Солнечный остров, глава пятнадцатая

 
 
Г л а в а   п я т н а д ц а т а я


ТАБЛЕТКИ ОТ БЕССМЕРТИЯ


Если бы человек задумал провести один день своей жизни, как надо – что у него получилось бы? Маленькая жизнь. С утра набросился на великие дела, в обед почувствовал, что не все ему по зубам, в полдник решил выбрать главные, а к ужину понял, что именно их и упустил. К ночи клевал бы носом в качалке, в сладкой дремоте, окруженный родственниками. А ведь попробуй он выложиться сполна, каждую минуту этого дня – проживет не только несколько жизней за одну, но еще и попадет в Бессмертные!
После урока никто не вышел из класса.
Майка разложила на парте альбомный лист и перечертила на нем известную таблицу. Ведь маленького листка не хватит, а обижать кого-то не хочется!
Ученики расхаживали по классу как академики перед симпозиумом – кто с пальцем во лбу, кто со скрещенными на груди руками, кто поник головою в тяжелых думах, кто мечтательно уставился в небо. Это был зал живых скульптур.
Все обдумывали желания.
- Есть! – воскликнул Петька Головастик. – Поймал!
Скульптуры развернулись  к нему.
- Поймал мечту за хвост! Через двадцать лет все будем жить при коммунизме!
Так, согласились скульптуры. Кто же не знает! На каждом перекрестке висят такие лозунги. Из каждой радиоточки обещается. В «Книге юного пионера» расписан завтрашний день при коммунизме.
– Деньги отменили, в магазинах – рай! – закатил глаза Головастик. – Не жизнь, а рог изобилия. Казалось бы – живи себе и радуйся. И вдруг! Юрка, сколько тебе будет через двадцать лет?
- Тридцать!
- Старик! – пожалела Майка.
- Люди столько не живут! – согласился Шалышкин.
- Вот видишь – тридцать! – продолжил Петька. – Жизнь прожита. Пора и умирать. В самом расцвете коммунизма.
- Как это – умирать? – опешил Юрка. – А почему это сразу я?
- Как что так новенькие! – буркнул Буржуй. – Юрка, давай держаться вместе!
- Все умрут! – Головастик обхватил себя руками.
Четвертый «Е» недовольно переглянулся.
- Вот пусть и умирают! – огрызнулся Юрка.
–  Конечно! – язвительно заметил Головастик. – Ты у нас будешь жить вечно! Один! «Все умрут, а я останусь!». Ты стареньких бабушек видел?
- Видел! – ответил за Юрку Шалышкин.
- А дедушек?
- Стареньких! – заметил Шалышкин.
- И где они сейчас? – развел руками Головастик.
Четвертый «Е»  насторожено переглянулся. Здесь был какой-то подвох.
- Все умерли! – Головастик вознес торжествующий перст. – До единого! Вот так и ты.
Четвертый «Е» обиженно засопел. Никто не хотел умирать. У каждого были планы на эту пятницу. И вообще, совершенно изуверская мысль – ты, то есть самое главное на свете, центр Вселенной, вокруг которого вращается космос…
- Космос не вращается! – поправил Головастик.
… чьими глазами видится все вокруг, а только их зажмуришь – исчезает! Ты, вершина творения (если только ты не Мишка Зеленка),  симфония божественного разума – и  вдруг умрешь?
- Умрешь! – подтверждает Головастик.
- Как дам! – замахнулся Гришка Иванов. – Врет он все!
- У меня была собака! – подтвердил Мишка Зеленка. – Она не умерла, а сбежала. Свежий случай. Если нет кого, так сразу умер! Головастику бойкот!
- А откуда кладбище? – выставил руки Головастик. – Кто был на кладбище?
- Ну, я был! – признался Толька Березкин. – Ну, умерли все. Мало ли что? Война была!
- Война! – саркастически кивнул Головастик. – Вот она, ваша проницательность! Дальше четвертого «Е» не смотрите!
- Ты лучше дело говори! – доверительно обнял его Шалышкин. – Чего тоску наводишь? И без тебя на душе, словно двойку слопал. Ты чего, Головастик, предлагаешь?
Головастик расплылся в счастливой улыбке.
– Жить вечно! Вот что я предлагаю!
- Так бы сразу и сказал! – облегченно выдохнул  Гришка. – Ну, давайте! Давайте жить вечно, он прав!
- А что для этого надо? -  вытянула шею отличница Майка.
