Личный враг антихриста. Часть 2. Оборона Москвы

Романов Борис Владимирович
      Ввиду уже нескольких жалоб знакомых и не знакомых мне читателей на самочувствие, при чтении данного произведения, автор вынужден предостеречь посетителей этого сайта от чтения романа в состоянии "изменённого сознания". В этом произведении нет ни сцен ужасов, ни эротики. Но здесь есть некая энергетика, которая может оказать неблагоприятное (или наоборот, благоприятное) воздействие на Ваше здоровье.
                С уважением, Б. Р. 

     Иллюстрация Владимира Мельникова


Личный враг антихриста. Часть 1.    http://www.proza.ru/2014/02/17/131
 

               

 1. День шестой, четверг.

В Нижневартовске с утра пошёл крупный мокрый снег. Ранняя весенняя оттепель сменилась мощным северным циклоном. Синоптики с вечера пригрозили вартовчанам шквальными ураганами и обильными осадками. Улицы города, несмотря на рабочий день, были полупустыми.

Для перевоза тела, Ольга отказалась от услуг всяких назойливых типов, так как Борисов кому-то позвонил и вскоре к зданию морга подъехал небольшой автобус. Она думала, что к моменту выноса покойника никто не придёт, но это оказалось не так. Во двор завернули две облепленные снегом легковушки, из которых вышли приятели Владимира - работники телевизионной компании. Они помогли загрузить гроб через заднюю дверь в автобус и протянули Буслаевой конверт с деньгами.

- Коллеги собрали на похороны! - сказал молодой видеооператор, фамилию которого Ольга почему-то не смогла вспомнить.

- Да вы не волнуйтесь. Мы всё необходимое уже взяли, - сказала Буслаева. – Давайте, сейчас все поедем на кладбище, а потом разберёмся.

Ребята помолчали, спрятали конверт и, сказав, что поедут следом, пошли к своим машинам.

- Ну, давай, шеф, помалу, – сказал Борисов водителю.

Кортеж из трёх автомобилей медленно тронулся.

- Надо было кедровых лап нарубить! – вспомнила Ольга. - А то, не по обычаю как-то везём.

- Да всё есть, я же сказал! – сказал Виктор.

Он привычно поправил пистолеты под одеждой, достал из-под сидения большой мешок, открыл сзади форточку и начал кидать на дорогу хвойные лапы. Зелёные кедровые кисти, пахнущие смолистым хвойным ароматом, летели вниз и сразу исчезали в густой, белой, вихрящейся кутерьме. Непроницаемая снежная мгла поглотила весь город и, казалось всю Югру.

Около памятника Покорителям Самотлора постояли немного в пробке, образовавшейся из-за аварии. Потом поехали дальше. На душе у Ольги было пусто. Ей не хотелось думать ни о Владимире, ни о человеке, лежащем в его гробу, ни об опасности, которая, судя по всему, никуда не исчезла, а просто затаилась на время, за густой белоснежной завесой. Её охватило безразличие. Лишь одна мысль периодически возникала в её сознании:

- Как же мне всё-таки повезло с охранником!

Но и эта вспышка сознания сразу терялась в пучине апатии и отрешения. Борисов же напротив, как всегда был собран и деловит. Он вглядывался в треугольный просвет заднего окна, очищаемого мерно движущимся дворником. Следил за догонявшими их машинами, и пристально прощупывал взглядом путь впереди. Насколько это ему позволяла снежная пелена. Вскоре в хороводе летящего на лобовое стекло белого пуха, проявилась решётка кладбищенской ограды. Автобус остановился.

Наступившую было тишину, прервал стук подошедших друзей Буслаева. Водитель вышел, открыл дверь, убрал в сторону веник и канистру. Борисов помог вытащить гроб на улицу. Парни его подняли и шагнули, с ним на плечах в белое марево.

- Ольга, не забудьте, пожалуйста, сумку с поминальным угощением! - сказал Виктор, потом высунулся в окно и крикнул, - эй, ребята! Притормозите! Пошлите сюда кого-нибудь, пусть крест возьмут! У меня здесь ещё венок!

Из пелены вынырнули двое парней, молча подхватили крест и вновь растворились в белой мгле. Ветер заметно крепчал. Один из порывов с таким грохотом захлопнул раскрытую заднюю дверь, что пробиравшаяся с сумкой к выходу Буслаева на какое-то время оглохла. Она, наконец, выбралась наружу и поняла, что совершенно потерялась. К счастью, её тут же подхватил под руку Виктор, и они быстро зашагали в сторону ворот.

- Да стойте вы, торопыги! – крикнул Борисов парням, несущим гроб. – Вы, с крестом! Давайте вперёд, а потом уже вы, с телом! Традиции ведь надо уважать, ребятишки. Да не уроните ничего, а то вокруг, вон чё творится!

Парни быстро перестроились и зашагали по аллее, вслед за суетливо указывающим дорогу сутулым могильщиком.

Над телом почти ничего не говорили. Ветер задувал назад все слова, которые пытались вытолкнуть из уст, желавшие высказаться. Ольга безнадёжно махнула им рукой, а Борисов дал знак землекопам. Те оперативно выдернули из-под гроба подпорки, взялись за полотенца и опустили его прямо на снежную перину наметённого в яму снега. Над головами, где-то в вышине, раздались раскаты, совершенно неожиданного в такую пору в Сибири, грома.

Стоящая поблизости высокая сосна, охнула под натиском урагана, издала пронзительный звук, похожий на визг, и… упала на возвышающуюся неподалёку статую. Это была скульптура неизвестного упитанного мужчины в костюме. При жизни покойник видимо обладал приличным капиталом. Изваяние было вырезано из цельной глыбы чёрного мрамора в натуральный рост усопшего. Один из толстых суков дерева при падении отбил у каменного мужика руку. Обломок ударился об ограду соседней могилы, отскочил, перевернулся в воздухе и упал вблизи от застывшей в ужасе Ольги. Новый порыв ветра сдул с воткнувшегося в сугроб куска мрамора снег. Буслаева увидела чёрную мужскую кисть, сложенную в фигуру, которую уголовники именуют «коза». На безымянном пальце виднелся искусно вырезанный массивный перстень с инкрустированной в него шестиконечной звездой из золотисто-жёлтого самоцвета.

У Ольги перед глазами всё поплыло. Она выронила сумочку и упала на землю. В забытьи ей показалось, что рука, перебирая чёрными толстыми пальцами, поползла её сторону.

Очнулась женщина в салоне автомобиля скорой помощи. Её привёл в чувство сильный запах нашатыря. Перед ней стоял здоровенный, добродушного вида врач с пышной чёрной бородой. Он держал в своих волосатых, смуглых пальцах резко пахнущий кусок ваты.

- Здравствуйте, Ольга Александровна, - сказал он. Я – доктор! Меня зовут Аарон Зиновьевич Листер. Я приехал, чтобы отвезти вас к нам в клинику.

Буслаева медленно повернула голову в сторону водительской кабины и увидела одобрительно улыбающуюся ей из-за стекла свекровь, одетую в бордовую униформу линейного врача. Рядом с ней находилась увлечённо играющая в какую-то электронную игру Алёнка. Ольга тоже улыбнулась в ответ. Дверь автомобиля приоткрылась и в проёме появилась голова одного из журналистов – приятелей мужа.

- Закройте, дверь спецавтомобиля! – неожиданно громко зарычал Листер.

- Ничего, доктор! – сказала Буслаева.

- Ну, как ты, Оль? – спросил сотрудник телекомпании.

- Да что-то голова кружится, а так – нормально.

- Деньги возьми! - сказал парень, взяв у товарища протянутый конверт.

- Оставьте их у себя и не забудьте взять у Виктора Сергеевича чёрную сумку. Там кое-что собрано. Помянёте В…, покойного с товарищами.

- Спасибо, он уже нам её передал. Мы тут места заказали в кафе. …Может и ты с нами?

- Нет, езжайте одни, я не могу.

- Ну, тогда… удачи! Мы пошли?

- Удачи, - сказала Ольга и подняла ладонь. – Спасибо вам всем огромное!

- Удачи! - опять сказал коллега, как-то потерянно улыбнувшись.

Он хотел закрыть дверь, но ему не дал стоящий за ним Борисов. Виктор поставил ботинок на ступеньку, намереваясь войти внутрь.

- Так, всё, ребята, разговоры на сегодня закончены! Мне нужно везти пациентку на обследование в клинику! - сказал врач и попытался закрыть дверь.

- Не толкайся, приятель, - дружелюбно, но твёрдо произнёс Виктор, отстраняя ладонь Листера от дверной ручки. – Я только хочу узнать, когда будем выезжать, и в какое медицинское учреждение вы повезёте эту женщину?

- В кардиологию! Куда же ещё? А теперь, потрудитесь, пожалуйста, выйти.

- Я еду с вами! – сказал Борисов.

- Нет! – отрезал Листер.

- Мотивируй…те свой отказ! – сделав каменное лицо, сказал Виктор.

Он с подозрением посмотрел на врача, и прислушался к своему, натренированному на войне шестому чувству. Странно, но никакого внутреннего беспокойства этот заросший как басмач гигант у него не вызывал. Даже, несмотря на свои сжатые, заросшие чёрной шерстью кулаки и насупленные брови.

- Нет, с нами нельзя! – более мягко сказал доктор. – В салоне специального реанимационного автомобиля имеют право передвигаться только медицинские работники и пациенты.

- Бред какой-то! – буркнул Виктор, ещё раз внимательно посмотрел на врача и спрыгнул с подножки, захлопнув дверь.

- Василий! Пулей гони в сторону газоперерабатывающего завода! Там, за дачами, нас на пустыре, вертушка подхватит, – скомандовал Листер водителю и обернулся к Ольге: - А вам бы я порекомендовал сейчас покрепче за что-нибудь ухватиться. А ещё лучше, прилечь на кушетку, где я смог бы вас пристегнуть. Наш шофёр ездит очень быстро. Он – чемпион всех автогоночных формул в мире! У него даже в водительских правах стоит надпись «пилот».

- А разве такие права бывают? – удивилась Буслаева.

- Бывают! Но только у меня! – засмеялся водитель, оскалив ровный ряд хищно заострённых зубов.

Он был таким же огромным детиной, как и Аарон. И тоже имел бороду, хоть и не такую пышную, как у напарника. Единственное разительное отличие между ними заключалось в том, что один был смуглым брюнетом, со сгорбленной переносицей, а второй – курносым блондином с угорским типом лица. Он включил мигалку и реанимобиль полетел по дороге, истошно оглушая завьюженные окрестности необычайно громкой сиреной.

- А где ураган? – вдруг удивлённо спросила Ольга.

- Да стих, как-то… пока вы были без сознания.

- Странно. Там ещё эта чёрная рука с перстнем… была.

- Рука? Какая рука?

Буслаева на секунду задумалась и, зачем-то достала из кармана одну из перчаток. С минуту она нервно теребила её мягкую, бархатистую кожу пока не произнесла:

- Никакая! Привиделось, …наверное, когда я в обморок упала.

Потом, видимо вспомнив о произошедшем на кладбище, Ольга вдруг разрыдалась.

- Давайте-ка, я вам вколю одно средство, - сказал врач, - через три часа будете как после санатория.

В это время, Борисов, ехавший в автобусе следом за каретой скорой помощи, увидел, что реанимационный автомобиль на перекрёстке резко повернул влево и стремительно понёсся в противоположную от города сторону.

- Тормози! - закричал он своему водителю.

- Что? - не понял тот.

- Тормози, говорю, я за руль сяду! Ну давай, давай, живее!

Старый, потёртого вида шофёр хотел что-то возразить. Но, встретившись взглядом с Виктором, поспешно выскочил из-за руля, уступая место собровцу. Борисов запрыгнул на водительское кресло, переключил скорость и понёсся по трассе. Потом, опять двинул рычагом и, как показалось ревниво наблюдавшему за ним водителю, вжал педаль газа до упора в пол. Автобус слегка занесло - он сделал стремительный поворот влево и точно вписался в поток движущихся автомобилей. Машина, быстро набирая скорость, устремилась вслед за реанимобилем.

В окнах замелькали молниями придорожные деревья, попутные и встречные автомобили. Послышался шум мощно раздвигаемых квадратным подбородком автобуса воздушных масс. Робкий шофёр с тоской подумал о том, что вскоре ему наверняка предстоит пережить нелёгкий разговор с начальством на тему сожжённого сцепления, запоротого двигателя, облысевших покрышек и вообще о безвозвратно уничтоженном автомобиле.

Но прислушавшись, он пришёл к выводу, что сидящий за рулём полицейский, всё же ведёт машину быстро, но бережно. Бережно настолько, насколько это вообще возможно на таких скоростях. Понапрасну не газует, не насилует сцепление, ну и вообще, всё делает правильно, как будто всю жизнь крутил баранку, а не протирал штаны с лампасами в кабинетах. Это несколько приободрило водителя. У него появилась надежда, что всё может ещё закончится и не так плохо. Вскоре невдалеке перед ними замаячила карета скорой помощи. Сделав ещё один стремительный рывок, автобус обошёл медицинский автомобиль. Для этого Борисов воспользовался небольшим пробелом во встречном потоке машин. Сделав сумасшедший обгон по встречке впереди идущего трубовоза, автобус внезапно перегородил дорогу реанимобилю. 
 
- Ты чё творишь? – высунулся из окна шкафоподобный водитель «скорой».

Борисов выскочил из кабины, достал свой пистолет и направил его на шофёра кареты.

- Так, быстро выпустили из машины Ольгу Александровну Буслаеву, или я сейчас понаделаю в тебе дырок.

В ответ на это открылась боковая дверь реанимобиля, и из него вышел Листер.

- Борисов, не глупите! – освободите дорогу, чтобы мы проехали.

- Вы меня слышали! - выпускаете Буслаеву и едете дальше.

- Да не могу я её выпустить! Я ей вколол снотворное и она сейчас… вот, честно тебе говорю! Спит. Мы её друзья. Сейчас везем в безопасное место.
 
- Так, приятель, быстро поднял руки и повёл меня к ней! Иначе я тебя…

- Вот ты какой неугомонный, - произнёс врач, поднимая свои волосатые ладони.

Чтобы Аарон начал двигаться быстрее, Виктор толкнул его стволом в рёбра. Как показали дальнейшие события, это была ошибка опытного оперативника. Листер мгновенно нанёс ребром ладони удар по кисти Борисова и пистолет, по высокой траектории полетел за обочину дороги.
 
- Поверь, приятель, я не хотел этого делать, но у меня нет времени! Где-то рядом люди Кашапа. Иди, поищи свой табельный пистолет. А мы – поехали.

- Ах ты, Карламаркс хренов! - крикнул Борисов и ударил гиганта ногой в пах.

Тот блокировал руками его ступню и резко вскинул ногу капитана вверх, рассчитывая что тот упадёт навзничь. Но, не тут-то было. Крутанувшись в воздухе по-кошачьи, Виктор нанёс каблуком второй ноги Листеру удар прямо в переносицу! От такого череподробильного тычка, другой человек бы умер на месте. Но Аарон только взвыл и схватился за виски, выпустив ногу Борисова. У него из глаз брызнули искры. Он на секунду потерял ориентацию. Вскочивший на ноги Виктор, отметил про себя, что его противник пришёл в чувство чрезвычайно быстро.

После этого драка между ними приобрела форму, именуемую в простонародье словом «реальное месилово». Скоро вокруг них образовалась пробка. Из машин вышли недовольные водители, как всегда спешащие по своим делам. Но, торопить Листера и Борисова, никто не решился.

Трудно сказать, чем бы закончилось это происшествие, если бы Алёнка не оторвала, наконец своих усталых глаз от дисплея электронной игрушки. Она вскрикнула, быстро перелезла через колени растерявшейся Людмилы Михайловны, открыла дверь и спрыгнула на землю.

- Дядя Витя, дядя Аарон! - закричала девочка голосом, не терпящем возражений. - Немедленно перестаньте драться, или я всё маме расскажу.

- Алёнка! И ты здесь? – спросил полицейский, стараясь переосмыслить ситуацию. – А чего я тебя раньше не видел?

- Так ведь, пока стояли, стёкла машины были облеплены снегом, - сказал Листер. - А здесь ты никого увидеть не мог, потому что увлечённо пугал нас своим пистолетом. Я же тебе говорю, мы – друзья!

- Чё сразу то не сказали? – недоверчиво покосившись на него, выплюнул на землю выбитый зуб Борисов.

- А мы хотели по-тихому исчезнуть. Ты ведь - человек государственный! Тебе же надо будет отчёт писать. Кто знал, что ты таким прытким окажешься?

- Так нечестно!– опять раздался голос девочки.

- Чего нечестно? – спросил Листер.

- Мириться только разговорами нельзя! А то опять подерётесь. Надо взяться мизинцами и сказать: «Мирись, мирись, мирись! И больше – не дерись!»

Собравшаяся вокруг шоферня, терпеливо ожидавшая на почтительном расстоянии результата стычки и споря о том, кто из этих двух громил кого убьёт первым, вдруг с удивлением раскрыла рты и застыла в немом удивлении. Два здоровенных мужика, только что с ожесточением крошившие на мелкие куски друг другу лица, вдруг сцепились мизинцами и, вытирая платками разбитые губы и расквашенные носы, забасили:

- Мирись, мирись, мирись…

После этого, автобус отъехал на обочину, драчуны отыскали в снегу пистолет, запрыгнули в карету скорой помощи и, сияя мигалками устремились по трассе дальше.

- Ты где так хорошо научился пластаться? – спросил Виктор Аарона.

- Так я ж, советский физкультурник! - пробасил тот. – А ты где?

- А я – отличник ГТО! - в тон ему ответил Борисов. - Я сразу понял, что из вас такие же медики, как…

- Как что?

- Скажем… как детское питание из героина.

- В общем, угадал. Мы работаем на правительство.

- А документы показать можешь?

- Могу. Но зачем?
 
- Посмотреть хочу.

- Ну посмотри, - сказал Листер и протянул собровцу запаянную в пластик карточку.

- Это что? Бирка менеджера по торговле креветками?

- Нет. Это удостоверение личности сотрудника президентского отряда специального назначения «Лава». Хочу отметить, что подпись президента «эр» «эф» не факсимильная, а личная. Подлинность каждой такой бирки очень легко можно идентифицировать по компьютерной базе ФСБ, позвонив на их служебный номер и назвав пароль. В данное время мы выполняем правительственное задание особой важности. Ещё вопросы есть?

- Хочешь сказать, семья Буслаевых находится в вашем штате? - приподнял одну из своих рыжих бровей Борисов.- Или в разработке?

- Закрытая информация.

- Да-а! Де-ела-а! - задумчиво произнёс Виктор и замолчал, пытаясь обдумать услышанное.

- Так ты точно за нами увязался… только из-за приказа командования? – прервал паузу Листер.

- Да. А что тебя смущает?

- А то, что ты должен был её охранять только на территории города Нижневартовска. Вне его пределов, твои полномочия заканчиваются.

- Да я, брат, служу! А не выслуживаюсь. Вот увижу, что она в безопасности… точнее, что они в безопасности, и вернусь в город, писать отчёт. Всё равно мне никто не поверит что она вот так, сама, по своей воле уехала… улетела, не написав никакой записки, не показав проездных документов! К тому же, с неё пока ещё не снято постановление о запрете покидать город. Так что, всё вот так складывается, Аарон!

- Не верю я, Витя, что ты здесь только по приказу! Я ведь вижу, что ты за ней… шагнёшь в огонь и прыгнешь в воду! Даже, если тебя облить бензином, приковать к рельсам и поджечь, один хрен шагнёшь и прыгнешь. Но, как бы тебе это сказать, тактичнее? - Листер сделал паузу, - предупреждаю, вскорости ты можешь горько разочароваться.

- Ты намекаешь на то, что её муж жив? Мы об этом знаем.

- Кто это мы?

- Мы, это мы! – Борисов криво улыбнулся и, скривившись, схватился за губу. - Начальство, кстати, тоже догадывается. Но у нас никто никогда не отказывался от возможности вовремя закрыть труднораскрываемое дело. Тем более, когда дело настолько резонансное. Труп главного фигуранта – лучше повода не найти! Что, мы были правы? Он жив?

- Неизвестно! Может да, а может и нет, - уклончиво ответил Листер.

- Ты мне зуб выбил! Голиаф, твою…!

- А ты мне фонари набил стазу на обоих глазах! Я уже сейчас стал как монгол, а завтра вообще буду как фантомас. Но, не волнуйся, у нас своя собственная группа медицинских светил в корпорации работает. Вставлять зубы и сводить синяки – это их святая обязанность.

- Да не люблю я этих докторов! – скривившись, ответил собровец. – Сначала тебя залечат до состояния овоща, а потом потребуют за операцию продать квартиру. У меня с отцом они именно такое и сотворили, пока я воевал. Короче, от врача до душегуба – один шаг.

- А может и само пройдёт, - задумчиво произнёс Аарон, осторожно массируя скулы.

- Зиновьич! – вдруг раздался голос шофёра. - Похоже, впереди нас ждёт засада.

                2.
- Итак, слушайте решение отряда, - сказал Костогрыз в рацию. - Сто сорок пять - «за», восемьдесят один - «против», один воздержался. Решение окончательное, обжалованию не подлежит! Теперь оно для всех – обязательно к исполнению. Аминь!

- Исторический момент! – пафосно провозгласил Сазонов. - Земляне, сняв автоматы с предохранителей, приступают к переговорам с представителями агрессивного инопланетного разума.

- Да, с представителями инопланетного безумия и маньячества! - в тон ему заметил мариец.

Костогрыз повернулся к Юртаеву, смерил его коренастую фигуру оценивающим взглядом и произнёс, с какими-то тёплыми, отеческими нотками в голосе:

- Ты готов, Сеня?

- Давно готов.

- Ну тогда, запомни. До тебя этого никто никогда не делал. Во всяком случае, на Земле. Я не хочу тебя везти домой в запаянном цинке. Мне вон, уже четырёх парней более чем достаточно! Серёга, опять же…. Поэтому, следи, чтобы расстояние между вами было не менее четырёх колонн. Как только я увижу, что кто-то из вас шагнул ближе, мы открываем по нему огонь.

Юртаев снял с шеи автомат, вытащил из кармана пистолет и положил их рядом со своим огнемётом.

- Да не волнуйтесь вы, Виталий Прокопович. Я точно знаю, что со мной ничего не случится. Ну что, я пошёл?

- Иди. Всю информацию, которую он тебе передаст, комментируй голосом, чтобы я слышал. Как только почувствуешь, что ситуация начинает развиваться в неожиданном направлении, отскакиваешь и запрыгиваешь в ближайший мотовоз, без разницы какой.

- Да понял я! Не волнуйтесь вы так, господин есаул!

Юртаев перепрыгнул через борт площадки и оказался на платформе. Неожиданно, весь зал станции метрополитена Щукинская погрузился в тягучую, вязкую тишину. Это водители двух мотовозов стоящих на путях, почти одновременно выключили свои двигатели. Бойцы на площадках тоже замерли. Почти полное отсутствие звуков в подземелье не нарушали даже шаги молодого курсанта, направляющегося навстречу неизвестности. Плавные движения его тренированных ног, обутых в форменные берцы лавовских разведчиков, не издавали ни единого звукового колебания. Когда курсант прошёл примерно половину пути до середины зала, раздался голос Костогрыза:
 
- Остановись и замри пока там. Не молчи, говори, что видишь и слышишь.

- Пока – ничего. В тоннеле несколько особей на всякий случай пытаются подавить мою волю, но это им не удаётся. Зато я понял, как это действует. Как только они пытаются проникнуть тебе в голову, они, как бы открываются сами, и ты можешь перехватить инициативу.

- Ну и о чём они думают?

- О разном. О своей родной планете. Много картинок с рисунком степи, заросшей каким-то лишайником, вроде ягеля, высокой травой, цветами. Насекомые летают разные, есть ручьи с болотцами и осокой.

- Прямо таки с осокой! – подал голос Сазонов. – Может там и конопля растёт?

- Ещё одно слово, и я тебя пристрелю! - прошипел в его сторону Гущин. – Сёма ради нас по краю пропасти ходит, а ты здесь выкабениваешься, как….

- Что ещё? – крикнул есаул Юртаеву.

- Да в основном, страха много, отчаяния! Некоторые кого-то о чём-то просят, как будто молятся. Я даже не ожидал, что такие бесстрастные с виду существа, настолько чувствительны. Но некоторые – весьма хладнокровные субъекты. Тот, который вышел переговорщиком, один из них. Похоже, они в этом обществе, как отдельная каста. Такое, сословие воинов! Другие особи, с менее организованной психикой, всё время с надеждой смотрят на этих кшатриев. Парламентёр, кстати, наконец, решил выйти.

- За какой он колонной? – спросил Костогрыз, сжимая своё оружие.

- Вообще-то он под потолком.

Не успел Семён договорить эту фразу, как от потолка отделилось огромное насекомое с растопыренными крыльями. Видимо оно висело вниз спиной за балкой. Хуфос довольно изящно перевернувшись в воздухе, пролетел, планируя с десяток метров и, с лёгким шуршанием опустился на лапы.
 
- Ого, какие таланты обнаруживают некоторые соперники, когда перестаёшь по ним стрелять, - сказал командир. – Юртаев, не молчи, говори, что он там тебе телепатирует?

- Да он, как я понял, пытается объяснить вам, почему раньше не летал. Говорит, что бегают они быстро, а летают – медленно. В бою этот навык использовать не всегда удобно.

- Понятно. Спроси, чего они хотят от нас?

- Спрашивает, можем ли мы отправить их назад, на родину?

- Скажи, что мы пока не готовы им ответить на этот вопрос. Объясни, что здесь присутствуют тоже только воины, а за отправку отвечают другие люди.

- Он понял.

- Спроси, как они к нам попали?

- Они сами точно не знают. Просто тропа, по которой они ходили ежедневно, в какой-то момент упёрлась в это подземелье. Разведка обнаружила здесь множество еды и позвала сюда других единоплеменников. Когда те поели и собрались всё это добро утащить в свои норы, проход закрылся. Им ничего не оставалось делать, как постараться обжиться на новом месте, побыстрее размножиться и колонизировать себе территорию.

- Какие у них планы? 

- Парламентёр говорит, что он хочет сдаться. Другие воины пока сдаваться не хотят. Они сначала желают знать, что мы с ними будем делать, если они срежут шипы и выйдут к нам.

- Какие шипы?

- Ну эти, серпы на морде и когти на лапах. У себя дома, похоже, у них существовали условия сдачи в плен. Их не убивали тогда, когда они отгрызали друг другу эти штуки. Похоже, весьма болезненная и унизительная для них процедура.

- Спроси, у них были на родине союзники из других биологических видов, с которыми они не воевали, а сотрудничали? Только проследи, чтобы он не наврал.

- Говорит, были. В пустынных районах их планеты Шазизы обитает немногочисленный народ, ведущий скрытный образ жизни. Его представители называют себя… шипящее что-то… похожее на слово хёрды. Прямоходящие такие, хвостатые рептилии. Пользуются огнём и различными приспособлениями. К ним постоянно применялся геноцид со стороны правящей расы – хуржазов. Хуржазы – наиболее развитый вид того мира. Похоже, что тот самый, представители которого засветились в Нижневартовске. Они живут в городах, портят экологию, уничтожают животных. Особенно достаётся хёрдам - родственной им расе и хуфосам.

- Хуфосам?

- Да, этим нашим… тараканам. Так их называют хёрды и хуржазы. Хуфосы обороняются вместе с хёрдами. Они делают набеги на ближайшие к ним поселения хуржазов. Хёрды, не обладающие большой скоростью передвижения научились седлать самых крупных хуфосов из касты воинов. Вместе они составляют довольно грозную силу. Сумели отстоять некоторую территорию и теперь живут смешанными поселениями. Вместе строят какие-то, видимо культовые сооружения, выращивают съедобный лишайник, пасут каких-то странных созданий – то ли огромных насекомых, то ли небольших бронированных динозавров.

- Спроси, у них случаются конфликты с союзниками?

- Нет, у них не бывает проблем. Особенно, если следить за тем, чтобы всем хватало пищи. Хёрды размножаются относительно медленно, а тараканы регулируют свою численность. Они начинают интенсивно плодиться только тогда, когда приближается война. Одна самка способна за пару месяцев, при наличии обильного корма, вырастить до тысячи воинов, или рабочих, или самцов производителей. Любых членов социального сообщества. У них даже жрецы есть.

- С ума сойти! – вполголоса сказал мариец, - эти серпомордые твари ещё и верующие!

- А ты как думал? Они тебя ещё и своим молитвам научат, - не удержался с ответом Сазонов.

Сказав это, он с опаской покосился на Гущина, но тот даже не повёл в его сторону ухом. Глеб, видимо, о чём-то думал.

- А между собой эти, как их, хуфосы воюют? – спросил Юртаева командир. – Спроси… у них, как у вида есть какие-нибудь разделения, типа… виды, народы, племена.

- Да, бывает, воюют. Но редко. Их несколько рас, но я, например, не могу на первый взгляд определить между ними различия. Так, разная величина голов, оттенки цвета панцирей. Некоторые летают получше. Дерутся из-за земли, из-за каких-то охотничьих угодий, но потом всё решают миром, при участии хёрдов, как третейской стороны.

- Как думаешь, он сейчас с тобою откровенен? Может это всё – простая попытка развести нас на жалость и напасть врасплох?

- Похоже, что нет. Он не врёт. Не очень доверяет нам, это да! И другие воины постоянно проигрывают варианты как лучше нас убить. Но, про свою жизнь на планете они все мыслят одними и теми же картинками. Почти все сожалеют, что сейчас с ними нет ни одного хёрда, ум и сообразительность которых они очень ценят.

- Ладно… скажи им, что если они согласятся сдаться, мы не будем требовать, чтобы они срезали шипы. Мы предоставим им тёплое помещение и еду. Они же должны будут поверить нам на слово и все, до самого последнего члена их сообщества, покинуть метро. Кроме того, они должны будут пообещать, что полностью прекратят пока размножение до того момента, пока мы их не перевезём на ту землю, где они теперь поселятся.

- Этот переговорщик говорит, что ввиду безвыходности ситуации, он поддерживает решение о сдаче. Но уточняет, что другие воины хотят удостовериться, что мы действительно достойные противники. Иначе такая сдача будет позорной. Ну, в общем, они хотят, чтобы один наш боец померился силами с их лучшим единоборцем. Но чтобы при этом… человек не использовал огнестрельного оружия.

На вестибюльной лестнице, за спиной таракана-переговорщика мелькнула какая-то тень и по ступеням, медленно, начал спускаться второй членистоногий боец. По тому, как он высоко держал своё тело на пружинистых, когтистых лапах и как блестел его панцирь, можно было предположить, что это действительно наиболее сильный поединщик из всего оставшегося в живых контингента хуфосов. Единоборец ступил на платформу и начал издавать своими крыльями скрипящие и пощёлкивающие звуки. Видимо, для него это было что-то вроде боевого клича.

- Семён, скажи, что нам нужно подумать о их предложении и медленно иди ко мне! – крикнул курсанту Виталий Костогрыз.

- Так вы разрешаете мне с ним сразиться? – повеселел Юртаев.

- Ох, я не могу уже с этой молодёжью нормально разговаривать! – нервно сказал Виталий Прокопович. – Я тебе сказал! Медленно и плавно иди ко мне! Пусть подождут пару минут.

Он подошёл к одному из рюкзаков, сложенных на площадке и вынул из него длинный, то ли чехол, то ли футляр из толстой кожи. После этого, есаул снял с плеча автомат, вытащил из кобуры-кармана пистолет и протянул их Гущину.

- Пусть у тебя пока побудут!

Сказав это, он повернулся к бойцам своего отряда:

- На время своего отсутствие назначаю Глеба Огнеславовича командиром первого отряда. Если со мной что-то случится, общее командование пластунами принимает капитан Каверин. Передадите ему мой приказ, как только поймёте, что я убит. Но я уверен, этого, не случится. 

Костогрыз криво ухмыльнулся и… вытащил из некогда лакированного, а теперь изрядно потёртого кожаного футляра богато украшенную золотом и драгоценными камнями казачью шашку.

- О-о-го! – удивлённо воскликнули мужики.

- Это ж, откуда такое богатство? – спросил Глеб.

- Спецзаказ… выполненный одним уральским кузнецом для моего прадеда.

В голосе сурового есаула послышались тёплые оттенки, а в движениях рук, извлекающих из футляра семейные реликвии, появилась некоторая нежность.

- Клинок, между прочим, - сказал он после некоторой паузы, - из чистейшего небесного железа, врезавшегося в Магнитную гору!

 - Это чё, шашка из метеорита что ли? – спросил мариец.

- Скорее всего. Но может быть и из куска инопланетного корабля, – неопределённо повёл плечами Костогрыз. - А золотом и камнями её украсил уже мой дед… в Турции. Это вам не какая-нибудь катана! Это самый настоящий булат! Он на своём веку покрошил немало турецких ятаганов, польских сабель, немецких тесаков, австрийских штыков и всего, что мешало ему рассекать ветер. Я думаю, и катану он, наверное, смог бы разрубить. Но в войну 1905 года японцы таким оружием уже не воевали. Один поединок со внеземным бойцом, надо полагать, эта сталь тоже должна выдержать.

- А если сломается? – спросил Гущин.

- А на такой случай у меня имеется вот это – боевой пояс моего второго деда! На нём, как видите, большой кабардинский кинжал и три, сравнительно маленьких хивинских кинжальчика. Эта обоюдоострая штуковина в горах называется «кама». Все народы Кавказа умели ковать отличные камы для своих воинов. Но только кабардинцы знали секрет, как изготовить кинжал, способный проколоть и разрубить любую броню на воине и его коне. Поэтому, такие вот клинки наши предки называли «кольчужниками». Я хотел покрасоваться во всём этом убранстве на соревнованиях наших юных спортсменов. Рыцарские турниры, братцы, это - то самое, о чём я мечтал с детства! Мне представлялось, что только таким оружием нужно будет сражаться с какими-нибудь джигитами, батырами, пехлеванами, или, на худой конец, с рыцарями.

- Но, судьба распорядилась так, - подал голос Сазонов, - что нужно выйти супротив чудища поганого, инопланетного.

- Ну, а чего? Думаю, предки не обидятся, если я обнажу их оружие в такой ситуации. Тем более что и сталь этой шашки тоже… оттуда.

- Ну вот и нахрен нам нужно такое рыцарство, Виталий Прокопович? – нервно выкрикнул Жеребовский. - Вы чё, не понимаете, что эти серпомордые душегубы хитрят? Я готов от них ждать всего, чего угодно!

- Например, Сева? – спросил Гущин.

- Например, я думаю, что эти два урода нам сейчас зубы заговаривают, а остальные, по верху, пробираются в наш тыл.

- Да там спецназ караулит, успокойся! – сказал Костогрыз.

- Ну тогда, они делают подкоп к нам поближе, или уже нашли какие-нибудь лазы, по вентиляции, например.

- Так вы что, господин есаул, сами что ли собрались выйти против того бойца? – раздался удивлённый голос подошедшего к платформе Юртаева.

Молодой казак с удивлением оглядел Костогрыза, снявшего с себя верхнюю одежду и нацепившего на бок старинную шашку, а на пояс кинжалы.

- Вы не сможете его одолеть, Виталий Прокопович, - задумчиво сказал он. – Вы не услышите его мыслей и не сможете сообразить, что он собирается сделать. К тому же, это - лучший их воин!

- А я, Сеня, только в мирной ситуации выгляжу придурковато. А в бою соображаю как компьютерный процессор! К тому же, меня… некоторые первокурсницы… тоже считают лучшим мужчиной на Земле.

- Извините, я не хотел вас обидеть, – покраснел курсант.

- Раз не хотел, то и не обижай. Я пошёл.

- Щит возьмите! – засуетился Сазонов. - Договор был про огнестрельное оружие, а про щиты ничего сказано не было. У них самих то, сами знаете, кислотная форсунка, во как лупит!

- И то верно! Молодец, ефрейтор! Гущин, если что, повысь ему звание, хотя бы до сержанта, что ли? Не век же ему воевать с одной лычкой на погонах!

- Да сами и повысите, - сказал Глеб.

- Всё, пошёл! – сказал Костогрыз, перекрестился и, сделав резкий выдох, как будто, собрался выпить стакан водки, прыгнул на платформу.

- Удачи! Ни пуха ни пера! – раздалось ему вслед с двух мотовозов.

- К чёрту! - крикнул есаул.

Он, пристально глядя на своего соперника, начал сближаться с ним, пружинисто шагая по мраморному полу.

Один из хуфосов, стоящих на платформе отошёл в сторону, развернулся и скрылся в тоннеле. В неосвещённых нишах, заметно прибавилось членистоногих наблюдателей. Вскоре весь полумрак тоннелей наполнился раскачивающимися усами с фосфоресцирующими концами. Всё пространство подземелья наполнилось какими-то ритмичными звуками, напоминающими то стрекот кузнечиков, то чьё-то бормотание.

- Сконцентрируйтесь, командир! – крикнул Семён. - Они пытаются вас загипнотизировать.

- Знаю! Не мешай.

Костогрыз слегка пригнул голову и приподнял левую руку с щитом. Правую ладонь казак положил на рукоять своей шашки. Сближающийся с ним хуфос остановился, расставил пошире лапы и слегка приподнял туловище. Есаул понял, что враг сейчас будет вставать на изготовку для выстрела по нему кислотой. Так и случилось. Таракан, опираясь на шесть задних ног, переместил свой корпус так, что он принял почти вертикальное положение и выставил вперёд изогнутое брюшко с конусовидным соплом.

Правая ладонь Виталия, в одно мгновение отпустила навершие шашки, скользнула по поясу и блеснула узорчатой сталью маленького хивинского кинжала.

Хуфос слегка повёл брюшком из стороны в сторону, словно прикидывая, как вернее выстрелить, чтобы плотнее накрыть струёй своего соперника.

Но он не успел. Рождённое в пламени хорезмского кузнечного горнила и охлаждённое в воде из Аму-Дарьи лезвие, тихо свистнув воздухе, с негромким звоном пробило тонкую чешую живота членистоногого. Кинжал погрузился в плоть гигантского насекомого до навершия рукояти. Из раны хлынула кровь, и пошёл то ли дым, то ли пар. Видимо, внутренняя кислотная железа в теле животного была пробита. Наполнявшее её вещество устремилось вдоль ножевого пореза наружу. Таракан громко зашипел и бросился на своего обидчика.

- Ну что, приятель? Похоже, ты сам не любишь собственные брызги, - сказал ему Виталий и подставил под удар его правой лапы свой щит.

Костяной коготь насквозь пробил пластик и застрял в нём. Ещё через долю секунды вторая лапа монстра, молниеносно скользнув слева, едва не зацепила плечо казачьего офицера. Костогрыз, отпрянув, отпустил заключённый в смертоносные объятия животного щит, выхватил шашку с большим кинжалом и начал ожесточённо рубить ими своего противника.

Тот старался освободить свою правую переднюю лапу из ловушки сжавшего её пластика. Панцирь спины, в отличие от брюха, оказался более твёрдым и каким-то… многослойным. Поэтому шашка, оружие, способное развалить по диагонали крупного человека, ударяясь в эту слоистую броню, постоянно соскальзывала в сторону, соскребая со спины пришельца лишь какие-то мелкие, волокнистые стружки.

- Усы рубите ему. Виталий Прокопович! – донёсся до него голос Юртаева. - Он тогда ориентацию потеряет
.
В это время, зверь освободил, наконец, правую лапу и с удвоенной энергией кинулся на есаула.

- Ах ты, сук-кин сын, камаринский мужик! – крикнул Костогрыз и обрушил на него серию стремительных, мощных ударов обоими своими клинками.

Сам Виталий при этом, передвигался по платформе так стремительно, что иногда казалось, что это не один человек сражается с монстром, а их, как минимум, трое.

Насекомое стремилось одним-единственным мощным ударом прикончить своего соперника. Но это ему не удавалось. Тогда хуфос встал на четыре задние лапы и начал атаковать казака, размахивая четырьмя передними конечностями и шевеля своими страшными серповидными рогами.

- Действительно, прыткий малый, - с придыханием произнёс Костогрыз и, высоко подпрыгнув, рубанул своего противника с лёту «в область ноздрей».

Усы хуфоса, как срезанные ивовые прутья отлетели в сторону. Пользуясь секундным замешательством противника, есаул с ожесточением начал колотить клинками его по голове. После удачного шашечного выпада с потягом, отвалился левый тараканий клык… или рог… или жевало. Виталию было некогда размышлять о том, как можно классифицировать этот остроконечный нарост на морде необычного членистоногого. Казак лишь с удовлетворением отметил, что ни одна капля крови животного до сих пор не попала ему на лицо, или на одежду.

Увернувшись от очередного прыжка чудовища, он отпрянул влево и нанёс рубящий удар шашкой в область правого бока пролетающей мимо туши. Выпад оказался весьма продуктивным. Передняя правая лапа соперника безжизненно повисла на частично разрубленной связке. Таракан стал двигаться медленней. Видимо, полученные раны отнимали у него силы. Но особенно давала о себе знать кислота, вытекающая из раны в брюхе. Она уже прожгла изрядную дыру в теле животного и вскоре из этой полости начали выпадать наружу какие-то внутренние органы, похожие на кишечник.

- Если ты сдашься, я готов облегчить тебе страдания, - сказал Виталий, прижавшись спиной к холодному мрамору ближайшей колонны.

В ответ, хуфос лишь присел и, собрав все свои последние силы, и вновь прыгнул на человека! Есаул был готов к этому. Он, как профессиональный матадор, за миллиметр до соприкосновения со страшными когтями, скользнул вправо. Таракан ткнулся мордой в колонну.

Виталий, не оборачиваясь, сжав до боли в левой ладони рукоять своего раритетного, огромного кабардинского кинжала, вогнал его позолоченное лезвие точно в щель между головной и плечевой пластинами панциря пришельца. Тот приподнял корпус на всю длину своих костистых лап и задрожал. Это была агония! Костогрыз громко выдохнул и отошёл в сторону. Хуфос завалился корпусом вперёд и ткнулся своим единственным уцелевшим бивнем в каменный пол. Подземелье вновь заполнила вязкая, непроницаемая тишина.

- Я всё заснял, командир! – раздался вдруг голос марийца. – Это было… что-то!

- На своём кине какие титры нарисуешь? – спросил Сазонов, не отводя взгляда от поверженного инопланетного животного. – Типа: «Кинокомпания пистон пикчерс, студия дристопродакшнз, представляют фильм «Казаки против пришельцев?»

- Он готов, товарищ майор? - спросил Посадников.

- Да вроде ничком! – сказал Костогрыз.

Виталий достал из кармана платок, отёр им рукоять кинжала и аккуратно вытащил его из спины хуфоса.

- Да! Я горд, что у меня такой начальник! – закричал кто-то из посадниковского отряда.
 
- У-р-ра-а! – раздалось с обеих платформ.

- Настоящий самурай! – крикнул Сазонов, дурашливо подпрыгивая, визгливо завывая и крутя в воздухе кулаками.

Есаул медленно поднял руку. Крики стихли.

- Первое! – сказал Костогрыз. – Сазонов! Никогда не называй меня самураем! Ты меня понял?

- Почему? - опешил ефрейтор. - Я же наоборот, в качестве, так сказать, похвалы….

- Похвалы! Да ты мне всё настроение испортил своим возгласом. Сначала почитай их кодекс Бусидо, а потом подумай, стоит ли таким термином называть потомственного казака, из старинного боевого рода, правнука известного атамана и внука святого митрополита-великомученика? Какой я тебе самурай? В халате не хожу, лоб не подбриваю, косички с бантиками на затылке не завязываю, содомией с сёгунами не занимаюсь. Да и вообще ни с кем я этими самурайскими штучками-дрючками не занимаюсь! Я презираю содомитов!

- Да я... Виталий Прокопович… - только и смог промолвить, смешно хлопая глазами Сазонов.

- Что, да я? Ты понял, что назвать казака самураем, значит, его прилюдно унизить?

- Понял! Да понял я! – замахал руками, как будто силясь подыскать наиболее убедительный аргумент ефрейтор.

- Ну вот и хорошо, - сказал спокойнее Костогрыз.

- Ф-фу-у-у! – озадаченно крутанул вспотевшей головой Сазонов. – Ну и влип!

Он повернулся к бойцам своего отряда и крикнул:

- Вот не дай Бог, кто-нибудь, когда-нибудь в жизни, меня назовёт самураем! Ур-рою, паскуду!

 - Теперь, второе! – сказал Виталий Прокопович, - Юртаев!

- Слушаю, командир! – отозвался Семён.

- Ну ты там контролируешь ситуацию? О чём сейчас думают наши новые приятели? Чё-то их не видать.

- Их психологическое состояние, - сказал молодой казак, с какой-то растерянной улыбкой на лице, - можно охарактеризовать как шок и смирение перед неизбежностью судьбы.

- А куда они запропастились?

- Они, господин есаул сейчас… даже не знаю, как сказать.

- Что они? – говори уже.

- В общем, они пожирают своё потомство, не достигшее половозрелого возраста.

- Отставить! – зарычал Костогрыз, - передай им, отставить! Пусть завязывают с такими антигуманными методами! Это Земля, а не какая-нибудь Шазиза.

                3.
- Ты меня слышишь, Зиновьич? – крикнул водитель Листеру. - Засада, говорю, впереди!

Машина остановилась.

- Да слышу я! - отозвался Аарон. - Стреляли?

- Нет. На дороге Шомаев стоит, в окружении двух десятков вооружённых бандюков. Живописная такая компания. Половина – с зелёными мордами и при хвостах! Вон, сам Мавлади нам даже рукою машет. Сзади него – кортеж автомобилей со свитой. На одном из грузовиков, между прочим, – спаренный пулемёт, с приличным таким калибром.
               
- Ну что же, - внешне невозмутимо сказал чернобородый разведчик, - бабушку с внучкой из кабины срочно в салон. Быстро! Быстро! Людмила Михайловна, Алёнка! Ложитесь на соседнюю с Ольгой Александровной кушетку. И быстро накрывайтесь вот этими толстыми одеялами, прямо втроём. Они из специального, пуленепробиваемого волокна. Под ними вы будете – как в безопасном домике! Всё, легли? Нормально, дышать можно?

- Нормально! – раздалось из-под кевларовых накидок.

- Великолепно! Ну, а теперь вы, коллега! - обратился Аарон к Виктору. - Нам нужно продержаться до прибытия вертолёта. Это каких-нибудь десять - пятнадцать минут. Хватайте всё что нужно из медицинского шкафа и становитесь около задней двери. Будете прикрывать арьергард. И не забывайте про боковые секторы. Ну а мы, с уважаемым Василием Гарольдовичем, займёмся, так сказать лоботомированием копчика. У нас для этой хирургической операции всё есть.

Он достал из боковой полости снайперскую бронебойную винтовку и автомат неизвестной для Борисова системы, после чего запрыгнул на переднее сидение.
 
- Да, забыл сказать, повернулся он к собровцу. - У нас бронированный автомобиль. Пули нам не страшны, а неприятностей нужно ждать только от всевозможных ПЗРК, гранатомётов, или, например, от таких вот «взломщиков», похлопал он свою бронебойку. Щели для стрельбы замаскированы пластиковыми накладками и открываются вот так.

Листер дёрнул за неприметное с виду ушко, и в боковой стойке открылось отверстие, удобное для стрельбы. Водитель сделал то же самое со своей стороны. После этого, бородатый брюнет поднёс к губам микрофон громкоговорителя и спросил:

- Чего скажешь, брат, Мавлади?

- Не называй меня таким именем, Аарон! – раздался в ответ голос Шомаева, усиленный каким-то мощным устройством, установленным на одном из автомобилей. - Давай говорить как еврей с евреем, как Мешулам с Аароном.

- Ну давай, как еврей с евреем.

- Что-то ты сегодня выглядишь особенно нарядно. Кому светишь фонарями, Прометей?

- Вот тебе и свечу. Что, макияжик не так гламурен, как тебе хотелось бы?
 
- Да нет. В Сербии, помнится, мы с тобой вообще лежали в госпитале расфасованные и загипсованные. Так ничего, даже к девчонкам с балкона второго этажа с костылями прыгали.

- Сколько же мы не виделись то? Лет семь, наверное, - покачал головой разведчик.

- Ты со мной лет семь. А я тебя видел иногда. Только не подходил, по рациональным соображениям, - хмыкнул Шомаев.
 
- Ты имеешь в виду ту твою миссию в Исламабаде? Так это я, наоборот, к тебе не подходил. Да и в других случаях я знал, когда ты поблизости крутился. Ты же с семидесятых годов пользуешься одним и тем же одеколоном!

- Так и ты, брат, - покачал головой Кашап, - ещё тот конспиратор! Разве есть ещё один такой человек в мире, который додумался бы бродить в пьяном виде по заминированному камбоджийскому пляжу, в сатиновых семейных трусах производства ивановской швейной фабрики? А уж нарисованные на них Чебурашка и Крокодил Гена! Это было что-то!
 
- Ох, не говори, брат! Как вспомню те золотые времена, так сразу слеза наворачивается. Ты от меня то, чего хотел?
 
- Да ты выйди, обнимемся, как в старые годы! – улыбнулся Шомаев.
 
- Недосуг мне, брат, сейчас обниманиями заниматься. Скажи, что у тебя ко мне за дело, да я поеду, пожалуй. Извини, дела у меня срочные.
 
- Ну, раз спешишь, то можно и короче. Ты, наверное, слышал, что я, вместе с группой очень богатых и влиятельных товарищей, сейчас создаю Эрец-Исраэль нового типа? Можно сказать, Эрец-Исраэль, масштаба всего Мира, а может быть и всей Вселенной!

- Ну слышал. И что?

- Мы же с тобой раньше были как родные братья! Присоединяйся ко мне и все короли с президентами будут мечтать лизнуть твою руку!

- Хорошо, я подумаю над твоим предложением. А сейчас, если ты конечно не против, мы продолжим свой путь.
 
- Нет, брат! – при этих словах, Мавлади подошёл ещё ближе. – Ты должен решить именно сегодня, именно в эту минуту, более того – именно в это мгновение! У меня здесь, с собой даже ребе имеется. Он может принять на торе твою клятву верности мне.

- А вот этого, брат, тебе вообще не стоило говорить! - немного понизил тональность голоса Листер. - Ты же знаешь, как я отношусь к раввинам. Я готов во всём следовать канонам веры наших отцов, но вот этих… с-служителей культа, не могу терпеть вблизи себя.

- А-а! Я припоминаю! В отрочестве ты им любил кидать в карманы и в башмаки собачьи какашки. Но сейчас то, мы уже выросли! Пора забыть детские обиды.
 
- Нет, брат! Из-за этих… гм… негодяев, не буду выражаться в приличном обществе… я, вместо отцовской фамилии Коэн, ношу фамилию совершенно постороннего для меня человека, которого я никогда и в глаза то не видел. Разве это мелочь? Ты ведь знаешь, что моя мама бежала из своего родного городка на Кавказ после того, как мой папачес, прилюдно, отрёкся от неё, как от женщины, которую бросил первый муж? Отрёкся, по настоянию раввинов! Чтобы не поганить родством с нами своей первосвященнической коэновской крови! Он отрёкся от нас! А она не отреклась, несмотря на приказ кагала и последовавшее за этим иудейское проклятие - херем. Нас советская милиция спасла, когда толпа моих соплеменников пришла забивать меня с мамой камнями! А во главе толпы шёл именно ребе, кричащий, что моя мать – блудница! Это он – о моей маме! Её, между прочим, все в округе считали почти святой! Недавно, мой старик меня нашёл и рассказал, что ребе просто отрабатывал так свои деньги, полученные от моего же деда. Старый чёрт не хотел, чтобы мой батя утратил наследственный титул коэна, из-за женитьбы с разведённой женщиной. По их мнению, это был весомый повод для того, чтобы забить молодую женщину с младенцем камнями до смерти! Так что держи от меня подальше своего пейсатого демона. А то сам знаешь, в гневе я бываю ужасен.
 
- Э-эт точно! - вполголоса произнёс Борисов и потрогал языком гнездо выбитого зуба.

- Ну, ладно, уговорил! Иди ко мне без всякого раввина! – крикнул Кашап. – Я сам тору подержу, пока ты на неё руки будешь возлагать.
 
- Я же говорю, мне надо всё осмыслить, - сказал Листер и подумал, что пора бы уже появиться и вертолёту.
 
- Опять уговорил! – кивнул Кашап, - и на это я готов согласиться! Хорошо, надо подумать, так думай! Только не долго. Тебя уже твои друзья - казаки научили, как правильно кричать боевой клич: «Сарынь – на кичку!»? Я слышал, у этнических евреев это никогда не выходило!

- Ты удивишься, но я это выкрикиваю убедительнее любого природного станичного донца! Показать?

- Не надо, верю. Я уже по одним твоим фонарям на лице смог оценить степень твоего отхода от идеалов Сиона. Давай так. Ты отдаёшь мне сейчас троих Буслаевских женщин, и мы тихо разъезжаемся в разные стороны. А потом созвонимся. Мне ведь уже через каких-нибудь полчаса нужно будет в Хайфе давать пресс-конференцию. Для всех мировых средств массовой информации, между прочим. А там… помнишь как у Тассо: «И говорит герой: « В Иерусалим отправиться хочу я…». Э-эх, Ароша, если бы ты только знал, от чего отказываешься…. Ну да ладно! Выводи женщин, и мы поехали.

- Да не могу я, Мавлади! Ольга мне нравится, как женщина. Мы с ней решили расписаться. Она теперь дама одинокая.
 
- Меня зовут Мешулам! Помни это! А что касается Буслаева, то не торопись со свадьбой. Он ещё жив! Кстати, мы с ним друзья. Через пару дней он обещал ко мне присоединиться. Подъедет к моменту, когда я буду входить в Иерусалим. Хочет вместе со мной испытать триумф, проходя Золотые царские ворота.

- Только тамошним иудеям не цитируй сочинения Тассо. Он ведь воспевал их врагов - крестоносцев. Хасиды - не славяне. Они никогда никому ничего не прощают. Им такую твою поэзию не понять.

- Что же мне с вами делать? – произнёс вполголоса Мавлади.

Он остановился в задумчивости. С одной стороны, ему очень хотелось дать знак своим людям, и посмотреть, как взлетит в воздух этот автомобильчик, вместе со всеми, находящимися в нём людишками. Но Шомаев понимал, что такой взрыв ему может не дать никакой пользы. А впоследствии этот шаг может принести даже вред. Мавлади ненавидел тех, кто ему в чём-то отказывал. Тем более в такой день! В день, когда всё человечество должно узнать о том, что на планете Земля появился новый всемирный властитель.

Кашапу всегда удавалось оставаться победителем в любой игре. Ранее, он проворачивал грандиозные афёры, авантюрные операции, проходившие на огромных территориях. В них принимали участие десятки тысяч людей. На банковских счетах теневых мегатрестов прокручивались гигантские суммы денег. Мавлади всегда просчитывал и предусматривал всё, даже самые незначительные мелочи. А сам он был одновременно везде и нигде, общеизвестным и таинственным, близким для нанесения удара по врагу и недосягаем для возможных атак противника.

Этот горец никогда не прощал ни одного оскорбления, и убивал всех людей, посмевших ему перечить. Но сейчас Шомаев колебался, отдавать приказ на уничтожение реанимобиля, или этого не делать. Кашап чувствовал, что во всём том, что сейчас происходит вокруг него, есть какая-то дисгармония. У него было ощущение, что он чего-то не успевает, чего-то недопонимает. Это его выбивало из колеи и тяготило душу.

Мавлади Кашаффетдинович знал степень опасности казаков «Лавы». Он рассчитывал, что они накрепко увязнут в борьбе с насекомыми, завезёнными в Москву. Но, на удивление, эта задача для лавовских пластунов оказалась довольно лёгкой. Хуржазы уверяли его, что хуфосов победить землянам не под силу. Но «Лаву» эти животные не нейтрализовали. Напротив, по некоторым данным, корпорация уже разделалась с членистоногими и спокойно разместила несколько сотен своих «призрачных воинов», как называют их военспецы из НАТО, в московском Кремле.
 
- Васька Панов, президент России, – подумал, поморщившись Кашап, -  три дня сидел в Кремле как напуганный крысятник. А тут, как доложили шпионы, сразу приободрился. Начал депеши во все стороны рассылать. Не понимает, несчастный, что я его своими людьми так обложил, что никто западнее Урала и чином выше капитана теперь за него не встанет! Все эти служивые ублюдки давно у меня в реестрах числятся. Они сегодня сидят, ждут от меня подачек и должностей. Только вот эти казаки и остались у него. Да ещё и самоуверенный дурачок – Буслаев! Как я в него не попал, говнюка, в той подземной столовке? Ума не приложу! А теперь, его сила явно растёт не по дням, а по часам! Видимо, Уриил его чем-то накачивает понемногу. Сегодняшняя встреча журналюги с Рафельсоном ясно показала, насколько потенциал этого липового воина заметно подрос. Ох, как всё это… не то… что должно было бы сейчас происходить! Эфэсбэшник может с ним и не совладать. И что тогда? Нужно наметить новые, добавочные сценарии развития ситуации.

В это время в кабине реанимобиля негромко зашумела рация.

- Василий Гарольдович, - тихо сказал Листер, - ответь пилоту, только сильно не кричи. Сам знаешь, кто перед нами стоит. На нашего собеседника тоже не смотри. Он мысли из голов качает, только так! Во время разговора, к примеру, пытайся решить, из чего сделана панель управления. Если из полимеров, то, что такое полимер и так далее.

Водитель нацепил на ухо гарнитуру и сказал:

- Слушаю, Ястреб! Да, мы почти на месте, с километр не доехали. Но перед нами нарисовался отряд Кашапа, во главе с ним самим. Так точно! Топчется впереди, в пятидесяти метрах. Эскорт? Два джипа, микроавтобус и грузовик с тентовым кузовом. Вы там вооружение, какое-никакое уже прицепили к своей стрекозе? Да? Ну вот и хорошо. Подлетите и начинайте работать по грузовику и микроавтобусу. Сами смотрите по ситуации.

- Это как начинайте работать? – возмутился сзади Борисов. - Вы что, охренели? На территории мирного пригорода решили в войну поиграть?

- Реплики из зала заслушаем после финальных титров! - не поворачивая головы пробасил Листер.- Ладно, все умолкли! Смотри, Кашап опять поднял руку.

- А я могу сам услышать Ольгу Александровну? – крикнул Шомаев. - У нас с ней как-то не получается поговорить. Вечно кто-то мешает.

- Она спит! – сказал в микрофон Аарон. – Говори мне, я передам.

- А я то думаю, чего там нашей прекрасной Ольги Александровны не слыхать! Ладно, пригласите в кабину Людмилу Михайловну. Да, и ещё, Аароша! Пусть твой напарник передаст вертолёту, что мы его засекли. Хорошо бы, пока мы не уедем, чтоб он здесь не начинал безобразить. А после – как хотите. Не хочется омрачать наше тёплое общение резкими аргументами.

Дверь микроавтобуса отворилась и оттуда выбежало несколько бойцов с пластиковыми трубами ПЗРК на плечах.

- Хорошо. Он уже передал, – сказал Аарон. – Виктор, попросите, пожалуйста, Людмилу Михайловну, пересесть к нам, в кабину.

- Ястреб Фаэтону! Пока отбой, – вышел на связь с экипажем Василий Гарольдович. - Полетайте минут пять вокруг, вне досягаемости их ракет.

- Да ПЗРК по-любому достанут, если захотят.

- Так готовьтесь к отстрелу тепловых ловушек! Ну не мне вас учить. Если начнём драку, я шумну тебе рацией. Тогда… куда деваться? Ввязывайтесь.
 
 - Чего вызывали то? – раздался сзади голос Буслаевой – старшей, вылезшей из-под кевларовых накидок. – Это не опасно, здесь стоять?

- Думаю, что это не так опасно, как было вначале. Ведь теперь мы знаем, что они хотят просто поговорить. А вон тот импозантный мужчина в костюме, хочет о чём-то попросить именно вас. Помахайте ему ручкой.

- Ой, да я его почему-то боюсь.

- Помашите, помашите, ничего не будет.

Мать Владимира нерешительно подняла руку и махнула ей Кашапу.
 
- Добрый день, Людмила Михайловна, - крикнул Мавлади, - меня зовут Мешулам Шойхет.

- Вот вам микрофон, - сказал Аарон, - нажимаете сбоку кнопочку и говорите.

- Здравствуйте, - сказала Буслаева-старшая.

- Я знаком с вашим сыном, Владимиром и искренне восхищаюсь им. У вас, должен признаться, отличный получился сын!

- Спасибо, - несколько неуверенно сказала мать журналиста.

- Мы совсем недавно с ним встречались и разговаривали о жизни. Он рассказал мне, что вынужден был объявить о своей смерти из-за того, что на него совершили покушение плохие люди. Я предложил ему полную защиту, большую зарплату и должность. Очень крупную должность в правительстве союза свободных государств. Я для него приготовил пост, можно сказать, президентского уровня. Буслаев ценный специалист и мне он… очень нужен. Вы меня понимаете?

- Не совсем. Вова простой журналист. Он никогда не работал управленцем. Вы ничего не путаете?

- Я ничего не путаю. Никогда! …Родригес! – крикнул Шомаев.

Из микроавтобуса стремительно выскочил брюнет в дорогом костюме. Он подбежал к Мавлади и передал ему две бордовые папки.

