- Знаем, знаем, уж Земля слухами полниться о победе вашей великой! - воскликнула Ягулишна и крепко обняла Волху Всеславьевича.
- Да мы бы ничего не сделали, не помоги нам Ратибор с Василисою, да мудрец с Сорвигором и Святогором, - сказал на это сын Мать-Сыра-Земли.
- О скромности твоей, Волха Всеславьевич, люди уже песни слагают, - сказал, поклонившись, Леший.
- Видели бы вы, как он отважно сражался с Индриком Змеем! - вдруг воскликнул Святогор.
- А как благородно поступил с Вием Змеевичем - не отправил вслед за отцом, а, взяв клятву священную, править Подземным Миром оставил. Врагов своих надобно всегда на виду держать, дабы из думы тёмные видно было. Мудрое решение, - сказал старик.
- Слава Волхе Всеславьевичу! - вдруг выкрикнул кто-то из витязей и вскоре все повторяли эти слова.
Совсем засмущался богатырь, ибо не считал он победу только воей заслугою. Баба-Яга, видя его замешательство, пришла на помощь:
- Рано радоваться ещё, покуда войско коварное Абдурахиана Косого тридевятому царству угрожает. Лишь полдела сделано, а впереди новая битва.
- Она совершенно права, - взял слово Белогор, - покуда вся нечисть не будет согнана с Мать-Сыра-Земли, негоже нам радоваться.
Потом посмотрел на брата названного и спросил его:
- Волха Всеславтевич, как дальше поступим?
Задумался богатырь ненадолго, потом обвёл пристальным взглядом своё войско. Ласково посмотрел на Василису и произнёс:
- Вот что мы сделаем, други мои. Ты, Белогор, поведёшь дружинушку на помощь к Радогасту. А я с Бакулой и Бакунею отправлюсь на Самый Дальний Берег, дабы помочь Ратибору с Василисою в их непростом и очень опасном деле. Чую, что не обойтись им будет без силушки богатырской, да песни весёлой.
- Позволь и мне с тобою пойти, - обратилась к нему Баба-Яга, - уж засиделась я больно в избушке-то своей. Мне, не поверишь, приключений что-то на старости лет захотелось. Да и знахара вам в пути понадобиться может.
- И я решил с тобой, Волха Всеславьевич, путь держать, - сказал Леший, - да и обещал уже Ратибору с Василисою это. А лес на Кикимору оставлю. Она справится - уверен в этом.
- А что касается нас, - сказал мудрец, - то мы с самого начала на помощь к Ратибору и Василисе шли.
Волха Всеславьевич посмотрел на них и произнёс:
- Так и поступим. В дороге всё может приключится, да и чем больше добрых сердец, тем меньше у Зла сил. А сейчас нам надо хорошенько подкрепиться и как следует отдохнуть.
Баба-Яга, сев в ступу, помчалась в дорогу готовиться. Следом за ней и Леший ушёл к себе. А Волха Всеславьвич отозвал в сторонку Ратибора и, крепко пожав ему руку, молвил:
- Спасибо тебе, воевода, от всего моего сердца! Если бы не твоя помощь, то не знаю, как бы я смог победить Индрика Змея.
Тот сильно засмущался, даже покраснел. Ратибору было и приятно слышать слова великого богатыря, и неудобно.
- Волха Всеславьевич, да разве я герой? - произнёс воевода, - Если бы не мудрец с Василисою, да Сорвигор, то не знаю, чтобы бы было. Твой отец поведал мне о частице первой Персти, что была украдена лазутчиком Индрика Змея из чертога Сварога. Тот, кто владеть ею будет, тому не страшна никая кара, ни человека, ни Богов. Пока я помогал тебе, Василиса с мудрецом и Святогором отыскали ларец с частицей первой Персти и вернули в чертог Сварога.
- А я-то всё понять не мог, почему Индрик Змей вдруг, ни с того, ни с сего, ослаб, - сказал богатырь, - так вот значит, кому мы обязаны избавлению от злыдня. А я-то, признаться, и не знал ничего про частицу первой Персти. Видно, дед мой не хотел подвергать меня опасности познания.
Он улыбнулся и, крепко обняв воеводу, сказал:
- Я счастлив, что судьба свела меня с таким человеком, как ты, Ратибор.
Старый воин поклонился богатырю и произнёс:
- И я благодарен Властителю Судеб за нашу встречу, Волха Всеславьевич.
Они ещё раз крепко обнялись и вернулись к остальным. Витязи уже давно натаскали сухих веток, разожгли костры и натаскали воды из лесного озера. А старик с Бабой-Ягою и Василисой приготовили сытный ужин.
- Пальчики оближешь! Не еда, а сказка просто! - доносилось то тут, то там.
А Василиса, довольная этим, только успевала подкладывать. Ведь богатырям надо было намного больше еды, нежели ей, для пополнения запасов силы и удали.
После ужина Волха Всеславьевич, собрав всех вокруг себя, сказал:
- А теперь ложитесь спать. Надо сил набраться перед предстоящей битвой и путешествием.
Витязи расположились на поляне перед Карколистом и вскоре мирно храпели. Святогор с отцом и Ратибором вызвались охранять спящих от поползновений Тьмы. К ним присоединился Серый Волк. Он чувствовал свою вину по отношению к сыну рыбака и поклялся себе, что будет защищать его. Белогору с Бакулой и Бакуней, да мудрецу с Василисой никак не спалось. То ли ночь была чересчур светлой из-за полной Луну и ярких звёзд, то ли что мучило их - они и сами не согли бы пояснить.
- Белогор, вот тебе довелось всё детство своё среди Богов прожить, обучаясь ратному делу бок о бок с братом нашим названным, Волхой Всеславьевичем, - произнёс Бакула, повернувшись к младшему брату, - и скажу, положив руку на сердце, ты ловок, храбр и отважен в бою. Но вот ответь мне, где тебе лучше всего: здесь, в Поднебесном мире, или там, в Небесном?
Бакула, отложив гусли в сторону, пододвинулся поближе. Его тоже давно интересовал этот вопрос.
- Честно скажу, - ответил Белогор, - нет ничего милее сердцу моему того места, где родился я. Да, в Небесном Мире прекрасно: вечное лето, ни дождей тебе, ни морозов. А чудес всяких - видимо-невидимо. Но не моё это всё. Мне бы за плугом по полю походить или в бой с ворогами вступить.
Тут подошёл Волха Всеславьевич, вернувшийся с дозора, и, присев рядом, сказал:
- Видели бы вы, как Белогор самого Святовита однажды на обе лопатки положил.
Он улыбнулся и продолжил:
- Да, в Небесном Мире есть всё, чего только душа не пожелает. Но Белогор прав - нет ничего лучше, чем то, что ты сотворил сам, руками и сердцем. Мне, признаюсь, вольготнее всего чувствуется в Поднебесном Мире.
- Там хорошо доброму человеку, где есть от него великая польза, - произнёс мудрец, подойдя к остальным.
Василиса слушала их и размышляла о себе:
"Зачем я рождена на свет? Может быть, права Марфа Всеславьевна? Давно бы пора уже угомониться и, встретив пригожего молодца, создать семью. А там и дети пойдут, мал-мала меньше. Что ещё для счастья женского надобно? Не дело девушке по Поднебесному Миру странствовать да в боях участвовать. А если я не могу по-другому? Может быть, вовсе не создана для замужества и материнства? ... Всё, надо посоветоваться с мудрецом. А то так недолго и разума лишиться"
Девушка и не заметила, что наступила полная тишина. Даже ветки сухие перестали в кострах трещать. Василиса посмотрела по сторонам и почувствовала, как мураши побежали по всему телу. Вокруг никого, кроме неё самой, не было. Она попыталась подняться, да не смогла. Словно кто-то сильный не давал ей этого сделать, прижимая к земле.
- Помогите, - еле слышно произнесла она и впала в забытьё.