- Пустяки! – отмахнулся Головастик. – Придумать таблетки. От бессмертия. Это и есть моя мечта. Записывайте.
- Ничегошеньки не понял! – растерялся Буржуй. – Мы на Солнечный остров идем. Там исполняются все желания. Пусть и это исполнится. Зачем же таблетки открывать? Так дадут.
Не такой уж сложный вопрос это бессмертие! Четвертый «Е» за вечную жизнь спокоен. Он и так не особенно переживал.
- Кто сказал, что дадут? – протестует Петька. – Вдруг их надо еще заслужить?
- Вдруг их двоечникам не дают? – назидательно кивает Майка.
- Почему это? – возмущается Гришка Иванов. – Что мы, не люди?
Четвертый «Е» деликатно переглядывается. Конечно. Зачем же двоечникам вечная жизнь? Пусть уж отмучаются – и все!
Гришка Иванов сомневается. На острове могут быть свои порядки. Могут потребовать дневник. Совет мудрецов. Собрание старейшин. Какие-нибудь стражники на входе. Надо поберечь дневник, решает Гришка Иванов.  Пока в него не сунулись двойки.
Он поднимает взор на Головастика.
- А долго тебе таблетки придумывать? Так, на всякий случай.
- Так, на всякий случай? – прячется за спинами Буржуй. – А чем платить будешь – так, на всякий случай? Бесплатно-то ничего не бывает!
- У-у, Буржуй! – замахивается Гришка Иванов. – У тебя отберу и заплачу!
- Отберешь – посадят! – откликается Боренька из-за спин. – Прямо на острове. И впаяют тебе тысячу лет за решеткой! Да!
- И стал он Кащеем Бессмертным! – протягивает сказочница Майка.
Тем временем четвертый «Е» все больше втягивается в вечную жизнь. Люди перестанут стареть, обещает Петька Головастик. Некоторых вернут в детский сад, потому что незачем торопиться и можно развиваться там до пятидесяти лет. В школе будут обучать всему на свете, радуется Майка. Всему на свете, охает Гришка Иванов, дневники будут с энциклопедию! Можно выучить тысячу языков, мечтает Головастик. Лететь на любую планету, улыбается Шалышкин.
- И все-таки! – останавливается Юрка. – Что делать с преступниками? Они же тоже станут бессмертными. И потихоньку всех перестреляют!
Четвертый «Е» растерянно смотрит на него. Обратная сторона бессмертия.
- Разве же бессмертного можно убить? – удивляется кто-то.
Вполне. Головастик не видит здесь проблемы. Главное – голова, заявляет Головастик.  Все остальное можно заменить. Но если голова умрет – все бесполезно.
- Надо всем выдать шлемы! – волнуется Гришка Иванов.
– Красные! - уточняет Майка. - Как у Скуратова!
- Все понятно! – заключает Боренька Буржуй. – Во всем должен быть порядок. Бессмертие хорошо. Петька придумает таблетки. Кто подписывается, за мной.
- Зачем подписываться? – недоумевает Березкин. – Даешь таблетку каждому!
- На! – Буржуй протягивает ему пустую ладошку. – Бери.
- Но здесь же нет таблетки! – возмущается класс. – Здесь пусто.
- Вот именно! – довольно произносит Буржуй. – Она из чего-то должна быть. А это что-то надо купить.
Четвертый «Е» переносит взгляд на Петьку.
Петька сокрушено кивает.
- Я так порох изобретал. Пришлось купить селитры. А потом купить занавески и делать ремонт.
- Все чего-нибудь стоит! – поучает Буржуй. – Для этого список и нужен. Все, кто желает бессмертия, пускай подписываются. Чур, я буду деньги собирать.
- А чего это ты? – протестует Гришка Иванов. – Мы сами у Головастика купим.
- Пусть он! – расстроено кивает Петька. – Я все время деньги теряю.
- Тогда я! – настаивает Гришка.
- Ты двоечник! – виновато смотрит Петька. – Ты и это сделаешь на двойку. Извини.
Буржуй торжествующе выступает из-за спин. Для полного вида ему не хватает сигары.
Четвертый «Е» подписывается на таблетки. Список создается на розовой промокашке, чтобы не спутать с Солнечным списком.
