Я спокоен и сосредоточен. Только уверенность и целеустремленность – и я сумею дойти. Мои пальцы сжимают теплую рукоять пистолета. Но нет! Слишком мягко! Дать им джазу – только путь это будет убийственный джаз! Цель ясна. Я спокоен. Вскидываю на лечо тяжелый ствол базуки. Отдача сильна, но снаряд летит, оставляя красивый трассирующий след, и зарывается в гущу неприятельских танков.
Распускается цветок взрыва. Разбегаются в стороны одноразовые солдатики – с этой мелюзгой я справлюсь. Я выскакиваю из засады. В руке любимый 45-й. Стреляю, стреляю, стреляю… Хорошо, что не надо перезаряжать.
Падают одноразовые солдатики. Вот ворота. Надежные, из ферросплава. Но я знаю секрет, я здесь был: шесть зарядов в замок, подбить две само стреляющие пушки у входа и ты внутри.
Ворота не то лопнули, не то их разорвало к чертовой матери. Меня задело. Ну да ничего, в таких переделках запасаешься живучестью. Дальше – хуже. Вот он – тот страшный тоннель, где в прошлый раз ты видел смерть.
Я иду. Проползаю под обстрелом из бойниц, перепрыгиваю растяжки. Потом – несколько метров спокойной пробежки. Это отдых перед самым ответственным участком. Я иду тише, переводя судорожное дыхание. Еще шаг, еще… Я справлюсь! Еще шаг… и ко мне с двух сторон устремляются реакционеры.
Это уже не «одноразовые», это сильные бойцы, обученные и матерые церберы, натасканные специально на меня. Тут будет жаркий бой!
Я приседаю, подпрыгиваю, пролетаю над головой одного из них и разряжаю в него всю обойму. Но реакционеров не так-то просто убить. Нет, их вообще нельзя убить, только дезактивировать, что я и собираюсь сделать.
Я приземляюсь. Удар с разворотом – и пистолет реакционера летит в сторону. Теперь врукопашную. Сбиваю с ног одного, в другого метнул «финку», попал ему в плечо, но он еще в строю. Я верчусь волчком, отражая их удары, прижимаюсь к стене, чтобы прикрыть тыл. Они хорошо дерутся, черти! И двигаются так быстро, что временами кажется, будто у них по шесть рук. Как же победить, если только обиваться? Пробую напасть, но пропускаю удар. От боли вспышка в глазах, но кипящая ярость делает меня неуязвимым на несколько секунд. Я буквально размазал одного врага по стенке, теперь мы один на один с оставшимся… но жаль не с тем, не с Главным, а с простым реакционером. Что ж, отыграюсь на нем.
Я уже не универсальный солдат, а смерч цвета хаки. Теперь парирует он – я нападаю. Мы красиво двигаемся, все похоже не на бой, а на танец. Вот наконец-то меткий апперкот пробивает оборону противника. Он выдохся, упал, и я бегу дальше. Нет, дело не в том, что лежачего не бьют, но чего тратить время? Они опять скоро восстановятся, а впереди меня еще ждет Он, тот самый, мой заклятый, неотступный враг.
Впереди маячат фигурки одноразовых солдатиков. Ну, куда вы, мелюзга, вам себя не жалко? Я сею смерть, кулаком сношу их бездумные головы. Но в запале боя не замечаю реакционера, который как-то подло, по шпионски, вывернулся из под руки и вонзил мне в горло армейский нож…
Запаса живучести больше нет, я стою, захлебываясь кровью. Весь тоннель идет передо мной колесом. Я падаю на колени, потом лицом вниз.
Я убит.
Я откидываюсь назад и прячу лицо в ладонях. Опять, черт! Мерцает слабый синевато-белесый свет, и я снова в Тихом Мире. Я не дошел…
Дело в том, что я – супергерой. Герой множества и множества сражений с Многоликим Злом. Я приносил победу Света и Добра, развевал Тьму, являясь серьезной помехой ее завоеваниям. Меня избрали для борьбы с ней. Но Тьма мобилизовала силы и, не имея возможности убить меня, вытеснила меня в Тихий Мир.
Тихий Мир – спокойный, уравновешенный, покорный – застойное болото! И я томлюсь в нем, в сконструированной для меня хилой оболочке, пока там, без меня, в битве с Многоликим Злом гибнет мое Отечество!