Василиса не увидела, как к ней подбежал Волха Всеславьевич и, взяв на руки, отнёс поближе к костру. Мудрец внимательно осмотрел девушку и развёл руками. Белогор, Бакуня и Бакула посмотрели на названного брата. Но и Волха Всеславьевич ничего не мог для девушки сделать. После недолгого молчания, старик сказал:
- Чую я, что кто-то наложил на Василису Заклятие Чёрной Немощи. Сам не в силах помочь ей, а вот Баба-Яга вполне может вылечить. Только действовать надо очень быстро!
Волха Всеславьевич тут же обернулся финистом-ясным соколом и стрелой полетел к избушке на курьих ножках. А мудрец потеплее закутал Василису и прочитал Заклятие Сна. Никто больше не хотел разговаривать - все замерли в томительном ожидании. Много ли прошло времени - никто и не заметил. Но вдруг послышался знакомый свист и на поляну приземлилась ступа с Бабой-Ягой. Она тут же бросилась к Василисе.
- Мудрец прав - это Заклятие Чёрной Немощи, - сказала вскоре она, - но снять его даже я не в силах. Тут травами не поможешь, а Магию использовать - еще больше Василисе навредить. Вот если бы мы поймали того, кто наслал заклятие, то тогда капля его крови привела бы несчастную в чувство.
Вдруг в кустах малины послышалось ужасное шипение, а затем оттуда выскочил Серый Волк, крепко держа в зубах извивающуюся Переяру.
- Вот значит как решил за добро отплатить Вий Змеевич! - воскликнул Волха Всеславьевич.
- Он ничего не з-з-знает, - прошипела змея подколодная, - я с-с-сама реш-ш-шила с-с-со с-с-свету с-с-сж-ж-жить девку.
- Да что с ней разговаривать-то, голову долой и в костёр! - воскликнул Белогор, но Волха Всеславьевич остановил его.
- Не стоит уподобляться ворогам, - сказал он, - мы возьмём всего лишь каплю её крови и отпустим восвояси. Но если Переяра хоть ещё раз попадётся на коварстве - я лично отправлю её злобную душу в Подземный Мир.
Вскоре Василиса посмотрела вокруг непонимающим взглядом. А Переяра с позором уползла обратно в Подземный Мир.
- На-ко вот, милая, выпей отвару целебного, чтобы силы вернулись, - сказала Баба-Яга, протягивая Василисе кружку с чем-то приятно пахнущим.
Девушка выпила и ей тут же полегчало, будто бы и не было Чёрной Немочи. Она поблагодарила Бабу-Ягу и крепко заснула спокойный сном.
- Спасибо тебе, тётушка, за Василису, - поклонившись, сказал Волха Всеславьевич.
- Чай, не чужие, под одним солнцем ходим и одним воздухом дышим, - улыбнувшись, произнесла Баба-Яга.
Мудрец, дабы больше ни одно создание Тьмы не проникло к воинству, окружил лагерь невидимым защитным кругом. А потом, накрыв Василису Покрывалом Снов, направился к Алатырь-камню. Серый Волк, вновь став тенью, последовал за ним. Ему старик по душе пришёлся, да и Перун просил его за ним присмотреть.
Мудрец подошёл к Алатырь-камню и достал из мешка заплечного мел волшебный. Начертил вокруг себя круг защитный, встал в центре его и, воздев руку к небу, произнёс:
- О, священный Алатырь, меж миров ты богатырь! Направляешь в путь людей без замудренных идей! Мне яви, прошу тебя, ту, с кем связана судьба!
Серый Волк хотел было подойти поближе, да заклинание охранное было очень сильно. Он и туманом становился, и дождём - тщетно.
"Видать, мудрец и взаправду могуч.. Здесь я без надобности. Ну, что же, тогда вернусь в лагерь да проверю Святогора" - подумал Серый Волк.
Он собрался было уже уйти, как вдруг старик произнёс:
- Я сразу же почувствовал тебя, друг мой. Да и покоях Индрика Змея видел, как ты пытался помочь Ратибору и Волхе Всеславьевичу. А за Святогора отдельное тебе от меня спасибо.
Серый Волк так и замер, как вкопанный. Он ещё раз убедился в справедливой славе мудреца как одного из могущественных магов Поднебеснего мира. А старик начертил перед ним Знак Перуна и Серый Волк смог войти внутрь круга. Он подошёл к Алатырь-камню и спросил:
- А что ты собрался увидеть?
Мудрец улыбнулся и ответил:
- Не спеши, друг мой, скоро сам обо всём узнаешь.
Вскоре Алатырь-камень засиял небесным огнём и стал прозрачным, словно зеркало. Сначало ничего, кроме серебряного тумана, не было. Вдруг возникла бескрайняя Варглайская Пустыня. По ней, превозмогая усталость, брёл путник. Он шёл босиком по обжигающему песку, но будто бы не чувствовал этого. Солнце нещадно жгло его, покрытое лохмотьями, тело. Вдруг впереди возник прекрасный оазис. Путник, воспрянув духом, собрал оставшиеся силы и побежал к нему. Разум его шептал, что всё это может быть обманом, коих так много в Варглайской пустыне. Но изнурённое жаждой и усталостью тело продолжало стремиться к оазису. Но увиденное оказалось явью. Еле плетущимися ногами, путник вошёл в оазис и тут же с наслаждением стал пить целебную воду. Напившись вдоволь, он принялся поедать сочные фрукты. Вскоре усталость взяла своё и он крепко заснул. В тот же момент к нему подлетели джинны и... очень аккуратно подняв, будто бы он был стеклянным, понесли во дворец. Там, раздев его и омыв ему тело, они положили его на благоухающие простыни и оставили в покое.
- Ну, здравствуй мудрец, - вдруг произнёс кто-то.
- Приветствую тебя, о, Верховная Жрица Магии Поднебесного Мира, - поклонившись, поздоровался старик.
Серый Волк никак не мог взять в толк, с кем говорит мудрец. Но вскоре увидел Бресхву, о которой так много уже успел услышать.
- И тебе вечно здравствовать, посланник Перуна, - поприветствовала его Верховная Жрица Магии.
Серый Волк был очень польщён этим. Он оскалился в улыбке.
- Вижу я, что тебе джиннов удалось шёлковыми сделать, - сказал старик, подмигнув Бресхве.
Верховная Жрица Магии, присев на стул подле кровати путника, ответила:
- Натерпелись, горемычные, от Аллоя и его дочурки. Ведь правитель Варглайской Пустыни в страхе держал их, заставляя творить злые дела. Да и Берма не отличалась добротой. А как Айгуль Аллоя победила, а потом и я с дочерью его расправилась, предложили мне джинны их повелительницей стать. Не хотела, поначалу, Барди покидать, да Сампи с Кахалтуком уговорили. Мол, соглашайся, а то вдруг новый злодей объявится, да заставит джиннов зло опять творить. Вот, с тех самых пор, я и живу в самом центре Варглайской Пустыни. А благодаря Мудрейшим, любой, кто нуждается в моей помощи, может, с любого конца Поднебесного Мира, попасть во дворец. Надо только очень искренне этого пожелать. Знаешь ведь, что злым созданиям это никак не удастся сотворить. Да , сам видишь, путников привечаю, от смерти спасая. Но достаточно обо мне, расскажи лучше, что у тебя приключилось.
Когда старик впервые увидел Бресхву в саду Абдурахмана Косого на Самом Дальнем Берегу, то сразу без памяти в неё влюбился. Но так и не смог с тех пор признаться в своих чувствах. И дело тут не только в большой разнице в возрасте между ними. В отличие от других мужчин деревни, которые в его годы давно уже нянчили внуков, он никогда не знал настоящей любви. Да и откуда, если всю свою жизнь провёл в море. Не с Русалкой же ему было семью создавать.
Глядя на Бресхву через прозрачный Алатырь-камень, старик почувствовал, как вновь пылко забилось его сердце. А Верховная Жрица Магия, ни чуточку, не изменилась со времени их последней встречи. Да что уж говорить, он выглядел намного старше её из-за многочисленных морщин и седых волос.
