобой. И мрак… лишь только мрак и безумие кроются за дверным проемом …
… но не за этим!
Ведь я знаю, что там будет! Мужчина, стоящий на краю пропасти! «Кто ты?» - спрашивал я каждый раз у него. «Зачем ты встал на краю бездонной пропасти?» Но он меня не слышал и уже летел вниз, подхваченный порывами ветра.
…От этого звука кошки своими острыми как копья когтями скребутся на душе, деревянной душе. Быть может, из липы или дуба, скорее из дуба. Прямо как толстая дубовая дверь в старом деревенском доме, старом сожженном деревенском доме, от которого осталась лишь оно одна единственная дверь.
Ох, двери! Кто вы? Обыкновенные ограничительные сооружения или стражники наших душ? Моей души! Кто вы? Общеизвестный факт или лишь плод нашего воображения? Моего воображения! Моей души…
…но как можно охранять то, чего нет и не будет никогда?
Тихий звук шагов оглушал меня, хотя бы на несколько минут заставляя забыть о полном одиночестве. Я плотно закрывал уши руками, но все равно этот громоподобный шум раздавался в моей голове. Мир начинал кружиться, как юла, и пульсировать, не давая ни на одну секунду вспомнить о реальной жизни…или о сне?
Он как раскаты грома раздавался по всему бесконечному коридору. Мне казалось, будто за той последней дверью следуют точно такие же бесконечные коридоры, пронизывающие мой разум, обличающие его суть…
Нет, все-таки о сне…
Медленно повернув ручку, я приоткрыл вторую дверь и вошел в мрачную комнату.
Помню, конечно…Я говорил о том, насколько ненавижу мрак? Всей своей сущностью! Я не безумен! О, нет! По крайней мере не сейчас.
На первый взгляд в ней не было абсолютно ничего мрачного: самый обычный летний день – скажете вы. Но посреди солнечной, заливающейся смехом из всевозможных цветов поляны взгромоздился широкий неуклюжий стол, на котором находились груды бумаг и письменных принадлежностей. За ним сидел молодой мужчина. «Зачем тебе столько макулатуры? Ты ее ешь?» Но мужчина не слышал меня и все что-то писал, писал и писал… «Зачем тебе столько глаз? Тебе хватило бы всего трех пальцев для полноценной жизни. » Вдруг он перестал писать, медленно поднял свои пустые, черные, как две песчинки, глаза и улыбнулся, оскалив желтые дырявые зубы. Это даже нельзя было назвать улыбкой не потому, что смахивало на оскал саблезубого тигра, а потому, что глаза совсем ничего не выражали. Он смеялся до тех пор, пока черные песчинки не вывалились из его глазниц, сделав их вдвойне пустыми и черными…
Он не был слеп. Нет. По крайней мере, не сегодня.
Скрипучий звук, потом мертвая тишина…дуновение ветра…скрип…снова тишина. Я забыл, что за этой дверью и боюсь, да я определенно чего-то боюсь. Чего же? Безусловно, неизвестности, конечно, как я мог забыть? Но есть еще что-то…
За третьей дверью стояла одинокая женщина. Она была в смятении, большая слеза медленно, как червь, то останавливаясь, то вновь отправляясь в безмятежный путь, ползла по румяной «девственной» щеке. "Кто она?" - спрашивал я каждый раз, смотря в ее красные, опухшие глаза и не находя в них ответа. Возможно, кто-то еще знает...
Вторая вещь, которую я не могу терпеть – это что-либо забывать. Это «что-либо» ты помнишь на подсознательном уровне, но сказать не можешь. Почему? Иссяк словарный запас? Отнялся дар речи и мысли? Да катись все пропадом…
Внезапно молния ударила в мою голову, поразила сознание и вывернула наружу всю суть, некогда томившуюся в недрах разума, того бессмысленного разума, которым наполнена большая часть моего тела. Я толкнул закрывшуюся за мной дверь и выскочил пулей в пустынный коридор, изначально показавшийся самым людным и самым безопасным местом на планете, в чем я зачастую ошибался.
Тогда я не обратил внимания, с каким звуком открылась дверь, но сейчас я осознаю, что совершенно бесшумно. Невероятно, она всегда назойливо скрипела и выла, как молодая волчица.
Кто помог ей? Кто лишил меня тех неописуемых страданий? Женщина? Нет, она лишь только и умеет, что реветь. Я не знаю…
«Заткнись! Заткнись! Заткнись! Не думай о ней!» – твердил я себе, быстро шагая по коридору. – «Думай о женщине!» – повторял уже в неизвестно который раз. – «Думай о клерке, о том самоубийце, но...»- запнулся… «Не о двери в конце.» - Повторил я уже своим собственным тоненьким голоском. Кто я такой, чтобы бояться ее? Неужели какая-то дверь смогла меня напугать? «Заткнись!» - твердило подсознание.
И, наконец, последняя вещь, которую я терпеть не могу...
В который раз я останавливаюсь перед этой железной бестией как вкопанный. Кажется, будто у коридора нет потолка, а дверной проем стремится в бесконечную высь и обретает незримое могущество. Я был ошарашен этим нависающим монстром. «Кто ты?» - медленно проговорил я, выпучив алые глаза и плотно сжав засохшие губы, как будто в моем ржавом рту скрывалось еще что-то, помимо леденящего холода, пропахшего сыростью канализационных труб.
Нет, вы не подумайте! Я люблю двери! Всем сердцем! Боготворю их! Они, как и люди, бывают разные. Некоторые ты открываешь с нетерпением, другие с явным безразличием, а третьи с глубочайшей опаской. Хотя и за безразличной тебе дверью может оказаться бушующая стихия, а за уродливым дверным проемом будет скрываться счастье. Даже при полном мраке и унынии можно найти тонкую ниточку, ведущую чрез сети безнадежности и жестокости к малюсенькому клубочку, сплетенному из разноцветных переливающихся нитей.
