«А я вам говорю, что нет
напрасно прожитых мной лет…»
Больше 100 лет назад в России жила белобрысая девчонка. Родилась она в мае 1910 года. Был у неё папа-врач, мама и младшая сестренка.
Когда началась гражданская война, родители – Ольгу и Машу – эвакуировали в Углич. Пройдя через две войны, Первую мировую и Гражданскую, доктор Берггольц приехал за семьей и вывез ее в Петроград «за родную Невскую заставу» в 1921 году.
Пристрастилась Ольга к стихам. В 1924 году девочка со светлыми косичками, одной из первых ставшая пионеркой, впервые «напечатала» в стенгазете фабрики «Красный ткач» (где в амбулатории работал доктор Берггольц) стихотворение, подписанное - Ольга Берггольц. Стихотворение называлось «Ленин».
В 15 лет тайком от родителей стала посещать группу поэтов «Смена». Эта группа принадлежала к Российской Ассоциации Пролетарских рабочих, а проще РАПП. «Вот там я и увидела коренастого низкорослого парнишку в кепке, сдвинутой на затылок, в распахнутом пальто, который независимо, с откровенным и глубочайшим оканьем читал стихи. <…> Глаза у него были узкого разреза, он был слегка скуласт и читал с такой уверенностью в том, что читает, что я сразу подумала: «Это ОН». Это был Борис Корнилов». Уже через несколько месяцев он стал её мужем. Берггольц родила ему дочь. Но брак оказался недолговечным: смерть ребёнка ускорила их расставание.
В 1926 году студенткой Ленинградского университета встретила свою вторую любовь – Николая Молчанова. У них родилась дочь Ирина.
Весной 1930 года досрочно, окончив университет, они решили попытать счастья сначала на Кавказе, а потом в Казахстане. Дочь оставили с матерью.
В Алма-Ате Берггольц взяли разъездным корреспондентом в газету «Советская степь». Но уже через год её мужа забрали в армию. И она решила вернуться в Ленинград. Позже о своём коротком казахстанском периоде Берггольц поведала в книге газетных очерков «Глубинка» и сборнике рассказов «Ночь" в «Новом мире». Однако эти вещи никого не зацепили. Её призванием стали стихи.
Свою первую поэтическую книжку со скучным названием «Стихотворения» Берггольц выпустила в 1934 году. На неё сразу же добрым письмом отозвался Максим Горький. Он подчёркивал: «Всё очень просто, без фокусов, без игры словом, и веришь, что Вам поистине дороги «республика, работа, любовь». Это очень цельно и этого вполне достаточно на жизнь хорошего человека».
Спустя два года у поэтессы вышел уже второй сборник: «Книга песен». Но этот взлёт вскоре едва не оборвался.
Ещё в 1937 году Берггольц исключили из партии. Затем арестовали и расстреляли её первого мужа Бориса Корнилова. А чуть раньше врачи обнаружили тяжёлое нервное заболевание – эпилепсию у её второго супруга – Николая Молчанова.
После исключения из партии Берггольц осталась без куска хлеба. Что было потом, спустя годы рассказал в своём очерке Владимир Лакшин. Она «пошла в профсоюз и стала просить устроить её куда-нибудь. Устроили в школу, учительницей русского языка и литературы.
Учить начала по-своему: просто читала пушкинские стихи, ребята удивлённо замолкали. Новенькую учительницу не раз вызывали к директору: почему не политизируете уроки языка? Надо привлекать больше материалов из газет. «Нет, я не буду учить школьников шаблонному газетному языку», – сопротивлялась Берггольц. И учила их Пушкину, Тургеневу. Диктовала тексты, не выделяя голосом части фраз, и запятые ребята учились ставить по смыслу». (В.Лакшин. Голоса и лица. М., 2004).
13 декабря 1938 года Ольгу Берггольц обвинили чуть ли не во всех смертных грехах и бросили в тюрьму. В застенках она провела 171 день и 171 ночь.