Бресхва терпеливо ждала, пока её воспитанник вдоволь насмотрится на неё.
Любила ли она мудреца? За всю свою многовековую жизнь Верховная Жрица Магии перевидала столько красавцев, богатеев, властолюбцев и простых людей, что порой в глазах рябить начинало. Каждый ей понравится хотел, да не всякого она привечала. Но когда впервые увидала старика на Самом Дальнем Берегу, то так защемило сердечко, что хоть кричи, хоть пой. Она и помогла ему не только по доброте душевной, а в тайне надеясь, что этот рыбак сделает её самой счастливой на свете. Даже потом, обучая его Магии, она старалась побольше оставаться с ним наедине. Но.. старик так и не решился признаться в своих чувствах, хотя его глаза, не отрываясь, смотрели прямо к ней в душу.
Мудрец, стряхнув задумчивость, поведал Верховной Жрице Магии о своих последних приключениях. А если он что-то забывал, то на помощь тут же приходил Серый Волк. Услышав, что ещё одним злыднем стало меньше, Бресхва очень обрадовалось. А узнав, что мудрец направляется снова на Самый Дальний Берег, произнесла:
- И чего это всем неймётся-то. Подавай, понимаешь ли, молодость и исполнение любых желаний. Егор сам виноват в том, что ни жены любимой, ни наследника у него нет. Да, Бюльгюль ему не пара была, но ведь с тех пор столько воды утекло. Можно же и на какой-нибудь из царевн жениться. Сам ведь знаешь, много их во дворце околачивалось. Ухожен бы был, да и на покой уж давно бы ушёл. Так нет же, дотянул до глубокой старости. И человек-то неплохой, хоть и никчёмный правитель. Эх, жаль мне царя Егора. Так уж и быть, помогу тебе. Да и сама я, честно сказать, устала на одном месте сидеть. Попрошу Зухру вместо меня за джиннами присмотреть. Ведь, как ты знаешь, дочки у неё уже взрослые, а за Багдибардией и Зарджун присмотреть может. Хватит ему неге придаваться. Пора и о государственной службе вспомнить.
Мудрец очень обрадовался, когда услышал о желании Верховной Жрицы Магии. И не только потому, что сможет видеть её каждый день. Благодаря Бресхве, в их небольшом отряде на одного знатока Магии будет больше, что немаловажно в борьбе с Абдурахманом Косым.
- Да, чуть не забыла, - произнесла Верховная Жрица Магии, - Иллиадий скоро тоже присоединится к тебе.
- Спасибо, великая, - сказал старик, - твоя помощь нам очень необходима.
Бресхва улыбнулась и в тот же миг Алатырь-камень вновь стал прежним.
Тем временем богатыри, под руководством Радивоя, вырыли глубокие ямы с острыми кольями на дне да костры разожгли. Старый Мечеслав, всё придирчиво осмотрев, остался вполне довольным.
- Ну что же, теперь нам остаётся только во все глаза смотреть, дабы и муха не пролетела через границу, - сказал он и, достав понюшку табаку из кисета, вскоре трижды звонко чихнул, как бы подтверждая свою правоту.
А Переяслав, добравшись до приграничной деревеньки, встретил у дома старосты почти всех её жителей. Старики, мужики, бабы с малыми детьми, девки и отроки - стояли полукругом у крыльца и о чём-то громко спорили. Сам староста молча наблюдал за происходящим, находясь немного в сторонке. Увидев приближающегося внука Мечислава увидел, он тут же направился к нему навстречу.
- Здравствуй, Переяслав, - поздоровался староста, - как там дед твой поживает.
- И тебе здравствовать, Беловолод, - поклонившись, сказал парень, - дед-то жив-здоров, он ещё всех нас переживёт.
Староста деревни улыбнулся в свои рыжие усы и спросил:
- Тебя Мечислав зачем-то прислал или ты повидаться с Жизнемирой пришёл?
Переяслав очень смутился и густо покраснел. Он души не чаял в Жизнемире, дочке Беловолода. Мечислав и староста давно уже договорились о помолвке, да всё как-то время назначить не могли.
- Дед просил передать, что армия Абдурахмана Косого, под предводительством Гигантикуса, за три версты от границы тидевятого царства, - успокоившись, ответил Перяслав.
- Значит, этот злыдень, всё-таки, решился войной пойти, - произнёс Беловолод, задумавшись, - ну ничему его история не научила. Пора бы уж всем ворогам понять, что не получится у них захватить Русь, покуда жив хоть один русич.
Староста посмотрел куда-то вдаль и продолжил:
- Ты вот что, сейчас иди в дом и Жизнемира тебя накормит. А потом возвращайся к деду и передай, что всем миром поможем не допустить ворогов на землю русскую.
Переяслав поклонился и вскоре скрылся в доме. А Беловолод подошёл к людям и обо всё им поведал.
- Надо дать достойный отпор супостату! - восликнул самый древний из жителей деревни, дед Яробор, что ещё с султаном Бехтибеем воевал.
- Он дело говорит, - взял слово деревенский кузнец Хотибор, - надо раз и навсегда отбить всякую охоту даже думать о войне с Русью.
- Так-то оно так, - произнёс старый Трезор, что видел будущее, - но одно дело выиграть битву с армией Гигантикуса, и совсем другое - победить самого Абдурахмана Косого.
- И что же ты предлагаешь, мудрец? - спросил его Беловолод.
Трезор, сщурив подслеповатые глаза, достал из кармана кости и немного птряся их, выкинул перед собой. Потом что-то тихо прошептал беззубым ртом. Все терпеливо ждали, ибо деревенский мудрец ещё ни разу не ошибался.
- Вижу я большие перемены, что ожидают наше тридевятое царство, - начал он, закрыв глаза и раскачиваясь из стороны в сторону, - Абдурахман Косой будет повержен, его армия разгромлена, а на троне появится новый царь. Но не стоит раньше времени радоваться. Коварен Абдурахман и так просто не откажется от своих притязаний. Да и Гигантикус больше не тот благородный воин, что был раньше. Околдовал его злыдень, в кадавра покорного превратив. Армию Абдурахмана Косого надо не только силой да доблестью побеждать, но и хитростью.
Все его внимательно слушали и не перебивали.
- Ты вот что, Беловолод, собери мужиков покрепче да парней половчее и зорче. А Хотибора старшим у них поставь. Пусть они деревню охраняют. Баб, стариков да детей малых в лес отошли, дабы не попали в лапы ифритов и чудовищ Абдурахмана Косого. Мы же с тобой к Мечиславу на помощь пойдём, - закончил Трезор речь свою.
На том и порешили.
Переяслав, войдя в дом старосты, тут же встретился взглядом с возлюбленной и густо покраснел. Жизнемира, ласково произнесла:
- Здравствуй, Переяславушка. Как я рада видеть тебя. Денно и нощно только и думаю о нас с тобою, сокол мой ясноглазый.
Внуку Мечислава стало так хорошо от этих слов, что накажи ему любимая Луну с небес достать - тут же бы и сделал это. Вдобавок и звёзды прихватив.
- Я тоже постоянно только о тебе и думаю, Жизнемира, - сказал он, обняв возлюбленную нежно.
Так они постояли немного, наслаждаясь друг другом, а потом Жизнемира всплеснула руками и воскликнула:
- Ой, что же это я! Гость дорогой ни пивши, ни евши, а я стою и разговоры веду.
Вскоре на столе перед Переяславом появилась горячая картошка с бараньей ногой и зеленью. В кружке переливался в свете солнца квас. А из печи шёл аромат пирогов. Поблагодарив Властителя Судеб, Мечислава, нахваливая хозяйку, принялся за еду. А Жизнемира стояла в сторонке и любовалась им. Она души не чаяла в возлюбленном и была готова, по первому зову, идти за ним хоть на край света.
Вдруг со двора донеслись чьи-то крики:
- Лови, хватай, лазутчиков Абдурахмана Косого! Не дай им улизнуть от суда праведного за злодеяния их ужасные!