Только единственный путь моему возвращению Тьма не смогла перерезать. Мое Волшебное Зеркало. Портал в мой мир. Тьма не замуровала его полностью, но и без охраны не оставила. Этот проход стерегут Ее воины, стражи, жандармы Многоликого режима – реакционеры. И Он в их числе.
Он – моя тень, моя противоположность, мой антагонист. И не простой реакционер, а сознавший себя как личность. Поэтому он умеет обучаться. Его могущество растет на ровне с моим. Кто Он – я не знаю. Наверное, Он – это я. Мы палка о двух концах: единые и разные. Но я - человек! И я сумею прорваться. Я смогу! Меня не остановят!
Я сажусь за руль болида. Проверяю, все ли в порядке. Мое волшебное зеркало открыто.Я попытаюсь еще. Дают старт, и машина срывается с места. Жму на газ. Сверхскорость глотает милю за милей. Пока мои враги – одноразовые гонщики и плохая погода. Первых я сметаю с трассы, как щелчком сбивают присосавшихся комаров, на погоду не обращаю внимания: капли дождя размазываются по лобовому стеклу, будто не падают с небес, а летят тебе на встречу.
Вот гудение моей машины удваивается. Меня догоняет другой болид. Серый, блестящий, хищный. И я понял – это Он. Словно кошки не заскребли на сердце, а чего-то там рванули динамитом. Его болид так и порхнул мимо. Я опять не видел его лица, Он ведь многолик, как породившее их всех – реакционеров – Зло. Но теперь ты меня не остановишь. Я стрелой летел по трассе, когда с боков пристроились два одноразовых гонщика. Чтож. Справиться – то легко, но эти бездумные, несчастные пустышки тоже могут быть опасны. Вильнул вправо, влево. Одного скинул в кювет, другой поотстал. Повис на хвосте и вдруг перестроился! Будто сыграли на другой струне - активизировался реакционер. Я полетел на предельной скорости, мне не хотелось терять силы в битве с этим, ведь предстояло еще догнать Того. Но реакционер нагонял. О, кто знает, каким плотным, тягучим становится воздух в бешеной погоне! Я рву его, как прозрачное полотно.
Реакционер наседает. Летит в тартарары сбитый им одноразовый гонщик. Как распадающаяся комета, синенький болид приземляется передо мной. Я увернулся скорее инстинктивно, чем осознанно. А проклятый реакционер все догоняет. Но я вывернулся: когда его передние колеса оказались на уровне моих задних, я ударил. Его машину завертело и занесло. Так-то! Знай наших, жандармская морда!
И снова впереди вьется лента-трасса.
Наконец я нагнал Его! Обтекаемый серый болид не спешит. Виляет, будто играет со мной. А ты, братец, не трус. Хочешь драться? Давай! А вот и удобный поворот. Он заворачивает, а я врезаюсь ему в бок. Но, начиная вращаться, он зацепил и меня. Крутимся вместе. Что за синхронное вращение! Я справился с машиной быстрее, а мой враг секундой позже. Снова погоня. Карбюратор едва не плавится, рев мотора рвет уши.
Вот он пробует меня подрезать. Я не поддаюсь. Летим вместе. Ни сближаемся, ни удаляемся, будто застыли, только трасса с бешеной скоростью уносится из под колес и мелькает в глазах растянутое в метеорный хвост пространство.
Мой враг не боится смерти – она не для него. Начинаются страшные толчки. Я отвечаю. Металлические корпуса скрежещут друг о друга. Попробуй вытворить такое в Тихом Мире! Но здесь зона предельных скоростей, предельных возможностей. И тут, рядом со мной, моя ненависть. Я стараюсь протаранить Его, я как одержимый жму на газ, но он обходит меня на корпус, на два корпуса… мельтешит перед глазами и вдруг тормозит! Резко, неожиданно. От подобной перегрузки у человека разорвалось бы сердце, но он не человек…
Я налетаю на его машину, сминаю ее в гармошку, переворачиваюсь и чувствую, как от ужасных сотрясений дробятся кости черепа. Потом – вспышка! Я возношусь вверх чистейшим облаком плазмы и, словно издали, вижу серую ленту трассы, а на ней – искореженные груды металла и плоти – все, что осталось от болидов… и от нас.