- Вот это – два подарочных сертификата, на владение недвижимостью. Недвижимость – две виллы с земельными угодьями на средиземноморском побережье. Старинные постройки в стиле ренессанса, собственные автопарки и конюшни. По пятьсот человек прислуги в каждой вилле. Один сертификат оформлен на ваше имя, другой – на имя Ольги Александровны. Можете ехать, вступать во владение прямо сейчас. Но для этого, вы должны убедить вашего сына перейти на службу ко мне. Ко мне! На службу! И тогда вы сможете получить гораздо больше, чем эти виллы. Гораздо! Я согласен ждать не больше недели. Очень надеюсь, уважаемая Людмила Михайловна на ваше благоразумие…. Аарон, пусть Родригес передаст вам бумаги. Можешь не опасаться, парень безоружен. А теперь, позвольте мне откланяться, очень много дел.

Он стремительно развернулся и пошёл к микроавтобусу. Толпа вооружённых головорезов, скобою двинулась за ним, ощетинившись во все стороны стволами. Родригес, молча, подбежал к реанимобилю, засунул папки в приоткрывшееся окно и, высоко подбрасывая за спиной каблуки дорогих ботинок, поскакал за хозяином. Кортеж на приличной скорости сорвался с места, развернулся и умчался куда-то в сторону газоперерабатывающего завода.

- Что это? – спросила Людмила Михайловна, когда Листер протянул ей дар Шомаева.
 
- Это, уважаемая госпожа, - усмехнулся Аарон, -  как я понимаю, ваше несметное состояние. Но этим богатством, если я хоть что-то ещё смыслю в нашей жизни, вы никогда не сможете воспользоваться.

- Почему?

- Потому что тот, который вам сегодня представился Моисеем Шойхетом, говоря образно, демон во плоти человеческой. Он служит сатане. А ваш сын, как я помню по отзывам знающих людей, несмотря на большую долю разгильдяйства и цинизма в его характере, очень, очень большой идеалист! Данное качество, кстати, очень присуще всем нам, великороссам!

Эти слова Аарон сказал с таким пафосом и с такой верой в каждое произнесённое слово, что все удивлённо уставились на него, силясь понять смысл сказанного.
 
- Ты – великоросс? – наконец, с выражением высшей степени изумления в глазах спросил Борисов.

- Именно! А кто же я ещё? Не жид ведь какой-нибудь!

- Ну, почему сразу жид? – запнулся капитан. – Просто, еврей… по национальности.

- Запомни! Я могу быть по национальности кем угодно. Но по факту своего существования и всей своей жизни, я – великоросс!

Листер это сказал так патетично и громко, что собровец постарался попристальней всмотреться ему в глаза, силясь отыскать в них потаённый смысл.

- Уж не свихнулся ли этот разведчик, на столь стрессообильной работе? - подумал он.

- Не беспокойся, я не сумасшедший, - очень серьёзно сказал Аарон. – Принадлежность к Великороссии – это моя жизненная позиция, мой менталитет и моя главная идеологическая опора. Я живу в моей стране, в моей России… всю свою жизнь. Командировки за рубеж не в счёт. У меня нет иного гражданства, кроме российского. Кстати, жид любой национальности про нашу державу всегда говорит не Россия, а ЭТА страна. Советую взять данный факт на вооружение. Это первый признак того, что перед нами – тайный, или явный враг нашей Родины. А что касается конкретно меня, как великоросса, то я говорю, думаю и мечтаю исключительно на русском языке. Язык своих предков я тоже более-менее знаю, но для меня первичным и родным является великий и могучий язык Пушкина, Толстого, Достоевского и Есенина. Я вам хоть сейчас готов выдать с десяток стихов и цитат из классической русской литературы, в которую я погружён с самого момента своего рождения. В то время как с еврейской литературой я только более-менее знаком.

- Да нет, я не… - попытался вставить Борисов.

- Я ношу такую же одежду, - перебил его Листер, - как и все другие великороссы, ем такую же пищу, у меня такое же жилище, такие же праздники, такие же семейные традиции, как и у большинства остальных жителей нашей страны. И самое главное, я, вот прямо хоть сейчас, да хоть в этот самый момент, готов не колеблясь отдать свою жизнь за мою Россию! И буду воевать со всеми, кто посмеет напасть на мою Родину, будь то Израиль, Америка, или другое государство. Более того! Скажу тебе по секрету… хотя… какой уж в этом секрет, я уже с добрый десяток лет воюю. За свою державу воюю! И кем, по-вашему, я являюсь?

- Как у поэта: «Я за родной народ с врагами вёл борьбу, я с ним делил его геройскую судьбу, трудяся вместе с ним и в непогодь и в вёдро», - улыбнулся Борисов. – Знаешь автора?

- Демьян Бедный! Я его вообще-то не очень люблю, но знаю.

- Один только вопрос, если можно, - сказал Борисов.

- Так задавай, чаво уж! – состроил комичную гримасу Аарон.

- Скажи, приятель, а во время чтения молитвы в шаббат, ты плюёшься при упоминании имён Иисуса Христа и Пречистой Девы Марии, Царицы Небесной… на пол, как это делают другие твои единоверцы? Только не ври, что евреи так не поступают. Я сам это многократно наблюдал, подсматривая за ними в детстве.

- Нет, Витя, мне это занятие кажется глупым и даже преступным. Я тебе ещё раз говорю, я с детства глубоко осознаю себя именно как великоросса. Что с того, что я не являюсь христианином? Ну, не являюсь! Это моё право. Но ведь и многие русские сегодня, в лучшем случае атеисты, а в худшем – сектанты, язычники, сатанисты и ещё невесть кто. К какому племени можно их отнести? А вот, если взять Василия Гарольдовича, к примеру, - Аарон кивнул на водителя, - то его предками были лифляндские немцы. Они - фактически, крестоносцы! Тевтонцы, поднявшие меч на православие! Но его прадеды, в начале восемнадцатого века, пришли по петровскому призыву на службу в Россию. И за триста лет этот род так послужил нашей стране, что кости его представителей теперь покоятся на территории, распростёртой от Аляски до Испании. А могилы их украшают православные кресты и, извиняюсь, советские звёзды. И что, разве не является мой друг - тевтонец великороссом? Кого тогда можно назвать великороссом, если не его?

- Точно! – сказал водитель и опять обнажил свои хищные, острые зубы. – Мой напарник меня постоянно зовёт тевтонцем. Хотя я – православный человек уже, хрен его знает в каком поколении! Ну а то, что мои предки были еретиками, то такова жизнь! И Ароша вон, тоже не поймёшь кто. Да простит им всем наш Господь всемогущий, все их заблуждения прегрешения и да введёт их в Своё Царство!

Водитель сделал подчёркнуто благообразное лицо, перекрестился и вновь расплылся в плутоватой улыбке.
 
- Я тоже на это надеюсь, - сказал Аарон.

- Но я хочу сказать, уважаемые этнологи и теософы, - проговорил выходя из машины Василий Гарольдович, - что вертолёт уже пару минут как сел. Нам пора бы начинать погрузку.

- Да просто, накипело! – ударил кулаком в ладонь Аарон. - Извините, мне не хотелось вас нагружать своими переживаниями. Сам не знаю, чего это я так сегодня разошёлся. Наверное, из-за кашаповского раввина! Умеют же, с-суки, вогнать ржавый гвоздь в старую рану.

- Да всё нормально, - сказал Борисов. – Я не против! Правда, мне никогда не доводилось задумываться о национальном вопросе в таком раскладе, но… в одном ты прав. Иной татарин является более реальным великороссом, чем некоторые русские по паспорту.

- Ну тогда, мы с тобой одной крови! - сказал Листер, протянув руку Виктору. – Поможешь, мне носилки с Ольгой в вертолёт отнести? Она ещё часа полтора спать будет.

- Что-то я даже и не спросил, а куда вы её везёте то?

- Да в надёжное место! Там существует мощная охрана, крепкие стены и непробиваемая крыша. Место называется «Китеж»! Вокруг него - чистейший воздух, горная родниковая вода. Имеются конный и другие виды порта, траволечение, отличная рыбалка и охота. Я думаю, настоящий ветхозаветный рай был именно там, на севере России, а не в каких-то южных странах. Уйду на пенсию, устроюсь сторожем какого-нибудь склада на Урале, и буду целыми днями дышать хрустальным воздухом, а по вечерам, совершать омовения в ледниковых водопадах. Ну а ты то, как дальше?

- А что я? Я в ледниковый водопад пока не готов нырять.

- Ну-у! Ты ведь знаешь, что я не о том! Давай с нами! Оформим тебя в наше разведподразделение, поставим на офицерское довольствие. Нам, такие люди как ты нужны. Немного существует в природе бойцов, способных поставить мне фонари сразу под оба глаза. Я бы с тобой вместе повоевал против супостатов!

- Да навоевался я уже. Всё! Мира хочу своей душе.

- Не получится! Это у вас здесь пока мирная земля. А на территории столицы нашей Родины, к примеру, уже два дня идёт стрельба. И какая стрельба! Полиция разбежалась. Администрация президента, командование армии и генштаб, я думаю, через пару дней объявят о формировании правительства в изгнании. Всё точно так, как было в Польше, в тридцать девятом году. Только, Россия не Польша! И враг на нас надвинулся пока не открытый, а тайный. Это гораздо опасней. Но ничего, совладаем!

- Да, если россияне по-настоящему втянутся в братоубийственную кровавую мясорубку, - сказал капитан, - то это будет всё! Лучше самим тогда в могилу ложиться.

- Да уж! Бойня будет на несколько месяцев, а то и на несколько лет обеспечена, - почесал бороду разведчик.

- А чего президент медлит? Ведь все только и ждут его приказа. Наша десантура уже давно бы там навела порядок.

- Не спрашивай про президента, не сыпь мне соль на рану! Похоже, он выпал в прострацию. Боится, что «цивилизованное сообщество» его вслед за Милошевичем, Каддафи, Асадом и другими «тиранами», признает чрезмерно авторитарным.

- Но ведь самоустранением от проблем дело тоже не решить!

- Вот и давай, помоги нам всё это побыстрее закончить. Прыгай в вертолёт! Сейчас прилетим на базу, обсудим твою кандидатуру с товарищами и завтра – послезавтра, все твои документы уже будут переоформлены для прохождения службы по новому месту, отвечаю. Тем более что я уже в твоё личное дело заглянул, когда готовил эвакуацию Буслаевых….
 
- Извини, не могу, - отрезал капитан.
 
- Ну, как хочешь. Давай. Взяли!

Они подняли носилки с так и не проснувшейся Ольгой и понесли к вертолёту.

- А бумаги эти настоящие? - спросила идущая рядом Людмила Михайловна, пытаясь осмыслить произошедшее, и найти подвох в предложении Кашапа.
 
- Я думаю, что бумаги настоящие, - сказал Листер. - Но, к сожалению, в этих виллах будут жить другие люди.

- Да почему другие то? Я поговорю с Вовчиком. Он же не совсем идиот.
 
- Он не идиот. Просто, я думаю, что он не станет заключать сделку с дьяволом.

- Да с каким дьяволом? Ему приличный человек работу предлагает! - недовольно проворчала женщина.

- Значит, не знаете вы своего сына, надо полагать.

- Сына, сына! Да ему лучше сгноить свою родную мать в сибирских болотах, чем дать ей погреться на приморском солнышке на старости лет!
 
- Эй, на борту! Принимайте особо ценный груз, - закричал Аарон экипажу вертолёта.

- Что с ней? – спросил высунувшийся горбоносый мужчина.

- Она спит! – улыбнувшись, ответил разведчик. – А по-твоему что, человеку уже и поспать нельзя?

- Ну отчего же нельзя? – произнёс пилот, отодвигая подальше дверь. - Здоровый сон укрепляет нервную систему… если рядом никто не стреляет.

- Логично, - одобрил Листер.
 
Виктор посмотрел на спящую Ольгу. У него вдруг сжалось сердце. Женщина беспомощно свесила с носилок руку и у неё выбились из-под заколки волосы. Борисов бы отдал многое, очень многое, да всё, что имеет… чтобы сейчас просто подойти и поцеловать её в губы! Или хотя бы в щёку! Да хоть в руку! Но для капитана это было невозможно и… совершенно не свойственно. Другие люди могут запросто взять и поцеловать любого встречного - поперечного. А он – нет! А она улетает! Улетает к своему мистическому супругу. А тот, как поговаривают в городе, никогда не упускает случая пошуровать под каждой встречной юбкой. А ему бы нужно молиться на такую женщину!

- Поднимай! Витя, не спи! – крикнул Аарон.

Борисов ещё мгновение помедлил. Потом решительно поднял свою ношу и бережно вложил рукояти носилок в протянутые сверху ладони пилота. Спящая Ольга плавно поплыла в полумрак салона и вскоре исчезла из поля зрения капитана. Он наконец отвёл взгляд в сторону и увидел стоящую неподалёку Алёнку. Буслаева-младшая заметила поблизости куст распустившейся вербы и оторвала от него один прутик.

- Это я маме, - сказала она.
 
- Аленка, ты каталась когда-нибудь на вертолёте? - спросил Виктор у Буслаевой – младшей.

- Не-а, - ответила девочка.

- Не боишься? – спросил Листер.

- Не-а, - вновь последовал ответ.

- Ну тогда что? – подмигнул ей заплывающим глазом Аарон, - летим навстречу новым приключениям?

- Летим! – закричала Алёнка.
 
- Правильно! А вот дядя Виктор не любит приключения. Говорит, что старый стал, хочет на диване лежать и кофе пить.

- Дядя Витя, полетели с нами! Дядя Аарон не против того, чтобы вас взять. Вы же уже помирились, драться с ним теперь не будете.
 
- Да мы действительно помирились и теперь – друзья, - улыбнулся Борисов. – У мальчишек так бывает часто. С кем сначала подерёшься, с тем потом долго дружишь.
 
- Так то у мальчишек, а вы уже дяденьки! – с укором произнесла девочка. – Стыдно так поступать.
 
- Больше не будем, - сделал виноватое лицо собровец. - Но поехать с вами я не могу. Просто дела у меня в Нижневартовске ещё остались. Но, мы скоро встретимся и поедем на охоту, или на рыбалку в тайгу. Поедешь с нами?

- Поеду. Только не на охоту, а на рыбалку. Животных стрелять нехорошо.
 
- Ну, на рыбалку, так на рыбалку. Обещаю, что будет очень весело.
 
- Эй, летуны! Принимайте ещё ценных пассажиров, - закричал Аарон.

Он поднял девочку и протянул её в руки пилота.
 
- Можете не утруждаться! Я сама, - сказала Людмила Михайловна, видя, что ей хотят помочь взойти по трапу в салон.

- Как пожелаете, - сказал ей авиатор.
 
- Ну, давай, береги их там! - сказал Виктор Аарону.
 
- Не беспокойся. О них найдётся кому позаботиться. Ольге что передать?

- Передай, что…. Да ничего не передавай!
 
- Понимаю.

- Ну ты едешь в город, или нет? – раздался из окна реанимобиля голос потомка лифляндцев.

- А ты разве не улетаешь? – удивился капитан.
 
- Пока нет, - улыбнулся Василий. – Мне ещё машину надо поставить в гараж. Ты же видишь, какой это дорогой спецавтомобиль. Я за него отвечаю. Да и другие делишки имеются. Делишки интимного характера, я бы сказал.
 
- Влюбился наш Василий Гарольдович! – рассмеялся Аарон.

- Не мудрено, - сказал Виктор. – Вартовск - мировая столица женской красоты. Телефон тебе мой дать?

- Издеваешься? – ухмыльнулся Аарон. – Я ж сотрудник разведки! В моей базе о тебе есть даже то, чего и ты сам не знаешь.

- Ну а чего же ты тогда не просчитал, что я вас по-любому догоню?

- Ты не поверишь! Это, Витя, слепая случайность. Тебя должен был отсечь один наш контрактник на грузовике, но он попал в снежный занос и застрял. Человеческий фактор, так бы его!

- Да, бывает и такое! Ну, счастливо! – сказал Борисов, пожал руку Аарону и повернулся к Василию. - Не сигналь! Я уже иду!

Листер легко, как будто и не весил с добрый центнер, взбежал в салон. Он поднял трап, махнул на прощанье рукой и захлопнул дверь вертолёта.

Виктор, раскачиваемый воздушными потоками, вырывающимися из-под стремительно вращающихся лопастей, пошёл к машине скорой помощи. Когда он сел в кабину, вертолёт плавно оторвался от земли, поднялся на высоту в пару десятков метров, приподнял хвостовую часть и полетел в сторону ближайшего леса. 

- Василий Гарольдович, - произнёс капитан, задумчиво глядя вслед улетающей винтокрылой машине. – У вас в автомобиле, случайно, ничего нет выпить?
 
- Виктор, если не ошибаюсь, Сергеевич! – ответил водитель, одновременно нажавший педаль газа и включивший мигалки, - насчёт выпивки я точно не знаю. Теоретически, у медиков должен быть спирт. Но с моими познаниями в фармакологии, мы можем запросто вместо спирта найти какой-нибудь формальдегид. Или, что тоже не очень хорошо, раскупорить чей-то анализ мочи. Поэтому я предлагаю тебе с полчасика потерпеть, отогнать со мной машину, а потом употребить это самое дело, в приличной компании, под а-аба-алде-енную закуску! У меня ведь сегодня помолвка! У моей будущей жены славные, простые родители. Ну и родню свою они какую-то пригласили. Ты – в списке приглашённых. Сейчас в гараже побреюсь и вообще стану реальным женихом!

- Да? Поздравляю! Не жалко бороды?

- Спасибо! Не жалко.

- А ведь я каких-то полтора часа назад хотел тебя пристрелить!

- Ну, этот факт не делает тебя в моих глазах негодяем. Так что? Согласен?

- Почту за честь, поприсутствовать на помолвке настоящего великоросса!
 
Василий, не снижая скорости, запрокинул голову и засмеялся так, что заглушил на время своим хохотом рёв медицинской сирены. 

                4.
Перед рассветом Рашида разбудил негромкий звук сработавшей сигнализации. Он посмотрел на небольшой монитор, привинченный к стене над спинкой кровати. Но ничего необычного на нём не увидел. Ильмурзин быстро натянул трико, взял пистолет и поспешил в кабинет. Туда же вышла в халате встревоженная Наталья.
 
- Кто-то ходит по двору, - казала она.

С минуту они молча рассматривали картинки, поступающие с видеокамер наружного наблюдения.

- Похоже, что к нам в беседку кто-то забрался, - наконец произнёс Рашид.

- Судя по всему, этот человек от кого-то старается спрятаться, - предположила Подкова.
 
- Ладно, пойду посмотрю, - сказал лавовец, щёлкнув предохранителем. – Следи за дверью. Если это ловушка, ты закрываешь за мной все замки, и вы действуете по резервному плану!

- Рацию возьми! – напомнила женщина.

- Уже! - ответил мужчина.
 
Он бесшумно отворил засовы и выскользнул на крыльцо. Аромат весенних палестинских садов приятной волной накатил на Рашида.

- Да, после многочасового вдыхания исключительно кондиционированного воздуха, такое богатство запахов вполне может дезориентировать человека, - подумал Ильмурзин. – Аэрофильтры и стеклопакеты лишают человека реальности бытия.

Он замер и прислушался. Вдали ожесточённо лаяли собаки. В соседнем дворе пёс, видимо, уже потерял голос. Он только надсадно хрипел и издавал звуки, похожие на мужской кашель.

- Плохая примета, - подумал Рашид.

Где-то неподалёку, на одной из вершин горы Кармель кто-то истошно кричал. Внизу, со стороны набережной доносились выстрелы. Было похоже что около моря, ни много ни мало, шёл настоящий бой.

- Да там шумят около десятка пистолетов! Хорошо так палят, - пронеслось в голове Ильмурзина, - патронов не жалеют. Ладно, что у нас в беседке?

Рашид совершенно бесшумно, пользуясь тенью фисташковых зарослей, прокрался к беседке. Прислушался. Внутри никакого движения не было. Слышалось только неровное дыхание и негромкое постанывание. Мужчина приподняв пистолет, шагнул внутрь.

- Оставьте меня в покое! – раздался слабый женский голос. - Что вам ещё надо? Пришли добить меня? Так давайте, стреляйте! Вы меня и так уже уничтожили!
- Я не собираюсь вам причинять вреда, - сказал Ильмурзин. – Скажите, у вас есть оружие?
 
- Если бы у меня было оружие, я бы не валялась здесь, куском растерзанного и изнасилованного мяса. Я бы ходила по улицам и убивала бы этих… подонков. Хотя, ещё вчера утром мне казалось, что я – истинная христианка, не способная причинить людям вред.

- Как вы прошли через закрытые ворота?

- Под забором есть собачий лаз. Меня выбросили из машины на обочину, я увидела эту щель и постаралась забиться в неё. У меня получилось.

- Кто это с вами сделал?

- Студенты из хасидской ешивы. Они нам, евреям – христианам уже давно грозили расправой. А сегодня, вот, пришли за нами. Мы никуда от них не могли спрятаться. Мусульманам проще, они селятся общинами, могут дать отпор. А мы живём в обычных еврейских кварталах. Эти выродки всегда контролировали каждый наш шаг….

В горле молодой женщины раздались булькающие звуки. Она попробовала откашляться, но это принесло ей новые страдания. Она застонала.
 
- Пойдёмте в дом. Можете идти? – спросил Рашид.

- Оставьте меня, ради Христа!

- Что там? – негромко спросила вышедшая на крыльцо Наталья.

- Принеси покрывало, - так же негромко ответил Ильмурзин.

Они расстелили на полу беседки диярбекирский ковёр, который вынесла Подкова, переложили на него незнакомку и отнесли её в дом. В освещённой гостиной стало ясно, что девушку нужно срочно везти в больницу. Она истекала кровью, и на ней не было ни одного живого места.

Наталья позвонила в «Маген Давид адом» – израильскую службу неотложной медицинской помощи и попросила по-английски срочно прислать бригаду. Ей ответили, что линейных врачей не хватает, что все медицинские центры, включая крупнейшие из них – «Кармель» и «Рамбам», уже переполнены раненными людьми и попросили пока оказать пострадавшей помощь самостоятельно.

- Всё! Можешь уже никого не вызывать, - произнёс Рашид. - Девушка умерла. Поверить не могу, что это всё с ней сотворили её же соседи.

- Проверь, может это кома? – сказала Подкова, опуская трубку на аппарат.

- Нет, это смерть! У неё всё тело разорвано и многие кости переломаны. Похоже, что её били палками.

- Ужас какой-то. Я воюю уже немало лет, но к бессмысленному человеческому зверству всё ещё не привыкла. Скажи, подобное как-то можно оправдать? Объяснить как-то? Например, религиозным рвением, или приверженностью к высоким идеалам?

- Это никак нельзя оправдать! И ты права, к этому нельзя привыкнуть.

- Что будем делать? – спросила Наталья.

- Во-первых, поднимать народ. Пусть встают, пьют кофе, нам уже скоро выезжать. А во-вторых, посмотри, нет ли при ней документов.

Подкова пошарила рукой в разорванной одежде умершей и вытащила ламинированную карточку.

- Вот, бирка! Была в кармане. Её зовут Кармэлла Йосеф. Она сотрудница Ассоциации евреев – христиан. Здесь есть телефон. Попробую дозвониться.
 
Наталья набрала номер, но ей никто не ответил.

- Всё ясно, - сказал Ильмурзин. - Похороним девушку во дворе. Она христианка. Её не примет ни одно еврейское кладбище. А мест, где позволено хоронить неиудеев в Израиле немного. Предлагаю предать её земле прямо здесь. Иначе мы упустим время. К тому же, я более чем уверен, что смерть этой несчастной многие захотят приписать именно нам. Похороним под деревьями, безо всяких надгробий. А потом, когда появится возможность, вернёмся за ней. Найдём её родных и передадим им тело убитой.
- Согласна. Справишься один?

- Справлюсь. Я видел что-то вроде мотыги в кладовой. Там же должна быть и лопата садовника.

- Ну, давай, действуй. А я пойду озадачивать народ и составлять диспозицию сегодняшней операции.

- Надо бы в разведку в город выбраться. Я чувствую, что идейные последователи Кашапа устроили ночью иноверцам настоящую бойню.

- Да мы, вроде, находимся в мусульманском квартале. Здесь никаких погромов не было слышно, - кивнула в сторону окна Подкова.

- В мусульманском, да не совсем, - усмехнулся Рашид. - Этот район наши генштабовцы думаешь просто так выбрали? Здесь, в Кабабире живут ахмедиты. Они мусульмане, но не такие как все остальные арабы. Эти отказались от джихада, считают, что после Мохаммада могут быть и другие пророки. В общем, они были так же гонимы другими мусульманами, как и иудеи, в прежние времена. Поэтому, против ахмедитов евреи никогда ничего не предпринимали и не высказывались о них критически, насколько я знаю.

- Ну, Бог с ними, с ахмедитами! Давай не будем пока торопить события. Решили сначала дождаться переводчика, значит, будем ждать.

- Ладно, подождём. Но учти, как только я покончу с захоронением, я всё-таки съезжу.

Они переложили бездыханное тело со стола на деревянную резную скамью в прихожей, после чего Наталья пошла будить людей. Рашид прошёл в кабинет и напечатал на листе всё, что ему было известно о самой девушке, обстоятельствах её смерти, и причину, по которой её в этот день не передали похоронным службам. После этого он всунул листок в пластиковый пакет с герметичным замком и положил его на грудь покойной.

Наталья попросила Николая передать всем, чтобы они не выходили в прихожую, пока Рашид не закончит с телом. Но её никто не послушал. Каждый посчитал необходимым, хотя бы из-за дверного проёма посмотреть на погибшую девушку.

Наличие покойной в доме навело на неудавшихся туристов сильное уныние и ввергло женщин в состояние тревожного ожидания. Дамы пошли запивать свою тревогу восточным чаем со сладостями. А мужики уселись в гостиной и стали наблюдать за действиями Рашида. Видимо, они ждали, что он попросит их помочь ему. Рашид молчал. Он сосредоточенно заворачивал тело в ковёр и связывал его жгутом. Но узлы почему-то распадались, а ковёр всё время норовил развернуться.

- Так ты её хочешь закопать прямо в половике? – наконец нарушил гнетущую тишину Валерий Денисович.

- Это не половик. Это диванный ковёр.

- А какая разница? Так не делают.

- У нас нет времени, - сказал Рашид. - Мы её спрячем… на время! Не будем ставить никаких крестов и досок с надписями. Прикопаем в саду и всё. А потом, когда всё успокоится, найдём её близких и передадим им тело.

- Поверь мне, - решительно сказал рыжеволосый великан, - нет ничего более постоянного, чем временное пристанище. Она – христианка и еврейка. Как сказала Наталья, убили девушку, её же единоплеменники. Поэтому, по правилам, тело непременно нужно омыть от крови и завернуть в чистый холст.

- Да ты что, Денисыч! Нам через полтора часа надо быть на месте операции!

- Не бойтесь, успеем.

- Не думал, что ты у нас являешься специалистом в области ритуальных услуг, - сказал Ратмир.

- Я не такой уж большой специалист в этой области. Но думаю, что если мы всё сделаем аккуратно и с чистым сердцем, никто на нас не обидится ни на земле, ни выше. Давайте отнесём девушку в душевую комнату, вместе со скамьёй. Мансур, принесите мне три чистые, желательно новые простыни. Лучше, если они будут льняными. А вы, товарищи, идите, копайте яму.
 
Ратмир, Рашид и Николай не посмели перечить в этом деле своему старшему товарищу. Они, молча взяли инструменты и пошли во двор. Временную могилу, достаточно вместительную для сокрытия покойной, вырыли  быстро. Земля в садике оказалась на удивление мягкой и почти без камней.

Валерию Денисовичу на омовение и переоблачение девушки потребовалось двадцать минут. Он, смыв кровь и грязь с тела, тщательно вымыл её голову шампунем. После этого рыжий гигант обтёр насухо скамью и погибшую, расчесал ей волосы и облачил туловище покойной в тунику из льняной простыни, оставив непокрытыми лицо, плечи и руки. Вторым куском полотна он запеленал её тело вместе с головой, оставив открытым только лицо. После этого, он приподнял девушке голову и надел на шею её цепочку с кипарисовым крестиком, отделанным серебром. Ещё раз, внимательно осмотрев свою работу, мужчина подстелил под неё третий кусок материи, сложенный пополам и позвал Мансура.

- Ну-ка, Баширович, давай покажем нашу красавицу людям.

Они опять взялись за лавку и вынесли её на середину гостиной.

- У нас всё готово, - сказал, отряхивая глину с ладоней подошедший Ратмир.

- Ну вот и прекрасно. Зови всех. Мы сейчас попрощаемся с нашей новой знакомой и сможем идти дальше, исполнять свой долг.

- Что-то нашего переводчика долго нет, - озабочено произнесла, выходя из комнаты Наталья. – Даже не знаю, что и думать. Телефон у него тоже не отвечает уже с полчаса.

Потом она перевела взгляд на лицо молодой еврейки и удивлённо воскликнула:

- Господи! Да она оказывается совсем молоденькая. А я думала, что она… постарше будет.

- Вот сволочи! – в сердцах бросила вошедшая в гостиную минуту назад Татьяна. – Убили девчонку, а она ещё и пожить то не успела!

- Ну что ж, друзья, давайте простимся с этой девушкой, - сказал Валерий Денисович.

Он обвёл взглядом соотечественников, вставших вокруг тела погибшей, и продолжил:
 
- Она носила прекрасное имя – Кармэлла! Никто из нас не был с ней знаком тогда, когда она радовалась жизни, улыбалась друзьям, смеялась над шутками своих близких людей. Мы не знаем, какие у неё были привычки, какие у неё были интересы, что она любила. Но мы можем с большой уверенностью предположить, что она была очень хорошим, красивым, гордым человеком. Мы можем это даже утверждать! Почему, спросите вы меня? Да потому что всегда, когда наступают темные времена хаоса и безнаказанности, стаи подонков бросаются уничтожать самых лучших, самых чистых, самых светлых людей! А то, что её убила именно такая стая нелюдей, сомневаться не приходится.
Стоящая поблизости Лариса, горестно, как-то по-детски вздохнула и глубоко, протяжно всхлипнула, завибрировав белоснежными плечами и грудью. Другие дамы начали поспешно прижимать платки к глазам. Все они, как типичные российские женщины, первым делом, после сна, нанесли на лицо сложный, многокомпонентный макияж. И теперь представительницы прекрасного пола боялись расчувствоваться настолько, что наложенная в нужных местах, в нужных пропорциях краска, станет разбегаться за пределы отведённых ей границ.

Но, скорбь и сочувствие бедной погибшей девушке переполнила их, в общем-то, добрые сердца. Поэтому, зловредная краска предательски разбежалась по красивым лицам россиянок, оставляя на месте своего преступного дезертирства витиеватые неровные дорожки.

- Отче наш, иже еси на небесех! – вновь раздался голос Валерия Денисовича.

- Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, - подхватила молитву Наталья.

- Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли, - раздались голоса Ратмира и Ларисы.

- Хлеб наш насущный даждь нам днесь, - вплелись в общее разноголосие слова, произнесённые Николаем и Татьяной.

Последующие предложения молитвы были произнесены всеми православными на едином дыхании. Даже мусульмане Мансур, Рашид и Гульнара не смогли удержаться, чтобы мысленно, вместе со всеми, не проговорить слова этой, широко известной в России молитвы:
 
- И остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим. И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого. Яко Твое есть и Царство, и сила, и слава,

Отца и Сына, и Святаго Духа, иныне, и присно, и во веки веков. Аминь!

- Инна лиляhи уа инна иляйхи раджиун! – сказал Мансур.
 
- Мы принадлежим Богу и возвращаемся к Нему! – повторил эту фразу на русском Ильмурзин.
 
- Рашид Камалович, - обратился Валерий Денисович к Ильмурзину, - там в коридоре на скамеечке лежит пакет с вещами Кармэллы и письмом, которое вы написали для её близких. Принесите, пожалуйста, его сюда. Мы вложим конверт ей в руки. А вы, ребята, помогите мне её запеленать.

Мужчины плотно обернули тело покойной, отнесли его в сад и аккуратно спустили в яму.

- Прими, Господи, душу этого невинного создания, - сказал Валерий Денисович, бросая горсть земли на покрытое тканью тело.
 
- Поистине мы принадлежим Аллаху и к Нему будем возвращены, - вновь поднял молитвенно ладони вверх Мансур, после чего тоже бросил горсть песка в могилу.
 
- Да, мне уже кажется, что я её знаю очень давно, - произнесла Гульнара, бросая землю.

Остальные проделали то же самое молча. Мужчины взяли лопаты. Когда на месте зияющей ямы образовался небольшой бугорок, кандидат исторических наук и банковский служащий из Башкирии, возложивший на себя обязанности главного распорядителя похорон, поднял лежащую неподалёку кирку и высек в податливом песчанике, из которого была сложена стена, небольшой крест.

- Теперь место её временного пристанища сможет найти каждый, - сказал он.

В это время, кто-то постучал в обитую железом калитку. Все находящиеся во дворе люди затихли и прислушались. Рашид знаками попросил Гульнару подойти, узнать, кто пришёл, а сам, достав пистолет, встал рядом, у стены.
 
- Кто стучит? – вполголоса спросила женщина.

- Это Вениамин! Я к Наталье! – раздалось из-за стены.

- Нет её! – сказала Гульнара.
 
- Странно! Мы договорились о встрече. Я, правда, немного опоздал….

- Впустите его, - раздался со стороны крыльца голос Подковы. - Это свой.

Рашид отворил калитку, пропустил во двор незнакомца и сказал:

- Извини, приятель, я посмотрю, какое при тебе оружие.

- Посмотри, - спокойно ответил Вениамин. - Но это бесполезно. Я сбросил пистолет в канаву ещё при входе во Французский Кармель. Здесь вся гора была наводнена патрулями. Проверяли каждого встречного. Вы не поверите, но они даже хасидов дёргали за пейсы и бороды! А «цахальские» солдатки залезали под каждую чадру мусульманских женщин. У любого армейского и полицейского патруля - целая кипа ваших фотографий и списки признаков индивидуальных отличий. У женщин на шее и на плечах искали родинки. А меня, к примеру, два раза попросили снять штаны и показать обрезание. Говорили, что я татарский шпион. Вы телевизор смотрите?

- Рано утром включили, а там по каждому каналу идут восторги иудейских раввинов по поводу долгожданного появления в их мире истинного машиаха, - усмехнулась Подкова. – Сплошные ликования, благословения и пляски утомляют.

 
- Значит, вы включили в тот редкий момент, когда о вас никто ничего не говорил. Помимо торжеств, связанных с приходом машиаха, в обществе, настоящая истерия и шпионофобия! Сегодня у нас все пугают друг друга татарами и казаками. Постоянно крутят кадры, где вы дерётесь с полицейскими и какими-то дружинниками. Кроме того, уже вскрыты факты сотен ваших злодеяний, совершённых на территории всего Израиля за одни сутки.

- Да-а! Это проделки нашего приятеля Кашапа, - сказал Наталья. – Видимо, его почему-то угнетает мысль, что мы где-то рядом.

- Только с обрезанием он чего-то напутал, - ухмыльнулся Рашид. – Он что уже забыл, что татары и башкиры, в нижней части туловища, мало отличаются от ортодоксальных иудеев?
 
- Я думаю, что это обычные чрезмерности административного аппарата, усмехнулась Подкова. - Как и в случае с родинками. Такие родинки, как у меня, можно встретить на шеях у половины женщин планеты. Но это не главное. Ты лучше скажи, Вениамин, как тебе вообще удалось сюда добраться, если вся гора наводнена патрулями? И почему, кстати, она наводнена?

- Наводнена потому, что последние звонки в Россию с телефонов, зарегистрированных на фамилии членов вашей группы, были сделаны с улиц Шдерот Ха Насси и Кадима. Сама понимаешь, это – неподалёку.

- Да. Похоже, нас спасло то, что по прибытии сюда, я закрыла телефоны в блок-бокс.

- А минут десять назад, все эти посты были внезапно сняты. Поэтому я здесь.

- А почему они убрали патрули?

- Не знаю. Но, могу предположить, что в этот момент они где-то были нужнее. Может, телевизор включим?

Наталья нажала кнопку телеприемника. Его динамики наполнили комнату воем раненных людей, криками полицейских и проклятиями, сыпавшимися на головы террористов, посмевших в радостный для всего Израиля день, взорвать в толпе несколько бомб. Одна из камер, работавших на месте теракта, показала крупным планом сгоревший минивэн. Тот самый, в котором вчера сидели раввины – консультанты Шомаева.

- Ну что же, взрывать бомбы среди мирного населения придумали первыми сионисты во время арабского восстания, - сказал Валерий Денисович. – Теперь эта инициатива работает против них.
 
Вскоре на экране появился Кашап, живой и здоровый. Он заявил, что все эти взрывы не способны остановить его поход на Иерусалим и вновь призвал истинных евреев принять участие в шествии. Шомаев попросил людей вытереть слёзы и убрать скорбь со своих лиц. Главное, по его мнению, теперь не грустить, а радоваться.

Большинство телеканалов тут же последовало этому призыву. Траурные кадры теракта сменили выступления музыкальных коллективов и счастливые лица толпы, приветствующей машину пророка. Потом показали министра внутренних дел Израиля. Он заявил, что его ведомство способно обеспечить безопасность Мешулама Шойхета и всех его последователей на всём протяжении их путешествия от места сбора на пляже института Океанографии, до Старого Города в Иерусалиме.
 
Потом выступали другие политики, бизнесмены, религиозные деятели и простые граждане. Все они радовались приходу машиаха и заявляли о своей готовности внести свой собственный вклад в дело его триумфального продвижения в древнюю столицу еврейского государства. Спонсоры заверили участников марша, что дорога будет усыпана цветами. Чиновники обязались оборудовать дорогу от Хайфы до Храмовой горы мобильными пунктами питания, отдыха и медицинского обеспечения. Всё – только для участников процессии.

Молодёжь клялась погибнуть, но защитить Шойхета - великого гражданина страны и надежду еврейской нации. Девушки разучивали новые, написанные за ночь гимны, посвящённые благословенному имени Мешулама Шойхета. Сплошная радость, светлое ликование и, никакой скорби и сожаления о безвременной кончине нескольких десятков соплеменников и единоверцев на набережной Хайфы.
 
- Если евреи не кричат привычно на весь мир о своих жертвах, - задумчиво произнесла Наталья, - значит, они уже не нуждаются в сострадании.
 
Она бегло переключила пультом телеприёмник на другие каналы. Везде было одно и то же. Только одна русскоязычная телекомпания посмела прокомментировать события последних суток на севере страны, упомянув, что ночью в Хайфе неизвестными лицами было застрелено несколько десятков христиан и мусульман. Под утро, неустановленные преступники обстреляли из гранатомётов монастырь кармелитов, здание православной церкви и две мечети.
 
В интернете, в лидеры проката попали кадры, на которых Мешулам Шайхет, в беседе с каким-то англоязычным корреспондентом, на вопрос посетил ли он пещеру пророка в Хайфе, ответил: «Думаю, Даниил на меня не обидится, так как я спешу продолжить его дело!».

- Ну вот! Он прокололся и без нашего участия! – сказал Рашид, когда Наталья показала ему этот ролик. – А какие комментарии?
 
- Резкие! – усмехнулась Подкова. - Думаю, народ сам бы не разобрался, в чём прикол. Но неизвестные энтузиасты уже написали титрами, что машиах, «говорящий с богом», перепутал пророка Даниила с Ильёй. В комментариях простые иудеи негодуют, а видные раввины сделали вид, что так и должно было быть.

Таким образом, ортодоксальные харедимы дали понять, что даже если завтра выяснится, что Шойхет носит под рубахой крест и пять раз в день делает намаз, они его всё равно возведут на свой престол.

- Возведут на престол, свободный со времени гибели еврейского царя Шимона Бар-Кохбы, предводителя последнего восстания иудеев против власти римского императора Адриана… - патетично произнёс с дивана Валерий Денисович.
 
- Наталья! Надо спешно сматываться отсюда! – раздался в дверях голос Николая. – Татьяна вышла по своему модему в интернет, и я точно знаю, что её уже засекли.
 
- Откуда вы это знаете? - спросил Вениамин.
 
- Знает, значит знает, - сказала Подкова. – У тебя всё готово к нашей эвакуации?
 
- На улице стоит рефрижератор с пятью тоннами замороженной рыбы. Планировалось, что он повезёт вас за процессией. Но раз этого уже не нужно, на этом грузовике мы перебросим вашу группу в Иорданию. Аллергии на морепродукты, надеюсь, ни у кого из вас нет?

- Плевать на аллергию! - крикнул Ратмир. - У меня, например, сыпь на теле выпадает при упоминании вслух фраз «автоматная очередь в голову» и «израильская тюрьма».
 
- Да! Рыба очень полезна. Это фосфор, витамины разные, нужные организму…, - подхватила Лариса, быстро забрасывая в сумку какие-то тряпки, лежавшие на кресле.
 
- Рыба - это эфирные масла! Они омолаживают кожу, - закричала Гульнара, сбегая по лестнице вниз.

- Рыба - это долголетие! – подхватил их мысль Татьяна, спешно упаковывая свой злосчастный ноутбук в чехол.

Вскоре дом, в котором корпорация Лава арендовала помещения, был окружён многочисленными сотрудниками израильских спецслужб. Они прибыли к месту дислокации знаменитых террористов на пехотных бронеавтомобилях, в сопровождении двух танков.
 
Примерно полчаса у участников этой операции ушло на полную блокаду здания, а заодно и всего прилегающего к нему квартала. Были намечены наиболее вероятные пути попытки прорыва группы, оговорены секторы обстрела, расставлены снайперы.

- Они в доме! – заявили бойцы подразделения. – В кабинете и в одной из спален работают две телефонные линии – городская и мобильная. Сотовый телефон связан роумингом с оператором связи в городе Челябинске, на территории Российской Федерации. А инфракрасная съёмка показывает наличие в здании живых биологических объектов, вероятнее всего, людей.
 
- Всем группам вперёд! – закричал полковник в камуфляже, красном берете и красных ботинках.

Тренированные солдаты за полторы секунды перескочили забор, пробежали дворик и взорвали пластидом дверь. Их товарищи так же стремительно бросились с крыши штурмовать окна. Они с криками и с грохотом шумовых гранат ворвались внутрь.


Но в доме кроме десяти арабских женщин-уборщиц из сервисной компании никого не было. Перепуганные дамы с трудом смогли объяснить, что арендаторы по телефону попросили их срочно сделать генеральную уборку. Вечером должны приехать важные гости из Москвы.
 
Полковник в красном берете, и такого же цвета башмаках, прошёл в кабинет. Телефонная трубка лежала рядом с аппаратом и из неё доносились негромкие, слабо различимые звуки. Он поднял трубку и приложил её к уху.

- Приезжа-а-ай, хоть на денё-о-ок! – раздался из динамика голос Аллы Пугачёвой.

Потом офицер услышал стук, громкое шуршание и мужской голос сказал:

- Ало!

- Кто это? – спросил полковник.

- Командир, это я, Мойша Герц!

- Ты где, солдат?

- В спальне. Увидел мобильник, лежащий рядом с магнитолой и вот….

А группа русских туристов в это время совершала интересную поездку в автомобильном прицепе. Россияне, обложенные со всех сторон ящиками с замороженной рыбой и закутанные в шерстяные одеяла, уже мечтали о том сладостном моменте, когда они смогут выйти из этого зловонного, тесного мира ужасных морепродуктов.
 
- Ненавижу рыбу! – сказала Татьяна, хлопая заиндевевшими ресницами.

- Вчера у меня была самая модная на всём Средиземноморье причёска, - сказала Гульнара. – А сегодня я вся, как скользкая каракатица.

  Валерий Денисович, до этого погружённый в свои думы о былом, вдруг хлопнул себя ладонью по лбу, и воскликнул с глубокой болью в голосе:

- Ой, гадство! Ой! Я не могу! Мне плохо, ребята!

- Что случилось, Денисыч?
 
- Отморозили себе что-то?

- Отсидели ногу?

- Привстаньте. Пошевелите пальцами, - раздались вокруг участливые возгласы.
 
Рыжеволосый исполин закатил глаза, потом медленно опустил на грудь свою голову и горестно ею покачав, страдальчески произнёс:

- Водку в морозилке забыл! Там, в офисе! На Кармели! Я - идиот!

В рефрижераторе наступила густая, пропитанная рыбным духом тишина.

- Да-а! Вот это я считаю особо тяжким преступлением! - серьёзно сказал Ратмир. – Оставил, можно сказать, целый боекомплект, в подарок силам наступающего противника. Как называлась то?

- «Бомбардирская»! – с мученическим лицом произнёс историк-секьюрити.

- Моя любимая! – страдальчески простонал Николай.

- И моя! – произнёс Ратмир.
 
- Да, уж! – сказал Мансур Баширович. - Скажу вам как истинный российский мусульманин! Как вспомню божественный вкус «Бомбардирской», у меня в душе слышится пение божественных гурий.

- А я слышу ржание чистокровных огненно-рыжих дончаков, стук копыт и звон булатных шашек! - сказал Валерий Денисович.

- А я, как будто на своём самом первом и самом любимом самолёте АН-24, молодой и красивый, лечу над родной Башкирией! - покачав головой, почти нараспев произнёс Рашид.

- А я… - хотел было сказать свои ощущения Николай.

Но его перебила Гульнара:

- Ой, ну чего бы вы делали, если бы у Валерочки не было такой прекрасной жены, как я? – самодовольно произнесла она, доставая из рюкзака замотанную в газету бутылку. – Держи, свою «бомбардирку»!

- Ребята, она – святая! – вдохновенно проговорил Николай.
 
- Точно! – благоговейно выдохнул Валерий Денисович.
 
- Икона! – сказал Ратмир.

- А я что, хуже, что ли? – спросила его Лариса, тоже доставая из своего чемодана бутылку русской водки. – Э-эх ты, изувер-супружник! Жену не любишь уже?

- Да я… Ларочка… да ты у меня… - задохнулся от нежности к своей подруге жизни Ратмир.
 
- И я тоже, как я полагаю, очень даже неплохая жена, - произнесла Татьяна, внося в общий котёл две фляжки коньяка.
 
- Танюша! Радость моя! – воскликнул Николай.
 
- Я вам точно говорю, ребята, - сказал Ратмир, - когда начинается дождь с громом, это не природное явление! Это – боги стонут от зависти, что женщины России достались не им! Они достались… - он картинно приложил ладонь к своей груди, - нам!
 
В это время Наталья решила достать из сумки маникюрный набор. Она протянула руку к своим вещам и замерла, так как на неё, и на её сумку устремилось сразу восемь заинтригованных взглядов.

- Чего? – спросила она.

- Ничего! – почему-то хором ответили мужики.

- Вам трёх литров мало? – с лёгкой усмешкой спросила Подкова.
 
- Мы - бедные пилигримы, готовы довольствоваться самой малой и скудной толикой. Но… впереди пустыня! – расплылся в улыбке Ратмир.
 
- Вот и довольствуйтесь… малым! Тем более что через несколько часов вы будете в гостинице, если нас, конечно, не загребут где-нибудь, на блок-посту. Но пока этого не случилось, и ваш стол не оскудел до состояния сухаря и тюремной баланды… не стоит вам, красавцы, петь мне песен… Грузии печальной.

После такой, поэтической отповеди, мужики скромно опустили глаза. Они больше не смотрели в сторону Натальи. Тем более что перед ними уже остро встал вопрос о закуске. Три бутылочки йогурта и две плитки шоколада, найденные в дамских припасах, проблему не снимали. Бутылка соевого соуса, завалявшаяся в рюкзаке Николая, тоже сначала никого не впечатлила.

Выручила русская сообразительность. В одной из коробок, Ратмир обнаружил свежезамороженные морские гребешки. Оказалось, что если мясо такого моллюска выковырнуть ножом из створки и слегка спрыснуть соевым соусом, оно превращается в превосходную закуску к «Бомбардирской» водке! Рашид, как истинный гурман, тут же окрестил это лакомство «аравийской строганиной», и вскоре пришлось распечатывать уже второй ящик с подобным деликатесом.

Первым делом, помянули Кармэллу. Мужчины слегка взгрустнули, дамы прослезились. Потом выпили за благословенную землю Палестины. Потом подняли тост за самых прекрасных женщин в мире – за россиянок!
 
На контрольно-пропускном пункте «Река Иордан» грузовик остановился. Развеселившиеся было русские, вынуждены были затаиться. Ратмир, стараясь не шуметь, встал на один из ящиков с рыбой и выглянул наружу через тонкую щель вентиляционной заслонки. Прямо перед будкой на стене был наклеен портрет Рашида. Далее виднелись фотографии других членов компании, отметившихся на хайфской набережной.
 
Боксёр рассказал шёпотом об увиденном своим товарищам, и не преминул похвастался Ларочке, что он сам на плакате выглядит очень брутально. Та попросила поднять её на руках, выглянула наружу и тоже осталась в восторге от постера.
 
В это время к рефрижератору подвели двух собак, натасканных на поиск в проезжающих автомобилях взрывчатки и героина. Собаки задумчиво втянули в себя запах рыбы, перемешанный с интенсивным ароматом русского водочного перегара, и… переглянулись. Бедные животные виновато опустили свои умные морды и отбежали семенящими шагами от машины в сторону.

- Зажрались вы у меня рыбкой, подруги, как я посмотрю! - недовольно проворчал дежурный офицер и громко крикнул водителю рефрижератора, - чего встал? Проезжай!

                5.
Первые четыре часа пребывания на московской земле бойцы «Лавы» оказались предоставленными самим себе. Они выгрузили из самолёта оружие и дюралевые ящики с каким-то хозяйством, побродили по территории аэропорта Раменское, и, расстегнув под лучами весеннего солнца свои кээмпэка, принялись приводить в ещё больший образцовый порядок свою амуницию.

Сразу после выгрузки, к Буслаеву подошёл крепкого вида рыжебородый хорунжий.

- Ваша фамилия Храповицкий?

- Да…, так точно!

- Поздравляю! – сказал офицер.

- С чем? – удивился Владимир.

- Вы зачислены в личный состав третьей сотни доблестного казачьего полка имени Святого Великого князя московского Дмитрия Донского, с присвоением вам воинского звания вахмистр. Я – ваш сотенный командир Игнат Павлович Многогрешный. Вопросы есть?

- Один вопрос, - сказал Буслаев.

- Слушаю.

- Строевой устав корпорации «Лава» позволяет ношение бороды?

- Не запрещает. Особенно, тем бойцам, которые придерживаются старой, дониконовской веры. А что же касается Лавы, то я советую не называть её корпорацией. Мы называем её ОСКБ «Лава», что расшифровывается как отдельная стратегическая казачья бригада.

- Стратегическая? Не грешит ли такое определение чрезмерным… глобализаторством?

- Не грешит, Ратибор Викторович, не грешит. Мы способны решать именно глобальные задачи, воздействуя на локальные направления.

- Мудрёно звучит!

- Ничего. Излагаю, как умею. У нас каждый рядовой боец проходит такую подготовку, какую не получают даже слушатели академий. Многие наши казаки, между прочим, сегодня могут управлять не только любой единицей наземного транспорта, но и имеют навыки управления всех типов кораблей и воздушных судов. За исключением, пожалуй, самых новейших и экспериментальных образцов. Большинство парней прошло расширенный курс по стратегии и тактике ведения современных боевых действий, разбирается в индивидуальных и массовых психологических особенностях человека, находящегося в условиях войны, и каждый из них получил специальные навыки принципов управления различными подразделениями вооружённых формирований в условиях экстремальных ситуаций.

- Так наш полк, это что, инкубатор военных вундеркиндов? – с сомнением улыбнулся Владимир. – Того, что вы мне здесь наговорили, просто не может быть!

- Может, ещё как может! Для этого нужны только талантливые ученики и гениальные учителя. У нас, слава Богу, такие имеются. А вот чего у многих ребят пока нет, так это жизненного опыта. Но данная проблема, как известно, решается сама собой. Для наполнения такого багажа, человеку требуется только одно.

- И что же?

- Жить!

- Звучит афористично! – приподнял брови Буслаев. - А внешне ваших питомцев и не отличишь от обычной молодёжи. Только, пожалуй, эти будут пошире в плечах, чем большинство их сверстников.

- Это обман зрения. Они на много порядков сильнее, выносливее, чем большинство современных ребят. Их психология более сбалансирована и стрессоустойчива, мышление быстрое и логичное, действия точны и результативны, а интуиция так натренирована, что даёт меньше погрешностей, чем стрелка компаса. Ну и, плюс, как я уже сказал, у наших птенцов огромный запас специальных военных знаний. Если у вашей милости появится желание самому попытаться получить такую же подготовку, то, по завершении операции «Божественный хаос», мы можем попробовать обучить и вас. Но, уверяю, это потребует нечеловеческих усилий для мобилизации всех ресурсов вашей души и тела. Ещё вопросы имеются?

- Да, но… я надеюсь, вы простите мне моё любопытство…- несколько замялся Буслаев.

- Спрашивайте, а там посмотрим.

- Фамилия у вас… я такой не….

- А, фамилия! Вы такой не встречали?

- Да, признаться….
 
- Значит, не очень хорошо знаете историю своей Родины, Ратибор Викторович.

- Ну, почему… я… немало книжек… пролистал.
 
- Не мало, но и не много. Уж простите меня за такое определение! Но дела людей с нашей родовой фамилией, не раз были засвидетельствованы на различных страницах русской истории. Запротоколированы, так сказать.

- Понятно. Вы меня заинтриговали. Когда всё это закончится, постараюсь удовлетворить своё любопытство.
 
- А пока, если у вас больше нет вопросов, можете присоединиться к бойцам своего подразделения.

Многие казаки третьей сотни в это время были заняты чисткой оружия. Когда солнце уже почти приблизилось к зениту, появился Казак Мамай. Он пригнал откуда-то походную кухню МЧС. От неё весенний ветерок разгонял по округе ароматы душистого узбекского плова и ещё невесть чего, наверняка, съедобного, вкусного, а стало быть, и полезного для военного желудка. Жизнь праздношатающихся казаков сразу приобрела значение и смысл.

Но, прежде чем подойти к кухне, ребята вынесли небольшой камуфлированный ящик, который оказался раскладывающимся иконостасом с небольшим алтарём.

- Надо же, целый походный храм с собою возят! – удивился Владимир.
 
Парни приступили к молитве. Казак Мамай тоже молился. Буслаев заметил, что взгляд полковника затуманился и он, неожиданно, встал на одно колено. Владимиру было неудобно глазеть на таинство проявления человеческой души, он отвернулся. Но потом, любопытство вновь заставило его повернуть голову в сторону полковника. Тот уже встал и стоял, приложив свою огромную ладонь с узловатыми пальцами к закрытому ящику с иконами. Постояв так пару минут, полковник тряхнул смоляным чубом, натянул на него папаху и выпрямился.

 Приложились к иконам, казаки опять всё сложили на место и закрыли ящик. После этого они вытащили свои котелки и пошли принимать пищу. Лицо Сагайдачного вновь приняло своё обычное шельмоватое выражение. Он был весел и остроумен. Выстроившимся за пайком бойцам, Григорий Васильевич громко посоветовал:

- Если свой початок дорог, жрите ряженку и творог! А коль душа милей всего, в пост не ешьте ничего.

Но Буслаев уловил что полковник, несмотря на ухарство, чем-то серьёзно озабочен. Вскоре ему кто-то позвонил на мобильный телефон. Казак Мамай стремительным шагом направился к серому автодому, припаркованному неподалёку от административного здания. Под лобовым стеклом машины Владимир заметил приклеенный пропуск с гербом и надписью «ФСБ Российской Федерации».

Вскоре оттуда выскочил молодой, крепкий мужик в камуфляже. Он подскочил к Богаевскому, что-то ему сказал, и они вдвоём, спешно направились вслед за Сагайдачным в автодом, или… автоштаб, как мысленно окрестил эту машину Буслаев.

Больше ничего интересного вблизи не происходило. И Воин Сновидений с превеликим удовольствием принялся доедать то, что ему послал в это утро Бог. При этом он скрытно радовался, что многие казаки отказались от мяса. Поэтому бойцам, которые не постятся, достались двойные и даже тройные порции скоромного продукта.

В глубине души Владимиру было стыдно за своё чревоугодие в Великий Пост. Но вкусная и обильная пища помогла ему подавить в себе все угрызения совести.

- Ну как? Голова не болит, после вчерашнего? – раздался рядом насмешливый голос того самого молодого казака, который летел рядом в самолёте.

- Слушай, приятель! Я тебе уже сказал сегодня, что я в последний раз принимал спиртное, ещё в субботу. Не пил я вчера, понятно?

- Разумеется! Кто же спорит? Кормить на боевом построении песцов, это нормальные действия трезвого человека.

- Отстань, короста! – свирепея прорычал Буслаев.
- Ты чего так разнервничался?

- Если ты не отвяжешься, я за себя не ручаюсь! И… вот этой рукой, нанесу тебе на лицо обширную гематому.

Парень на секунду задумался, свёл глаза к переносице и громко захохотал. Он представил себе процесс нанесения на человеческое лицо гематомы, да ещё, чтобы она была качественная, обширная и ярко выраженная. Не переставая смеяться, он протянул руку и сказал:

- Вообще-то, я не короста, а Буздыган.

- Что? – не понял Владимир.
 
- Зовут меня, говорю, Олесь Буздыган.

- Это фамилия такая, Буздыган? Я чё-то не слышал раньше такой.
 
- Обычная фамилия. Буздыганами запорожцы раньше называли боевую булаву. Такую, вроде пернача, только побольше.

- А-а! Понятно.

- А тебя как зовут?

- Влади… Тьфу ты! Ратибор Храповицкий!

Буслаев пожал протянутую ему руку, сел и принялся доедать свой бутерброд с ветчиной, запивая его остывшим чаем.

- Ребят! Не знаете, где тут можно котелок помыть? – спросил их сидящий неподалёку молодой казак, с длинным автоматом неведомой конструкции за плечами.
 
- Здесь, за машинами - вход в помещение службы безопасности. Там, если пройти вперёд по коридору, можно обнаружить туалет, - сказал Буздыган. – Заведение бесплатное, в нём есть вода и даже мыло.
 
- Вот и хорошо, что бесплатное, – флегматично заметил парень. – Уроды, которые берут деньги за оправление естественной надобности – враги всего ссущего на земле!
 
Казак с громким лязгом бросил свою ложку в котелок и пошёл в указанном направлении.

- Точно! А придумал этот бизнес – римский император Весьписюан! – весело крикнул ему в след Олесь. - Да оставь ты своего винтореза драгоценного! Я посторожу.

- Ничё! Свой прибор руку не натёр! – словно нехотя, как будто в раздумье о чём-то далёком и важном, ответил боец и скрылся за грузовиком.
 
- Похоже, этот Буздыган знает всегда всё обо всём, - подумал Владимир. – Когда только успел разведать про туалет? Вроде неотлучно здесь крутился, с парнями зубоскалил.

- Между прочим, уважаемый Ратибор, этот воин - из нашей с вами сотни! - сказал Буздыган, повернувшись к Буслаеву.

- И что?

- Зовут его Иван Манжуров. Он - лучший снайпер из всех, кого я видел. Только Корсаков из четвёртой сотни способен с ним потягаться в чём-то. А так, я думаю, в нашем мире ему равных нет.

- А с виду – заторможенный такой паренёк, - удивился Буслаев. - И ходит, и говорит так, как будто только что проснулся. Он чё, только в десятки лупит?

- Да какие десятки? Это для него – вообще детство какое-то! Он способен, например, попасть в десятку мишени, отрикошетив пулей от двух стен и от круглого бетонного столба! Можешь себе представить картину: прицеливание, выстрел, три рикошета… ду-ду-ду! И… аккуратная дырочка в самом центре самой маленькой окружности мишени?

- Что-то не верится, - покачал головой Владимир.

- Я бы тоже не поверил. Если бы сам не видел. Ребята говорили, что он уже научился попадать и с пяти рикошетов, но мне самому видеть этого не доводилось. Да и в бою, я думаю, пять рикошетов, это уже баловство. Пуля и после первого касания может потерять свою убойную силу.

- Надо полагать, это зависит от материала, из которого сделан предмет, от его прочности, массы, качества обработки и конфигурации поверхности. Мне кажется, что при соприкосновении пули с кучей навоза, к примеру, и с чугунным бюстом Ельцина, траектории будут разные.

- Я тоже так думаю. Хотя, по другим показателям, эти два предмета вполне однородны.

- Согласен.
 
- А ещё, Ванёк нам как-то такой фокус показал, который хрен какой магистр магии повторит!

- Чего же такого он сотворил?

- Взял старенький такой, автомат Калашникова и посмотрел в его ствол. Потом достал из рожка патрон, нацарапал надфилем на его пуле два крестика и вставил в патронник. После этого, Ваня положил на землю свою папаху и говорит нам: «Я сейчас завяжу себе глаза шарфом, а вы меня за руку отведите в сторону и крутаните несколько раз, чтобы я потерял ориентацию в пространстве». Мы, разумеется, так и сделали. Но пока его водили и крутили, я краем глаза уловил, что Корсаков ещё подбежал к шапке и быстро передвинул её, метра на полтора в сторону. После этого, Манжуров нам кричит: «Стоп!», быстро поднимает АК и… стреляет одиночным в воздух!

- И что? – заинтриговано спрашивает Владимир.

- Ну, что? Слышим, пуля со свистом уходит куда-то в облака и всё затихло. Только ветер, так, по скалам шуршит с подвыванием. Мы – не шелохнёмся. Ваня стоит, не двигается, как истукан. Ждём, уже вроде долго. Времени изрядное количество прошло. Народ начал скептически ухмыляться и бошками покачивать. И вдруг, слышим, тихонько, так: «фьють!» и… негромкий шлепок! Мы подходим к папахе. Лёня Корсаков опускает в неё руку и вытаскивает… представляешь?