Особенно, когда все эти рваные запутывающиеся нити испепелило холодное безжалостное солнце…
Я медленно приподнял руку. Все ближе….ближе….ближе! Ближе! Я резко отдернул ее, но остался стоять на месте. «Чего ты ждешь?!» - кричал внутренний голос.- «Хватайся за ручку!» Но я стоял и не мог пошевелиться, лишь пальцы на руках колыхались от порывов промозглого ветра.
Как странно! Ветер, да еще в таком тихом безлюдном месте. Хотя кого я обманываю? Ведь звук шагов прекратился, но все еще остался запечатленным в моей памяти в качестве оглушительного раската грома, в качестве…
…чертового будильника по утрам.
Я рассмеялся. Да катись все пропадом! И схватив холодную ручку этой железной двери, я изо всех сил нажал на нее. Громоподобный шум несуществующих шагов превратился в низкий ужасающий пронзительный вопль, подобный удару титановым молотом по гигантскому стеклянному колоколу, тут же рассыпавшемуся на миллиарды мельчайших осколков.
«Наслаждайся!» - думал я про себя. – «Наслаждайся, пока можешь, дурак!»
Еще пара секунд, и я летел по лабиринтам небытия сквозь вечную мерзлоту и холод. Кругом преобладали лишь темные цвета. Снежный вихрь вздымал все, что было на его пути, а вьюга и ураган носились по всему бесконечному пространству, то приближаясь к эпицентру разрушения, то отдаляясь от него на максимально большое расстояние. Казалось, будто все объединилось в одну невероятную силу, так и норовившую унести тебя с собой. Быть может, оно и к лучшему?
«Лети за ней!» - говорил все тот же внутренний голос. – «Узри ее, пока…»
Но я уже ничего не мог слышать из-за этого неописуемого шума, разрывающего твой разум на части, сдавливающего сознания в тиски. «О, Боже, хватит!» - кричал я, но бесполезно, ибо мой крик просто слился въедино с общей какофонией звуков…
«Кто ты, чтобы говорить мне, что делать?!» - раздался голос извне. Он смутно напоминал мне что-то. Конечно! Это был самый обыкновенный скрежет моих пыльных зубов, чье подобие эмали нерасторопно тает и сползает в неизвестность, будто утопая в пучине собственной жалости и скорби. Омерзительно.
Я уже поднял руку, чтобы ударить себя по правой щеке, дабы выйти из состояния апатии, но…
Неожиданно все прекратилось, наступила полная тишина, и я уже точно ничего не видел, даже мрак.
* * *
Красота,
Искусство,
Злоба,
Никотин,
Риск умереть,
Бережливость,
Жадность,
Вера,
Что бы мне на ужин съесть?
Шоппинг,
Стресс,
Тот запах крови,
Диаморфин,
Немного боли,
Дружба,
Секс,
Адреналин,
Смысл здесь, мой друг,
Един.
Бремя рабства
Где же? Где?!
Нахожу в своем я
Сне.
Я упал. Да, я определенно упал. Так сказать, выпал из того темного коридора. Куда? О, нет! Только не в еще один такой же коридор. Я бы обязательно почувствовал тот запах гниющей сырости, который царил в каждой клетке моего разлагающегося мозга.
Запахи. Я чувствовал их каждый раз, когда возвращался назад. Оттуда, откуда пришел. Они, как сумасшедшие, носились у меня в голове, только я открывал глаза. Хотя нет, раньше, когда еще не успел раскрыть веки, а несуществующий коридор уже покинул мой разум, оставив его наедине с глубочайшей неизбежностью бытия, чувство обоняния особенно обострялось.
Люди зависимы. Все до единого.
Медленно… еще медленнее…и…что я увидел? Может быть, сказочное царство во всем его великолепии? Живописные озера и реки, чьи кончики пальцев застенчиво показываются из водяного покрывала, кисти поднимаются на гладкую, как отполированная сталь, поверхность и руки уже через несколько мгновений стремительно летят к небесам, преодолевая слой пушистых облаков, дабы хотя бы немного погреться на солнце…на лучах зимнего солнца.
Первое мгновение. Легкое покалывание. Все сильнее…сильнее! Удар. Резкий скачок возбуждения. Что это было? Запах утренней свежести в моей комнате или неутолимая боль в мышцах, так и преследовавшая меня изо дня в день. В любом случае, это было совершенно неважно, ведь чувства, эмоции и мысли моментально вернулись ко мне, как будто таились где-то в глубине, а затем вырвались наружу, нещадно уничтожая все на своем пути.
Наряду с испугом я испытал некое облегчение, ведь ничто уже более не руководило мной. Я стал тем, кем должен был стать еще двенадцать или одиннадцать часов назад, если бы имел над собою власть каждую чертову ночь. "Ага, конечно, ха-ха!" Просыпаясь по утрам, я обычно чувствовал отрешенность от этого мира, как будто бы попал в несуществующее безмерное пространство, каждую секунду увеличивающееся в размерах, но так и не способное конкурировать с реальной жизнью. С другой стороны, раньше эта отрешенность таяла, как первый снег. Но с тех пор, когда зрение окончательно покинуло меня, а сны стали неотъемлемой составляющей внутреннего "я", без которых мое существование абсолютно невозможно, душа, чьи остатки, я не верю, еще живут где-то внутри, витает в пределах вымысла и яви на поверхности пустого стакана, наполненного смыслом собственной жизни, находящегося в искусственно созданном прекрасном новом мире сновидений.
Еще пара мгновений и я открыл глаза.
Все изменилось, запахи приняли свою прежнюю форму. Что это было? Соевый соус? Утренняя овсянка, которую обычно готовила Галя? Или та безмятежная скука, пропитавшая воздух в комнате? Я чуял все, как чует дичь охотничья собака. Жаль, выследить ее не мог.
На них навернулись слезы...
Разозлившись своей сентиментальностью, я резким движением откинул приятное на ощупь одеяло и поднялся на ноги.
