Не думай о газете свысока
Настанет время, сам поймешь наверное.
Мы пишем информашку на века,
Фиксируя какое-то мгновение.
Весь мир спрессован в эти тридцать строк
Общественное превратилось в личное,
Но нам даётся очень малый срок,
Чтоб написать хоть что-нибудь приличное.
Зато потом историки прочтут,
Как жили мы в периоде «застоя».
И может быть когда-нибудь поймут
Что время это было не пустое.
( Совместно с Влад. Большаковым)
-Что такое ВЭФ ? Это город в городе . 20 тысяч работающих. ВЭФ производит автоматические телефонные станции, всенародно любимый приёмник « Спидола», современные телефонные аппараты.
Что такое «Вэфовец»? Это городская газета — внутри нашего заводского мегаполиса. Здесь идёт своя жизнь, происходит очень много интересного, и надо только это разглядеть. - Так наставлял меня, новенькую, Борис Григорьевич Гейман, редактор многотиражной газеты флагмана латвийской индустрии.
Меня взяли по рекомендации без испытательного срока. В свои двадцать с половиной лет я уже имела опыт работы в другой многотиражной газете, и довольно бойко строчила не только мелкие информации и более крупные зарисовки, но могла бы и замахнуться на проблемную статью. Но беда была в том, что в своём возрасте я не могла увидеть в заводской жизни таких проблем, которые бы меня по-настоящему заинтересовали. А если не интересно журналисту, то не будет интересно и читателю.
Старый газетный волк Гейман прекрасно понимал , что моя голова забита совершенно не тем, что могло бы дать газете насущный материал. Он , без преувеличения, был мне как отец. Ему было известно, что я по молодости без памяти влюбилась в известного журналиста, который , естественно, был старше меня почти на 10 лет и к тому же состоял в законном браке. Но нас уже было не разлучить, жили мы вместе, и я считала себя его гражданской женой. Любовь к нему переполняла меня, а всё остальное виделось как бы на втором плане.
Тем не менее, первый же день работы в газете «Вэфовец» принёс мне много новых приятных впечатлений. Первое из них — это люди, с которыми мне предстояло работать. Они встретили меня очень приветливо, я не заметила и тени насторожённости или враждебности, или пренебрежения к моей молодости, а стало быть, неопытности. Эмма Брамник, заместитель главного редактора, вызвала во мне определённую робость — всё же она была начальницей, а по опыту работы в Рижской киностудии я знала, что женщины начальницы бывают стервами. Но глаза Эммы излучали интерес и понимание. Первое задание мне дал молодой красивый брюнет с благородной внешностью — Володя Гиршфельд. Нужно было взять информацию по телефону. Тем, кто думает, что это очень просто, скажу, что такой форме работы тоже надо учиться. Многим мешает природная застенчивость. Когда десятки лет спустя мне довелось работать в правительственно-парламентской группе Российского телевидения, освещавшей жизнь Кремля, Дома правительства, Совета Федерации и Госдумы РФ, некоторые коллеги признавались, что каждый раз, когда они публично задают вопрос, им приходится преодолевать значительное внутреннее сопротивление. А ведь всем им было минимум за тридцать, и у всех до этого был серьёзный опыт в журналистике.
Так что не удивительно, что когда я впервые брала информацию по телефону у мастера цеха, чтобы выпытать, что интересного, достойного публикации на страницах газеты происходит у них в коллективе, у меня от волнения дрожала рука, державшая телефонную трубку. Исподтишка наблюдавшая за мной Эмма Рувимовна пришла к выводу, что ей следует провести для новенькой мастер-класс. Она стала звонить в разные заводские службы, где, как я поняла по разговору, работают исключительно её лучшие друзья, и черкать что-то в своём блокноте. Через полчаса она накидала мне список тем, которые имело смысл разработать.
Надо сказать, что на современном телевидении это и есть работа продюсера в службах информации. И такой специалист, владеющий солидной базой знакомств с «ньюсмейкерами», то есть теми людьми, которые способны сообщить новость, очень высоко ценится в телекомпаниях и , соответственно, его труд высоко оплачивается. Но мы тогда знать не знали слова продюсер.
Эти функции выполняло руководство, и, конечно, приветствовалась наша корреспондентская инициатива. Повторюсь, что в генерировании идей я была не сильна просто в силу молодости.