- Чего?

- Пулю! Перекатывает так по ладони – горячая! Та самая! С двух сторон на оболочке – по кресту. Манжуров, молча, поднимает свою папаху, отряхивает её и идёт в казарму. Спокойно так идёт, как будто ему и дела то нет, ни до выстрела, ни до пули, ни до нас, офанаревших.

- А Корсаков, стало быть, отодвинул папаху в сторону, пока Манжурова водили?

- Да. Я думаю, что тот сам его попросил это сделать. Они ведь лучшие друзья. Всё время вместе, то в тире, то на полигоне. Их только вчера развели по разным сотням. В четвёртой приличного снайпера не было, вот и взяли Лёньчика.

- Ясно, - сказал Буслаев и встал, намереваясь тоже пойти помыть свой обеденный инвентарь, состоящий из ложки, ножа и многофункционального котелка.

- Поздно, друг мой, мыть бокалы! – вдруг, неожиданно серьёзным голосом сказал Олесь. – Быстрее прячь свой немытый сервиз в вещмешок и хватай оружие. Сейчас что-то будет.

- А ты откуда… - хотел было спросить его Владимир, но не успел.

На другом конце поля раздался оглушительный взрыв и один из бензовозов разлетелся на разнокалиберные, объятые пламенем фрагменты.

- Похоже, из реактивных гранатомётов по нам лупят! – раздался рядом голос Богаевского.

Он сверкнул своими зелёными глазами на Буслаева и Буздыгана, и сжал пальцами воротник своей куртки. В капюшоне у Владимира что-то щёлкнуло. Из вшитых в его подкладку динамиков раздался голос подъесаула.

- Это Орёл! Третья сотня! Оставайтесь там, где сидели, только прижмитесь к стене и ждите распоряжений. Четвёртая и пятая! Сейчас вы на открытой местности. Откатывайтесь от полевой кухни в сторону кустов. Там проходит дренажная канава. Залечь в неё, и ждать распоряжений!

- Третий – принял! – отрапортовал рыжебородый командир сотни, в которой теперь начал службу Владимир.

- Пятый принял!

- Четвётрый, всё ясно.

Только прижавшись к железобетонной стене и оглядевшись по сторонам, Буслаев понял, что аэропорт Раменское в этот день представлял собой не что иное, как полевой лагерь разных служб и подразделений. Вокруг взлётных полос, под маскировочными сетками, стояло множество грузовиков, фургонов и других автомобилей. Среди них были натянуты палатки.

После первого же взрыва всё это дремавшее, как казалось, пространство пришло в движение. По полю забегали солдаты, засуетились какие-то люди в штатском, некоторые автомобили сорвались с места и куда-то устремились.
 
Три машины, при этом, даже выскочили на взлётно-посадочную полосу. Их оттуда кинулись сгонять юркие автомобильчики службы безопасности аэропорта. К счастью, следующие взрывы раздались в стороне от людей, техники и сооружений. Потом, вообще всё стихло.

Через некоторое время по громкоговорителям было объявлено, что опасность миновала. Люди начали подниматься с земли и отряхиваться. Встал и Владимир.

- Что это было? – спросил он командира своей сотни.

- Судя по всему, – предупреждение о намерениях, - сказал Игнат Многогрешный, ставя свой автомат на предохранитель.

- А кто и кого предупреждал? – спросил, отряхиваясь Буслаев.
 
- И самое главное, о чём? – подал голос, проходивший мимо незнакомый казак.

- Это уже не наша проблема. Здесь немало всяких вооружённых дядек, пусть сами решают встающие перед ними задачи. В том числе, пробуют разобраться, почему какие-то босяки могут безнаказанно обстреливать из серьёзного калибра объекты федерального значения. Наша же задача – Кремль! Так что, будем пробиваться туда. Вот только своих, дождёмся из Аммана, и, вперёд!

- А кого ждём-то? – уточнил, прищурив глаз Буздыган. - Уж не этих ли, гвардейцев из личной гвардии короля Иордани? Ну, тех, которые на верблюдах атакуют вражеские позиции!
 
- Гвардейцев пока не будет, - парировал шутку, оглаживая бороду сотенный. - Там летит только один верблюд для некоего казака Буздыгана. Было принято международное решение, что хоть его предки и были конниками, он теперь станет верблюдником. Может быть, даже первым верблюдником во всей истории русских казачьих войск.

- Да я просто интересуюсь, - пробубнил Олесь.

Он был явно обескуражен грохнувшим на весь аэродром хохотом своей сотни.

- А я просто отвечаю. Через пару минут узнаете. Они уже заходят на посадку!

Действительно, в это время раздался шум снижающегося самолёта. Владимир безучастно наблюдал за маневрами крылатой машины, как она изящно прокатилась по бетонке, вырулила к месту стоянки, как пилоты сбросили трап и как из её салона начали выходить усталые от перелёта люди.

Но вдруг, внезапно, его сердце с шумом ударилось в рёбра и забилось в резко участившемся ритме. Он даже и не почувствовал как на его лице появилась глуповатая улыбка. Буслаев увидел, как по приставленному к самолёту трапу легко сбегает на землю Наталья! За ней, во всём белоснежном и накрахмаленном, как и всегда, шёл Рашид. Разумеется, лихой пилот, как истинный джентльмен, тащил огромные подковины чемоданы, служащие ей переносной алхимической лабораторией, цехом по производству никому не ведомых веществ и мастерской для изготовления полезных приспособлений.

- Странно, - подумал Владимир, - чего это я так взволновался то? Я же обещал себе быть сдержаннее с женским полом! У меня есть жена, ребёнок… но, как, всё-таки прекрасна эта… Наталья Николаевна! Идёт, как пантера. Едва касается земли стопами своих стройных ног. А её манера смотреть на собеседника! Только приподнимает ресницы и… всё! Для человека больше не существует ничего – ни солнца, ни неба, ни других людей. Весь мир сразу погружается в эти спокойные, наполненные неведомой магией бездонные глаза, обрамлённые светло-русыми легкомысленными кудряшками. Да, эти глаза цвета… какого же цвета у неё глаза? – вдруг пронзила Владимира странная, почему-то обеспокоившая его мысль.
 
Он напрягся, и попытался вспомнить. Но, не смог. Память извлекала целую гамму цветов и все, как казалось Буслаеву, могли быть её, наташины.

- Надо пойти, помыть котелок, - почему-то вспомнил Владимир.

Но ноги его уже сами несли по нагретой мартовским солнцем, залитой потоками ярких лучей бетонированной дорожке.

Раньше бы Буслаев, ни на секунду не задумываясь, принялся привычно «бить клинья» к телу своей новой знакомой. По правде сказать, в той жизни, он был почти со всеми окружающими его женщинами «в состоянии лёгкого непрерывного флирта». Но последние события так повлияли на Владимира, что теперь он опасался прикоснуться не только к телу чужой женщины, но и даже к её душе.

Хотя, натальино тело его всё же привлекало. Ещё как привлекало! И поэтому, в голове у Буслаева замелькали оправдания перед самим собой, за эту глупую поспешность, за эту щенячью радость, за все эти, наверное, совсем не праведные мысли.
 
- А, ничего! Схожу! А чего такого? Ведь она – просто коллега! Пойду, просто поздороваюсь, и больше ничего.

Наталья тоже увидела его и помахала Владимиру рукой. Было видно, что и ей приятна эта, в общем-то, неожиданная встреча.

                6.
Борисов сидел за большим накрытым столом и смотрел, как бывалый и грозный Василий Гарольдович, на глазах превращается в милого и пушистого котика - жениха Васечку. Его напружиненное атлетическое тело заметно размякло, а обычную хищную гримасу бесшабашной радости на лице, сменила мягкая улыбка счастливого человека.

Лихой разведчик не сводил восторженного взора со своей невесты Светочки и всё время норовил, насколько позволяли обстоятельства, прижать её к себе, поцеловать, или, хотя бы, погладить любимую по руке. Без своей хипповой бороды он казался совсем молодым и легкомысленным человеком.

Девушка от его страсти тихо млела. А гости – несколько семей родственников, неодобрительно хмурились, замечая нетерпеливые порывы жениха. Особенно тётки. Они бросали косые взгляды на нового члена семейного сообщества и несколько раз, по разным случаям, постарались довести до присутствующих мысль, что жениться так поспешно нельзя!

- И не должно быть вообще никаких разговоров о великой любви! - говорила самая степенная из них. - Смешно делать помолвку всего лишь после нескольких прогулок по парку и двух походов в кино.
 
Умопомрачительное чувство Светланы, вспыхнувшее к простому военному, родители невесты тоже приняли без особого энтузиазма. Они сидели за столом и обсуждали тот факт, что при нынешней власти офицеры в России влачат жалкое существование, что все вояки нищие и не имеют своего жилья. Родня желала девушке иного, более богатого мужа. Но счастливый тевтонец не обращал внимания ни на эти разговоры, ни на косые взгляды.

Наконец, один из дядьёв, слегка размякнув из-за пары пропущенных стаканчиков крепкой брусничной наливки, крикнул:

- Горько!

- Горько! - поддержали остальные мужики… под неодобрительное шиканье тёток.

- Ой! А где сама невеста то? – всплеснула руками одна из своячениц.

- На кухню пошла, за пирогом!

В комнате повисла неловкая тишина.

- Ну что же, господа! – заливаясь смехом, сказал Василий Гарольдович, - Ради исполнения команды «горько», мы её сюда на руках принесём! Он нагнулся, вытащил зубами из вазочки розу, встал на руки и, смешно качая в воздухе мускулистыми ногами в мягких женских тапочках, скрылся на кухне.
 
- Ну, пока их нет, наливайте, - сказал сухощавый родственник с рыжими усами.

Это он закричал «горько» и теперь ему было несколько неловко.

- Подожди! - осадила его жена. – Тебе же сказали, пирога ждём.

Но пауза несколько затянулась, а молодых с выпечкой видно не было.

- А вы, я извиняюсь, вместе служите, с Василием? – обратился к Борисову один из мужчин.

- Нет, я в СОБРе, а он в какой-то правительственной силовой структуре. У них – президентское спецподразделение, я лишних вопросов ему не задаю. Мы просто хорошие приятели.

- Президентская! – ахнул мужик, - это что, ФСБ, что ли?

- Да нет! Как мне кажется, у них фирма покруче будет, - улыбнулся Виктор.
 
- А лицо чего у вас такое… травмированное? – не утерпела и задала видимо давно крутившийся на языке вопрос одна из женщин. – С бандитами, поди, подрались?

- Да, выполнял опасное служебное задание. А один из подозрительных людей был весьма тренированным. Но слава Богу, когда всё выяснилось, он оказался не бандитом, а честным гражданином.

- А чё же он, честный, сразу в… лицо, когда можно было поговорить?

- Да, ничего, потом разобрались, помирились.

- А вы, случайно, не с Васей нашим дрались? – спросила одна из тёток.
 
- Ну, что вы! Он человек такой, который никогда не позволит себе рукоприкладства. Работает в федеральной структуре. На хорошей должности….

- Нет! Вот вы мне скажите, как человек из структур, что там сегодня происходит в Москве? – вдруг стукнул кулаком по столу самый пожилой родственник. - Почему там сегодня такой беспредел? Ведь, если не справляется полиция, значит, в столицу надо вводить войска! Обстановка….
 
- Да подожди ты, со своей обстановкой! – оборвала его жена, толстая тётка с недоверчивым прищуром. - А зарабатывают они там как? Я имею в виду, людей, в васиной конторе.

- Я думаю, - Борисов оглянулся на дверь, сделал заговорщицкое лицо и понизил голос, - зарабатывают они там очень прилично! Тем более что Василий Гарольдович всегда на хорошем счету у начальства, имеет правительственные награды, ездит в загранкомандировки, языки знает, в общем, завидный жених.

- А чего же этот завидный жених, раньше то не женился? – подала голос до этого почти не разговаривавшая мать невесты. - Поди, не мальчик уже.

- Может, ждал самую-самую! Одну единственную во вселенной! – пожал плечами Виктор.

Новый приятель импонировал капитану полиции. Поэтому, Виктор решил приложить усилия для улучшения имиджа тевтонца в этой семье. Он сразу понял, что родственники невесты не являются такими уж простыми людьми, как охарактеризовал эту семью по дороге влюблённый разведчик.
 
- Люди, подобные светочкиным сородичам, больше всего на свете любят деньги, - подумал Виктор. - Но сделать так, чтобы и деньги их полюбили, они не умеют! И это противоречие изматывает им душу. Поэтому такую свадьбу дочери они воспринимают как ещё одну несбывшуюся мечту, или новый облом в длинной жизненной цепи растаявших в воздухе финансовых миражей.

Поглощая рыбные салаты и мясные закуски, Борисов уже опрокинул несколько стопок. Спиртное слегка прояснило голову и притупило боль в ссадинах, а так же переживания по поводу всех произошедших с ним в этот день странных и зловещих событий.
 
Он заметил, что к водке, которая стояла напротив него, никто из других мужчин даже не притронулся. А когда Виктор пытался налить из этой бутылки кому-то в рюмку, мужики протестующее махали ладонями и говорили что-то вроде:

- Да я как раз ликёрчика хотел попробовать, - или, - пусть лучше мне свояк плеснёт во-о-он той морошковой настоечки.

Борисову это казалось странным. Но он чувствовал, что ему здесь никто не желает зла и не напрягался по этому поводу. У него приподнялось настроение и, что бывало с ним не часто, появилось желание поговорить. 

- Да они там все, особо не спешат жениться, - сказал он, продолжая разговор с будущей тёщей Василия. - Эти люди, всё-таки с высшими должностными лицами государства общаются, постоянно бывают на виду. Сами понимаете, в такой круг первую попавшуюся девицу не введёшь. Мол, здрась-сьте, познакомьтесь с моей женой, которую я нашёл непонятно где и родители у неё - непонятно кто. А вдруг она агентка, присланная убить президента? Тут же всё проверить сначала нужно.

- Это что же, нас проверяли, что ли? – встревоженно спросил тесть.

- Наверняка! У них ведь тоже свой особый отдел имеется, - усмехнулся оперативник.

В комнате повисла тревожная тишина. Виктор видел, что его слова не на шутку испугали всю родню.

- Нет, ну а мы то! Ведь об этом даже не догадывались!

- Может, по незнанию, чего не нужного даже сморозили!

- Странно. Это что, опять тридцать седьмой год возвращается? – завозмущались собравшиеся.

Они вдруг стали говорить очень тихо, поминутно косясь на дверь.

- Только нарисовался здесь паренёк и на тебе! Всякие слежки – проверки устраивает уже.

- Да не волнуйтесь вы так, товарищи! – постарался успокоить их Борисов. – Во-первых, такие проверки носят полуофициальный характер и их результаты ни на какое сукно никогда не лягут. А во-вторых, сегодня здесь проходит официальная помолвка представительницы вашей семьи - Светочки и её жениха Василия Гарольдовича! Это значит, что ничего такого, что могло бы разлучить эту прекрасную пару, обнаружено не было! Так что, пора бы нам уже и выпить «горькую».

Гримаса настороженности с лиц родственников не сошла, но зато на них появились какие-то неестественные, натянутые улыбки.

- Василий Гарольдович! Света! – закричали гости, неожиданно начав величать жениха по отчеству. – Ну сколько вас можно ждать то, в самом деле?

- Идё-ом, - раздался где-то в другой комнате голос невесты.
 
В дверном проёме появился сияющий жених. Он сложил молитвенно руки,  наклонил голову, и с видом шутливой покорности произнёс:

- Я прошу прощения за наше отсутствие и умоляю всех гостей оставаться на своих местах.

После этого Василий Гарольдович поднял голову, развёл в стороны руки и громко, по-шоуменски продекламировал:

- Потому что сейчас я хочу представить почтенной публике свою невесту – Светлану Марковну, в скором времени, фон Юргенсбург! Она продемонстрирует вам кое-что из своей модной коллекции зимне-весеннего сезона!

Жених отскочил в сторону, встал на одно колено, сложил ладони в виде трубы и издал звуки, отдалённо напоминающие мелодию какого-то торжественного марша. В дверях появилась невеста. Все женщины посмотрели на неё и сделали совершенно синхронный выдох, который одновременно напоминал и «ах» и «ха». А мужики, тоже синхронно, со стуком положили на стол ножи и вилки. На Светочке красовалась новая шуба из голубой норки, пошитая в соответствии с самым модным в этом году фасоном, не менее модная шапка из того же меха и высокие белые сапоги.

Когда девушка насладилась внезапным эффектом своего появления, а все гости смогли достаточно насытиться видом её ослепительного верхнего наряда, она сбросила на руки жениха шубу и шапку и осталась в прекрасно пошитом вечернем платье. Все дамы опять издали тот же самый звук, а мужики, зачем-то вновь схватили свои вилки и ножи. На груди девушки сверкало умопомрачительно красивое колье с подвесками из достаточно увесистых синих сапфиров.

- На свадьбу, к этому колье, обязуюсь справить сапфировую диадему, - сказал, довольный произведённым на окружающих эффектом, жених.

- Молодой человек! – вдруг раздался голос пожилой полной женщины, видимо, это была самая старшая из тётушек. – Нам сказали, что наша племянница выходит замуж за нищего офицера. А здесь мы видим обратное! Вы что же, ограбили банк, или взяли под проценты деньги в долг у бандитов?
 
- Ну почему сразу ограбил банк, тётушка? – захохотал офицер «Лавы». – Мне неплохо платят за работу. И к тому же я являюсь акционером одного предприятия. Доход у меня, конечно, не ахти какой, но зато постоянный. Вот, например, я хочу сегодня сделать подарок своей будущей тёще. Это серьги с настоящими камешками. Камешки, конечно, не такие уж большие, как у жены нашего президента, но зато, достаточно благородные….
 
- Бриллианты! – вновь синхронно выдохнули женщины.

- Ох, затёк, зачем так тратиться? – зарделась тёща, принимая дрожащими руками подарок.

- А это… – рука жениха погрузилась в карман брюк и все заметно напряглись, - это подарки трём любимым тётушкам моей будущей жены.
 
Когда ладонь, наконец, была извлечена из кармана наружу, все увидели на ней три аккуратные коробочки для колец. Жених поочерёдно раскрыл каждую из них и поставил перед сёстрами будущей тёщи.

- Ой, натуральный рубин! – восторженно закричала та, что была помоложе.
 
- Не может быть! Это мой самый любимый цвет камня, - сказала вторая. - Скажи, Яша, это ведь мой любимый цвет?


- Да, - кивнул головой тот из гостей, которого назвали Яшей.

- Ох, молодой человек! - сказала самая старшая. – Мне уже лет тридцать никто не делал дорогих подарков.

- Ну тогда, в чём дело? – опять рассмеялся Василий, - мы вновь восстановим эту утерянную на время традицию. А ещё у меня есть кое-что для дорогого тестя и светочкиных дядьёв!
 
Мужики вновь синхронно положили на стол вилки с ножами и заинтриговано уставились на нового родственника.

- Вот! – сказал жених и положил перед отцом и тремя дядьками невесты четыре маленьких мешочка из чёрного бархата, - Мне Светочка сказала, что вы все очень верующие люди. Поэтому, я вам подношу в подарок вот это.

Он развязал тесёмку на одном из мешочков, вытряхнул на ладонь содержимое и, взяв аккуратно своими пальцами цепочку, показал всем висящее на ней украшение.

В комнате повисла совершенно непроницаемая тишина. Возникшая пауза озадачила Василия Гарольдовича. Он спросил:

- Что-то не так? Это настоящее тунгусское золото… и цепи и кресты….

-Так-так-так! – сказал один из родственников. – Вот что бывает, когда мужчина и женщина женятся через сутки после первого знакомства!

- Почему это через сутки? – возмущённо подала голос до этого молчавшая невеста. - Мы знакомы уже….

- Ну а почему тогда твой шейгец так и не знает из какого дома берёт себе жену? Что ты ему вообще такого сказала, что он одаривает нас крестами?

- Да в чём дело то? – воскликнул Василий Гарольдович.

- Милый, произошло досадное недоразумение. Мои родственники действительно верующие. Но они… не христиане.

- А кто, мусульмане, что ли? – сконфуженно хмыкнул разведчик.

- Нет. Они - ортодоксальные иудеи.

- То есть, им надо было подарить звёзды Давида?

Жених смущённо хохотнул и, хлопнув себя ладонью по лбу сказал:

- Прошу прощение за казус. Но проблема решаема! Завтра заскочу в ювелирный магазин и поменяю.
 
- А у тебя чеки и ценники с печатями сохранились? – спросил самый старший из дядек.
 
- Конечно сохранились. В комнате у Светочки лежат на комоде.
 
- Ясно. Давай сюда цепочку с этим… с позволения сказать…украшением. Я сам поменяю. И вы давайте сюда свои… гм… подарки.
 
- На комоде, говоришь, чеки? – спросил дядька помоложе, встал и пошёл в спальню племянницы. За ним потянулись и остальные мужики.
 
- Надо покурить, сказал один из них, выходя.
 
- Пойду, посмотрю бисквит, сказала тёща и пошла по направлению к кухне.

- Давай, мы тебе поможем, - сказала одна из родственниц. Другие женщины тоже встали и вышли на кухню.

- Занимательная у вас родня, Светочка, - усмехнулся Борисов. – За подарки не благодарят, от крестов шарахаются, из одной бутылки с гостями не пьют. Они что, не в СССР родились?
 
- Ой, да, Виктор! Не обращайте на них внимания! Они нормальные люди, просто в последнее время увлеклись этой… религией предков и ходят, корчат из себя людей голубой крови.
 
- А ты чего же не приобщилась к традициям своей семьи?

- Ну о чём ты говоришь, милый? Я до позапрошлого года росла обычной городской девушкой и даже не слышала ни о Яхве, ни о Эйн софе, ни о том, что я – представительница народа, избранного Богом. Да и мои родичи не знали. Жили себе, как обычные советские люди. Дружили с татарами и русскими. Устраивали совместные застолья. Давали друг другу взаймы. Помогали строить приятелям дачи. А тут, вдруг, поехали раз мои старшие дядька и тётя на родину, в Одессу. Месячишку там поотдыхали, а назад вернулись с… раввином, которого звали Гад Эльханан.
 
- Хорошее имя! – усмехнулся Виктор.

- Так и я о том же! – засмеялась невеста. – Собрал он нашу родню, здесь, кстати, далеко не все сегодня присутствуют, пригласил других знакомых этнических евреев, распродал им несколько ящиков пришедших багажом книг и давай лечить мозги! Говорит, по галахическим законам, мы не должны общаться с гоями. Ведь все гои, они же акумы – дети сатаны. А их матери – шиксы! То есть проститутки. Кроме того, нельзя пить из бутылки, которую гой держал в руках. Или даже если он провёл над ней ладонью. Ведь эти хитрые акумы могут про себя посвятить вино Христу! Нельзя гоям помогать и давать им в долг деньги без процентов. Нельзя им говорить добрые слова, благодарить за что-то, нельзя дарить им подарки и так далее. Через год ребе, собрав с новообразованной в городе общины приличный капиталец, уехал. А наша семейка так и осталась жить в уверенности своего превосходства над другими народами. Дядьки организовали в квартире одного из них синагогу, привезли туда откуда-то дорогущий свиток со священными текстами. Друзей теперь ни у кого из них нет, с начальством трения. Нам ведь в субботу работать нельзя, а суббота у евреев начинается в пятницу, когда стемнеет. При этом никого не волнует, что темнеет зимой на севере сразу после обеда. А то и вообще целый день темень с утра стоит. Короче, стали мы все ортодоксальными иудеями! А я походила, походила на эти сборища, послушала проповеди о том что женщина – творение второго сорта после мужчины… и разочаровалась в религии предков. Ведь человеческие особи моего пола вообще являются существами не очень чистыми. В общем, вскоре я решила, что с меня хватит! Объявила родителям, что если они мне хоть раз ещё скажут, что я иудейка, я вообще уйду из дома! Был грандиозный скандал, но ничего, всё потихоньку улеглось. Но, вскоре появился Вася! Вот они и впали в новый кризис семейных взаимоотношений. Ты меня не разлюбил, милый, после того что я тебе рассказала?

- Ну что ты, вишенка! Я тебя буду любить вечно. Давайте выпьем!

- Я только за! – ответил Виктор. - Ты из какой бутылки будешь, из гойской, или избранного народа?

- Да, всё равно.

Но выпить они не успели. В кармане у Василия Гарольдовича заверещал телефон.
 
- Слушаю! - сказал он, поднеся мобильник к уху.- Сколько их? В чём одеты? Ладно, принял! Сейчас, поеду. Да, он здесь, рядом.

Разведчик повернулся к Борисову и сказал:

- Привет тебе от Ольги и Алёнки. Попросили Аарона передать.

- Скажи ему, что я тоже им передаю большой привет, тоже через Аарона. Как они там разместились?

- Мой напарник говорит, нормально разместились. Ладно, я поехал, искать этих, Кызылбашевых. Да, спасибо Аарончик, вспомнил! Лучше поздно, чем никогда. И тебе тоже желаю, поскорее обуздать свою вольную натуру и сдаться на милость какой-нибудь прекрасной укротительнице. Ну, как хочешь. Пока!

Тевтонец спрятал телефон и виновато посмотрел на невесту.

- Конфетка моя, я вынужден тебя оставить. Служба!

- Ну что же делать, раз служба, - как-то неуверенно и тревожно улыбнулась Светлана. – Там опасное что-то?

- Конечно нет! Разве же я стал бы в день помолвки с тобой рисковать своим здоровьем? Я ведь теперь не один! Там люди потерялись на трассе. Дороги не знают, вот и заблудились где-то. Снегопад ведь сама знаешь, какой сегодня был! Сейчас позвонили, просят забрать их. Они, представляешь, пока плутали, весь бензин сожгли. А заранее заправиться забыли. Скоро уже темнеть начнёт. Моё начальство приказало мне помочь людям. Пока они окончательно не потерялись.

- Хорошо, если так! Но мне кажется, ты чего-то не договариваешь. Ну ладно, иди! А то я расплачусь и этим доставлю радость своей родне.

- Видишь, Виктор, на каких девушках надо жениться! – рассмеялся разведчик. – Настоящий кремень! Боевая подруга!

- Да, можно по-хорошему позавидовать, - сказал оперативник. - Меня то, с собой возьмёшь?

- Да там ничего сложного. Разве что, если ты мне тот анекдот расскажешь, который я не успел дослушать в машине.

- Ну что же, расскажу, конечно.

- Тогда погнали! А ты, ягодка, как мы и договорились сегодня, собираешь свои вещи, потом вещи своих родителей, потом собираетесь сами и ждёте меня. Утром я вас переправлю в одно очень живописное место. Сейчас только найду Кызылбашевых, они где-то между Излучинском и Вартовском затерялись, и всех вас отвезу на волшебную базу отдыха, под названием Китеж. Ой, там воздух! Как на Тибете! Будем дышать горными ароматами и скатываться со склонов на лыжах! Ну, дай мне поцелуйчик! Я полетел.

- Что там произошло на самом деле? – спросил Борисов уже на улице.

- Семья нашего командира пятой сотни пропала. Мобильники родителей исчезли из эфира. Телефон сестры работает, но не отвечает. Наши спецы вошли в базу телефонной компании и засекли место расположения аппарата. Он находится где-то здесь, на территории дачного посёлка в районе Савкина озера.

- На «скорой» поедем?

- Ну нет! Эту машину кашапова банда уже засекла и срисовала. Надо выбрать что-то попроще, но попроходимее. В общем, УАЗик! Вот то, что нам нужно!

- У тебя здесь автопарк?

- Не у меня. А у моей конторы. Вон, кстати, машина, на стоянке стоит. Ты понимаешь, наши аналитики пришли к выводу, что в вашем славном городе Нижневартовске скоро могут произойти некие, судьбоносные для России события. Вот поэтому, наше руководство срочно здесь обосновало базу.

- Ну и где же она? - спросил Борисов, влезая в холодный, промёрзший салон автомобиля.

- Да везде! – рассмеялся разведчик, заводя мотор. – Скажу тебе по секрету, мы закупили в городе несколько квартир и сложили там всё необходимое. Кстати, это оказалось хорошим вложением средств. Никогда не думал что жильё в таком маленьком, периферийном городке может дорожать так же стремительно, как и в Москве.
 
- Так было не всегда. Просто здесь в последнее время расширяется нефтедобыча, и поэтому, растут бюджеты. Склады с оружием тоже создали в Нижневартовске?

- На этот вопрос я тебе ответить не могу. Не потому что не доверяю. А потому, что предоставив тебе эту информацию, я свяжу тебя никому не нужными обязательствами.

- Давно хочу тебя спросить, - у тебя какое звание в вашей конторе?

- Подъесаул. А у тебя?

- Да у меня, получается такое же, как у тебя, по количеству звёздочек на погоне. Я – капитан!

- Ну вот видишь! Если бы я был к тому же как и ты рыжим, то мы вообще были бы как братья! – захохотал тевтонец.

- Ты конечно прости, но рыжий человек - это венец генетического развития хомосапиенса! Так просто в наш клуб не попасть!

- Ну извини! Тогда мне придётся пока потоптаться среди генетически менее полноценных особей, - хохотнул разведчик.

- Да. Но чтобы подсластить тебе эту горькую пилюлю, а заодно и кислые лица твоей новой родни, я им сказал, что ты – почти что лучший друг президента России, ходишь в высоких титулах и получаешь умопомрачительно высокую зарплату. Ты не в обиде?
 
- Да я не в обиде. Но теперь придётся пореже попадаться им на глаза. Достанут, надо полагать, грандиозными денежными прожектами. Как лучше выехать к Савкину озеру?

- Сейчас по Ханты-Мансийской налево, потом, по Интернациональной направо.
 
- Возьми там, в бардачке чёрный овальный приборчик, открой крышку и набери на клавиатуре вот этот номер.

Разведчик достал из кармана куртки свой мобильный телефон, нашёл в нём нужную запись и передал аппарат Виктору. Борисов нажал на первую попавшуюся под большой палец кнопку и на приборе загорелся дисплей.

- Ввёл номер? – спросил Василий Гарольдович.

- Да, - сказал капитан. - Держи свой телефон. Что теперь здесь нужно нажать?

- Синюю кнопку. Как только покажется стрелка на круглом экране, это будет означать, что телефон засечён.

- Есть красная стрелка! Действительно показывает в сторону Излучинска. Озеро в том направлении.

- Там сбоку дисплей. Какая на нём цифра?

- Девять тысяч с копейками, а индикатор с другой стороны пишет, что сигнал от объекта недостаточно уверенный.

- Надеюсь, заряда аккумулятора кызылбашевского телефона хватит на то время, пока мы его не найдём.

                7.
Наталья увидела идущего к ней радостного Буслаева и помахала ему рукой. Она тоже обрадовалась встрече.

- О, Владимир! – закричал ему, широко улыбаясь, идущий рядом с Подковой Рашид. – Ты, как я вижу, тоже решил принять участие в организации «Божественного хаоса». А мы его с группой сотоварищей уже два дня творим по всей Земле.

- Не в организации этого мероприятия, - усмехнулся Буслаев, - а только в массовке. Можно сказать, я трёхсотый флагоносец справа, в двухсотом ряду от трибун. Что же касается Владимира, приятель, то его больше нет! Куда – то вышел, пропал, исчез и… всё. Я его уже и не ищу больше. Вместо него остался только Ратибор Храповицкий. Он – всегда к вашим услугам!

- Очень приятно. Рашид! - шутливо представляясь, протянул руку Ильмурзин.
 
- Не ставь мои чемоданы на землю, - сказала ему Наталья. – Как мне сказали люди, здесь недавно был обстрел. Поэтому давайте побыстрее донесём этот бесценный груз до закрытого помещения. Владимир… извини, Ратиботр, помоги Рашиду Камаловичу дотащить это до места, где меня ждут… ответственные лица.
 
- А что там? – спросил Буслаев.

- Да как тебе сказать? – загадочно улыбнулась Подкова, и, почему-то оглянулась.

- Можешь не говорить, - пожал плечами Владимир.

- Там датчики. Полная информация о хайфском бенефисе нашего приятеля, Кашапа.

- Ох, ты бы видел, какое это было шоу! – усмехнулся Рашид. – Народ просто писался и какался, обливаясь слезами от восторга.

- Вот поэтому, мы предварительно установили там кое-какие приборы, которые записывали всё – картинки, звуки, излучения и даже… запахи. Теперь настали такие времена, когда противника нужно знать… на молекулярном уровне. К тому же, у нас есть фото и видеоматериалы, раскрывающий преступные цели нового, зарождающегося режима.

- Ужас! – воскликнул Ильмурзин. – Как жить? Как воевать?

- Сейчас передадим всё это нашим яйцеголовым аналитикам и многое тайное, для нас вскоре станет явным. – Задумчиво сказала Подкова.

Они вошли в подъезд, поднялись по лестнице на третий этаж и открыли дверь одного из кабинетов.

- Рада видеть, что вы уже здесь! – улыбнулась Наталья двум молодым мужчинам в военной форме неопределённого образца.

- Прорвались, хоть это было и непросто, - ответил один из парней. – Все дороги наполнены бандитами, мародёрами и, что, пожалуй, хуже всего, всяческим разноидейным сбродом. Пока сюда доехали, пришлось и пострелять и поменяться машинами кое с кем.

- Но далее вы полетите воздухом. Это будет безопаснее.

- Как знать! Обыватель нынче пошёл вздорный. Бродит по улице уже не с ножами и пистолетами, а с ПЗРК, и даже с ПТУРСАМИ! При таком раскладе можно и не долететь.

- Рашид, Ратибор, ставьте здесь чемоданы и можете пока погулять. Камалович, иди, познакомь нашего друга со своими новыми приятелями, которых мы привезли из Израиля.

- Великолепная идея! – сказал Ильмурзин, увлекая за плечо Владимира к выходу. - Пойдём, воин, я тебе покажу мирных граждан, головы которых сегодня хотел бы иметь… прибитыми над своим камином… каждый добропорядочный хасид. 

- Ого! Это за что их так невзлюбили иудеи? Твои друзья - рязанские Рэмбо, перестрелявшие кучу народа?

- Увы, нет. Просто эти презренные гои и акумы посмели не уважать нового еврейского кумира. Когда все хлопали и визжали от восторга, эти люди просто держали руки в карманах брюк. А так как самый великий иудейский пророк на Земле сегодня – Мешулам Шойхет, он же Мавлади Шомаев, непочитание его светлого имени, заслуживает самого сурового наказания.

- С ума сойти! Во время нашей беседы, он упоминал, что вернулся к вере своих предков по материнской линии. Но о том, что у него есть планы стать последним иудейским пророком, он не говорил.
 
 - А вон, кстати, и наши новые друзья! - Рашид кивнул на группу туристов, идущую по тротуару в их сторону. – Ребята, идите к нам! Хочу вам представить своего друга, которого зовут Ратибор Храповицкий!

- Очень приятно! – почти хором сказали женщины.

Мужчины протянули руки и представились. По лицам всей компании было видно, что между ними только что произошёл не очень приятный разговор.

- Ну, чего приуныли, соколы и горлицы? – весело спросил их Рашид.

- Да вот, Камалыч, - гневно забасил Ратмир. - Наши благоверные вообще азимуты потеряли. Не хотят лететь в ваш Китеж! Мы им уже и так и сяк. А они – ни в какую!

- Что случилось, дамы? – сделал брови домиком Ильмурзин. - Мы же обо всём договорились. Домой вам лететь опасно. Поэтому, лучше всего будет отсидеться на укреплённой базе. Наши сотрудники сегодня же туда подвезут ваших детей, встретитесь, обниметесь. Там – благодать! Скажи, Вова, пардон, Ратибор, там восхитительно?
 
- Подтверждаю! - торжественно поднял вверх правую руку Буслаев. – Там лес, горы, ледниковые хрустальные ручьи и…. полная безопасность под защитой сильнейшего дивизиона ПВО в мире. Познакомитесь там с моими женщинами, подружитесь….

- Я сказала, не поеду, и всё тут! – оборвала его Лариса. – Детей со стариками туда перевезёте, спасибо! Но, если мой Ратмирчик останется здесь воевать, я его не брошу!

Она открыла стоящий около мужа огромный чемодан и склонилась над ним.

- Да! – горячо поддержала свою подругу Гульнара. – У моего Валерочки спину постоянно прихватывает. Только я знаю, как его позвонки нужно приводить в норму. Кто ему будет поясницу вправлять, если он грохнется на дорогу? Ты, что ли? А настой ему отхаркивающий, кто будет заваривать?
 
- Ну какая спина? – с досадой воскликнул Валерий Денисович. - Ты чего меня перед мужиками то позоришь? Я чё, не служил? Не знаю, как это? Тут страну надо спасать, а она: настой, втирание, тьфу, отхаркивающий!

- А ты забыл, как зимой неделю пластом провалялся? – не унималась Гульнара.

- Нет, мальчики, вы как хотите, но мы едем с вами! – заявила Лариса, всё это время сосредоточенно копавшаяся в своих вещах. – Вот! Я нашла!

- Что ты там нашла, роднуся? – спросил, видимо, готовый в любой момент взорваться, Ратмир.

- Как что? Свой комбинезон милитари. Мы ведь едем на войну! Я готова! Значит так, я облачаюсь в этот костюм, повязываю голову чёрным платком, ну тем, с красными орхидеями, макияж – только строгие тона, ничего лишнего… и пойду воевать! Девочки, надеваем всё только самое удобное для войны! Маникюр – строго заострённым коготком, чтобы никаких прямоугольных форм, каблук – не выше семи сантиметров. Наши мужья будут бить врагов, а мы будем подавать им эти… как их, а, да, пули! Я позвонила маме, она с родителями Ратмирчика и Данилкой поедет из Новгорода в Китеж. А мы – на баррикады! Здорово, правда?

- А я надену саудовский джилбаб с золотым шитьём, - быстро заговорила экспрессивно жестикулируя Гульнара, - а на голову накину пакистанский химар с такими золотыми подвесками. Ну, помнишь, которые я купила в салоне исламской моды? У меня ещё браслеты есть, с изумрудами. Буду вся такая… мусульманская воительница. Ой, девочки, все враги России будут просто уничтожены! Они сразу сдадутся, ручаюсь!

Мужики, с раскрытыми ртами слушали воинственные речи двух дам и… не знали, что сказать. То ли прервать эту, лишённую всякой логики болтовню, то ли восхититься желанием женщин оставаться со своими мужьями в такой обстановке до конца.

С мужской точки зрения, все эти разглагольствования о цацках и бантиках были несусветной глупостью. Но… представительницы прекрасного пола говорили так искренне и вдохновенно, что даже бывалым в разных боевых передрягах офицерам на минуту показалось, что женская точка зрения на предстоящую кампанию не лишена некоего зерна истины.

Ну а толпившаяся вокруг молодёжь и подавно приняла эти речи восторженно. Тем более что Лариса и Гульнара были в тот момент ослепительно красивы.
 
Буслаева не удивил факт, что молодые казаки поголовно влюбились в смазливые личики двух «воительниц». Но почему этот бред не пытаются пресечь офицеры, ему было непонятно.

- Рашид, можно тебя на пару слов? – сказал Владимир, увлекая пилота в сторону.

Когда они отошли на несколько шагов, он нагнулся к уху пилота и спросил:

- Это что, война, или театр абсурда? Подвески, браслеты, накидки… Мы куда едем? На гламурную вечеринку?

- Глупо, конечно… а что делать? В Китеж они ехать не хотят. А выпустить их просто так на улицу у меня не поднимется рука. Иудейские фанатики разыскивают нашу татарско-казачью террористическую группу, в кавычках, по всему миру. Ты хочешь, чтобы пейсатые хасиды разорвали этих очаровательных дам на мелкие кусочки? Я подумал и решил, что раз уж они хотят оставаться с нами, то пусть остаются. Это решение целиком на совести их мужей. Да и к тому же, они довольно отважные и стойкие барышни. Я думаю, с ними особых хлопот не будет. Ну а нарядами блеснуть, когда вокруг столько молодых мужчин? Ещё ни одна красавица никогда, не отказывала себе в подобном удовольствии.

- Одна бы не стала этого делать точно.

- Кто?

- Наша Наталья.

- Сейчас она просто озабоченная операцией. На ней слишком много лежит ответственности. А вот как только с врагами разберёмся, всё уляжется, поверь мне, наша Подковочка способна произвести фурор на любом светском рауте.

- Да в этом то, как раз, я тоже не сомневаюсь, - тихо произнёс Буслаев. – Слушай, а Китеж действительно способен принять всех родственников ваших бойцов? Это же какая уйма людей! Десятки тысяч, наверное.

- Ну, пока, к сожалению, не всех. Хотя, я бы постарался спасти каждый род, в котором рождаются характерники. Но сегодня перед нами стоит задача укрыть в Китеже близких только тех казаков, которые засвечены иностранными и нашими спецслужбами. В основном, это офицеры.
 
- В ходе нашей операции, я думаю, засветится большинство участвующих в ней казаков.

- Засветится, да не совсем. Ну, срисуют с помощью камер их лица, может даже, зафиксируют их биометрию. Но прикол в том, что этих людей сегодня в мире не существует. А все базы данных, в которые они могут попасть, подконтрольны нам.

- Все базы данных можно взломать. Ваши тоже.

- Государственные базы данных, действительно можно. Но наши базы никто никогда не взломает. Ты, к примеру, уже был внесён в новые, суперзащищённые хранилища информации. Но об этом, давай поговорим позже. А насчёт способности Китежа принять и укрыть всех наших родственников? Не сомневайся, он укроет всех. Скажу тебе по секрету, под нашей базой уже с десяток-другой тысячелетий существует подземный город. Когда закончим с «Божественным хаосом», я тебя свожу туда на экскурсию. Уверен, после той прогулки, ты пересмотришь большинство из своих взглядов на наш мир. А что касается эвакуации, то здесь самое трудное – организация этой самой эвакуации.

- Смотри-ка, ваши туристочки продолжают эпатировать зрителей своими сборами на войну, - улыбнулся Буслаев. – Вот где ещё можно увидеть такое кино?

- Не знаю! - рассмеялся Ильмурзин. – Мне, во всяком случае, нигде не доводилось.

- А ты, Танюшка, что наденешь, когда пойдёшь в бой? – спросила Лариса свою подругу.
 
- Какой ещё бой? Я поеду к своим детям! Вы тут играйте в войнушку хоть до посинения! А мы с Колей улетаем домой.
 
- Насколько я владею ситуацией, - сказал Рашид, - ваших детей и родителей уже погрузили в охраняемый автобус и вывезли из Ростова. Они едут на север.

- Ну тогда и мы на север! Мне всё равно, в Китеж, или там, на полюс, в тайгу, лишь бы к своим детям.
 
- Тогда, прошу вас поспешить во-он в тот военно-транспортный самолёт - семидесятый АН. Потому что как только туда загрузятся наши военспецы, он сразу взлетит. Удобств там особых нет, но долететь можно без проблем. Кстати, в него недавно и другие женщины с детьми поднялись.

- Николай, бери вещи, бежим! – крикнула Татьяна.

- Бежим! – крикнул её муж и, подхватив сумки, побежал к трапу.
Владимир и вся рашидова компания с какой-то грустью провожали глазами две бегущие к самолёту фигуры.

- Скорее всего, они уже сегодня, или завтра увидят Ольгу и Алёнку, – подумал Владимир. - Как было бы приятно сейчас их обнять, поцеловать дорогие лица….

- Глянь ка, Гульнара Руслановна! - сказала Лариса. – Колокольчик, судя по всему, остаётся. Вон, смотри, как крепко целует Танюшку.

- Бедные! Расстаются! У меня бы сердце разорвалось, если бы я Валерика одного воевать отправила.

В Глазах у Гульнары набухли большие бриллиантовые слёзы. Она подошла к своему мужу и взяла его за руку.
 
- Ой, у меня сейчас тушь потечёт, - всхлипнула Лариса. – Ратмирчик, ну не стой как бревно! Обними меня, а то я сейчас разрыдаюсь.

- Ну что ты, милая моя? Не плачь, я же с тобой! - обнял своими большими руками свою жену боксёр.

- Это не ты со мной, а я с тобой… - вдруг, очень серьёзно сказала блондинка, - цени это. Тем более что я с тобой буду до конца.

- Это… как это? Не я с тобой, а ты со мной? – не понял Ратмир. – А я тогда с кем?
 
Ответить ему его супруга не успела. В динамиках капюшонов у казаков раздалось шипение включившегося переговорного устройства, и голос Богаевского скомандовал:
 
- Казаки полка Дмитрия Донского строиться!

И сразу всё окружающее пространство пришло в движение. Послышался торопливый топот ног, бряцанье оружия, шуршание застёгиваемых курток. Но через полминуты прозвучала команда «равняйсь-смирно» и всё стихло. Есаул Богаевский, вытянувшийся как струна, балетно-строевым шагом, делая на ходу широкую отмашку правой рукой, подошёл к Сагайдачному и доложил, что казаки построены.

- Здорово дневали, господа казаки! – поприветствовал Мамай сотни.

- Слава Богу, господин полковник!

- Ну что, ребята, колонна автомашин за нами прибыла! Мы можем ехать к месту выполнения полученного приказа. Просьба быстро, но без суеты загрузить туда привезённое нами оборудование, погрузиться самим и приготовить оружие к соприкосновению с бандитскими формированиями. Надо понимать, господа казаки, что Москву наполнила криминальная босота едва ли не со всего СНГ. Поэтому, поездка обещает быть интересной.

- Так точно, господин полковник!

- А раз так, то запомните сынки, что командир отряда едет в головном автомобиле, я – во втором, командиры сотен – со своими подразделениями. Посотенно! По машинам!  Бего-ом марш!

Погрузились всего за десять минут. Колонна выехала из забаррикадированных ворот аэропорта и двинулась в сторону центра. В окнах замелькали придорожные деревья и какие-то строения.

Владимиру показалось, что всё Подмосковье вымерло. Кругом было удивительно безлюдно. Дорога тоже выглядела полупустой. Изредка мелькали легковые автомобили, нагруженные какими-то вещами. Во дворах виднелось множество разбитых, или сожжённых машин. Некоторые легковушки валялись перевёрнутые вверх колёсами. Попутного транспорта не было. Все встреченные на трассе автомобили двигались в противоположную от Москвы сторону.
 
На обочинах валялись трупы убитых людей. В одном дворе, прямо на детской площадке раскачивались двое повешенных мужчин. Судя по тому, что их тела уже изрядно поклевали птицы, в таком состоянии они провисели не менее суток.
 
Иногда на обочину выходили группы молодёжи, вооружённой железными прутьями и деревянными дубинами. Было видно, что под одеждой многие из них прячут какое-то огнестрельное оружие.

- Да, не привыкли ещё полудурки ходить со стволами в открытую, - сказал поигрывая желваками Буздыган, - но когда привыкнут, будет хуже.

На стенах появились многочисленные надписи, призывающие мочить ментов, кавказцев, представителей сексуальных меньшинств, лохов и ещё много кого. К удивлению Буслаева, среди всей этой писанины было немало свежих надписей на арабском языке. Под многими такими вензелями стояли переводы на русском: «нет бога, кроме Аллаха и Мохаммед – пророк его», «Аллах велик», и тому подобное.
 
Всё это навевало нехорошие мысли и предчувствия. На одном из перекрёстков к колонне присоединилась пара мотоциклистов. Они несколько раз обогнали двигающиеся грузовики, пытаясь заглянуть в окна и под брезент, а потом исчезли.

- Орёл – отряду! - раздался в индивидуальных динамиках голос Богаевского. - Приказываю повысить бдительность, впереди должна быть засада.

Следом за есаулом в эфир вышел Казак Мамай.

- Беркут на связи! Ребятки, приоткройте двери своих фургонов и готовьтесь по первому моему сигналу покинуть машины и рассредоточиться по местности. Там с нами едут две гражданские дамы. Передайте им, пожалуйста, чтобы при первой опасности они падали на пол кабины и обкладывались со всех сторон сумками, коробками и вещмешками. Как поняли?

- Кречет принял! – доложил командир пятой сотни Кызылбашев.

- Сокол - принял! – в тон ему сказал командир четвёртой сотни Дутов.

- Филин – принял! – эхом отозвался Многогрешный.

Городки Жуковский и Быково проехали без приключений. На одной из улиц шла перестрелка между какими-то людьми в гражданской одежде. Так как в сторону колонны выстрелов не было, прошли мимо них крейсерским ходом, не останавливаясь. В Верее какие-то пацаны кинули в переднюю машину трёхлитровую банку с красной краской, но промахнулись. На это реагировать тоже не стали, но колёса у всей колонны, начиная со второго грузовика, окрасились в кроваво-багряный цвет.

Как только выскочили на Быковское шоссе, в динамиках раздался встревоженный голос Богаевского.

- Орёл Беркуту! На перекрёстке с Михневским шоссе дорогу перегородила тракторная техника. Проскочить не получится.

- Беркут отряду! Колонна стой!

- Кречет Беркуту! Я еду в замыкающем автомобиле. Сзади нас тоже блокировали грейдерами и бульдозером.

- Беркут отряду! Быстро все через задние и боковые двери за борт! Рассредоточиться по лесополосе! Привести костюмы в белую расцветку! Подкова – позаботься о сохранности гражданских. Снайперы! Как только окажетесь на земле, в безопасном месте, выйдите со мной на связь.

Молодые казаки мгновенно, как горох посыпались на дорогу, и, не вставая на ноги, шустро перекатились в кювет.

Это не понравилось тем, кто перегородил дорогу колонне. Где-то впереди раздались выстрелы. Стреляли длинными очередями, не жалея патронов, но делали это демонстративно выше голов. Видимо стрелки рассчитывали таким образом ввести молоденьких солдатиков в состояние паники.

Владимир не посмел прыгать на дорогу так же бесшабашно, как казаки. Он схватился за поручень и свалился на чёрный асфальт кулем.

- Ратибор, давай к нам!

Буслаев посмотрел на голос и никого не увидел. Видя его замешательство, из сугроба внезапно поднялся Олесь, одетый в куртку белого цвета.
 
- Падай сюда! – опять крикнул он.

В это время одна из автоматных очередей прошила дорожное полотно совсем близко от того места, где стоял Владимир. Он крепко сжал свой автомат и прыгнул щучкой с дороги в кювет.

- Ты когда успел переодеться? - спросил Буслаев Буздыгана, оглядывая его «белые одежды». – Прямо, как преображение Христа на Фаворской горе.

- Ты у меня сейчас тоже преобразишься. Он достал из кармана что-то вроде белого пластикового круга величиной с ладонь, закреплённого на небольшой ручке.

- Смотри, - сказал Олесь, проводя этим белым диском по куртке Владимира.

- Ого! Он что, в белилах испачкан?

- Зачем в белилах? Темнота! Это ж нанотехнологии!

- Не умничай, светлота! Может пояснишь свои словесные взбрыки?

- Короче, верхний, влагонепроницаемый слой ткани КМПК состоит из микро-капсул со специальным магнитным порошком. Каждая его микроскопическая пылинка окрашена в один из четырёх камуфляжных цветов: белый, чёрный, зелёный и серый. Последний мы называем щебнёвкой. Выбираешь из кармана нужный магнитный диск, быстро проводишь им по одежде, и внутри ткани происходит перестроение нано-частиц. В общем, перекрашиваешь себя… а потом помогаешь товарищу. Норматив для подразделения – семь секунд. Летняя форма, вместо белого наполнителя комплектуется жёлтым нано-колером. Получается песчаный, такой цвет, типа выгоревшего на солнце хаки. Ну вот! И ты почти весь побледнел. Подними руки.

Владимиру не оставалось ничего иного, кроме как ещё раз удивиться гениальной работе мысли, разработчиков этого чудо-костюма. Благодаря таким его хамелеонским качествам, три сотни бойцов просто растворились на сероватом, но ещё достаточно белом мартовском снегу лесопосадки. В этот момент стрельба стихла. Со стороны головы колонны раздался хрипловатый самоуверенный голос, усиленный мегафоном:

- Ну что, воины, наложили в штаны? Не бойтесь! Я пока вас только попугать решил. Чтобы вы глупостей не вздумали сотворить. Значит так, по моей команде, все должны выйти на дорогу, положить на асфальт оружие и тихо, очень вежливо, удалиться, кто куда хочет. Иначе, клянусь Аллахом, я вас сейчас начну смешивать с говном из переносных зенитно-ракетных комплексов и гранатомётов Карл-Густав! Это моё любимое оружие.
 
- Давай, мы тебе дадим пару десятков новейших автоматов и ты нас пропускаешь, – громко, пожалуй, даже  громче любого мегафона, крикнул Сагайдачный.

- Им что с Литвином, пластиковые гортани установили их бойцы научбата? - подумал Буслаев. - Тоже в качестве применения нано-технологий! Это же надо так уметь давить глоткой!

- Не могу, дорогой! – крикнул Мамаю незнакомец с мегафоном. - Мне нужно всё, что у вас есть!

- А ты кто такой? – спросил Мамай.

- Я – эмир московского джамаата Аскер Раджметов. Мне не нужны ваши жизни. Мне нужно ваше оружие и ваши грузовики. А ещё, мне интересно посмотреть на то, что лежит в ваших алюминиевых ящиках. Люди сказали, что вы с ними очень нежно обходитесь. Отдадите мне всё это, и я вас отпущу домой.

                8.
- Что там наша стрелка прибора? - спросил Василий Гарольдович Борисова.

- Они где-то на дистанции пяти километров от нас.

- У тебя какое оружие?

- Как какое? ПМ, конечно! Вне боевых операций, более серьёзное оружие нам брать запрещено. Ты же сам видел, как я сдавал сегодня свой арсенал.

- Будь другом, пошарь рукой под своим сидением. Там сумка из кожзаменителя валяется. В ней, всякие гаечные ключи, запасные свечи, ну и другие нужные вещи. Возьми оттуда себе парочку… пистолетов «СПС». Ну и для меня достань, тоже… парочку. «Сердюки» будут немного получше пээма.  Не находишь?

- Да, пожалуй, - согласился собровец.

- Нашёл?

- Нашёл. Действительно, сумка у тебя набита только самыми необходимыми вещами, - усмехнулся Виктор.

- А ты как думал? Что там наша стрелка?

- Стрелка говорит, что осталось два километра и на ближайшем повороте будет нужно свернуть направо.

- Это, наверное, здесь. Давай, говори куда ехать, штурман.

Они съехали с трассы и понеслись по бугристой бетонной дороге. В окнах машины замелькала дачная застройка - заборы, огороды, парники, небольшие домики.

- Здесь левее! Прямо! Так! Надо будет объехать вот эти участки. До объекта пятьдесят метров.

- Ну, тогда, - сказал тевтонец, - давай лучше пройдём их пешком. Выходим.

Он заглушил двигатель. Приятели замерли, прислушались. Снегопад прекратился. По его следу, как это нередко случается в Сибири, подкрался довольно приличный морозец. Было ещё не темно. Но вечерняя синева воздуха в тени уже давала почти чёрные оттенки предметов. Никаких звуков Борисов не услышал. Он хотел уже было открыть дверь, но разведчик быстро тронул его за плечо и приказал знаком затаиться.

В домике, стоящем неподалёку, на веранде загорелся свет. На крыльцо вышел коренастый мужчина. Правую руку незнакомец держал за пазухой. Было похоже, что у него там пистолет. Подойдя к собачьей будке, мужчина постучал по её крыше левой рукой.

Из занавешенного одеялом лаза выполз здоровенный, лохматый, заспанный пёс. Мужик вытащил правую руку из-под куртки. В ней оказался… приличный круг ливерной колбасы. Покормив собаку, дачник ещё с минуту постоял перед домом и поднялся на веранду, громко хлопнув дверью. 

Полицейский и лавовский разведчик, выскользнув из салона автомобиля, пошли по обочине к соседним домам.

- Это здесь, - негромко сказал Борисов, показывая на двухэтажный дачный особнячок. Во дворе рядом с домом стоял чёрный внедорожник.

Мужчины проскользнули в калитку. Первым делом они убедились, что в машине никого нет. После этого, приятели перебежали двор и прильнули к стене строения.

 - Стоп, - прошептал Виктор. - Объект лежит прямо под нами, в сугробе.

Василий Гарольдович пошарил рукой в снегу и вытащил телефон.

- Это мобильник Зухры, сестры нашего хорунжего.

- В том окне горит свет. Пойдём послушаем, что делается внутри.
 
Они прокрались к окну и затаились. Ни один звук не выдал их присутствие. Соседский пёс мирно спал. А новый пушистый снег совершенно не скрипел под ногами. Казалось, во всём мире воцарилась тишина.

- Ну и долго вы нас здесь держать будете? – донёсся из дома хрипловатый голос пожилого мужчины, видимо, отца Кызылбашева.
 
- Я же тебе сказал, папаша! У нас есть начальство. У этого начальства другое начальство, и так далее. Что нам скажут, то и будем делать. Скажут везти вас в город и отпустить, отвезём. Скажут здесь закопать, закопаем.

- Ты лучше объясни, старый, – раздался ещё один, очень низкий басовитый голос. - Почему ты так плохо воспитывал своего сына?

- С чего вы это взяли? – спросил Кызылбашев-старший.

- Как это с чего? Был бы он примерным сыном и благовоспитанным мусульманином, разве стал бы якшаться с бандой казачьих головорезов? Они же все религиозные фанатики! За своего Христа людей на куски готовы расчленить. Кино «Тарас Бульба» видел?

- А при чём здесь Тарас Бульба?
 
- Ведь как они там поляков убивали зверски! А поляки, между прочим, культурный европейский народ….

- Этот культурный народ более трёхсот лет сидел на шее у украинцев с белорусами, обдирал их до нитки, не давал молиться своему Богу и при каждом удобном случае казнил их такой лютой смертью, какой сегодня и садисты в Гуантанамо придумать не могут!

Подъесаул тихо скользнул в сторону сарая и вернулся через минуту с ящиком в руках. Поставив его бесшумно под окно, он спросил Борисова:

- Ты стреляешь хорошо?

- Отлично, можно сказать.

- Тогда, делаем так. Я ломлюсь в дверь, а ты – заскакиваешь на ящик и валишь бандитов через окно.

- А может, я лучше в дверь?

- Нет уж! Я стреляю еле-еле на троечку!

- Врёшь, поди?

- Самую малость. Смотри в заложников не попади.

- Постараюсь.

- Ну, я пошёл.

- Давай.

Виктор проследил взглядом за тем, как Василий Гарольдович бесшумно прокрался к крыльцу и толкнул дверь. Она оказалась не запертой. После этого подъесаул повернулся к полицейскому, кивнул и проскользнул внутрь.
 
Сделав глубокий вдох и затаив дыхание, капитан вскочил на ящик, выпрямился во весь рост и… оказался «глаза в глаза» с высоким сухощавым брюнетом, стоящим перед окном и смотревшим на улицу.

Удивлённым взгляд верзилы сделаться не успел. Пуля из борисовского «сердюка» попала ему точно в переносицу. Второй бандит сидел на стуле, забросив ноги в лакированных башмаках на стол. Вскочить и выхватить свой пистолет, ему тоже было не суждено. Виктор выпустил в него несколько пуль, потом стрельнул ещё пару раз в лежащего на полу длинного.

- Кызылбашев, мы пришли за вами, падайте на пол! – крикнул он седому мужчине благообразного вида, сидящему у стены, на скамейке.

- Да, да, конечно! – сказал тот, соскользнул со скамьи на пол и… вскинул в сторону Борисова невесть откуда появившийся у него в руках короткий пистолет-пулемёт.

- Это не я! – крикнул хриплый голос из-за стоящего справа холодильника.

- Сам вижу! - крикнул Виктор, делая несколько выстрелов в седого.

Где-то в других комнатах дома тоже зазвучала стрельба.

- Кызылбашев, вы в норме? – крикнул капитан заложнику.

- Да, теперь мне лучше! – раздалось из-за холодильника.
 
- Сколько их было всего?

- Шестеро.

- Все люди?

- В смысле?

- Хвостатых… мутантов… среди них не было?

- Да вроде нет. Хотя, один гигант в длинном плаще с платком на лице нас тут встретил. Про него я ничего не могу сказать. В нападении на нашу машину он не участвовал. Только те, пятеро….

Наверху послышался грохот заработавшего пулемёта.

- Надо спешить, подумал Борисов и начал разбивать остатки стекла, чтобы влезть в окно.

- В это время, от взрыва, вероятно, подствольной гранаты вылетела рама окна на втором этаже. Во двор посыпался дождь из мелкой щепы и стёкол. Виктор прильнул к стене, и вся масса осколков просвистела мимо.

- Убей его, я сказал! - послышался сверху визгливый голос, видимо, одного из бандитов.

Вслед за этим, в комнате на втором этаже раздался страшный грохот падающей мебели и из окна вылетел… Василий Гарольдович! Правда, он сумел на лету зацепиться руками за нижнюю доску наличника.

Как понял Виктор, пистолетов у разведчика уже не было, он потерял их в драке. Капитан взял окно на прицел и отошёл от стены.

Мера была своевременной. Через две секунды в проём выглянуло некое огромное существо с венецианской маской на лице. Висящий на раме подъесаул, снял правую руку с наличника, сорвал ей с бедра свой нож, рванулся вверх и полоснул стальным лезвием под маской гиганта.
 
Похоже, нож скользнул по щеке противника. Борисов в это же время сделал серию выстрелов с обеих рук в лоб незнакомца. Тот издал пронзительный рёв с визгливыми переливами и сорвал когтистой волосатой лапой со своего лица маску.