Я разжимаю окостеневшие пальцы. На поверхности Волшебного Зеркала всплывают ненавистные призрачно - голубые буквы. Нет пути! Пути нет. Я снова проиграл. Я готов позорно реветь, но, стиснув зубы, шепчу: не сдамся… не сдамся!
Теперь я решил. За все проигрыши, за все годы заточения, я не испытывал такой ярости. Конечно, гнев не лучший советник, но я нарочно выбрал именно Этот режим. Самый жестокий, эффектный, страшный. Я всегда немного побаивался этого режима. Но дорога в мой мир – огромная награда. И я решил.
Такого близкого контакта с Ним не было ни в одном режиме. Здесь мы будем драться. Один на один. Будем слышать дыхание друг друга, ощущать смертельное касание удара, читать в глазах противника ярость, боль или страх.
Я выбираю себя, я смотрю на себя. Я оцениваю свои возможности. Готовлюсь к бою.
Для начала, как всегда, на меня выпускают одноразового бойца. Допотопное чудовище с саблями, торчащими из рук. Разумеется, я отлупил его так, что кровь фонтаном била в стороны. Я специально сделал так, чтобы ее было побольше. Я подхватил своими острыми стальными крючьями несчастного неудачника, и швырнул его вниз с моста, на котором мы боролись. Его тело медленно истаяло на вращающихся внизу острозубых пилах.
Второй вышла женщина. Она мне всегда нравилась, и я надеялся, что реакционером она не окажется. Не хотелось убивать ее слишком жестоко: красивую, спортивную блондинку. Она оказалась одноразовой, и убивать я ее и вовсе не стал, а так, поколотил немного и предложил дружить.
Вот и третий боец. Дрожь пробрала меня насквозь, я понял, что других реакционеров не будет, а сразу появился Он. Лицо его закрывала тонкая металлическая маска и только глаза – пустые, белые, как у мертвеца – глядели внимательно и злорадно.
Первый раунд. Бой!
Мы буквально летим друг на друга. Он сбивает меня в воздухе, но на земле я встречаю его метким ударом. Он исчезает, как призрак и появляется сзади. Погоди же, вертлявый трюкач! Я тоже кое-что умею. Одно усилие воли – и по полу, откуда не возьмись, скользит, вращается зубчатое колесико-пила, высекает искры из гранита. А он не попался – активизировал защиту. Но следующий мой выпад – сиреневый плазменный шар – он не сумел, не успел блокировать. Противника моего, как следует, шарахнуло. Пользуясь моментом, я подошел и вонзил в него свои заточенные крючки. Только не стоило думать, что он безоружен. Нечто вроде обоюдоострой секиры мелькнуло в воздухе, так быстро, что не поймешь, была она или нет. Но острая боль и брызги крови доказали мне, что была… Я растерялся на мгновение, мой кулак пролетел мимо его лица. Он сделал подсечку, я рухнул, а когда поднялся, он подбросил меня чуть ли не к потолку сверхмощным апперкотом.
Это существенно снизило мои шансы. Я еще полулежа ударил его по ногам. Он запнулся, я прыгнул и враг опять сшиб меня в прыжке. Потом последовала неуловимо-быстрая серия ударов с той непостижимой скоростью, на какую способны реакционеры. Снова кровавый росчерк секиры и у меня темнеет в глазах, я поднимаюсь, но голова идет кругом.
Как заледенело мое сердце, когда я понял, что это конец! Я пошел ва-банк и проиграл! А в этом режиме с проигравшими обходились круто… Я не отдавал себе отчета, все отошло на второй план, все залило страхом: только не так, только не…!!!
Он подошел ко мне и сдернул с себя маску. Ужас сковал меня, когда вместе с металлической маской исчезло и его лицо: на меня глядел пустыми глазницами голый человеческий череп! Из его рта в меня плеснуло не то кислотой, не то жидким металлом. Свело судорогой каждую клеточку тела.
Я чувствовал, как дымиться, сползая, моя кожа, как обугливаются, свиваясь в спирали, мускулы, а из лопнувших, вздутых вен выплескивается серая кашица – сварившаяся кровь…
И через минуту я, пораженный, изничтоженный, наблюдал откуда-то с высоты, как мое тело расползается в луже едкой жидкости.
Это меня подкосило.