Главный редактор наблюдал за своими подчинёнными из «капитанской рубки». У него был тесный кабинетик, отделённый от общей комнаты окном и дверью. Раз в неделю проходили летучки, о которых у меня осталось только то воспоминание, что я маялась и мечтала, чтобы эта тягомотина поскорее закончилась. Хотя, не сомневаюсь, что шеф говорил разные мудрые вещи.
Чуть позднее я познакомилась с Наташей Григорян. Когда меня взяли на работу, Наташа была на больничном по поводу какой-то хвори её маленького сына Ярика. Сначала в силу разницы интересов мы общались довольно мало, но постепенно сдружились на всю жизнь. Наташа поражала тщательностью в работе, она стояла на страже как бдительный часовой на посту ,и мимо её зоркого редакторского взгляда не могла прокрасться ни одна ошибка или стилистическая нелепость. Наташа на работе думала только о работе, загоняя мысли о своей любимой и любящей семье куда-то в подсознание. Но зато после шести она сразу уезжала домой к своему красавцу-мужу Герману Григоряну, который, по-моему, какое-то время тоже работал на ВЭФе , к их малышу и к маме.
Работать мне было довольно тяжело. Весь заводской антураж навевал тоску.
Другое дело — свежий ветер командировок.
Шеф-монтаж в Андижане.
В середине 70-х годов одним из главных достижений ВЭФа было производство суперсовременных автоматических средств связи. Вэфовское оборудование было настолько качественным, что им оснастили Кремлёвский Дворец съездов. Поставлялась наша продукция и в союзные республики. Однажды мне очень повезло — удалось поехать в командировку в Узбекистан. Пять часов лёту до Ташкента, оттуда еще полтора часа — до Ферганской долины, в Андижан. Там работала вэфовская бригада шефмонтажников, которые помогали оснастить этот узбекский город современными средствами телефонной связи. О том, какое значение придавалось этому событию, и как велик был авторитет прессы, можно было судить по такому факту: в аэропорту Андижана меня, молодого корреспондента заводской многотиражной газеты встречал сотрудник аппарата горкома партии. Меня сразу повезли на объект, там я что-то записывала в свой блокнот и что-то фотографировала. Помню бригаду: мастер Наум Розенфельд, инженеры Леонид Валовик и Валентин Долгилевич. Ещё была какая-то девушка , по-моему, из планового отдела ВЭФа.
Из интервью с узбекскими товарищами я поняла, что наша АМТС буквально преобразит их андижанскую действительность, улучшит качество телефонной связи в регионе. На вэфовских шефмонтажников смотрели как на героев. Я смогла убедиться в этом тем же вечером, когда местные товарищи пригласили нас поужинать в ресторане. Этот маленький городской ресторан поразил восточным колоритом — всюду стояли клетки с красивыми ярко-оперёнными поющими птицами. Местные называли их «бедана», что по-узбекски означает перепёлка. В зале было занято всего несколько столиков. За одним из них сидели две узбекские пары, все в тюбетейках. Пока мы смотрели меню и подсчитывали, хватит ли командировочных, местные мужчины под звуки оркестра производили руками и ногами движения, отдалённо напоминающие танец лезгинку. Их женщины оставались сидеть за столом. Неожиданно зазвучала очень популярная тогда песня «Москва златоглавая». Тут уж вся наша компания сорвалась с мест и мы пошли самозабвенно плясать. Едва отдышавшись и сделав заказ, мы увидели, что к нашему столику направляются двое в тюбетейках. Оркестр снова грянул «Москву златоглавую».
Я не пойду с ними танцевать, - решительно сказала моя спутница, золотоволосая латышка.
Ну как же, - возразила я, - мы же должны крепить дружбу народов. Неудобно отказываться.
Не пойду — отрезала блондинка.
Пока мы вполголоса препирались, узбекские сограждане к огромному изумлению рижан, пригласили на танец двух наших рослых крепких инженеров шефмонтажа. У ребят было огромное чувство юмора, поэтому они очень весело сплясали с узбекскими товарищами на их манер. «Кавалеры» проводили
наших парней до места, и вскоре официант поставил на стол две бутылки водки « в благодарность за прекрасный танец». Естественно, веселье пошло по нарастающей.
Но на другое утро в девять часов все уже были на работе как штык. Тогда считалось абсолютно неприличным после коллективного застолья опоздать на работу.
Говорят, что в Андижане вэфовская телефонная станция работает по сей день.