Виктор, выбросивший из пистолетов опустевшие обоймы и полезший в карманы за запасными… замер. На него смотрел… огромный, оскалившийся павиан! Хотя, если говорить более точно, это было существо, похожее на павиана с порезанной щекой и посечённым пулями лбом. Невероятно, но лобная кость неведомого примата выдержала три, или четыре попадания из пистолета! Свирепое чудовище вперило в полицейского свои углеподобные зрачки и, кажется, начало гипнотизировать Борисова.

На какое-то мгновение собровцу померещилось, что неведомая сила его затягивает в омут жутких глаз. А там в этой адской воронке, капитан ясно увидел других таких же великанов, может быть, сородичей этого монстра. Они тянули к Виктору свои лапы, скалили зубы и скрежетали ими в бессильной злобе из-за невозможности дотянуться до его человеческого тела.

Этот процесс взаимного любования инфернального мира и нижневартовского полицейского через энергетический портал взгляда неведомого существа… прервал нож Василия Гародльдовича.

Подъесаул изловчился, схватил гигантского павиана за гриву и перерезал острым лезвием горло этого диковинного зверя от уха до уха. Гигант рухнул грудью на подоконник. Кровавый душ из его гортани мгновенно окатил всего тевтонца от темени до сапог.

Он спрыгнул на землю и снова побежал в дом. За ним, заряжая пистолеты на бегу, устремился Борисов. Старика – заложника они нашли на том же месте, где он сидел ранее, привязанный к стулу.

Увидев входящего, залитого кровью тевтонца, старик испуганно закричал. Вид вооружённого тесаком незнакомца, со всего тела которого ручьями текла кровь, в этот момент действительно был ужасный. А его попытка приветливо улыбнуться, только усилила невыносимую жуть картины. Природа наградила Василия Гарольдовича необычно длинными и заострёнными на концах зубами. Обычно его улыбка  нравилась девушкам. Но сейчас! Без инфаркта на это было смотреть почти невозможно.

- Успокойтесь! – заметив реакцию Кызылбашева-старшего, сказал Виктор. - Это – наш оперуполномоченный сотрудник! Где ваши женщины?

К счастью, старик оказался мужчиной с крепкими нервами. Чтобы вернуть себе самообладание, он набрал полную грудь воздуха, с шумом выдохнул и громко сказал сипящим голосом, стараясь не смотреть на подъесаула:

- Они в подвале. А вы всех бандитов… нейтрализовали?

- У тебя сколько? - спросил Борисов тевтонца.

- Двое. А у тебя?

- У меня трое. Где-то должен быть ещё один.

- Это плохо! – сказал Василий Гарольдович, поднимая с пола пистолет кого-то из убитых.

Борисов и тевтонец прижались к стенам и прислушались. Во дворе залаяла соседская собака. В доме всё было тихо.

- Тебе – первый этаж и подвал, а я – на второй, - сказал разведчик. 

Борисов выбежал в коридор. Освобождённый от верёвок Кызылбашев-старший, растирая онемевшие запястья и локти, двинулся за ним. Лестница, ведущая в подвал была рядом, за небольшим простенком. Виктор ещё раз проверил предохранители на своих пистолетах и начал спускаться.
 
Дойдя до подвальной двери, он резким ударом ноги распахнул её настежь и, кувыркнувшись через правое плечо, вкатился внутрь. Бандита нигде не было. На стеллаже, предназначенном, видимо, для складирования всевозможных запасов на зиму, полулежали два бьющихся в конвульсиях женских тела.

Это были заложницы - мать и сестра казачьего офицера, однополчанина Василия Гарольдовича, Махди Кызылбашева. Из их тел, пульсируя, текла светло-красная кровь. В противоположной стене подвала был виден раскрытый люк на улицу.

- Разорву пидора! – крикнул Борисов и кинулся вслед за убийцей.

Во дворе взревел двигатель внедорожника. Судя по треску, машина разнесла ворота и понеслась по посёлку. Борисов, перемахнув через забор, побежал по соседнему участку ему наперерез. За ним, хрипя, кинулся тот самый пёс, которого совсем недавно кормил хозяин.

- Колбасу надо меньше жрать! – крикнул ему Виктор, сделав заметное ускорение и перемахивая через противоположный забор. – Тогда, может быть кого-то и догонишь.

В это время, джип, обогнувший дачную улицу, устремился к выезду из садового товарищества. Капитан перемахнул ещё через один забор и встал на пути машины, в которой ехал убийца. Сидевший за рулём бандит заметил Борисова и через левое окно попытался достать его из своего пистолета.

Но дорога была ухабистой, а скорость автомобиля достаточно большой. Все пули просвистели в стороне от капитанской головы. Это дало Борисову возможность дождаться достаточного сокращения дистанции для более-менее прицельной стрельбы.

Он поднял пистолет и сделал несколько выстрелов в колесо джипа. Баллон разорвало. Машина резко свернула вправо и, ткнулась передним бампером в заросли придорожного ивняка.

Виктор подбежал к внедорожнику и резко распахнул дверцу. Бандит был жив, но потерял от удара ориентацию. Капитан выдернул его на снег и вырвал из его правой руки пистолет.

- Ну что же, говноед, пойдём к старику! Думаю, он лучше меня придумает тебе прикольную казнь.

- Права не имеешь! Ты же полицейский! Вот и передай меня следакам! Или, там, ещё куда, по закону.

- А ты откуда знаешь, что я полицейский?

- Так нам ещё перед командировкой сюда всю информацию на тебя выдали! Да и на других ментов, которые могли встать на нашем пути.

- Значит ты про меня знаешь все? – недобро усмехнулся Виктор. – Ну тогда, ты в курсе, почему меня друзья называют Хлопушей?

- Да, это прозвище там, вроде, приводилось. Но причина его не объяснялась. Ушами, наверное, хлопаешь часто.

- Вот, хорошо, что ты ещё шутишь. Но это тебя не спасёт. Потому что ответ неверный! Нет такой буквы в этом слове! Хлопуша, это потому, что я хлопнул всех бандитов, в задержании которых мне пришлось принимать участие за последние пять лет. И сделал это так, что ни одна проверка не смогла доказать, что убийство у меня произошло намеренно. Пойдём, там тебя уже ждут. Не хочу из-за твоего наличия в этом мире, обременять работой наших прокурорских, судей и адвокатов. Твоя защита все доводы уже исчерпала.

При этих словах, собровец покрутил у бандита перед носом отобранным у него пистолетом с расстрелянной обоймой.

- Поднимайся! Теперь слово должен получить обвинитель.

- Ну ты чё? Давай договоримся! – зачастил, вдруг вспотевший на морозном воздухе убийца. - У меня был приказ их замочить! Если бы я не подчинился, меня бы убили самого.

- Эта песенка стара! Давай руки, надену тебе браслеты, на всякий… двоякий.
 
Бандит протянул вперёд руки, но, внезапно оттолкнул нагнувшегося к нему Виктора, вскочил на ноги и… натолкнулся на сильный удар Борисовского ботинка в лицо.

- Не стоит этого делать, - с леденящим кровь спокойствием сказал капитан. – Я тебе не старушка. И не девочка – подросток, в убийствах которых ты поднаторел! Да ты смирись лучше! Для тебя же выгоднее умереть от руки старого деда, чем потом, медленно подохнуть в руках его сына. Как мне сказал мой приятель, этот Кызылбашев – младший, очень хладнокровный человек. Я таких бойцов повидал немало. Они с тебя сутки могут сдирать кожу тупой пилкой для ногтей, и при этом нежно ворковать по телефону со своей подружкой.
 
- Стоп! Я предлагаю сделку! – плаксиво закричал убийца. – Давай так! Я тебе сейчас даю наводку на завтрашнюю крупную операцию нашей конторы. А ты меня просто сдаёшь… своим ментам!

- Мерзко на тебя смотреть! Ты жил как животное и на пороге смерти визжишь как свинья. Вон, всех собак взбаламутил.

- Там, для живого щита уже собраны около сотни семей этих… недорезанных казаков! - плача и пуская слюни завыл убийца. - Ты ещё можешь их спасти!

- Около сотни говоришь?

- Да, около сотни! …Ну, может, чуть меньше!

- Ты что-то заврался совсем.

- Ну ладно! Там в автобусе у них человек… десять и ещё около десятка убитых казачьих сородичей, - быстро затараторил бандит. - Живыми их не так просто оказалось всех взять. Но для прикрытия в таком случае могут сгодиться любые. В общем, есть заложники, есть тела. Их тоже, в случае чего, можно выдать за живых….

- Ну! Не останавливайся и не темни, - сказал Виктор. – А то я сам начну твоё живое тело… очень больно… превращать в бездыханное.
 
- Так ты обещаешь передать меня полиции?
 
- А какой тебе прок? Если расскажешь планы своего командования, тебя по-любому прикончат свои.

- Кто знает! Может, как раз, тюрьма этого городка будет скоро самым безопасным местом на Земле.

- Ладно, слушаю тебя.

- Так ты обещаешь?

- Посмотрим.

- Обещаешь, или нет? Твои приятели наверняка уже едут сюда. В противном случае я умру, а вы так ничего и не узнаете. Но тогда, погибнут очень многие. Очень многие! И вашему «пентагону», который вы называете «Китежем», придёт конец.

- Китежу, говоришь? Ладно, если дело действительно касается Китежа, обещаю сдать тебя нашим ментам! Но ты должен меня убедить, что твоя информация действительно связана с этим местом. Говори, что знаешь!

- Ну вот и договорились! – просиял разбитым лицом преступник. - Но только я знаю не очень много. Я - простой самаль, но….
 
- Самаль, это что? Чё-то арабское?

- Нет. Это нам всем дали еврейские звания. Самаль, это по-ихнему сержант, вроде. В общем, два наших батальона уже почти полностью собрались в Кытлыме. Это мелкий такой посёлок в уральских горах.

- Батальоны? Я не понял! Израильская армия «цахал» действует на нашей территории?

- Да нет! Ещё в феврале мы были обычным «чопом», охраняли объекты корпорации «ИНФЕРНО». Но в начале марта нам объявили, что теперь мы – батальон «Келев». Второй батальон тоже как-то назвали, не помню. Нас разбили по подразделениям, как в армии, дали еврейские звания.

- А почему еврейские то? И что такое «келев», вы узнавали?

- Так у нас начальник корпорации – еврей. И менеджеры помельче, тоже. Вот, командиром службы безопасности, например, у нас служит Игорь Моисеевич Клебанов. А что такое «келев»? Хрен его знает, что такое!

- В общем, ты запродался неизвестно кому и на свою Родину забил большой перец! Ладно, ты своё ещё получишь. Но, ты сказал операция. Какие её цели?

- Взять базу Китеж, убить находящихся там казаков и захватить их материальные ценности и документы. Более точно все цели и задачи я не знаю.

- Как будет проходить операция?

- Наши тураи… ну, солдаты, значит, завтра погонят родственников этих самых китежан, впереди себя на штурм. Заодно местных баб и ребятишек поселковых прихватят. Но это уже для большей массовости мероприятия. А этой ночью, под утро, они уничтожат находящуюся там армейскую часть, чтобы обезопасить себя от неожиданностей. Нам приказано на ту заваруху не спешить, но ближе к обеду подвезти заложников в этот самый Кытлым, чтобы поучаствовать в штурме Китежа. Мы как раз готовились выезжать, а тут – вы! Вот, в принципе и всё.
 
- А тамошние менты что? Не реагируют на внезапно появившуюся в тайге уйму вооружённого народа? Два батальона, это же… больше тысячи человек! Да ещё боевая техника, небось, у вас есть?

- Разумеется! Целый эшелон техники! Бэтээры, бээмдэшки, самоходные орудия, грузовики с установленными на них пушками, пулемётами, автоматическими гранатомётами и этими, опорными комплексами «джигит». Кроме того, думаю, прихватят с собой пару броневиков с ПТРК. Всё как на войне.

- Надо было раньше тебя взять. Взорвали бы всё это барахло ещё на марше. А сейчас возись с вами, когда вы уже окопались.

Рядом, на обочине, остановился «уазик» Василия Гарольдовича.

- Ну ты чего застрял то? Сейчас сюда поналетят твои коллеги, а этот фраер ещё жив! – крикнул он из окна автомобиля. – Давай, везём его на дачу, по-быстрому кончаем и сваливаем.

- Извини, Вася, но мне он нужен живой. Вашу базу, кажется, Китежем называют?

- Да. Ну и что?

- Штурмовать её завтра будут. Вот он имеет об этом информацию.

- Та-ак, во сколько?

- Не знаю точно. Думаю, во второй половине дня, или вечером.

- Понятно, - сказал, выпрыгивая из машины тевтонец. – Ну хоть морду то этому выродку, убившему мать и сестру моего товарища я могу деформировать?

- Валяй! - сказал капитан, отходя в сторону.
 
- Да вы что? Мы же договорились! – заскулил бандит.

- Мы договорились, что ты останешься живым. А сохранить тебе здоровье никто не обещал, - скривив щёку, ответил Борисов.

После этого, он резко застегнул молнию на куртке и пошёл к машине.
 
                9.
- Ну вы что там, подгузники меняете? - прокричал в микрофон предводитель бандитов Аскер Раджметов. – Живее вылазьте на дорогу, или я начинаю засыпать вас минами.

- Что-то мы раньше не слыхали о наличие какого-то джамаата на московской земле, – крикнул Мамай. - Надо полагать, вы или бандиты, или мятежники….

- На первый раз, я тебе прощаю твою грубость и поясняю, что мы не бандиты и не мятежники. Мы – борцы за великую идею создания всемирного халифата!

- Эта территория всегда была христианской. Народ не допустит….
 
- Да твой народ уже допустил! Я вчера взял власть в городке Быкове, всего с пятью бойцами. Пришёл к руководителю администрации, дал ему гранатой по башке и он написал бумагу о передаче всей полноты власти вновь избранному органу управления – московскому джамаату. Дежурный по отделу полиции, по этому документу, без разговоров мне отдал ключи от оружейки. В Малаховку я уже приехал с двумя сотнями мюридов. В Жуковский и Раменское - с армией в полторы тысячи бойцов. А сейчас мои доблестные отряды контролируют всю восточную часть Московской области и успешно движутся в сторону Серпухова на юге и Дмитрова на Севере. Так что, ребята, вы имеете честь общаться с главой молодой исламской республики, воздвигнутой мною на дряхлом христианско-атеистическом теле матушки – России! Со мной здесь тысяча отборных воинов Аллаха. Сами понимаете, у нас заранее выбранны позиции для обстрела и если вы упрётесь, жить вам останется очень мало.

- Аскер! - крикнул Мамай, - я уже не молодой человек, чтобы вот так орать тебе через весь лес. Скажи кому помоложе, пусть принесут мне рацию, настроенную на твою волну. Нужно обсудить условия сдачи. Хэ вас знает! Ещё начнёте палить нам в спины.
 
- Ладно, жди. Сейчас поднесут.

- Так, ребята, не молчите, уже вполголоса проговорил Мамай в свой радио-передающий воротник.

- Орёл на связи. Здесь, прямо перед колонной за тракторами стоят один БТР и самоходное артиллерийское устройство. Почти вся армия, в кавычках, этого клоуна сползлась на машинах в район перекрёстка с Михнёвским шоссе. Я думаю, их действительно около тысячи. Всю трассу облепили вправо и влево, насколько хватает обзора глазу. Правее перекрёстка - стоянка для автомашин и поле какое-то. Так вот, на съезде к полю застрял в колее их грузовик. Поэтому они туда не полезли. Скучковались на шоссе и на стоянке. Сзади колонны, за грейдером, три больших автобуса и множество легковушек.

- Сколько бандюков в тылу? – спросил Сагайдачный.

- Кречет на связи! – отозвался командир пятой сотни Махди Кызылбашев, притаившийся со своими казаками в хвосте колонны. - Здесь человек триста. В основном, бойцы с гранатомётами и ПЗРК. Вооружены неплохо. Но многие - очень молодые. Видимо, боевого опыта у них нет. Наши ребята подползли к ним на расстояние в 20 метров. Ждут сигнала.

- В общем так! – подытожил Мамай. - Живыми они нас, скорее всего, отпускать не собираются. Будем решать проблему этого липового халифата методом навешивания звездюлей. Иван Манжуров, Ленид Корсаков, ответьте Беркуту.

- На связи, Манжуров – раздался замедленный, флегматичный голос снайпера.

- Крсков – всь внимнье! - подал голос его товарищ.

- Чего он так тараторит? – подумал Буслаев. – Два друга! Один, будто вечно не выспавшийся ходит, а второй – настоящий холерик. Даже говорит, как скороговорку чешет!

- Что скажете о месторасположении этого Аскера? Сможете его достать?

- Матюгальники, из которых слышен его голос, стоят на хаммере с тонированными стёклами. Я думаю, этот мамлюк сидит там. Ты, Лёнь, его видишь?

- Вжу. Похже, дствительно эт Раджа в хаммре, - ответил Корсаков. - Инач, зчем вкруг этой тачки стьяло б стоко дберманов в стойке?

Язык явно не успевал за скоростью движения мысли этого казака.

- Да, охрана там стоит явно в позах спидерменов, - рассудительно сказал Иван.

Буслаев снова про себя рассмеялся.

- Этот парнишка, Манжуров, тоже оригинал, - подумал он. - Всегда говорит остроумно, но слова произносит медленно, как будто нехотя. Да и двигается так же. На первый взгляд он постоянно погружён в какие-то невесёлые мысли.

- Булкохранители так выглядят только вблизи начальства, - сказал Иван. - Ну что, Лёнчик? Как будем выковыривать оттудова этого духа?
 
- Чё-т прдумьим! - уверенно сказал Корсаков.

- Думать за вас, ребятки, буду я! – оборвал их разговор Казак Мамай. – А вы пока отсгиньте-ка куда-нибудь в незаметное местечко. Возьмите этот броневичок на прицел и ждите моей команды. На всякий случай, вставьте рожки с кумулятивными пулями.

- Командир нам за них голову оторвёт! – проворчал Иван. - Старшина нас за каждый заряд заставил расписаться.
 
- Да, дроговатъе дело получьется, - подал голос Корсаков. - Мож на этого мизгиря и бычной пули хвать?

- Перед боем приказы командира не обсуждаются! – В голосе полковника зазвенел металл. - Зарядили бронебойные, залегли и замерли!

- В это время, подскочивший боевик передал Казаку Мамаю рацию от Раджметова.

- Так, ребята, мне рацию принесли. Я временно ухожу с вашей волны. Орёл! Выдайте бойцам две пары микроволновых волномётов. Оружие, конечно новое, не испробованное в бою, но как сказали наши научбатовцы, штука эффективная. Пусть подползут с ними поближе к передней и задней группам противника и, по команде,  дадут залп в обе стороны. Никто! Напоминаю, никто из наших, перед линией огня излучателя находиться не должен! После волновой атаки, все их рации, автомобили, гранатомёты и переносные ракетные установки работать перестанут. В них сгорит вся электроника! Но обычное оружие у бандюков, к сожалению, останется боеспособным. Учтите это. Орёл, проследите, чтобы одновременно с залпом излучателей был уничтожен бронетранспортёр и САУ. Ну всё! Ухожу из эфира. Есаул, командуйте, я отключаюсь.

- Буздыган, Храповицкий, Чеканов, Аргамаков! – скомандовал командир отряда. - Десять секунд на перекраску в щебнёвку и ещё пять – на бросок до шестого грузовика!

- Так какие у тебя гарантии, что вы не расстреляете нас в ближайшем овраге сразу после того, как мы вам сдадим всё своё оружие и технику? – сказал в рацию Мамай.

- А ты кто такой? – спросил его главарь самопровозглашённого государства.

- Полковник Григорий Васильевич Сагайдачный! Думаю, моё имя тебе ничего не говорит.
 
Олесь с Владимиром, матюкнув недальновидность начальства, не догадавшегося сразу прихватить с собой парочку излучателей, поползли назад, к дороге.

В кювете на обочине, они спешно перекрасили свои костюмы в темно-серый цвет и, в два прыжка, оказались около нужной машины. Забраться в кузов, для Буздыгана было делом доли секунды. Буслаев, будучи не таким подготовленным акробатом как Олесь, затратил на подъём несколько больше времени. Вскоре в тентованный кузов запрыгнули и двое других казаков.
 
- Буздыган Орлу! Мы на месте! Груз перед нами. Что берём?

- Открываете ящик с зелёной маркировкой, - раздался в наушниках голос Богаевского, - это рисунок в виде таких… радиоволн, что ли....
 
- Трафарет с полуокружностями?

- Да.

- Нашли.

- Далее. Каждый из вас должен взять с собой по зелёной трубе, напоминающей ПЗРК со сложенными лепестками антеннами на обрезе ствола. Стреляет она так же, как любая наплечная бандура. Только, вначале, нужно дёрнуть бордовый рычажок сбоку от ствола, чтобы открылись лепестки антенны. Через семь секунд аппарат будет готов к выстрелу.

- Понятно.

- Ну всё, бойцы! Ползёте под колёсами машин в разные концы колонны и по моей команде делаете выстрел. Остальным казакам приказываю отползти до условной линии расположения излучателей. Третья и четвёртая сотни атакуют с фронта, пятая работает с хвоста колонны. И не забывайте, что у духов обычное стрелковое оружие останется в исправном состоянии. Многие из них наверняка умеют им пользоваться.

В это время Казак Мамай, как мог, старался оттянуть время. Он говорил в рацию, а Раджметов почему-то отвечал ему через динамики громкоговорителя. Видимо он был чрезвычайно уверен в себе. Ему было лень нажимать кнопку радиопередающего устройства.

- А пистолеты то ты нам позволишь оставить при себе? Нам ведь ещё придётся до своей части топать. А там кругом мародёры и уроды всякие бродят. Ты пойми, я не могу допустить, чтобы мои пацаны стали лёгкой добычей для бандитов. Как я их матерям буду в глаза смотреть?

- Слушай ты, полковник – морковник! Я же тебе Аллахом поклялся! Что тебе ещё надо? Сдаёте оружие и бегите к своим мамочкам!

- Аскер, я не хочу тебя обидеть. Но в моей жизни уже бывали случаи и в Афгане и на Кавказе, когда люди клялись Аллахом и своими матерями, но потом, запросто преступали свою клятву и стреляли мне в грудь, а моим товарищам отрезали головы. А потом ещё смеялись, что такийя им разрешает врать врагам и Аллах за это не наказывает.

- Не зли меня! Я забыл, как там тебя, Сагадай! – раздался раздражённый голос главаря бандитов. - Я, Аскер Раджметов, не какой-то там неуч, не знающий Корана! Я такие клятвы так просто не даю! В общем, если через одну минуту, а это всего, если ты не забыл, шестьдесят секунд, вы не будете стоять передо мной с поднятыми руками, мы отправляем вас к вашим предкам. Мамочки вас не дождутся!

- Да, но тогда всё наше оружие будет уничтожено! – воскликнул полковник.

- Плевать! На моей территории достаточно военных баз, чтобы вооружить мою славную армию. Аллах акбар!

- Аллах акбар! Аллах акбар! – подхватили фразу его последователи и начали стрелять в воздух.
 
- Ладно, ладно, - крикнул Сагайдачный. – Скажи своим, чтобы не стреляли. У нас здесь ракетно-бомбовый арсенал на несколько тонн. Если какой-нибудь молокосос зацепит ненароком ящичек….
 
- Не стрелять, - крикнул Аскер своим джигитам.- Сагадай, выходи!

- Выхожу, выхожу! Но кому мне передать документацию на это, оружие? Без неё, вы не разберётесь! Здесь новейшие гранаты, выстрелы для гранатомётов, самоходные мины.
 
- Тащи ко мне эту талмудистику! У меня университетское образование, размаракую как-нибудь.

- Хорошо, тащу.

Казак Мамай, был уверен, что Буздыган и Чеканов уже вышли на огневые позиции и шёл уверенный, что они вот-вот должны дать залп.
Он не слышал радиопереговоров между казаками и не знал, что новейшая разработка сотрудников НПК «Лава», без батареек не стреляла. А аккумуляторные батареи излучателей лежали отдельно, в других коробках. Буздыгану не оставалось ничего иного, как спешно поползти назад. А с конца колонны, ему навстречу устремился Аргамаков, тоже обнаруживший недокомплект.

- Я хренею! – возмутился мысленно Владимир. – Это называется супер воины! Ни хрена они не могут, ничего не понимают! Как можно дать оружие солдату, забыв про боекомплект? Или растерялся Богаевский? Хотя, чего удивляться? И у киборгов случается человеческий фактор!

Мамай медленно, кряхтя и держась за поясницу, спрыгнул со ступеньки кабины грузовика и поплёлся в сторону боевиков. Проходя перед первым грузовиком, он сделал вид, что уронил чемоданчик с бумагами, нагнулся и спросил Буслаева:

- Чего медлите, не стреляете?

- Заминка у нас. Батарейки забыли.

- Тьфу ты, твоя мутер! Только новый мобильник… приобрёл… себе навороченный, - сокрушённо ругнулся Григорий Васильевич. – Да и командирский КМПК теперь придётся выкидывать. Ну, молодёжь! Скажи Богаевскому, попробую этого раджу взять живым. Манжуров пусть работает по охране.

- Скажу, - произнёс Владимир и нажал кнопку передающего устройства.

Полковник собрал рассыпанные бумаги, встал, держась за поясницу, и пошёл в сторону автомобилей исламистов.
 
В других условиях, Буслаев бы рассмеялся над ужимками Сагайдачного. Он так талантливо изображал старого, нездорового полковника, для которого самое главное, чтобы все поскорей его оставили в покое! Непременно бы рассмеялся. Но сейчас, когда напряжение ожидания начала схватки будто звенело в воздухе туго натянутой струной, смеяться не хотелось.

Владимир смотрел на самодовольные лица бойцов армии этого псевдоджамаата, и ему было неуютно. Страха, такого, какой он испытал на сибирской дороге, у Ратибора Храповицкого не было. Он уже почему-то не боялся ни смерти, ни боли ранений.
 
Им завладела только одна мысль. Владимир не хотел, чтобы этот бой начался! Буслаев не хотел этого всей своей сущностью, разумом, чувствами и плотью. Воину Сновидений не хотелось стрелять в эту молодёжь, перевязавшую лбы зелёными платками с арабской вязью, и не хотелось, чтобы другие казаки стреляли в них. Он не желал, чтобы эти мюриды, как назвал их предводитель, стреляли в него и в юных бойцов «Лавы». Владимир не хотел, чтобы на эту мёрзлую землю упали тела ещё и не поживших толком мужиков. Не хотел, чтобы по пробоинам, оставленным металлом в человеческой плоти, потекли багровые кровавые ручьи. Ручьи, которые  выплеснутся из своих привычных русел и разольются по гладкой битумной поверхности этой чужой, незнакомой для большинства дороге.

Буслаев сделал бы всё, чтобы как-то предотвратить неотвратимое! Но неизбежность уже занесла свой кованный сапог над судьбами всех собравшихся в этом месте людей. Приполз Буздыган. Он установил на излучатели батарейки и сказал:

- Полезли на грузовик! Там сектор лучше.

Они спешно выскочили из-под колёс, запрыгнули на ступеньку и оттуда протиснулись в щель между кабиной и пассажирской будкой.

 В динамиках раздалась команда есаула Богаевского:

- Раскрыть антенны на микроволновых пушках! Готовность – десять секунд! Доложите, как выполнили?

- Буздыган – есть готовность десять секунд! – дёргая рычажок, сказал Олесь.

- Чеканов – есть готовность!

- Аргамаков – то же самое! Готовность десять секунд!

- Храповицкий! Почему молчите?

- Храповицкий – есть десять секунд! - сказал Буслаев, глядя, как ползёт индикатор к максимальному показателю готовности.

- Начинаю обратный отсчёт! – раздался во всех казачьих динамиках голос есаула. – Десять, девять, восемь….

- Жарь, микроволновщик, за синий платочек, что был на плечах дорогих! – пропел в микрофон, подражая интонации Шульженко, Буздыган.

-  Буздыган! Едрио-де-Жанейро! Уже шесть! – раздражённо повысил голос Богаевский.

Буслаев посмотрел, как в это же самое время Мамай подошёл к хаммеру, но из машины никто не вышел.
 
- Кто из вас Раджметов? – спросил он так громко, что со стоящих невдалеке деревьев взлетели с криком вороны.

- Давай свои бумаги, я ему передам, - протянул руки к чемоданчику один из телохранителей - кавказцев.
 
- Да что ты, мил человек? – воскликнул полковник.
 
Он сделал испуганное лицо и шагнул за перегородивший дорогу бульдозер. Полковник понимал, что до выстрела микроволновых излучателей осталось несколько мгновений и на всякий случай встал под прикрытие металлической массы трактора.

 - Я же за эти документы головой отвечаю! - плаксивым голосом сказал он наседающему кавказцу. - Позови командира. Я ему передам все папки, как представителю новой администрации. И всё! Пойду на пенсию.

- Три, два…- отсчитал секунды Богаевский.

- Давай сюда, я сказал! - попытался схватить Мамая за рукав охранник.

Он не успел ничего сделать, так как Сагайдачный, неуловимой тенью скользнул у него под рукой, схватил его сзади за горло, повалил за гусеницу бульдозера, и, одновременно с этим движением, выстрелил из пистолета в правое плечо.
 
- Извини, друг! Это – чтобы тебя не убивать, - крикнул ему на ухо Мамай.

- Два-один! – поспешно досчитал есаул и крикнул:

- Излучатели – огонь! Казаки - в атаку!

Буслаев больше ничего не слышал. Он приподнялся на локтях над крышей кабины, прижал как можно плотнее свою трубу к плечу, будто ожидая сильной отдачи… и, нажал спусковой крючок! На какое-то мгновение, его лицо и руки обдало чем-то горячим, раздался негромкий визг и прибор в его руках вздрогнул.

- Долбанул! - подумал он.

Сразу после этого, загремели автоматы залегших по обеим сторонам дороги казаков. Они, как бесплотные тени бросились на террористов.

Боевики растерялись от залпа излучателей гуманного оружия. Было видно, что не все они его выдержали благополучно. Некоторые трясли головами, как будто оглушённые. Кого-то тошнило. Кто-то потерял ориентацию в пространстве и теперь тяжело дышал, прислонившись спиной к машине. Казаки в таких не стреляли. Их обезоруживали и связывали капроновыми хомутами, которым тоже нашлось место в одном из карманов КМПК.

Бандиты, сидевшие в автомобилях и находившиеся за ними, меньше пострадали от волны. Некоторые из них выскакивали навстречу казакам, пытаясь обстрелять наступающие цепи из переносных ракетных комплексов и гранатомётов. Они яростно жали на кнопки пусковых устройств, но их оружие не стреляло.

После того, как электроника оплавилась, крики «Аллах акбар» помогали мало. Мюриды бросали свои, недавно смертоносные «иглы» и «стрелы», хватали автоматы и, тут же падали, скошенные метким огнём наступающих бойцов третьей и четвёртой сотен. Два террориста попытались расчехлить самоходную артиллерийскую установку. Но и она не спешила показать какие-то признаки жизни.

В легковом броневике главаря открылись заглушки отверстий для стрельбы. Из салона в сторону  Сагайдачного полетели пули. Полковник прикрылся раненным террористом. Тело охранника мгновенно оказалось нашпигованным металлом.

Мамай схватил его за ворот камуфляжной куртки, приподнял левой рукой над землёй, и, держа перед собой наподобие щита, двинулся вперёд. Второй рукой он непрерывно стрелял из пистолета. Палил, безрезультатно стараясь попасть в эмира через маленькое оконце бойницы. Пули вязли в лобовом стекле, не пробивая его насквозь, или рикошетили от металла.

- То недолёт, то перелёт! Чёй-то сёдня не везёт! - тяжело дыша, проговорил Мамай.

В это мгновение, тонированные бронированные стёкла «хаммера» украсили два лучистых отверстия. Огонь из машины тут же прекратился.

Полковник бросил труп телохранителя, подбежал к машине и распахнул дверь переднего пассажира. Из салона на землю вывалился крепкого вида мужчина с пистолетом в правой руке. Всё левое плечо его было разворочено разрывным действием снайперской бронебойной пули. Телохранитель на водительском кресле был убит выстрелом в голову, от которой остались только шея, нижняя челюсть и одно из ушей.
 
- Ты бы объяснил мне, сынок, как ты смог разглядеть этих двоих непримиримых маджахедов сквозь чёрные бронированные стёкла? – воскликнул Мамай подбежавшему Манжурову. - Это физически невозможно!

- Я не могу, господин полковник, объяснить, как я попадаю в цель! - прокричал Иван, прислонившись плечом к автомобилю и стреляя в сторону отступающих мятежников. – Просто… как мне кажется, я на секунду представляю себя пулей и пролетаю всю траекторию мысленно до того, как нажимаю на спусковой крючок. А нажав на курок, веду выпущенный заряд в воздухе, направляя его в цель. Наподобие системы наведения в ракетах.

- Да-а! Это не просто объяснить. Но и не сложно, - тоже стреляя из пистолета, крикнул Мамай. – Потому что божий дар необъясним! Береги его и, будь другом, перекрась свой тощий зад, в более подходящий для этой территории цвет. А то ты мне напоминаешь плавленый сырок на тефлоновом противне. Эй, снеговики! Вы тоже ворон не считайте. Быстро перекрасили КМПК в более тёмные тона! – крикнул он засевшим за ближайшими автомобилями казакам.

Потом полковник подозвал к себе одного паренька и приказал ему принести новую офицерскую куртку.

- Новая вещь… была, - сокрушённо вздохнул Сагайдачный, вытаскивая из карманов своего испорченного кээмпэка оружие и документы. – Ещё и не пофорсил в ней как следует.
 
Буслаев подошёл к убитому главарю и посмотрел ему в лицо.
 
- Крепкий, видимо, сильный физически и духом, человек… был, - подумал Владимир. – Два дня вершил суд и расправу в нескольких городах Подмосковья, создал собственную армию и, видимо, неплохо разбогател на этих делах. Всё у него складывалось как нельзя лучше. А вот, попался ему на жизненном пути… молоденький, совершенно неприметный такой, мальчонка… Иван Манжуров, и всё! Сильного лидера, человека, внушающего кому-то уважение, кому-то страх и трепет… не стало… в первые же минуты судьбоносной встречи! А Ваня этому даже не придал особого значения. Поразил мишень и ладно! Пошёл поражать другие.

                10.
Мавлади Шомаев стоял на вершине холма Монжизар и смотрел, как у его подножья кипел бурной, ликующе-радостной, жизнью стремительно разрастающийся человеческий муравейник. В него непрерывно прибывали со всего мира последователи нового израильского кумира, последователи Мешулама Шойхета.

 Кашап видел, как повсеместно воздвигаются сборные конструкции торговых павильонов, расставляются прилавки с едой и питьём, взмывают ввысь растяжки с транспарантами.

Неизвестные предприятия за ночь изготовили огромное количество изображений долгожданного машиаха. И теперь он сурово смотрел на мир с многочисленных сувениров, флагов, вымпелов, футболок, кепок, сумок, галстуков и даже носков. Повсюду пестрела символика в виде пылающих скрижалей, короны и меча. На транспарантах, наклейках и одежде людей красовались надписи, содержащие изречения нового пророка.

Раввины старались рассортировать всю эту массу товаров на «кошерную» и «не кошерную», взимая за свой труд звонкую монету, и выдавая свидетельства кошрута. Вскоре завезённые с вечера пачки типовых свидетельств закончились. Поэтому, служители культа начали просто ставить заплатившим необходимую пошлину торговцам печати на товарные накладные, бирки и даже на ладони.
 
Как всегда, не обошлось и без конфликтов. Ребе враждующих между собой иудейских течений, то здесь, то там объявляли народу о нарушениях ритуального приготовления пищи, или производства ритуальных товаров. По этой причине, харедимы нескольких дворов даже отобрали у торговцев свидетельства кошрута, полученные ранее от других служителей культа.

В ходе выяснения отношений, то здесь, то там возникали драки. Драчунов разнимали солдаты и полицейские. Под их натиском конфликтующие стороны расходились, но потом снова сталкивались в другом месте, и всё начиналось сначала.

Без сомнения, раввины были главными распорядителями на празднике. Ведь в этот день всё, что творилось в лагере машиаха, могло считаться исключительным, кошерным и ритуальным. И кому, как ни ребе, было дано определить точную меру кошерности и ритуальности всего этого разнообразия? Ведь сколько веков они ждали, сколько терпели и, старались приблизить, в меру сил, сей радостный момент! Разве можно остаться без прибыли в такой день? В день, когда всем евреям должно быть хорошо!

Обилие собираемых религиозных податей грело душу каждому ребе, но доставляло и определённые беспокойства. Шекели, да и другую валюту, многим из них уже некуда было складывать. Поэтому, под кубышки были приспособлены железные ящики из-под автомобильных инструментов, бочки, картонные коробки и мешки. На всякий случай, казну каждого «двора» окружили  сплочённые шеренги иудеев.

Но увозить деньги в банки никто не спешил. Все понимали, что скоро должен прийти кто-то «от самого». С этим человеком нужно будет поделиться и оговорить какие-то, пока никому не ведомые условия. Главное не оказаться вне стихийно сформировавшегося круга праведников, или членов новой администрации. А когда, кому и сколько надо будет дать, пока не знал никто.
 
Но было ясно наверняка, что как только машиах войдёт в Иерусалим, он станет правителем мира. Ему понадобятся неглупые, расторопные люди. А много ли на кого сегодня можно положиться?

Вопрос, сколько это будет стоить, всё время обсуждался вполголоса внутри иудейских сообществ. В толпе ортодоксов постоянно бродили туманные слухи, многозначительные намёки и тревожные вести. Сефарды смотрели подозрительно на ашкеназов. Ашкеназы, между которыми тоже не было единомыслия, постоянно ожидали подвоха от «эфиопских пришельцев». Хасиды кучковались «дворами» вокруг своих цадиков.

На случай возможной заварухи, все ребе старались заручиться небезвозмездной поддержкой армейских и полицейских командиров. Поэтому те тоже неплохо поправили за сутки своё благосостояние.

Многие хасидские ребе, потерявшие всякий покой от этой нервозной ситуации, запретили своим последователям употреблять вино. И теперь ортодоксальная молодёжь, ещё со вчерашнего вечера «неплохо принявшая на грудь», была вынуждена бороться с похмельным синдромом при помощи хорового исполнения торжественных нигунов. У некоторых, под молитвенными накидками-талитами, опытный взгляд мог заметить пистолеты и даже небольшие автоматы.

Единственными людьми на празднике, которые искренне веселились без оглядки на политику и меркантильные интересы, как это ни странно, были светские евреи, не особо отличавшие тонкости кабалистических уставов от обновленческого иудаизма. Не меньше, естественно, торжествовала и разноплемённая толпа туристов. В этот день она превысила по своей численности все прогнозируемые пределы.

Подавляющее большинство иноверческой и иностранной массы народа составляли христиане-сионисты из Англии и Соединённых Штатов. Некоторые из них радовались пришествию машиаха более бурно, чем сами иудеи. Многие приехали семьями, вместе с детьми. От возросшего числа чартеров, работу аэропорта Бен-Гурион почти парализовало. Но на количестве прибывающего в долину веселящегося люда это сказалось мало. Паломники ехали автомобильным транспортом и плыли морем.

 Шомаев из своего шатра видел всё, что творится в долине. Он знал, что среди наиболее ортодоксальных групп евреев вот-вот могла начаться резня. Кашап мог бы сейчас как-то обнадёжить раввинов, приблизить их к себе, показать некоторую перспективу дальнейшего роста влияния цадиков. Но против этого были его советники из Хаббада, с которыми сейчас ссориться Кашапу хотелось меньше всего.

Поэтому, Шомаев просто вышел к народу и объявил ему в обтекаемых фразах, что он, Мешулам Шойхет, завтра намерен войти в Иерусалим. На это все окрестности древнего города Гезер огласились воплями оргазмического ликования.

Спаситель же иудейского народа, подняв руки к небу, призвал всех к братскому единению. Машиах предупредил иудейских лидеров, что они обязаны позаботиться об отдыхе людей. Потом он вновь послал с неба небольшой золотой дождь и удалился к себе в шатёр.

Ликующая толпа вскоре заполонила все окрестности. Развалины древнего Гезера в течение первого же часа нашествия паломников покрылись изрядным слоем мусора. Люди расставили на руинах крепости царя Соломона туристические палатки. А на месте последней победы короля крестоносцев Болдуина Четвёртого над айюбидским войском султана Салах ад-Дина появилась большая эстрадная площадка.

- Ты силой наделён такою, что в миг, от диких русских орд, ведомый господа рукою, спас богоизбранный народ! – запел под молотилку тяжёлого харда, выскочивший на сцену волосатый рокер.

- Ты наш прекрасный избавитель! Могуч, как бог ты молодой! Шехины дивная обитель вмиг распахнётся пред тобой! - подхватил его пение хор молодых девушек из какого-то кибуца, периодически кидающих восторженные взгляды на шатёр, в котором скрылся машиах.

- Как там обстоят дела на Храмовой Горе? – спросил Шомаев одного из раввинов, сидящих вблизи него на устланных коврами диванах. – Иерусалим готов меня приветствовать?

- Полиция и армейские подразделения делают всё, что в их силах, - почесал бороду хасид, - но открывать огонь по протестующей толпе пока никто команды не давал.

- А без огня никак не обойтись? – скривив губы в зловещей улыбке, заиграл желваками Кашап.

- Да как тут обойдёшься, светлый царь? – подобострастно улыбнулся ребе. - Арабы туда сегодня стекаются тысячами. Патрули не в силах сдержать их натиск. Палестинцы баррикадируются в мечетях Аль-Акса и в Куполе скалы. У них имеется стрелковое оружие, ПЗРК и гранатомёты. Какие-то склады боеприпасов они, видимо, соорудили заблаговременно, готовясь к этому дню. Да и наши еврейские пикетчики в нескольких местах перегородили дорогу правоохранительным органам.

- А этим-то недоноскам чего надо? – сжал кулаки Шомаев.

- Да, каждый хочет чего-то своего. Там пёстрая толпа - анархисты, христиане, представители антисионистских движений, даже экологи с хасидами.

- Ну и что вы мне предлагаете в такой ситуации делать?

- Так у вас же божественная мудрость! Мы все уповаем только на вас.

- А ты сам что думаешь, ребе Шимон? Или ты решил, что получаешь от меня зарплату главного советника за свои  лакированные пейсы?

- А что здесь думать? – развёл руки в стороны ребе. - Учитывая важность происходящих событий, я считаю, что всех их нужно… убить. Мечети желательнее всего вообще взорвать! Послать им на голову наши самолёты эф-пятнадцатые! Чтобы и пыли не осталось от этих гнездилищ порока!

- Отпадает! – резко оборвал его Кашап. – Самолёты разрушат Аль-Аксу, а её должен уничтожить только я! Лично! Вот этими, трудолюбивыми руками!

- Вы – пророк нашего Всевышнего! – подобострастно подал голос престарелый еврей с белой бородой.

- Никто не сомневается, - кивнул ребе Шимон, - что вы только для этого сюда и прибыли, чтобы осуществить предначертанное. Явились миру, чтобы спасти еврейский народ, возвысив его над миром двуногих животных. Скоро станете законным правителем….

- Вы только и можете, что льстить, - снисходительно бросил Шомаев.

- Вообще-то эти животные имеют точно такой же генетический код, как и у тебя, приятель, - подал голос, занятый поеданием рябчиков Лембой.

- Ничего подобного! Гаплогруппа чистокровного еврея отличается от....

- Да ни от кого она не отличается, - равнодушно сказал бывший ангел, бросая обкусанное птичье бедро на поднос.

- А что в наши дни определяет генетический код? - раздражённо затряс пейсами старший советник. - Он что, добавляет денег, на банковский счёт? Или этот код даёт право на владение землёй, на приобретение дорогих скакунов и молодых, красивых шикс? Власть он даёт, в конце концов, этот пресловутый генный набор? Вот видите! Он не даёт и не определяет ничего. Сегодня всё это может получить только существо, обладающее человеческой душой!

Сказав это, раввин несколько раз ударил своей загорелой ладонью с отполированными ногтями себе по груди.

- А душу человек, - продолжил Шимон, - в себе может вырастить только следуя советам иудейских мыслителей и идя путём каббалы. Здесь действительна только простая, но реально работающая формулировка ребе Шнеерсона: «сеем духовное, а пожинаем материальное»! В общем, я за то, чтобы всех арабов и евреев–индепендентов отправить к праотцам!

- Да, да, только так! – затрясли своими меховыми штраймлами и шляпами хасиды.

- Ну вот, вы меня уже вынуждаете приносить кровавые жертвы! - наиграно хмурясь, произнёс Шомаев.

- Ну а как иначе, светлый царь? - подобострастно захихикал маленький, щуплый еврей с тёмной, почти чёрной кожей.
 
- Слушай, Лембой! – повернулся Кашап к бывшему ангелу. – Убей их всех по-быстрому, для меня, а? Или попроси Марру, с её сестричками. Для вас ведь это несложно? Только, так, аккуратненько, не ломая других зданий, кроме мечетей. Они мне ещё может быть сгодятся.

- Не получится. Мы как раз наоборот, мечети для тебя можем разломать, город разобрать по кирпичу, а вот людей убивать не можем.

- Да ладно! Ты мне этого раньше никогда не говорил!

- Потому что такой вопрос не вставал.

- А что тебе мешает?

- Видишь ли, есть такая пренеприятная организация, которая называется Сумрачный Легион. Ужасные типы! За убийство людей могут упрятать так далеко, что потом миллион лет будешь назад дорогу искать. А уж каким мучениям они подвергают ослушника! Я кое-что слышал краем уха об их зверствах. Думаю, что мне пока нет нужды встречаться с этими мясниками.

- Они из светлых сил?

- Вовсе нет. Они не из светлых, и не из тёмных. Они - никакие! О них вообще мало что известно большинству обитателей миров прави и яви. А те, кто что-то узнал, канул в вечность. В общем, о них толком никто ничего не знает.

- И что? – ухмыльнулся Кашап. – Это всё? А я уже настроился послушать что-то этакое, занимательное.

- Ну почему всё? Я сказал, что о них никто ничего не знает. Но я - знаю! Я знаю… что когда-то эта компания была тоже светлыми ангелами. Их было двести воинов, некоторые из них даже носили титулы серафимов. Мне приходилось с ними встречаться в те времена когда Земля ещё не была вотчиной князя тьмы, то есть, нашего уважаемого сюзерена, Чернобога. Их подразделение, состоящее из двухсот служивых светлых духов, называлось «Стражи Неба». Они были такими же, как и тысячи других небесных легионеров. Для меня эти ребята ничем особенным не выделялись. Но потом произошло нечто. Видимо, легионеры Неба что-то натворили и обозлили одновременно и старика – Пантократора и Чернобога.

- Большой грех! – сказал старый раввин.

- Невозможное деяние! – согласно закивали его коллеги.

- Этих высоких персон, да будут благословенны их дни, гневить нельзя! - резюмировал Шимон.

- Ну и что было дальше? – спросил Кашап Лембоя.

- Ну что было? Было много погонь, жарких схваток и взаимных обвинений. Желая хоть как-то себя обезопасить, преступники пробрались на Землю и здесь, под носом у всех противоборствующих структур, принялись….
 
Он прервался, протянул руку к тарелке, взял горсть олив, высыпал их себе в рот и начал жевать.

- Что принялись? – нетерпеливо спросил Шомаев. - Сначала скажи, а потом ешь!

Лембой взял большой хрустальный бокал и с шумом выплюнул туда оливковые косточки.

- Принялись размножаться!

- Что-о? – округлил глаза Кашап.

Все его сотрапезники заинтересовано замерли.

- А чего вас так удивило? Да, будучи ангелами, они изменили присяге и пренебрегли всеми заповедями. Презрели, так сказать, законы. Ну а когда их отряд пустился в бега,  выяснилось, что все они, или почти все, уже давно заглядываются на человеческих женщин. Вот эти дезертиры и решили совместить приятное с полезным. Бывшие стражи нашли себе на Земле две сотни здоровых, половозрелых человеческих самок и… народили с ними на свет неимоверное количество агрессивных великанов. Чудовища к моменту взросления достигали сорока метров роста, обладали невероятной силой и готовы были за своих отцов разорвать любого.

- А какой был рост у самих ангелов? – почти хором спросили раввины.

- Что-то около двух – двух с половиной метров. Вас что-то смущает?

- Да нет, продолжайте. Что было дальше то? – спросил Шимон.

- А дальше было время затишья. Под прикрытием своих отпрысков, ангелы-отщепенцы начали спокойно поживать с жёнами на этой планете. Они научили живущих здесь людей всем порокам, которые только были известны к тому времени во Вселенной. В данном вопросе особенно большим выдумщиком был один из падших с небес легионеров. Его звали Азазель. Вам ничего не говорит это имя?

- Напоминает что-то, но немногое, - сказал Шомаев.

- Мы знаем, что это один из проштрафифшихся ангелов. И что он, вроде бы, был наказан, - ухмыльнулся старший советник. - Так вы говорите, что более высокие инстанции оставили в покое преступный отряд? - нетерпеливо спросил белобородый.

- Да, долгое время беглецов никто не трогал. Ведь без боя с детьми, отцов было взять невозможно. А великаны, в глазах Бога, преступниками не являлись. Предавать их смерти за грехи отцов он считал делом негуманным.

- Но в итоге всё закончилось не так хорошо для этих ангелов? - ухмыльнулся седой ребе.

- Да! Всё бы может так и продолжалось далее, может даже до сегодняшнего дня. Но  вскоре выяснилось, что прокормить гигантских ребятишек, при тогдашней системе пищевого производства, оказалось очень не просто. Поэтому, однажды великаны пришли к выводу, что вместо того, чтобы добывать себе хлеб трудами праведными, или грабить крестьян, проще перейти на обычное людоедство. Человеческие особи к тому времени уже густо заселили всю планету и охота на них не представляла особого труда. Десятка людей средней упитанности хватало одному титану на недельное прокормление. А в сочетании с растительными компонентами, морепродуктами и другой снедью, этот запас можно было растянуть и на пару недель.

- А люди, что? Не посмели восстать против такого переопределения их в категорию продуктов? – спросил Шомаев.

- Разумеется нет! У человечества уже не оставалось к тому моменту ни благородства, ни храбрости. Более того, люди сами начали участвовать в заготовлении свежатины для великанов. Многие обманом вовлекали своих братьев и сестёр в расставленные ловушки, продавали людоедам собственных родителей и даже детей.

- Всё понятно. С таким положением вещей Пантократор мириться не захотел и всех погубил, - сказал раввин Шимон.

- В общем – да. Но как он всё это сделал!– с нажимом в голосе сказал чёрный гигант.
 
Услышав последнюю фразу, всем собравшимся в шатре показалось, что Лембой ухмыльнулся. Они метнули взгляды в его сторону но, убедились, что бывший ангел сидел с таким же каменным лицом, как и всегда.
 
- Разве вам не интересно, как? – спросил он.

Падший ангел провёл громадной ладонью по гладко зачёсанным назад смолянистым волосам и вперил тяжёлый взгляд в переносицу главного ребе-советника.

- Как? – спросил Шомаев.

- Да, нам, признаться, очень интересно, - как-то неуверенно закивали раввины.

- Нас интересуют детали, - уточнил Шимон. - Общую картину мы знаем. Читали у Еноха и у других авторов. Здесь был потоп.

- Точно! Потоп! – кивнул головой бывший представитель светлых сил. - Всемирный потоп! Пролившаяся с небес вода! Она пенными, ледяными, безжалостными потоками смыла всё в небытие! …И всего то!

- Потоп? – скривился Шомаев. – Да ладно! Там же всё было не так. Я помню чё-то про… ковчег с Ноем? Или ошибаюсь?

- Да Ной в этой истории действительно участвовал, – проговорил Лембой. - И он спасся.

- А как людоеды? Они что, не видели приготовлений ноевого семейства?

- В том то и дело. Ной им сказал, что готовит корабль для великанов. Ведь у судна, как вы помните, были изрядные размеры. Про грядущий потоп, разумеется, старик им ничего не сказал. Точнее, сказал, но не великанам, а всей своей родне. Для того чтобы побудить её к спасению.

- А те что? - спросил Кашап. - Погоди, я кажется догадался! Родня его... сдала?

- Конечно! - кивнул Лембой. - Родственнички тут же… продали эту весть людоедам. Сами понимаете, так обычно и бывает! Те схватили Ноя и повесили глупого кораблестроителя коптиться в дымоходе. Но потом, посовещавшись со своими отцами - ангелами, пришли к выводу, что рассказы о потопе - это полная туфта. Никто ничего подобного никогда не слышал. Поверил в эту весть только Азазель. Он попытался что-то возразить своим однополчанам, но те его не стали слушать. Хотя, для очистки совести, они вытащили старика из духовки и допросили его. Тот, когда прокашлялся, внешне был спокоен и говорил убедительно. Сказал, что знает место, где обитает множество непуганых людей. Страна эта, мол, на западе, к ней надо плыть по морю. Пообещал отвезти людоедов туда на корабле. Его версия показалась всем вполне правдоподобной и Ноя развязали и накормили.

-    Человечинкой, поди, накормили? - хмыкнул Кашап.

-  Не знаю. Меня тогда там не было. Думаю, вряд ли. Тогда Ной бы потерял благодать от Пантократора. В общем, они ударили по рукам, договорились о цене, и великаны даже помогли ему со строительством. Но в последнюю ночь, когда каннибалы заснули на берегу, вместо них на борт взошли только семья Ноя и животные, которых свёл к кораблю Пантократор.

Под утро пришла волна. Она подхватила и вынесла ковчег в океан. Великаны и люди пришли в ярость из-за ноева коварства. Кинулись догонять корабль. Самые проворные людоеды уже даже схватились за борт. Но на них, да и на всех, кто остался на берегу, вдруг напало безумие. Они принялись неистово убивать друг друга. Когда пришла по-настоящему большая вода, многие уже валялись на земле, с размозжёнными черепами, оторванными руками, ногами и даже головами. Никто не молился, не просил никого о спасении. А когда безумие их покинуло, большинство этого даже не заметило. Заклятие было снято, но все земные обитатели продолжали бесноваться.

- Это как? – спросил самый старый из раввинов. - Никто не устрашился надвигающейся опасности?

- Для меня это тоже было большой загадкой. Я видел страх в глазах многих мужчин и женщин. Некоторые из них могли бы ещё попытаться уплыть. Среди обломков, вблизи линии прибоя лежали уцелевшие лодки. В нетронутых амбарах, стоящих на возвышенности, было множество припасов. Но вместо поиска путей к спасению, эти люди предпочли заниматься разнузданными плясками, пьянством и совокуплением… всех со всеми. Я всё понял значительно позже. После погружения в коллективное безумие человек боится остаться наедине с индивидуальными трудностями, один на один со своей совестью, мыслями, лицом к лицу со своими личными демонами – пожирателями его души. Поэтому, например, многие революционеры заканчивают свою жизнь в петле, или стреляются. Вот и эти люди предпочли не выходить из состояния группового умопомрачения.

                11.
Буслаев лежал на земле. Он прятался от автоматных очередей за колесом бронированного джипа и как зачарованный смотрел на то, как хладнокровно работает Манжуров. Иван вскидывал винтовку к щеке, делал выстрел, или очередь и сразу откатывался, или отпрыгивал в сторону. Часто прыгал прямо из положения «лёжа», как лягушка. Потом он быстро перебегал к новому укрытию, снова делал выстрел и вновь менял место стрельбы. Он никогда не стрелял с одной точки дважды.

В мирной жизни у Манжурова всегда было скучное, отрешённое от окружающей действительности выражение лица. Но в бою это был другой человек. Он походил на футболиста, вышедшего один на один с вратарём. Весь его облик олицетворял «азарт и волю к победе», как любят выражаться спортивные комментаторы.
 
- Но если бы это был спорт! - подумал Владимир. - Этот юный казак просто какой-то механизм по уничтожению людей.
 
- У тбя скольк сгодня попдан? – спросил Манжурова подбежавший Корсаков.

- Летальных, я думаю, около сорока. Человек пятнадцать, малоактивных стрелков я пожалел и просто перебил им лучевые кости. Парни молодые, всё срастётся быстро. А у тебя?

- Ну ты монстр! А у мня что? У мня всемнадцть двухсотх и двое ранных. Но я никого не щдил. Просто стрлял. Они ж враги, чего их жлеть?

- Они люди! И наши соотечественники. Просто крышу у них сорвало на время, на почве общей неустроенности жизни. Так что, если есть возможности не лютовать, не лютуй.

- Да он более тонок и гуманен, чем я предполагал, - улыбнулся про себя Буслаев.

Сам Владимир, как ни пытался себя заставить встать и начать стрелять в мелькавших за машинами людей, так и не мог  этого сделать. Он несколько раз приподнимался, брал на прицел кого-то из исламистов, касался пальцем курка своего автомата, но потом вновь опускал ствол, прижимался к земле и смятенно озирался вокруг, видел ли кто его в этот момент?

Сзади, на перекрёстке с улицей Луначарского раздалось несколько оглушительных взрывов.

- Беркут Орлу! - закричал, включив свой радио-переговорный воротник Мамай. - Что там за взрывы сзади?

- Да всё нормально! Пятая сотня разогнала засевших там бандюков. А теперь, с помощью изъятой взрывчатки, расчленяют на запчасти бульдозер. Так его можно будет столкнуть с дороги.

- Принял. Кречет, ответь Беркуту!

- Слушаю, Кречет! – ответил командир пятой сотни Кызылбашев.

- Кречет, ты уже управился с противником? Если да, оставь пожалуйста там пару десятков казаков со своим заместителем, пусть дальше занимаются расчисткой сами. А ты с остальными бойцами давай к нам. Здесь может быть очень весело.

В это время исламисты, отбежавшие в сторону стоянки автомобилей и ближайших дворов Малаховки, оправились от внезапного натиска и попытались атаковать занявших перекрёсток казаков.

- Смотрите-ка, наши оппоненты взбодрились и стали огрызаться! – крикнул Мамай Буслаеву и Буздыгану. - Помогите-ка мне поднять этого несуществующего лидера несуществующего государства. А то один я в кровище испачкаюсь.

Взяв труп Раджметова за воротник и за ноги, качнув его пару раз для разгона, казаки забросили бездыханное тело на крышу броневика. После этого, Олесь вырвал из рук какого-то убитого террориста автомат с примкнутым штык-ножом, быстро заскочил на капот, воткнул клинок в спину покойника, приподнял его туловище и упёр приклад автомата в стойку фонарной гирлянды.

Покончив с установкой этого, импровизированного баннера, он привязал к своему автомату белый платок и замахал им из-за спины убитого врага.

В это время, подошёл со своими бойцами Кызылбашев. За ним коренастый боец гнал связанного худощавого пленного в пуштунской шапке на голове и арабском платке на плечах.

 Махди поднялся на капот «хаммера» и пошарил, пригибаясь от пуль, в карманах убитого Раджметова. Вытащив из-за пазухи трупа какие-то бумаги, он принялся осматривать командный автомобтиль. Сагайдачный посмотрел на комсотни и кивнул на багажное отделение:

- Там баулы какие-то навалены. Глянь, чё внутри!

- Посмотрю, кивнул хорунжий.

- Граждане бандиты! – крикнул Мамай громоподобным голосом, сложив ладони рупором. - Ваш предводитель Аскер Раджметов убит в первые же секунды боя. Знайте, что против вас действует особое подразделение специального назначения. У вас нет шансов нам противостоять. И у вас теперь нет техники, чтобы от нас скрыться. Если вы сложите оружие и сдадитесь, я обещаю, что мы отпустим вас по домам.

В ответ, вдали, взревело несколько моторов. Два грузовика и с десяток легковушек, находившихся в стороне от направления движения радиочастотной волны, сорвались с места и попытались вырулить на трассу со стояночной площадки.

- Как видишь, у нас есть техника, - закричал кто-то из исламистов.
Буслаев, уже поменявший аккумуляторы на своей микроволновой пушке, и открывший на ней лепестки, сделал радиочастотный выстрел в сторону маневрирующих автомобилей и крикнул:

- Слушайте полковника! Он же сказал, что теперь у вас нет техники! Это значит, что у вас нет техники.

Ему понравилось микроволновое оружие. Оружие, убивающее исключительно вражеские машины, но оставляющее в живых самих врагов. Из него Владимир стрелял с большим удовольствием. Выруливающие со стоянки автомобили заглохли и остановились. В ответ, со стороны дворов и из-за машин, вновь затрещали выстрелы.
 
В это время, Мамай увидел Ларису и Гульнару, бегущих к нему.

- Ну, куда же вы вылезли, дамочки? – крикнул он им. - А ну назад! Здесь стреляют!

- Товарищ командир, здесь наши мужья где-то воюют! – крикнула Гульнара.

- Мы к ним хотим! - сказала Лариса.

Ей на глаза попался мельхиоровый автоматический пистолет, украшенный золотой арабской вязью, выпавший из рук главаря бандитов Раджметова.

- Ой, какая прелесть! – воскликнула она. – Такие гламурные вещички здесь валяются! Можно я возьму его себе?

Мамай, которого, казалось, ничто никогда не выводило из себя, лишь усмехнулся и сказал в переговорное:
 
- Сойка, ответь Беркуту!

- Слушаю тебя, Беркут, - раздался голос Натальи.

- Почему твои подопечные женщины бегают по территории боестолкновения? Говорят, что ищут своих мужей. Ты не знаешь, куда ушли наши туристы?

- А тебе Махди не сказал? Мы перед атакой поступили в его распоряжение. Мужиков было не удержать. Да и мне нужно было развеяться.

- Разве-еяться! – передразнил её Сагайдачный. – Ты бросила безоружных людей на стволы бандитов!

