В кабинке синхрониста удобно устроился мужчина, одетый в длинное яркое одеяние солнечного цвета. Сочный желтый цвет подчеркивал темную, почти шоколадную кожу. Гортанные звуки сливались в речитатив. Мужчина сидел на одном стуле, а на другой, пустовавший, предназначенный его коллеге, он положил ноги. Голые ступни шевелились в такт его беспрерывному монологу. Прошли положенные полчаса, и мужчина легко вышел из кабинки, зоркими пронзительными глазами оглядывая все вокруг. Его коллега занял его место и забубнил как старый мулла, которому давно стали скучны слова молитвы. Арабская речь, похожая на песню в исполнении темнокожего переводчика, казалось, утратила всю свою прелесть в устах его товарища. Тот добросовестно отбывал повинность, и только, тогда как Аббас, поющий переводчик, лепил образ, создавал тягучую, интригующую мелодию речи. Слушая его, даже не понимая арабской речи, можно было проникнуться уверенностью в значимости того, что говорил оратор. Он отдавал оратору часть своего обаяния. Аббас приехал из Алжира для того, чтобы с блеском переводить речи чиновников и шейхов на одной из конференций, ставших в последнее время непременным атрибутом любой страны, старающейся произвести хорошее впечатление на мировое сообщество. Аббас не терял времени зря и во время своих пауз, когда ему по всем правилам науки о переводе необходимо было расслабиться и набраться сил для нового прыжка в неизвестность, он умудрялся рассказывать анекдоты, сочиненные по большей части им самим. В качестве слушателей выбирал в основном женщин. Одной, особенно доверчивой переводчице он показал фото, где он стоял рядом с женщиной невероятных размеров в камуфляже. На вопрос кто же эта женщина, Аббас не моргнув глазом, ответил, что это премьер министр соседней страны. С ней его связывают узы дружбы. Переводчица поверила, поднесла к глазам фото, чтобы получше рассмотреть премьер министра. Мужчина из компании переводчиков, давно знакомый с Аббасом не удержался от реплики:
- Нужно знать Аббаса. Не верьте ему, милая дама. Он опасен, как змий соблазнитель.
Аббас счел нужным вмешаться:
- Я пошутил! Эта женщина командир повстанцев. А я переводил им переговоры с правительством.
Женщина разочарованно засмеялась:
- И вы думаете, я вам поверю? Чтобы вот такая, толстая, неповоротливая женщина была командиром повстанцев? Она, наверное, специально надела этот костюм, чтобы сфотографироваться.
- Нет, нет – это правда, она и в самом деле очень героическая женщина. И красивая!
Аббас с тем же серьезным выражением лица рассказал своей собеседнице, что для некоторых арабских и африканских стран, красота женщины измерялась килограммами. Чем она была толще, тем считалась красивее. А перед свадьбой ее откармливали почти так же, как рождественского гуся в Европе. Коллега возмутилась, но не успела всерьез обидеться, потому что Аббас, как настоящий кавалер тут же сделал ей комплимент, отметив ее стройность, в отличие от дамы на фото.
Конференция продолжалась четыре дня, и Аббас, вероятно, задался целью не уступать в элегантности шейхам. На второй день он пришел в белоснежном платье. Речь его журчала также непрерывно и вдохновенно, как и в первый день. Ничто не смущало его: ни плохая дикция оратора, ни помехи аппаратуры, ни синкопированная речь некоторых особенно эмоциональных выступающих. Аббас спокойно, как будто зная наперед, о чем будет говорить тот или иной оратор, переводил. Женщина, которой он в первый день рассказал несколько вольных анекдотов из жизни арабов, заинтригованная не только анекдотами, напомнившими ей прихотливые сказки Шехерезады, но и бешенным ритмом арабского переводчика, заглянула в кабинку, надеясь увидеть на столе тексты переводимых Аббасом речей. Иначе каким образом можно объяснить такую свободу и раскованность. На столе лежала стопка документов, но перед Аббасом не было ни единой бумаги. Воспользовавшись перерывом, женщина задала вопрос, важный для нее с профессиональной точки зрения :
- Мне показалось, уважаемый Аббас, что вы начинаете переводить оратора прежде, чем он откроет рот. Я нарочно заглянула к вам в кабинку, чтобы посмотреть, не читаете ли вы с листа готовый текст, и ничего не обнаружила. Поделитесь своим секретом, как вам это удается. Неужели вы телепат и можете читать мысли ваших шейхов еще до того, как они что-либо скажут?
- Ну что вы! Я не знаю, что творится в такой симпатичной голове, как ваша! А ведь у меня достаточный опыт общения с женщинами! Откуда мне знать, о чем может рассказать шейх, - тут Аббас хитро прищурился, - правда, если учесть что тема эта для меня не нова, и я уже переводил не раз, все, что здесь говорилось сегодня и вчера, то, вы можете догадаться, что у меня есть кое-какие идеи на этот счет. Хотите, я расскажу вам анекдот по этому поводу?