Запись идет по алфавиту, когда доходит до буквы «И», Гришка Иванов принимается до слез смотреть в окно. Он оскорблен. Ему предпочли Буржуя. Ладно же! Теперь ему наплевать – достанется таблетка от бессмертия, или же придется умереть.  Посмотрим, как они будут гореть, эти бессмертные, без пожарного Григория Иванова. Выползут, кашляя, в дыму, протянут руки с таблетками. А Гришка голову отвернет, и ладонью их подачки будет гордо отпихивать. Он надраит золотой до блеска шлем, отставит ногу и так умрет навсегда! Вот вам за все ваши подлости! Гришка стучит кулаком по парте, и его замечают.
- Гришку забыли! – ахает Майка и горестно роняет голову в ладони. – Всех записываем, а Гришку забыли.
- Он же двоечник! – успокаивает Боренька Буржуй. – Зачем ему? Это уже обсуждали!
- Запишите! – требует Юрка. – В бессмертии все нужны.
– Я пожарным буду! – благодарно напоминает Гришка.
- Вот видите! – радуется Майка и торопливо чиркает карандашом. – Ой! Промокашка закончилась!
Запись на бессмертие останавливается.
От «К» до «Я» остались простые смертные. Чувствуют себя неполноценными даже в отсутствие изобретения. Разочарованно расходятся по классу. Кто-то с буквы «А» получает учебником по голове, похоже, что его просто выбивают из списка.
Почему они не продолжили таблицу? Что стоило разлиновать еще одну промокашку? Но в чем тогда была бы интрига? В детском мире нет места скуке. Детский мир – это театр страстей, в котором комедию перебивает драма.
- Мы не попали в список! – обнимаются Шалышкин с Потаповым, поливая друг друга горькими слезами. – Надо  же было уродиться – на букву «Ш»! Плачь, Мишка, плачь, тебе не легче!
- А я! – горюет Майка Савицкая. – А Юрка Скуратов?
Все они за чертою списка бессмертных. Смерть поделила класс на две половины. Первый урок неравенства. Кому-то нарезали вечности, а кто-то останется здесь. Вечность звучит как ветчина. Кто-то отхватил ветчины – а кто-то так и не узнает ее вкуса. Все они видели ее только на картинке и думали, что у ветчины типографский запах и привкус бумажной страницы.
- Что мы плачем? – озирается Юрка. – Разве нельзя таблетку поделить пополам? Тогда достанется всем!
- Так нечестно! – пресекает Буржуй, попавший в список. – Зачем мне половина Бессмертия? Да! Я не собираюсь его ни с кем делить! Петька, не слушай! Делай сплошную таблетку! Без этих,  знаешь, желобков посерединке!
Класс гудит. Немного желчи – и будет революция. Бессмертные группируются у окна. Они готовы защищать свое вечное будущее. Многие из них склонны кусаться и царапаться до последнего. Некоторые уступят, если их хорошенько встряхнуть. Но до этого тоже будут делать страшные лица и плеваться. Неожиданно из их рядов выходит Толька «Б» Березкин. Он подходит к Юрке и протягивает руку.
- Держи!
Березкин немногословен. Его поступок понятен. Юрка пожимает Березкину руку.
Бессмертие поделено.
Теперь из толпы бессмертных выделяется генерал Василий «Б» Болотников, по тому же сценарию подходит к Юрке и тоже протягивает руку.
- Теперь у Юрки две половинки! – радуется Шалышкин. – Юрка! Дай-ка и я тебе руку пожму! Зачем тебе две половинки, понимаешь?
- Не понимаю! – протестует Боренька Буржуй. – А как же Васька оказался в списке? Он же вообще из другого класса! Майка, проверь, есть еще чужие в списке?
И спрятался за спинами смертных.
- А что? – продолжил он оттуда. – Я за четвертый «Е»! Пусть больше наших попадет в Бессмертие! Правда?
Революция поменяла вектор. Враги меняются. Теперь из-за чужих в список не попал кто-то свой. Это сплачивает четвертый «Е». У окна облегченно вздыхают.
- Ах, так? – презрительно бросает генерал Василий. – Берите свои таблетки! Больно надо. Такими отравишься. Я генерал! Зачем мне вечная жизнь? Может, мне голову взрывом оторвет? Так и ходить?
Майка ужасается.
- Мы пришьем! Глупостей не говори. И потом – в будущем войн не будет.
- Как же – не будет? – генерал с усмешкой кивает на бессмертных. – Уже началась.
- Так мы идем на Солнечный остров? – напоминает Шалышкин.