Эх! Если бы все в мире было приятно брать так же, как это распрекрасное одеяло! Его складки идеально повторяли все изгибы моего тела, в то же время эффективно спасая ночью от жгучего холода в лице ужасающего монстра, живущего в сломанном обогревателе.
Жаль, ему так и не удалось никого огородить от чудовища, обитающего в моей голове.
Взяв вещи со стула, стоящего посреди комнаты, я оделся и пошел по знакомой дороге на кухню.
"Ты уже встал! Подожди еще минут десять, овсянка еще не готова." Я послушно вернулся обратно в свою скромную обитель, состоящую из двух старых деревянных стульев, постоянно качающихся из стороны в сторону, сломанного обогревателя, древнего разваливающегося комода и неуклюжей кровати в углу. На стене висела пара-тройка картин с "непонятными загогулинами", как говорила Галя, но натюрморт с чашкой чая и апельсиновыми корочками она узнавала сразу.
То чувство, когда ты уже проснулся и встал, но вновь уселся на кровать, невозможно описать. Все мышцы расслабляются, как после тяжелого рабочего дня, и те пять минут после сна, в течение которых на тебя давила исполинская сила, кажутся целой вечностью. Особенно в том случае, когда не можешь вспомнить, что из себя представляет тот тяжелый рабочий день.
"Завтрак готов!"- закричала Галя, прервав все мои размышления, так что я собрался с мыслями, поднялся с постели и пошел на кухню.
Я терпеть не мог овсянку, просто уже привык есть ее по утрам. Несмотря на мои бесконечные уговоры, Галя все равно не переставала готовить это дьявольское блюдо. "Овсянка-с, сэр!"- говорила она, имея в виду тарелку с аппетитной сливочной овсяной кашей, когда мне эта тарелка казалась воплощением скорби и полного уныния.
"Бери ложку!" - сказала она властным тоном, как будто обращалась не к мужчине тридцати лет, а к маленькому мальчику, постоянно бросающемуся едой и гадящему в памперс. "Если хочешь чай или кофе, то скажи."
Я взял холодную железную ложку в правую руку и принялся за овсяную кашу. Но увы, несмотря на все мои надежды, эта порция была не лучше предыдущих. Испытав лишь небольшое разочарование и по привычке тяжело вздохнув так, чтобы это услышала моя сиделка, я запихнул очередную ложку в рот.
Все настолько осточертело, что перестало казаться чем-то ни было. Даже днем я находился в каком-то вымышленном пространстве, где каждый человек или вещь являлись частью моего больного воображения.
Чувствуя на себе взгляд Гали, полный тоски и обремененности, я продолжал есть, нарочно корча мученическую рожу, получая от этого огромное удовольствие. Единственные положительные эмоции за все то скудное время.
Но почему же, если мне так плохо, невозможно сделать больше Галь и этих замечательных минут злорадства, управляя своим воображением? Значит, я не король? Значит, я - чертов раб, заключенный в оковы собственных потребностей, которые не удалось удовлетворить даже с помощью выдуманного мира!
Закрыв глаза, я попробовал представить себя на месте...на месте зрящего человека, способного видеть не только свой вымышленный мир, но и то, что находится за ним, вне рамок бессмысленного самодурства, где-то в истинной вселенной... Глупости! Противоречия! Крах! Нет связи между вымыслом и явью, между содержимым стакана и столом, на котором он стоит. Моя душа витает на его поверхности, то есть, в небытии.
Галя ушла...
Слишком сложно, слишком трудно, слишком ... невозможно ... представить себя в той параллельной нереальной реальности, ибо нет между ними связи. И нельзя выбраться из мира сновидений, оставшись при этом душою во своей плоти, оставшись при этом ... самим собой, изрытым ржавой лопатой и изъеденным дождевыми червями; когда крышка гроба еще только опускается, издавая дикий скрежет и ноя, как маленькая девчонка, потерявшая свои атласные белые туфельки среди тысяч пар точно таких же ... но не своих! Как и я свою душу.
Галя всегда уходила, когда ей становилось дурно от моего общества. На одно мгновение мне было жалко ее, но затем я вспоминал, что все это - фантазия, которой не суждено никогда воплотиться в жизнь. Или в миф?
Одно я знал точно: Эдик, мой пес, вертевшийся рядом, так и норовивший ухватить кусочек чего-нибудь съестного со стола, уже давным-давно мечтал об утренней прогулке.
В окно скромно стучал дождь, видимо, не хотевший отвлекать меня по пустякам, но явно желая находиться рядом каждый час и каждую минуту, лишь тогда его грустная жизнь не будет прокапана зря.
Единственная мысль об этой несчастной прогулке тяготила меня, словно три тысячи чертей, взобравшихся на бетонную плиту, которая изо всех сил давит на крохотную палочку, соединяющую два параллельных мира яви и сновидений. Хотя что это я говорю?! Ее нет! Ничего нет между ними!
Внезапно резкий шум прервал мои раздумья и вернул к "реальности". В соседней комнате жужжал пылесос. Он вопил как целый улей взбудораженных пчел, летающих по всей пасеке и мечтающих ужалить своей хозяина через пчеловодный костюм.
Время пришло. "Эдик!" - позвал я своего пса. "Эдик, пойдем гулять!" Что-то мокрое и волосатое, вызывающее у меня отвращение, с воплями выбежало из кухни и начало тереться о мои ноги. "Прекрати! Отстань!" - вопил я как маленький ребенок, еще этого не понимая; и отпихнув его в сторону, принялся искать свою одежду, что заняло около получаса. Галя как обычно специально спрятала все мое тряпье!
Открывая входную дверь, я все еще слышал этот протяжный гул турбин взлетающего самолета, ставший чем-то единым с моим слуховым аппаратом, чего я лишился, с силой захлопнув ту груду бесполезного металлолома, которая ограничивала прошлое от настоящего, мой замкнутый мир от того "openworld" в компьютерных играх, действие и противодействие, равных по модулю нулю. Вот она - бренность бытия, единственная настоящая вещь на миллионы выдумок.
