Лён издревле ценили очень дорого, на вес золота, в России его называли национальным богатством. К началу 20 века страна занимала ведущее место в мире по производству льна. Царская Россия ежегодно получала 90 млн. руб. золотом от его продажи. У нас было 25 льноводческих районов, среди которых основной по производству льна была Вологодская губерния. Край издревле славился своим льном, отличавшимся высокими сортами - качество вологодских льнов чуть ли не вдвое превышало качество других льнов. Из вологодского льна мастерицы плели тончайшее кружево. В Советское время в области были два крупнейших льнокомбината - Вологодский и Красавинский.
В Вологодской области родился Иван Яковлевич Шаров, плодотворный учёный, льновод, посвятивший всю свою жизнь этой культуре. Плелась ниточка его судьбы непросто, но оказалась необычайно прочной и долгой, как лучшие вологодские льны.
Семья
Родился Иван Яковлевич в Кич-Городецком районе, Плосковского сельсовета в деревне Малиновка в1925 году в крестьянской семье. Мать – Шарова Ульяна Фомовна с юности, ещё до основания колхозов, и до конца своей жизни выращивала лён и ткала полотно. Била из семян льна масло на деревенском льнозаводе. И в замужестве она этого занятия не оставила - Шаровы всей семьёй занимались льном.
Растили лён на новине – место, где по снегу вырубали кустарники и лес. После высыхания земли весной кустарник поджигали, рыхлили почву тяпками и суковатой бороной, сделанной из ёлки. В это место лён высевали, потом заделывали. И вырастал он более метра вышиной. Во время созревания семян лён выдёргивали, вручную околачивали, обмолачивали, расстилали на лугу по скошенной траве (отаве). И потом мать в бане высушивала тристу, проминала на мялке, вручную трепала волокно и на ручном стане ткала холсты.
С пяти лет стал работать маленький Ваня, помогал тушить огонь на новине – управлял лошадью, которая крутила мельничный жернов для измельчения семян. Пока не видела мать, тайком сам пробовал ткать, а чтоб мать не заметила, что наткано рыхло, прижимал полотно бердом.
Его дед по отцовской линии - Константин имел 14 детей. «Самые крепкие мужики в деревне были из наших» - говорит Иван Яковлевич. Сам он появился на свет десятым, а всего в семье Шаровых родилось 12 детей. Нужны в деревне работники.
Крепким хозяйством владела семья в 20-х годах: две ездовых лошади, жеребёнок, шесть коров, овцы, свинья, два амбара с зерном.
Не стало родителей
И вот отец Вани, Яков вдруг приметил, что в зерне стали появляться воронки… Проследил: приходят по ночам к нему в амбар два деревенских лодыря воровать зерно. Одного поймал и говорит: «Митрофан, не стыдно воровать – или я б тебе хлеба не дал?» А Митрофан отвечает: «Кровью за это будешь умываться!».
«И 10 мая 1930 года отца убили – говорит Иван Яковлевич - накануне пришёл он в поле, где пахал один из моих братьев - Феофан, показал ему, как лучше пахать и говорит: «Паши, а я пойду на гумне приберусь»… Дома ждали: нет и нет отца, мать всполошилась, взяла фонарь и с сестрой Граниславой пошла на гумно. И нашла там отца повешенным со связанными сзади руками…»
Уличенные отцом в воровстве были два брата Рябовых – Митрофан и Михаил. Один из них Митрофан Кузьмич был назначен председателем поселкового совета. «После похорон отца избу отломали – в деревнях изба состоит из двух: зимней и летней - и вот зимнюю отломали и отвезли в деревню Ворово. Весь скот, инвентарь, хлеб забрали в колхоз. Семнадцатилетнего брата Феофана, мать, сестру Граниславу и меня отправили на строительство Магнитогорского комбината. Братьев Николая – семи лет и Михаила – пяти лет оставили в деревне с бабушкой Екатериной. Бабушка вскоре умерла, и мать 4 месяца хлопотала, чтоб её вернули в деревню к сиротам…»
До 1938 года семью не принимали в колхоз, как «семью кулака». Но работать на маслозавод мать взяли. Питались Шаровы тем, что можно было вырастить на «заполье», на лесных участках за пределами полей. Мать сама вырубала кустарники и сажала свёклу.
«Таких раскулаченных были в деревне ещё две семьи – семьи материных сестёр. Муж одной из сестёр был кузнецом, казалось бы – какой от него вред?» - говорит Иван Яковлевич.
