Это время настанет, – настанет, поверь, –
Постучишься ты в дом, позабытый в скитаньях,
И откроют старинную грубую дверь
Руки матери, старые, в теплом сиянье.
Ты войдешь, снимешь жизнь, словно плащ, в тишине,
Снег стряхнешь с нее, белый, как волосы мамы,
Позабудешь о боли, о жизни-войне,
Помня только о ласке, о трепетной самой.
И ладонь, – так тепла, и стара, и мягка, –
Прикоснется к тебе… Ты уснешь, убаюкан,
Съев лишь хлеба ломоть и испив молока, –
Ты уснешь, сжав ладонями мамину руку…
Только ночью ты вдруг зарыдаешь во сне,
Горько, дико рванешься ты прочь из потемок,–
Дети ведь не смеются в ночной тишине,
Только плачут… А ты – ты почти как ребенок!
И как будто волненьем не стиснута грудь,
И дорога не пройдена до половины,
И в тумане кремнистый не светится путь,
И не ждут в Гефсимании, плача, маслины…