- Ну почему безоружных? Мы кое-что прихватили в Хайфе, кое-что взяли в долг из твоих запасов, извини.

- Ладно, принял, - сказал Мамай и повернулся к Ларисе. – Значит так! Забирайте себе этот пистолет и назад, в фургон! И чтобы сидели там как мышки! А то мы уедем в Кремль без вас.

- В Кремль? Как это без нас?

- Это нечестно! – завозмущались дамы.

- Слушать команду командира! – перебил их полковник. – В машину, бе-е-егом, марш!

Женщинам ничего не оставалось, как подчиниться. Возмущённо переговариваясь и пригибаясь при каждом выстреле, они поспешили назад, в будку грузового автомобиля.

- Слушай, Махди! а ты чего не сказал, что Подкова со своими экскурсантами напросилась в твою сотню? – спросил Григорий Васильевич Кызылбашева.
 
- Я не мог ей отказать. К тому же, Наталья вообще могла бы не спрашивать моего разрешения, так как её есаульские погоны и должность офицера штаба более весомы, чем мои. Я ценю её тактичность. 

- Похоже, задавила Наташечка тебя своим чином? – рассмеялся Мамай.

- Да нет. В атаке ни в чём не перечила. Вела себя как дисциплинированный, опытный боец. Рашид, кстати, из себя тоже большого командира не строил. Да и туристы у них оказались подготовленными ребятами. В общем, как сказал бы Костогрыз, всё прошло как в балете. Пока неприятель был в адажио, мы ему – резкий батман, и он скатился в фуэте! Сейчас Рашид заканчивает расчистку дороги. Минут через пять сможем развернуться и ехать.

- А с этими гавриками чего делать будем? – кивнул полковник в сторону набитой боевиками автостоянки.
 
- Вообще-то, - пожал плечами хорунжий, - у нас нет приказа, чего-то с ними делать. Но мне жалко молокососов. Сейчас уедем, они выберут себе нового главшпана и всё завертится по-новой. К тому же, и другие ловцы фортуны, как я слышал, уже едут сюда с Кавказа и Средней Азии.
 
- Попробуй с ними поговорить! Они ведь твои единоверцы. Может ты найдёшь нужные слова?
 
- Я об этом уже думал. Но что мы им можем предложить? Складывать оружие и расходиться по домам они не станут.

- Предложи им встать на защиту президента России. По-моему, неплохое решение. Кстати, они, вон, потихоньку разбегаются. У них нет ни командиров, ни техники, ни даже раций. Поэтому, надо что-то решать.

Кызылбашев встал, поднял за шиворот лежащего неподалёку пленного бородача и с ним побежал в сторону стоящего на обочине пикапа. Эта машина находилась ближе других от условной линии обороны исламистов. Чтобы отвлечь внимание мятежников от передвижений командира пятой сотни, казаки произвели ложную атаку со стороны перекрёстка.
 
Когда Махди достиг желанного рубежа, он подал знак и стрельба со стороны отряда «Лава» прекратилась. Постепенно, перестали стрелять и воины рассыпавшегося в прах «джамаата».

- А'узу би-кялимати-Лляхи-т-таммати мин шарри ма халяка! – закричал Кызылбашев в сторону мятежников. - Прибегаю к совершенным словам Аллаха от зла того, что Он создал! – Повторил он, то же самое на русском.

Террористы полностью прекратили огонь и прислушались, как будто стараясь понять, что несут им услышанные слова молитвы.

- А'узу би-кялимати-Лляхи-т-таммати-лляти ля юджавизу-хунна баррун ва ля фаджирун мин шарри ма халяка, - опять громко и слегка нараспев закричал Махди, - ва бара'а ва зара'а, ва мин шарри ма йанзи-лю мин ас-самаи, ва мин шарри ма йа'руджу фи-ха, ва мин шарри ма зара'а фи-ль-арди, ва мин шарри ма яхруджу мин-ха, ва мин шарри фитани-ль-ляйли ва-н-нахари ва мин шарри кулли тарикин илля тарикан ятруку би-хайрин, йа Рахма-ну!

Последние фразы, вместе с ним прокричало ещё несколько голосов со стоянки.

- Что ты хочешь? – крикнул один из них.
 
- Вместо ответа, командир третьей казачьей сотни, уже не прокричал, а очень выразительно громко продекламировал сказанное на русском:

- Прибегаю к совершенным словам Аллаха, возвыситься над которыми не в силах ни праведный, ни нечестивый, от зла того, что Он сотворил, создал и сделал, и от зла того, что нисходит с небес, и от зла того, что восходит к ним, и от зла того, что Он создал в земле, и от зла того, что выходит из неё, и от зла искушений ночи и дня и от зла всякого приходящего ночью, кроме того, кто приносит с собой благо, о Милостивый!

- Мы знаем эти молитвы, - опять раздался голос засевшего за фургоном боевика. Говори, кто ты такой и что ты хочешь?

Махди встал в полный рост. Он отбросил своё оружие и медленно сделал несколько шагов в сторону позиций сепаратистов.

- Я такой же мусульманин, как и вы! – громко, как будто чеканя каждый звук, проговорил Кызылбашев. - Только я не предавал своей Родины, идя на поводу у вражеских шпионов, которыми окружил себя ваш покойный приятель Аскер. Я проверил документы у него самого и у нескольких его телохранителей. Все эти люди, пока были живы, имели английские паспорта. А водитель, сидевший за рулём его автомобиля, не знаю, известно ли вам об этом, имел удостоверение американского агента ЦРУ. Вот за кого вы идёте в бой!

- Не ври, шакал! – закричал со стоянки чей-то визгливый голос, и оттуда прозвучало несколько пистолетных выстрелов.

Пули пролетели близко от головы казачьего офицера. Но он даже не пригнулся. Зато сзади негромко «тявкнула» винтовка Корсакова и стрелявший бандит перестал подавать признаки жизни. К счастью, товарищи нервного исламиста не поддержали его яростного порыва. Их заинтриговали слова Махди и они ждали, что будет дальше.

- Если не верите мне, тогда, может, поверите ему? - крикнул Кызылбашев и вытащил из-за пикапа горбоносого бородатого мужика со связанными за спиной руками.

Пленный, не имея возможности чего-то говорить из-за кляпа во рту, злобно вращал зрачками и нервно дёргал локтями, как будто силясь порвать пластиковые путы.

- Знаете, кто это? – спросил Махди.

- Это Зия Эмирхан, араб и друг Аскера, мир праху его.

- Да нет! Это Натаниэль Хагай, гражданин Великобритании! Кстати, потомственный лондонский еврей, пару лет назад, по настоянию богатых родственников своей невесты, принявший англиканскую христианскую веру. Я его уже как-то ловил в Косово. Так ведь, Натан? – спросил Кызылбашев, вытаскивая кляп из глотки Хагая.

Тот, нервно сплюнув на землю, закричал:

- Будь ты проклят, многобожник! 

- Да я то, как раз, верю только в одного бога, в Аллаха! А вот ты, гнида, когда тебе надо, становишься то христианином, то мусульманином, то, как в прошлый раз, называешь себя иудеем. Помнишь, ты обвинил меня в антисемитизме, когда попался в Митровице? Его диверсионная группа тогда пыталась сорвать переговоры между воюющими сторонами, путём поджога мусульманского сиротского приюта. У меня на этого прощелыгу, и на некоторых его коллег, собрано целое досье, - опять крикнул Махди боевикам. - Оно у меня в машине, в ноутбуке. Потом, при случае, могу показать. Ну а сейчас, хозяева этого псевдо-Бонда решили направить силы такого ценного кадра на уничтожении России! С вашей помощью, кстати!

- А чего ты его не убил в Митровице?

- Его у меня отобрали представители албанского правительства. Это были те самые албанцы, которые потом заявили, что мусульманских детей пытались сжечь сербы, а не этот говнюк!
 
- Если это правда, то отдай его нам, покажи досье и мы его сами покараем.

- Я готов поговорить и об этом. Но пока я хочу убедиться, что вы поняли, за кого подписались воевать! За англичан, отобравших землю у наших единоверцев – палестинцев и за американцев, убивающих сегодня наших братьев в Афганистане, Ираке и сбрасывающих бомбы на освящённые исламом землиИрака, Афганистана, Ливии, Египта и Сирии! Если не верите, можете заглянуть в бардачёк к Аскеру и убедиться, сколько денег ему заплачено за вашу дурость и какие у него в бумажнике сложены золотые и платиновые карты  международных сионских банков. А может и вы уже все стали ростовщиками? Может и вы торгуете землёй, которую до последней капли крови защищали наши отцы и деды? Когда мусульманин меняет свою веру на рабов и ласки блудниц, наступает конец света! Я видел, как вы себя вели во время, положенное для намаза. Когда мой грузовик подъезжал сюда, я молился в будке. А стоящие вокруг трактора мусульмане курили и пили пиво. И это было тогда, когда пришёл час разговора с Аллахом! Теперь те ребятишки больше не пьют. Я убил их! Не за пиво убил. Я убил их за предательство Родной Земли. И других буду убивать по мере сил. Тех, кто прикрывает высокими идеями свои грязные делишки!

- Он правда делает намаз, или привирает в агитационных целях? – спросил Олеся Владимир.

- Он принципиально никогда не врёт, - усмехнулся Буздыган. - Этот хорунжий - очень редкий индивид! Он - правдолюбец! За это мы его и уважаем. И не только за это. Он сам, кстати, по матери, из потомственных православных тюрских казаков – нагайбаков! А дед по отцу был мусульманином. Махди не захотел изменять его вере. Носит в рюкзаке коврик для намаза, молится. Но редко делает это на публике. Он в совершенстве знает исламское богословие. Наш полковой мулла сказал, что из него получился бы неплохой проповедник. 

- Россию всегда старались уничтожить внешние и внутренние враги! – звенел в морозном воздухе голос Махди. А теперь и вы, подобно шакалам, рыскаете по дорогам нашей державы, пугая мирных людей оружием. Запомните, Российская федерация это такая же священная земля множества религий, какой является Палестина! Теперь Палестина пала. Она иудейская. Там сегодня фанатики взрывают мечети и оскверняют христианские храмы. Падёт под натиском войск сатаны Россия, этот последний бастион сопротивления силам зла… и тьма поглотит планету. Конец света – в ваших душах, доверившихся лживым пророкам.

- А тебе то, что до наших душ? Судя по тому, что Зия у тебя в руках, вы разбили его отряд и теперь можете ехать. Так и быть, валите отсюда, мы не будем стрелять вам в спины.

- Кто это сказал? – крикнул в ответ хорунжий. – Может, выйдешь на свет?
- Нахрена мне это надо?
- Да потому что, как только ты подал голос, ты лишил себя возможности на сегодня в кого-то выстрелить. Да и если бы ты промолчал, ничего бы не изменилось. 

Сзади опять раздался звук, похожий на тявканье мелкой собачонки. Сразу после этого, послышались испуганные маты того самого бандита, который обещал не стрелять казакам в спины. Его нервы не выдержали. Иван своей пулей разбил затворную коробку автомата в его руках.

- Вы чего, вашу мать, совсем озверели? – визгливо закричал мятежник. – Я же ни в кого не стрелял.

- В тебя тоже никто не стрелял! - Крикнул ему в ответ Махди. – Мой товарищ просто решил выбить из твоих рук ствол. Чтобы у тебя не было искушения. А то ты у нас разговорчивый слишком! И аравийский акцент мне твой не нравится. Иностранные туристы у нас здесь долго с оружием не ходят… безнаказанно.

                12.
- Так значит, их охватило безумие и последние уцелевшие люди предпочли развратничать, вместо того, чтобы бежать ставить паруса на лодках? – переспросил Лембоя Шомаев.

- Да, примерно так оно и было.

- Какие-то они… мягкотелые были, эти представители первого человечества.

- Не первого. Были люди и до них. Но эти действительно были другими, внутренне, не похожими на вас. Такими… детьми природы, со слабой, не стабильной нервной системой. Да и великаны не очень от них отличались. Знаешь почему?

- Почему?

- Потому что человечество тогда ещё не получило закалку в горниле кровавого греха!

- Это как? – спросил один из раввинов.

- Одной фразой этого не объяснить. Но, минут, этак, за пять, я, так и быть, расскажу.

- А беглые ангелы, их отцы, что же, не помогли спастись своему потомству? – спросил раввин Шимон.

- Так вы же читали Еноха, - сказал Лембой.

- Ну что с того, что читали? Там немало противоречивых высказываний. Часть истины просто скрыта. Не совсем ясна так же судьба Азазеля. Его что, не схватили вместе с командиром «Стражей Неба» Семиязой и другими легионерами? Потом, он вроде бы, предстал перед Божьим судом, но как это произошло, неясно. Его отдельно судили, или вместе с остальными? Неясно так же, когда падших ангелов арестовали, до всемирного помешательства, или позже. Да и другие факты этой истории странны и противоречивы.

- А что здесь странного? – спросил Лембой.

Он встал, взял из золотой коробки толстую сигару, раскурил её и пустил густую струю синеватого дыма. Другие раввины тоже потянулись к сигарам, но Шимон их остановил жестом.

- Да всё странно, - сказал старший советник машиаха. – И звучит как-то неправдоподобно.

- Все реальные истории при критическом анализе неправдоподобны, – сказал бывший ангел. - Просто Азазелю был вынесен приговор заочно. Пойман он тогда не был. Его не смогли нигде найти.

- Как это не могли найти? – спросил Шомаев. – Что, Уриил не сумел его отыскать?

- А ты откуда знаешь, что там был Уриил? – повернулся к нему Лембой. – Я тебе об этом не говорил.

- Ты не говорил. А мой дед говорил. Я украл из сарая новорожденного козлёнка и продал его мяснику. А вину свалил на проживавшего поблизости пацана, сына участкового милиционера. Дедуля в сердцах назвал мальчишку «поганым Азазелем» и пригрозил, что Азазеля, рано или поздно, всё равно убьёт Уриил.

- Че-го? Этот тот самый твой дед, раввин, тебе сказал?

Лембой на короткое время о чём-то задумался и опустил руку на колено, забыв, что в пальцах зажата сигара. Ткань его тёмно-пурпурных брюк тут же затлела и в ней моментально образовалась дыра. Чтобы остановить тление материи, гигант вынужден был выплеснуть себе на ногу вино из бокала.
 
Кашап откинулся на диване и захохотал.

- Даже странно, что я об этом сейчас вспомнил, – сказал он, переведя дух. – Твою мать! Я уже про своего дедушку и забыл то давно, а тут…. А вообще, ты зачем нам всё это рассказываешь так подробно? Нам что, сейчас заняться больше нечем? У нас завтра такое ожидается!

- Так вы же меня спрашиваете! А я отвечаю, как могу. Вспомни, ты задал вопрос, почему ни я, ни Марра, не можем убивать людей.

- Ну а ты что, ответить не можешь как-то короче? Вон, мы уже до моего деда дошли! Давай, конкретнее. Там чё, был наш знакомец?

- Действительно, любодейцев тогда ловил Уриил. Точнее, там был я, Михаил, Рафаил и ещё несколько архангелов и серафимов. Сто девяносто девять бывших стражей мы повязали быстро. А Азазель исчез! Ему Пантократор заранее придумал особое наказание – погребение в глубокой яме в пустыне, под завалом из огромных камней. Но этот плут - как в воздухе растворился! Это было за три дня до потопа. Мы объявили его в поиск по всем ближайшим мирам. Но потом я решил заглянуть в один, довольно большой домишко, на берегу моря. Смотрю – он там! Сидит, кушает козлёнка, родимый! Рядом возлежат люди. Компания играет в зернь, выпивает, в общем, предаётся различным утехам. Я вхожу и бросаюсь на беглеца. А народ… кидается на меня! Я был изумлён! Мой внешний вид всегда внушал простым смертным ужас и почтение. А тут, воинственно так бросаются, падлюки! Я головы отрываю одним, а следом бегут другие. Фантастика! Пока я их рвал, Азазель куда-то вновь исчез. Вскоре его нашёл Рафаил. И та же история! Толпа вновь его отбила.

- А ты говоришь, что тогда все люди были слабы! - сказал Кашап. - Получается, что не все.

- А потом этот прохвост вообще где-то затерялся, до самого прихода волны, - продолжал падший ангел, не обращая на реплику Шомаева. - Мы его проискали ещё два дня, дождались начала последнего этапа затопления суши и зафиксировали, как потонули последние люди и великаны. После этого, мои товарищи улетели. А меня как будто что-то держало на Земле. Я не мог отделаться от мысли, что мой разум не отпускает какая-то деталь, какая-то неразгаданная тайна. Тогда я… взошёл на одиноко плывущий в мировом океане ковчег, притворился невидимым и пошёл по верхним и нижним палубам.

Лембой перестал говорить и снова сделал смачную затяжку.

- Ну давай уже быстрее! - крикнул Кашап. – Потом покуришь. Что там было?

- А что там могло быть? Звери смиренно стояли в своих отсеках, никто ни блеял, ни ревел. Даже от меня никто шарахаться не стал. Я прошел в кормовую надстройку. Там, как сейчас помню, женщины хлопочут над приготовлением пищи, мужчины молятся. Соорудили в трапезной себе алтарь, поминают погибших и утопших, жгут по ним свечи, поют гимны. Потом я заглянул в каюту Хама. Вы уже наверное догадались, кого я там увидел? Да! Азазель! Своей персоной! Спит себе безмятежно на лежанке Хамчика, ноева сынка, в объятиях… жены хозяина каюты!
 
- А Ной знал об этом? – спросил один из раввинов?

- Ну а как на корабле можно что-то утаить? Я думаю, что знал, разумеется! Хотя, может и нет… да знал, наверное! Ведь все люди, даже тогда, когда выполняют заповеди своего, в общем, то, горячо любимого Бога, не способны по своей природе отринуть от себя свои пагубные пристрастия. Как мог, к примеру, Хам, отказать в убежище тому, кого всё человечество обожало больше жизни? Ведь именно Азазель показал им большинство существующих во Вселенной пороков и обучил утончённому искусству доставлять себе с их помощью максимальное удовольствие. Хотя, кто его знает, может Хам, с молчаливого согласия Ноя, таким образом выразил свой скрытый протест против уничтожения старого мира!

- Ну и что ты тогда сделал? – с интересом спросил Кашап. – Ты что, связал Азазеля, сдал своим, или убил?

- Нет. Я просто… ушёл! Мне удалось ответить на вопросы, поставленные перед самим собой. И вся эта история показалась для меня больше не интересной. Тем более что начинался мой отпуск. Я поехал в одно приятное местечко. Отдохнул там неплохо. Потом меня послали спасать одну из сбившихся с орбиты звёздных систем…. В общем, на Земле я вновь оказался примерно лет через двести.

Люди уже опять расплодились, понастроили небольших городков, развели скот. Всё внешне вернулось на круги своя. Мне пришло в голову сходить, посмотреть на знакомые места, где я ловил беглых стражей, наблюдал за кончиной старого человечества… в общем, решил немного поностальгировать по ушедшему времени.

Пошёл. Прогулялся по берегу Иордана, вышел в долину Кедрона. Посмотрел на Храмовую гору, увидел, что там всё ещё возвышались остовы великанских домов.

- Вы хотите сказать, что посмотрели на гору Мориа? – уточнил Шимон. – В те времена на этой возвышенности ещё не было храма.

- Да нет, я сказал то, что и должен сказать. Эта гора была застроена сооружениями из отшлифованных блоков ещё с тех времён, когда здесь не было не только евреев, но и вообще представителей вашей модели «царей природы». Я честно скажу, мне неинтересна природа этого строительного сооружения, но меня забавляет, что в Стене Плача, например, ваши единоверцы наиболее истово лобзают именно те ряды кладки, которые в своё время служили основанием и для храма Ваала, ну и для других местных, мало кому известных богов.
 
- Эти слова - святотатство! – закричали раввины.

- Чьи бы коровы мычали! – недобро заиграл монументальными желваками Лембой. - Хотите я расскажу, какие святотатства периодически творит каждый из вас?
 
- Да успокойтесь, вы! - закричал Шомаев. - Давайте, сейчас откроем здесь грызню, будем друг другу морды бить! Не отвлекайся, говори дальше, что ты там видел? А то мне нужно переговорить с начальником охраны.

 - Ну вот. Начал я подниматься на Храмовую гору. А мимо меня толпа местных жителей гонит по дороге большого чёрного козла. Бедное животное кричит басом, как умирающий бык! А эти садисты колотят его чем попало, втыкают ему в разные отверстия палки, поджигают факелами его шерсть, в общем, ведут себя по-скотски. При этом все радуются, играют на дудках, смеются, пляшут. Я хотел было уже идти дальше, но тут, встретился взглядом с… козлом. Не узнать его было невозможно! Это был наш приятель, Азазель! Только его, видимо, заставили принять обличье бородатого парнокопытного зверя. Бьётся в руках своих истязателей! Ужас! Потом опустил морду и, видимо постыдившись меня, побежал вниз по склону. Толпа - за ним! Я подскакиваю к главному среди них человеку, такому мерзкому старикашке, и сжимаю пальцами ему горло. Народ остановился, смотрит на меня испуганно. Кричу старому: «Отдай мне этого козла!». А он говорит, что не могу, мол, приказ Бога имеется, мучить эту животину каждый год. За грехи людей. Очень неприятный дедок, сам воняет, как козёл. Я пригляделся. Вроде морда его мне показалась знакомой. Не поверите! Этот тоже оказался старым знакомцем!

- Кто? – в один голос спросили раввины.

- Хамчик! Мерзкий падлюга оказался живучим, до неприличия! Впрочем, вся их семейка тогда тоже жила долго! Ему, к примеру, и во времена потопа было около сотни лет. А потом ещё пара веков, примерно, пронеслась. И вот, этот гад, на старости лет, ходит, колотит, недоносок, своего бывшего покровителя и обожаемого учителя! Я, медленно, так, сжимаю горло престарелому паскуднику… а Азазель кричит, чтобы я отпустил Хамлюгу. Не вздумай, орёт, они уже здесь! Теперь нам людей нельзя убивать! Я поворачиваю голову, а на Елеонской горе стоят… недавние дружки нашего козлика – бывшие беглые легионеры.

- Да! Как будто и не было половодья, - хохотнул Кашап. – Полная улица старых, допотопных знакомых!

- Точно! Там были и Семияза, и Саракуял, и Акибел и даже этот греховодник Иекун, первым придумавший для ангелов забаву… совокупляться с человеческими женщинами.

- Так они не были заточены в эту… темницу для ангелов, между мирами? – спросил раввин Шимон. – К тому же, этим грозила… там какая-то специальная печь, или горнило, я уже забыл.

- Да, они были заточены. Но просидели там, всего ничего – около сотни лет. До горнила дело не дошло, так как эти мерзавцы срочно понадобились Пантократору. Точнее, понадобились не они сами, а их умение владеть оружием, их беспринципность и полное отсутствие какой бы то ни было жалости. В общем, смотрю – стоят! Все вооружены, откормлены. Хорошо так экипированы паскудники, как в военное время. Поглядывают на меня, будто чего-то ждут, но в глаза, сволочи, не смотрят. Я сжимаю деду горло, они приближаются ко мне. Немного отпущу, они останавливаются, как бы в раздумье. Мечи держат в ножнах, но, эдак, в слегка привынутом состоянии. Что делать? Отпускаю Хама, дав ему хорошего пинка в копчик. Хватаю за рога Азазеля и веду его в ближайшую оливковую рощу. Дал ему отдышаться, напоил пивом из фляги и спрашиваю у него, как он докатился до такого бытия, козлиного? А он говорит, что теперь всё изменилось. Раньше людей было дозволено убивать всем, кто этого хотел. И сами представители рода человеческого ничем особенно не дорожили, кроме простых радостей жизни. Но потом пришёл Уриил, и объявил всем, что нет ничего более ценного на свете, чем человеческая жизнь. Жизнь… сама по себе, как бесценный дар Бога. Любое действие, направленное на уничтожение человеческой жизни, или на сокращение её срока, является грехом. Ты понял?

- Нет. Я что-то не особенно догоняю. А что он сказал нового?

- Весь прикол в том, что до того момента, люди вообще не знали такого понятия, как грех. Потом Уриил сказал, что теперь за каждое преступление кто-то должен будет нести наказание.

- То есть, мы не всегда были поднадзорными? – почесал бороду один из раввинов. - Были времена, когда человек, к примеру, за содомию, или за пытки малолетних пленниц не наказывался?

- В общем, да. Люди сами, внутри своего сообщества решали к кому применить какую меру наказания. Но кары Божьей для них не существовало. И лишь для потомков Ноя, как и для других разумных существ, населявших в то время Землю, Уриил установил новые правила, и поставил надзирателей, следивших за их соблюдением. Хотя, это вскоре оказалось излишним. Жалобы, кляузничество, пасквилянтство, оговоры и наветы стали такой же неотъемлемой частью человеческой натуры, как и стремление лишить своего ближнего его достояния и самой жизни.

- Почему? - спросил Шомаев.

- Потому что перед потопом, как мы знаем, искусству владения чернилами и пером людей научил сам падший ангел Пенемуй, а наносить смертельные удары оружием и подручными предметами – лучший фехтовальщик галактики Млечный Путь легионер Гадрел. 

- Ну и что в это время произошло с Азазелем? – спросил Шимон. – Он не прижился в новом обществе?

- А что могло произойти в обществе, полностью сменившем все морально-этические ориентиры? Как только встал вопрос, где найти того, кто будет отвечать за все безобразия, творящиеся на Земле, люди сдали Азазеля Уриилу! Я думаю, была заключена тройственная сделка. Азазель избежал погружения в яму на многие тысячелетия, Уриил получил, в лице падшего ангела хорошее наглядное пособие для введения людей в курс понятия «грех-наказание», а люди приобрели козла, для отпущения собственных грехов. После того, как наш белокурый ангел ввёл на Земле эти новые порядки, он ещё раз всех постращал и отвалил! Куда-то уехал, по неотложным делам.

- Вот ведь подонок! – не выдержал раввин Шимон.

- Кто знает, может Уриил хотел сделать как лучше. Хотя, точно неизвестно, согласовывались эти его действия с Пантократором, или нет. Эта реформа открыла ящик Пандоры. Так как высшей категорией греха было объявлено лишение жизни себе подобных созданий, многие люди просто зациклились на идее убийства! Они постарались досконально осмыслить побудительные мотивы, условия и способы лишения человека земного бытия. Раньше они об этом даже не задумывались. До потопа человечество руководствовалось обычными желаниями. Люди совершали то, что им было необходимо в данную, конкретную секунду. Если кто-то хотел есть, протягивал руку к еде, брал её и поглощал. Испытывая желание удовлетворить сексуальную потребность, люди шли друг к другу в объятия. Считая, что от кого-то исходит опасность для их жизни, или имущества - убивали противника. Но всё это они делали вынужденно, сиюминутно, руководствуясь своими наиболее сильными чувствами: голодом, жаждой, вожделением, страхом, любопытством. В этом не было ни стратегии, ни тактики, ни системы.

- И философии, получается, у них тогда тоже не было, - сказал, теребя свою белоснежную бороду самый старый хасид.

- Ни философии, ни теологии, - кивнул Лембой. - Эти божьи твари догадывались и в те времена, что в их поведении кое-что может не нравиться Всевышнему. У них даже были некоторые табу. Но никто никогда не классифицировал эти табу по степени греховности, по мере наказания и по осмысленности исполнения греха. А тут – всё изменилось! Уриил всегда был очень убедительным оратором. Он сумел вдолбить в темечко каждому, что за любой поступок должна быть расплата. А довершил революцию нравов именно этот козёл, в которого вынужден был обращаться бывший кумир всех людей. Формально, человеческое сообщество ежегодно карало Азазеля за его старые преступления. Но его мучители то, истязали козла за преступления, которые он лично не совершал! Он был, по факту своего греховного существования, виновным перед Богом, но не перед человеческим сообществом! Во всяком случае, люди не считали его в чём-то виновным. И даже наоборот, во многом были признательны ему. Но так как высший, божественный промысел им диктовал выполнять его волю, они колошматили бедного Азазеля! И каждый год придумывали для него всё более и более изуверские методы экзекуции. Это вам ничего не напоминает из сегодняшней жизни?

- Очень даже напоминает! – хмыкнул Мавлади. – Этот принцип – основа современной казуистики прав человека и государственного законодательства. Именно так поступает в наши дни власть любой страны со своим собственным народом. Только теперь вместо козла ищут стрелочника. И принцип этот называется: «Был бы факт, а виноватые найдутся». Да и на международном уровне… сильное государство часто физически уничтожает более слабую страну, обвинив её, к примеру, в несоблюдении прав человека.

- Точно! Здесь был впервые применён не принцип справедливости, а закон неизбежности наказания: «Если было совершено преступление, то должен быть и кто-то, наказанный за него». Когда грех был незначительным, нарушитель благочестия мог ограничиться слабым шлепком хворостиной по спине козла. Но если человек совершил крупное злодеяние, то от него требовалось сотворить с этим козлом такое, чтобы никто не сомневался в глубине раскаяния преступника! Круг осознания понятия греха и меры наказания за него замкнулся! Этот факт стал ключевым в формировании мировоззрения нарождающейся цивилизации. Человечество росло быстро. Но и количество убийств, стало расти не менее стремительно. Душегубство из простого бытового дела, превратилось в некое занятие избранных, в сакральное искусство. Любое, даже самое добродетельное сообщество людей теперь возводило смерть в якобы необходимую вынужденную меру самозащиты. Оно радостно практиковало убийство, как расплату за оскорбление, кражу, измену, ложь, разврат, богохульство и ещё за тысячи всяких проступков и пороков. На протяжении сотен веков прилюдные казни были самым популярным шоу во всех странах.

- А сейчас что? - сверкнул глазами Кашап. - На забивание камнями в исламских странах собирается такая толпа, какую и на скачках не увидишь.

- Попутно была изобретена и начала развиваться медицина. Но она служила вовсе не делу исцеления людей от недугов! Она развивалась на средства заказчиков, которые требовали поисков ещё большего количества ядов, для разнообразия способов умерщвления себе подобных. Поиск  новых видов убийства послужил причиной развития науки, промышленности, культуры, военного дела. Душегубство, во всех своих проявлениях, под воздействием безумия, ярости, мести, страха, алчности, любовной страсти, ревности и других мотивов, стало воспеваться поэтами, художниками, драматургами. В процесс новой игры страстей вскоре втянулись всевозможные бессмертные и полубессмертные создания. Они слетелись на Землю со всех галактик. Эти демоны открыли для себя новое, ни с чем несравнимое развлечение. Они стали практиковать соревнование в умении довести людей до самоубийства, или взаимное истребление. Человеческие кровь и мясо, ещё со времен великанов считались в этой среде особенным лакомством. Они охотно использовали в пищу человечину. И до сих пор используют. Как-никак, тело хомосапиенса, это почти плоть самого Вседержителя! Представители тёмного мира наводнили Землю. И вскоре на эту территорию заявил свои права сатана, или Чернобог, как мы теперь его называем. Резко подскочила в цене стоимость человеческих душ, за которые теперь развернулась нешуточная борьба.

- А как повели себя в этих условиях люди? – спросил ребе Шимон.
 
- Люди охотно приняли условия новой для себя игры и с азартом втянулись в неё, рискуя быть съеденными чудовищами, или заполучить проклятие… Бога. Сынов и дочерей людских привлекают в этой игре такие бонусы, как деньги, власть и возможность утолять свои страсти и похоти, что тоже являлось грехом. Появились разные виды договоров отдельных людей с тёмными силами. Наиболее благочестивые, талантливые и наделённые властью представители людского сообщества превратились в особую, лакомую мишень для всего навьего мира. Развратив, доведя до самоубийства, толкнув на преступление праведника, гения, или царя, демон становился сильнее и авторитетнее в тёмном сообществе.

- У вас тоже можно сделать карьеру? – удивился Кашап.

- А как же? Вон, посмотри на Марру! Она возвысилась на удивление стремительно. Всего за какие-то пару – тройку тысяч лет, она прошла путь от мелкой демонессы, до королевы шести галактик! А я – потомственный правитель множества миров, прислуживаю ей, как низкородный бродяга. Правда, демоны в такой игре тоже рискуют не меньше людей. Любой из них может не рассчитать своих сил и сорваться с уровня охоты на души, на уровень пожирателей тел. Но Сумрачный Легион всегда где-то рядом.

- И за нами сейчас наблюдают? - спросил Шомаев.

- Из нашей компании - только за мной! - дёрнул плечом Лембой. - А ещё, нас всех, представителей тёмного мира нервирует некоторая неопределённость. Что с ними будет, когда Пантократор начнёт, если конечно начнёт, процессы своего Страшного Суда над человечеством? А вдруг сатана не победит в этой борьбе за души? И тогда большое количество людишек окажется достаточно праведно, чтобы получить достоинство и достояние Адама?

- Что же произойдёт тогда? – спросил Шомаев.

- Ну, что может быть хорошего? – заиграл желваками Лембой. – Ты выйди из своего шатра и посмотри на огромную толпу, собравшуюся вокруг этого холма. А потом представь, что все эти человечки вдруг стали бессмертными и обрели силу, такую как у меня! Или такую как у Уриила! И это при том, что в отличие от ангелов, ограниченных в проявлениях индивидуальных устремлений, люди будут по-прежнему владеть свободой мятежного духа и мышления! Формально, они, как и праотец всего человечества Адам, обретут три НЕ.
 
- Это что ещё за хрень такая? – свёл брови над переносицей Кашап.

- Люди будут НЕсмертны, НЕтленны и НЕстрастны. Но как это будет выглядеть реально – неизвестно. По сравнению с Адамом, не обладавшим почти никаким жизненным опытом соприкосновения с грехом и противодействия ему, эти праведники будут настоящими бойцами и титанами духа!

- Это будет кошмаром! – сплюнул на ковёр новый правитель мира. – Тогда во Вселенной может произойти полная перестановка сил.

- Да! Но если на трон Пантократора до этого сядет наш сюзерен Чернобог, проблема обретения человечеством трёх НЕ отпадёт сама собой. Люди займут полагающуюся им нишу во вселенском сообществе. Они станут обычным деликатесом для более сильных и развитых существ.
- Все люди? – обеспокоенно закрутили меховыми штраймлами хасиды.

- Все, кроме верных слуг Чернобога! Тогда достоинство и достояние Адама по праву достанется им.

- Это меняет дело, – сказал раввин Шимон. - А такое... правда возможно?

- Вполне! - сказал падший ангел. - Вот поэтому, мы с Марой и помогаем Мешуламу Шойхету. Но, если бы мы решились убивать людей лично, то сразу бы пропали без следа, как и многие наши собратья. Стражи Сумрачного легиона, как я уже сказал, всегда следят за нами. Они постоянно где-то рядом. Они обо всём знают. Это только в телесериалах встречаются  вампиры, или оборотни, лично умерщвляющие человеческие особи. Реально, такой вампир и двух шагов бы не сделал от тела своей жертвы. Его бы мгновенно утащили туда, куда и Макар телят не гонял.
 
- Но, ты же убивал людей, насколько я знаю? – сказал Шомаев. - Я имею ввиду, уже после потопа.

- И да, и нет. Напрямую я больше никого не убивал. Но косвенно и чужими руками, делал это неоднократно. Легионеры об этом тоже знают. Поэтому я не могу в этом деле участвовать прямо. Но всегда рад помочь добрым советом.
 
- А куда потом делся Азазель? – спросил раввин Шимон.

- Как мне говорили, его ещё долго драли во время ежегодного осеннего праздника урожая. И ханаанцы, и евреи практиковали. Как говорят, процедура была мучительной. Он потом по полгода отходил от истязаний. Но, на каждый следующий праздник, какого-то там сентября… не помню, он должен был появиться в козлином обличии на храмовой горе, и всё повторялось снова. Этот пройдоха всегда был таким умным, обаятельным и изворотливым! Пожалуй, Азазель был самым талантливым из всех, кого я видел в своей жизни. Вот и расплата ему была предназначена соответствующая. Соразмерная его незаурядным способностям.

- Где он теперь то? Жив ещё, интересно? – спросил Кашап.

- Насколько я знаю, Азазель окончательно исчез из информативного пространства с приходом нашей эры. Все помыслы Пантократора в тот промежуток времени были прикованы к его новому проекту. Он увлечённо отслеживал привнесённое им на Землю Христианство. Уриил тоже не доглядел, как я думаю. А евреям же вообще было в то время не до какого-то козла для отпущения грехов. Они терпели одно поражение за другим и вечно убегали от преследовавших их римлян, персов, арабов, берберов, крестоносцев, тюрок и других, более сильных в ту эпоху, народов. В ходе этой беготни они возненавидели весь мир и взрастили в своих душах стремление ему однажды отомстить. Теперь, благодаря тебе, Мешулам, их мечты сбываются.

- Да будет благословенно это имя! – хором произнесли хасиды.

- Да пусть будет благословенно, не возражаю, - бросил в их сторону затуманенный от нахлынувших воспоминаний взгляд Лембой. – Ведь он сделает так, что для евреев теперь весь человеческий мир станет огромным козлом отпущения. Мне, кстати, было бы интересно побеседовать на эту тему с самим Азазелем. Интересно, что бы он сказал?

- Ой, да что бы он вообще мог сказать такого, интересного? – отмахнулся Шомаев.

- Ошибаешься! – покачал головой бывший ангел. - История Азазеля только подтвердила мои первоначальные выводы, что люди... это гнусные животные! Они не способны быть до конца искренними даже перед Богом, видящим их насквозь. Эти создания не могут быть верными. Они готовы изменить всему, что им близко. Даже… собственным страстям, как бы это ни звучало дико. Да, люди охотно меняют свои грешки на более тяжкие, греховные пороки и отдают им себя всецело! Это как перейти с лёгких наркотиков, к примеру, на героин. Уж вы как хотите, уважаемые раввины, но ваши лица мне мерзки. Смотрю я на вас, внешне важных и благочестивых, а в глазах у каждого вижу Азазелево наследие. Отражение его ухмылки до сих пор мерцает в каждом человеческом зрачке. Прямо, живая такая усмешка… его… мне постоянно мерещится. Как будто, он всегда где-то рядом. Хотя, может его и успокоил однажды своим огненным мечом наш шустрый Уриил! Но мне почему-то не хочется в это верить. Будучи теперь и сам демоном, я почти жалею, что не спрятал тогда этого блистательного пройдоху подальше.
 
Лембой отхлебнул немного вина, поставил стакан на столик и замолк, играя желваками на массивных скулах.

- Что-то, в конце рассказа, тебя занесло не туда! - сказал, несколько удивлённый такой отповедью, Кашап.

Раввины, тоже опешившие от неожиданного наезда на них черноволосого гиганта, явно не знали что и сказать. Но, видя поддержку машиаха, они сделали скорбные выражения лиц и сокрушённо покачали бородами.

- Не хочешь извинится? – спросил новый царь Иудеи.

- Нет! – заявил Лембой и пустил густую струю сигарного дыма под купол шатра.

- Ладно! Насколько я понял, - резюмировал Шомаев, - твой рассказ завершён. Интересная история. Не спорю. Даже поучительная, но… пора уже приниматься за работу. Ребе, вы закончили принимать пищу?

- Да, в общем-то, - затрясли набигудёнными локонами советники.

- Тогда, давайте, идите к своим ученикам и что хотите делайте, но обеспечьте мне сегодня в долине покой. Обещайте нужным людям всё, чего они пожелают, подкупайте их, стращайте, наконец! Но мы должны будем завтра выйти на Дерех Ерихо организованно, благочинно и в бодром расположении духа. Всё ясно?

- Да с этим мы сегодня справимся, я полагаю, - хитро оскалил свои собранные в пучок крысиные зубы Шимон. - Но, потом что? Как мы сможем на них воздействовать завтра, когда они придут к вам с просьбой поделиться властью?

- Про завтрашний день не беспокойся. Мы будем действовать по принципу: «Бей чужих, чтобы свои не рыпались»! Вы поняли меня?

- Да. Надеюсь это то, что я именно и хотел услышать.
 
- Мудрёно излагаете, советник. Ну, всё, всё! За дело!

Мавлади довольно бесцеремонно вытолкнул из шатра раввинов и повернулся к Лембою.

- Какого хрена ты меня ссоришь с союзниками? – спросил он.

- Надоели… бестии… своей видимостью благочестия.

- А что можешь сказать о сложившейся ситуации?

- Да много чего! Я уже говорил, что надо было сделать последнюю остановку на Масличной горе. Сейчас бы держали под контролем и подступы к Золотым воротам и дорогу Дерех Йерихо. Наша толпа бы просто смела с лица земли всех засевших там палестинцев.

- Ну нет, брат! - усмехнулся Кашап. - Мы не можем проливать столько иудейской крови во время своего пришествия. Арабскую кровь можем проливать без ограничений! Евреев-оппортунистов, вставших на моём пути, тоже не грешно убить. Но наши последователи должны чувствовать себя в безопасности и получать наслаждение, видя, как погибают другие. Ты же сам сказал, что убийство людей, для зевак является самым лучшим зрелищем! Глядя, как мрут неверные гои и всякие отщепенцы, они будут считать себя избранными и защищёнными. Да и на Масличную гору я пока не могу ступать. Как только моя нога коснётся её камней, гора должна будет расколоться пополам.

- Это ещё почему? – на бесстрастное лицо ангела-перебежчика легла еле заметная тень удивления.

- Такова устная традиция. Меня об этом предупредили осведомлённые люди. А как треснет гора… из всех могил расположенного там кладбища должны будут выползти лежавшие в них покойники. А я буду должен всех их судить за их земные деяния. А нахрена мне вообще нужна эта канитель?

- Что, всех судить? – приподнял брови демон. - Их ведь там миллионы! К тому же, учитывая факт, что на том склоне расположено самое дорогое кладбище в мире, лежат в нём наиредчайшие подонки. Да и не вылезут они никогда. Кто будет их оживлять? Марра и её сёстры, если мы их об этом попросим, пошлют нас куда подальше.

- Ну, теперь и ты понимаешь, что моя нога не должна будет коснуться тех каменистых склонов ни разу! Поэтому, по моему заказу сейчас готовится специальный мост – автобан на пластиковых опорах. Он завтра будет протянут с дороги Дерех Йерехо до Золотых ворот в течение одного часа. Даже меньше часа! Это будет самораспускающаяся конструкция, похожая на растягивающиеся новогодние гирлянды. Очень функциональная такая система. Она устанавливается на ногах, выдвигающиеся при помощи пневматического механизма. Её придумали русские военные специально для форсирования участков пересечённой и болотистой местности. Гениальное изобретение, тебе понравится.
 
- А смысл? Я бы тебя и так перенёс к твоим воротам.

- А шоу? Как народ увидит, что туда иду именно я? Где мы разместим, я извиняюсь, всех прилетевших на представление видеооператоров? Как люди поймут, что я уверен в себе и готов решительно сокрушить своим горящим мечом любые стены? Ты же видел, что турки в каком-то там веке замуровали вход? Глупцы!

- Да! Они же не знали, что у тебя будет огненный меч.

- Именно! Для настоящего пророка каменная кладка – просто ничто! Я намерен сокрушить эту преграду! Меч уже опробовал… вон на тех колоннах, на горе. Очень подходящее для таких дел приспособление, я тебе скажу. Рассекает всё, чего не рубанёшь!

- Ладно! – Лембой встал с дивана. Подошёл к выходу из шатра и посмотрел на кипящую толпу у подножья холма.

- А с арабами то, что будем делать? Они туда прибывают по нескольку тысяч в час. Да и толпа протестующих евреев на нашем пути непрерывно увеличивается. К ним уже примкнули армяне, греки и арабы – христиане. Завтра всё это может стать проблемой.

- Не может! И не станет! Сегодня ночью у меня появится двадцатитысячная, экипированная и обученная армия! Наши добрые шазизяне и сантурианцы будут здесь уже к полночи.

- Для этого нужно много электроэнергии.

- Ты бы не пил столько вина, а? В последнее время просто выпадаешь из информационного пространства!

- Плевать! Так у тебя есть энергия?

- Рядом электростанция. Я распорядился. Телепортационные ворота собрали ещё утром. Родригес прокатился на мотоцикле по пристыковавшимся мирам. У них, в общем то, всё готово. Ночью начнут переправу.

- Что, обесточим несколько городов?

- Да хоть всю страну! А что делать? Это ведь на время. Зато завтра вся Латрунская трасса будет наполнена войсками, каких ещё не видела наша старушка Земля.

- Вообще-то бабуиноцефалам с Сантурии не рекомендовано покидать свою планету. Они при виде крови становятся безумными и неуправляемыми.

- Ну почему же неуправляемыми? А возможности чипизации? Мои клиники, работающие по благотворительным американским программам по всей России, уже три года чипизируют русских детей. Эффект превзошёл все мои ожидания! Теперь это не чьи-то там дети, а мои рабы. Я могу сделать так, что они в одну ночь вырежут и съедят сырыми сердца своих родителей! А эти павианы более примитивны, чем славянские человекоособи. Они будут безумствовать и вести себя сдержано строго по команде. Правительство Сантурии не против такого нарушения прав и свобод её граждан ввиду явной возможности ещё более обогатиться.

В это время, перед шатром, желая привлечь внимание своего господина, громко закашлял секретарь Шомаева.

- Ты чего там раскряхтелся, Родригес? – крикнул ему Мавлади.

- Ваше величество, к вам тут группа масонских товарищей!

- Ваше величество! – иронично покачал своим каменным, бесстрастным лицом Лембой.

- Я ж коронован, так что, пусть привыкают. Или ты хочешь стать здесь королём?

- Для бывшего повелителя целой системы галактик, быть королём маленькой, замусоренной планеты несолидно. Лучше уж каждый из нас будет выполнять своё дело.

- Будем. Я не против. Ты знаешь кто пришёл?

- Да. Там к тебе ломятся высокие гости – сплошные магистры масонских орденов и даже сам император розенкрейцеров пожаловал. Хотят получить от тебя гарантии власти, богатства и привилегий.

Кашап взял с золотого подноса несколько тонких метательных ножей и сжал их в левом кулаке. Калёные лезвия, дамасской ковки, заскрипели. Было похоже, что этому дорогому, специально выкованному для убийства людей металлу не терпится поскорее впиться в чью-то плоть.

- Власти! Богатства! Думаешь мало я им дал? Мне всемирную биржу пришлось обвалить из-за того количества презренного металла, которое было отгружено этим… прохвостам! Всё скифское золото из Украины им передал! Они же все – банкиры! Владеют несметным состоянием, а всё им мало! А сколько драгметаллов я отдал раввинам за признание моей святости! А политикам разным… отстегнул… будь здоров сколько! А выхлопа пока с этого не так много, как могло бы быть!

Мавлади разделил стилеты на два пучка по три лезвия в каждой руке и продолжил:

- Они ведь думают, что это не я пришёл к власти, а это они к ней пришли! И каждый ждёт случая, чтобы свистнуть своим палачам, а те начали резать конкурентов. Да и насчёт меня у них планы тоже... соответственные. Но хрен они угадали! Бывшие их палачи – теперь мои палачи. И солдаты их частных армий, это мои солдаты. Да же более того! Эти зажравшиеся ублюдки даже не представляют, что и их дети теперь являются моими рабами! Вот если в ближайшие дни большинство глав государств не обратятся ко мне с предложением узаконить всемирное правительство, со мною во главе… я лично прикажу вырезать всю эту масонскую сволочь в передничках!

Шомаев резко поднял правую руку и на выдохе метнул ножи в столб, стоящий слева от входа. С тихим чавкающим звуком, все три стилета воткнулись в дерево и негромко загудели, вибрируя.

 - А останки этих паразитов, - Мавлади слегка развернул корпус и поднял левую руку с ножами, - я отдам на осквернение толпе!

Он опять сделал резкий выдох и бросил стилеты левой рукой в правый столб. Два лезвия точно вошли в бревно. А третье, скользнув по полированной древесине, прошло сквозь ткань шатра, вылетело наружу и вонзилось в спину стоящего неподалёку охранника. Тот негромко вскрикнул, но не упал.

- Родригес, выгляни. Живой там этот солдат?

- Жив, ваше величество! Правая лопатка немного повреждена.

- Да, старею! Раньше по пять клинков, с каждой руки, метал точно в цель.

- Ну что вы такое говорите! – воодушевлённо выкрикнул секретарь. - Вы ещё….

- Дай этому охраннику денег… бумажных… тыщ десять. И зови этих, почётных гостей! Мать их!

                13.
После того, как Корсаков разбил метким выстрелом автомат в руках крикливого мятежника, многих бандитов охватило замешательство. Они прижались к машинам, и лишь некоторым хватало смелости время от времени выглядывать из-за своих укрытий.

- Вы не сказали, чего вы хотите? – наконец крикнул исламист с разбитым автоматом.

- Да! Чё вы нам хотите предложить? – раздалось из-за автобусов.

- Я предлагаю всему вашему мятежному войску перейти под наши знамёна и двинуться на помощь президенту России! – крикнул хорунжий. - Я готов предоставить вам шанс встать в трудную минуту на защиту страны, за которую проливали кровь ваши отцы и деды.
 
После этих слов на несколько минут возникла пауза. Казаки ждали. Исламисты что-то негромко говорили в своём кругу.

- Мы должны посоветоваться с нашим духовным наставником, - наконец крикнул кто-то из боевиков.

- А кто он, и где? – спросил Кызылбашев.

- Это мулла Джамиль! Он среди нас.

- Вы ему доверяете?

- Это святой человек, араб! - крикнул неизвестный голос. – Он много лет преподавал в университете имени имама Мохаммада Бен Сауда. А сейчас приехал к нам сюда, чтобы заниматься миссионерской деятельностью.
 
- Разумеется! Он здесь занялся миссионерской деятельностью, - крикнул с иронией в голосе хорунжий, - и вы, толпа молодых придурков, сразу кинулись грабить собственную страну! Этот университет Бен Сауда воспитывает ваххабитов! Насколько я знаю, там богатое учреждение. Какого ляда процветающему профессору бросать насиженное место и искать приключений на свою тюбетейку в бескрайних просторах России?

- Мы хотим сделать эту страну многобожников страной истинной религии! – раздался голос с ярко выраженным ближневосточным акцентом.

- Кречет, я кажется, знаю этого Джамиля, - раздался в динамиках кээмпэка Кызылбашева голос Подковы. – Одного университетского преподавателя с таким именем власти Саудовской Аравии перед новым годом прихватили на наркоте. Но до суда он не дошёл. Исчез, так как был связан с влиятельными спецслужбами….
 
- А чего ты там шкеришься, проповедник? – ехидно спросил Кызылбашев. - Может выйдешь и поговоришь со мною открыто?

- Когда я решу с тобой поговорить, тебе скажут! - сердито крикнул мулла.

- Разве эта страна не принадлежит многобожникам? - послышалось из-за автобуса.

- Исторически, Россия уже давно не страна многобожников. Она с десятого века является страной христиан и мусульман. Христиане – люди писания. Вам разве не говорили об этом ваши духовные наставники, которые должны были довести до вас слова Пророка?

- Арабы говорят, что наши муллы всё врут.

- А кто такие эти арабы? Чему сегодня их миссионеры вообще могут нас научить, кроме умения извращать слова Мохаммеда? Мир праху его! Кровная принадлежность к народу Пророка совсем не является признаком святости. Почему они всё время спорят между собой и провозглашают себя, то карматами, то салафитами, то исмаилитами, то ваххабитами, то хариджитами, то друзами, то ибадитами, то ещё чёрт их знает кем? Что же, все они, воюя друг с другом, идут путём Пророка? Кто из вас, готовых убивать за веру, читал хоть раз Коран?

- Ну я читал! – раздался совсем юный голос из-за автобуса.

- Я читал!

- Я!

- Да многие здесь читали! – раздалось с разных концов.

- Читали, да нихрена не смогли прочитать! – яростно пророкотал, как разъярившийся лев Кызылбашев. – Объясните мне, умники, что там, в тексте Аллаха, пересказанном величайшим из Пророков, сказано двусмысленно? Разве там не изложена предельно прямая и откровенная истина? Или вам вдруг потребовалось воспользоваться услугами всяких аравийских прощелыг, чтобы они разъяснили российским недоумкам простейшие вещи?

- Да нет, там всё и так понятно.

- Думаете Пророк хотел, чтобы хитрозадые шарлатаны, прикрываясь его светлым именем, вели заблудившиеся души в объятия Сатаны? Почему все эти демоны в человеческом обличье клевещут на наше родное исламское духовенство? Да любой наш деревенский муфтий в тысячу раз более благочестив, чем их самый продвинутый имам! Эти ваххабиты что, испытали столько же горя и утрат в своей истории как и мы, чтобы чему-то нас учить? Это мы их можем научить тому, как нужно сохранять веру. Сохранять даже тогда, когда у человека не остаётся ничего, кроме горсти пепла от родного дома и от сгоревших в нём близких людей! Мусульманские священнослужители России пронесли веру в чистоте сквозь века, через войны, беды и гонения от иноземных завоевателей, и внутренних растлителей народа. А теперь появляются эти отщепенцы и заявляют, что наши деды и отцы жили не так. Ваши деды что были глупее бедуинов?

- Наших дедов не трожь! Многие из них жили и погибли как праведники!

- Ваши деды веками придерживались сунны. Они всегда поступали в соответствии с требованиями ханафитского мазхаба и мы должны идти их путём. Вам пора бы уже научиться отличать друзей от посланников врага рода человеческого. Когда эти арабы появились на Кавказе, там брат пошёл на брата. Когда они просочились в Среднюю Азию, там заполыхали школы, больницы, библиотеки и полилась кровь единоверцев.

- Что тебе сделали арабы? Почему ты их не любишь?

- Да нет, мужик! Я как раз люблю арабов! Если понадобится отдать свою жизнь за свободу Палестины, например, я это сделаю без колебаний. И я надеюсь, что однажды это произойдёт! Когда мы очистим от сатанинской скверны Россию, я первый пойду освобождать от завоевателей землю, с которой Пророк возносился навстречу Аллаху! Но! – поднял вверх указательный палец Махди, - это будет потом! А пока, даже своим друзьям – палестинцам, я не позволю творить смуту здесь, у себя в России! Тем более, я это не позволю никому не известным проходимцам – космополитам, у которых вы идёте на поводу. Чего вам надо? Желаете развязать братоубийственную войну на своих родных улицах, в своих домах? Вы хотите принести ещё больше горя своим матерям? Чего они ещё не испытали под игом власти гайдаров, чубайсов и ельциных? Идите, и дайте этим святым женщинам ещё больше горя!

- Да не хотим мы ничего такого!
 
- Мы строим всемирный исламский халифат!

- Мы желаем возродить заново нашу веру!

- Возродить как? Пойти в услужение ко всяким там шейхам и халифам, стремящимся сделать вас и ваши народы рабами? Зачем вам исламский халифат? Что он вам, конкретно даст?

- В нём люди будут жить по истинным законам ислама!

- Да вам-то какая в этом будет прибыль? Уже сегодня есть государства, где весь народ, как утверждается, живёт по законам Ислама. Вон, те же Катар, Саудовская Аравия, Оман! Вы пойдите к ним и скажите, мол, здрась-сьте, братья-мусульмане! Они что, введут вас в свои дома? Предложат вам кров и ночлег? Они накормят вас пловом? Нет! В лучшем случае, они доверят вам почистить у них сортиры! Но и на эту работу, они, скорее всего, возьмут кого-то другого. Им не нравится наш ханафитский мазхаб! Они отрицают учение Абу-Ханифа! Они впаривают нам свои, более поздние толкования исламского права! Кто они такие? Почему они считают, что имеют право нас учить? Пророк Мохаммед им это поручил? Нет! На это толкает их алчность, жажда власти и сам сатана! А вы им нужны лишь для того, чтобы убивать русских детей и стариков, насиловать славянских женщин, жечь православные храмы и погибнуть в бескрайних просторах России! Никто не спешит нас видеть равными среди равных, ни американцы, ни англичане, ни европейцы, ни богатые арабы. В Гуантанамо они вас посадить могут, а вот признать людьми - никогда! Мы можем быть равными среди равных только здесь, в России, да ещё может быть в СНГ. А с остальными, кто не сидит в нашем окопе, нужно говорить только с позиции вооружённого паритета, не снимая пальца с курка. Ваши спонсоры хотят вас видеть приниженными, безоружными рабами, или трупами на дорогах. Где миллионы американских индейцев? Куда делись миллионы бенгальских ткачей в Индии? Почему весь Китай был подсажен на опиум? Кто вырезал и заморил голодом полтора миллиона ирландцев? Это сделали ваши любимые англичане! Что-то подобное у нас случалось хоть раз на территории Российской империи?

- А чем русские, лучше англичан? Такие же

- Они не захватчики, а объединители земель! Думаете спроста наши, российские цари всегда носили оружие и доспехи расписанные исламскими молитвами? Почитайте летописи! Афанасий Никитин свободно говорил на двух языках – на арабском, и на славянском. И молился на них же. Он не видел разницы, потому что мы уже тогда были единым народом. Да! Наши предки воевали с русскими! Это факт! И Москву сжигали дотла, и в рабство угоняли славян многотысячными колоннами. Но хоть один народ ислама за это русские уничтожили? Кому то отомстили? Вон, вы, все здесь, на месте, бодрые и откормленные!

Кызылбашев сделал паузу, как будто вглядываясь в лица своих оппонентов. Над недавним местом боя, в морозном воздухе повисла звенящая тишина, не нарушаемая ни криками ворон, ни даже завыванием ветра.

- В прежние века, - опять заговорил Махди, - для голодающих народов царь устраивал по всей империи хлебные склады, выделял деньги на обучение представителей воинственных племён мирным ремёслам и земледелию. А потом что? Составлялись национальные азбуки, создавались национальные театры, воспитывалась национальная интеллигенция. На казённые деньги строились мечети, создавались исламские учебные заведения. И сейчас я много езжу по стране. Если в каком-то городке нет мечети, я смело иду в православный храм и совершаю в нём намаз. Ни разу меня оттуда никто не прогнал! Наоборот, и христианские священники, и работавшие там матушки мне всегда готовы были прийти на помощь, давали мне воду для омовения, приглашали отдохнуть в трапезной. Вы слышали, о генералах американской армии, индейской национальности? А у нас в Российской империи были сотни прославленных высших военачальников – мусульман! В общем, Россия, это вам не Великобритания, не США и не Франция. Сейчас, когда наше продажное правительство сбежало, у нас появилась уникальная возможность создать новое, великое государство. И мы его создадим! Это будет прекрасная страна Креста и Полумесяца. Я в это верю! А кто нам будет мешать, тот… ляжет рядом с Аскером. Потому что жить с людьми не умеет!  Места всем хватит. Можете посмотреть, что осталось от его продажного тела, пока оно не сильно завоняло!

- Не говори много, командир, мы и так согласны идти с тобой – раздался хриплый, немного простуженный голос.

- Кто это мы?

- Ну, мы… это я - Гамзат Корзоев и мои земляки - Ваха, Рамзан и Расул. Стрелять не будешь?
 
- Я тоже иду! – раздался голос из-за автобуса.

- И я!

- Я тоже хочу служить России!

- Ну тогда, ставьте стволы на предохранитель и идите сюда. Стрелять не будем.

Со стоянки начали выходить люди. Из лесопосадки тоже вышло несколько многочисленных групп. Настороженно сверкая глазами, первые человек десять поднялись на насыпь и нерешительно остановились. Они словно раздумывали, не повернуть ли назад? За их спинами вдруг раздался резкий окрик:

- Вы куда собрались, дети собак? – судя по акценту, это кричал мулла. – Вы что, отрекаетесь от идеалов ислама? Стоять!

Из-за одной из машин раздалась автоматная очередь. Кто–то вскрикнул, упал. Вышедшие на дорогу исламисты залегли на полотне, остальные разбежались по ближайшим канавам и кустам, ища укрытия от пуль.

- Гамзат! – крикнул Кызылбашев.

- Извини, командир, я пока не могу подойти! Эти уроды, которые вместе с муллой Джамилем, стреляют нам в спины.

- Гамзат! Нам трудно разобраться, кто из вас свой, кто чужой. Поэтому, вот тебе первое боевое задание! Захвати террориста Джамиля с его подручными и притащи их сюда! Как понял меня?

- Нормально понял, - крикнул Гамзат и закричал страшным голосом куда-то в сторону, - бросай оружие, шайтан!

В ответ раздались выстрелы. Корзоев резко приподнялся на руках, сделал перекат и свалился с насыпи. За ним скатилось человек двадцать. Вокруг стоящих автомобилей забегали люди, послышались крики, потом вновь прогремело несколько выстрелов.

Стихло всё минут через десять. Боевики Гамзата снова вышли на дорогу. Двое из них вели, держа за лямки рюкзака крепкого смуглого мужчину в пуховике защитного цвета. Лицо араба выражало ярость и ненависть. Казаки рассредоточились по территории вокруг перекрёстка и, на всякий случай взяли на мушку всех подошедших.

- Вы не имеете права меня задерживать! – закричал эмиссар стоящему перед ним Махди и подошедшим офицерам «Лавы». – Я гражданин Соединённого королевства!

- В вашу торбочку можно заглянуть, уважаемый? – спросил Кызылбашев, расстёгивая на груди муллы пластмассовый карабин, соединяющий лямки рюкзака.

- Вы не имеете пра….

- Заткнись, гнида! – спокойно сказал хорунжий. - Ты только что в меня стрелял. Или уже забыл?

- Это был не я.

- Может и не ты…. Разберёмся.

Он снял с плеч Джамиля его поклажу и положил на асфальт.

- Посмотрим, чем это сегодня потчуют своих российских учеников духовные наставники из Эмиратов, - усмехнулся Махди и вытряхнул содержимое рюкзака на землю.

- Нплох! - сказал Корсаков. - Зпаслив тварщ!