Очнувшись по ту сторону Волшебного Зеркала, я едва заставил себя вздохнуть. А потом со мной случилась истерика. Я вопил, ругался, катался по полу, круша мебель и захлебываясь собственными проклятиями. Я метался по своей комнате, как пойманный зверь, до полусмерти напугав тех несчастных, примитивных мобов, которые были запрограммированы играть роль моих родителей. Я орал и брыкался, когда они собирались влить в меня это тошнотворное успокоительное. Я проклинал судьбу, Тихий Мир, реакционеров и свое бессмертие.
Счастлив тот солдат, что умирая на поле боя уже не чувствует ни горечи поражения, ни безысходной тоски! А я обречен ощущать это вновь и вновь! Я повалился на кровать, зарылся лицом в подушку и заплакал. Это было, конечно, странно и постыдно, но в Тихом Мире меня превратили в маленькое беспомощное существо, которое, чуть что, дает волю слезам. Как я ненавидел этот мир и как хотел вернуться к себе! Туда, где я был великим, сильным и непобедимым!
Я надеваю свой золоченный шлем и беру в руки мой легендарный меч. Я ни на что не надеюсь, я просто иду вперед с отчаянием и упорством сумасшедшего. Я знаю, впереди ждет меня Он – мой страшный Враг. Он наделен великой силой. Он не забудет, Он не остановится. Он не выпустит меня. И я иду к Нему! Наше противостояние продолжается. И будет длиться вечно.
Я шел вперед как пьяный, как зачарованный. Скольких одноразовых зомби, скелетов, упырей я порубил сегодня своим мечом – не счесть даже моему Волшебному Зеркалу. Убивал я и реакционеров, когда они нападали на меня в конце какого-нибудь агона, а они восстанавливались и снова шли в бой. А Его все не было.
Мой меч пылал радужным пламенем, когда я налетел на толпу крысолюдов, преградивших мне выход на винтовую лестницу. Они плевались огненными шарами и хлестали длинными голыми хвостами. Я заколол их штук пять – остальные разбежались, а еще двое отступили по лестнице и перестроились. Теперь передо мной два реакционера, сражаться с которыми опаснее, чем с одноразовыми крысами всеми вместе взятыми. Но я победил. Сильно поранился, но прорвался. Хорошо еще в сумке одного из поверженных крысолюдов я нашел эликсир здоровья.
Я полностью поправился и рванулся на лестницу. На меня снова обрушились рыцари, чудовища, змеи. Но на этот раз они были не просто пустышками! Каждый одноразовый монстр на этой лестнице был с частью Его в себе!
Я сражался, как одержимый, толком не понимая, что произошло: то ли его дух вселился во всех и каждого, то ли Он научился контролировать одноразовых? Его стало много, очень много, на каждый в тысячу раз уступал в силе и ловкости оригиналу…
Все время сражения я нахожусь в меж пространственной зоне Волшебного Зеркала, а оттуда – из Тихого Мира – меня сегодня непрестанно кто-то зовет, теребит, мешает. Должно быть, этот маленький низкоуровневый моб…
- Отстань! – кричу я и, перепрыгивая последние три ступени, взлетаю на площадку у тяжелых, чугунных дверей.
Я разбиваю их своим волшебным мечом. Вхожу. И вижу, как с уродливого трона, поднимается мне навстречу мой Враг. Черный Чародей и реакционер в одном лице. Подходящую же ты выбрал себе личину! Под стать твоей черной душе, если она у тебя есть.
Мы сражались с ним ни минуты, ни часы. Я, кажется, попал в Вечность. Мечи наши зазубрились и дымились от крови. И вот, когда мои силы были уже на исходе, когда рука отказывалась рубить, а глаза – видеть, я вдруг почувствовал какую-то эйфорию. И даже не второе дыхание, а такой невообразимый прилив энергии, будто всего меня согревают солнечные лучи и меч становится невесомым, а тело гибким, обновленным, неуязвимым…
Я устремил свой невидящий взгляд туда, где под вороненым доспехом билось такое же черное сердце моего Врага, и силой воображения заставил свой меч проткнуть его насквозь.
Я открыл глаза и увидел, что не промахнулся.
Мой меч почти до рукоятки исчез под доспехом Врага. Изумленный взгляд его человеческих глаз застыл на моем лице. Я резко высвободил клинок. Он выронил свое оружие, попятился, прислонился к стене, медленно сполз по ней и замер в расплывающейся луже крови.