Переяслав с Жизнемирой тут же на улицу выскочили.
- Поймали! Зовите Беловолода! - прокричал кто-то.
Вскоре к дому старосты крепкие мужики привели троих, вырывающихся и проклинающих всех, связанных незнакомцев.
- Кто такие? - грозно спросил подоспевший староста.
- Да вот, у колодца крутились, - ответил Хотибор, - дав подзатыльник одному из лазутчиков, - вон этот что-то достал из сумки и хотел уже в воды вылить, да мы вовремя подоспели.
Беловолод пристально посмотрел на незнакомцев и спросил:
- Ну, будете говорить, кто такие?
Но лазутчики злыдня молчали, будто воды в рот набрали.
- Хороше же, раз по-хорошему не хотите - пеняйте на себя, - сказал он и послал за Трезором.
Когда ведуна привели, то он тут же и воскликнул:
- Чую запах серы! Только ифриты да джинны Варглайской Пустыни испускают её!
Трезор что-то прошептал и тут же закрутились волчком лазутчики. Вскоре они замерли, приняв свой истинный облик.
- Заклинаю вас, исчадья Тьмы, убирайтесь туда, откуда пришли и больше никогда не причиняйте бед смертным! - воскликнул ведун и ифриты тут же растаяли в воздухе.
- Спасибо тебе, Трезор, - поклонившись, поблагодарил Беловолод.
А потом, посмотрев на Переяслава, произнёс, - я с ведуном пойду на помощь к твоему деду.
Волха Всеславьевич вздохнул с облегчением, когда увидел возвращающихся мудреца и Серого Волка. Он понимал, что старик во многом превосходит его в искусстве Магии. Да и не только в нём. Но считал, что просто обязан оберегать всех, кто рядом, от любой опасности. Богатырь, подбросив в костёр сухую ветку, спросил старика:
- Вот ты прожил триста долгих лет, много где побывал, видел такие чудеса, что иному и во сне не приснятся. Ответь мне, есть ли счастье на свете?
Старик улыбнулся и произнёс:
- Волха Всеславьевич, у каждого человека своя правда о счастье. Для кого-то оно в ратном бою достаётся. Вот Ратибор, например, всю свою жизнь воеводой у царя Егора служит. Счастлив он? Думаю, что да. Ведь без службы он бы и не смог жить. Кто-то счастлив, когда в казне золота с серебром видимо-невидимо. Он чахнуть начинает, если хоть одна монетка исчезнет. Кому-то доброе слово дороже любых богатств. О сам творит Добро, делая других счастливыми. Спросишь, счастлив ли я сам? Бывает, не скрою, когда я кляну себя за то, что вечен. Как ужасно, когда ты продолжаешь жить, а твои верные друзья уже давно в Ирие. Но потом я смотрю на солнце и радуюсь, что могу встречать рассветы и провожать закаты.
Волха Всеславьевич внимательно слушал мудреца и думал о себе:
"Счастлив ли я? Вполне! Да, мне не повезло с отцом, зато матушка моя просто золото. Я уже не говорю о деде и дядьях. Не каждый может похвастать родственными узами с Богами. Я же горжусь этим и стремлюсь всегда выполнять заветы Сварога. У меня нет родных братьев, зато названных люблю больше жизни. В чём смысл моей жизни? Золото с серебром без надобности. Трон царский тоже. А вот защищать людей от злобных ворогов, да не дать Русь на растерзание - по мне. Что ещё? Деву прекрасную повстречать, а там и пирком да свадебку. Дом построить да детишек воспитать в уважении к старшим и любви к Отчизне. По мне, так тот счастлив, кто всего своим трудом добился"
Тут к ним подошли Бакула и Бакуня. Они присели на траву и взяли в руки гусли.
- Что спеть тебе, Волха Всеславьевич? - спросил Бакула.
Богатырь улыбнулся и ответил:
- Что-нибудь повеселее, а то на душе как-то неспокойно.
Бакула с Бакунею прошлись по струна и запели:
- Ой, в Синем Море неспокойно,
Там царь морской не спит, не ест.
Увёл Русалочку разбойник,
Остался царь один как перст.
"Что делать мне, нет больше счастья,
За дочь полцарства подарю.
Верните, отогнав несчастья,
Тот час же прямо к алтарю"
Бедняга царь не спит неделю,
И днём, и ночью на ногах.
Власа от горя поседели,
Сверкают слёзы на глазах.
Проходит месяц, год, столетье,
Русалка приплыла домой.
В глазах пустое лихолетье,
А следом .. пьяный Водяной.
"Прости отец, была глупа я,
Подумала, что человек.
Ушла с ним на исходе мая,
Промучилась почти что век"
Русалка пала на колени,
Целует руки у отца.
А муж её, ленивей лени,
Разлёгся посреди дворца.
"Прощаю всё тебе родная,
Опутал колдовством злодей.
Любовь твоя - стрела шальная,
Что хуже всех лихих затей"
Сказал ей царь и улыбнулся,
Русалочка пустилась в пляс.
А муж её не шелохнулся,
Хоть царь его за шею тряс.
"Неужто помер он от пьянства?"
Подумал царь, позвав слугу.
Терпеть не мог такого хамства.
"Оставь его на берегу!"
Слуга, поднявши Водяного,
Чуть не упал - тот был тяжёл.
Доставив на берег чудного,
На землю бросил и ушёл.
"Ой, веселись, моя дочурка,
В невестах снова ходишь ты!
Избавились от полудурка,
Теперь исполнятся мечты!"
Смеясь, так царь сказал Русалке,
Она кружилась в танце грёз.
А Водяной пошёл к гадалке -
Влюбился тут же и увёз.
Когда они закончили, Волха Всеславьевич сказал:
- Спасибо вам, братья мои. Весёлая песня всегда на ноги поставить может. Грустная - задуматься заставит. А уж коли про любовь - так сердце весело взыграет.
Бакула и Бакуня улыбнулись и тихо заиграли любимую песню богатыря о финисте-ясном соколе. Волха Всеславьевич слушал и наслаждался. Перед мысленным взором пролетала вся жизнь.
На следующее утро, обнявшись с Белогором, Волха Всеславьевич отправил его на границу к тридевятому царству. А сам вместе с Ратибором, Василисой, стариком, Сорвигором, Святогором и Лешим направился дальше. Серый Волк вызвался проверить, нет ли опасностей впереди и, обратившись в тень, растаял в воздухе. А Баба-Яга села в ступу и полетела вперёд, разгоняя тучи метлой.
Иллиадий, поговорив с Зухрой, убедился, что мудрее этой правительницы нет на белом свете. А уж про красоту её можно было непрестанно песни слагать. Он даже пожалел, что давно не молод.
- Так Вы говорите, мудрейший, что собираетесь вступить в бой против Абдурахмана Косого, отобравшего Ваш трон? - спросила Зухра, внимательно выслушав Иллиадия, - Я уверена в Вашей победе! Ведь Вы истинный правитель Самого Дальнего Острова, любимый подданными. И всегда творили только Добро. А Абдурахмана все ненавидят за алчность и коварство. Я много слышала от перебежчиков о нём ужасного. Знаете, если понадобится, то Вы можете рассчитывать на помощь моей армии.
Иллиадий поклонился и ответил:
- Спасибо Вам, о, прекраснейшая из правительниц.
Заручившись поддержкой самой могущественнейшей из повелительниц во всём Поднебесном Мире, чародей тут же отправился к Бресхве. Верховная Жрица Магии приняла его как самого дорогого гостя в своём прекрасном дворце посреди Варглайской Пустыни. Иллиадий, пока не обошёл всё вокруг, не успокоился. Он много чего слышал про вотчину Аллоя и всегда хотел всё увидеть своими глазами.
- Да, своим великолепием дворец повелителя Варглайской Пустыни мог бы затмить даже знаменитые Золотые Горы в Бакбичурате, - произнёс Иллиадий, вернувшись в обеденную залу, где его уже поджидала Бресхва.