Он разворошил носком своего ботинка толстые пачки валюты, мелкие кульки с золотыми украшениями и туго перевязанные скотчем пакетики с каким-то белым порошком. Во внутренних карманах пуховика проповедника нашли несколько кульков с прессованным гашишем.

- Ну что? Кто сегодня будет пробовать эту гадость? – спросил Кызылбашев.

- Я могу! - сказал один из парней, подошедших вместе с Гамзатом.

- Отставить пробовать! – крикнула Наталья. – Зачем травиться, когда у меня имеются химические реактивы на все случаи жизни.

Она открыла принесённый с собой маленький чемоданчик, достала оттуда пипетку и капнула из неё на нож Махди, на котором виднелся налёт белого порошка.

- Ну что же, это, как видите, чистый героин! А это… наш старый добрый гашиш! Я готова расписаться в протоколе осмотра!

- Что скажешь, милейший? – спросил Махди араба.

Тот, опустив глаза, молчал. Лицо араба побледнело и он начал двигать руками так, как будто не знал, куда их пристроить.

- Ты же священнослужитель! Коран то хоть у тебя есть? Или только дурь с собой носишь?

- Там… - то ли сказал, то ли прошептал Джамиль.

- Что, не слышу?

- Гм-м! Там, в боковом кармане!

- Ты понимаешь, наверное, что по закону смутного времени, мы тебя теперь расстреляем? – посуровел лицом Кызылбашев.

- Что, вот так расстреляем, торговца наркотиками? – спросил подошедший Сагайдачный.

- Да надо бы шлёпнуть гада, господин полковник, - сказала Наталья. - Он же сюда наркоту привёз!

- Да я не против того, чтобы шлёпнуть! Но… торговца наркотиками надо убивать исключительно зверски! Предлагаю, отстрелить ему автоматной очередью яйца и отпустить. Пусть, походит, поистекает нечистотами, подумает о своих гнусных поступках.
 
- Это будет перебор, полковник, - скривила губы Подкова. – Мы и так вынуждены проливать кровь в Великий пост! Так что, давайте без этих, как вы сказали, зверских методов.

- Ну, как хотите, - несколько разочаровано сказал Мамай. – Я же хотел как лучше, не для своего интересу, а в назидание врагам….

- Нет, ну давайте поговорим… - вдруг зачастил эмиссар.- Кто же знал, что этого нельзя делать? …Я вам дам важные сведения!

- Да что ты нам можешь рассказать, грязный ублюдок? – закричал Кызылбашев. - О том, как смущал души наших ребят? Гамзат, он уже успел кого-нибудь убить здесь?

- Вообще то… да, - ответил горец.

- Вы тоже убивали, шакалы! Вчера через это все прошли!

- Да, но мы с моими земляками убивали вооружённых полицейских, стрелявших по нам. А ты сжёг троих русских малолеток на автомобильных покрышках.

- Так, всё! Заткнулись все! – зарычал Кызылбашев.

Он обвёл всех помутневшим от гнева взором и громко, чеканя каждый слог, произнёс:

- Мулла Джамиль! По законам смутного времени, судебной коллегией из трёх строевых офицеров действующего боевого подразделения «Лава», а именно, Махди Кызылбашева, Григория Сагайдачного и Натальи Подковы, за торговлю наркотиками на территории Российской Федерации, за убийство, и подстрекательство мирных граждан к вооружённому мятежу, вы приговариваетесь к высшей мере наказания… к расстрелу. Исполнитель приговора – рядовой Корзоев и… как ваши фамилии? – обратился он ещё к двум бывшим боевикам.

- Балаев.

- Хулдыгов.

- Исполнители приговора, рядовые Корзоев, Балаев и Хултыгов! Материальные ценности приговорённого конфискуются в полковую казну, а изъятые наркотические средства подлежат немедленному сожжению на месте изъятия, на глазах свидетелей.

Наталья сложила стопкой пакеты с наркотиками, достала из чемоданчика небольшой флакон, плеснула из него горючей жидкостью и подожгла.

Бывшие мятежники пристально следили за всем происходящим. Мало кто из них понял, что суровая расправа над наркоторговцем проводилась здесь и сейчас… специально для них! Для того чтобы ни у кого из новобранцев не возникло сомнений в неотвратимости справедливого наказания за совершённые преступления. Совсем молодые, в основном, лица бойцов формирующегося мусульманского отряда, выражали разные чувства. Но преобладала растерянность и отрешённость. Они все уже осознали, что с сего момента их жизнь делает крутой поворот, что теперь они будут вынуждены шагать по этой самой жизни рядом со странными, неизвестно откуда появившимися парнями в папахах. Такая перемена настораживала, пугала, но и манила, сулила какую-то перспективу, какое-то правильное будущее.

Толпа исламистов постепенно разрослась до нескольких сотен. Услышав приговор, никто в ней не проронил ни звука. Мусульмане стояли и смотрели. Никакой жалости к арабу, или негодования не выказал никто. Казаки пристально следили за каждым жестом перебежчиков.

- Корзоев, Балаев, Хултыгов, у вас есть веские причины для обжалования приказа? - спросил Махди.

- Да нет.

- Нет.

- Нету.

- Выполняйте приказ!

                14.
Пилот закрыл дверь салона, прошёл в свою кабину, переговорил с кем-то по рации и небольшой самолёт начал выруливать на взлётно-посадочную полосу нижневартовского аэропорта.

- Может мне ещё не поздно остановиться в своём порыве лететь в этот Китеж? – глядя на проплывающие за окном фонари, подумал капитан Борисов. – Выпрыгнуть на бетонку и пойти, к чертям, домой? Я ведь ещё и служебный пистолет не сдал. За квартиру тоже все платежи уже давно просрочил. Заберут, к едреням, у меня за долги мою однокомнатную квартиру! Выкинут на свалку мой прострелянный фронтовой камуфляж. Награды, мои и отцовские, скорее всего, отнесут на мародёрский рынок…. Да! Староват я стал, чтобы такие безрассудные финты творить в своей жизни! К тому же, мне на День Полиции обещали, наконец, дать звание майора….

Тягомотные мысли Виктора прервал телефонный звонок на мобильный. Звонил опер из уголовного розыска. Ему была непонятна картина преступления в дачном посёлке.

- Слушай, лейтенант, - раздражённо сказал в трубку Борисов, - я же тебе сказал, что этот задержанный мною преступник, совместно с другими четырьмя своими товарищами, привёз в город редкое животное – самца раритетной породы павианов. Животное было дрессированное, они его одевали в человеческую одежду и не связывали. В ходе выяснения дальнейших планов на обезьяну, мужики поссорились. Половина контрабандистов считала, что этого монстра нужно продать богатому иностранцу. С ним они уже вроде договорились встретиться в Вартовске. Это какой-то босс из наших американских нефтяных акционеров. Другие хотели сделать с этим павианом собственное шоу, поехать на гастроли и прославиться. В ходе ссоры они начали драться. Оружие у них было. Поэтому драка переросла в пальбу. Соседи подтвердят, что войнушка со стрельбой у них шла минут пятнадцать. В какой-то момент в бой ввязался павиан. Видимо от вида крови он пришёл в ярость. В общем, выжил из всех самцов только один. Тот, который сейчас сидит у тебя в обезьяннике. Он стащил товарищей в подвал, уложил на стеллажи и решил вывезти труп обезьяны. А мы как раз в это время подъехали к даче своего товарища. Припарковались неподалёку. Смотрим, а из дома на противоположной улице выходит вооружённый мужик, и тащит на себе павиана. Видимо, решил напоследок хоть шкуру с него снять. Окликнули его, а он запрыгнул в джип и по газам! Вот так и задержали гада. Нет, кроме этих пятерых и животного, в доме никого не было. Есть подозрение на удерживание заложников? Не знаю. Раньше они может, чем-то подобным и занимались. Этой ночью мы никаких заложников не видели. Он уже в чём-то сознался? Вот видишь, сознался! Ну и всё. Можешь закрывать дело по горячим следам. Не забудь в рапорте указать и мою скромную роль в этом происшествии. Напиши, что задерживали бандита мы с тобой вдвоём. А если обо мне кто-то спросит, скажешь, что я преследую заказчика этого преступления. Лады? Ну всё, тебя плохо слышно, пока!

Пока капитан говорил по телефону, самолёт набрал нужную скорость и оторвался от земли, быстро набирая высоту. Пилот качнул штурвал вправо. Ан -28, огибая по дуге светящийся в ночи россыпью самородного золота город, взял курс на запад.

Борисов посмотрел в салон. Вблизи него дремали обнявшись Василий Гарольдович и его невеста. Тевтонец сменил свою куртку на какой-то старый брезентовый плащ, выбросил вязанную шапку и умыл лицо. Но его мочки ушей, шея, свитер, брюки и башмаки были по-прежнему красными от густой крови неведомого гуманоида. К счастью, она оказалась не токсичной, хотя, лабораторную проверку её состава никто конечно не проводил.

Василий фон Юргенсбург переживал что его любимая заметит кровь, смыть которую у него не было ни места, ни времени, и расстроится. Но Светочке было всё равно. Она была счастлива, что рядом с ней сидел её любимый, живой и невредимый. Девушка поверила, или сделала вид что поверила всему что он ей со смехом наплёл. И теперь красавица беспечно спала в кресле, утопив свою маленькую ладошку в монументальном кулаке потомка крестоносцев.

- Не боишься везти любимую на свою базу, зная, что на неё сегодня готовятся напасть враги? – спросил Виктор разведчика, когда они ехали за семьёй невесты.

- Не боюсь! – сказав это, Василий Гарольдович даже не улыбнулся, хоть и был по своей природе большим хохотуном. - Я немало повидал в этой жизни. Бывал в горячих точках, по миру поскитался, на людей посмотрел. Нашу базу никто никогда не сможет взять! Это я утверждаю как человек, многократно штурмовавший и оборонявший различные укрепления. Но, даже если бы стены Китежа и не были настолько надёжными, мне, чтобы сказать то же самое, хватило бы и простого знания природы людей, сегодня его населяющих. Ты понимаешь, каждый из них, это отдельная маленькая крепость. А некоторые - не маленькая крепость, а мощный, неприступный, глубоко эшелонированный бастион. Каждый из наших отцов-командиров, именно такой бастион!

- Ты не чрезмерничаешь в таких оценках? Наше время - время мелких людей. Сегодня собрать в одном месте хотя бы сотню титанов почти невозможно.

- Я тоже так думал. Но оказалось, что это реально. Нужно просто подходить к людям не с меркой: способен – не способен, умеет – не умеет, есть опыт – нет опыта. Оказывается, нужно просто уметь определить, есть в душе этого человека Лик Божий, или нет.

Борисов привык не особенно доверять словам. Даже тем словам, которые внешне были похожи на правду. Но тевтонец его заинтриговал. Была в его утверждениях какая-то истина. Простая, бесхитростная, но очень основательная истина, подобная большой, вселенской любви потомка крестоносцев к этой еврейской девушке, которая сейчас так доверчиво прижалась к нему своей головкой. Да и Аарон Листер говорил с неподдельным восторгом о своей конторе.
 
Второй ряд кресел заняли родители невесты. В ходе их размещения в самолёте, Виктор наконец узнал, что имя отца - Вилен Яковлевич, а маму зовут Наталья Самуиловна. Днём, когда он пришёл на помолвку, Василий Гарольдович не догадался представить их друг другу с Борисовым, так как сразу устремился на крыльях любви целовать свою суженную. А потом, во время застолья, капитану было неудобно спрашивать.

 Будущий тесть тевтонца явился на эвакуацию изрядно захмелевшим. К тому же он припрятал во внутреннем кармане своего пальто довольно объёмную фляжку коньяка и изредка припадал к ней губами. Поэтому вскоре весь салон самолёта пропах виноградными спиртами.

Старик Кызылбашев сидел в конце салона. Он казался совершенно отрешённым, но иногда тихо молился, вставал и что-то шептал, нагибаясь над телами своей жены и дочери. Трупы женщин были завёрнуты в покрывала. Они лежали на камуфлированных ящиках армейского образца и этот факт, видимо, смущал старика. Он вытащил из своей сумки пару каких-то кофт, свернул из них два валика и подложил под головы убитым.

Когда Виктор решил передать зарезавшего их преступника полиции, он опасался, что Кызылбашев - старший начнёт этому препятствовать, желая отомстить бандиту. Но тот ничего даже не сказал. Он сам молча отнёс тела в УАЗик, сел в машину и внешне... вообще потерял интерес к жизни.

Борисов ещё раз покосился в иллюминатор, откинулся в кресле и задремал. Проснулся он оттого, что кто-то хлопнул его по плечу.

- Проснись, Витя, - сказал у него над ухом тевтонец.
 
- Что, уже прилетели?

- Пока нет. У меня для тебя две новости, - покрутил он перед носом у капитана телефонной трубкой аппарата космической связи. – Новость, как ты сам понимаешь, плохая и хорошая.

- Давай с плохой, хрипло проговорил капитан, протирая глаза.
 
- Атака началась! Эти, тураи с самалями, сконцентрировали свои силы перед военным городком, а наши парни ударили первыми. Но армейские командиры нас кинули, решив не рисковать. Мы их предупредили примерно за два часа до начала наступления бандитов. Ракетчики потратили это время на то, чтобы спрятаться со всеми своими жёнами и детьми в ближайшей горе, плотно задраив за собой все входы. Даже нескольких коров с собою прихватили, куркули недобитые! За стенами бункера они не оставили ни роты солдат. Таким образом, двум полнокомплектным, хорошо обученным и экипированным батальонам кашаповской армии противостоит наш пятисотенный казачий полк имени Святого Александра Невского.

- Да-а, - неопределённо сказал Борисов.

- Вот и я о том же, - кивнул тевтонец. - Всё было бы нормально, если бы не одно «но». В тылу у наших бойцов, какие-то люди спешно разворачивают некую автоматизированную систему. Согласно снимкам, непрерывно получаемым с нашего беспилотника, это телепортационные ворота, через которые шомаевские псы собираются перебросить в тот район новые войска. Может даже из космоса. Ты уже видел, каких неприятных тварей сюда нам подкидывает Кашап? Вроде нашего сегодняшнего дачного павиана. Вывести кого-то из боя, или перекинуть из крепости Китеж, наше командование возможности не имеет. Всё! Это была плохая новость.

- А какая тогда новость хорошая? - спросил Борисов.

- Хорошая новость заключается в том, что решением проблем, связанных с воротами, займёмся мы с тобой!

Василий Гарольдович радостно засмеялся, но, оглянувшись на спящих пассажиров, прикрыл рот ладонью.

- Ты рад? – широко улыбаясь спросил он.

- Разумеется, скривил лицо Борисов. А какая диспозиция?

- Объект – две машины. Они только что встали параллельно друг другу на обочине дороги Кытлым-Карпинск, вблизи моста через ручей Катышёр. Это примерно в четырёх – пяти километрах северо-восточнее Кытлыма. Видимо, оборудование было выгружено с железнодорожной платформы в Карпинске, или в Краснотурьинске. Сопровождение машин – небольшая группа людей и хвостатых гуманоидов. Из них – четверо с виду гражданские, похоже, технари. Сейчас они оседлали ЛЭП, отключили от питания объект связи ракетчиков, видимо, накапливают заряд батарей.

- Сколько у нас времени?

- Наши головастики сказали, что до раскрытия адских ворот осталось, примерно, минут сорок пять. С лётчиком я договорился. Он готов нас выбросить чуть выше, за ближайшим ручьём. Для этого им нужно будет сесть в полной темноте, на грунтовую дорогу.

- А не разобьёмся?

- Да не хотелось бы. Но если площадку они не найдут, мы с тобой будем прыгать в сугроб, на лету. Это произойдёт примерно через… семь минут. Готов?

- Я то легко! Только природу жалко, вдруг я своими нутрями её родимую, мать нашу, изгажу, если разобьюсь?

- Ничего, природа Урала твою нутрю как-то переживёт. Так что, разбивайся на здоровье! Пошли выбирать оружие?

Тевтонец открыл крышки нескольких ящиков, закреплённых в хвосте самолёта, достал оттуда снайперскую винтовку и протянул её Борисову.

- Это тебе!

Но на ствол с прицелом вдруг легла ладонь… старого Кызылбашева, до самого последнего времени сидевшего с совершенно безучастным видом.

- Этот винторез возьму я! – сказал он.

- Нет, - сказал Борисов, извините, не знаю, как вас по отчеству….

- Андрей Сарханович.

- Так вот, Андрей Сарханович, нам некогда спорить. Мы уже подлетаем. Нам на высадку будет дано только двадцать секунд. Мы сейчас возьмём эти штуки и выходим. А вы – летите дальше.

- Я выхожу с вами. Не спорьте со мною, детишки! Где боекомплект? Живее! Нам уже сейчас прыгать!

Бойцы молча переглянулись и, поняв, что он настроен очень решительно, протянули старику подсумок. Тот, вполне профессионально проверил затвор, вставил обойму, включил кнопку электронной прицельной системы и снял винтовку с предохранителя. После этого, старик перекинул подсумок через плечо, развернул свою норковую кепку козырьком назад и сказал:

- Я готов, товарищи командиры!

  После этого, старик повернулся к телам своих женщин и прошептал:

- Вы полежит пока здесь, девчонки, я… скоро.
 
- Тогда нам остаётся взять по автомату и… там я видел где-то маркировку РПГ на ящике, - сказал тевтонец.

- Да, - одобрил Борисов, - очень ценная вещь для ночной прогулки по зимнему лесу. Я её беру.

- По весеннему лесу, - поправил его Василий Гарольдович.

- Да. По весеннему… сибирскому лесу. А кто потащит заряды к гранатомёту?

- Ну кто у нас здесь самый сильный? – улыбнулся разведчик. - Давай, понесу я.

- Неси. Но не потому что ты самый сильный, а потому что самый молодой. Тебе ещё по сроку службы положено таскать тяжести за людьми, послужившими Родине поболее.

- Вам на высадку десять секунд, - сказал им вышедший из своей кабины второй пилот. Быстро прыгаете, и мы взлетаем. Сейчас летим на предельно низкой высоте, надеюсь, никакая сволочь не успеет поймать нас в целеуказатель ПЗРК. Если кто-то среагирует, нам хана. Сейчас ведь переносные зенитки имеются почти у каждого дворового хулигана. А у нас гражданский самолёт, защиты от ракет никакой.

- У тебя лишней шапки нет? – спросил тевтонец лётчика.

- Чего? – не понял тот.

- Шапки, говорю, нету?

- Лишней нету. Но ты бери мою! – он снял с головы чёрную вязанную шапку и протянул её Василию Гарольдовичу. - Новая совсем.
 
- Спасибо, - улыбнулся разведчик. – Отдам при встрече.

- Смотри, обещал! - засмеялся парень. - Удачи вам! Ну, готовьтесь. Выруливаем на трассу.

Самолёт несколько раз качнул крыльями и коснулся колёсами накатанного покрытия дороги. От лёгкого толчка, проснулась Света. Она блаженно потянулась и посмотрела на кресло, где должен был сидеть её жених.

Лётчик распахнул дверь и в салон ворвался поток свежего воздуха, насыщенного мелкими снежинками и микроскопическими кристаллами льда.

- Светочке что-нибудь скажешь… - крикнул тевтонец пилоту и выпрыгнул за борт.

- Да! – крикнул тот ему вслед.

- До скорого! - улыбнулся Борисов пилоту неожиданно обаятельной, белозубой, конопатой улыбкой.

Он покрепче сжал свои автомат с гранатомётом и нырнул в темень, вслед за товарищем. Там он бросил на снег свою ношу и, на бегу принял прыгнувшего следом старика Кызылбашева.

- Ва-ася! – раздался им вслед из салона истошный вопль невесты.

Дверь, глухо хлопнув, оборвала крик девушки. Самолёт взревел и, подняв вихрящиеся буруны снежной пыли, растворился в тёмном морозном воздухе. Вокруг троих мужчин сомкнулась совершенно непроницаемая тьма.

Но, через несколько секунд, она начала постепенно рассеиваться. Вскоре они уже более-менее сносно начали различать окружающие предметы.

- Ну что, друзья, начинаем нашу двадцатиминутку войны со всем миром! Негромко, но торжественно, сказал тевтонец и так же тихо засмеялся.

- Какую ещё двадцатиминутку? Бандюки за этим бугром! Мы добежим туда минут за десять.
 
- Да это я так. Мне просто к слову пришлось. Потом расскажу тебе о своих двадцатиминутках, если доведётся. У вас, Андрей Сарханович, всё нормально?

- Да! Спасибо товарищу капитану. Не дал разбиться старику.

- Ну тогда погнали!

- Погнали, - сказал Борисов.

Трое мужчин небольшой колонной побежали по мёрзлой обочине бетонной дороги. Старик Кызылбашев вскоре тяжело задышал с негромким хрипом. Но никаких просьб о снижении темпа бега за этим хрипом не последовало.

- Какие будут идеи? – на бегу спросил Борисов.

- Ну какие могут быть идеи? – ответил Василий Гарольдович. - Видишь впереди свет? Похоже, что это наши друзья. Выберем сейчас сектор обстрела на горе, и… ка-ак долбанём по ним из гранатомёта! Я чё, зря что ли такую сумищу с зарядами пру? В ней, я насчитал три штуки кумулятивки, пять осколочных и целых два термобарика! Да с таким арсеналом мы можем с двумя ротами врагов пободаться. Я термобарики люблю больше всех!

- Да ты у нас скрытый пироман! – усмехнулся Борисов. – Любишь большие пожарища! Рейхстаг не ты поджёг?

- Нет, я решил скромненько подпалить Рим и на этом пока остановился.

- Точно! Я смутно подозревал, что ты - это воскресший Нерон! 

- Ребятки, не гоните так! – взмолился Кызылбашев. – Я, конечно извиняюсь, но не успеваю за вами. Простите уж меня. Задерживаю вас… но сил нет никаких.

- Ничего, батя, мы уже почти прибежали, – сказал Василий Гарольдович. - Давайте-ка левее возьмём. Похоже, это и есть кромка нужного нам бугра.

- Всё, разговоры заканчиваем! - понизил голос Борисов, - теперь только шёпотом, или знаками!

- Вот они! - почти бесшумно сказал Василий Гарольдович и открыл свою сумку с зарядами. – Сейчас мы их, голубчиков, поджарим маленько. А нехрен, потому что, чужую электроэнергию воровать!

- Да ты что?– искренне удивился капитан. - Брать нужно агрегатики! Там ведь новейшие, неведомые нам технологии, с помощью которых мы сможем прищучить всех наших обидчиков! Такая удача!

- Слушай, Борисов, я тоже люблю авантюры, но как мы сможем осуществить штурм? Нас положит любой более-менее грамотный стрелок.

- Да я у них вообще не вижу грамотных вояк. Вон, даже нормального боевого охранения не видно. Бегают, суетятся, как мокрые курицы. Мы же их с тобой голыми руками возьмём.

- Тебе, чтобы дотянуться до них руками, нужно сначала спуститься с горы по сугробу. Может ты летать умеешь?

- Как сказал мне один приятель-орнитолог, на Земле летать не умеет никто. Этому нельзя научить ни птиц, ни людей, ни животных. Но перед теми, кто очень хочет полететь, законы природы отступают. Так что, если очень надо, даже ты сможешь воспарить на нужную тебе высоту.

- Мы рискуем завалить дело, не дури! Нас всего двое.

- Нас трое, парни, - подал голос Старик Кызылбашев.

Он нашёл неподалёку наблюдательную позицию и спокойно изучал в прицел особенности местности.

- Андрей Сарханович, - недовольно процедил в его сторону тевтонец. - Мы договорились, что вы не будете обсуждать приказы командира. То есть, мои приказы.

- Да кто же с вами что-то обсуждает? - недовольно буркнул старик. – Я просто хотел сказать, что тех пятерых, которые монтируют ворота, я смогу уложить раньше, чем они меня обнаружат, или добегут до укрытия. Вам останется только нейтрализовать бандитов, сидящих в фургонах. Я думаю, их там не больше десятка. Надо торопиться. Они уже заканчивают монтаж.
 
- А как мы спустимся к ручью, вы подумали? Или тоже, как Виктор считаете, что нам надо лететь?

- Зачем лететь? Вон там, в сугробе, под набросанным лапником лежит жестяная волокуша. Судя по следам вокруг, её припрятали сегодня днём. Садитесь и… летите, с горы, голуби!

- Действительно, волокуша! – сказал Борисов.

- Лёгонькая, алюминиевая! Видно мужики что-то отсюда на них тягают, - одобрил находку Василий Гарольдович.

- Да лапник заготавливают, сказал старик. Там же в снегу несколько вязанок лежат.

- Так, ребята, - кинулся к саням Борисов, - давайте, быстренько вытаскиваем этот суперболид из снега и я поеду вниз. А вы меня сверху прикрываете огнём. И, самое главное, ближайшую ЛЭП не забудьте завалить.

- Поедет он! Тоже мне, нашёлся, ездок! – возмутился тевтонец. – Не поедешь, а… полетишь! Вдвоём полетим!
 
- Какого чёрта? – возмутился Борисов.
 
Я сказал! – оборвал его Василий Гарольдович. - Ставь её на край обрыва. Да не гремите вы, черти! Всё? Ну, прыгай в аппарат, Витя.

- Прыгай! – буркнул капитан, аккуратно усаживаясь на волокушу. – Раскомандовался! Тут не свалиться бы, раньше времени.

- Андрей Сарханович, вы - прикрываете нас огнём! - обернулся тевтонец к Кызылбашеву. - Не волнуйтесь, спокойно так, берёте на прицел врага и плавно….

- Не надо Врубеля учить врубать врубильник! Если я правильно вас понял, мне нужно начинать после вашего выстрела из гранатомёта? – сварливо прошептал старик.

- Да, - сделав удивлённые глаза, ответил Василий Гарольдович.

- Тогда я вам рекомендую сначала бронебойкой завалить ЛЭП, потом лупануть двумя термобарами по сторонам своего курса скольжения, а потом уже ехать. Там как раз две кучи бурелома навалены. Проезжая между ними, вы можете немного обгореть, конечно, но зато, из-за огня, эти ребятишки не смогут вас рассмотреть.

- Да… - опять тихо пробормотал тевтонец, пристально глядя на Кызылбашева - старшего. – А вы где служили, товарищ пенсионер?
 
- А везде, куда меня посылала Родина, товарищ есаул.

- Подъесаул, - улыбнулся Василий Гарольдович.

- Ну вы там долго? - нетерпеливо проворчал Борисов. – У меня уже все стволы паутиной заросли, пока я вас тут жду.
 
- А ты не сиди, а готовь для меня заряды.

- Давай сумку. Какая последовательность?

- Ты же слышал, что сказал Андрей Сарханович! - ответил разведчик.

- Ну, тогда держи!

Он поднялся в полный рост и отошёл на несколько шагов в сторону от саней.

- Целься в свайное основание. Умеешь? – спросил Виктор.

- Не сбивай! Целюсь, как учили. Готовь следующие два.
 
- Давно подготовил.

- Ну что, Сарханович, вы выбрали себе объект?

- Уже давно выбрал. Не сомневайтесь, – отозвался откуда-то из темноты Кызылбашев.
 
- Ну тогда, я начинаю свою двадцатиминутку. Время пошло. Всем спрятаться, они сейчас начнут по нам молотить.

- Спрячешься тут, проворчал Борисов, прижимаясь к алюминиевому листу.

Ему никто не ответил. Справа от него, ударил всплеск огня, вырвавшийся из тыльной части гранатомёта. Пламя мгновенно осветило во мраке фигуру русского казачьего офицера, потомка лифляндских рыцарей. На фоне чернеющего за спиной леса, она показалась могучей, почти гигантской.
 
Как Божий перун из рук подъесаула вылетела стремительной ракетой бронебойная граната, пронеслась быстрее мысли над долиной и врезалась в основание опоры линии электропередач. Конструкция содрогнулась и, обрывая провода, начала заваливаться на бок.

Где-то слева, очень проворно заработала винтовка Кызылбашева. Старик действовал на удивление точно и хладнокровно. Как он и обещал, ему удалось успокоить пятерых врагов до того момента, пока они смогли сориентироваться и сделать первые выстрелы в сторону горы.

Другие тураи, выскочившие из машин, были дезориентированы двумя мощными термобарическими взрывами, ослепившими в ночи всех, кто не успел зажмурить глаза.
 
Забросив за плечо горячий гранатомёт, тевтонец навалился на сани.

- Да помоги ты! – крикнул он Борисову.

Капитан приподнялся и несколько раз оттолкнулся одной ногой от наста. Волокуша сорвалась в пропасть так внезапно, что если бы Василий Гарольдович не успел схватиться рукой за ремень борисовского автомата, то не смог бы завалиться на её гремящий и лязгающий борт всем своим, немаленьким телом.

В глазах у самодеятельных бобслеистов всё смешалось в стремительный огненный, скачущий калейдоскоп. А все звуки в ушах слились в один сплошной свист сибирского ветра. Сани благополучно пролетели между двух беснующихся огней и ворвались… в кромешную темноту. Скорость не падала. Капитан с подъесаулом на какой-то момент вообще перестали ориентироваться в непроницаемом, стремительно проносящемся мимо них пространстве. Волокуша несколько раз подпрыгнула на неведомых складках обледеневшей местности, и понеслась по относительно ровному, пологому спуску прибрежной зоны ручья. В этот момент, герои-саночники вновь обрели возможность различать окружающие предметы. Благо, горящие огни теперь у них были уже за спиной.

- Вторая сотня! – гаркнул Борисов, - отрезай этих тварей от моста!

- Третья сотня, за-а-а мно-о-ой! – закричал не менее пронзительно тевтонец и по-разбойничьи засвистев, дал автоматную очередь в воздух.

Громыхающая волокуша наконец сбавила скорость до минимума и остановилась, ткнувшись носом в какой-то прибрежный куст.

Лихие бобслеисты, браво, насколько только смогли, вывалились из своего болида и откатились в стороны. Странно, но со стороны предполагаемого врага никто не стрелял. Думать было некогда. Полицейский и разведчик, вскочив на ноги, побежали к машинам. Не видя противника, Борисов дал для острастки очередь вверх.

- Не стреляйте, сдаёмся! - вдруг раздался испуганный голос из темноты.

За вторым автомобилем в снегу, на коленях стояли трое кашаповских бойцов. Рядом с ними, на корточках, облокотившись на упакованные в толстые комбинезоны хвосты, стояли четверо хуржазов. Видимо, природа их ног не позволяла им становиться на колени. Земноводные протягивали к капитану и подъесаулу свои плоские лапы, показывая, что у них нет оружия. На зеленовато-коричневых лицах ящеров, окаймлённых тёплыми капюшонами, нельзя было различить ни одной эмоции.

- Смотри на них! Твари пресмыкающиеся, а на колени не встают, - с нотками уважения в голосе сказал Василий Гарольдович.
- Похоже на то! Вы все здесь сдались, или ещё в будках есть народ? – спросил полицейский пленных.
- Да вроде все, - пожали плечами сдавшиеся мужики. - Там пятеро человек ещё арку собирали. Но, похоже, ваши снайперы их уже… упокоили.

- А чё же вы решили сдаться то, сукины дети? – ехидно бросил тевтонец.
 
- Так ведь куда мы против вас? Здесь ваша территория, ваше численное преимущество. Мы ещё в Карпинске поняли, что не уйдём отсюда живыми.
 
- А чего так?

- Ну, нас задержали на несколько часов. Так как этих зеленомордых ждали. У них чего-то там со звёздами не складывалось, пока переправлялись на Землю. Командир обещал, что вышлет за нами боевое охранение. А потом началось: то одно, то второе. Конвой не приехал. Нам приказали по рации двигаться самостоятельно до этого моста и здесь разворачивать систему. Рядом проходит ЛЭП. А ребята по космосвязи передали, что солдаты в Кытлыме успели забиться в гору. Зато под каждым кустом вдруг появились тысячи то ли казаков, то ли оборотней, которых ни пуля, ни граната не берёт. Вот мы и поняли, что сейчас ваша таёжная орда проглотит наши батальоны и сразу придёт за нами. Поэтому, зря вы тут вообще стрелять начали. Просто подошли бы, поговорили… мы бы и так сдались.

- Ну а чё вы сами какой-нибудь сигнал не подали? – засмеялся тевтонец. – Мы бы тогда не стали на вас мои любимые термобарики тратить. Я их берёг на свой день рождения, чтобы повыделываться перед девчонками.

Бандиты недоверчиво посмотрели на Василия Гарольдовича, словно стараясь понять скрытый смысл слов этого явного головореза в окровавленном свитере. Один из них, кашлянув, прохрипел:

- Нельзя нам такие знаки подавать. Командир нашего войска больно лютый. Потом за измену непременно подтянет под кровавую расплату. А так… сдались превосходящим силам противника. Что делать? Ведь охранение не подошло, значит мы, вроде как и не виноваты.

- Ну тогда, чего уселись? Быстро стащили всё оружие сюда, к этому колесу и бегом разбирать вашу… триумфальную арку! – гаркнул Борисов. – И не забывайте, что мои снайперы следят сейчас за каждым вашим движением.

- Да мы уже поняли! - буркнули пленные и пошли разбирать свои, уже практически собранные звёздные врата.

                15.
- Тебе какая обочина больше нравится? Которая к солнцу спиной, или лицом? – спросил приговорённого к смерти эмиссара Хултыгов.

- Я не хочу! – крикнул араб.

- Если у вас есть последние просьбы, или пожелания, вы можете сказать мне, я выполню, - обратилась к приговорённому Подкова.

- Да вы что, серьезно что ли? – закричал Джамиль, как будто, выходя из заторможенного состояния. – Я же вам сказал, что если вы меня отпустите, я вам дам важные сведения!

Он заглядывал в глаза стоящим напротив него людям, но они отводили взгляды в сторону. Тогда араб попытался схватить за рукав Кызылбашева. Но тот, как будто на занятиях по рукопашному бою, привычным движением освободил руку от захвата и шагнул в сторону.

- Мне не нужны твои данные, - сказал он, как-то устало. – Мы уже вскрыли твой портативный компьютер. У нас есть бойцы со знанием арабского. Ты обычный шпион и диверсант. За это тебя тоже можно было бы расстрелять. Но мы тебя приговорили к высшей мере за барыжничество наркотой. Молиться будешь?

- Да вы что? Вы что? – дико вращая зрачками закричал саудовец.

- Встань вон там! – крикнул ему Гамзат, указывая на кромку обочины. – Там хорошее место. И снег белый совсем.

- Вы что делаете? - всхлипнул эмиссар. – Я же ничего такого не совершил!

Наблюдавший за этой сценой из-за бронированного джипа Буслаев был потрясён. Ему, вдруг, тоже захотелось закричать, как этот Джамиль:

- Вы что? Мы с вами палачи, что ли? Кто нам дал право расстреливать этого пленного? Только суд может определить степень вины человека и назначить ему наказание!

Владимир уже приподнялся и сделал шаг в сторону расстрельной команды, волокущей к обочине упирающегося араба. Но его, в прыжке, сбил с ног Буздыган и повалил на землю. По джипу забарабанили пули, выпущенные из нескольких стволов. Стреляли со стороны сквера, находящегося на противоположной стороне перекрёстка.

- Ты что же, Ратибор, судьбу испытываешь? – крикнул Олесь, вскидывая автомат в сторону стрелявших.

Одна из очередей неизвестных стрелков задела группу перебежчиков. Несколько мусульман вскрикнули и повалились на землю. Остальные бросились врассыпную, пуская из своего оружия в сторону стрелявших, реки горячего свинца. Оттуда появилась группа людей, около двадцати человек, вооружённых автоматами. Они с непроницаемыми лицами шли в полный рост, стреляя исключительно по тому месту, где залёг Владимир.

- Это же… дети! – крикнул Буслаев. - Не стрелять! Некоторым, и десяти нет!

Но, было уже поздно. Стоящие поблизости казаки и исламисты длинными очередями изрешетили шагающих стрелков. Они, распластавшись, повалившись на мёрзлую землю и замерли.

- Это что, ваши? – спросил Сагайдачный стоящих поблизости перебежчиков.

- Нет, командир. У нас таких не было. Сами не знаем, откуда они здесь появились.
 
- Что за чертовщина? – крикнул Олесь.
- Похоже, - задумчиво сказала Наталья, - Кашап посылает против нас наших же детей! Ратибор, стой! – крикнула она, увидев, что Буслаев метнулся к убитым мальчикам. - Там может быть засада!

Но Владимир, не слушая окриков, бежал в сторону распростёртых тел. Это были обычные славянские детишки, лет от семи до двенадцати. Они лежали в лужах собственной крови, неестественно вывернув руки и ноги. У некоторых были разбиты пулями лица. Ветер шевелил их светлые волосы. В висках у Воина Сновидений запульсировала острая боль и на секунду ему показалось, что земля под ногами начала плавно раскачиваться. Во рту появился привкус гранитных камней. Судорожно сжав гарду штык-ножа, Буслаев вернул себе самообладание.

В это время, один из мальчишек открыл глаза и начал приподнимать своё оружие. Буслаев наступил на ствол, сдёрнул руку пацана с автомата и быстро обшарил его карманы. Ничего стреляющего и режущего в них не было. Тогда журналист поднял мальчика на руки и понёс в сторону колонны.

Краем глаза он увидел, как в это же время, трое кавказцев вскинули стволы в сторону муллы Джамиля. Тот, видимо смирившись с неизбежной участью, неожиданно распрямился и… истерично расхохотался.

- Чего ржёшь? – спросил его один из расстрельщиков.
- А то, что завтра, или, в крайнем случае, послезавтра, всем вам будет секирбашка! В Москву войдут войска НАТО и вы за всё ответите! А те, кто ни в чём не виноват, ответит за виновных. Завтра здесь будет ад!

В этот момент грянула автоматная очередь и араб, отброшенный потоком пуль назад, упал спиной вперёд в придорожную канаву.

- Тоже мне, святой человек! - сплюнул на землю один из перебежчиков. – В такую важную для себя минуту не нашёл ничего другого, кроме как поговорить об аде.

К Владимиру подбежала Наталья. Она пощупала у ребёнка пульс и сказала:

- Давай его в машину!

Они вдвоём внесли мальчика в салон и положили на сидение. Женщина достала аптечку и принялась обрабатывать раны.

- Так я и знала! – сказала она. – На, посмотри-ка, Вов, ему на руку.

- Что это? – спросил Буслаев, нащупав под тонкой кожей ребёнка еле заметный бугорок.

- Электронный чип! Я думала, что ими снабжали только сотрудников западных корпораций. А они, твари, уже потихоньку начали чипизацию наших детей! Вот тебе и ответ, почему они стреляли.

- Вот с…!

Буслаеву захотелось облегчить душу громким матом. Но ему, почему-то стало неудобно произносить вслух бранные слова при Подкове и раненном ребёнке.

- Что будем делать? – спросил он её, после некоторой заминки.

- Надо вытаскивать. Пока эта штука в нём, он вынужден подчиняться её приказам.

- А это не опасно?

- Любое оперативное вмешательство нежелательно. Но нам выбирать не приходится. К тому же, в нём сегодня уже есть и другие дыры. Пока ничего сильно опасного не вижу. Но надо ещё посмотреть.

- Интересно, как эта хреновина работает?

- Я думаю, существует некая кодировка – телефонный звонок, произнесённый вслух пароль, или узко направленное излучение радиопередатчика, активирующего этот прибор. А чип через нервную систему передаёт команду в мозг носителю. Надо полагать, сотворили это в каком-то детском медицинском центре.

- Да где угодно могли вшить! В больнице, в пионерском лагере, или даже во дворе. Всунуть такую штуку под кожу – секундное дело.
 
- Не скажи! Тут ещё гипноз нужен. Усыпили, вкатили электронное зёрнышко в руку из шприца, активизировали его и внушили, что нужно будет сделать, когда оно вновь начнёт подавать подобные сигналы.

- Да, наверное, так оно и было. Я помню, о необходимости чипизации всего населения страны по телевизору говорил депутат Жириндулов. Да и правительство, втихаря, готовило для этого программу. Но ведь её же не приняли? Или я чего-то не знаю?

- Да никто всего не знает! Вон, спроста что-ли, уже внутри Садового кольца такая пальба идёт?

- Полковнику Гребенских об этом доложишь?

- А как же? Там уже наверняка среди гражданского контингента некоторые ходят по Китежу с такими довесками. Вот, сейчас вытащу капсулу, просканирую её и передам ему параметры. А ты иди пока. Я здесь сама справлюсь.

- Ну, давай. Удачи тебе, - сказал Владимир, ещё раз посмотрел на Наталью и вышел из фургона.
 
Около машины Буслаев увидел Сагайдачного и Кызылбашева. Он хотел к ним подойти, но, по их лицам понял, что у них серьёзный разговор. Поэтому Воин Сновидений поправил оружие и пошёл к бойцам своей сотни.

- Ну вы, пожалуй, езжайте, Григорий Васильевич, - сказал Кызылбашев Мамаю. - А я с этим воинством буду догонять вас в пешем порядке. Если найдём технику приедем быстрее.
 
- Я ждал и боялся этого разговора, Махди, - сказал Сагайдачный. – Вроде, сам тебя подписал на это дело… как будто подтолкнул к…. В общем, я предлагаю выбрать среди них старшего, и пусть они самостоятельно идут а? Это ведь игра, сам понимаешь, с огнём!

- Да ничего не будет! Я посмотрел им в глаза. У меня – чутьё, ты сам знаешь, как у собаки. Не должны они подвести.

- Нет, я конечно понимаю, что они все ребята хорошие, добропорядочные верующие и почти никого не убили, кроме… каких-то полицейских. Но если у них в дороге изменится настроение? Ещё не известно, кто к ним примкнёт.
 
- Господин полковник! Оставлять эту исламскую вольницу на игру случая тоже не целесообразно. У убитых нами эмиссаров наверняка есть где-то дублёры. Они обязательно подхватят этих пацанов. Здесь, «или или». Или убить, или мобилизовать! Убить мы их не можем по этическим соображениям. Значит, остаётся мобилизовать. Жду вашего одобряющего решения.
 
- Ну, действуй, брат. Только будь осторожнее. Возьми с собой бойцов.

- Нет, не возьму. Не просите у меня объяснений, пойду один. Флаг России там ещё у нас где-нибудь есть?

- Ты что, не знаешь Многогрешного? У него в багаже летающую тарелку с говорящим котом на золотой цепи можно найти! А что касается символики и атрибутики, так это вообще его слабость. Вон, уже все исламистские штандарты посрывал и спрятал в мешки, на память. Думаю, он тебе не откажет.

- Ну тогда до встречи, что ли? – протянул руку Мамаю Кызылбашев.

- До встречи! Только, ещё одна просьба. В общем, прошу тебя, как друга. Там вон, рефрижератор стоит. Побросайте туда все убитые тела! Опять же, дети эти! Как они попали в такую мясорубку, ума не приложу. В отношении них нужно проводить отдельное расследование. В общем, в термобудке, даже при неработающем оборудовании, эти останки смогут пролежать с неделю без проблем. Собаки их там тоже не тронут. У нас времени на укладку тел нет, а вам задержка на час-полтора трудностей не создаст. К тому же все убитые, в основном, друзья, родственники и единоверцы твоих новых бойцов. Скажешь им, что тела захороним, когда всё закончится. Сделаете?

- Сделаем, не волнуйтесь.

- Только учти, что через полчаса-час станет совсем темно. Возьми у Игната Павловича ещё штук двадцать фонарей с аккумуляторами, и раций с зарядниками.
 
- Спасибо, возьму. А вы Хагая с собой заберите. С него нужно взять показания по его делам в Косово, да и в других местах. Очень ценный тип. Но проследите, чтобы его не убрали кремлёвские недобитки.

- Не вопрос. Заберу и прослежу. Постараюсь переправить его при первой возможности в Китеж.

- Ну, тогда, с Богом!

- С Богом!

Сагайдачный быстро пожал руку Кызылбашеву и зашагал к своей машине.

- Вахмистр Краснов! – зычно крикнул Махди одному из казаков.

- Я!

- Принимай командование над пятой сотней! Я временно переназначен в другое подразделение.
 
- Есть!
 
- Сотни, по маши-и-нам! – раскатисто разнёсся над перекрёстком и замёрзшим лесопарком голос Богаевского.

- Спрашивается, нахрена человеку дано удобное переговорное устройство, вмонтированное в воротник костюма? – ехидно заметил Буздыган. – Какого, извините меня, ляда, драть глотку на все Подмосковье?

- Главное, чтобы команда дошла до всех подчинённых, - механически сказал, думая совершенно о другом, Владимир. - А уж способ её доведения – электронный, или акустический значения не имеет.

- Ладно, пойдём, философ, - милостиво согласился Олесь, направляясь к грузовику. – Слушай, а чего эти малолетки так страстно хотели убить именно тебя?

- Перепутали, наверное, с кем-то, - скривился при напоминании об убитых детях Буслаев.

- Да, уж, перепутали! - покачал головой молодой казак. – А ведь кто-то их послал! Ты что, кому-то насолил? Или знаешь где закопано золото партии?

- Да! Я знаю, где находится всё золото мира. Это - люди! Хотя, временами мне хочется собственноручно уничтожить многие экземпляры этих… драгоценностей.

Он опять подумал о мальчишках:

- Вышли, наверное погулять во дворе, а тут – сигнал этот… на чипы им….

Владимиру показалось, что перед ним приоткрылась и вперила в него свой бесстрастный, холодный и беспощадный взор глубокая бездна.
 
- Похоронить бы их надо, - как-то неуверенно сказал он Буздыгану.

Буслаев обвёл взглядом окрестные рощи, как будто примериваясь, где бы вырыть могилу для этих, так странно и безвременно погибших мальчишек.
 
- Не парься! Этим займётся Махди. Вон, он уже отдаёт на этот счёт распоряжения своим душманам.

Буслаеву стало немного легче. Но не оттого, что ему не пришлось копать могилы этим ребятишкам в мёрзлой земле. Просто Владимир считал себя очень слабым знатоком всех традиций, связанных с ритуалом отправления человека в последний путь. Это был тот самый пробел в его жизненном образовании, который, в принципе, ему бы хотелось заполнить, узнав всё до мелочей. Но, с другой стороны, Буслаев сознательно ничего не читал и ни с кем не говорил об этом. Он чувствовал, что как только ему станет всё известно об отпеваниях, погребениях, поминках и эпитафиях, произойдёт нечто такое, что он для себя называл термином «поздно».

Другим людям это казалось чудачеством. Они знали, что уж кто, кто, а этот журналюга видит смерть гораздо чаще иных людей. Еженедельная программа Владимира изобиловала кадрами с видом зарезанных, зарубленных, застреленных, и даже расчленённых человеческих тел. Он знал как устроены внутри все городские морги, но понятия не имел, где люди покупают кресты с гробами, и почему похороны, к примеру, христиан, мусульман и атеистов несколько отличаются друг от друга.

  Поэтому сейчас Буслаев совершенно спокойно переступал через изуродованные выстрелами трупы взрослых мужиков – мусульман, но старался не смотреть в сторону бездыханных детских тел. Его не покидало ощущение, что между ним и теми маленькими трупиками существует какая-то тайная связь. От этой мысли ему было тоскливо и неуютно. И, как случалось с ним в такие минуты ранее, в его душе заворочался и забился в рёбра… ХАОС! Он что-то рычал своим инфра-голосом, вырывался наружу, изрыгал проклятия, но потом вновь заполнял собой грудную клетку и головной мозг Владимира.

Этот Хаос был знаком ему с детства. В первый раз, он ощутил его атаку тогда, когда Буслаеву было три года. Он сидел в комнате один. Родители куда-то ушли. На него нахлынуло волной что-то невидимое, злое, грубое, бормочущее неведомые слова очень низким, почти неразличимым голосом.

Самое сильное впечатление из всего этого, для трёхлетнего Владимира было ощущение, что он сидит и грызёт своими, тогда ещё молочными, зубами… камни! Реально, никаких камней, конечно не было. Но он их чувствовал во рту, знал, что это желтовато-серые и бурые голыши, величиной с четверть его кулака, похожие на морскую гальку. Грызть твёрдые камни было неприятно, невкусно и неудобно. Но, пока в его груди бушевал хаос, вкус этих виртуальных камней и скрежет соприкасавшихся с ними зубов, являлся неотъемлемой частью того состояния, в которое впадал Владимир.

В раннем детстве, эти приступы обессиливали маленького Буслаева. Он опускался на пол и впадал в оцепенение. Но позднее ему удалось научиться перебарывать эти яростные атаки неведомого естества. И только пространство между нёбом и языком, в такие минуты, по-прежнему наполнялось специфическим вкусом серой гальки, а сами зубы начинали ныть.

Воин Сновидений подошёл к автомобилю, за которым совсем недавно прятался от предназначавшихся ему пуль, и облокотился на кузов, иссечённый свинцом.

- То ли первый бой ещё не закончился, то ли пророчество Литвина пока не сработало, - подумал Владимир. – Каждая из застрявших в автомобиле пуль сейчас могла бы сидеть у меня в теле. Странно, но я, кроме хаоса, бушующего в груди, не чувствую ни-че-го! Нет ни страха, ни сожаления, ни боли. Есть только этот хаос, да лёгкая горечь оттого, что любимая страна, как и весь мир летит в тартарары! Оттого, что эти дети погибли! Что многое, о чём мечталось, никогда не претворится в жизнь, и что счастья, наверное у ныне живущих на Земле людей уже не будет. Не будет не потому, что для этого нет условий, а из-за того, что люди сами разучились и потеряли желание быть счастливыми. Корысть, робость, зависть, жадность, мелочная мстительность, ненависть и различные страстишки сегодня намного восребованнее потребности в человеческом счастье.

- Ратибор! Вы там долго ещё будете дыры щупать? Вся колонна вас ждёт, - крикнул ему Богаевский.

- Извините, задумался, - очнувшись от своих мыслей, сказал Буслаев.
 
Он заскочил в грузовик и уселся на своё место. Колонна сдала назад по коридору, расчищенному Рашидом, развернулась, и поехала в Москву.

- Ну что, воины Аллаха? - сказал новым подчинённым Махди, проводив взглядом машины со своей удаляющейся сотней, - построились в три шеренги! 

                16.
Ольга сидела в номере Владимира и тихо плакала. Рядом с ней на столе лежала записка, которую ей оставил муж:

- Я жив! Никому не верь что я погиб. Скоро вернусь. Люблю вас! Поцелуй за меня Алёнушку. Твой Брусничный Лист.

Дочка, уставшая после всех дневных приключений, не стала дожидаться ужина и заснула, свернувшись калачиком на кровати. Женщина вытерла слёзы ладонью, раздела сонную девочку и накрыла её одеялом.
 
В это время, в дверь кто-то постучал. Ольга торопливо метнула взгляд на своё отражение в зеркале и крикнула:
 
- Можете входить, открыто!

- Не спишь? – спросила вошедшая Людмила Михайловна.

- Да пока нет. Извините, я даже не посмотрела, как вас там устроили. Может чего нужно?

- Да нормально устроили! – взмахнула рукой свекровь. – Там такой же крохотный номер. Двухместный. Я в нём одна. Жить можно, только окошек нет. Вместо оконного проёма – имитация. Это что, бомбоубежище?
 
- Да. Наверное… я как-то не задумывалась пока об этом.

Ольга взяла со стола бумажку и протянула её свекрови.

- Записку от Вовы нашла… живой он.

- Да я уже поняла, что живой, – отмахнулась рукой Людмила Михайловна. – Иначе, зачем бы тот олигарх тянул к себе на работу чудо наше, развесёлое?
 
- Что случилось? Вы почему так пренебрежительно говорите о сыне?

- А ты знаешь как мне сейчас было неудобно? Я в столовой познакомилась с одной женщиной. Они с семьёй здесь уже два дня живут. Так она мне рассказала, как вчера партию сотрудников отправляли куда-то в командировку, по работе. Родственникам разрешили смотреть за отправкой из окон штаба. Все ребята пришли на посадку трезвые, а один притащился – лыка не вязал! Начальство всё разозлил! Я по описанию поняла, что это был наш Вовик. Пришлось мне сидеть, помалкивать, что я и есть мать того самого пьяницы!
 
- Ой, ну как вам не совестно верить всяким незнакомым людям? Они вам рассказали байку невесть про кого, а вы и рады всё нехорошее непременно примерить на своего сына!

- Да зачем людям врать то?

- Да затем, зачем и всегда! Потому что они – люди, а не ангелы! Потому что это сущность людская, всё искажать и привирать.

- Ну ладно, хватит об этом! Ты есть пойдёшь? Здесь неподалёку столовая есть. Вкусно готовят так….

- Спасибо, что-то не хочется! Вы меня извините, я устала. Хочу поспать.
 
Ольга встала, взяла банное полотенце и повесила его на крючок в душе.
 
- Да подумаешь, она обиделась! Не хочешь разговаривать, так я пойду.
 
- Всего вам доброго!
 
- И тебе!

Людмила Михайловна шагнула было решительно к двери, но остановилась.

- Ладно, давай мириться! – сказала она и улыбнулась, как можно приветливей.

- Да мы и не ссорились. Вы что-то хотели добавить?

- Оль, у меня весь день все мысли только об этих бумагах. Как думаешь, они настоящие?
 
- Не знаю. Я спала, когда вы их получали.

- Ну а думаешь то что? Настоящие?

- Ой, ну не знаю я! Может и настоящие. Этот Кашап, вроде, мужик серьёзный. Вон, чуть не убил нас с Алёнкой! И черти на него пашут самые настоящие. По вертикальным стенам бегают быстрее, чем мы с вами по горизонтальному асфальту.

- Тогда, может ты попросишь Вовчика пойти к этому олигарху на службу? Ну Олечка! Ну поговори ты с ним. Мы бы тогда стали с тобой богатыми итальянскими помещицами, зажили бы! Там, сзади папки, в кармашке, фотокарточки вложены. Ой, ну какая прелесть! Море, горы, кипарисы, стены с башенками!

- Ладно, поговорю! – сказала Ольга, чтобы побыстрее закончить этот неприятный разговор. – А теперь, извините, у меня уже глаза слипаются. Хочу принять душ и залечь в постель, может даже, на целые сутки.

- Ну, всё, всё! Ложись. Спокойной ночи. Я – пошла!

Но уйти к себе в номер Людмила Михайловна не успела. В дверь негромко, но требовательно постучали.

- Ольга Александровна, вы ещё не спите? – раздался из коридора вежливый женский голос.

- Нет, не спим! Входите!

В номер вошла высокая, атлетически сложенная молодая шатенка в форме.

- Здравствуйте, - улыбаясь, сказала она. – Я – начальник медицинской службы полка святого князя Александра Невского, Мария Курбатова.
 
Ольга сразу отметила, что лучезарная улыбка военврача отдаёт некоторым холодом. Её взгляд буквально просканировал всех, находящихся в комнате и, несколько задержался на спящей девочке.

- Очень приятно, - сказала Буслаева. – У вас что-то срочное?

- Признаться, да! – улыбнулась военврач и тряхнула огненно-рыжей копной волос на голове. – Мы обнаружили у одного нашего гостя редкую форму тропической лихорадки. Но умоляю вас не волноваться! Я и мои коллеги уверены, что это единичный случай. Просто человек приехал из Таиланда и вот, у него обнаружилась такая история. Мы его поместили в карантин. У нас прекрасные врачи, через неделю он будет совершенно здоров. И все заразившиеся от него люди, разумеется, тоже.

- А чего вы хотите от нас? – спросила Людмила Михайловна. – Мы не ездили в Таиланд, нас не кусали эти… их мелкие… москиты.

- Тем не менее, у нас существует приказ командира проверить всех наших гостей на предмет вирусных заболеваний.

- Это как? – нахмурилась Ольга. - Нам сейчас нужно будет сдать анализы? У меня дочка впервые за несколько дней заснула нормальным крепким сном! Я её вряд ли смогу сейчас поднять. Может займёмся этим завтра?

- Увы, как я уже сказала, у меня приказ! Всё нужно сделать уже сегодня. Но, хочу вас успокоить, никаких анализов сдавать не придётся. Точнее, полный медицинский осмотр вы сможете пройти позже, в любое удобное для вас время. А по поводу конкретно этого вирусного заболевания, то его наличие мы можем определить простым сканированием ваших артерий. У нас ведь двадцать первый век на дворе! Всех делов – на пару минут, не больше. Очень надеюсь, что вы отнесётесь с пониманием, и не будете возражать.

- Ну, раз это необходимо, то я не возражаю, - сказала Ольга.

- Я, то же, - кивнула Людмила Михайловна. – Раз это так срочно.
 
- Ну тогда, встаньте сюда, к шкафу, я распоряжусь вкатить оборудование.

Мария вышла в коридор, о чём-то переговорила с коллегами и вернулась в номер. За ней следом вошли двое молодых казаков. Когда они открыли дверь на всю ширину, для того чтобы вкатить свою тележку, Буслаева заметила, что в коридоре стоит, по меньшей мере ещё с десяток хорошо вооружённых мужчин. Вошедшие парни поздоровались и установили агрегат, напоминающий тумбочку на колёсиках, посреди номера. Они выдвинули из его верхней панели монитор, а потом подключили к разъёмам шнуры наушников и каких-то приспособлений, напоминающих ручные шариковые массажёры.

- Приступайте, Мария Викторовна, - сказал один из мужчин, надевая наушники и садясь перед монитором.

- Расслабьтесь, это не страшно и совершенно не больно, - сказала военврач, подходя к Ольге.

Она, как и парень у монитора надела наушники и начала водить скользящими на шариках приборами по рукам, туловищу, ногам и голове женщины. Процедура действительно оказалась быстрой и безболезненной. Потом, таким же образом они обследовали Людмилу Михайловну и спящую девочку. Не обнаружив ничего подозрительного, медицинские работники быстро свернули свой аппарат, ещё раз извинились и ушли.

- Странный такой визит, вы не находите? – спросила Ольга свою свекровь, когда за военврачом закрылась дверь.

- Да чего там странного? – сделала удивлённое лицо пожилая женщина. - Если бы к утру здесь началась эпидемия тропической лихорадки, тогда что, а?

- Да, тогда было бы что-то малоприятное, - устало улыбнулась Ольга. – Но главное всё-же то, что этот день, с его покойниками, кладбищем, вертолётом и тропическими лихорадками уже закончился. Мы можем просто зачеркнуть его, приняв душ и крепко, насколько это только возможно, заснув.

- Да ты и так почти весь перелёт проспала. Я бы после такой анестезии ещё сутки бодрствовала и веселилась.

- Да я всю эту неделю прободрилась. Столько всего весёлого было, что просто не знаю, как я от хохота не лопнула. То у меня дверь какие-то придурки выбивают, то моё окно штурмуют демоны, то меня избивают менты в обезьяннике, то я устраиваю похороны незнакомого, обгорелого трупа с обугленной челюстью, то на меня падает чёрная рука могильной статуи....
 
- Да, сочувствую. А я, признаться, как подумаю, каких деньжищ стоит подарённое мне поместье, так у меня лихорадка начинается. До приезда Вовунчика, теперь наверное и не засну. Неужели он и вправду откажется от такого предложения?

- Я предлагаю поговорить об этом завтра.

- Да ладно, ухожу, ухожу! - недовольно сказала свекровь, поцеловала Алёнку и направилась к выходу.

Ольга пошла закрывать за ней дверь и, автоматически подхватила со стола капроновую сумку, которую всегда называла «моя большая косметичка». Точнее, когда-то это был переносной термоконтейнер на шесть банок пива. Владимир выиграл его на какой-то журналистской тусовке, участвуя в конкурсе на наибольшее количество отжиманий от пола на кулаках. В этой дисциплине ему мало кто мог составить конкуренцию.
 
А потом, когда премиальное пиво было выпито, выяснилось, что в эту сумочку идеально входят лак, пенка-бальзам для волос, шампунь, лосьон для тела и скраб. Вдобавок туда можно было положить несколько тюбиков и баночек с кремами, флакончики с дневными и вечерними духами, тушь для ресниц, ватные палочки и подводку для макияжа.

Владимир не стал протестовать против того, что напоминание об его барной доблести превратилось в обычную женскую походную косметичку, используемую для поездок в отпуск и в командировки.

Тем временем, Людмила Михайловна открыла дверь, шагнула в коридор, полуприкрыла за собой дверь и… взвизгнула от неожиданности! Её горло обхватили тонкие холодные пальцы неизвестного молодого парня с пустым, безжизненным взглядом. В левой руке подросток держал раскрытый кнопочный нож. Он упёр лезвие куда-то под ухо Буслаевой - старшей и бесстрастным негромким голосом, слегка шепелявя, произнес:

- Не дёргайтесь! И тогда я не стану вас убивать. Сейчас мы с вами спустимся на пару этажей вниз и войдем в комнату с пультом противовоздушной обороны объекта. Там я вас отпущу.

- Я, я, я, не… - в панике сказала Людмила Михайловна, почти теряя сознание от охватившего её ужаса.

Ольга не видела того, что происходило за полуоткрытой дверью. Но она всё прекрасно слышала. Она поняла, что прямо за дверным полотном, в каких-то двадцати сантиметрах от неё, стоит преступник. Вооружён он, или нет, это не имело значения. Главное, что этот человек стоит за практически открытой дверью, держит в своих руках свекровь, а сзади, на кровати, спит совершенно беззащитная маленькая девочка. Последняя мысль особенно больно ударила в голову Буслаевой, вызвав одновременно страх, боль, ужас и ярость.

Бандит за плечо развернул пожилую женщину в сторону лестницы и, не убирая от уха нож, подтолкнул её локтём в спину. Та, почти ничего не соображая, механически сделала несколько мелких шагов. Она никак не могла собраться с волей. Преступник дышал ей в затылок, давил плоской стороной холодного лезвия на заушный выступ и бесшумно двигался следом за ней.