Женщина замахала руками:
- Нет, нет, спасибо! Несмотря на ваш мусульманский наряд и веру, анекдоты у вас соленые.
- Ах, дорогая, - увидев, что женщина поморщилась, он поспешил добавить, - это просто вежливое обращение, не сердитесь! Вы плохо знаете мусульман! Они большие шутники и жизнелюбы, а из них сейчас сделали, Аллах знает кого! Лучше почитайте арабские сказки, или мои анекдоты, я могу их вам прислать по мейлу.
Женщина не ответила. Улыбнулась. На третий день Аббас появился в европейском костюме, впрочем, таком же элегантном, как и его национальная одежда. В отличие от первых двух дней он был менее заметен. В один из перерывов он прошел в комнату отдыха, взял со стола минеральную воду и залпом запил горсть таблеток. Лицо его очень оживленное в первые два дня, приобрело серый оттенок в тон европейскому костюму. Песня его продолжала журчать с той же непринужденностью и радовать ухо даже непосвященного в красоту арабской речи слушателя. Физическое состояние Аббаса не отражалось на качестве перевода. К концу дня он попросил своего напарника поменяться с ним очередью, чтобы уйти до завершения рабочего дня. По всему было видно, что чувствует он себя неважно.
Распорядок последнего дня конференции был изменен в самый последний момент. Об изменениях, как водится в таких случаях, распорядители сообщили всем участникам, за исключением тех, кто обслуживал это престижное действо: технических работников и переводчиков. К началу заседанию, когда бодрые отдохнувшие участники конференции стали заполнять зал, Аббас в том же ярком желтом одеянии, что и в первый день дремал, согнувшись на стуле. Закипела работа, нужно было определиться с самыми важными документами, а времени оставалось в обрез. Аббас проснулся, отработал свое время и вновь заглотнул пилюли. Женщина переводчик, наблюдавшая за ним, с участием спросила его:
- Вы заболели? Я вижу, вы пьете лекарства.
На что Аббас, с силой ударив себя в грудь, ответил:
- Я совершенно здоров. Мне сказал об этом мой доктор. Он сказал мне – ты, Аббас, можешь прожить сто лет, если захочешь. Да, именно так он и сказал!
- Ну, раз он так сказал, значит так и есть. А какой доктор вам это сказал? И почему доктор, если вы здоровы?
- Доктор, который делал мне операцию на сердце. Я вижу, вы мне не верите, после всех моих анекдотов. Да мне сделали шунтирование сердечных сосудов. Не верите? Вот, смотрите!
Совершенно неожиданно Аббас расстегнул просторную рубаху, обнажил грудь, исполосованную глубокими шрамами.
- Вот видите, какие прекрасные чистые шрамы, а ведь после операции прошло всего двадцать дней! Я здоров, совершенно здоров! А хотите посмотреть, откуда мой доктор, взял кровеносные сосуды, чтобы обновить мое бедное сердечко, столько страдавшее из-за вас, женщин - тут Аббас улыбнулся и подмигнул помертвевшей женщине. – Вот отсюда, он завернул штанину и обнажил свежие шрамы на икре.
- Аббас!!! Как вы могли после сложнейшей операции вновь заняться таким сложным делом, как синхронный перевод! После нее люди долгое время соблюдают постельный режим и только мечтают о прежней жизни, Это же большая нагрузка на ваше сердце! Вам надоело жить, Аббас?
- Ну что вы! Наоборот! Я здесь в своей стихии! Мне нравится то, что я делаю. О! Вы совсем не знаете меня. Я редкостный случай, - тут Аббас перешел на шепот, - Доктора такие осторожные! Мой доктор тоже не исключение. Задал ему простой вопрос: когда я смогу заниматься любовью. Он схватился за сердце. Я ведь его визитная карточка. Если помру сразу после операции, пострадает его репутация. Надо понимать! И что вы думаете? – Аббас игриво посмотрел на женщину, - так вот я сделал то, что хотел на пятый день после операции. Конечно, доктор мне не поверил. А вы говорите «надоело жить!» - Аббас жестом показал на коллег, - как я могу отказаться от такой прекрасной компании. С вашей помощью, и еще Аллаха всемогущего, я поправлюсь.- И совсем тихо прибавил, - мне же еще нужно платить за лечение.
Конференция благополучно завершилась, все важные документы были приняты. Сияющий Аббас попрощался со всеми, с кем судьба свела его на долгих четыре дня. Легкой танцующей походкой он вышел из конференц зала и растворился в разноязыкой толпе.