- Ты прав, мой друг, Аллой, хоть и был злыднем, но понимал толк в искусстве. Но дворец-то творение рк человеческих, а Золотые Горы - создание Властителя Судеб. Знаешь ведь, что именно в самом их сердце находятся покои для избранных душ, - сказала Бресхва и, немного подумав о чём-то своём, продолжила:
- Во что я задумала, милый друг. Оставлю Варглайскую Пустыню на попечение Зухры. Пусть немного передохнёт от дел государственных. Дочки уже взрослые могут да и Зарджун всегда рядом. Знаешь ведь, что Багдибардией до сих пор лишь одна Зухра управляет. Пыталась дочерей к государственному делу приучить, да тщетно. Они у неё и красавицы, и умницы, но совершенно не способны быть правительницами. Одна надежда на их будущих мужей. Ведь тот из них, кто сможет доказать свою верность народу Багдибардии, и будет султаном. Зарджун-то уже старый, хотя и держится молодцом. Добрый правитель, да вот беда - любит хорошо поесть. Считай, целыми днями из-за стола не выходит. Да ничего, вот Зухра во дворец мой переедет, тогда Зарджун, занявшись государственными делами, быстро пузо своё потеряет. А я вот решила помочь ученику своему раздобыть нектар волшебного цветка. Да заодно и с Абдурахманом Косым поквитаться. Хватим ему уже козни-то строить. Да и тебе пора бы уж давно власть свою на Самом Дальнем Берегу вернуть.
Услышав, что Верховная Жрица Магия собралась отправиться в долгое путешествие, Иллиадий очень обрадовался:
- А я ведь и сам хотел предложить тебе, о, мудрейшая, помочь мудрецу. Как-никак, ведь именно ему я обязан своим освобождением.
Бресхва посмотрела на него и, улыбнувшись, сказала:
- Помню-помню. Я ещё тогда очень удивилась тому, что мой ученик зачем-то к пруду наклонился, вместо того, чтобы стрелой к волшебному цветку мчаться. Сказать честно, нектар-то для себя достать хотела. Хотела, знаешь ли, вечную молодость. Да, узрев добрую сущность мудреца, тут же и решила помочь ему.
Верховная Жрица Магии о чём-то задумалась ненадолго. Иллиадий не стал её беспокоить, а по достоинству оценил накрытый перед ним стол.
- Друг мой, я вот тут только поняла, что мы даже не знаем имени моего ученика. Странно это как-то, - произнесла Бресхва, отвлёкшись от раздумий, - даже неудобно получается. Да, ежели имя его тайно, то и вопросов нет. Ведь тот, кто узнает его, сможет владеть и разумом, и телом, и душою.
Иллиадий, почесав пятернёй затылок, сказал на это:
- А ведь ты абсолютна права, мудрейшая. Он знает все наши мирские имена, а мы его нет. Как-то раньше мне это не казалось странным. Но услышав твои раздумья, пришёл к выводу, что надо бы, осторожненько, дабы не обидеть, обо всём мудреца расспросить.
Бресхва, подождав, пока гость расправится с десертом, произнесла:
- Вот свидимся с ним, тогда и обо всём расспросим. А пока ложись-ка спать. Вижу ведь, что умаялся.
Иллиадий заснул, а Верховная Жрица Магия, бросив в котёл, стоящий в самом тёмном углу обеденного зала, щепотку волшебных трав, принялась наблюдать за всем, что происходит в Поднебесном Мире.
Абдурахман Косой, в облике большой летучей мыши, очень скоро добрался до Золотых Гор Багбичурата. Он вознамерился найти вход в покои избранных душ и завладеть самым магическим сокровищем Властителя Судеб, благодаря которому можно было в одночасье стереть с лица земли любое государство, вместе с реками и морями, лесами и горами, полями и домами. Никто ещё до Абдурахмана даже близко не смог подойти к Золотым Горам. Целая армия причудливых существ охраняли все подступы, уничтожая любого: человек-то, зверь или птица. Но желание обладать сокровищем Властителя Судеб было настолько велико, что Абдурахман Косой решил, во что бы то ни стало, добыть его. Он был готов даже с жизнью расстаться.
Давным-давно, сотворив Небесный, Поднебесный и Подземный Миры, Властитель Судеб, ради собственного развлечения, сотворил Духов Стихий. Земле посвятил несговорчивого и шумного Теериса. Воде - говорливую и непредсказуемую Аквику. Огню - гневного и коварного Игниса. А Воздуху - стремительного и непокорного Эйриса. Властитель Судеб думал, что все они вместе смогут помогать ему в создании Мироздания. Но очень сильно ошибся - чуть не были стёрты всё его Миры.
Дело в том, что Аквика с первого же взгляда возненавидила Игниса, а Эйрис невзлюбил и её, и Теериса. Что касается самого Духа Огня, то он, поначалу, вообще ни на кого, кроме собственного отражения, внимания не обращал. Но потом вдруг по уши влюбился в Аквику, очарованный её красотой и мудрыми речами. Он даже предложил ей, уничтожив Теериса и Эйриса, править вдвоём всеми Мирами. Но Дух Воды, поначалу приняв ухаживания, вдруг гневно отвергла их. Игнис сначала опешил, а потом решил её уничтожить. Да ведь Вода завсегда потушит Огонь. Потерпев поражение, он поклялся уничтожить все Миры, а потом расквитаться и с Аквикой. Как бы ни старался Властитель Судеб помирить их - все было тщетно. Тогда он сотворил волшебный ларец и заточил их всех в нём, заблаговременно усыпив Заклятием Забвения. Властитель Судеб создал Золотые Горы, в самом сердце которых сотворил покои для самых избранных душ. Куда могли попасть только те, кто всю свою жизнь заботился о других, ни на минуту даже не подумав о себе. Там-то он и оставил ларец с духами. А на охрану поставил выходцев из Мира Кхертуса, где все, как один, отважные, выносливые, мудрые и неподкупные воины. Они только телами походили на людей. Но были намного выше самого высокого человека в Поднебесном Мире. Глаза их могли мгновенно менять цвет, доводя до безумия кого угодно. Даже птицы, случайно поймав их вгляд, замертво падали на землю. Видели прекрасно как на ярком свету, так и в самой кромешной тьме. Посреди лба, скрытый густыми вьющимися волосами, находился третий глаз. С его помощью кхертусы могли видеть любого насквозь, так что обмануть их было невозможно. Чуткие уши, чуть заострённые, на кончиках имели венчик волос. Они были очень чуткими, даже пробивающуюся из-под земли травинку слышали. Их руки, сжатые в кулаки, были подобны гигантскому молоту. А ноги могли с огромной скоростью перемещаться где бы то ни было. В минуту опасности, кхертусы могли летать как птицы, поражая врагов острыми перьями. Они были способны видеть врага задолго о его появления. Кхертусы могли без сна, еды и воды, проводить месяца.
Приняв облик человека, Абдурахман Косой насторожился. Он прекрасно знал о чутких кхертусах, но давно уже придумал обманный план. Злыдень решил отправить вперёд себя своих двойников, в которых собирался обратить всё, что только под руку ему попадёт.
Кхертусы сразу же заметили приближающуюся большую летучую мышь и их вождь, Кхарис, послал троих сородичей, дабы они уничтожили её. Но когда те пришли на берег Самого Синего Моря, омывающиего Багбичурат, то никого не не нашли. Отправив одного с докладом, оставшиеся двое, слившись с Золотыми Горами, принялись внимательно наблюдать. Вскоре, как будто бы из-под земли, появился незнакомый человек, потом ещё один, затем двое. Не прошло и нескольких мгновений, как весь берег был ими заполнен. Кхертусы не стали медлить, а тут же вступили с ними в неравный бой. Воины, нанеся смертельные ранения, вскоре поняли, что перед ними не просто смертные люди, но продолжали неравный бой. Двойники же, как будто бы вовсе не замечали кхертусов. Они отмахивались от них как от назойливых мух. Но воины не отступали.