Арестована как «участница троцкистско-зиновьевской организации». Доставлена в «Шпалерку», тюрьму Большого дома (Ленинградское управление НКВД, Литейный, 4. Тюрьма находится на ул. Шпалерной, 25 (с 1918 г. по 1991 г. — ул. Воинова). В Постановлении об аресте сказано, что О. Б. входила в террористическую группу, готовившую террористические акты против руководителей ВКП(б) и Советского правительства (т. Жданова и т. Ворошилова).
Лживые показания выбили у бывшего друга Дьяконова. Под пытками он оговорил Ольгу. Она отвергла свою причастность к контрреволюционной деятельности.
Допрос длился 3 часа. Протокол допроса, с трудом и не сразу полученный из архивов Д.Граниным, можно прочитать за несколько минут. Что с ней, ждущей ребёнка, делали в остальное время? Об этом можно только догадываться. Во время допроса и избиений началось кровотечение. Ребёнок погиб.
«Двух детей схоронила
Я на воле сама,
Третью дочь погубила
До рожденья тюрьма.»
2 июля. Постановлением Управления НКВД ЛО следственное дело по обвинению О. Б. за недоказанностью состава преступления производством прекращено.
Вскоре после освобождения вспоминала : «Вынули душу, копались в ней вонючими пальцами, плевали в неё, гадили, потом сунули обратно и говорят: живи!»
Ещё раньше поэтесса потеряла двух дочерей: восьмилетнюю Ирину и малышку Майю, которая не дожила даже до годика. Они обе умерли от болезней.
Выйдя из тюрьмы, Берггольц написала:
Нет, не из книжек наших скудных –
Подобья нищенской сумы –
Узнаете о том, как трудно,
Как невозможно жили мы…
Уже в 1941 году она записала в дневнике: «Я вышла из тюрьмы со смутной, зыбкой, но страстной надеждой, что «всё объяснят», что это чудовищное преступление перед народом, которое было совершено в 35 – 38 гг., будет хоть как-то объяснено, хоть какие-то гарантии люди получат, что этого больше не будет… теперь чувствую, что ждать больше нечего – от государства».
ВОЙНА.
В войну Берггольц превратилась в символ непокорённого Ленинграда. В конце июня её направили на работу в Радиокомитет, в отдел, где работал Георгий Макогоненко, ее будущий муж.
В августе- первое выступление у микрофона. «Я говорю с тобой под свист снарядов…»
24 сентября Ольга навещает Ахматову.
«…Живет у дворника, убитого артснарядом на улице Желябова, в подвале, в темном, темном уголку прихожей… матрасишко, на краю, закутанная в платки, с ввалившимися глазами — Анна Ахматова, Муза плача, гордость русской поэзии…» Ольга Берггольц способствовала эвакуации Ахматовой. Ей предлагали сопровождать Ахматову, но она принимает решение остаться в городе.
20 ноября последнее понижение продовольственных норм: рабочим — 250 граммов хлеба. Служащим, иждивенцам и детям до двенадцати лет — 125 граммов.
Её радиопередачи ждали все блокадники. Но мало кто знал, какие страдания испытала тогда лично она.
Сначала чекисты взялись за её отца. 2 сентября 1941 года Берггольц записала в своём дневнике: «Сегодня моего папу вызвали в Управление НКВД в 12 ч[асов] дня и предложили в шесть часов вечера выехать из Ленинграда. Папа – военный хирург, верой и правдой отслужил Советской власти 24 года, был в Красной Армии всю гражданскую, спас тысячи людей, русский до мозга костей человек, по-настоящему любящий Россию, несмотря на свою безобидную стариковскую воркотню... На старости лет человеку, честнейшим образом лечившему народ, нужному для обороны человеку, наплевали в морду и выгоняют из города, где он родился, неизвестно куда. Собственно говоря, отправляют на смерть». Отец в документах был записан этническим немцем.
Но тогда отца удалось отстоять. Потом на семью Берггольц свалилось новое горе: 29 января 1942 года от голодного истощения скончался её второй муж – Николай Молчанов. Трагичны строки в дневнике, рассказывающие об этих днях.
А через месяц вновь стали теребить отца поэтессы.