В 1938 году Ульяну Фомовну на осеннее-зимний период поставили ходить за колхозными лошадьми. В 1941 году она с Иваном отправилась на трёх лошадях за сеном. «Перед пожнями, где была скирда, мать выпрягла из возов всех лошадей, спрашиваю: зачем? Отвечает: наст, обдерут ноги до костей, назад не доедешь. Навили мы два воза – мать и я - и подтащили их к лошадям по насту. Потащили и третий воз, а он вдруг стал проваливаться. Мать тащит, упирается, вытянула… Привезли сено, а наутро мать не поднялась на ноги – надорвалась. Председателем был Шаров Степан Андреевич (в деревне много Шаровых), прошу его: дай лошадь, мать в больницу (за 15 км) отвезти. Отвечает: не дам, пусть подыхает! В ногах у него валялся, на третий день выпросил лошадь, а на седьмой день померла мать в больнице».
Сиротская доля
Старший брат Ивана Феофан в Магнитогорске работал токарем МТС в Кичменском городке до конца своей жизни. Брат Николай был убит на фронте во время войны, брат Михаил вернулся с войны инвалидом – не имел паспорта, работал на самых тяжёлых работах, в колхозе на заготовке леса и лесосплаве, на полевых работах. Сестра Гранислава в Магнитогорске вместе с матерью работала на стирке робы и умерла от туберкулёза костей.
«Гранислава в шесть лет научила меня читать, и я до школы ходил к учителю за книгами. С отличием закончил 4 класс. Когда умерла мать, брат Феофан помогал мне деньгами и дал возможность учиться в школе с 5 по 10 класс. Сам я пас колхозный скот и получал 0,8 трудодня на день».
Как-то пригнали они с пастухом скот к изгороди, и Ваня вдруг заметил, что не хватает 3 коров – Седой с колокольчиком, Феняшки и Красной. Сказал пастуху, чтоб гнал стадо домой, а сам пошёл искать. Двух нашёл на «подскотине», место, где пасут. Услышал по звону колокольчика. У одной оказалась рана на задней ноге и оторванным хвост. «Решил, что третья где-то волком повалена. Предположил, что коровы, которых нашёл, вместе с третьей могли уйти в пожни (огороженные сенокосные угодья). Эти две вышли, а та, видно, там так и осталась. Иду вдоль изгороди, вижу пролом, прошёл в него и обнаружил поваленную корову. Как мог волк её взять? Думаю: Седая – с колокольчиком, не подступишься, Феняшка молодая, сильная, на ней ездили вместо лошади (она молока не давала), а в Красную он и вцепился, стал тянуть, она решила прыгнуть через изгородь, споткнулась и упала. Волк на неё бросился, высосал кровь и выел ляжку».
Иван побежал в деревню, сказал председателю. Мёртвую корову привезли в деревню, раздали от неё по куску мяса колхозникам. Они обрадовались: «Раз в жизни мяса досталось». И шутили: «Иван, больше волков не отгоняй – глядишь, нам ещё перепадёт».
В колхозе Иван выполнял все виды крестьянских работ – вспашку, жатву, участвовал в уборке урожая с полей и складывал его в «складухи», молотил на передвижной молотилке… «Питались мы с братом Михаилом со своей усадьбы, а на заработанные трудодни получали по 500-800 граммов зерна в день – после сортировки и сдачи государству».
Студенческие годы
Когда окончил десятилетку, получил аттестат зрелости, то через военкомат вместе с ещё 4 ребятами Ивана направили в Вологду - поступать в военно-ветеринарное училище. Иван думал, что будет хорошо зарабатывать, когда вернётся домой, получив специальность ветеринара. В Вологде из четырёх человек приняли его одного, однако задали вопрос: почему такой тощий (весил 54 кг)? И решили, что не годен.
Был 1947 год, октябрь. «Решил ехать поступать в Тимирязевку. Но в кармане – 100 рублей, цена буханки хлеба. Срок сдачи экзаменов прошёл».
Встретил Иван в Вологде своего одноклассника – Ивана Летовальцева, которого тоже не приняли в военное училище (из-за малого роста), и тот ему посоветовал поступать в Волгодский пединститут на факультет естествознания. Дескать, там недобор, учился ты хорошо, экзамены сдашь, глядишь, примут.
«Так я и поступил в Вологодский институт им. Молотова. Дали общежитие, купоны на обед – студентам полагалось 400 г сахара на месяц, хлеб. Наши девочки до рассвета уходили в магазин, чтоб получить хлеб…»
Был у Ивана товарищ по группе, бывший тракторист, которому он предложил выращивать овощи на опытном участке института. Они подготовили участок для ведения исследовательских работ по сельскохозяйственным вопросам. И таким образом смогли подкармливать четырёх человек однокурсников, что проживали с ними в одной комнате. Как отличник по учёбе, Иван был выбран председателем научной студенческой общественности и после выпуска рекомендован в аспирантуру.