- Ребята, не надо ссориться! – упрашивает Майка. – Нам еще в дальний поход идти.
- Юрка, ты как знаешь! – щурится генерал. – А я бы с такими в поход не рискнул. Им только кость швырни – перегрызутся. Видел, что устроили из-за списка?
Юрка вздыхает.
- Я вообще не знаю – зачем нам список? Тут все время какие-то списки составляются.   
- Без списков нельзя! – протестует Буржуй. – Список – это порядок.
- Если ты в нем есть! – насмешливо кивает Майка.
А генерал Василий с ненавистью косится на Буржуя:
- Штабная крыса.
- Крыса не крыса! – отворачивается Буржуй. – А в списках значусь. Майка, а главный по Бессмертию туда попал? Смотри, чтобы не вылетел из-за какого-то чужака!
Майка хмурится и разворачивает список.
- Есть! – вонзается в него десяток пальцев.
Петька в списке, и это выглядит так:

Фамилия, имя, отчество Желание Отметка об исполнении Успеваемость
И Петька Таблетки от бессмертия Завтра Тройка по трудам

- А почему это «И Петька»? – щурится Шалышкин. – Он же «Ф»! Он вообще не должен быть в списке!
- Вот потому и «И»! – разводит руками Буржуй. – В последний вагон вскочил! Уходящего поезда.
- Это ты его туда подсадил! – догадывается Шалышкин. – Буржуй – махинатор!
- А что, неплохо! – раздумчиво соглашается Гришка Иванов. – Буржуй-Махинатор. Хорошая кличка. Как вам?
Четвертый «Е» пожимает Шалышкину руку. Только что родилась добротная кличка. Шалышкин принимает поздравления с несвойственной ему, притворной, скромностью.
- Простаки! – возмущается Буржуй. – Недотепы! А если мы на Солнечном острове застрянем? Если там все есть, а таблеток не имеется? Это что же – в роскоши умирать? Да Петьку в самое начало надо ставить! С него надо было список открывать!
- Интересно! – хитро спрашивает Толька Березкин. – А как же мы на остров отправимся? Кто нас поведет? Головастик?
Четвертый «Е» недоуменно переглядывается. А что – Скуратов уже не идет?
- Не идет! – подтверждает Березкин. – Юрка, я бы с таким народом не пошел. Как к счастливой жизни вести – так вперед, а как привел – умирай, пожалуйста. Ты не в списке.
Поход на Солнечный остров опять под угрозой срыва.
Четвертый «Е» разглядывает Юрку.
- Может, кто-нибудь ему место уступит? – подначивает Березкин.
Бессмертные снова сплачиваются у окна.
- Вот сам и уступай! – огрызается кто-то из них.
- Слушай, Юрка, а что тебе надо? – осеняет бессмертных. – У тебя уже две половинки. Это же целая таблетка, Юрка!
- Как это две? – возмущается Шалышкин. – Он же только что со мной поделился. Я свою обратно не дам! Я ее уже облизал, может быть!
- Голова! – с сожалением смотрит на него Буржуй. – Ее еще не придумали, а он уже облизал!
- Мне не жалко! – отвечает Березкину Юрка. – Если надо, я поведу. Не надо мне за это никаких таблеток.
- Бери Юрка, бери! – сердится Шалышкин. – Ты же мне уже обещал половиночку!
- Смотрю я на вас и мне смешно! – грустно заключает Майка Савицкая. – Уйдем мы от вас на Солнечный остров, правда, Юрка? Вы еще немножко недостойны. Вы туда свои ссоры принесете. Еще заразите население. Войны начнутся.
- Вот тогда-то мне голову и оторвет! – напоминает генерал Василий.
Все соглашаются. Теперь понятно. Все клянутся, что больше не будут. Особенно клянутся бессмертные. Бессмертие им уже уготовано, поэтому хочется, чтобы оно было счастливым. Хотя у них меньше шансов не повторить своих ошибок. Совесть бессмертных должна быть дырявой как паруса в конце пути. Кто же им заменит эту совесть? Проблема. Сначала нужно стать святым, потом – бессмертным. А святые нужны и на небе. Неразрешимая проблема.
Тем временем Юрка обещает взять с собой всех, кто способен самостоятельно передвигаться. Некоторым у окна, например, отдавили ногу. Кого-то двинули портфелем по голове, нарушена координация. То есть, смотрит, вроде бы и туда, но не понимает зачем.
- Еще одна проблема! – объявляет Боренька Буржуй.