В те тяжёлые дни Берггольц сочинила одну из лучших своих поэм – «Февральский дневник». По завершении работы она занесла в свой дневник следующие строки:
«Пожалуй, это лучшее, что я написала во время войны, и очень моё, не все строфы достигли нужной прозрачности и веса, но могу сказать прямо, – большинство строф прекрасны, больны, живы, как сама жизнь: большинство строф почти не стихи, как стихи об Ирине и тюрьме, и это что надо». Но цензура запретила передавать «Февральский дневник» по радио.
Почему название – «Февральский»? Казалось, труднее люди не смогут жить. Но были ещё март, апрель… В феврале погибали мужчины и дети, в марте умирали женщины.
Поэтесса себя почувствовала не просто обиженной бесконечными придирками в радиокомитете.
Она записала в дневнике, что её «резанул вопрос: да во имя чего же мы бьёмся, мучимся, обмирая, ходим под артобстрелом, готовимся к гибели? Во имя чего – чтоб владычили шумиловы и волковы? (начальство в радиокомитете) Ведь они же утвердятся в случае победы, им зачтут именно то, что они делают, – а их деятельность состоит сейчас в усиленном умерщвлении живого слова, в уродовании его в лучшем случае».
Власть тогда решила, что лучшим выходом из сложившейся ситуации должен был стать вывоз Берггольц на лечение в Москву.
Но в столице поэтессе стало ясно, что страна пребывает в неведении.
В дневнике поэтессы появилась следующая запись:
«О Ленинграде всё скрывалось, о нём не знали правды так же, как о ежовской тюрьме. Я рассказываю им о нём, как когда-то говорила о тюрьме, – неудержимо, с тупым, посторонним удивлением... Нет, они не позволят мне ни прочесть по радио – «Февральский дневник», ни издать книжки стихов так, как я хочу… Трубя о нашем мужестве, они скрывают от народа правду о нас. Мы изолированы, мы выступаем в ролях «героев» фильма «Светлый путь»...»
Вернувшись в блокадный Ленинград раньше положенного срока, Берггольц написала «Ленинградскую поэму». Её с ходу опубликовала «Ленинградская правда», а потом перепечатала «Комсомольская правда».
«Очень хорошо, очень сильно, – признался тогда Всеволод Вишневский. – Это уже за рамками обычной поэзии. Здесь есть исповедное, сокровенное. То, без чего так сохла наша литература… Литература только тогда, когда всё правда, всё кричит, всё откровение».
Но цензура вновь вмешивалась в тексты новых книг, изрядно искорёжив сборник Берггольц «Ленинградская поэма». Изданный в 1942 году и вышедший спустя полтора года отдельной книгой «Ленинградская поэма» имела новое название «Ленинградская тетрадь».
Стихи Ольги Берггольц имели в блокадном городе цену хлебного пайка. Стихи меняли на хлеб в голодном Ленинграде. Небывалый случай в литературе.
Ещё в войну Берггольц предложила председателю Всесоюзного радиокомитета Д.А. Поликарпову издать книгу радиовыступлений «Говорит Ленинград». Но тот идею не поддержал. Как писала поэтесса, «холёный чиновник, явно тяготясь моим присутствием, говорил вонючие прописные истины». Книга вышла лишь в 1946 году. Но почти сразу она из-за «ленинградского» дела попала под запрет.
Радиовыступления Ольги Берггольц поддерживали голодный страдающий город.
Однажды Ольга шла по заснеженным улицам на работу. Она обессиленная падала, вставала, снова падала. И вдруг она услышала свой голос - обращение к ленинградцам. Передавали вчерашнюю запись. И она пошла.
Говорили, будто тогда над Берггольц вновь сгустились тучи. В «Ленинградской правде» появилась статья, которая осуждала блокадные стихи поэтессы за пессимизм, а поэма «Твой путь» была объявлена пошлостью. По одной из версий, чекисты даже заготовили бланк для второго ареста, но тут вмешался Александр Фадеев, написавший на представлении, что категорически возражает.
Пережитое в войну, естественно, ни для кого бесследно не прошло. После блокады Берггольц жила уже всего с одной почкой.