Аспирантура
В Ленинградском пединституте им. Покровского прошёл конкурс и был зачислен на факультет Освоения пустыни и полупустыни, разработанный по сталинскому плану преобразования природы. Закончил его. «Но в аспирантуру принят не был, потому, что аспирантскую единицу передали московскому пединституту им. Ленина».
В Ленинграде Иван Яковлевич работать не мог – Облоно отказало, потому, что не имел жилья и прописки. А в Ленинградской области для него не нашлось вакантного места.
«Зоя Ивановна Чижевская, преподаватель по физиологии сказала мне: Ваня, в ноябре и институте растениеводства им. Вавилова начнётся приём в аспирантуру…
С трудом открыв тяжёлую дверь на Исаакиевской площади, я вошёл во Всесоюзный, ордена Ленина, ордена Дружбы народов научно-исследовательский институт растениеводства им. Николая Ивановича Вавилова. При входе увидел портреты выдающихся учёных-вавиловцев. Заведующая аспирантурой Маргарита Михайловна моих документов не приняла, сказала: мы принимаем из сельскохозяйственного института и из Ленинградского университета, а у вас пединститут».
Иван не ушёл. Он отправился к заместителю директора по науке Ивану Александровичу Сизову, и тот ему велел оставить документы и придти через четыре дня.
«Вышел я из его кабинета и решил стать кандидатом КПСС, пошёл заплатить кандидатские членские взносы – 20 коп.».
Секретарь парторганизации института доктор Давид Вартанович Тер-Аванисян попросил Ваню рассказать о себе. Выслушав, сказал: «Вы рассказали почти о моей жизни, я очень многое пережил из-за приставки к фамилии «Тер - ». Вы должны быть упорным, а я думаю, что есть смысл принять вас в аспирантуру».
После оплаты взноса осталось у Ивана в кармане 10 копеек, и он сказал: «Мне негде жить и нет средств…». И тогда Тер-Аванисян написал записку коменданту в общежитие аспирантуры. Ивана поселили. «Первым делом я взял таз с водой и вымыл окна, которые почти не пропускали свет, были закопчены от находящейся в доме котельной. Утром пришла техничка и даже заплакала: всю жизнь здесь работаю, и впервые вижу, что б кто-то, кроме меня, вымыл окна, а ведь мне это тяжело – у меня голова кружится, и рамы открывать не могу».
Потом Иван пошёл искать работу, и в овощехранилище на Сенной площади его взяли на разгрузку картошки. Там он в первый же день сумел заработать 64 рубля. Да ещё Тер-Аванисян прислал ему 100 рублей «до лучших времён».
Ивану предстояло сдать один экзамен по растениеводству (остальные - иностранный язык и основы марксизма-ленинизма - были уже сданы при попытке поступить в аспирантуру института им. Покровского). Сдал на «отлично» с дополнительными вопросами – из 17 поступивших никто такой оценки не получил. Был принят на кафедру к профессору Ивану Александровичу Сизову, заведующему отделением технических культур.
Летом, готовя диссертацию, Шаров жил и работал в Пушкино, в Ленинградской лаборатории льна, под руководством профессора Сизова занимаясь научной работой. За три года выполнил весь объём аспирантской работы по вопросам льноводства - в отпуске за это время был один раз: взял путёвку в дом отдыха.
За месяц до окончания аспирантуры он подал своему руководителю рукопись диссертации. Через три дня вызвал Сизов Ивана к себе в кабинет и, вернув рукопись, сказал: «Я оставил на полях краткие замечания, взгляните». Через три дня снова принёс ему Иван рукопись, и опять был вызван через три дня: замечаний больше не было. Когда рукопись была перепечатана, Сизов сказал учёному секретарю, чтоб эту диссертацию поставили на защиту в первую очередь: «Потому, что Шаров – единственный из 17, кто поехал по распределению, а не пытался устроиться в Ленинграде». Защита состоялась 1 апреля 1955 года.
Становление
На работу Иван Яковлевич приехал в Фоленскую селекционно-опытную станцию Кировской области. Директор Пономарёв Степан Павлович назначил его заместителем директора по научной работе. На протест Шарова, что ему рано занимать такую должность, когда есть другой, более опытный специалист, сказал: «Мне решать, кем вас принять на работу, и других вакансий у нас нет, будут вопросы – обращайтесь». Потом он рассказал: «Вот вы предложили назначить Павла Фёдоровича Юнга, заведующего отделом агротехники моим заместителем, а не знаете его истории. Юнг - немец, и когда началась война, обрадовался и крикнул: «Хайль Гитлер!», и был сослан в Заполярье».