Он старается делать добро, чтобы не пристала новая кличка.
- Деньги. Нам все понадобятся деньги. Поедем на поезде. Кто же нас пустит без билетов?
- Я лично могу и на подножке! – пожимает плечами Гришка Иванов. – А что – отличный обзор!
- Это мы что же – все подножки обсядем? – морщится Майка Савицкая. – А если кого-нибудь стряхнет? Придется всем попрыгать – мы же его не бросим в овраге!
 - А ведь Буржуя стряхнет! – мстительно замечает генерал Василий. – На первой же кочке – вон какой толстый.
- Лучше быть толстым, чем без головы! – резонно отвечает Буржуй. – Я к чему это сказал. Будут деньги. Только под честное слово.
Ну этого у нас достаточно, отмахивается четвертый «Е». Каждое слово – честное. Другой валюты не водится.
- А лучшее честно слово – это расписка! – завершает Буржуй. – Сейчас мы ее сфабрикуем!
Через мгновение новый  листок заполнен его каракулями:

Фамилия, имя, отчество Куплен билет Цена Вернет
Петька Улан-Удэ – Солнечный остров Уточняется Таблетками от бессмертия
 
Петька заглядывает в листок.
- Лучше я деньгами верну! – заявляет Петька. – Так понятнее. Горбаться потом на тебя все свое бессмертие.
- А в чем моя прибыль? – недоумевает Боренька Буржуй. – Это же не просто деньги на билет! Это билет в счастливое будущее. А ты мне что в ответ? Просто деньги? А я тебя в список вставлял. Рисковал, может быть! Вон, новую кличку заработал.
- Буржуй-Махинатор! – радуется Гришка Иванов и четвертый «Е» повторяет за ним на все лады.
Бореньку это злит до невозможности:
- Нет уж, оставайся, дома, предатель! Да!
Это жестокий поворот. Четвертый «Е» такого не ожидал. Что можно оставить кого-то в наказание, не предполагалось. Что не хватит денег на проезд – не предполагалось тем более. Детский ум не учитывает неудачи. Он рассчитывает все по волшебной палочке. Великие обладают детским умом, не удивляйтесь их рассеянности. Да!
- Я могу за Петьку заплатить? – уточняет Майка Савицкая.
- Нет! – отрезает Боренька. – Да!
- Ты бы не ругался с ним, Петька! – миролюбиво советует Майка. – Ну, вернешь ему парой таблеточек – жалко, что ли? А вот без тебя на острове мы все когда-нибудь умрем. Соглашайся с ним, кровопийцей!
Наука соглашается с жесткими требованиями капитала, Петька подписывается под протоколом, Боренька Буржуй становится менее симпатичным, и чем дальше, тем больше четвертый «Е» питает отвращение к буржуям со всеми их деньгами! Одно утешает – все идет к коммунизму и ровно через двадцать лет Боренька Буржуй если не вымрет (таблетки от Петьки), то безнадежно устареет и будет водить экскурсии по Музею Прошлого, шаркая по натертому до блеска паркету, непрерывно сморкаясь и поправляя очки с резинкой от трусов на затылке. Он будет показывать указкой налево, на призраки капитализма – Безработицу, Голод, Расовую Дискриминацию и Неуверенность в завтрашнем дне, и направо, на отрыжку прошлого – Советские денежные знаки, Двоечников, Уголовника (в роли – В. В. Дыдыкало). Треснувшим голосом он будет объявлять экспонаты.
В знак протеста Гришка Иванов вырывает буржуйский список и рвет его на мелкие части.
- У нас революция! – объявляет Гришка. – Буржуев долой! Грабь награбленное! Где твои конфеты?
– Без меня! – объявляет Юрка, запихивая руки  в карманы и шагая к дверям. – У меня перекур. Сейчас на урок позвонят!
Юрка направляется из класса. Сережка делает Мишке Зеленке некий молниеносный знак и оба приятеля следуют за ним. Атаман Дыдыкало заждался в кустах, понимают оба, когда еще будет этот коммунизм, а затрещины – точно сегодня!
- Юрочка! – поет Сережка Шалышкин. – А пистолетик в портфельчике?
Оба неожиданно огибают Юрку и танцующей походкой выплывают в коридор, проходя по очереди в дверь – Сережка лебедушкой, Мишка вприсядку. Приседает он под рукой генерала Болотникова, в полной амуниции вставшего на пути. Полная амуниция включает портфель со всеми учебниками и зверскую физиономию, отражающую решимость не допустить какой-то подлости. Простодушному генералу не нравятся хитрецы. Что-то Шалышкин опять задумал.