Абдурахман Косой только этого и ждал. Он тут же стал невидимым и лёгким, как ветер, ринувшись мимо охранников в поисках входа.
Получив известие от воинов, Кхарис, оставив двенадцать соплеменников, направился на берег Самого Синего Моря. Увидев, что его самые храбрые сородичи бьюся с бессмертными двойниками, он тут же почувствовал присутствие Магии. Кхарис, повелев воинам остановиться, поднял руки к небу и произнёс Заклятие Прозрения. Тут же все двойники приняли свой природный вид, став камнями, водорослями, ракушками и сгнившими досками, что остались от потерпевших крушения кораблей, ибо весь остров Багбичурат был окружён подводными рифами.
- Не могли эти создания появиться из неоткуда, - сказал Кхарис, немного подумав, - надо тщательно обыскать весь остров. Помните, если непрошеный гость завладеет ларцом Властителя Судеб, то все Миры могут в одночасье исчезнуть.
Воины, не дожидаясь повторения приказа, тут же рассыпались по острову и стали осматривать каждую щель. А Кхарис незамедлительно вернулся к Золотым Горам.
Тем временем Абдурахман Косой, никем пока незамеченный, добрался до небольшого горного озера. Ходили слухи, что на дне его находится потайной ход, сотворённой самой Аквикой. Злыдень, утолив жажду, обратился в золотую рыбку и вскоре скрылся в воде.
Кхертусы, осмотрев весь остров, вскоре подошли к берегу горного озера. Они хотели было уже вернуться обратно, как вдруг один из них, указывая на воду, воскликнул:
- Можете меня поднять на смех, но в этом озере отродясь не водилось золотых рыбок!
Всем было хорошо известно, что он знал толк в рыбалке и тут же послали его на доклад к Кхарису. А сами окружили озеро вокруг, вознамерившись поймать лазутчика.
- Фу ты, ну ты, - проворчала Бресхва, - этот Абдурахман ну никак не успокоится. И куда только Кхарис смотрел? Нет, чую я, что без помощи со стороны кхертусам не обойтись. Так, срочно посылаю к Зухре посланника.
Она, мгновенно позабыв про спящего гостя, трижды громко свистнула. Тут же перед ней возник джинн.
- Срочно лети к правительнице Багдибардии и передай, что я жду её у себя во дворце сегодня к вечеру. Да пусть не задерживается - дело не терпит отлагательств, - повелела она ему.
Иллиадий, услышав свист Верховной Жрицы Магии, заворочался и проснулся. Бресхва, посмотрев на него, сказала:
- Прости меня, друг мой, за то, что ненароком разбудила. Никак, видишь ли, злыдень коварный успокоиться не может. Вознамерился Абдурахман ларец с душами стихий заполучить, дабы силу иметь величайшую. Ведь тот, кто владеет сокровищем Властителя Судеб, может стереть с лица земли всё, что пожелает.
Иллиадий, полностью проснувшись, воскликнул:
- Пора нам его на место поставить! И немедля ни секунды!
- Дело говоришь, друг мой. Вот только мы же к ученику моему на помощь собрались, - сказала Бресхва.
- Да, не хорошо получается, - немного подумав, произнёс Иллиадий, - а что если нам всем вместе это сделать?
Бресхва улыбнулась и ответила:
- Ты прав, друг мой, три чародея лучше двоих. От Абдурахмана Косого можно всё, что угодно, ожидать.
Потом вновь ненадолго задумалась и произнесла:
- Друг мой, дабы не терять времени зря, отправляйся-ка ты на Бакбичурат, да проследи за злыднем. А я дождусь Зухры и свяжусь с мудрецом.
- Так и сделаю, - не споря, ответил Иллиадий.
Он обернулся орлом, расправил крылья и полетел быстрее ветра. А Верховная Жрица Магии принялась поджидать Зухру.
Забыла совсем Бресхва про новые происки Абдурахмана Косого ученику своему поведать, когда с ним посредством Алатырь-камня общалась. Уж больно обрадовалась, узнав о гибели Индрика Змея. А как опомнилась, то было уже поздно. Она было бросилась к котлу и попыталась вызвать своего ученика, да ничего не вышло. Видно, далеко тот ушёл уже. Опустились у Бресхвы с досады руки. Села она на стул у окна и задумалась о жизни своей. Тяжело вечно жить на белом свете.
- Мудрейшая, ты звала меня, - послышался голос Зухры.
Бресхва, очнувшись от раздумий, обо всём ей поведала. Повелительница Багдибардии очень любила Верховную Жрицу Магии и всегда прислушивалась к её словам.
- Мудрейшая, я немедленно вернусь в свой дворец и переговорю с Зарджуном, - сказала она, - если потребуется моя армия, то она в полном твоём распоряжении.
Бресхва с любовью на неё посмотрела и произнесла:
- У тебя очень доброе сердце и светлая душа, моя девочка.
Зухра, трижды хлопнув в ладоши, исчезла. А Верховная Жрица Магии, немного успокоившись, вновь вернулась к волшебному котлу.
Абдурахман Косой, не встретив никого на пути, кроме рыб, добрался до заветного хода Аквики. Злыдень уже предвкушал победу, даже видел себя Властелином Вселенной, которого все боятся. Но там его ждало разочарование - вместо желанного хода была сплошная стена из чистого золота. Он, поначалу, подумал, что просто ошибся и принялся осматривать каждую трещинку. Но всё было тщетно. Видно Властитель Судеб прознал про ход Аквики и уничтожил его. От разочарования злыдень потерял всякий контроль над магией и в одно мгновенье принял облик человека. Воды озера тут же хлынули к нему в уши, нос и рот. Абдурахман Косой стал задыхаться. Он попытался вновь обернуться рыбой, но ничего не вышло. Через мгновение злыдень камнем пошёл на дно.
"Как же я не хочу вот так умирать.." - подумал он, впадая в забытьё.
Вдруг чьи-то крепкие руки подхватили его и вскоре Абдурахман Косой очутился на берегу. Он открыл глаза и увидел улыбающегося Кхариса. Захотел улизнуть, да почувствовал на своих плечах руку одного из кхертусов.
- Сиди и не шевелись, Абдурахман, - произнёс Кхарис, - никто тебя на Багбичурат не приглашал. Теперь пеняй только на себя.
Злыдень был наслышен о том, как поступают кхертусы с незваными гостями. Ему вдруг так стало тоскливо, что он пожелал скорой смерти.
Увидев это, Бресхва громко расхохоталась. Она прекрасно знала, что теперь Абдурахману Косому предстоит провести вечность в обличии каменной статуи, рядом с такими же нарушителями закона Властителя Судеб. И никакая магия не способна избавить его от этой участи. Мало кто знал, что Кхарис был наделён Даром. Мужрейшие говорили, что Властитель Судеб сделал его одним из первых Магов Поднебесного Мира. Но повелел использовать магию только для защиты Золотых Гор.
Иллиадий, прилетев на Багбичурат, как раз и стал свидетелем поимки Абдурахмана Косого. Злыдень, увидев своего старого врага, аж заскрипел зубами от злости. Иллиадий попросил Кхариса дать ему немного времени для разговора с Абдурахманом. Повелитель кхертусов, нехотя, согласился, но не оставил их наедине.
- Помнишь, я говорил тебе, что пробьёт час расплаты и ты получишь достойное наказание за все свои коварства? - спросил Иллиадий.
Злыдень ничего не ответил, лишь зло посмотрел на врага из-под лобья.
- Если думаешь, что твой двойник сейчас управляет Самым Дальним Берегом, то очень сильно ошибаешься, - продолжил Иллиадий, - как только ты покинул дворец, как тут же верный мне ифрит завладел его волей.
Он пристально посмотрел на злыдня. Тот аж позеленел от злости и, на этот раз, прошипел:
- Надо было тебя сразу уничтожить!