В 1959 году Иван Александрович Сизов пригласил Шарова работать в Московский отдел ВИР (Всесоюзный институт растениеводства) в Михнево Ступинского района. «Я приехал, меня поселили в финском доме, и три месяца ко мне регулярно приходил милиционер, требуя выселения – прописки не было. В таком деле помочь мне никто не мог, хоть и ходатайствовали».
Иван Яковлевич поехал в Москву в РАСХН (Российская Академия сельско-хозяйственных наук) и обратился к первому вице-президенту академику Брежневу Дмитрию Даниловичу, чтоб оказал содействие в прописке. Тот набрал телефон и сказал, что в МО ВИР принят человек с необходимой для работы специальностью, нужно прописать. И всё было улажено. Шаров стал работать в МО ВИР по поддержанию всхожести и изучению мировой коллекции льна-долгунца и масличных культур.
Там же в Михнево он и женился. «Выбирал я себе невесту, прежде всего, не по внешности, а по отношению к работе. Присмотрел в колхозе молоденькую девочку (мать у неё была председателем колхоза). Пригласил её в кабинет: не дашь ли согласия замуж? Она побагровела (у нас никаких встреч до этого не было) – и согласилась. Свадьбу сыграли, и родила она мне Мариночку». (Прошли годы, и Марина родила Ивана, он уже студент, учится на медика). В выборе невесты Иван Яковлевич не ошибся, многие годы рядом с ним живёт прекрасный человек, верный и трудолюбивый.
В Истре
В 1970 году Дмитрий Данилович Брежнев пригласил Иван Яковлевича к себе и сказал: «Поезжай в Истру, будешь там преемником Алексея Михайловича Пыжова». Пыжов был директором научно-экспериментального хозяйства «Большевик» им. Вавилова, где разрабатывали сорта картофеля и вели научную работу с другими культурами.
В Истре Шаров получил квартиру, и приехал сюда со всей семьёй жить и работать. На базе «Большевик», он помимо льна, работал по созданию для исходного материала для селекции хмеля и пивоваренного ячменя - в содружестве с Иосифом Абрамовичем Раппопортом.
Шаровым были созданы сорта ячменя, хмеля и льна, включённые в мировую коллекцию ВИР и разосланы селекционерам. Один из сортов ячменя получил имя «ИШ – 640», «ИШ» означает - Иван Шаров. Этот сорт на истринских полях в среднем за три года
дал урожай 52 центнера с гектара, имел отличные биохимические качества, соответствующие пивоваренному ячменю.
Один за другим умерли Сизов и Брежнев - учителя и наставники Ивана Яковлевича Шарова. Последний доклад Дмитрия Даниловича Брежнева, председателя секции технических культур РАСХН на сессии ВАСХНИИЛа был о перспективах развития льноводства на 10 лет. А Иван Александрович Сизов умер во время заседания, где тоже шла речь о перспективах развития льноводства. Верный ученик Иван Яковлевич лично отвёз тело учителя его жене в Ленинград.
В ЦНИИЛВ
В 1975 году ЦНИИЛВ (Центральный научно-исследовательский лубяных волокон) пригласил Шарова на должность старшего научного сотрудника в сектор сырья.
В СССР было 500 льнозаводов, и ЦНИИЛВ совместно с другими научно-исследовательскими институтами обеспечивал разработку и внедрение новых разработок возделывания и переработки льна. Институт занимался изучением содержания и качества волокон и пряжи селекционных сортов, переданных в госкомиссию по сортоиспытанию. В результате этой работы в производство внедрялись лучшие сорта по данным ЦНИИЛВ. В сотрудничестве с костромским и торжокским отделением института разрабатывались ГОСТы по оценке льна, формированию сырья в крупные упаковки с массой по 200 кг и способы обработки этого сырья на льнозаводах. Аналогичные работы проводились по конопле с участием Института конопли.
За годы своей работы Шаров внёс более пятидесяти научных предложений. При активном участии Ивана Яковлевича был разработан ГОСТ, сокращающий работу по оценке в 15 раз и делающий её более достоверной, чем прежние.
