Недолго длилось счастье Глаши. Как не старалась она угодить маменьке с тятей, всё равно не сложилось побыть подольше дома. Этим же летом на сенокосе подъехал к Иллариону местный купец и договорился с ним о новой службе Глаши; посулил платить за работу по три рубля в месяц. Улетела бы Глаша уточкой куда подальше, да нельзя – отцова воля, и повезли её на этот раз ещё дальше в деревню Самово, что в пятнадцати километрах от родной Ивановки. По приезду в купеческий дом, Глашу с отцом провели на кухню, накормили борщом с мясом, на второе подали хорошо намасленную гречишную кашу. Отцу всё понравилось. Так и осталась Глаша у новых хозяев, а отца после обеда купец отвёз на покос.
Глаша стала водиться с двухлетней купеческой дочкой Зоей. Девочка была шустрая. Глаз - да глаз за ней! Из прислуги в доме ещё была кухарка Поля и батрак Максим. Спала Глаша в передней на полу. Одеяло дали укрываться большое, грязное, вонючее, а под голову ничего не дали – пришлось тоже одеяло подкладывать; дышать от чего становилось совсем невозможно - от того и сон никудышный, а пожаловаться хозяйке было страшно.
Как-то раз вышел жаркий день, и хозяйка вздумала посушить своё добро; во дворе натянули верёвки, открыли большой сундук, и Поля с хозяйкой стали из сеней таскать платья и вешать на верёвки. Глаше очень захотелось посмотреть, как они развешивают разных цветов вещи. А тем временем Маленькая Зоя залезла в сундук и ручками спихнула палочку, которая держала крышку. Крышка хлопнула, как из ружья. Хозяйка и Поля услышали и прибежали к сундуку, открыли крышку, а там Зоя лежит с палочкой в руках - невредимая. Все перепугались, но хозяйка Глашу шибко ругать не стала. Про то узнал хозяйкин муж Алёша. Подошёл он к Глаше, погладил два раза по голове и сказал:
-Мы счастливы, и ты счастлива. Как ты не доглядела?! А если бы крышка Зое руки отсекла или по голове ударила насмерть. А тебе что тогда было? Мы бы вызвали урядника и тебе руки и ноги в кандалы цепями сковали и в острог! А там кормили бы – стакан воды в сутки и всё!
Испугалась Глаша и решила бежать домой. Ближе к вечеру хозяйка послала Глашу в лавку за табаком, чтобы потом его посыпать от моли. Алёша дал денег на табак, но Глаша осмелилась попросить у купца ещё денег;
-Дядя Алёша, я у вас денег заработала?
-Да- да, заработала.
-Так дайте мне на мои деньги ситцу, а то моя сестренка в одной рубахе ходить.
Дядя Алёша возражать не стал и дал Глаше 8 аршин ситца.
В ту ночь Глаща долго не могла уснуть; нюхала ситец и думала: "Завтра вы меня только и видели." А как только занялась зорька, она потихоньку встала и за двери, пробежала огородом, потом через мостик и по дороге верст пять. А дальше идти дорогой побоялась. "Хватятся, что меня нет и пошлют за мной Максима на лошади. Что тогда будет! Увезёт меня обратно",- подумала Глаша. Решилась идти вдоль ручья по другой стороне луга. На пути преградой вставали заросли камыша. Ноги выше колена то и дело утопали в воде, ссадины на ногах кровоточили, но Глаша упорно бежала вперед ,то и дело поглядывая на дорогу. "Если что, спрячусь в камыше, я скорее увижу Максима",- думала Глаша, чувствуя что сердце её вот-вот сейчас выскочит наружу. Благо дело, что народу нигде не было, а убранные луга предательски подставляли бедную девушку любому постороннему взгляду. Так она бежала километров семь по кочкам и заболоченной местности, только у самого Муравельника вышла на дорогу. Глянула она на свои ноженьки, а они все в крови и утыканы сплошь занозами. Девушка вернулась к воде, вымыла ноги, вытащила занозы побольше и дальше логом побежала до Ивановки. В избу Глаша пробиралась задами через огород, побоялась, что увидят её окровавленные ноги односельчане - вот пересуду будет. Дома никого не было, Глаша обула свои сапожки и стала ждать. Первой пришла мама с деревянными ведрами, наполненными водой. Увидела она дочь, стала расспрашивать, что случилось. Глаша первым делом маме отрез ситца показала, а потом про всё рассказала, но раненные ноги показывать не осмелилась. На что мама ответила:
-Ситцу рады, Ну, коль такое дело, будешь дома теперь жить.
Пришел отец с Митей, выслушал рассказ дочки и начал было виноватить Глашу, что не осталась там жить, но потом смирился.
Продолжение следует.