Я не знаю, что сказать, потому что никогда в своей реальной жизни не выгуливал пса. Я понятия не имею, какие эмоции должен испытывать нормальный человек, если такие еще остались. Но я же им был! Еще до катастрофы...Еще до потери зрения и частично памяти.
"Надеюсь, ты знаешь дорогу домой, Эдик, прости, я не должен был тебя пинать." (Немного подождав и шепотом) "Я в твоих лапах..."
Интересно, где я сейчас, в степи или в пустыне? Нет, слишком холодно. Арктика? Гренландия? Я забыл, точно помнил, но забыл. Абсолютно все. Точно помнил, но все забыл... Как меня зовут? Как-то на "К" или на "Л"...
"Заткнись!" - твердил я себе. "Не думай о ней! Думай о полях, Альпийских лугах, но не о ней! Время пришло, убирайся к черту!"
Да, действительно, пора, тщетны попытки вспомнить. "Собака! Веди меня назад! Домой! Долой с Новой Земли чрез Баренцево море! Туда, где нас нет и не будет НИКОГДА! После этих яростных слов я почувствовал на себе пристальные взгляды прохожих, ну и черт с ними, веди, коли говорят... Я запнулся...коли...кто этот Коли? Старый знакомый? Друг детства? Я почти отпустил поводок...
"Молчать!" - твердило оно. "Молчать, когда нельзя говорить! Идти туда, куда ведет тебя путь! Бросать тех, кто не хочет идти!"
И я пошел, нехотя, но все равно пошел. Вдоль Альпийских лугов под чистым девственным небом и палящим северным солнцем, и да пусть того не было. Для меня оно существует, и это главное!
Ничего интересного дальше не произошло, совершенно ничего. Лишь легкое покалывание в груди. Время пролетело незаметно, и я уже летел где-то в небытии, почти во сне, долгожданном сне, не имеющего ни начала ни конца, губительного и одновременно рождающего жизнь, новую жизнь без забот и обязательств. Пусть и вымышленную, никому не нужную! Пусть...
* * *
"Вас постигло искушение не иное, как человеческое; и верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести." (Библия. Новый Завет. Первое послание к Коринфянам святого апостола Павла. Глава 10).
Обычный сон. Мрак. Что-то за ним. Пустота в груди. Ничего больше.
Но вдруг я осознал всю безвкусицу этого мира. Какая дьявольская зануда создавала этот коридор? Каменная плитка, двери, стены и... пожалуй, все. Мечта минималиста! Эх, если в моей власти было бы творить все, что вздумается...
О, я наверное тысячу раз говорил о том, насколько ненавижу мрачные туннели, коридоры и тому подобные орудия пыток. Но здесь было что-то особенное, что-то, не поддающееся описанию. Это можно почувствовать, лишь оказавшись рядом. И только тогда со спокойной душой вылететь на волю и никогда не возвращаться. Да-да, конечно, никогда. Хватит ли сил?
Ну и черт с ним, я бы сотворил высоченное дерево посреди этого безумия, чтобы хоть как-то уравновесить свою беспомощность. В ту секунду я не поверил своим глазам...Посреди темного, душного, жесткого(как мне казалось раньше) коридора вырос самый настоящий дуб с толстенным стволом и зелеными листьями! Надо же, что за чудо! Почти как в сказке... Все преобразилось. Мрак будто бы исчез навсегда, сгорев в зародивших пламя небе и звездах, как в двух осколках кремня. Но не было высечено искры; звездное небо никогда не загорится. Одна лишь вера. Одни лишь звезды...
Внезапно что-то резко толкнуло меня в спину. Я полетел вперед и шлепнулся на пол как старая рваная тряпка. От каменной плитки веяло серым холодом. Дышать в нее было невыносимо. Еще пара мгновений и я бы умер от тоски! Эта ведьма впивалась в горло когтями так, что я чувствовал смердящий аромат трескающихся костей ее мерзких пальцев и...
Скрипучий звук...мертвая тишина…дуновение ветра…скрип…снова тишина. "Кто ты?"- услышал я голос со стороны. "Зачем ты пришел сюда, глупец?" Но обращен он был явно не к мужчине, стоящему на краю пропасти, уходящую в неведомую темноту.
Это напомнило мне...железную дорогу. Рельсы, шпалы. Ты понятия не имеешь, куда приведет тебя эта чертовка, но все равно продолжаешь. Падать вниз. Нет! Глупости! Ты сможешь повернуть назад на полпути, дружище, а здесь этот номер не пройдет!
Он стоял ко мне спиной, так и не решаясь прыгнуть вниз. На ветру развевались его кучерявые волосы. Дрожали колени.
О нет...
Пара секунд; и его темный силуэт рухнул мраморным памятником в пропасть. "Да будет так."- подумал я и, развернувшись, заковылял к скрипучей двери.
Ты не станешь оглядываться назад на середине пути, только если в тебе ничего нет и уже нечего терять, как и не будешь бросаться вниз, ежели душа еще находит свое пристанище внутри тебя. В этом-то и сходство.
Не знаю почему, но я обернулся...Лицо...Ведь я так и не увидел его лица! "Зачем тебе все это?"- шептал голос в моей груди. "Нет пути назад!" Да будет так. Действительно, зачем мне это?
Вновь бессмысленная вереница дверей, глухой стук шагов по каменному полу и легкий ветерок, жужжащий над твоей головой, не дающий покоя или наоборот успокаивающий, я точно не знал, настолько запутался. Все вокруг пропахло ненавистью железнодорожных путей и осознанием того, что дороги назад не будет никогда, и довело меня до белого каления!
Я пнул вторую дверь со всей яростью и злобой, которые томились в потемках моего истинного внутреннего "Я". И...ничего нового не произошло. Все тот же скрипучий звук и та же таинственная мертвая тишина, захватывающая дух.
Это еще не конец, он где-то там, где-то в неизвестности.