Но в тот момент, когда они поравнялись с проёмом приоткрытой двери, Ольга резко бросилась вперёд и схватила руку, сжимающую нож, за запястье. Парень не успел ничего сделать. В одно мгновение его кулак с кнопарём был отведён в сторону. А на голову несчастного, со страшной силой опустилась пивная сумка, набитая принадлежностями дамского туалета.

Освобождённая от захвата Людмила Михайловна опять пронзительно взвизгнула и начала медленно приседать на ватных ногах, плавно заваливаясь влево. Молодой преступник выронил нож и, закатив глаза, синхронно с ней начал падать вправо. Ольга бросилась к матери мужа, стремясь остановить её, всё ускоряющееся падение.

В коридоре раздались шаги множества бегущих к ним людей. Вскоре всё пространство перед дверью в Буслаевский номер наполнилось народом. Какие-то казаки связали напавшего на Людмилу Михайловну молодого человека и принялись приводить в чувство совсем обессиленных женщин.

Ольга сказала что она – в норме и попросила мужчин, чтобы они помогли свекрови. Парни подхватили старушку и унесли её в медсанчасть.
 
Вскоре на месте прецедента появилась и сотник медицинской службы по имени Мария. Она быстро скользнула пальцами по голове и шее обездвиженного парня и сделала ему какой-то укол. После этого военврач подняла валявшуюся неподалёку буслаевскую сумку, качнула её в руке, словно взвешивая и спросила:

- У вас там, Ольга Александровна что, пиво, что ли?

- Это моя косметичка, - безучастным голосом произнесла Буслаева, присев на корточки у стены.

Стоявшие поблизости мужчины сдавлено хмыкнули.

- Как там моя свекровь? - спросила Буслаева Марию.

- С ней всё будет нормально. Сейчас она в шоке. Поэтому ей вкололи успокоительное. Думаю, когда она проснётся, ей полегчает.

- Понятно. А что это за бандюган бегает по вашей суперохраняемой базе?

- Это Васечка, - неожиданно улыбнулась смущённой, но весьма обаятельной улыбкой Мария.

От былого льда в её взгляде не осталось и следа.

- Вы не подумайте, он очень хороший мальчик, сын одного из лучших наших сослуживцев. Просто мы не успели его проверить, и вот….

- Это что? Та самая эпидемия?

- В общем, да. Сегодня вечером мы получили донесение из Москвы. В нём говорилось, что часть российских детей и многие молодые люди, выезжавшие в спортивные, туристические и иные лагеря, были чипизированы неизвестными представителями международных гуманитарных, в кавычках, организаций. При получении каких-то, не до конца определённых нами сигналов, чип в организме ребёнка активизируется, подавляет его волю и заставляет своего носителя выполнить задания неких преступников. Вася то чего от вас требовал?

- Не от меня, а от свекрови. Вроде к пульту противовоздушной обороны её тащил.

- Ну вот видите! Хозяева вшитой в него игрушки хотели открыть нас, для всевозможных бомбовых и ракетных атак. Только и всего.

- А других людей вы всех проверили?

- Практически, да. Осталось две-три семьи. Сейчас с ними работают мои коллеги. Думаю, через минут двадцать закончим. Теперь всех будем сканировать ещё на входе в базу. Придётся вводить обязательный въездной чип-контроль.

- А с этим парнишкой что?

- Ну, что? Сейчас отнесём его на носилках в операционную и вынем из него этот виртуальный взрыватель. Из других детей – то же самое.

- Есть и другие?

-    Есть. Только их мы обнаружили раньше, чем в них активизировались микрочипы. Завтра они проснутся опять добрыми, весёлыми, хорошими мальчиками и девочками. А Васечка правда, во всём положительный паренёк. Вы с ним ещё подружитесь. Попросите, пожалуйста, свою свекровь поскорее забыть этот ужасный эпизод, как будто его и не было.

- Да я попрошу, да что толку? Она меня считает самой младшей в семье, и моё мнение всегда учитывает только в последнюю очередь из всех возможных. С ней должен поговорить кто-то из командиров. Она очень уважает всякие чины и должности.

- Ладно. Это не проблема, - сказала Мария и повернулась к своим помощникам, тихо стоявшим неподалёку, - ну где ваши носилки с колёсиками?
 
- Да вон, Мария Викторовна, Лёха их катит.
 
- Ну тогда, аккуратно грузите нашего драгоценного Васечку, и везите в хирургическое отделение.

В это время, в кармане у военврача зазвонил мобильный телефон. Она поднесла его к уху. Её лицо вновь стало жёстким.

- Слушаю. Да, всё поняла, бегу.
 
Мария бросила аппарат в карман, на секунду о чём-то задумалась и опять повернулась к своим помощникам.
 
- Так, ребята! Сейчас у нас будет много работы. Быстро катите свой аппарат в хирургическое отделение. Скажите есаулу Морозову, что я прошу его проводить операции по удалению чипов с обязательным контролем радиочастотного спектра. Алексей, ты останешься с доктором! Будешь сидеть на аппарате. А все остальные - со мной, побежали к воротам! У нас есть раненные и, вроде бы, убитые.
 
- Я с вами! – сказала, вставая, Ольга.
 
- А вы кто по профессии?
 
- Учитель русского языка и литературы.

- Тогда я попрошу вас пока остаться. Поймите, у нас режимный объект. А у вас нет ни пропуска, ни разрешения передвигаться по базе.

- Это что ещё за бюрократизм такой?

- Это не бюрократизм. Это стратегия выживания!

- Но ведь вы сказали, что там есть раненные и убитые! Может быть, мой муж тоже… там.

- За это не волнуйтесь. Ваш муж не участвовал в той операции. Он сейчас в Москве, в кремлёвском отряде. Если бы с ним что-то произошло, мы бы уже знали. Наше руководство возлагает на вашего супруга большие надежды и поэтому, пристально отслеживает все события, связанные с его персоной.
 
- Какие это ещё надежды?

- Извините, но мне правда некогда. Идите в номер, мы с вами увидимся утром! - сказала Мария и стремительно зашагала по коридору.
 
Ольга сделала машинально несколько шагов вслед за ней и остановилась в нерешительности. Ей больше не хотелось ни спать, ни принимать душ. Её вдруг охватило лихорадочное желание куда-то бежать, что-то делать, или, хотя бы с кем-то поговорить… о чём-то. О чём угодно! Но лишь бы не оставаться сейчас наедине с этой гулкой, пугающей пустотой глубокого подземелья. Наедине с этим вакуумом, стремительно втягивающим внутрь себя всю её душу, все её мысли, радости и ожидания, всё её личное пространство.

Со стороны лестницы раздались шаги, дверь раскрылась, и в коридор вышел… капитан Борисов.

- Вы?! – почти выкрикнула изумлённая Ольга.

- Вы? – автоматически переспросил Виктор.

- А как вы… здесь? – с трудом подбирая слова, сказала женщина. – Я не ожидала….

- Я тоже не ожидал! Хотя и надеялся, - сказал полицейский.

- Вы же должны были остаться в Нижневартовске.

- А меня очень попросил поехать сюда мой товарищ. Вот он, кстати, Василий Гарольдович! Мы сегодня гуляли с ним у него на помолвке и он меня уговорил помочь ему организовать стол для коллег. Я не мог отказать своему другу и его невесте. Она его сейчас ждёт в офицерском кафе.

- Точно! – сказал подошедший разведчик. - Во время повышенной боевой готовности спиртное на базе запрещено, но поднять стакан травного настоя, или клюквенного морса за удачу сослуживца никому не возбраняется.

 - Не составите нам компанию?
 
- Я сейчас, - сказала Ольга.

Она зашла в номер, вновь поставила свою увесистую косметичку на стол, поправила одеяло на дочери, замерла, прислушиваясь к её дыханию и включила ночник. Ольга вдруг поймала себя на мысли, что несказанно рада такому внезапному появлению здесь этого конопатого капитана.

- Он всегда появляется тогда, когда мне становится… хуже некуда, - не в первый раз пронеслось у неё в голове.

Женщина повернулась к зеркалу, поправила рукой какие-то, сбившиеся в сторону локоны и критически оглядела свою внешность. Опухоль под глазом совсем рассосалась, и в качестве напоминания о случае соприкосновении её лица с полицейской дубинкой, осталось только зеленовато-жёлтое пятно. Но и его сейчас не было видно из-за умело нанесённого макияжа. Судя по всему, осмотром Ольга осталась довольна. Она выключила верхний свет и вновь вышла в коридор.

- Всё нормально? – спросил Борисов.

- В общем, да, - ответила Буслаева.

- Вы, представите меня своему товарищу? – сказала Виктору Ольга.

- Ольга Александровна Буслаева, – с улыбкой сказал капитан, слегка коснувшись локтя женщины. - Она - жена твоего сослуживца, Владимира Буслаева. А Василий Гарольдович у нас, потомственный тевтонец и прибалтийский барон. Это он вас вёз на карете скорой помощи.

- А разве тевтонцы ещё существуют? - улыбнулась Ольга.

- Как видите! – сказал Борисов, - отдельные представители этого хулиганского сообщества могут пережить и нашу цивилизацию!

Разведчик задрал вверх свой массивный подбородок и громко, заразительно рассмеялся.
 
- Тише, тише вы! - всплеснула руками Ольга. - Вы мне сейчас ребёнка разбудите!

- Простите, - зарумянившись, сказал Василий Гарольдович.

Но, к счастью, девочка не проснулась. Она мирно спала, рассыпав шелковистые светлые локоны по подушке. Буслаева закрыла номер на ключ и они пошли в кафе, которое как оказалось, находилось неподалёку.

В этот час, заведение было заполненным. За столиками сидело человек тридцать молодых людей в форме. На некоторых из них виднелись свежие бинтовые повязки.

- Господа офицеры! – закричал, увидев входящих, один из парней с подвешенной на груди забинтованной рукой, - здесь подъесаул фон Юргенсбург и капитан Борисов!

- Героям Катышёра… - гаркнул крепкий бородатый великан.

- Любо! Любо! Любо! – единогласно подхватили все собравшиеся.

- Спасителям Отечества… - опять крикнул бородач.

- Слава! Слава! Слава! – вновь зазвенели юные голоса.

- Та-ак! Нас здесь знают, - смущённо сказал Виктор.

- Ещё бы! – засмеялся стоящий рядом молодой подхорунжий. - Скоро вас будут знать в лицо, как минимум, все казаки мира! Ведь вы те самые счастливчики, которые заслужили приз самого Никиты Хомыча Сагайдачного!
 
- Ну да! – сказал Юргенсбург. – Я что-то слышал об этом краем уха. А ну, расскажите!

- А что рассказывать? – усмехнулся подхорунжий. – Помнишь дедовскую форму, в которой Григорий Васильевич принимал парад на войсковом празднике?

- Конечно помню! - засмеялся тевтонец. – Такое богатство, однажды увидев, невозможно забыть. Это ж, грановитая палата, какая-то!

- Так вот, если мы всё правильно понимаем, - теперь эта форма и оружие – ваши! Вы же выполнили условие Казака Мамая? Пригнали телепортационную установку в расположение «Лавы» целой и невредимой?
 
- Пригнали! И что?

- И всё! Поздравляю! Вы теперь богачи! Там на шашке, кинжале и на поясе только золота, наверное… на бешеную сумму! А уж про стоимость драгоценных камней на всём этом убранстве, да и на газырях, я вообще не говорю. Как делить будете?

- Пока делить нечего, а там видно будет, - засмущался Борисов.

- Ну вот, Витя, а ты ещё не хотел сюда ехать! - хлопнул капитана по плечу Василий Гарольдович. - Теперь мильёнщиком будешь!

- Милый, ну наконец-то! – завизжала Светочка, метнувшись кошкой из какого-то неосвещённого угла, прямо на грудь к тевтонцу. – Ты что опять натворил без меня?

- Да ничего особенного. Там всё сделал один Андрей Сарханович Кызылбашев. А мы с Витей только бегали, мешали ему. Так ведь, Витёк?

- Истинно! – сказал, под оглушительный хохот казаков, капитан Борисов, подняв вверх указательный палец.

- Когда он только всё успевает? – изумлённо подумала Ольга, – и на свадьбе погулял, и вон, всю Россию уже где-то спас, и богачом стал!

- Спасибо за поздравление, друзья! – сказал тевтонец. –  То, что мы заслужили такой приз, это несколько неожиданная, но приятная новость. Но я должен признаться, что сегодня я сорвал ещё один, самый большой приз всей моей жизни. Он намного дороже любого золота и бриллиантов. Это – моя прекрасная невеста Светочка, с которой у нас сегодня состоялась помолвка. Я счастлив! Ура, господа!

- Ура! Ура! Ура! – гаркнули молодые казаки.

Когда суматоха с чествованием и поздравлениями немного улеглась Капитан Борисов спросил разведчика:

- Слушай, Василий Гарольдович, ты чего там постоянно про какие-то двадцатиминутки говорил? Всё хотел тебя спросить, да как-то, не до того было.
 
- А, это? – засмеялся разведчик, обнимая свою драгоценную невесту, - может в другой раз? Просто, боюсь, что второпях ты меня не поймёшь.

- А ты намекни, покороче. Может я и окажусь не так туп, как это можно предположить.

- Ну ладно, пойдём сядем куда-нибудь.

Они прошли в дальний угол зала и сели вокруг небольшого стола, накрытого жёстко накрахмаленной скатертью.

- Я родился в городе Владивостоке, - жестикулируя массивной ладонью, начал тевтонец.

- Значит вы земляки с моим мужем, - засмеялась Ольга.

- А я думал, что ты родом из Прибалтики, - сказал капитан.

-      Нет, моя родина – Владик! У меня отец был одним из лучших радиоэлектронщиков в Советском Союзе и его периодически посылали в длительные командировки по стране, налаживать какие-то производства. Поэтому, несколько лет вся наша семья жила на Дальнем Востоке. Я посещал среднюю школу, был октябрёнком, пионером, в общем, жил обычной жизнью советского ребёнка. Владивосток тогда тоже жил обычной, мирной жизнью советского города. Но при этом, все его жители понимали, что когда начнётся война, в неизбежности которой никто почему-то не сомневался, первыми должны будут встретить врага именно они. Они - это солдаты, моряки, рабочие, рыбаки, учителя, коммунальщики, железнодорожники, судостроители. В общем, всё население города. У Союза тогда хватало недоразумений и с китайцами и с американцами и с японцами… да со всеми державами тихоокеанского региона, кроме пары-тройки не очень надёжных союзников.

- Да, я помню это время, - кивнул Борисов.

- Мы жили в пятиэтажном доме, - продолжил тевтонец. - Среди наших соседей было много военных, всяких кэгэбешников, а так же, сотрудников каких-то оборонных заводов. В общем образованных и сведущих людей там хватало. Один раз, когда мне было лет десять, я подслушал разговор вышедших покурить во двор мужиков. Они обсудили какое-то новое оружие американцев. А потом сказали, что если начнётся война Советского Союза со всем миром, Владивосток продержится минут двадцать.
 
Меня не удивила фраза о всём мире и не удивила информация о возможном начале войны. Но всю мою детскую душу глубоко потряс тот факт, что мы будем воевать всего двадцать минут! Я, как мне казалось, не боялся погибнуть за Родину! Я не страшился ни ранений, ни плена. У меня было правильно воспитание. Мой отец всегда готовил нас с братом к борьбе, к преодолению жизненных трудностей… но … двадцать минут! Это, по моим представлениям, не лезло ни в какие ворота. Как говорится, ни совершить подвига, ни получить за это медаль! Я даже, помню, поплакал по этому поводу, слегка, в своей комнате, - улыбнулся Василий Гарольдович.
 
- Бедненький мой, сказала Светочка, - осыпая любимого сочувственными поцелуями.
 
- Ну и как ты решил для себя эту проблему? – спросил Борисов.
 
- Я набрался храбрости, подошёл к отцу и всё ему рассказал.

- Ну и чего тебе ответил твой старый тевтонец? – улыбнулся капитан.

- Он мне всё разъяснил, - засмеялся, как всегда, оскалив острые зубы, Василий Гарольдович. – Оказывается, двадцать минут – это целая вечность! За это время, доблестные дальневосточные десантники, морпехи и мотострелки способны смешать с навозом любую вторгшуюся на нашу территорию сухопутную армию! За двадцать минут приморские артиллерийские и ракетные береговые дивизионы могут уничтожить любую вражескую эскадру, а залпы наших кораблей и подводных ракетоносцев сметут с лица земного шара целые города, в которых живут человеконенавистнические семьи мерзких агрессоров. А когда, в неравной схватке со всем миром, на двадцать первой минуте, город-крепость Владивосток героически падёт, встанут другие города России! Потому что и среди их жителей тоже немало героев. Нет такой страны, нет такого военного блока, нет такого мира, который смог бы победить Советский Союз, смог бы победить… Россию!

- Вот так батя у тебя! – восхитился Виктор. – Жив хоть, старичок?

- Жив, слава Богу! Вот после того разговора я начал измерять свою жизнь такими… двадцатиминутками. Ну, не всю жизнь, а самые её напряжённые отрезки. Всё предельно просто – включил свой таймер и воюй, чего бы тебе этого не стоило. Если тебя за это время не убили, значит нажимай секундомер по-новой. Ну а если не вышло, не сомневайся, через двадцать минут появится следующий боец, но это уже будет его раунд.

В это время к их столику подошёл старик Кызылбашев.

- Ребятки, пойдёмте, поможете мне подготовить… моих девчонок… к последнему пути.  Вы нам вроде бы… не чужие. Они у меня христианки. Сегодня их нужно внести в храм, а завтра - отпевание и похороны. Видите как? Положено на третий день… но батюшка сказал, что из-за войны надо поторопиться. Скоро привезут новых погибших. Пойдёте со мной?
- Конечно, конечно, Андрей Сарханович! - сказал Борисов.
- Извините, что мы вас оставили, на время, - покраснев, как девочка, сказал тевтонец.  - Но мы уже собирались идти искать вас.
- У меня нет пропуска. Не выпустят, наверное, - сказала Ольга.
- Выпустят! – сказал Василий Гарольдович. – Со мной и выпустят и назад впустят!
- Ну тогда, я проверю дочку, и тоже пойду с вами.
- И я пойду! - решительно взяла жениха за руку Светлана. - Только забегу за шубой.

                17.
Прибывших в Москву казаков разместили прямо в комендатуре Кремля. В здании, примыкающем к богато декорированному Потешному дворцу. Бойцы быстро выгрузились из машин и разместили в предложенных им помещениях привезённый с собой багаж.

Пришедший вскоре офицер ФСО сказал, что для казаков уже накрыты столы и они могут идти ужинать. Часть лавовцев так и поступила. Но большинство, к удивлению Буслаева, пошли не в столовую, а на улицу. Среди них был и новый приятель Владимира – Олесь Буздыган.

- Вы куда? – спросил его Владимир.

- Так… известно куда! На молебен, - почему-то удивился парень.

- А кушать не пойдёте, что ли?

- Да успеем ещё. С нами Казак Мамай. Так что, голодными не останемся. Он за нас, если надо, и президента заставит от пола отжиматься.

- А те чего не идут с вами? – кивнул Владимир в сторону пошедших в столовую казаков.

- Наверное не хотят, - пожал плечами Олесь. – Там есть несколько мусульман, а остальные, видимо, не чувствуют сейчас острой потребности в очищении.

- Очищении? От чего?

- Да ты что, Ратибор? Мы же сегодня людей убивали! А здесь вон, все храмы нынче нараспашку. Если нас там исповедают, то для этого можно и вообще поголодать.

Буслаеву показалось, что он впервые увидел Олеся совершенно серьёзным. От его снисходительно-разбитного вида не осталось и следа. В убеждённости речей парня чувствовалась какая-то особенная, сакральная истина, некая внутренняя, спрятанная от всех случайных и недружественных взоров правда буздыгановской жизни.

Владимир тоже не пошёл в столовую. Он оставил под охраной дежурного по расположению свой баул с автоматом и зашагал вслед за казаками. На улице сотни разделились на небольшие группы и разошлись по тем церквям, которые им показались более приветливыми. Буздыган куда-то исчез, и Буслаев вошёл в первый попавшийся храм – Благовещенский собор.

Во всех кремлёвских церквях в этот час шла службы. Как позже узнал Владимир, из-за беспорядков в Москве, многие титулованные священнослужители предпочли пересидеть эти смутные дни в Кремле, под охраной ФСБ, ФСО и других служб, сохранивших боеспособность.

Сама правительственная резиденция была переведена на негласное осадное положение. Служащих, место работы которых находилось внутри крепостных стен, в Кремль впустили вместе с семьями. Поэтому прихожан в храмах было в этот вечер намного больше, чем обычно. А церковные службы вели, в основном, архимандриты, протоиреи и архиереи.

Буслаев не очень хорошо разбирался в церковных чинах. Но по его логике у более высоких церковных иерархов одежды должны были быть более пышными, а кресты на животах более увесистыми.
 
- Ну чего стоишь, служивый, головой крутишь? – услышал Воин Сновидений недовольный голос у себя за спиной.

Владимир оглянулся и увидел лысоватого мужика, с суетливыми движениями и бегающим взглядом. Незнакомец был довольно высок и широк в плечах, но из-за сутулости, казался ниже ростом.

- Давай уже, или вправо, или влево! Не мешай людям, - пробормотал мужик и недовольно толкнул Буслаева рукой в спину.

Когда кто-то толкал Владимира, хватал за руки, или просто начинал оживлённо жестикулировать вблизи его лица, Буслаев впадал в почти неконтролируемую ярость. Если бы это происходило не в Божьем Храме, а на улице, то бывший журналист непременно бы толкнул в ответ агрессора, бесцеремонно вторгшегося в его пространство.
 
Но здесь он ограничился тем, что вперил в нахала испепеляющий взгляд. Незнакомец поджал губы и, сделав озабоченное лицо, хотел пройти мимо, отодвинув Буслаева плечом. Но Воин Сновидений схватив его за рукав, бесцеремонно развернул к себе лицом и спросил:

- Не подскажете, милейший, где здесь можно пройти обряд исповеди?
 
- На всенощной не исповедуют, - криво ухмыльнувшись, сказал лысоватый тип.

Он наклонил безволосую голову, и попытался вырвать рукав из недружественного захвата. Владимир перехватил его за ворот, рванул к себе и нарочно медленно, как будто ему вообще некуда было спешить, спросил:

- Что, вообще не исповедуют? А когда будут? Я, видите ли, не местный, здешних порядков не знаю.

- Да вижу, что не местный! И вижу что не знаешь! Понагнал вас сюда чёрт, не вовремя.

- В храме богохульствовать вздумал? – с угрозой в голосе произнёс Буслаев.

Лысый ещё больше ссутулился и беспокойно заёрзал на месте. Владимиру вдруг сильно захотелось ударить этого шныря кулаком по морде… но он взял себя в руки, ещё раз тряхнул и выпустил незнакомца. Тот, что-то бубня вполголоса, отскочил в угол, постоял там, словно в раздумье и начал озираться вокруг, явно кого-то высматривая. Вдруг лысый замер, повернулся к ближайшим иконам и несколько раз торопливо перекрестился.
 
Мимо него над толпой величественно проплыла зеленоглазая голова Богаевского. Поравнявшись с суетным мужиком, есаул усмехнулся, нагнулся к нему и что-то негромко сказал. Лысый переменился в лице, резко выпрямился, проворчал что-то в ответ и опасливо оглядываясь, зашагал к выходу.

- Где это я так засветился? - как бы спрашивал его раздосадованный вид.

- Что, вынюхал, шпик? – злорадно подумал Воин Сновидений.- Интересно, что это ему такого сказал наш есаул, что тот сразу чуть в штаны не наделал?

- Вы спрашивали об исповеди? – обернулся к нему стоящий поблизости пожилой мужчина. – Идите к аналою. Там недавно исповедовали ребят. Священники видимо решили порадеть за души ближних! Время нынче, сами знаете какое. И сами знаете, кто пришёл в этот мир! Тоже, извините, не в храме будет названо его имя. Так что, батюшки сегодня исповедуют друг друга и прихожан.

Вблизи аналоя действительно стояла небольшая очередь из желающих облегчить душу. Исповедовали два священника. Очередь к ним стояла общая. Владимир встал за двумя старушками, вполголоса наставляющими молодую девушку, видимо, внучку.

- Ничего плохого в исповеди нет. Скажешь батюшке, мол, грешна, поведаешь о себе, и всё будет хорошо.

Буслаев решил, что подойдёт к осанистому чернобородому исповеднику. Он вызвал у Владимира симпатию своей мягкой улыбкой, богатырской статью и блеском больших, умных, наверное всё понимающих глаз.

Но как выяснилось и другие прихожане стремились попасть именно к этому батюшке. Поэтому Воин Сновидений в конце концов оказался прямо перед вторым священником – худым старичком с длинной седой бородой.
 
Батюшка выглядел вполне благообразно и даже улыбался приветливо. Но в глубине его сухих, настороженных глаз Буслаев, имевший большой опыт общения с людьми, уловил настороженность и неприязнь.

- Когда в последний раз исповедывался? – спросил старик.

- Не помню. Лет пятнадцать назад, или больше.

- Тогда рассказывай, с чем пришёл.

- С грехами пришёл. Вру часто. Людей недолюбливаю. Данных обещаний не держу в последнее время вообще. Но больше всего грешен в том, что я женщин люблю… чужих. Прямо, не могу, бывает, сдержать себя. Начинаю с ними шутить и всё такое.

- Женат?

- Да, женат.

- Стало быть блудишь? Это прелюбодейством называется.

- Есть такой грех.

- Большой грех! Требует отлучения от причастия и длительного, усердного покаяния.
 
- На коленях что ли стоять в храме?

- Да хоть бы и так.

- И долго?
 
- Лет десять. Смотря сколько и чего тебе назначит твой духовник. Есть, кстати, у тебя духовник то?

- Нету. А побыстрее нельзя прийти к причастию? Меня убить могут прямо сегодня… или завтра.

- Нельзя! Иначе гореть будешь вечно, в пламени ада.

Владимир ещё раз посмотрел на этого, внешне благообразного священника и понял, что старикашка ему мерзок. Но не потому, что он отказал Буслаеву в причастии. Причина отторжения была более глубокая и вряд ли поддавалась быстрому осмыслению. Владимиру была неприятна и дорогая позолота его архиерейских одеяний, и эта его козлиная, тщательно расчёсанная бородёнка и запах больного организма, распространяемый изо рта, и недобрый взгляд, проглядывающий из-за внешне приветливой карамельной улыбки.

- Вообще-то я всегда думал, что история про жарку грешников в аду, – раздражённо сказал Владимир, - выдумки католических еретиков!

Буслаев вдруг осознал, что он непреднамеренно повторил в Храме Божьем слова демона Лембоя. От этого его почему-то бросило в жар. Почти в такое же пламя, какое обещал ему старик в одеянии архиерея. И дело было не в смысле слов. А в том, что он сейчас в Храме Божьем повторяет почти дословно слова представителя нечистой силы. И это после того, как Владимир сам решил всецело встать на путь христианской добродетели!
 
Священник вцепился взглядом в лицо стоящего перед ним Воина Сновидений, как бы силясь понять, что это сейчас ему сказал прихожанин. В душе Буслаева поднялась мутная волна раздражения. Он понимал, что ему нужно сейчас развернуться и уйти. Но Владимир терпеть не мог недосказанностей и потому произнёс:

- Индульгенциями они приторговывали, вот и пугали народ пеклом! Но Христос упразднил это учреждение, разрушив его запоры и выведя из ада томящихся там людей. Это ведь знает каждый православный младенец.
 
Священник растерялся. Он уже давно не сталкивался с такой наглостью, когда пришедший на исповедь человек, вместо того, чтобы покорно целовать ему руку, вдруг начал учить его азам православия.

- Стращать адом, батюшка, это римская ересь! - видя его замешательство, продолжил Буслаев. - А человек, покупающий отпущение, становится ещё большим грешником. Ибо покаяние заключается не в таинстве отпущения, а во всей жизни верующего человека. Лютер сказал….

- Ах, Лютер! – перебил его священнослужитель. – Как я посмотрю, ты в латинскую ересь ударился, парень?

- Лютер, это не латинская ересь, а германская! Но вы мне не сказали, батюшка, я не прав про пламя ада? Может я что-то не углядел в тексте Библии? Может где-то есть подробное описание процесса жарки грешников в аду? Скажите, я почитаю, вечерком.

Священника затрясло от ярости. Было видно, что он еле сдерживает себя, чтобы не разразиться в церкви громкой бранью. Сам вид Буслаева у него уже вызывал общую терапевтическую непереносимость. Поэтому исповедник, пробормотав что-то о подземных криках грешников, слышимых каким-то пророком из-под песков пустыни, дал понять, что разговор закончен.

- Ну вот, причастился! - подумал Владимир. – Хоть бы напоследок сказал какое слово надежды! А мне погибать!

- Ты чего к этому батьку попёрся? – вдруг раздался неподалёку голос Олеся.

- Есть разница? – увидев рядом с собой Буздыгана, спросил Владимир.

- А ты сам не видишь, кто это?

- Ну и кто?

- Я думаю, он кэгэбешник старый. Раньше некоторых офицеров спецслужб так на пенсию отправляли. Предлагали для вида выйти из коммунистической партии и принять церковный сан.

- Я читал об этом. Но не думал, что такие перевёртыши ещё служат в храмах.

- Ну а куда им деваться? Они здесь прижились, приподнялись по иерархии, приобрели положение в обществе. А сами может и в Бога то вообще не верят. Не то что тот, второй исповедник. Этот – настоящий батюшка! Я с ним поговорил и у меня сразу душа разгрузилась.

- А с чего ты решил, что первый не верит?
 
- А ты правда его не знаешь? – удивился Буздыган.

- Да откуда мне его знать то? Я тебе что, москвич, что ли?

- При чём тут москвич? У тебя интернета нет? Это ведь тот самый митрополит, который на экуменистическом съезде всех церквей, целовал руку папе римскому!

- Лобзал значит!

- А я про что? Ты понимаешь, мало того, что православный священник там вместе с людоедскими шаманами и сатанистами молился, так он ещё, прохиндей, и к ручке главного еретика приложился! Я сам на видеосервере смотрел. Мне за это до сих пор хочется ему по репе настучать! Но понимаю, что так делать не по-христиански.

 - У меня возникло точно такое же желание. Хоть я и не знал что он с сатанистами гопака отплясывал. Мерзко всё это, как-то. Даже слов не могу найти по такому поводу. Всё же православный священник… и нате вам!
 
- Я тоже так думаю, - сказал Олесь. – Ладно, пойду куплю себе молитвослов. Я видел, в удобном, таком формате… карманном.

  Сказав это, Буздыган вновь пропал. Растворился в толпе. Буслаев постоял с минуту перед аналоем и подумал о странностях жизни. Потом он купил свечей, прочитал «Отче наш» и ещё пару коротеньких молитв перед иконой Богоматери со Спасителем. Это был весь его молитвенный запас.

Напоследок Владимир попросил у Пречистой Богородицы и Царя Небесного удачи со здоровьем себе, своим родственникам, казакам Лавы, всем православным христианам, воткнул в подсвечники свечки и вышел на свежий воздух.

На улице у него вновь в душе заворочалась досада на то, что этот старый, провонявшийся бронхитной харкотой и антибиотиками священник отказал ему в благословении на причастие.

- Ну что же! Лет десять у меня ещё есть, чтобы подумать о своём поведении, - невесело ухмыльнулся Буслаев. – И хватит об этом! А то на следующей исповеди мне придётся признаваться, что при мысли о том старичке моя рука сама, непроизвольно, полезла в карман за пистолетом. Кстати, я ещё забыл сказать старому, что убил недавно человека! Интересно, сколько бы он мне тогда назначил лет послушания и искупления? Да, в этом тысячелетии я причаститься уже точно не смогу! Тем более, что оно только что началось. Мой дед говорил, что после войны казаки в его станице ровно год не входили в ворота храма. Стояли во время каждой церковной службы за оградой, кто на коленях, а кто и во весь рост, но моля Бога об искуплении вины за человекоубийство. Ну, год, это ещё куда ни шло. Но десять лет! Какая этому всему может быть мера? Грех человекоубийства не считается таким уж страшным деянием, как адюльтер? Или всё-таки наоборот? Да ладно бы и покаяние! Если не убьют, может и десять лет отстою… и двадцать. Но я ведь хотел услышать слово пастыря, понимающего человеческую душу! А не белиберду необразованного человека в позолоченном колпаке. Ему что, мне больше нечего было сказать, кроме как бубнить свои угрозы?

За размышлениями, Буслаев не заметил, как остановился перед Спасской башней. Охранявшие её люди в чёрной форме ФСО вопросительно уставились на Владимира. Возникла неловкая пауза и, чтобы как-то её оборвать, Воин Сновидений достал своё лавовское удостоверение и протянул его охране. Старший наряда - громила с капитанскими погонами, увидев печать президента, нехотя отдал честь.

- Куда идёте? – спросил он.

- У меня приказ командира осмотреть этот участок стены, - махнул рукой в направлении Набатной башни Владимир. Как мне туда подняться?

- Вам в ту дверь, - с явно поскучневшим видом махнул рукой капитан. – Там покажут, куда дальше.

- Интересно, на сколько лет покаяния тянет обман? - опять захватила Буслаева мысль о степени ответственности за тот, или иной грех. – Ну, вот, не приказывал мне никакой командир идти на эту стену, а у меня враньё само льётся из глотки. А почему? Да потому что я знал, что человек, бесцельно слоняющийся ночью по кремлёвской цитадели, выглядит подозрительно. И вот, придумал сам себе несуществующее задание, и сразу моё нахождение здесь приобрело некоторый смысл. Но, встаёт вопрос, нужно ли о таких грехах упоминать на исповеди, или нет?

Так же, без лишних вопросов он прошёл ещё два поста – один в башне, другой – на стене. Внезапно, взору Буслаева открылась Москва, которую он не успел даже рассмотреть, когда ехал в будке грузовика. Он вспомнил, как задремавших на скамейках бойцов разбудил громыхнувший в динамиках голос Сагайдачного:

- Ну всё, ребята! Мы въехали внутрь Содомного кольца! Так что, держите свои уши и штыки востро, здесь приличных людей очень мало. Куда не посмотришь, сплошные развратники, христопродавцы и эти, как их…

- Путаны?

- Гомосеки?

- Маньяки, что ли? – загалдели парни.

- Да не! Депутаты!

Ответом Казаку Мамаю стал раскатистый хохот трёх сотен молодых, лужёных глоток. Так с этим хохотом и въехали на территорию правительственной резиденции.

Владимир посмотрел со стены в сторону Соборной площади. По ней, в направлении Потешного дворца прошли всегда неразлучные Корсаков и Манжуров.

- Надо же, и в Храм с собой винтовки попёрли! Наверное, даже во сне не выпускают их из рук, - сказал вслух Буслаев. – Интересно, входить в Храм Божий при оружии является грехом?

- Вообще-то это действительно является грехом, по православным канонам, - раздался рядом незнакомый голос. – Но у казаков, как у представителей воинства Христова, существуют свои взгляды на эту сторону вопроса. Они позволяют себе посещать храмы с холодным, а иногда и с огнестрельным оружием. Более того во время чтения Святого Писания, члены казачьего сообщества даже вытаскивают, примерно на треть, свои клинки из ножен, в знак готовности в любой момент выступить на защиту своей истинной веры от вражеских нападений. А ещё многие станичники просят батюшек освятить свои винтовки, автоматы и другие предметы личного вооружения. Священники редко им отказывают, так как считают казачество главной опорой Православия.
 
Владимир попытался рассмотреть говорившего, но для этого ему не хватило освещения. Незнакомец стоял в тени резного столба «Царской башни» и говоря с Буслаевым, смотрел куда-то в противоположную сторону.

Было бесспорно только то, что этот человек был высок, строен и, видимо, силён. Он, как и Уриил обладал величественной, благородной осанкой, но в его облике чувствовалась некоторая неряшливость. Отсвет установленных на башне галогенных фонарей высвечивал наброшенную на плечи потёртую генеральскую шинель с красным, идущим по лацкану и завороту рукава шнуром, такую же старую генеральскую фуражку и отполированные до блеска сапоги.
 
- А вы - знаток казачьих нравов? – спросил Владимир незнакомца.

- Да нет… я просто наблюдателен. А те двое молодых снайперов, не носили свои винтовки в Храм. Они просто попросили одного из иереев освятить им оружие. Видимо, они посчитали, что для них это сегодня очень важно. Кстати, парнишки такую процедуру проделывают регулярно, и сегодня неплохо заплатили молодому батюшке.

- Интересно, зачем святому отцу деньги?
 
- Святые отцы бывают разными. Но, конкретно, этот дьякон – парень неплохой. Он помогает людям. Часто помогает бесплатно. Но и от денег не отказывается. Видите ли, иногда на него нападают демоны спиртолюбия. И он не всегда может им противостоять.

- А вы – кто такой? Откуда вам всё это известно? Судя по внешнему виду, вы или демон, или ангел.

- Вовсе нет. Я не демон и уже давно не ангел. Я – изгнанник! Кстати, меня Уриил просил за вами присмотреть.
 
Изгнанник шагнул на освещённую площадку и Буслаев вздрогнул. На него смотрело лицо, похожее на маску покойника. Желтовато-белая кожа щёк и высокого лба незнакомца была испещрена шрамами различной глубины и конфигурации. А в глубоких прямоугольных глазницах не было глаз. Коротко постриженные волосы отливали сединой.

- Извините, я вас напугал? – неопределённо хмыкнув, сказал таинственный чужак, надевая солнцезащитные очки.
 
- Вы дружите с ангелом? – спросил Буслаев, отводя взгляд в сторону.

- Вряд ли это можно назвать дружбой. Скорее, у нас иногда случаются совпадения интересов.

- А как вы собираетесь за мной присматривать? У вас нет глаз.

- Чтобы что-то видеть, необязательно иметь глаза. Для этого нужно обладать зрением. Оно у меня есть. Позвольте представиться….

- Не надо. Я не хочу с вами знакомиться. Мне ваше имя вряд ли что-то даст, кроме ненужной головной боли. До свидания.

- Да, да, да! – иронично кивнул старик в шинели. - Мне знакома манера современных людей общаться между собой безымянным способом. Как показывает практика последнего столетия, носители даже минимального интеллекта могут взаимодействовать анонимно. Фашисты, к примеру, обозначали заключённых концентрационных лагерей номерами. Японцы, в своём 731 отряде смерти, пошли ещё дальше. Они называли всех узников, сидящих у них в застенках «брёвнами». Вы не находите в этом некий глубинный смысл современной цивилизации?

- В чём? В том, чтобы назвать человека бревном?

- Да. А точнее в том, лишить его вообще идентификационного признака. С точки зрения японского, к примеру, палача, нет никакой разницы в том, как мама с папой назвали человека. Если ему уготована судьба быть разобранным на органы, замёрзнуть в криокамере, или сгнить от инъекции сифилиса.

- Так то была война! Во время военного противостояния люди ожесточаются.

Незнакомец в генеральской шинели приблизился к лицу Буслаева и, как показалось Владимиру, внимательно посмотрел своим безглазым взором ему прямо в душу. После этого, старик растянул в безобразной улыбке свои изуродованные губы и засмеялся.

- Запомните, молодой человек! – сквозь хриплый хохот сказал он, - не было такого исторического периода, когда бы человек переставал быть безжалостным, подлым и кровожадным зверем! Люди всегда относились друг к другу как к потенциальным объектам грабежа и агрессии! В каждой человеческой душе имеется свой маленький апокалипсис!

- Да, но вы говорили об японцах. Они – люди особой, восточной цивилизации.

- А немцы – люди особой, западной цивилизации? Американцы, вон, тоже пытаются идти путём фашистской Германии. И при этом не подозревают, что и на их рейхстаг уже привязывает свой флаг солдат будущей армии победителей. Он уже там, только в другом времени. Чем все империи отличаются друг от друга? Ничем! Но японским мясникам повезло намного больше, чем немецким. После войны они все переквалифицировались в добрых айболитов, завели свои клиники, даже создали своё сообщество друзей-однополчан. Для них это стало возможным, потому что они убивали не евреев, а только русских и китайцев. Поэтому они не попали на нюрнбергский процесс и не были внесены в списки моссада.

- Странный разговор! Вы не находите?

- Для существа моего поколения и воспитания, странно только то, что вы не испытываете дискомфорта в общении со мной, не зная моего имени! Раньше это считалось невежеством. А теперь люди почти утеряли потребность обозначать предмет своего диалога каким-то наименованием. Вы обходитесь восклицаниями типа, «эй», «простите», «извините», «девушка», «мужчина», «женщина».

- Это плохо?

- Мне, лично, это всё равно. Но людям так поступать - глупо. Не зная имени, нельзя своего собеседника по-настоящему полюбить, возненавидеть, воздействовать на него психологически, околдовать, и даже, зачастую, победить. Убить – можно! Одолеть – чрезвычайно трудно. Уничтожая безымянных, или, как говорят в высоких канцеляриях – безвестных людей, человек только множит силы своих врагов и собственные беды. А свои силы такой воин, или не воин, а простой душегуб… распыляет.

- Я уже слышал что-то такое про безвестных от Уриила. Так значит это одно и то же, что безымянные?

- Да. Только если кто-то для вас безымянен, то для ангела, к примеру, имеющего возможность черпать любую информацию прямо из пространства, люди не могут быть безымянными. Ангелы их условно называют безвестными.

- Всё ясно. Ну, прощайте! Было очень занимательно с вами пообщаться, пойду в расположение своей части, высплюсь. Может быть, меня даже кто-то накормит. Солдатом быть не так уж и плохо. За тебя всё время думает кто-то другой.

- Да, но вы – не простой солдат! Как я слышал, вы должны будете спасти наш насквозь прогнивший мир. Это, кстати и есть ваша мера искупления!

- Искупления? Чего?
 
- Как чего? Сотворённых вами грехов! Грехов, о которых вы размышляли поднимаясь сюда.

- Я же вам сказал, что меня тяготит этот разговор! Хочу спать. Прощайте.
 
- Может этот разговор вас и тяготит, но он не закончен.

- Да почему я должен слушать ваш бред про немцев, про японцев, про человеческую природу? Я тоже невысокого мнения о людях. Но за последние два дня в моём океане безверия появился маленький парус светлой надежды. Если вам не терпится расстрелять его главным орудийным калибром, то идите к дьяволу! Я не дам вам этого сделать. У вас нет на это ни прав, ни основания.
 
- Основание есть!

- Какое?

- Так Конец же Света на дворе, милейший! Какие вам нужны ещё основания?

- Вы же сами сказали, что апокалипсис в человеческой истории не прекращался никогда.
 
- Это правда. Но два апокалиптических эпизода в прошлом, всё-таки произвели на меня неизгладимое впечатление. Это восстание Денницы против Пантократора и Всемирный Потоп на планете Земля.

- А Вторая Мировая война?

- По сравнению с теми двумя случаями, это для меня было не так шокирующе.

- А может вы уже привыкли жить среди духовного апокалипсиса?

- Да. Это тоже правда. Но что-то мне подсказывает, что стремительно надвигающиеся на нас новые ужасные события, многократно перекроют по силе своего воздействия на мою зачерствевшую душу… всё виденное мною ранее.

- Почему?

- Да потому что на этой захламлённой и отравленной планете практически не осталось праведно мыслящих и праведно живущих людей! Во время Второй Мировой, кстати, таких ещё встречалось немало. А сейчас всё! Вы живёте в информационно насыщенном пространстве и полнейшем духовном вакууме.

- Так распорядилась история. Что же делать?

- Не надо общих слов! Это я научил вас, людей, пониманию истории! И как мечи ковать из руды, тоже показал вам я! И как сокровища добывать из земли! И лицедейству! И искусству нанесения грима для того, чтобы казаться привлекательнее в глазах вышних и равных с вами сил! И навыки обмана вы тоже получили от меня!

Старик снял очки и взмахнул ладонью перед лицом. Его внешность мгновенно преобразилась. Он превратился в молодого человека, с внешностью черноглазого юноши греческого типа.

- В таком обличье вы мне кажетесь более пригодным для общения с людьми.
 
- Но я ведь не такой. Я стар и страшен. Хотя, тот же Уриил вряд ли сильно отличается от меня по возрасту.

- Но разве вы не обладаете возможностью обновить свою биологическую сущность?
 
- Могу… конечно. Но это – пустое! Потому что я уже очень давно перестал придавать значение таким мелочам, как внешность. Ну что, пошли?

- Куда?

- Ну, куда? Туда! К главе вашего государства. Ему сейчас может понадобиться ваша помощь. Если я правильно вас понял, вы встали на путь воинственной добродетели?

- Встал.

- И поэтому, вы ходите на исповедь с пистолетом «Грач» в кармане?

- Вообще-то я подумал… что сейчас война. Да и надеялся, что этого не заметит никто.

- Но я же заметил! Значит и другие могли это увидать. Так вы идёте?

- Пойду, раз дело касается пути добродетели! Хоть и предполагаю, что вы приведёте меня в какую-нибудь задницу. Но я пойду в любом случае. Только… хочу ещё раз посмотреть отсюда на Москву.

- Место, я скажу вам, здесь - особенное. Отсюда Иван Васильевич любил смотреть, как людей сажали на кол.

- Иван Грозный?

- Разумеется.

- А где сажали? На лобном месте?

- Да нет. Просто под стеной, на валу, ставили помосты с кольями. Приговорённых привязывали за щиколотки верёвками. А сами колья поднимались вертикально верх с помощью рычага. Всё было отработано, скажу вам, ну просто до мелочей. Нередко на одном и том же колу успевало пересидеть до десятка виднейших вельмож из старомосковских бояр и князей! Именитые, в основном были люди. Хотя, попадались и опричники… из простолюдинов.

Почему-то информация о многократном использовании одних и тех же кольев для казни разных приговорённых показалась Буслаеву особенно неприятной.
 
- Убийство десятка людей на одном и том же колу кажется мне… процедурой негигиеничной.
 
- Ну! Так ведь чистым берёзовым дёгтичком смазывали систему! Дёготь, он же прекрасный антисептик! Иван Васильевич не любил транжирить попусту государственную казну. Стране нужны были новые пушки, пищали, сабли, бердыши, школы для отроков… а тут – новые механизмы для посажения на кол строить! Мно-огим его прижимистость не нравилась. Людям хотелось побольше золота, драгоценных мехов, дорогих скакунов, охотничьих собак, соколов и красивых невольниц. Вот он и сажал их на кол, чтобы не воровали, и не предавали это, святое, по его мнению, государство.

- Варварство!

- Наоборот! Исключительный гуманизм! Варварство началось после смерти его, и его сына - царевича Дмитрия. Вот тогда здесь начали на кол сажать тысячами! И Годунов, и Шуйский, и лжецаревичи, и польский принц Владислав, и многие другие успели посидеть, в качестве зрителей, на этом самом месте, на шёлковых подушках. А спектакль был всегда один и тот же – пригоняли новых людей, показывали их народу, рассказывали о  совершённых злодействах приговорённых и... на кол! Или, как вариант, на плаху! Но если Иван Грозный сидел здесь по праву своего рождения и факту благочинного сакрального жития, то эти все – по причине того, что им надо было куда-то приткнуть своё седалище. И каждый раз это преткновение длилось очень недолго.
 
- Даже не знаю, что и сказать.

- Не надо говорить, идти надо! Вы идёте, или нет? Советники уже въехали во двор!

- Я не знаю никаких советников. Как, вы, сказали, ваше имя?

- Моё имя – Азазель!

- Азазель!
 
- Представьте себе! Я из рода чистокровных херувимов! Вся моя семья состоит на службе в божественной гвардии Великого Пантократора.

- А вы что же?

- Не задавайте глупых вопросов. Следуйте за мной.

Старик в генеральской шинели широко зашагал по стенному проходу.
 
- А бежать обязательно? Я хотел ещё полюбоваться на ночную Москву.
 
- Бежать нам просто необходимо! А Москвой любоваться уже поздно.
Вскоре многое из того, что вы сегодня видели, исчезнет.

- Как исчезнет? – остановился Буслаев.

- Будет разрушено. Да не останавливайтесь, вы, чёрт!

- Сам ты чёрт! – вдруг взорвался Буслаев. – Как ты там себя назвал? Азазель, говоришь? Да про тебя уже не первую тысячу лет все паршивые авторы пишут, что ты – самый злобный демон из всех!
 
- Я не демон! Ты это знаешь, так как я могу читать твои непутёвые мыслишки. К тому же, мне казалось, что мы не переходили на ты.

- Мыслишки мыслишками, но внешность у тебя вполне демонская!

- Не зли меня, приписывая то, чего не было! Я как был падшим ангелом, так в этой категории и живу весь свой век. Я, может единственный представитель правьего мира, который, будучи исторгнутым из него, так и не присоединился к миру навьему! Прибавь шагу. Нам нужно бежать. Там требуется твоя помощь.

- О, Боже! Да чего ты от меня-то хочешь, изгнанник занюханный? Бежать по средневековым коридорам, по призыву какого-то незнакомого сумасшедшего фантома в генеральской шинели! Это сомнительный путь добродетели! Вот скажи, нахрен мне нужно бежать?

В ответ на это в глазах старика вспыхнули такие огни ярости, что Буслаев невольно отшатнулся. Но это его не спасло. Азазель метнулся к нему, схватил Владимира своими цепкими, длинными пальцами за куртку камуфлированного костюма, встряхнул, притянул к себе и прохрипел прямо в ухо.
- А ты уже и не успеешь никуда добежать. Потому что ты – ленивый, изнеженный сукин сын! А убийцы уже поднимаются по лестнице! Запомни! Хочешь ты, или не хочешь, но я заставлю тебя спасти вашего ничтожного, запутавшегося в своих предпочтениях и страстях президента! А впоследствии, если позволит дальнейшая раздача карт, я помогу тебе спасти ваш блудострастный, отвратительный мир.

- Да зачем тебе кого-то спасать? – прохрипел Владимир, задыхаясь от запаха нафталина, распространяемого от генеральской шинели. – Ты что, любишь людей?
 
Азазель сдавил своими когтистыми лапами голову Буслаева и расхохотался ему прямо в лицо.

- Нет, дружище! Я это делаю не из любви к людям, - захлёбываясь гноем в клокочущих лёгких, - крикнул падший ангел. – Наоборот! Я это делаю из ненависти к вам! Я хочу, чтобы агония вашего биологического вида продлилась ещё тысячу лет! Или хотя бы до того момента, пока загаженная вами планета ещё сможет вас на себе нести. Запомни! Я сохраняю существующий порядок вещей, исключительно из ненависти к человечеству! Вы не получите так быстро своего Страшного Суда! Не по Сеньке шапка! Помучайтесь сперва, как следует! У тебя вестибулярный аппарат как работает?

- В каком смысле?
 
- Ладно, если начнёшь блевать, я дам тебе платок.
 
- Что?

Ему никто не ответил. Земля ушла из-под ног Буслаева, в голове всё закружилось. Когда вращение в голове, или в окружающем пространстве замедлилось, Владимир оказался в кабинете какого-то большого начальника. Его высокие стены были отделаны до самого потолка дорогими породами дерева. Предметы интерьера притягивали взгляд своим изяществом и благородством материалов, из которых они были изготовлены.
- Да ты отлично переносишь перемещения, как я погляжу! - услышал Владимир знакомый голос.
 
- Что дальше?

В голосе Владимира послышались нотки раздражения, и, одновременно с этим, чувствовалась некоторая заинтригованность происходящим.

- Сейчас сюда войдёт глава Российского государства. А следом за ним придёт группа президентских советников. Это очень, очень влиятельные люди в вашей стране. Залезь за штору, сними пистолет с предохранителя и жди, чем закончится разговор.

- Чем он может закончиться? Посоветуются и разойдутся.

- Нет! Закончится он скорее всего тем, что вашего президента будут убивать. Произойдёт, так сказать, дворцовый заговор.

- Да может и хрен бы с ним, с этим президентом. Если верить всему, что о нём пишут в печати и интернете, он – сука редкая!
 
- Лезь же ты быстрее, чёрт! Послушаешь разговор, а там решишь в кого палить. У тебя в кармане - приличный пистолет. Не пылиться же ему без дела.

- Ангелам разве можно упоминать чертей?

- Да! Я падший ангел, успокойся.
 
Владимир встал на подоконник, Азазель опустил за ним штору.

- А ты чего? – спросил Буслаев. - Не полезешь? Здесь место есть.

- Ох! Ты меня убиваешь, дилетант! С кем приходится работать, шеф! – Азазель поднял вверх руку и посмотрел куда-то в потолок, словно обращаясь к кому-то невидимому. - Этот жалкий жрец блистательной Маат, даже не понял, что для остальных особей его биологического вида я сегодня совершенно невидим.
 
- Какой ещё нахрен жрец? Какой Маат? Какой невидим? – возмутился Буслаев. - А захваты твоих нестриженых когтей на моей куртке? Тоже невидимы?

- Не волнуйся, парень, если что, я буду рядом…. Всё, замер! - вдруг перешёл на шёпот падший ангел. – Ваш правитель уже за дверью.

Владимир что-то хотел сказать в ответ. Но передумал. Он выпрямился и замер, стараясь не касаться предательски дрожащей даже от слабого выдоха шторы.
 
- Да заходите вы! – раздался где-то поблизости голос Президента России Василия Васильевича Панова. – Я в курсе! Да, без церемоний. Мне о вас доложили.

Буслаев был чужд чинопочитания. Он держался спокойно и раскрепощено с любыми государственными сановниками и олигархами. Но сохранять самообладание в той ситуации, в которой находился он сейчас, оказалось совсем непросто. Положение было дурацкое, во всех смыслах. Хоть Воин Сновидений в него и попал против своей воли.

- Если меня обнаружат, что я скажу? Кто поверит в то, что меня сюда затащил мифический персонаж давно истлевших ветхозаветных книг? – мелькнуло у него в голове.
 
В кабинете кто-то включил полное освещение. Владимир увидел сквозь не очень плотную ткань, как к рабочему столу подошёл Панов. Выглядел он устало. По его излишне энергичным движениям чувствовалось, что  глава государства находится в подавленном состоянии. Он что-то быстро записал в ежедневник и включил компьютер. Вслед за ним в помещение вошли ещё четверо мужчин. Двое из них были одеты в раввинские лапсердаки.

                18. День седьмой, пятница.
Под утро бурное веселье в лагере Машиаха стало постепенно затихать. Проликовавшие более суток толпы граждан начали покидать многочисленные питейные павильоны и расползаться по своим автомобилям, палаткам, или простым спальным мешкам, разложенным прямо на земле.
 
Усталые, но счастливые торговцы подсчитывали выручку и прикидывали, стоит ли прямо сейчас попытаться перебраться поближе к Храмовой горе? Ведь потом, когда машиах выбьет оттуда арабов, а в этом никто не сомневался, там будет непросто найти удачное место для торговой точки. А тем более, для торговли прохладительными и другими напитками.

Но тронуться с места пока решились считанные единицы.

Работавшие в районе Иерусалима журналисты передали в эфир информацию, что в течение ночи несколько мелких террористических групп пытались пронести взрывчатку и оружие в лагерь последователей Мешулама Шойхета. Исламские фундаменталисты надеялись проскользнуть сюда вместе с многочисленными бригадами мусорщиков. Но стоявшие в оцеплении солдаты и полицейские сумели вовремя выявить смертников и нейтрализовать их, перестреляв этих террористов вблизи своих передвижных блок-постов.

Поэтому, чтобы избежать в дальнейшем опасных недоразумений, израильские власти ещё вечером быстро погрузили в автобусы всех задействованных на уборке лагеря рабочих, и увезли подальше.

Через некоторое время их заменили мусорщики из числа лояльных режиму национальных и религиозных меньшинств. В основном это были друзы, черкесы и ахмадиты. Но и они во время работы находились под постоянным очным и негласным надзором многочисленных государственных спецслужб и сотрудников личной шпионской сети Шомаева. Благодаря всем принятым мерам, терактов и перестрелок на территории лагеря машиаха удалось избежать.

Но, если верить многочисленным публикациям в интернет-изданиях, остальная территория Израиля в эту ночь была менее безопасна. Внезапно сформировавшиеся экстремистские группы молодых евреев совершили несколько нападений на мечети, христианские храмы и арабские деревни.

 Арабы тоже не оставались у них в долгу. В повсеместно вспыхивавших драках и перестрелках погибло, по разным данным, от нескольких сотен, до полутора тысяч людей.

На форумах и в комментариях к статьям, интернет-пользователи гадали, что принесёт миру грядущий рассвет. Говорили, что в связи с приближением входа Мешулама Шойхета в Иерусалим, эти жертвы, скорее всего, окажутся только малой частью смертельной жатвы, принесённой на алтарь грядущего мирового порядка.

Многие блогеры удивлялись абсолютному отсутствию реакции на происходящее в Палестине американского президента и большинства европейских политиков. Странно себя вёл и премьер-министр Израиля. При встречах с журналистами он всячески избегал говорить о надвигающихся переменах в государственном управлении. Но зато с удовольствием рассказывал о многочисленных принятых мерах по усилению безопасности Моисея Шойхета и улучшению комфорта для идущих за ним людей.

Ночью десантники израильской армии «цахал» заняли несколько холмов вблизи Храмовой горы. Они установили там с десяток веб-камер и направили их на мечети Аль-Акса и Купол скалы. Поступающее с них изображение было выведено прямо в мировую паутину. Арабы в ответ на это открыли из-за стен аль-Харам аль-Кудс аш-Шарифа бешеный огонь по предполагаемым местам установки камер.

Этой же ночью защитники Старого Иерусалима опубликовали на нескольких сайтах заявление, что сионисты готовятся показать всему миру своё звериное лицо, продемонстрировав, как они будут расправляться с непокорными. Но воинов Аллаха, а так же примкнувших к ним многочисленных воинов Христа не сломить! Они готовы принять всё, что ниспошлёт им Всевышний – смерть, или победу.

Раввины и сочувствующие им граждане отвечали на это призывами кар земных и небесных на головы всех строптивых смутьянов. Они клялись, что если иноверцы и протестующие толпы не покинут Храмовую гору, их ждёт неминуемая и ужасная смерть. А видных общественных деятелей еврейской национальности, посмевших выступить против машиаха, иудеи пообещали этой же ночью предать кладбищенскому заклятию «пульса денура». После него, по их словам, ещё никто не выживал.

Разумеется, за этой ожесточённой полемикой пристально следило почти всё человечество. События в Иерусалиме вышли на первое место в мировом информационном рейтинге. По всей Земле, охрипшие от яростных споров люди жадно ловили каждую новость, поступающую из Палестины, проводя всю ночь в интернет-барах, перед мониторами компьютеров, и экранами телевизоров. Все ждали, что принесёт новый день.

В пятом часу утра в лагере Машиаха произошли события, повергшие в шок многих наблюдателей и участников марша. Семейная пара молодых англичан потеряла своего пятилетнего сына. Накануне они уложили мальчика спать и ушли в ближайший танцевальный клуб под открытым небом. В палатке с ребёнком осталась пятнадцатилетняя девушка, сестра матери.

Вернувшись в два часа ночи, утомившиеся от бурного веселья родители, не обнаружили в своём кемпинге ни малыша, ни его юной тётки. Как выяснилось, присматривавшая за ребёнком девушка не смогла усидеть на месте и тоже, бросив спящего племянника, убежала веселиться с другими ребятами. Заметив вблизи палатки сестру с мужем, она вернулась.
 
- Эмили, а где Кристиан? - беззаботно улыбаясь, спросила мать мальчика.

- Да! Где? - спросил её муж Джастин, повернувшись к своячнице.

- Так… здесь был, - удивлённо сказала девушка.

- Кристиан! Кристиан! – вдруг закричала, расширив глаза от ужаса, мать пропавшего ребёнка.

На крик англичанки из ближайших палаток и автомобилей начали выглядывать люди. Мальчик исчез бесследно.

- Что случилось?

- Чего вы кричите?

- Вы нашего сына не видели? – спросил отец. – Маленький такой… рыженький… пять лет ему! В зелёненький комбинезон был одет.

Соседи в ответ только пожали плечами. Многие из них, не в силах сдержать зевоту, сразу же заползли обратно.

- Кристиан! Кристиан! – вновь истошно закричала мать.

- Кристиан! – подхватили присоединившиеся к ней люди.

- Миштару надо вызывать! – сказал молодой мужчина в футболке с портретом Шомаева.

- Какую ещё миштару? – спросил британец.

- Полицию!

- Да, конечно! – слегка приободрившись, сказал отец пропавшего мальчика. – А какой номер, кто знает?

- Наберите номер 100.

- Наберите вы! Вот мой телефон! Я языка не знаю.

Парень в футболке набрал комбинацию цифр и сказал на иврите:
 
- У нас мальчик пропал. Да, маленький, пять лет. Во что был одет? – спросил он Джастина.

- В зелёный комбинезон, - сказал англичанин, - с рисунком… мышонком на груди! Рыженький такой. Очень хорошенький.
 
- В комбинезон зелёный одет! – прокричал в трубку мужчина. – Мышонок вышит на груди. Рыженький мальчик. Особые приметы? Какие приметы?

- Глазки у него такие… зелёные! - неожиданно простонал отец.

У него в груди вдруг возник и разлился по всему телу ледяной холод. Никогда раньше он не испытывал ничего подобного. Паника, ужас и бессилие сковали всю его душу.

- Редкий очень цвет глаз, - с трудом произнёс англичанин. - Зелёный такой, почти бирюзовый.

- Зелёный цвет глаз у мальчика, - крикнул парень. – Бирюзовый почти цвет! Да, понял ждать патруль.