Я провел рукой по глазам. Неужели? Я победил? Да, победил… Окончательно и бесповоротно! Меня охватила буйная радость. Пусть мой Враг не убит, а лишь дезактивирован, пусть реакционер покинул тело Черного Колдуна за секунду до смерти, но Финиш так близок, что Ему уже не успеть восстановиться и не в кого перестроится! Ему уже не помешать мне!
Конец режима близок! Я сумел. Я дошел. Я свободен!!!
Прощай Тихий Мир, моя тюрьма, моя клетка. Пять шагов, пять, всего пять шагов до желанной цели…
Четыре, три…
Уже впереди мерцает малахитовым цветом Волшебная Грань миров.
Два… Один!
…И тут все покрывается тьмой, как хлопьями сажи, а за спиной раздается торжествующий каменный хохот моего Врага.
Я отрываю глаза от почерневшей поверхности Волшебного Зеркала. Сознание еще притуплено рухнувшей на меня гранитной глыбой тяжкого разочарования. Мой рот приоткрыт, глаза широко распахнуты. Что же случилось? Как реакционер мог достать меня в запретной для Него зоне? Как он так быстро воскрес?!
Оглядываю свою комнату – свою обитель в ненавистном Тихом Мире и вижу… Сначала не верю своим глазам, но постепенно доходит: дело ведь вовсе не в реакционере…
Этот несчастный, низкоуровневый моб, которому дано название – «моя сестренка», который отвлекал меня и дергал во время сражения… Она стояла передо мной, а ее маленький, вечно обсосанный пальчик лежал на кнопке перезагрузки на корпусе моего Волшебного Зеркала! Одно нажатие – и моя мечта о свободе задушена, зарезана, раздавлена к чертям!!! И это уже у самой границы… у самой черты…
- Хватит иглать! Ты слиском долго сидис за компутером! Мама сказала – иди обедать!
Но я не слышал, чего она там лепечет. Я закричал, разрывая голосовые связки этим безумным воплем. Я кричал от ужаса и от злости, потому что вдруг понял – эти низкоуровневые мобы, имитирующие мою семью, к которым я почти привязался, вовсе не нейтральны! Они служат реакционерам! Все против меня, все подчинено Многоликому Злу!
Ненависть и отвращение вскипели во мне, как магма. Я схватил… не помню, что, но что-то тяжелое.
Можешь визжать, мерзкая тварь, поднимать ручки, притворяться, что ты маленькая и беззащитная, но я буду бить, бить, бить тебя по голове, пока ты не лопнешь и не исчезнешь, как все одноразовые мобы!
Она вопила и извивалась. На ее крик примчались два других моба. Когда-то, давным-давно, они назывались «мама» и «папа». Один подхватил на руки гнусную, недобитую тварь. Другой строгим голосом приказал мне бросить биту, но я кинулся на него. Он обезоружил меня, схватил и крепко держал, несмотря на все попытки вырваться – слишком крепко для простого моба: наверно, в него перестроился реакционер.
А потом приехали две «скорые». Одна увезла сестренку, другая - меня, хотя я вырывался, кусался и царапался. Потом мне что-то вкололи. Передо мной все поплыло и окуталось туманом. Видимо, меня снова убили…
- Я не знаю, что случилось, доктор! – взволнованно говорил отец. – Мой сын всегда был тихим, спокойным ребенком. Правда неделю назад у него случился странный припадок… Но раньше ничего подобного не было, уверяю вас!
Доктор поднял голову от папки с историей болезни пациента. Сейчас его умные серые глаза глядели сочувственно.
- К сожалению, мистер Харпер, у вашего сына развилась стойкая зависимость…
- О чем вы говорите?! – воскликнул отец. – Моему Джиму едва исполнилось 12! Он никогда не употреблял ни алкоголя, ни наркотиков, даже не курил!
- Но, по вашим словам, много времени проводил за компьютером. Мне очень жаль, мистер Харпер, но ваш сын – геймер.
- Что… это значит? – содрогнулся отец.
- Болезнь геймеров известна давно. – доброжелательно пояснил психотерапевт. – Геймеры – люди, получившие зависимость от… компьютерных игр. Знаете, все это насилие, жестокость, отрицательно влияют на детскую психику. – доктор скорбно прикрыл глаза. – Джим потерял связь с реальным миром и воображает себя супергероем.