Прекрасная поляна, усыпанная цветами, недюжинные птицы в разноцветных оперениях, радостное летнее солнце. Издали доносились раскаты грома.
Передо мной за письменным столом сидел все тот же человек. Но он не писал, а просто сидел уставившись своими пустыми глазницами куда-то в сторону. Нет ни двух черных песчинок-глаз, ни кривой улыбки, обнажающей желтые-прежелтые зубы. Лицо выражало лишь абсолютную беспомощность, но не вызывало никакого сочувствия. "Ты сам виноват..."- шептало что-то внутри. Я хотел было подойти к этому одинокому мужчине и спросить, куда подевались две черные песчинки, но Оно тянуло меня прочь из этой комнаты.
Зачем? Что не так? Оно практически никогда не покидало мое сознание, особенно во снах. Дни и ночи напролет следило за мной, видело чужое будущее по-своему. Было ли То частью внутреннего "Я"? "Делай, что велено!" - вновь доносился странный голос откуда-то изнутри.
И я делал! Шел, надеялся, верил. Шутка. Мне не во что было верить, лишь в безысходность бытия и свои сны, ибо ничего больше не силах узреть.
Мой голос...
Барабанная дробь. Скрежет, стук, звуки борьбы. Такое чувство, будто тело разрывается на две части. Третья дверь распахнулась с мрачным шумом; и перед "глазами" предстала сия картина: молодая одинокая девушка с кроваво-красным, едва знакомым лицом в каких-то драных лохмотьях стояла посреди ничем не примечательной комнаты и держала в дрожащих, бледных, крохотных ручках кухонный нож, пропахший холодом и сыростью, нацеленный прямо в живот, где под материнской кожей скрывалось маленькое чудо. Я больше скажу, собственный СЫН!
Ярче, ярче, светлее! Комнату заполонил яркий свет. Он гас постепенно, а очертания девушки то исчезали, то снова появлялись. Я хотел дотянуться до нее, но не мог...или не все-таки не хотел...понятия не имею. Пора уходить. Эта битва проиграна. Я жаждал уйти отсюда всем сердцем! Но что-то заставляло меня стоять на месте.
Наконец, остался лишь тусклый свет маленького огонька где-то вдали. На фоне кромешной темноты.
Девушка пропала.
От него веяло добротой и теплом, когда как повсюду царил нещадный лютый мороз. Я пошел к нему и, к удивлению, наткнулся на ручку двери. Нажав на нее и толкнув дверь, вновь оказался в том же скучном коридоре и с облегчением выдохнул. Оставалось только переступить порог. Переступить порог...переступить порог... Зачем же я оглянулся?
Медленно капала алая кровь с ледяного ножа. Белые как снег руки судорожно дрожали. Все тело беременной девушки как-то забавно дрыгалось, выполняя неизвестный танец. Кроваво-черные глаза уставились прямо на меня.
Я молниеносно перепрыгнул через порог и захлопнул за собой дверь. Раздался дикий хохот, просачивающийся в каждую клетку моего мозга и наполняющий его неописуемым ужасом.
Есть счастье. Должно быть! Где-то там. Где-то в неизвестности. Одно я знал точно, оно существует. Под вечной мерзлотой и хлопьями снега, под тоннами грусти и печали. На дне дырявого корыта, выпавшего из рук и покатившегося в град и дождь по грязной осенней тропинке. За...
"Заткнись!" - беспрестанно твердило Оно. "Хватайся, держи, рви!"
Так сладко...как вишневый пирог, находиться под чей-то властью. Будто незатейливый маятник стучит на верхушке горы, и ты бежишь к нему, подпрыгивая в такт.
"Ты не успеешь! Кричи, дергай, лезь вон из кожи!"
Ты боготворишь этот маятник, делаешь все, дабы хоть на долю секунды услышать одобрительное "клац-клац". Но солнце рядом. И когда батарейка сядет, оно будет светить, даруя тебе энергию, которую раньше не замечал за ритмичным стуком.
"Тяни за ручку!"
Она уже рядом. Совсем близко! Как титан возвышается над тобой. Тяготит тебя...эта груда таинственных интриг, слившаяся с голосом внутри. Будто...не хотел заметить ничего другого! Кроме сладкого лезвия кухонного ножа, впившегося в грудь.
"Насладись моей волей!"
Я был слеп. О да, по-настоящему слеп, ведь не обернулся назад к освещенной кровавым солнцем дороге, чтобы узреть начало всех начал - истинное лицо счастья.
И схватил...не обернувшись, схватил ручку последней железной двери, так манящую мое сердце. И взлетел. Куда-то вниз. К адскому не солнечному огню. Вот оно-счастье!
Я рассмеялся.
* * *
"Власть придает словам отпечаток правды." (Менандр)
Капелька безумия томно текла по моей щеке, желая упасть, в сердцах броситься вниз, но не способная ни на что, кроме жизни в своем безумном мире. "Что ты знаешь о безумии?" - сквозь слезы шептала она. ...права, ведь я был настолько слеп, что не только не мог ощущать безумную волю, управляющую моим разорванным в клочья сознанием, но и даже смахнуть дурацкую слезу с бледной щеки.
Пара лет...еще десяток. Я открыл глаза. На улице стояло все то же холодное осеннее утро. Ничего примечательного, лишь осточертевшая до слез кровать и тропический ливень за окном. Внезапно иголки впились в каждую клетку моего тела, разум затмило и на одну секунду я почувствовал Его.
Каково это просыпаться, оставаясь во сне? Будто одна нереальность сменилась другой, рваный лист с невидимыми чернилами склеили, но смысль написанного все равно неясен. Все вокруг - обман и ложь, лишь Оно существует. Нет, нет, нет!
Душа превратилась в поле боя, на одной стороне которого стояло внутренне "я", а на другой все то, что меня окружало, что(по Его словам) не существовало никогда.