«Старинный способ уборки льна - по сноповой технологии. Человек может вытрепать 5 соток льна в день, а не имеющий сноровки и того меньше. Комбайн может вытрепать, отделить от головок и расстелить на месте не меньше 5 Га. После этого лён теперь везут на карусельную сушилку (разработанную ЦНИИЛВ) – это агрегат по протряске, где с работой справляется один человек. А раньше раскладывали для просушки на жерди в овине и вручную околачивали колотушками. И расстилать надо было вручную, потом перевернуть. После ручной уборки на одном гектаре выходит по 5 млн. снопов, которые нужно собрать, погрузить, сдать. Мы изобрели способ, помогающий избежать этого труда с помощью крупной упаковки льна – когда вместо снопов получаются пачки по 200 кг, которые формирует трактор. А чтоб эти пачки не гнили, одесский институт предложил использовать консервант, который не раздражает кожу рук и лучше сохраняет сырьё. С тех пор снопов не вяжут, и со всей работой справляется один механизатор. Кроме того, на лугу лён сохнет две с половиной недели, а по новой технологии просушка идёт куда быстрее».
Попытка противостояния
ЦНИИЛВ прекратил работу по «первичке» и начал работу в области прядения льна. Шаров предложил Институту растениеводства организовать лабораторию в Истре, деньги были выделены, и за три месяца удалось создать лабораторию. Государственные сортоиспытания льна тоже были прекращены, и Шаров снова предложил делать эту работу в Истре.
Госкомиссия знала о его опыте и возможностях, видела работу, научные предложения, которые расходились по всей стране и служили полезной информацией во всех вопросам по льну и конопле. Шарову доверили; и в первую же осень его лаборатория заработала 9 тысяч рублей, оправдав то, что дал институт. «Было нас – три научных сотрудника, лаборант (он же электрик), бухгалтер и 3-4 рабочих. Нам помогли сотрудники молочно-консервного комбината, сделали два бака из нержавеющей стали. Я, благодаря судьбе, получил в ЦНИИЛВ отличную технологическую подготовку по вопросам оценки сырья и селекционных сортов, был подготовлен к любой работе, и поэтому было легко».
Но дальше всё покатилось, как снежный ком – Институт растениеводства не мог добиться организации опорного пункта по поддержанию всхожести и технологической оценке льна (а с 2007 года он уже не мог добиться ни одной ставки научного сотрудника в научно-экспериментальное хозяйство «Большевик»).
«Кто посеет лён, тот пожнёт золото» - говорит Иван Яковлевич. Но нет уже его голубой делянки в «Большевике» на северо-востоке Истры… В какие только двери он не стучал, куда только не обращался – не слышат его. «Началась катастройка» - печалится Шаров.
Была прекращена вся научная работа и по картофелю (а ведь здесь, в «Большевике» Мария Ивановна Рухледева вывела сорта «Истринский, «Янтарный», «Бирюза», которые были районированы). Директора Пыжова сместил Журавлёв, (Пыжов вскоре умер) потом директором работал хороший специалист и хозяйственник Анатолий Николаевич Болгов – этого убили. Шаров же, как ни уговаривали, не соглашался на руководящую работу – не стремился он к власти.
«Отказался от поста директора, чтоб иметь время и возможность заниматься научной работой. Я в течение 15 лет был секретарём партийной организации – примерно знаю, что за работа. Меня и так вызывали в Исполком, однако, ничего порочащего не нашли - я вставал в 6 утра вместе с трактористом, следил, чтоб не завезли нематоду с частного сектора, расставлял в Манихино и в «Большевике» людей на поля, в 9 часов вечера возвращался домой, не забывая шефам привозить молоко. Отвечал и за шефскую работу. И жена моя здесь же работала - принимала картофель, сидела на весах».
Работал Шаров и на картофеле, и тоже получал неплохие результаты, но всё же его вынудили уйти, он вернулся в ЦНИИЛВ.
«На территорию совхоза в Манихино претендовал институт Атома, потом хотели построить коттеджи…
Я убедил руководство района построить в «Большевике» картофелехранилище, и за одно лето построили отличное, на 300 тонн, с вентиляцией, удобное для работы. И вырастили и собрали полные закрома. А теперь ни одного клубня…Нынешнее руководство РАСХН ликвидировало «Большевик»; все сельско-хозяйственные машины, трактора сданы в металлолом, на полях растут лишь сорняки…»
Недавно Президент Путин подписал Ивану Яковлевичу Шарову удостоверение и вручил знак «Заслуженный работник сельского хозяйства». Ехал учёный ночью поезде из Твери с совещания по льну. Сидел в плацкартном вагоне, людей было мало. Подошёл человек, завёл разговор и сорвал с лацкана у Ивана Яковлевича почётный знак. Осталось теперь у него одно удостоверение.