- Юрка! – окликает генерал. – Идем в туалете новый список составим. Без Буржуев!
 – Как это без меня? – Буржуй бросается к Юрке. – Ты можешь денег не отдавать. Потом когда-нибудь. Вечером. Смешно я пошутил? Ха-ха-ха! А хочешь – бинокль подарю? На дружбу!
- Майка! – оглядывается Юрка. – Проверь – Болотников в списке? И чтобы его никто не вычеркивал. Есть у тебя желание, Васька?
- Стать главнокомандующим Солнечного острова! – с ходу объявляет Болотников. – Чтобы никакая крыса… - смотрит он на Бореньку Буржуя, - … не посмела даже посметь!
Четвертый «Е» кивает.
- Красиво! – признает и Майка Савицкая, торопливо поскрипывая карандашом. – Длинновато, но – принимается!
- А меня проверь! – тревожится Боренька Буржуй. – Мое желание…
- Бочка варенья да ящик печенья! – ехидно вставляет Гришка Иванов.
Боренька даже не взглядывает в сторону двоечника.
- Два желания можно? – торопится  Боренька. – Да!
Майка вопросительно смотрит на Юрку. Она уже знает его любимый ответ – пожать плечами. Юрка пожимает плечами.
- Запиши! – отвечает он Майке. – Грифеля хватает.
- А три? – волнуется Боренька. – Я же все финансирую! Это нечестно, если мне только одно. Хочешь еще и пастилу – у меня с собой! Гришка, портфель не трогай!
- Да подавись ты своим портфелем! – огрызается Гришка. – У меня резинка под парту к тебе закатилась!
Четвертый «Е» переглядывается, потому что ластика у Гришки не было отродясь. Гришка не знал, что именно стирать, какие ошибки? Где они? Если бы Гришка знал, он был бы отличником!
- Четыре желания! – объявляет Боренька. – Да!
- На тебе лист! – негодует Майка. – Хоть весь испиши своими желаниями!
Она произносит еще какое-то слово, но больно невнятно, хотя и ясно – в чей адрес. Сережка Шалышкин и Мих Мих Потапов волнуются в дверях – они еще не в списке, понятно.
- У меня есть желание! – робко пищит какая-то девчонка. – Я хочу ветеринаром – можно?
Казалось бы, простой для четвертого «Е» вопрос, но нет же! Есть ли на острове животные? А если есть – то бессмертные? Разве жалко поделиться с пушистым любимцем? Ведь животному много не нужно!
- «Тысячелетний кот! – веселится Петька Головастик. – Приглашает тысячелетнюю мышь для создания счастливого семейства»!
- Ветеринары нужны! – заключает Майка Савицкая. – Старые больные животные должны лечиться.
- Я передумала! – счастливо пищит ветеринар. – Теперь я хочу быть поваром. А потом опять стюардессой.
Всегда находится кто-то, кто устроит из мудрого занятия полный бред! Этот кто-то никогда не виноват, просто логика доводится до абсурда одним доворотом крохотного ключа. Все негодующе смотрят на многостаночницу.
- Хорошо! – уступает девочка. – Пишите меня без профессии. Просто учительницей.
– С меня достаточно! – взрывается  Майка Савицкая. – Записываю только великие желания!
Четвертый «Е» оторопело смотрит и тут же ввергается в гвалт.
А почему научиться летать – не великое желание? Не как Шалышкин, на истребителе, это всякий сумеет, а самому – подняться над землей, расставив руки! Всякий, вопит Шалышкин, это я-то всякий? Шалышкин, слезь с парты! Долой Шалышкина! Поднимите его с пола, кто-нибудь! А почему быть поваром не великое желание! Потому что в столовой плохо кормят? Вот и результат – а не обижали бы в детстве! Почему-то доктором – великое! Потому что Майка? А если бы кормили хорошо – никакие доктора бы не понадобились! Смотрите, Иванов пастилу ворует! Держи вора! Буджуйская модда, убеди свои дуки! Видите, полный рот набил – помогите выбить! Плачу за пастилу шоколадками! А где Шалышкин – Шалышкин потерялся! Громы небесные, да слезьте же с меня!
Гвалт перерастает в свалку, свалка в веселое побоище, а странный призвук – в звонок!