Где-то зазвенел будильник. Какой смысл от этого звона, лишь нарушающего гробовую тишину? Какой смысл в женщине, пытающейся пробраться сквозь бесконечную груду черепов. Ее рука только показалась на поверхность, как стала пищей для парящих в небесах коршунов. Но был шанс...как и у будильника - пробудить меня от вечного...
Я встал. Незнакомое место. Интересно, я был здесь раньше или все это - часть одного большого сна? "Ха-ха! Что за наиглупейший вопрос! Ты слеп, идиот!" И впрямь: "мы с тобою будем вместе", но относилось это никак не к Сиду и Ненси.
Апельсиновые корочки. Где-то там, на стене. Висят. Повешенные. За рамками сна..."Что?! Ты?! Сказал?!" Ничего, это лишь стоны умирающего слона. Он бьется в конвульсиях, хочет победить свою смерть, но не может, ибо не всесильный. Обреченность. Вот враг наших грез. Пора кончать со всем этим! Прошлого не вернуть, как и мою единственную любовь!
Галя сломя голову ворвалась ко мне в комнату. Она, как и Эдик, эта лохматая псина, чувствовали каждый шорох, каждое дуновение ветра, каждую пылинку, падающую на письменный стол, если они хоть как-то могли повлиять на мое настроение.
Я стоял у открытого нараспашку окна, солнце освещало мои пустые глаза и полуседые волосы. Или это была своеобразная игра цветов, не имею понятия. Солнце в такой дождливый день! Что за чудеса! Согревало, будто летнее!
Она вбежала, как бешеная, и неожиданно застыла на месте, не в силах промолвить ни слова.
Утренний холод щекотал мое оголенное тело. Все было идеально. Впервые за многое время мы достигли определенного баланса. Мы с Ним...
"Что ты делаешь?!"- заверещала Галя, продолжая стоять за своей гранью реальности. Мне это и было нужно. И, расправив руки, стоя спиной к открытому окну, я отпустил все тяготы и невзгоды неудавшейся жизни, весь вздор больного воображения и несбывшихся надежд. "Я открою тебя! Узнаю, что там внутри! Покину СВОЙ мир и узнаю, что скрывается за последней дверью....железной дверью! Умирая, снова обрету настоящую жизнь, стану единым целым со своим сознанием! - крикнул. И бросился вслед за ветром. Туда, где нас нет. Меня нет.
Все остановилось; замерло. Полет закончился, не начавшись. Чьи-то руки молниеносно вцепились в бока, не пуская на волю. "ОНА! Чертовка! Вырывайся!" Галя изо всех сил держала меня, неся лишь смерть в своих объятиях. Смерть от усталости, горя и неведомой скуки грозила в ближайшем будущем, если...не получится открыть дверь!
Но вот вопрос...Галя ли это была? Ведь стояла она относительно далеко и не успела бы добежать. Кто-то еще не желает моей смерти? Кто? Отзовись, враг! Не было больше того ликования и чувства собственной победы. Ха-ха, собственной!
Через час я сидел одетый на кухне и ел овсянку. Как будто ничего не произошло. Но молчание нарастало с минуты на минуту. Невыносимо. Ты хочешь что-нибудь спросить, нарушить невесомость одной резкой фразой, но не способен обуздать положение, не в силах даже запихнуть ложку в рот. Ах, какая ирония! Когда же она кончится, эта дерзкая ирония? "Ненавидь ее! Ненавидь их всех! И тогда тебя отпустят, как птенца на волю!" - прогремело что-то внутри.
- Я тебя ненавижу. - сказал я вслух Гале твердым спокойным голосом. Последовала еще одна минута пустоты. Минута пустоты в моих глазах.
- Делай, что хочешь, калечь себя дальше, только не вмешивайся в мою жизнь!
Она встала и ушла. Каждый раз, когда я заговаривал...Она вставала и уходила! Тупая женщина! Одно самодурство! Бегство от проблем, не имея решений! Беспрекословное повиновение своим чувствам. "Теперь ты можешь доесть дрянную овсянку в тишине, я разрешаю."
Нужно выйти на улицу. Где Эдик? Где мой повод выйти и не вернуться? Никогда не возвращаться с этим мерзким псом! Никогда! Слышите?! Никогда не заводите собак! Только если хотите покончить с несуществующей жизнью! "Ты быстро учишься, я разрешаю." - вновь звенело в груди.
Скомкав свою одежду, взяв этот бессмысленный ком под мышку, палочку и поводок, напрочь забыв о псе, открыв входную дверь, я ступил в домашних тапочках на мокрый от дождя и одновременно сухой и черствый асфальт. Скучный дождь все еще капал, а солнце выглядывало откуда-то из-за угла. Немного согревало. Ужасно бесило. Издали доносился гул машин. Люди спешили, гнали с неимоверной скоростью. Все бы хорошо, но один миг - и конец. Калека на всю оставшуюся жизнь. Как я.
Я стоял на обочине и ловил порывы ветра, создаваемые этими железными громадами с моторами. "Ну же! Чего ты ждешь? Все чрезмерно просто. Carpe diem!" Эх, будь, что будет! Один единственный рывок и все. Дверь открыта...
- Коля? Коля, это ты?! Я здесь! Подожди!
К...К...К...Коля? Кто это? Что-то знакомое...
- Стой на месте, я уже бегу!
Внезапно кровь застыла у меня в жилах, разум затмился, и не было слышно уже ничего, кроме Него: "БРОСАЙСЯ ПОД ГРУЗОВИК!!!" Я оглох, кинулся наземь и закричал, но внезапно почувствовал Солнце, освещающее меня с ног до головы. Его лучи нежно дотрагивались до груди, до сердца... Ничто более не мешало подняться.
- Тебе плохо?! Вызвать скорую?!
Кто она? Теперь я слышал и мог разобрать каждое ее слово.
- Кто ты?
- Лена! Лена! Бедняжка, во что ты одет? Почему один? Где Галя?
Черт возьми! Это...это...не может быть...
- КТО ТЫ?! ОТВЕЧАЙ!! - заорал я во всю глотку.
- Лена! Твоя бывшая жена!