Поэтесса надеялась, что со временем всё утрясётся. Ещё в конце войны она в третий раз вышла замуж. Её новым избранником стал литературовед Георгий Макогоненко.
Даниил Гранин рассказывал, как однажды они приехали на дачу и сидели на скамейке рядом с домом. На дороге показались две чёрные машины. Муж вбежал в дом, взял дневники и прибил их гвоздём под скамейку. А машины действительно ехали к ним. Был обыск. На дневниках осталась метка от гвоздя. Но дневник был спасён.
Я думаю, главной книгой Берггольц стали «Дневные звёзды». Первые главы из этой книги ещё в 1954 году опубликовал в «Новом мире» Александр Твардовский. Почти все критики сразу признали: это вещь большого звучания. Она даже была выдвинута на Ленинскую премию. Но потом власть сочла, что этой книге не хватает идейности, и премию дали другим литераторам.
Уже на излёте «оттепели» Берггольц выпустила сборник «Узел», в котором впервые были напечатаны многие её тюремные стихи. Но вскоре стало ясно, что форточка захлопнулась. Писательница поняла, что вряд ли ей позволят довести до ума вторую часть «Дневных звёзд». И действительно, с публикацией продолжения «Звёзд» потом возникло множество разных проблем.
Видимо, от отчаяния Берггольц ещё в 1960-е годы начала сильно пить. Со временем её пристрастие к алкоголю переросло в страшную болезнь. Она ещё верила в свою творческую судьбу. Лакшин после одной из встреч с ней в сентябре 1971 года записал, как в пьяном угаре Берггольц утверждала: «Я буду ещё писать стихи – я могу лучше Цветаевой, лучше Ахматовой – настоящие женские стихи, где судьба. Я их много не дописала». Но силы оказались уже не те.
Умерла Берггольц 13 ноября 1975 года в Ленинграде. Она очень хотела, чтобы её похоронили на Пискарёвском кладбище. После войны на гранитной стеле Пискаревского мемориального кладбища, где покоятся 470 000 ленинградцев, умерших во время Ленинградской блокады и в боях при защите города, были высечены именно её слова:
Здесь лежат ленинградцы.
Здесь горожане — мужчины, женщины, дети.
Рядом с ними солдаты-красноармейцы.
Всею жизнью своею
Они защищали тебя, Ленинград,
Колыбель революции.
Их имен благородных мы здесь перечислить не сможем,
Так их много под вечной охраной гранита.
Но знай, внимающий этим камням:
Никто не забыт и ничто не забыто.
Похоронили Ольгу Фёдоровну Бергголц так, как решили чиновники - на Волковском кладбище.
После смерти Ольги Берггольц её архив был конфискован властями и помещен в спецхран.
Фрагменты дневников и некоторые стихотворения появились в 1980 году в израильском журнале «Время и мы». Большинство не публиковавшегося в России наследия Берггольц вошло в 3-й том собрания её сочинений (1990).
Всю правду Берггольц рискнула доверить лишь дневнику. Дневник – две толстые тетради, куда Ольга записывала все, что не могла напечатать.
Дневник, который поэтесса вела много лет, при её жизни не был опубликован. Это - документ эпохи. Он оброс легендами, о нём говорят, многозначительно молчат. Эти записи, которые вела Ольга с 1932-го по 1975 год. Чем же они опасны? Ответ прост. Они оскорбительно правдивы. То, что не позволяла сказать поэтесса в печатном слове по причинам цензуры, она записывала в дневник.
Выдержки из дневников Ольги Берггольц (опубликованы в 2010 году).
«Жалкие хлопоты власти и партии, за которые мучительно стыдно... Как же довели до того, что Ленинград осажден, Киев осажден, Одесса осаждена. Ведь немцы все идут и идут... Артиллерия садит непрерывно... Не знаю, чего во мне больше - ненависти к немцам или раздражения, бешеного, щемящего, смешанного с дикой жалостью, - к нашему правительству... Это называлось: "Мы готовы к войне". О сволочи, авантюристы, безжалостные сволочи!» ( из дневников Ольги Берггольц)
См. так же-http://www.online812.ru/2012/07/06/011/
Фильмография
1962 — Вступление — голос за кадром, читает свои стихи
1974 — Голос сердца (документальный фильм)
Экранизации
1966 — Дневные звёзды (реж. Игорь Таланкин)
Авторы сценария О. Б. и И. Таланкин, композитор А. Шнитке, в главной роли А. Демидова.