Иллиадий, громко рассмеявшись, ответил:
- Если бы, да кабы, то мужики рожать бы стали, а не бабы. Знал ведь прекрасно, что я никогда не смирюсь с тем, что ты узурпировал власть мою. Все годы, проведённые в подземелье, прошли в плодотворном обдумывании мести. И поверь мне, я такие способы придумывал, что даже порой сам содрогался. Не знаю, сколько бы веков продлилось моё заточение, да спасибо мудрецу - спас. Правда, я не спешил покидать темницу. Сначала решил хорошенько подготовиться. Не поверишь, ифриты с огромной радостью соглаились помогать мне. Взамен попросив свободы после твоего исчезновения. Они стали моими глазами и ушами. Да и сам я, иногда, выбирался на свет белый, дабы кости размять. Долгих двести пятьдесят лет я готовился, опутав тебя со всех сторон. Каждый твой шаг мне тут же становился известным. И вот, когда ты попытался разбить моё волшебное зеркало, я понял, что час расплаты близок.
Как видишь, мои слова оказались пророческими. Я вернул себе Самый Дальний Остров, а ты получились по заслугам за все твои коварства.
Услышав о мудреце, Абдурахман заскрипел зубами:
- Опять этот старик! Нужно было его ещё тогда уничтожить!
Иллиадий смерил его презрительным взглядом и произнёс:
- Нельзя ни недооценивать, ни переооценивать противника. А ты возомнил себя Властелином Вселенной. Жил бы праведной жизнью, творя добро, и в ус не дул. Нет, власти и богатства тебе захотелось. А ведь за всё платить надо. Тот, кто добро творит - почёт и любовь получает. А злыдни, вроде тебя, не достойны справедливого суда.
Абдурахман Косой, чуть не подавившись слюной, воскликнул:
- А зачем мне добро твоё? Что от него хорошего? Нет ничего, лучше коварства! Оглянись вокруг, глупец! Повсюду ложь, лесть, властолюбие и алчность! Да люди за гош золотой готовы друг другу глотку перегрызть! Любовь? Верность? Дружба? Очнись! За деньги всё можно купить! А добрые дела лишь в могилу раньше свести могут!
Не захотел дальше слушать такие ужасные речи Иллиадий. Оннаклонился с самому лицу злыдня и сказал:
- Видно, душа твоя прогнила насквозь. Никто неспособен вернуть тебе человеческий вид. Да ты и не хочешь этого. Мне не о чём больше говориьь с тобой, да и не желаю я этого. Прощай же навеки!
Тут же кхертусы, крепко связав порукам и ногам, увели Абдурахмана Косого. Кхарис, положив руку на плечо Иллиадия, произнёс:
- Отправляйся назад, друг мой. Тебе нельзя больше оставаться на острове. Я позабочусь о том, чтобы этот злыдень больше никогда и никому не смог причинить зла.
Повелитель Самого Дальнего Берега, поблагодарив его, обернулся орлом и взмыл в небо.
- Передай Верховной Жрице Магии, что я помню добро, которое она сделала для моего народа, - услышал он слова Кхариса.
Тем временем Белогор с дружинушкой Волхи Всеславьевича продвигался к границам тридевятого царства. По пути к ним присоединялись люди, жаждущие поквитаться с Гигантикусом за беды, которые принесла его злобная армия. Белогор каждому находил слово успокоения и вооружал. На шестой день пути, миновав небольшую реку, они подошли к бескрайнему полю и увидели армию бывшего повелителя Самого Дальнего Острова.
- Вот что, други мои, - сказал Белогор, собрав военный совет, - мы разделимся на четыре равные части, дабы со всех концов света одновременно атаковать ворогов. Был бы с нами Волха Всеславьевич, то обратил бы нас в медведей могучих. Но он сейчас далеко и нам придётся использовать всю хитрость, ловкость и умение.
- Не переживай, мы не подведём, - произнёс Боеслав, один из первых дружинников Волхи Всеславьевича, - пора положить конец коварствам.
- Спасибо, други мои, - поклонившись до Мать-Сыра-Земли, сказал Белогор, - а сейчас накормите людей и тщательно проверьте оружие. Мечи должны на лету волос перерубать, палицы - одним ударом камень раскалывать, а стрелы - лететь быстро и всегда метко в цель попадать.
Когда Мечислав увидел внука, вернувшегося со старостой Беловолодом и ведуном Трезором, то тут же подошёл к ним и крепко обнял каждого. Переяславу нетерпелось рассказать деду про лазутчиков, да тот его за Радивоем послал, дабы не мешал разговору.
- Не скрою, очень рад вам, друзья мои, - произнёс Мечислав, - армия Гигантикуса на подступах к тридевятому царству. Я тут с богатырями кое-какие гостинцы припас для его войска. Они надолго задержат их, а там и подмога подоспеет.
Он показал старосте и ведуну потайные ямы с кольями для чудищ, рассказал про костры с Жар Цветом.
- А вот ифритами повозиться придётся - хитрые бестии, - сказал он, когда они вернулись обратно в дом, - да и против них управа найдётся. Трезор, тут твоя помощь понадобиться может. А там очередь и до Гигантикуса дойдёт. Правда, зачарован Абдурахманом Косым он. Превратил злыдень благородного воина в кадавра покорного. Как захватим Гигантикуса, так и решим, что делать.
Тем временем подошёл Радивой с Переяславом. Мечеслав отослал внука обратно в деревню. Мол, не зачем ему под ногами мешаться. Переяслав не стал спорить и вышел из дому. Но направился не в деревню, а схоронился в хлеву. Он считал, что всегда могут понадобиться быстрые ноги и ловкие руки.
Когда Зухра вернулась в Варглайскую Пустыню, Бресхва тут же приказала всем джиннам явиться в тронный зал.
- Я должна ненадолго покинуть вас, - сказала она, - но всё это время вы будете беспрекословно выполнять всё, что велит повелительница Багдибардии.
- Слушаемся и повинуемся, - ответили джинны.
Они наслышаны были о добром и справедливом сердце Зухры. Да, Верховная Жрица Магии была к ним благосклонна, но джинны побаивались её. Они помнили, что стало с Аллоем и Бермой. Когда джинны, кланяясь до земли и рассыпась в лести, покинули тронный зал, Бресхва, обняв Зухру, превратилась в лёгкий ветерок и вылетела из дворца.
Гигантикус, увидев бегущих чудовищ, сильно расвирепел. Он никак не мог этого ожидать, ибо был уверен, что богатыри русские от одного только их вида разум потеряют. А на поверку - не русичи бегут, а сами ужасные чудовища. Да так, что дороги не разбирают. Военачальник начал терять терпение. Лицо его исказала ужасная гримаса, а пальцы рук с силой сжались в кулаки, до хруста. Ифриты, видя это, поспешили отойти на безопасное расстояние.
И раньше-то Гигантикус не отличался добрым нравом, но был мудрым и справедливым. А за благородство все его, даже враги, уважали. Но став кадавром, он потерял всё, кроме злобы. Причём она увеличилась во сто крат.
Посмотрев по сторонам, Гигантикус призвал к себе старшего ифрита, Халия. Как не прятался тот, но разве от зорких глаз военачальника скроешься.
Гигантикус терпеть не мог этих порождений Иблиса, сотканных из самых ужасных человеческих чувств, наделённых чёрной магической силой и коварным разумом. Хотя ифриты и были роднёй джиннам, но даже те относились к ним с пренебрежением. И было за что. Джинны, хоть и жили коварством, но чтили Священный Кодекс, написанный самим Сулейманом ибн Давидом. А ифриты делали всё, что хотели. Для них не было ни законов, ни правил.
Ифрит, всё время кланяясь, подошёл к Гигантикусу и замер в ожидании. Военачальник, презрительно на него посмотрев, произнёс:
- Что, страшно стало? А не ты ли мне говорил, что русичи побегут, увидев чудовищ?
Халий, подобострастно ответил:
- О, мой великий господин. Не гневайся на глупого раба твоего. Не в мужестве русских богтырей дело, а в глупости чудовищ твоих. Мне стало известно, что большая их часть попалась в самую простую ловушку - яму с кольями. А виной всему чародей Мечислав. Это он всему надоумил богатырей.