Опять пустая минута молчания, но уже не в глазах.
- А Я КТО?!
- Ты - Коля! Мой бывший муж!
Я сел на серый, пронизанный насквозь грустью асфальт и заплакал. Не знаю, почему. Слезы лились из полуоживших глаз рекой. Этот поток невозможно было остановить. Все - как во сне! НО НЕ СОН!
- Вставай, пойдем ко мне. Пойдем-пойдем! Не плачь.
Девять часов вечера. А я все еще сидел на этом скрипящем деревянном стуле и не мог прийти в себя. Все размышлял, размышлял и размышлял о маленькой картине с апельсиновыми корочками, висевшей в углу. Гениально. Мог ли я когда-то такое написать? Когда?
"Нет, дружище, ничего нет."- Его заунывный голос появился из ниоткуда и в миг отправил меня в нереальность. Я абсолютно все забыл. Все, что случилось со мною в тот день и ранее. Обремененность бытия вернулась, как будто и не уходила. Царство сна поглотило душу...
* * *
Вновь эти стены. Вновь пустота. Нужно идти. Нужно куда-то идти, я чувствовал, но не мог шелохнуться, не было команды. Раз, два, три…Я насчитал три двери. Три деревянные двери…и ее. Времени оставалось немного. Все изменилось. Почти как раньше, но не так. Поговори со мной! Скажи хоть что-нибудь! Молчание. Я не мог встать, ведь не было команды!
Единственный сон, во время которого я оставался самим собой. Он исчез. Свет тоже. Борьба будто бы перенеслась из моей души в другое забытое Богом место. Сам себе хозяин, одинокий волк, крадущийся в ночи среди старых фонарей. Пора что-то решать, что-то делать, пока не явились они.
Пара лет…еще десяток. Ни стуков шагов, ни скрипучих звуков, ничего. Я поднялся с колен и направился к первой двери. Мне было совершенно не интересно, что скрывалось за ней. Я шел, потому что делал так раньше, потому что...так надо.
«Да падай уже, черт тебя подери.» - рявкнул я этому толстенькому мужичку, стоящему на все том же краю обрыва. Раздражает. Да, меня раздражает совершенно идиотское, бессмысленное повторение данной ситуации за первой дверью. Будто я не знаю, что он в конечном итоге упадет!
А разве будет человек в безвыходном положении раздумывать о своем полете вниз со скалы? Нет, конечно, он рухнет туда вмиг. Даже мысли не промелькнет в его пустой голове о возможном спасении!
Сильный ветер все дул и дул. Ненасытный. Возможно, будь тот мужичок не таким толстеньким, думать этому господину пришлось бы не долго. Как пылинку…в открытое море.
Точно также и не обернется тот самый человек, шагая в неизвестную даль по железной дороге. Ему все равно. Ему – да. А мне?
...полетел. Чего, собственно говоря, и требовалось ожидать. Выход только один. Назад дороги нет, не было и не будет никогда. Кем он был? Опиумным наркоманом? Пойманным преступником? Что-то здесь совсем не так…
Будущее? Кто сказал это слово? Кто в агонии ляпнул, не подумав? Идиоты. Все вы - конченные идиоты. Какое будущее может скрываться за пределами реальности? В одних лишь оттенках серого. И пусть промелькнет на мгновение алый и не станет выдумкой...ибо будет то алая кровь из твоих глаз. Гляди! Ты видишь ее на кончиках пальцев? Ты видишь, как она струиться, и как плещутся в ней объедки ничейной судьбы? Ха-ха! Значит, ты слеп и не видишь ровным счетом ничего! Лишь кровь верхнего века, проколотого затупившимся ржавым ножом. И слезы...везде слезы и боль! Но не время! Время еще впереди! Ты...то есть...я! Не имеем права отчаиваться, пока не настанет минута абсолютного краха!
Я шел назад, все думая и переживая. Отнюдь не за судьбу суицидального незнакомца. А за свою...суицидальную судьбу. Момент. Осечка. Что-то заставило меня переключить внимание. То чувство...чувство незавершенности. Беспокойство сменилось другим беспокойством, и я споткнулся, развернул туловище и уставился на обрыв, где ранее секунд двадцать назад находился силуэт мужчины. Где он теперь? Летит вниз, как и мое прошлое? Или крадется в потемках настоящего? Ждать! Велело мне сердце. Я ждал. "Идти!" Говорило Оно. Призрак. Но Его тут нет! Пока...
И я пошел. Но! Не в сторону двери. О нет! К краю того самого обрыва! Глянуть через него не составляло труда. Я боялся. Боялся того, что могло там ожидать. И да пусть будет он чист! И да пусть опасения станут видением!
Чья-то окровавленная рука царапала землю, пытаясь пробраться чрез груду черепов, чье-то лицо, скукожившееся, морщинистое, изобилующее ссадинами и порезами смотрело прямо на меня, чьи-то глаза...бурые глаза...горящие глаза, полные страха, какие-то глупые, но горящие!
Мужичок держался изо всех сил за уступ правой рукой, а все тело его висело над бездонной пропастью. Не смог. Промелькнуло у меня в голове. Не смог не оглянуться! Как и я!
...рука сорвалась, пальцы ослабли...полетел. А я пошел. Своей дорогой. С чувством завершенности и спокойствия. Все должно было случиться именно так, как я и предполагал. По крайней мере, сознание.
Вторая дверь предстала предо мной. Открылась. Опять беззвучно. Как во сне. Все та же картина, как и в прошлый раз: поляна, солнце, цветы, письменный стол, грустный человек с пустыми глазницами и желтыми потрескавшимися зубами. Нигде не видно его глаз, двух маленьких черных песчинок, так и укатившихся вдаль. Совершенно ничего нового. Кроме птиц. Их не было.
Ну и зачем я сюда пришел? Каков смысл сей комнаты? Ха-ха! Что за глупый вопрос! Смысл тот же, что и в моей душе.