1967 — Первороссияне (реж. Евгений Шифферс)
Справочная литература
Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917. — М.: РИК «Культура», 1996. — 492 с. — 5000 экз. — ISBN 5-8334-0019-8
Самиздат Ленинграда 1950-е — 1980-е. Литературная энциклопедия. М.: Новое литературное обозрение, 2003, с.97-98.
Исследования
«Так хочется мир обнять»: О. Ф. Берггольц. Исследования и публикации: К 100-летию со дня рождения / Отв. редактор Н. Прозорова. СПб.: Пушкинский Дом, 2011. 336 с., 300 экз., ISBN 978-5-91476-004-2
Ольга Оконевская, «И возвращусь опять…» СПб: «Logos», 2005, 268 с., ISBN 5-87288-312-9. Книги воспоминаний об Ольге Берггольц.
Ссылки
В Викитеке есть тексты по теме
Берггольц, Ольга Фёдоровна:
Берггольц О.Ф. Ольга. Запретный дневник.-СПб.: Азбука,2011
544 с.
Стихи О. Ф. Берггольц в Собрании Сочинений русских и советских классиков
Стихи, биография и статьи o Берггольц на сайте Стихии
Берггольц Ольга Федоровна. Стихи и поэмы … посвящается 60-летию Великой Победы
Ольга Берггольц в Антологии «Женская поэзия»
Статья «Осетия — особая строка в творческой биографии Ольги Берггольц» на сайте газеты «Северная Осетия».
Полный вариант статьи: "Ольга БЕРГГОЛЬЦ: «Горы двигаются вокруг меня!».
Блокада: эффект присутствия Документальный фильм на телеканале 100ТВ.
100 лет со дня рождения Ольги Берггольц 100 лет со дня рождения Ольги Берггольц. 100ТВ
Ольга Берггольц — «Нам от тебя теперь не оторваться…» (1963)
Дмитрий Стахов. «Луна-гэпэушник». (The New Times, № 23 от 05 июля 2010 г.)
СТИХИ ОЛЬГИ БЕРГГОЛЬЦ О БЛОКАДНОМ ЛЕНИНГРАДЕ.
О поэзии Ольги Берггольц- Андрей Синявский .
«Поэтическая речь Ольги Берггольц, – писал критик, – немногословная, чёткая, нагая, более похожая на графику, чем на живопись, и порой живущая как бы на минимуме изобразительных средств, на скудном блокадном рационе, на суровом военном режиме». Но такой аскетизм, как считал Синявский, был оправдан именно содержанием стихотворений, повествовавших о ленинградской блокаде» («Новый мир», 1960, № 5)
..Я говорю с тобой под свист снарядов,
угрюмым заревом озарена.
Я говорю с тобой из Ленинграда,
страна моя, печальная страна...
Кронштадтский злой, неукротимый ветер
в мое лицо закинутое бьет.
В бомбоубежищах уснули дети,
ночная стража встала у ворот.
Над Ленинградом - смертная угроза...
Бессонны ночи, тяжек день любой.
Но мы забыли, что такое слезы,
что называлось страхом и мольбой.
Я говорю: нас, граждан Ленинграда,
не поколеблет грохот канонад,
и если завтра будут баррикады -
мы не покинем наших баррикад.
И женщины с бойцами встанут рядом,
и дети нам патроны поднесут,
и надо всеми нами зацветут
старинные знамена Петрограда.
Руками сжав обугленное сердце,
такое обещание даю
я, горожанка, мать красноармейца,
погибшего под Стрельною в бою:
Мы будем драться с беззаветной силой,
мы одолеем бешеных зверей,
мы победим, клянусь тебе, Россия,
от имени российских матерей.
Август 1941
************