Гигантикус, сверкнул глазами, воскликнул:
- А где твои самые лучшие из лучших лазутчики? Что, тоже в ямы угодили?
Ифрит, слащаво улыбнувшись, ответил:
- Мой великий господин, твои верные слуги выполнили бы свою миссию, если бы не деревенский ведун Трезор.
Гигантикус, не выдержав, вскочил и со всей силы пнул его, сказав:
- Хватит! У тебя на всё найдётся оправдание! Слушай меня внимательно! Ты тотчас же соберёшь свою армию и пойдёшь на русичей! И помни: увижу, что бежите - пеняйте на себя!
Отлетев на двадцать шагов и взвыв от боли, Халий прошипел:
- За это, мерзкий кадавр, я с тобой ещё рассчитаюсь.
Он созвал своё войско и передал приказ Гигантикуса, добавив:
- Хватит нам терпеть тиранию Гигантикуса! Предлагаю отсидеться в сторонке и понаблюдать за битвой. Гигантикус побеждать будет - к нему примкнём, русичи - отомстим за всё.
На том и порешили. Гигантикус видел, как ифриты отправились к границе с тридевятым царством. И был вполне доволен собой. Он решил, как стемнеет, послать на богатырей русских мороков. А потом с оставшимися воинами, дойти до столицы и провозгласить Абдурахмана Косого повелителем тридевятого царства. Не только чудища, мороки и ифриты были у Гигантикуса. Но и зачарованные люди, пленённые им.
А ифриты, отойдя на версту, растаяли в воздухе. Их предводитель уже знал о пленении Абдурахмана Косого в Золотых Горах. Халий ненавидел вероломного повелителя Самого Дальнего Берега всеми фибрами своей чёрной души. И, получив известие с Багбичурата, очень обрадовался. Ведь теперь все ифриты получили свободу от слова, данного Абдурахману.
-Посмотрите-ка, как улепётывают эти чудища! - воскликнул Переяслав, выскочив из-за стога сена, за которым схоронился от чужих глаз.
Увидев внука, Мечеслав, поначалу, хотел накать его за непослушания. А потом махнул рукой, решив, что Переслав уже не мальчик и ему будт даже полезно понаблюдать за битвой. Мечислав, улыбнувшись, сказал:
- Пусть знают, супостаты, что русского богатыря не запугаешь!
Как стемнело, Гигантикус направил к русским богатырям армию мороков. Создания Тьмы, собравшись вместе, образовали непроницаемый чёрный туман. Всё, чего они касались, начинало чахнуть. А люди тут же теряли разум. Но как только мороки пересекли границу тридевятого царства, так сразу же до самых небес волшебной стеною вспыхнули костры. Это Радивой с витязями своими выполнил задумку мудрого Мечеслава. Старый чародей, Переяслав, Трезор и Беловолод, перебегая от костра к костру, подбрасывали Жар-Цвет Перунов. Огонь вспыхивал с новой силой, разрушая чёрный туман мороков. Вскоре, бросив всякие попытки преодолеть волшебную стену, создания Тьмы просто растаяли в воздухе.
- Так, значит, - произнёс Мечислав, вытирая лоб от пота, - мороков отпугнули. Остались ифриты, а с остальными ты, Радивой, и без меня справишься.
"Чудовищ победили, мороков прогнали, - рассуждал Халий, паря над над полем битвы, невидимый никем, - думаю, что пора перейти на сторону русских витязей. Так я и себя сберегу, и армию свою"
Витязи окружили Переяслава и стали похлопывать его по спине. Юноше это очень нравилось. Вдруг, посмотрев на небо, он воскликнул:
- Смотрите! К нам кто-то стремительно летит с небес!
На крик внука выскочил Мечислав.
- Это ифриты! - крикнул он и вместе с Трезором приготовился читать заклинания.
- Не стоит, чародей, - вдруг услышали они, - мы решили перейти на вашу сторону. Абдурахмана Косого больше нет, а Гигантикуса - люто ненавидим.
Мечислав с недоверием посмотрел на Халия.
- Не верю, что вы так просто, без выгоды, пошли на это! - воскликнул он.
Халий, слащаво улыбнувшись, ответил:
- Тебя, чародей, на мякине не проведёшь. Ты прав, есть у нас желание одно.
Тут он обвёл взглядом всех витязей и остановился на Переяславе:
- Отдай нам парнишку этого. Я лично обучу его всем премудростям Магии. Он станет Великим Чародеем Поднебесного Мира и нашим повелителем. Знаешь ли, мы всего лишь создания человеческих чувств и просто не можем существовать без человека. Абдурахман обманул нас, превратив в рабов. Но теперь, когда его не стало, нам нужен новый повелитель. И внук твой то, что надо.
Услышав это, Беловолод, Мечислав, Трезор и Радивой, окружив Переяслава, вынули мечи из ножен.
- Не бывать этому, исчадие Тьмы, никогда!- воскликнул дед юноши.
Халий, слащаво улыбнувшись, произнёс:
- А давай мы спросим самого Переяслава?
Он посмотрел на внука чародея и спросил его:
- Ты хочешь быть самым могущественнейшим чародеем?
Переяслав, не в силах отвести глаз от магического взгляда ифрита, ответил:
- Я хочу стать самым могущественнешим чародеем!
Как только он это произнёс, так сразу же на его голове появился золотой венец с огромным бриллиантом - знак власти над ифритами. Халий улыбнулся, показав острые зубы, и произнёс:
- Дело сделано! Теперь Переяслав навечно наш повелитель. Но и мы в долгу не останемся. Эту битву вы выиграете и без нас. Но если понадобиться наша помощь в будущем, то тебе, чародей, надо только позвать нас.
Ифрит, немного помолчав, продолжил:
- Через три дня будет полная Луна и я приду, чтобы забрать твоего внука. Не пытайся воспрепятствовать этому. Переяслав сам выбрал свою судьбу.
Халий, сказав это, низко поклонился и вместе со своей армией растаял в воздухе. Только, когда он исчез, Переяслав пришёл в себя и обрёл дар речи. Почувствовав тяжесть на голове, он дотронулся до неё и нащупал венец. Попытался снять его, но тщетно.
- Что это? - спросил он.
Мечислав, не смотря в его глаза, ответил:
- Халий, предводитель ифритов, выбрал тебя своим повелителем и через три дня заберёт с собой. Никто не в силах разрушить заклятие это. Ведь ты сам, добровольно, согласился.
- Но я ничего не помню! - воскликнул юноша.
- Халий, околдовал тебя, - пояснил Трезор, - поэтому-то ты и ничего не помнишь. Твой дед прав, никто в Поднебесном Мире не сможет теперь освободить тебя. Но ты не бойся, ифрити будут оберегать тебя как зеницу ока. Халий обучит тебя Магии. Ты станешь великим чародеем.
- А как же ты, дедушка, без меня будешь? - спросил Переяслав, немного успокоившись.
Сказать по правде, ему давно хотелось обучиться чему-нибудь волшебному. Но всё как-то не выходило. Да и Мечислав не спешил обучать внука, считая, что ещё не время. А теперь, когда мечта Переяслава, наконец-то, сбудется, юноше стало тоскливо. Мечислав, обняв внука, сказал:
- Чему быть, того не миновать. Да, не ожидал я этого. Но во всём есть добрые зёрна. Ведь теперь ифриты никогда не пойдут против русичей, ибо ты их повелитель. А если беда в тридевятое царство придёт, то Халий придёт на выручку. Мне тяжело будет с тобой расставаться, но мы сможем видеться. Я, всё-таки, как-никак, тоже не лыком шит, и кое-что в Магии понимаю.
Гигантикус, не ведая о том, что мороки потерпели поражение, на следующее утро направился к границам тридевятого царства. Он рассчитывал беспрепятственно пройти до столицы. Но на помощь к Радивою уже спешил Радогаст с богатырями.