- Но… но это хоть излечимо?
- Вполне излечимо, мистер Харпер. – тут доктор успокаивающе улыбнулся. – Подростковая психика – вещь гибкая. В среднем, в 80-и процентах случаев, после курса прописанной терапии, пациенты забывают все негативные моменты, связанные с заболеванием. Останется только одно. Никогда – слышите? Никогда! – не подпускать его к компьютерным играм. Слишком велик риск рецидива… Ну, а теперь можете идти, мистер Харпер. Мы позаботимся о Джиме и будем держать вас в курсе дел.
- Спасибо, доктор. – сдавленным, но полным признательности голосом проговорил отец.
Я теперь понял все. Я был близок к победе и реакционеры испугались. Они боятся меня даже за пределами моего мира! Даже превратив меня в беспомощного ребенка. Даже когда забрали мое Волшебное Зеркало!!!
Меня куда-то увезли. Меня заточили в темницу, где я бегал по кругу, бился головой о стены, но они отталкивали меня – мягкие и упругие.
И еще здесь был Он. Не знаю, чьим приказом ему дозволено было покинуть зону Волшебного Зеркала, но каждый день, в урочный час мой злейший Враг приходил посмеяться над моей бедой, лицезреть мое полное поражение. Он почему-то хитрит и притворяется «добрым доктором». Спрашивает, как я себя чувствую. Издевается.
Но я-то знаю! Знаю, что под белым докторским халатом скрывается серый костюм реакционера!
Недавно я понял, что стану делать.
Они постоянно вкалывают мне какую-то дрянь, чтобы я стал кротким и послушным, чтобы я забыл себя, свой мир, свое призвание. И я притворюсь, что это подействовало. Буду вести себя тихо. Пусть не опасаются меня. Пусть.
А я тем временем спрятал в рукаве больничной пижамы одну прелестную штучку. Пусть эти мобы думают, что это просто осколок стекла от разбитого стакана. Я-то знаю, что это мой остро отточенный нож «барракуда».
Вот Он входит и ехидно мне улыбается. Я молчу.
Говорит:
- Здравствуй, Джим. Как дела? Как мы сегодня себя чувствуем?
Я отвечаю:
- Хорошо.
- Отлично.
Он склоняется ко мне. Проверяет пульс. Странно – руки у него теплые, как у обыкновенного человека, и меня не пробирает дрожь от его присутствия. Может я разучился чувствовать реакционеров?... А может это не Он, а просто человек?...
Нет! Я гоню эту мысль. Он не человек. Он ненавидит людей. А меня особенно. Как тюремщик ненавидит узника, из-за которого сам не может выйти из стен темницы.
Голова у меня слегка кружится. Это действуют уколы, но я крепче сжимаю спрятанное оружие. Я не хочу забывать! Я буду бороться!
Вот Он очень удобно повернулся. Я наблюдаю за его дыханием - Он не чувствует опасности. Я даже вижу, как пульсирует в артерии кровь и готовлюсь нанести единственный меткий удар…
Набатом грянуло в моем мозгу: «СТОЙ, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?!» - но я уже замахнулся и удара не сдержал. Единственное, что я успел – зажмурить глаза…
Я остро почувствовал, как стекло пропороло живую плоть, но не последовало ни крика, ни стона. Вообще ни звука. Меня всего затрясло. Неужели я убил Его? А ведь их… как там я их называл?... Я начинаю забывать… Их ведь нельзя убить. Значит, я убил человека?!
К горлу подкатывает тягучий комок, меня одолевает тошнота, осколок падает из рук. Потом я слышу спокойный голос:
- Браво, Джим. Так ты не скоро выйдешь из больницы.
Я открываю глаза. Доктор стоит напротив меня, приложив руку к шее. Слава Богу, он жив! Я едва узнаю свой лепет:
- Доктор… извините! Я… простите меня!
- Ничего страшного, Джим. – он даже пробует улыбнуться. – Все хорошо. Лекарство начинает действовать, ты вроде опомнился и даже испугался, что поранил своего доктора. Не стоит просить прощения.
Он поднимает голову, вытирает кровь, и я вижу, что без сомнения смертельная рана на глазах затягивается и исчезает без следа.
- Попроси его лучше у своих родителей. – говорит Он. – Ведь эти примитивные мобы и не подозревают, КТО ТЫ на самом деле.