Внезапно он вскочил с места и принялся что-то жадно вынюхивать. Я по инерции тоже встрепенулся, но ничего не учуял, лишь тоску, царящую в воздухе.
- Кто ты? Что ты почувствовал? - спросил я вслух у этой овчарки.
- Не мешай! - к моему безумному удивлению ответил человек, не отвлекаясь от своего безумного занятия.
Я простоял так минуты три, ожидая увлекательного продолжения банкета. Видимо на этом все и закончилось. Но нет! Он остановился как вкопанный.
- Что случилось?
- Ты слышишь...Это пение птичек?
Он в своем уме? Какое еще чертово пение птичек, вокруг ни одной птицы! Еще несколько минут тишины...
- Дружище, ты видишь их восхитительные оперения?! - вскрикнул незнакомец.
- Ты слеп! Понимаешь, ты абсолютно слеп! Это невозможно стерпеть! Убирайся с моих глаз долой!
Я в ужасе покинул злосчастную комнату. Теперь путь лежал к последнему испытанию...ну почти последнему. Глупостью наполнен мрачный коридор. А я и забыл о мраке, настолько мои мысли были заняты другими делами. Каменная плитка навевала тоску о прошлом. И все ближе к концу она усиливалась. Это была последняя ночь. Последняя ночь, ставящая точку на всем. Ибо постепенно скрещивались пути мироздания. Наступало что-то одно, либо день, либо...другого не дано. Выход один.
За третей дверью стояла она...звезда. Моя единственная звезда. Девушка с короткими, вьющимися, рыжими волосами и голубыми светящимися глазами. Застенчивая. Прекрасная. Все молчала и молчала. А я жадно смотрел и не мог оторваться. Где же я ее видел? Уж больно знакомое лицо...шоколадные губы.
Ах! Как же давно это было, мой друг! Какую же огромную роль играют воспоминания в вашей жизни! Но не в моей, так как они скрыты пеленой. Пеленой само...
Я осекся. Рядом с девушкой стоял ребенок. Девочка. Рыжая и голубоглазая, как и ее мать. Все изменилось. На мои глаза навернулись слезы. На ее тоже. Между нами будто бы образовалась таинственная связь. Связь душ. Увы, невозможно. Ничего невозможно...Все сгорело!! В адском пламени! И я...услышал...Его, этот мерзкий замогильный голос: "Ничтожество! Ты ослушался! Ты обернулся! Ты...ничтожество!"
Меня вытолкнула наружу из комнаты какая-то запредельная сила и швырнула на пол! Не было света! Не было спасения!
- Вставай, ничтожество! - прогремело Оно. - Вставай, ты еще можешь себя спасти!
- Кто ты? Оставь меня в покое!
- Вставай, раб! И берись за ручку!
Я поднял глаза и увидел эту мрачную бестию. Последнюю дверь. Последнюю дверь. Но все мои попытки открыть ее были тщетны!
- На сей раз ты не проснешься, взявшись за МОЮ ручку! Тебя вышвырнет из этого мира, как тряпку! Страдания закончатся! Будто броситься под грузовик!
Да! Вот, что мне нужно! Никогда не просыпаться и не засыпать! Пусть сгорит сей неудачный мир во мгле! Я смогу узреть новый! Прекрасный новый мир моих грез...
- У тебя нет выбора! Хватайся прямо сейчас или умри в плесени сточных вод! Отдайся на съедения змеям! Будь проклят навеки! Ты этого хочешь? Скажи мне правду! ТЫ ЭТОГО ХОЧЕШЬ?!
И я потянулся к ней...ближе...ближе...БЛИЖЕ...
и...
...осекся...Свет...туманный свет где-то вдали. Он не говорил со мной, но сердцем я чувствовал его присутствие.
В этот миг вся жизнь, вся неизмеримая жизнь пронеслась пред моими пылающими глазами. Картины. Искусство. Художник. Жена. Зачатый ребенок. Автокатастрофа. Потеря зрения. Развод. Аборт. Одиночество. Сны. Вся моя жизнь после трагедии превратилась в один громадный сон. Я все вспомнил...и теперь не забуду никогда?
-Слышишь?! Я не забуду это никогда! И пусть умру в канализации! Пусть меня загрызут собаки, спущенные с цепи! Изыди, дьявол сновидений!!
- Ты всего лишь мерзкий раб! Ты не способен бороться со мной в одиночку!
-Изыди, дьявол снов!!
- Ты пожалеешь о своем решении, глупец!
-ИЗЫДИ!!!
Тишина. Полная тишина и ничего больше. Кто я на самом деле? Раб или властитель своей судьбы? Я не знал...В этот момент я увидел тех прекрасных птиц, о которых говорил слепой незнакомец, услышал их пение. На душе в первый раз за несколько лет стало тепло и хорошо. Вот она! Последняя вещь, которую невозможно терпеть! Это я сам...Оно - это одно огромное самодурство, выдумка, единственная нереальность, окружающая мою бедную душу! Галя реальна! Мой пес Эдик реален! Лена, моя бывшая жена, ни в коем веки не выдумка! Даже в такой безвыходной ситуации мне было, что терять! Обернулся, идя куда-то вдаль по железной дороге, схватился при падении окровавленной рукой за край обрыва, смог подняться с колен... Прозрел, оставаясь слепым...
Глупо...
Скрипучий звук...мертвая тишина…дуновение ветра…скрип…снова тишина... Последняя железная дверь медленно открылась, маня к себе всем сердцем. И я пошел, зная, что будет внутри. Абсолютно ничего! Ха-ха! Что за ирония! Пустая комната. Я лег спиной на каменную сырую плитку и отпустил все мысли, что беспрестанно крутились в моей голове...Темнота. Мрак. Ничего более...Внезапно из ниоткуда появился маленький огонек, переливающийся и играющий...
* * *
Я осторожно приоткрыл глаза. Это был застенчивый, рыжий лучик теплого осеннего солнца, освещающий картину с тремя одинокими апельсиновыми корочками...