- Кого ещё ждать? – закричал в отчаянии отец. - У меня ребёнок пропал!

- Кристиан! Кристиан! – где-то за стоявшими автомобилями кричала мать.

- Кристиан! Кристиан! – вторили ей пришедшие на помощь люди.

Весть о пропаже мальчика вскоре облетела почти весь лагерь и количество добровольных помощников, принявших участие в поисках, начало стремительно увеличиваться. Но большинство скопившихся в долине людей предпочли всё же не заморачиваться по поводу пропавшего ребёнка и не прерывать своего веселья.

Полицейские пришли довольно быстро. Судя по всему, они вообще были где-то неподалёку. Стражи порядка ещё раз уточнили особые приметы пропавшего мальчика и вызвали на помощь своих коллег, а так же солдат.

Подъехавший через несколько минут офицер полиции, с помощью громкоговорителя собрал всех участников поискового мероприятия и коротко их проинструктировал. Потом он разбил людей на группы и выделил каждой из них свой сектор поиска.
 
Добровольцы рассыпались по прилегающей территории. Они старались тщательно осмотреть каждую машину, каждый фургон, каждую канаву и расселину между камнями. Но прошло два часа, а мальчика так и не нашли.

Его родители как одержимые бродили по лагерю, заглядывали в фургоны и в палатки, выслушивали брань разбуженных нетрезвых людей, шли дальше и заглядывали снова под пологи. Некоторые легковые автомобили и грузовые фуры стояли закрытыми. Британец старался по возможности осмотреть каждую машину, прижимая фонарь к её окнам. А его жена, уже охрипшая, всё звала и звала:

 - Кристиан! Кристиан!

Вскоре подъехал сотрудник отдела расследований. Он хотел поговорить с родителями мальчика. Но посмотрев на них, полицейский ограничился опросом юной тётки и обитателей соседних палаток. Около четырёх часов утра появилась информация, что на стоянке грузовых фур найден сандалик маленького ребёнка.

Полиция с солдатами проверили стоящие там транспортные средства. Закончив осмотр, они доложили по рации, что в данном районе, кроме одной единицы детской обуви ничего не обнаружено.
 
Отец, когда ему сказали про находку, тоже побежал на стоянку. По дороге он встретил идущих оттуда солдат и полицейских.

- Где мой сын? - закричал англичанин. – Он у вас?

- Ничего мы там не нашли, - сказал офицер, -  кроме этого.
 
Инспектор вытащил запечатанный целлофановый пакет с маленьким сандаликом.

- Отдайте! – крикнул отец.

- Извините, но мы не можем вам его отдать. Это теперь вещественное доказательство.

- Какое ещё, к чёрту, вещественное доказательство? – возмутился британец. – Это принадлежит моему сыну!

- Вам пока лучше вернуться к себе в палатку, - отводя взгляд сказал полицейский. – Выпейте чаю, успокойтесь, успокойте свою супругу. Как только мы что-то обнаружим, мы вас известим.
 
- Да пошли вы нахрен! – сжал кулаки англичанин. – Как я могу успокоиться, если у меня пропал единственный ребёнок? Где вы нашли его сандалик, показать можете?

- Здесь, рядом, на стоянке. Там сейчас волонтёры. Можете поговорить с ними, они покажут.
 
Джастин громко выругался и пошёл на стоянку. Как только он приблизился к первым фурам, ему навстречу попался высокий, бледный хасид. Было видно, что харедим не ожидал столкнуться с британцем нос к носу. Он вздрогнул, опустил лицо и попытался как можно быстрее заскочить обратно, в узкий проход между автомобилями. Англичанин, сообразив, что этот человек явно что-то знает об его пропавшем сыне, бросился за ним. Он оказался более быстрым чем хасид. Воспользовавшись тем, что у еврея в какой-то момент подвернулась нога, британец на всём бегу ударил кулаком по затылку харедимца. Иудей упал на сухую землю и попытался заползти ящерицей под капот грузовика. Джастин вытащил его оттуда за ногу, навалился на него сверху и закричал:

- Где Кристиан? Вы что-то знаете о нём?

- Отпусти меня, антисемит! – завопил бледный хасид. – Ты не имеешь права поднимать на меня руку. Тебя посадят в тюрьму, а оттуда ты уже не выйдешь никогда! Я лично прослежу, чтобы тебя посадили в камеру к грязным арабам, а потом переправили в Гуантанамо!

- Где Кристиан? – опять крикнул англичанин и встряхнул иудея так, что с того слетела шляпа, а голова с тупым стуком ударилась об сухую утрамбованную землю.

- Ты не знаешь, с кем связался! – вновь завопил харедимец. – Тебя теперь сгноят! Ты понимаешь это?
 
- Где мой сын?! – взревел совершенно обезумевший Джастин и начал яростно колотить иудея кулаками по лицу.
 
- Всё! Не бей! Я скажу! – заскулил хасид. – Он… там!

- Где? – прорычал, медленно приходя в себя англичанин. – Говори, где?
 
- Он в фургоне! В чёрном мицва-мобиле, который стоит на том конце стоянки.

Иудей энергично замахал ладонью в ту сторону, где находилась машина с похищенным мальчиком.
 
- В передвижной синагоге?
 
- Да! А теперь отпусти меня! И никому не говори, что это я тебе сказал.
 
- Ты врёшь, ублюдок! Полицейские проверили здесь все машины. Где мой сын? Говори, или я тебе сейчас размозжу голову.
 
- Я не вру! Инспектор постучал в дверь фургона. Но к нему навстречу вышел раввин и сказал, что в машине никого нет. Полицейский поверил словам ребе и приказал солдатам идти дальше.

- Пойдем! Ты мне сам покажешь! Вставай, недоносок!

- Нет! Ни за что! Я не пойду! Лучше тогда убей меня здесь!
 
- Ты чего несёшь? Поднимайся!
 
- Не пойду! Убивай, но я не пойду.
 
- Я тебе не верю! Ты что, меня хочешь одурачить?

- Да не вру я! Беги! Может ещё успеешь! Мне это самому было не по душе.

- Что не по душе? Что? Говори?

- Беги! - закричал хасид, размазывая по лицу кровь, перемешанную со слезами. – Если поспешишь, застанешь его живым! Может быть.

Джастин вскочил на ноги и побежал туда, где должен стоять мицва-мобиль. Заметившие его волонтёры тоже устремились вслед за англичанином, резонно предположив, что у того появилась какая-то информация.

Через пару минут британец уже был перед чёрным фургоном, разрисованным изображениями подсвечника-миноры, и свитка с молитвами. Дверь в салон оказалась не запертой. С бешено бьющимся сердцем, англичанин заскочил внутрь.

То, что мужчина увидел там, раньше не могло ему присниться даже в самом жутком, кошмарном сне! Его сын, его рыженький ангелочек Кристиан, висел вниз головой, пристёгнутый ремнями к чёрному перевёрнутому кресту. Крест был подвешен к кронштейну, закреплённому на потолке фургона. Тело мальчика казалось совершенно белым. Оно выглядело полностью обескровленным. Зато стоящая прямо под головкой ребёнка массивная серебряная ёмкость, напоминавшая небольшую купель, была наполовину наполнена красной жидкостью, очень похожей на кровь.

- Оставь его, собака! – закричал британец высокому хасиду, отиравшему тело мальчика круглой губкой.
 
Тот, ничего не говоря, схватил со стоящего поблизости столика длинный стилет и кинулся на англичанина. Британец, не имея возможности дотянуться до какого-либо подходящего предмета, попытался перехватить направленную на него руку с ножом. Но неудачно. Стилет легко проткнул его кисть и прошёл сквозь неё до самой рукояти. Холодная сталь тускло сверкнула перед самым носом англичанина.
 
Превозмогая боль, Джастин сомкнул пробитую металлом правую ладонь в кулак и обхватил пальцами витое перекрестие гарды. Другой рукой он уцепился за ворот лапсердака харедимца и попытался вырвать у него стилет.

 Но это сделать оказалось не просто. Хасид, пользуясь тем, что правая рука его противника оказалась блокированной, начал яростно бить британца левой рукой по лицу. Иудей был крепким мужчиной. Поэтому его кулак тут же рассёк англичанину бровь. Вся правая часть лица британца вскоре окрасилась хлынувшей из раны кровью.

Не желая выпускать крепко сжатый стилет, Джастин был вынужден отпустить лацкан хасидской одежды. Он перехватился за лакированный завитой пейс, и, резко дёрнув… оторвал его! Еврей взвыл и на какое-то мгновение ослабил хватку правой руки, сжимавшей рукоять холодного оружия. Благодаря этому, британец наконец вырвал у своего врага клинок. Сжав рукоять левой рукой он, застонав, выдернул лезвие из своей ладони.

Хасид, тряхнув головой, опять ринулся вперёд. Но… тут же напоролся своим горлом на выставленный ему навстречу стилет. Бородач со слипшимися кудрями, хрипя и клокоча кровью, удивлённо расширил зрачки. Англичанин, словно боясь, что его враг ещё не повержен, исступлённо начал бить его стилетом в горло, в грудь и в лицо.

Наконец у харедимца подкосились ноги, и он рухнул на спину. Его тело, с распростёртыми руками упало на столик. Разложенные на нём медицинские инструменты разлетелись по салону. Туловище хасида несколько раз дёрнулось и затихло. Голова опрокинулась назад и повисла над серебряною купелью. Кровь убитого, мгновенно пропитав его бороду, стремительно побежала по её спиралевидным завиткам прямо в жертвенную ёмкость. Серебряная ванночка начала стремительно наполняться.

Британец трясущимися руками освободил от пут своего сына, прижал мальчика к сердцу и вышел на улицу. Снаружи стояла толпа волонтёров и подошедших полицейских. Люди слышали, что в фургоне идёт борьба. Но войти внутрь никто из них почему-то не решился. Увидев окровавленного Джастина, толпа ахнула и расступилась. Англичанин провёл своей пробитой ладонью по волосам мальчика, словно бы пытаясь расчесать его апельсиновые локоны и произнёс:
 
- Они убили его!

Голос безутешного отца звучал так глухо, как будто что-то удерживало слова в груди согнувшегося под тяжестью непосильного горя человека.

- Кто его убил? Вы их видели? – громко спросил протискивающийся сквозь толпу инспектор отдела расследований.

- Как кто? – крикнул Джастин. - Варвары убили! Хасиды зарезали моего мальчика.

- Вы это можете подтвердить? – спросил полицейский.

- Безобразие! Этих убийц нужно арестовать!

- Да, немедленно возьмите их всех под охрану! – закричали иностранные туристы.

- Да он лжёт, придурок! – раздались вдруг голоса подходящих отовсюду хасидов.

- Он что, решил здесь опорочить наших учителей и священнослужителей? – подхватили эти выкрики другие евреи. – Вы разве не видите, что он невменяем? Он сам, лично, убил невинное дитя! 

- Он - арабский шпион! – раздался высокий, дребезжащий голос высокого раввина, выходящего из-за фургона.

- Ах, ты, поддонок! – крикнул англичанин и попытался пнуть ребе.

Нога британца не достигла цели, так как хасид стремительно отпрыгнул.

- Ты, убийца детей! – крикнул Джастин.

- Посмотрите на него! - вопил раввин. – Это тот самый фундаменталист, которого моссад разыскивает уже много лет. Он здесь готовил нападение на нас! Он - агент арабских боевиков и татарский резидент! Он хотел нашей смерти и погибели Машиаха!

- Ты, иуда? Чего плетёшь? – попытался его вновь ударить Джастин.
 
- Ребе Нахман никогда не обманывает! – закричали харедимы.

- Но совершить задуманный теракт ему не удалось! – крича это, раввин гневно поднял руки вверх. - Тот, кто правит всеми нами, не дал ему совершить бесчеловечное злодеяние! Мы выследили его и раскрыли преступную деятельность этого фундаменталиста! Смерть шпиону!

- Смерть! – закричала незаметно заполнившая всю стоянку толпа хасидов.

- Убить террориста!

- Порвать его грузовиками!

- Ну, зачем порвать? Давайте его всё-таки казним как цивилизованные люди, - закричал раввин.

Он откинул полу лапсердака, вытащил из кармана штанов небольшой револьвер и… выстрелил Джастину в висок! У обхватившего двумя руками трупик своего ребёнка англичанина дёрнулась голова, и подогнулись ноги. Он медленно, не разжимая объятий, завалился на бок.

- Да как вы можете убивать людей без суда? – завизжала стоящая поблизости полная американка.
 
- Инспектор! – обратился раввин к безучастно стоящему поблизости полицейскому, - проверьте эту женщину на предмет её причастности к палестинскому террористическому центру. Я видел у неё взрывчатку.

- Пройдёмте со мной, мадам, - сказал инспектор, схватив за запястье гражданку США.
 
- Да как вы смеете! – вновь возмущённо закричала дама. – Мы христиане-сионисты! Мы приехали поддержать еврейский народ в час его долгожданной встречи с Машиахом! А вы….

- Так если вы приехали нас поддержать, зачем же вы пытаетесь препятствовать работе правоохранительных органов? – повысил голос полицейский. – Почему поддерживаете террористов?

- Но этот парень не террорист! – закричала женщина. - И этот раввин не полицейский!

- Безобразие! – раздалось в толпе иностранцев.

- Нарушение закона! – поддержали её другие европейцы и американцы.
 
- Ну всё! Мне надоело терпеть ваши беззаконные выходки. Пройдёмте со мной, леди! – крикнул инспектор.

Неизвестно, чем бы закончилась эта сцена. Но её прервал невероятно громкий рёв! Он раздался где-то восточнее, у подножья холма. Вогнавший всех в испуганное оцепенение звук на несколько секунд смолк, но вскоре раздался вновь. Через пару секунд – ещё и ещё раз.
 
Люди опасливо обошли грузовики и посмотрели в  сторону, откуда доносился рёв. Там, внизу, в долине, текла, огибала невидимые сверху препятствия, разъединялась на отдельные ручьи и снова сливалась в один поток, грандиозная живая река огней. Эта светящаяся масса была… гигантской армией! Точнее, походной колонной никем, никогда раньше не виданных на Земле войск!
 
Воинство состояло из обвешанных оружием ящеров и огромных обезьян. Большинство из них маршировали в пешем строю. Но были и такие, которые ехали на странного вида автомобилях и боевых машинах. Некоторые ящеры гордо восседали на высоких животных, морды которых напоминали львиные оскаленные пасти. В воздухе носились необычные летательные аппараты. А между колоннами тяжело шагали, впечатывая тяжёлые стальные ноги в каменистый грунт палестинской земли огромные механизмы. Вероятнее всего это были боевые роботы.
 
- Что там такое? – спросила встревожено американка.

- Смотрите, недостойные, и крепко запомните всё увиденное! – завопил раввин, убивший британца. - Это тот самый час, который был неоднократно предсказан нашими великими мудрецами, и в неизбежность которого вы отказывались верить! Это - великая армия нашего гениального машиаха! Как видите, она движется прямо на Иерусалим. Не успеет солнце встать в положение своего зенита, как в столице нашего Эрец-Исраэля не останется ни одного гоя! Не останется ни одного следа пребывания презренных нелюдей на нашей священной земле. Не будет мечетей Аль-Акса и Купола Скалы! Там будем только мы, и будет наш храм. Наш Третий храм великого Израиля!
 
На выкрики раввина никто не ответил. Люди просто стояли и смотрели на передвижение неведомых войск, внезапно появившихся из ниоткуда. В глазах землян были страх и растерянность. Через несколько минут они молча разошлись в разные стороны.

Раввин поднялся в фургон, увидел над серебряной купелью окровавленную бороду своего помощника и вновь выскочил на улицу. Он подскочил к убитому англичанину, всё так же прижимавшему к себе своего маленького мальчика и закричал:

- Как только ты, грязное животное, посмел сорвать мне ритуал искупительной жертвы? Где мне теперь взять кровь христианских детёнышей?

Харедимец схватил за волосы голову британца, повернул её к себе и смачно плюнул в лицо покойника. Потом ребе Нахман несколько раз пнул труп ногой, отдышался и пошёл заводить свой мицва-мобиль. Ему надо было спешить в Гефсиманию, куда, по слухам, направился машиах.


                19.
Владимир стоял на подоконнике и старался не дышать. Ему казалось, что его присутствие обязательно выдаст колебание шторы. Но вскоре убедился, что и хозяин кабинета и гости так были заняты общением между собой, что никто из них даже не посмотрел в ту сторону, где находился Воин Сновидений.
 
Василий Васильевич Панов прошёл к своему столу. Туда же прошли два раввина, человек в российском генеральском мундире, и ещё один в штатском, похоже, очень дорогом костюме.

- Если не ошибаюсь, тот, который повыше - верховный раввин России Бен Лейб, - подумал Буслаев. – Вот кто к нам пожаловал! Он, что ли хочет убить нашего помазанника? Точнее… инаугураченника народного?

- Если вы не против, - сказал президент, - я буду сидеть за своим столом. Просто жду важное письмо. Мне нужен монитор. А вы располагайтесь. Можете хоть здесь присесть, предо мною. Можете взять ещё пару стульев, кому не хватит.

- Присаживайтесь, как пожелаете, Василий Васильевич! - со слащавой улыбкой проговорил Бен Лейб. - О нас не заботьтесь. Здесь достаточно стульев. Если что, мы подвинем.

- Да. Располагайтесь.

Когда все уселись, верховный раввин сказал:

- Ну, советника Джеймса Локка и генерала Кацира Дверкина вам представлять не надо. А это – судья московского раввината Бецалель Марзельбаум.

- Очень приятно, - кивнул президент. – А я – Василий Панов.

Все пришедшие рассмеялись.

- Вас, Василий Васильевич, знает весь мир, - расплылся в улыбке Мерзельбаум. – Я рад, что наконец удостоился чести пообщаться с вами лично.

- Тогда, может расскажете, с чем пришли? - спросил президент.

- Нас интересует тот вопрос, о котором мы с вами разговаривали два дня назад по телефону, - сказал Бен Лейб.
- Может напомните о чём речь? – спросил Панов, исподлобья скользя взглядом по гостям. – Я помню тему… в целом, но мне бы хотелось уточнить, что от меня требуется в частности. То есть, побольше конкретики.

- Хорошо, - кивнул раввин. - Но тогда построим беседу таким образом. Я – изложу наиболее важные аспекты политических процессов, происходящих в мире, а генерал-майор Дверкин, доложит о военной составляющей… возможного развития ближайших событий.

- Я вас слушаю. Но надеюсь, что это будут не очень долгие доклады.

- Ну что вы, Василий Васильевич! Я буду предельно краток. Вы, наверное знаете, что завтра, точнее уже сегодня, наш грозный и прекрасный Мешулам Шойхет намерен войти в Иерусалим?

- Слышал, кивнул президент.

- Это закономерно. Он – машиах! Его место – в иерусалимском храме. Богомерзкие мечети, неправомерно занимающие священную для всех евреев гору, будут разрушены уже очень скоро, через каких-нибудь несколько часов. Новый, третий храм Шойхет намерен возвести всего за неделю. Для этого он будет использовать инопланетные технологии и инженерные войска другой цивилизации. В воссозданном храме и произойдёт его коронация. Вы знаете, что накануне небесные посланники, точнее, небесные посланницы, вручили нашему божественному пророку три вечно пылающие символа власти - священные скрижали, всеразящий меч и корону владыки мира.
 
- Вообще-то, - проговорил президент, - на мой взгляд, пылающая красным пламенем корона, это… не очень хорошо. Такая штука будет потяжелее шапки Мономаха. Я бы не рискнул надеть.

- А вы не волнуйтесь, Василий Васильевич, - с американским акцентом сказал мужчина в гражданском костюме. – Вам никто никогда этот венец и не предложит.

- Упаси Христос, господин Локк, - шутливо всплеснул руками Панов.

- Не надо, господин президент, поминать здесь этого нечистого имени, - сказал, скривившись как от зубной боли, Марзельбаум. – В таком приличном обществе подобные выражения неуместны.

Панов скользнул по хаббадовцу быстрым, недовольным взглядом и опять повернулся к Джеймсу Локку.

- Короны конечно у меня нет, господин бывший советник американского президента, но у меня есть вот это место, - президент привстал и похлопал ладонью по подлокотнику кресла. – Это мой трон. Признаюсь по секрету, он мне частенько жжёт ягодицы и без всяких пылающих венцов. Если бы вы поруководили единолично какой-нибудь страной, вы бы меня поняли. Но… я сожалею, Джеймс, что вы больше не представляете интересы даже американского правительства.

- Я представляю интересы мирового правительства! – заметно возвысил голос американец. - А это сегодня одно и то же, что интересы США. Но давайте не будем отвлекаться от нашей темы разговора. Через пару часов я должен быть в Тель-Авиве.

- А президент США как относится к тому, что его бывшие государственные чиновники отождествляют страну, которой он руководит, с неким мировым правительством?

- Все президенты, уважаемый Василий Васильевич, - ухмыльнулся американец, - это не более чем артисты, нанятые людьми, обладающими реальной властью. Так называемые легитимные главы государств, призваны просто играть свои роли. Но не более того. Президент США сделает ровно то, что ему прикажет работодатель.
 
- Я тоже, по-вашему, артист? Скажу сразу, меня никто не нанимал. Меня выбрал народ.

- Извините, - шевельнул угловатыми желваками американец, - но я, как человек достаточно информированный, позволю себе не согласиться с вами. Но как мне кажется, предмет нашего спора сегодня не имеет никакого значения. Ведь для истории не важно, страдал ли Александр Македонский простатитом когда он дошёл до Индии, или не страдал. Болели зубы у Валерия Чкалова, когда он летел над Северным полюсом, или не болели. Намочил ли штаны Алексей Леонов, когда он шагнул из корабля в открытый космос, или не намочил. Потому что все эти люди стали титанами в истории человечества. Они были первыми! Каждый в своей области. И их с этого пьедестала не сможет сместить никакая нелицеприятная подробность. Вы тоже можете стать первым. В своей области. И я хотел бы с вами поговорить об этом.

- Хитро плетёте! Ну что же, продолжайте, - пожал плечами Панов.

- Тогда, если вы не против, перейдём к военной составляющей грядущих событий, - сказал главный раввин. - Но об этом лучше расскажет генерал-майор Дверкин. Прошу вас, Кацир Зевулонович.

- Спасибо, - простужено произнёс, вставая, генерал. - Я тоже буду краток. Военная диспозиция сегодня у нас такова. Наш великий предводитель сейчас стоит в долине, перед Старым Иерусалимом. Все подступы к городу перекрыты сотнями тысяч протестующих мерзавцев, большинство из которых на самом деле являются международными террористами. Кстати, там не только мусульмане. Сегодня можно точно утверждать, что среди этих толп полно преступников – фундаменталистов из христианских конфессий, есть и отщепенцы – иудеи. Сама же храмовая гора уже несколько дней представляет собой укреплённый, почти неприступный бастион. У защищающих его экстремистов немало стрелкового оружия, есть гранатомёты, ПТУРСы, ПЗРК и другие виды пехотного вооружения. Но на стороне машиаха – почти вся армия и полиция государства Израиль, двухсоттысячный натовский корпус поддержания мира, и пять инопланетных дивизий. Переброска последних, я только что узнал, уже началась по телепортационным тоннелям в район городка Гезер. Как меня заверили близкие к нашему вождю люди, эти войска обладают невероятно мощным, диковинным оружием, а так же, стремительными тактикой и стратегией ведения боевых действий. В наших условиях, несомненно, они будут непобедимыми.
 
- Вот твари! – подумал за шторой Владимир. – Может уже прямо сейчас застрелить к едреням этого… Дверкина? Да и о других! Наверняка, никто в России по ним не заплачет.

- Ра-а-ано! – услышал он тихий шёпот прямо около своего уха.

В воздухе распространился слабый запах нафталина.

- Остальные пятьдесят дивизий инопланетного десанта, - продолжал генерал, - уже практически сформированных, ждут переброски на Землю. Они будут перемещены сюда, как только в них появится необходимость. На первых порах, задачей этого контингента будет зачистка Храмовой горы, поддержание порядка в Израиле, обеспечение нормальной работы нового всемирного правительства, а так же сдерживание агрессии со стороны возможных противников нового порядка и подавление вспышек агрессии в отдельных регионах. Что ещё можно добавить? Весь контингент войск мирового правительства оснащён оборудованием единой информационной сети, разработанной военспецами США для ведения сетецентрической войны. Один из основных военных серверов развёрнут при штабе машиаха.

- Ну разумеется! - не смог сдержаться, чтоб не съязвить Панов. – Ведь американская армия в этом столетии скатилась до уровня боевого крыла иудейской секты Хабад-Любавич!

- Очень хорошо, Василий Васильевич, что вы это понимаете, - злобно прищурившись, сказал Бен Лейб. - Только вот ирония ваша неуместна. Сейчас здесь, как и во всём мире происходят очень серьёзные процессы. Поэтому, я прошу вас быть сдержанней.

- Точно! Серьёзные дела с умными лицами! - сказал, откинувшись на спинку кресла президент. – Если верить Мюнхаузену, то на самом деле в мире сейчас творится несусветная глупость.

Верховный раввин и Локк многозначительно переглянулись, как бы спрашивая друг друга: «Долго ещё мы будем терпеть рядом с собой этого идиота?» и обернулись к Дверкину.

- Продолжайте, Кацир Зевулонович, - сказал Бен Лейб.
 
- Сетецентрические технологии ведения войны позволят нашим бойцам видеть на мониторах каждого солдата противника. И противодействовать, по возможности, любым его группировкам дистанционно. В общем, наша новая армия молодого всемирного государства уже сейчас обладает невероятной мощью и силовым потенциалом. Таких вооружённых сил ещё не было на этой планете. Нам остаётся только гордиться тем фактом, что именно нашим скромным персонам посчастливилось стоять у истоков новой всесокрушающей силы и нового всемирного порядка. У меня – всё. Если у кого-то есть вопросы, я готов ответить.
 
- Вы подробно остановились на составе протестантов, стоящих перед Храмовой горой, - сказал президент. - Зачем? Чтобы никто не пожалел об их загубленных жизнях? Они ведь все сегодня будут убиты, если я вас правильно понял?

- Скорее всего, большинство из них будет мертво, - подтвердил Дверкин.
 
Он был удивлён такому наивному вопросу и даже приподнял недоумённо одну из бровей.

- А чего здесь удивляться, господин президент? – резко спросил главный раввин России.
 
Он это сказал так громко, что Панов вздрогнул. Раньше еврейский предводитель всегда говорил подчёркнуто тихо. О наличии у него неприятно – звонкого, почти визгливого голоса президент даже не подозревал.
 
- Не надо на этом зацикливаться вообще! – как-то очень нервно выкрикнул, Бен Лейб.
 
- Чего вы так разволновались? - язвительно поджав губы, спросил хозяин кабинета.

- А чего мне волноваться? Другие пусть волнуются. Скоро будут убиты очень многие! Мы и вам поможем осуществить взятые вами на себя обязательства по сокращению народонаселения страны. Ведь это ваш сенатор, и приближённый к вам человек Беньямин Матвиёвич подписал бумаги, обязывающие Россию сократить поголовье своих граждан. Уменьшить численность богоносного, в кавычках, русского народа! Гореть им всем в пекле, гоям презренным!

- Да, но я….

- Не надо пытаться оправдаться, господин президент! – скривился в ехидной ухмылке американец. - Мы одобряем ваше добровольное содействие развитию демократии на планете. Просто нужно ускорить темпы очистки территории. Наши аналитики считают, что за один год можно уменьшить население планеты наполовину. Да что там за год! У нас к концу этого лета вся тропическая и субтропическая зона Евразии будет освобождена от присутствия всех живших там до недавнего времени народов, не относящихся к чистой расе.

- Устроите им ядерную бомбардировку?

- Нет, это может сказаться на здоровье избранного иудейского народа. Обойдёмся запущенными туда инопланетными тараканами. Они умны, прожорливы, чрезвычайно сильны и стремительны в передвижении. Кроме того, эти твари беспощадны и очень быстро размножаются. Сегодня им безуспешно противостоят войска среднеазиатских республик. Наши советники полагают, что уже в мае многие из этих стран просто перестанут существовать.

- Вообще-то, два дня назад Бен Лейб мне категорично заявил, что расплодившиеся в метро монстры за считанные сутки уничтожат и Москву. Вам дать прослушать запись нашего разговора?

- Не надо! – отмахнулся поднятой вверх ладонью Локк.

- Ну не надо, так не надо. Оказалось, что всего двести тридцать казаков способны справиться с вашей внеземной угрозой за несколько часов.

- Это досадная случайность, - сказал Бен Лейб. - Видимо эти, как вы соизволили их назвать, монстры, не так активны в условиях нашего прохладного климата. Но скоро придёт лето. Я прошу вас это учесть.

- А как же Израиль? – поинтересовался Панов. – Он ведь тоже находится в тёплой климатической зоне.

- Своих людей мы сумеем оградить от этих насекомых, - сказал американец. – Мы уже завезли специальные шазизянские излучатели, отпугивающие хуфосов.

- Пожалуй, начну с раввина, - лихорадочно пронеслось в голове Буслаева. – А вторым пристрелю этого Локка.

Владимира уже почти колотило от бешенства и от желания как можно быстрее начать что-то делать. В этот раз его даже не посетила мысль о том, что он собирается стрелять в живых людей, у которых есть семьи, дети, души и планы на будущую жизнь.

- Подумать только! - закрутилось у него в голове, - эти завзятые педерасты уже решили судьбу всей планеты! Да кто они такие? Это что же, по их мнению, должны будут погибнуть миллиарды людей? Вся Азия, юг Европы… Россия!

Рука Буслаева скользнула в карман-кобуру на животе и его пальцы сжали прохладную рукоятку «Грача».

- Разве тебе не интересно услышать ответ президента? - опять раздался шёпот над его ухом. – Ты хоть узнай, является ли он тоже завзятым, как они.

На Буслаева вновь пахнуло волной нафталина. Владимир постарался взять себя в руки. Он глубоко вздохнул, бесшумно выдохнул в сторону оконного стекла, но руку из кобуры не вытащил.

- Что-то душно у вас здесь, - повёл носом в сторону источника нафталинового запаха Джеймс Локк. – У вас работает воздухоочиститель?

- С воздухоочистителями – потом! – отрезал верховный ребе. – Мы ждём вашего ответа, Василий Васильевич.

- Какого ответа? Согласен ли я с тем, что ваш машиах уничтожит тысячи людей на Храмовой горе? Отвечаю, не согласен!

- Не надо так с нами, господин Панов! - возвысил голос американец. – Вы прекрасно знаете, что от вас требуется всего лишь появиться на коронации Мешулама Шойхета в качестве гостя, и вручить ему символические ключи от России!

- Скажите, неужели вам не жалко нашей державы? – как-то тоскливо спросил президент.

  Он, вытащил из письменного прибора расшиватель и начал задумчиво им щёлкать.
 
- Это ведь… всё-таки… Родина каждого из вас.
 
- Да кто бы говорил о родине? – усмехнулся Локк. - Вы знаете, как вас называли в народе, когда вы были премьер-министром? «Премьер – поджигатель»! Вы так активно боролись со всеми природоохранными структурами, что в один прекрасный день в вашей великой стране сгорело несколько тысяч деревень и несколько десятков городов. А когда вы стали президентом и запретили инспектирующим структурам проверять производителей и торговцев пищевой продукцией, вас стали называть «Вася – отравитель». Этот ваш запрет отправил в мир иной сотни тысяч беспечных любителей творожка и колбаски. Скажу вам по секрету, термин «Вася – отравитель» придумала для вас ваша подруга и наша госсекретарь Хлоя Клиффорд. Так что, на вашей Родине вы не настолько популярны чтобы, как говорят русские, рвать за неё рубаху на пупе!

- Да как тут станешь популярным, когда вокруг меня в десять рядов сидели купленные вами изменники? Когда и опереться то не на кого! За всё время моего правления у меня столько раз появлялось желание взять автомат и пройтись по всем коридорам власти, убивая каждого встречного врага России! Еле сдерживался! Вы сами знаете, что ваших ублюдков, среди наших функционеров – большинство.
 
- Что же вы не поменяли положение дел?

- А то вы не в курсе, что я пытался? Но не смог. Да, я не идеален! И наверняка мне воздастся за все мои прегрешения. Но евреи! Россия - это ведь Родина многих поколений ваших предков! Здесь, и только здесь они нашли себе укрытие от гонений и притеснений, которым они подвергались везде, по всему миру.

На лице ребе скользнула полузаметная нагловатая улыбка и он, качнув укоризненно головой, произнёс:
 
- Вы, господин Панов, меня удивляете. Ведь кроме того, что вы являетесь на одну восьмую часть своей крови евреем, вы состоите в должности президента… я не скажу что великой, но, довольно крупной страны.

- Великой! – поправил его Панов.

- Ладно, великой, - не стал спорить Бен Лейб. -  К тому же, вы обладаете учёными степенями, прочитали немало лекций множеству студентов. Но причины, побуждавшие мигрировать по Земному шару тысячи, и даже миллионы представителей избранного народа, для вас остались тайной за семью печатями.
 
- Евреи бегали по планете не в поиске укрытия от гонений? – иронично приподнял брови Панов.

- Увы! Мы, Василий Васильевич, передвигаемся по миру не оттого, что нас кто-то где-то начинает резать. У нас всегда было достаточно сил противостоять любым сборищам громил. У руководителей диаспор были деньги, мощные покровители, и… частные армии.
 
- Прямо армии? – удивился президент.

- Да. К примеру, предводитель одесских налётчиков Миша Япончик примкнул в девятнадцатом году к красным, вместе со своим личным полком отборных головорезов. Но это частности. Вы говорите, Россия сберегла евреев, как нацию! Это смешно!  Да, бывали в некоторых странах случаи уничтожения евреев. Как это случилось в Испании пятнадцатого века. Но такое происходило крайне редко и инициировалось нашими же бывшими соплеменниками, решившими предать веру предков. Такими людьми были, к слову, инквизитор Торквемада и Адольф Гитлер.
 
- Это что, уважаемый Бен Лейб, урок истории? – раздражённо спросил президент. – Я вас спросил, почему вы не любите свою Родину? Родину ваших предков!
 
- Так я же вам отвечаю. Поймите меня, Василий Васильевич, правильно. Мне просто необходимо, чтобы вы сейчас встали и пошли вместе с нами. Пошли добровольно, радостно и со спокойным сердцем. А Россия, как территория, от вас никуда не денется. Уверяю вас, теперь вы будете носить почётный титул её президента пожизненно. Но отношение евреев, как нации, к этой стране, несколько отличается от представлений иных народов. Если дадите мне несколько минут, я поясню.
 
- Ладно, говорите, - устало махнул рукой Панов. – Надеюсь, пяти минут вам хватит.
 
- Так вот, - закатил глаза к потолку, как будто собираясь с мыслями, сказал раввин. - В молодости меня неприятно поразил один факт. Многие видные литературные критики отмечали, что среди поэтов и писателей еврейского происхождения, нет таких, кто умел бы описывать красоту природы так же вдохновенно, как, к примеру, русские, немцы и французы. Мне это показалось несправедливым и даже обидным фактом. Тем более что о том же говорили и известные психологи, социологи, философы. Они утверждали, что евреи таковы, потому что у них напрочь отсутствует привязанность к определённому ландшафту. Только пыльные, загрязнённые города с квадратными планировками и безликими домами всегда служили источником вдохновения для великих еврейских творцов. Но позже я пришёл к выводу что именно в этом и кроется наша сила!
 
- А Генрих Гейне? – спросил президент, и продекламировал: – Вечереет. Поздним летом пахнет в рощах задремавших. Золотой на небе синем светит месяц кротким светом. Это ведь его слова? А он, как известно, был чистокровным евреем.
 
- Да, но Гейне, это всё-таки не мастер пейзажной лирики, - подал голос судья Марзельбаум. - Несмотря на несколько удачных строф в этом направлении, он всё же – стопроцентный певец городского социума: «Чёрно-красно-золотистый! Обезьяний зад трехцветный, живо мне напоминает стяг имперский Барбароссы».

- Так значит евреев не манят и не вдохновляют даже бескрайние русские поля?

- Вот именно, не манят! – кивнул Бен Лейб. - Нам не важно, какие здесь водопады, скалы, поля и леса, если их нельзя купить и продать с выгодой. Нас интересуют только государственная система, действующая в пределах данного ландшафта и возможность финансовой рентабельности этой территории. Идеальное поле для приложения наших сил – молодая нарождающаяся империя! Или, на худой конец, империя, начинающая стремительно расширять свои границы. Сюда, и только сюда, сразу устремлялись миллионы евреев. Потому что в таких империях можно было осуществлять своё многотысячелетнее законное стремление властвовать и обогащаться.
 
- Каким образом?

- Обыкновенным! – хлопнул ладонями по своим коленям раввин. - Там, где между правителями и покорённым народом обозначается непреодолимая разноэтническая, разноконфессиональная, или разноидеологическая пропасть, появляется обширное поле деятельности для представителей несчастного избранного народа. Эта пропасть для нас и является на какое-то время родным домом и убежищем. Венецианцам, например, нужно было грабить завоёванную Византию, туркам – балканских славян и греков, испанцам – индейцев, англичанам – индийцев и китайцев, австрийцам – итальянцев и венгров, немцам – африканцев и славян-ободритов, французам – североафриканцев, ну и так далее. Но без евреев, победители никогда не могли правильно организовать дело грабежа побеждённых. Наш народ помогал им всё устроить.

- Не забывая и о своей выгоде!
- А как иначе? И началось это в очень глубокой древности. Так было в древнем Египте, где наши соплеменники долго благоденствовали за счёт противоречий кастового общества. Но это длилось только до того момента, пока цари, жрецы и рабы-хемуу там вдруг не решили, что они все - единый народ. Так было в Вавилоне, в арабских халифатах, в Хазарии, в мамлюкском Египте, в сарацинской Испании. Так было в османской, германской, австрийской, британской и других империях.
 
- Всё это очень интересно, но при чём здесь Россия? Её ведь нет в вашем перечне империй?

- Что касается России, - нервно хрустнул костяшками пальцев по столу Бен Лейб. - С этой страной у нас всегда были проблемы. Нас не пускали в Киевскую Русь ни княгиня Ольга, ни Святославичи, ни другие князья. Бывали периоды, как, например, при правлении Святополка Первого, когда мы получали право жить на Руси. Да и Святополк Второй….

- Вы хотите сказать Святополка Окаянного? – уточнил президент.

- Да мне всё равно, окаянный он, или благолепный. Главное, что тогда наши предки легко подчинили себе всю финансовую систему Руси! Они начали политические преобразования. Но, пришёл Ярослав и всё закончилось. То же самое произошло и с приходом Владимира Мономаха. Нас вновь выдворили из страны.

- Ещё бы! Иудеи развязали войну Руси с половцами и организовали перепродажу в рабство халифам многих тысяч русских пленных, попавших в лапы половецких ханов. Иудеи угнали тогда через Херсонес в Персию и Египет такое количество народа, которое сопоставимо с населением средней европейской страны того времени.

- Это не имеет никакого значения! Что делали, что организовали? Какая разница? Главное что гои посмели не пускать на свою территорию избранный народ! И киевские князья, и владимиро-суздальские и московские. Было разрешено селиться в Тмутаракани! Но это – смех! Там был Кавказ, периферия. Поэтому люди Израиля вернулись сюда вместе с польскими, германскими и австрийскими войсками! Наш народ очень хорошо умеет ждать. И дождался! Евреи всё-таки пришли на эту территорию. Пришли для того, чтобы управлять русскими рабами. Чопорные германцы и кутилы-поляки отдали нам на несколько веков все права на распоряжение украинскими и белорусскими гоями – крестьянами. Этими тягловыми скотами! Многие из них под нашим давлением перешли под юрисдикцию римского папы. Тем самым они откололись от некогда прочного монолита единой русской нации. Да и сиволапыми земледельцами коренной Речи Посполитой, а так же немецкими крестьянами-бауэрами, владели фактически мы! В нашем арендном, и личном управлении были имения, мельницы, питейные заведения, переправы через реки, судоходные компании, верфи, закупочные товарищества и всё, что могло приносить пользу. Всё, из чего мы могли выбить налоги и платежи для местной аристократии. Нам были отданы в аренду даже православные храмы! Презренные акумы собирали для нас деньги целыми хуторами и деревнями, чтобы только зайти и помолиться своему Богу - мамзеру Иешуа бен Пандира! Наши диаспоры в Польше, Австрии и Германии процветали. Украина лежала у наших ног! Пока не появился этот громила Хмельницкий со своими недоумками-казаками и не натравил на поляков русскую армию. Разбив Речь Посполитую, казаки и крестьяне сразу накинулись на нас, иудеев! Сотня тысяч наших единоплеменников была зверски убита.

- Ну, это вы явно гиперболизируете! - ехидно заметил Панов. - Если украинцы так активно уничтожали евреев в семнадцатом веке, то откуда их там появилось столько, в веке двадцатом? В одной Одесе перед революцией жило более ста пятидесяти тысяч иудеев. К тому же, согласно вашей теории, Хмельницкий тоже должен был быть этническим евреем.

- Это точно неизвестно. Потому что в Хмельницком, насколько я информирован, нет и тысячной доли божественного вдохновения, которое сумели сохранить другие еврейские отчепенцы. Возьмите хоть Шафирова. Взойдя на плаху, он так жарко и с такими горючими слезами молился своему кумиру - мамзеру Иешуа, что всю толпу вокруг лобного места охватил смертельный ужас и религиозный экстаз. Вся площадь рыдала! Хохлам такое не дано. Это присуще только нам, детям народа Израилева! Народу Ишар-Эль! Что переводится как «прямо к Творцу»! Но этот презренный гетман-недочеловек всё же сумел развеять по ветру всё, что мы создавали! Наше благоденствие закончилось! Нам пришлось очень трудно. Если бы вскоре после этого правительство пуританских Соединённых Штатов Америки не начало захватывать соседние латиноязычные и индейские территории, даже и не знаю, как бы мы жили. Так что Россия, достопочтенный Василий Васильевич, не та страна, о которой вам нужно будет вспоминать с горечью. Одна восьмая часть вашей еврейской крови должна при этих моих словах сейчас вспениться в ваших жилах, и убить в вас самые последние остатки славянского гойства. Пойдёмте… в апартаменты вашей семьи!

- Зачем?

- Как зачем, господин президент? – по губам раввина вновь пробежала еле заметная ухмылка. – Сейчас соберём ваших близких, все вместе сядем в наши бронированные автомобили и поедем в Израиль.

                20.
Кашап подошёл к окну своих апартаментов в отеле и впился взглядом в пространство Старого города. Солнце уже осветило небо над Елеонской горой. В первых пробивающихся лучах небесного светила, ярко засияла мечеть Купол Скалы.

- Зубной пастой они начистили эту крышу что ли? Напоследок! – неприязненно подумал Мавлади Кашаффетдинович.

Он вспомнил, как его дедушка, папа отца, рассказывал, что на камне, который сейчас находится где-то внутри здания, наверное прямо под куполом мечети, стоял сам пророк Мохаммед. Он, отказавшись от предложенного архангелом Гавриилом вина, выпил молока. За это пророк был вознесён на седьмое небо. Там Мохаммед имел аудиенцию с Аллахом. Они, беседуя, восседали под раскидистым деревом, с разноцветными листьями.

- Уж не наше ли это было Древо? - проговорил задумчиво Шомаев. – Проклятый Буслаев! Если бы не его тупое упрямство, щепки от этого суходрева, уже летали бы по всей Вселенной! А этот… Рафельсон, расфуфыренный…, не знаю, справится ли он с поставленной задачей? Уж больно упёртый и самонадеянный человечишка. А здесь нужна натура тонкая, творческая, такая как у Буслаева! Надо побыстрее его убить!

- Ваше величество! Вы бы отошли от окна, - раздался за спиной машиаха голос раввина Шимона. – Там, у них полно снайперов. Да и ракетой могут жахнуть.
 
- Не жахнут! Раньше нас они по-любому не начнут. Почитай их транспаранты. Они не хотят крови.

С шестого этажа гостиницы, стоящей на вершине Гефсиманского холма, было хорошо видно, что всю площадь Храмовой горы заполнила пёстрая толпа. Над головами стоявших там людей возвышалось множество крестов, флагов, в основном мусульманских, и транспарантов. Все надписи на разных языках призывали Моисея Шойхета не стрелять по своему народу и приступить к переговорам.

- Они не хотят крови, - криво улыбнулся Кашап. - А нам, без разницы! Что с кровью, что с водицей! Лишь бы взойти сегодня на Храмовую гору.

- И даже не предложишь им разойтись? - спросил Лембой.

Он вошёл в апартаменты со стороны лоджии, выполненной в виде увитой зеленью террасы.

- А зачем? - сделал удивлённое лицо Шомаев. – Как поётся в песне: «Нас – корниловцев, презренье черни не убьёт!» Ты лучше скажи, что там, всё готово?

В голосе у Кашапа послышалась некоторая нервозность.

- Выпивка здесь есть? – спросил бывший ангел.

- Барная стойка там, - указал рукой в сторону небольшого фонтанчика с подсвеченным водопадом хозяин апартаментов.

- Если пожелаете, ваше величество, я готов познакомить вас со сложившейся диспозицией, - сказал, вошедший вслед за Лембоем в зал офицер в форме генерал-лейтенанта сухопутных войск НАТО.

- Это что за всезнайка? – спросил Кашап.

- Велвел Пинхас, - ответил Лембой, деловито выставляя на передвижной столик бутылки со спиртным. – Я как раз хотел предложить тебе его кандидатуру на пост командующего сухопутными войсками. Толковый мужик. Имеет авторитет и в Израильской и в Американской армиях, не из чистюль. Как раз тот, который нам нужен.
 
- У нас уже есть главнокомандующий – Жазиф! Меня он устраивает. Сантурианцы ему подчиняются. К тому же, шазизяне неподвластны гипнозу павианов, ввиду полного отсутствия у них воображения. А этого наши приматы сразу возьмут в оборот.
 
- Да не возьмут, не волнуйся!

Лембой снял с кронштейна пивной стакан, наполнил его водкой и осушил залпом. Выпил с непроницаемым лицом, как воду, и закусил лимоном. Сделал он это, просто откусив половину плода.

- Есть повод? – спросил Шомаев, кивнув на бутылку.

- Есть! Сразу несколько поводов. Но ты не отвлекайся. Ты спросил про бабуиноцефалов, я отвечу. Их глаза так устроены, что гипнотизировать они способны только в темноте. Встречный свет гасит их зрачки, горящие во тьме. А концентрировать внимание гипнотизируемого объекта на предметах, они так и не научились. Кепка с обычным галогеновым фонарём спасёт любого офицера от слишком борзых подчинённых. К тому же, у тебя все бабуиноцефалы чипизированы. Нажал пульт в кармане, и обезьяна падает на колени. Главное – не забывать менять батарейки. В общем, бери генерала, не пожалеешь. Я знаю некоторых из его предков, шустрые были ребята.

- Да я, собственно, не против кандидатуры, которой даёшь протекцию ты, лично!

Он повернулся к Пинхасу и сказал:

- Ты слышал? Я не против того, чтобы ты работал у нас.

- Благодарю, ваше величество! – с широкой улыбкой ответил Пинхас.

- Но этот вопрос ещё нужно согласовать кое с кем. Дайте мне прямую связь с Жазифом! – крикнул Шомаев в сторону террасы.

В стеклянную дверь мгновенно вбежал свитский офицер и протянул Кашапу большую телефонную трубку с антенной.

- Жазиф! Здравствуй, дорогой! Это Мешулам, твой наниматель!
 
Из трубки раздалось сипящее шипение, с сильно выраженным свистящим произношением отдельных звуков.

- Да! Да! Это всё нормально, не обращай внимания. Будут наезжать гражданские, можешь расстрелять одного – двоих перед строем. Только умоляю! Никакого пожирания человеческих тел перед общественностью! Потом, где-нибудь в подвале – можно. Но на публике – нельзя! …Ну вот и хорошо. А теперь я тебя обрадую. Я нашёл тебе хорошего начальника штаба! …Как это зачем? Это отличный военный специалист. Он знает все виды вооружений, тактику и стратегию ведения современной войны. Я уверен, что у вас не будет с ним проблем. Ну, вот и хорошо. Зовут этого человека Велвел Пинхас. Ну, пока, дорогой. Буду следить за твоими доблестными полками. Если что, я на связи.

- Ну всё, станешь начальником штаба при Жазифе. Подаришь ему янтарную запонку и он, я думаю, не будет против твоей дружбы.

- Спасибо, ваше величество! Я могу идти?

- Нет! Сегодня потусуйся при мне. Вот, возьми этот телефон. Теперь он твой. Во всё время сегодняшней операции, будешь координатором. Кстати, ты хотел нам сделать какой-то доклад?
 
- Так точно, ваше величество.

- Ну тогда докладывай!

- Взгляните на карту, ваше величество.

Пинхас развернул на столе большой топографический план.

- Наши войска сконцентрированы вдоль трассы Дерех Хеврон. Толпы противника занимают, в основном, Старый город и прилегающие к нему с севера территории.

- Что говорят шпионы? Русские там замечены?

- Да было человек семьдесят туристов из России. Но, похоже, что это – простые паломники. Половина из них – юные девушки и дети, остальные – почти все старушки и старички. Призывного возраста мужчин и женщин только человек десять. Не думаю, чтобы они прибыли сюда с иной целью, кроме как помолиться в святых местах.

- Понятно. Убейте их!

- Кого, мужиков?

- Да нет. Всех… русских.

- Но… там дети.

- Ты не знаешь русских. Они опасны и в младенческом возрасте и на смертном одре. Только с виду малахольные.

- Понятно, будет сделано.

- А что делают наши благословенные иудейские паломники? Ещё не перерезали друг другу глотки?

- Пока нет. Мы контролируем толпу силами миштары и двух армейских бригад – «Гивати» и «Нахаль».

- Поставьте в лагере паломников побольше плазменных экранов, - сузив недобро глаза, сказал Шомаев.- Пусть в полной мере насладятся чужими страданиями и сладостным ощущением собственной безопасности и избранности. Операторов подберите толковых, обстрелянных. Они пойдут в атаку сразу за сантурианцами. Предупредите их… если кто-то, из-за тошноты, или моральных предрассудков прекратит трансляцию своей камеры, того я лично расчленю при помощи фруктовой вилки и тупого ресторанного ножа.

- Есть, предупредить! - взял под козырёк генерал.

На его лице не дрогнул ни один мускул, а взгляд остался таким же холодным. Он взял телефон, набрал номер и передал кому-то приказ Шомаева. Про фруктовую вилку и тупой ресторанный нож Пинхас умолчал. Но добавил, что за прерванную трансляцию видеокамеры, оператор, если он, разумеется, не погибнет, предстанет перед военным трибуналом.

- Что ещё, мой светлый царь? – спросил генерал.
 
- Да! Этот действительно далеко пойдёт! – усмехнулся Кашап.

- Говно не предлагаем, - парировал растянувшийся на диване Лембой.
 
- А теперь расскажи мне, Велвел, что же там произошло на Урале? Тебя поставили в курс дела? Мне нужны детали.

- Да, поставили. Атака на Китеж сорвалась ещё на этапе концентрации наших батальонов в Кытлыме. Казаки как-то узнали о приближении наших войск и устроили им западню. До сих пор оттуда не вышел на связь ни один человек.
 
- А чё вы не перекинули туда шазизян и сантурианцев? Ты хоть понимаешь, что я уже оплатил формирование и услуги шестидесяти дивизий? Я вам что, добрый спонсор? Мать вашу!

- Но, ваше величество, я только назначен. Об этом нужно спросить маршала Жазифа….

Кашап одним прыжком подскочил к Пинхасу и дал ему основанием ладони сильную, прямую оплеуху в лоб. Генерал от неожиданности клацнул зубами и отлетел в дальний угол.

- Прикуси кутикулу, гондон! Убью! Никогда не спорь со своим правителем! Если сказал что в курсе, то будь любезен дать мне развёрнутый ответ!

- Есть, не спорить! – пробормотал, поднимаясь, Пинхас.

Уже через минуту он сумел собраться и снова встать к столу с расстеленной на нём картой.

- Они не смогли, ваше величество, - продолжил он с таким видом, как будто ничего не случилось.

- А что им помешало?

- Не могу знать, ваше величество.

- Да что здесь знать то? – подал голос, возлежащий на диване Лембой. – Один из твоих чоповцев распустил язык не по теме и не перед теми. А казаки перекололи нашу гвардию своими ножами ещё до того, как она построилась в боевой порядок. Ну а тех, которые сумели огрызнуться, поснимали их снайперы. Но это не главное. Главное, что эти разини пробздели телепортатор!

- Что? Я не понял, как пробздели? Его подорвали?

- Отнюдь! Его просто угнали к себе на базу Китеж твои бывшие приятели – разведчики.
 
- Так они что, не выделили для телепортатора боевое охранение?

- Да, не выделили! Пацаны рвались побыстрее замочить казаков и получить за это причитающиеся дивиденды. Они не захотели делиться с наёмниками этим заработком. Их можно понять.

- Вот, падлы! – крикнул Шомаев. – Если кто-то из них уцелел, тому я сам вырву ноги из задницы. А что там была за установка? На сколько киловатт?

- Никак нет, ваше величество, там был телепортатор с мегаватными воротами, - проговорил побледневший генерал.

- Да-а? Ну, дела-а! Суки! Вместо того чтобы нормально решить одну из моих острых проблем, они мне создали ещё сотню. Вы хоть понимаете что теперь мои самые злейшие, непримиримые и опасные враги, получили такое оружие, с помощью которого они станут способны уничтожить не только меня, но и всё, что я создал неимоверным трудом?

- Может недопетрят? – с надеждой спросил генерал.

- Ты не понимаешь, Пинхас, твою мать? В Китеже собраны такие пацаны, которым и думать то ничего не надо, чтобы чего-то допетрить. Они, конечно, дружат с головой. Но не это у них главное. Им всё подскажут интуиция, озарение или нашепчут на ухо их вездесущие предки, из категории неупокоенных. Наверняка эти казачьи шустряки уже рисуют чертежи, чтобы в ближайшее время создать тысячи таких машин!

- Простите, мне нечего сказать, так как я никогда не был знаком с подобной категорией людей.

- Твои предки откуда?

- Из Монпелье… из Франции.

- Тогда ты должен был знать, что такое казаки. Они самого Наполеона зачмырили! Хоть тот и был гением войны. Это не люди, а демоны!

- Э-эй, полегче! – приподнял голову с подушки дивана Лембой. - Какие же они демоны? Демон, это - я! Красавец и интеллектуал! А эти недосущества казаки - простые неудачники. Они до сих пор верят в святость клятвы, дружбы и любви! Дурачки! Многие люди ещё до Потопа отказались от этих опасных предрассудков… к сожалению.

- Ну вот. Теперь эти кровожадные мечтатели получили возможность устраивать казачьи набеги в любую точку Вселенной!

- В любую точку, это чересчур сильно сказано, – пуская в потолок струю табачного дыма сказал Лембой. – Хотя, на Сантурию, к примеру, с помощью своего аппарата, одного – двух головорезов они забросить смогут. А вот на Шазизу – потребуются встречающие ворота. Хотя бы небольшие по мощности, хоть киловатники, но нужны.

- Да, но в пределах всей поверхности Земного шара они теперь смогут борзеть вполне беспрепятственно и безнаказанно, - проворчал Шомаев.

- Слушай, а откуда у них там в Китеже столько электроэнергии? - спросил бывший ангел. – Я что-то не видел, чтобы туда подходила какая-то ЛЭП. Или чтобы силовой кабель шёл к базе. Да и в исторической ретроспективе я, признаться, сколько ни напрягаю мозги, ничего такого не просматриваю. Вижу – гора, гора, гора, а потом пришли казаки и, бац! Появился за считанные месяцы современный населённый пункт.

- Для меня это тоже загадка, - пожал плечами Кашап. - Я только знаю, что электричества там много. Я как-то случайно попал в один из подземных отсеков, где находился боевой пост командира инженерной службы. У меня не было туда допуска. Но мне дали разовый пропуск, чтобы отнести дежурному офицеру какую-то хренатень. Когда я туда зашёл, на экране его компьютера как раз была выведена схема контроля электроснабжения объекта. Индикатор энергопотребления тогда, помню, стоял на нижнем уровне – что-то около тысячи киловатт. Но возможная максимальная величина меня тогда впечатлила - три тысячи мегаватт!

- А может это просто у них такая программа стояла, предназначенная для крупных электростанций? Поставили себе ради крутых понтов и ходят, довольные. А электротока у них такого и нет.

- Да нет, не похоже. Справа от шкалы был календарь потребления с показателями. Там я засёк, что в иные дни уровень энергопотока доходил до тысячи мегаватт и больше.

- Они что там, чугун выплавляют, в своей горе? - удивился Лембой. – Надо было во время нашего последнего визита в Китеж, заглянуть туда, на нижние уровни.
 
- Да надо было. Но я что-то и не подумал даже об этом. А теперь, по словам Мары, к ним так просто и не подобраться. Этот лысый безумец Костя Гребенских снабдил их всех приборчиками, засекающими наше появление. Надо бы моей охране что-то подобное раздать. Ведь сейчас казаки могут подобраться ко мне в любом месте, в любой час.
 
- Да этого-то добра я тебе завезу с Шазизы. Но что делать будем?
 
- А что делать? Звони в Пентагон. Пусть посылают туда звено стратегических бомбардировщиков. Будем равнять эту гору с уровнем моря.
 
- Не рановато, ваше величество? - бесстрастно, глядя в сторону, сказал Пинхас. - Россия пока ещё не получила статус ассоциированного государства в вашей империи. Могут быть некоторые осложнения.
 
- Не учи меня жить, генерал! Позвони и скажи, чтобы заряды непременно были ядерными! Думаю, пару-тройку мегатонн на эту гору будет достаточно. Если не захотят, пусть пеняют сами на себя. Я не оставлю в живых ни одного человека из числа близких и дальних родственников сегодняшнего генералитета! Так и передай этим чистоплюям из пятигранника. На разработку операции и проведение атаки даю сутки! О том, чтобы ПВО Рашки не помешало этой затее, позабочусь я сам. У нас здесь в приёмной, как раз сидит несколько десятков генералов из бывшей армии Российской Федерации. Да и сам министр обороны Смердяков, насколько я знаю, тоже приехал.

- Так точно, ваше величество, приехал. И не один, а с целым гаремом одалисок. Но он – в запое!

- Так значит надо его вывести из запоя и озадачить! Пусть они, алкоголики, покажут свою пользу нашей новой империи. Есть возражения?

- Тут такое дело… - замялся Пинхас.
 
- Ну что ты мямлишь, как беременный мул? Говори, раз тебя спрашивают!

- Наши аналитики настаивают на том, что Западную Сибирь надо бы поберечь от радиации и разрушений. Америке ведь скоро конец! Утонет! Поэтому, будем перебираться все туда, в Приобье.
 
- Это кто сказал что конец? Твоя обкумаренная бабушка?

- Да все сказали. И Кейси, и Ванга и, вроде бы, крупнейшие учёные с ними согласны. Великие магистры уже потихоньку скупили в Сибири немало земель, через подставные фирмы. А часть России, по замыслу римского клуба, вообще должна стать Северным Сионом. Поэтому, я думаю, радиация там никого не обрадует.
 
- А ты что скажешь? – повернулся Шамаев к Лембою.

- По поводу чего?

- Ну, утонет Америка, что ли?

- Утонет по-любому! Процедуру затопления сегодня можно организовать за очень скромные деньги. А желающих это сделать – навалом! Там ведь кругом океанские разломы. Бросаешь в любой из них бомбу и волна пошла гулять по штатам!

- И что, большая волна пойдёт?
 
- Да нормальная. Километр с лишним высотой! Но раньше, насколько я просекаю ситуацию, Америка всё же взорвётся. Там Йеллоустонский вулкан готовит всем большой сюрприз. Везувий, по сравнению с этой петардой будет казаться жалким пуком в рейсовом автобусе. Если бы я был Брежневым, я бы сбросил на Йеллоустон одну – единственную бомбу, и всё!

- Как всё?

- Ну как? Всё, это и есть всё! Что тут ещё пояснять?
 
- Что? Точно… всё? – недоверчиво переспросил Кашап.

- Да! Всё! На этом бы и закончилось соперничество евразийской и атлантической цивилизации. Был бы тот же Ельцин чуть-чуть потрезвее, хоть иногда, он бы точно так поступил. Хотя нет. Я бы ему посоветовал намазать свой ботинок говном.

- А это ещё зачем?

- Так вся Европа приползла бы целовать ему ноги! Вот он им… в качестве шутки юмора… этот штиблет бы и выставлял!

Новоиспечённый император озадаченно посмотрел на своего приятеля. Его свита недоумённо переглянулась и тоже устремила свои взоры на ангела–ренегата, словно ожидая каких-то пояснений. Но тот замолчал, сосредоточившись на кусочке сахара, полыхающем над большим стаканом абсента.

                21.
- Ехать на автомобиле в Израиль? – спросил Панов Бен Лейба. - Не боитесь? Во всём мире анархия.

Судя по интонации президента, было видно, что он колеблется. Он знал, что всё его окружение уже перешло на службу к Шомаеву. Все люди, с которыми его связывали многолетние личные и служебные отношения теперь - перебежчики! Кто крутится вокруг нового мирового диктатора, кто просто сидит дома и ждёт, когда ему свистнет и призовёт к сапогу новый хозяин.

- А ведь сколько было клятв российскому народу! – скривив губы, подумал президент. - Сколько прозвучало речей о верности и чести! Сколько было выпито бокалов за могущество великой державы! Всё забыли сволочи! На всё забили! Всё предали! А теперь вот, этот хозяин свистнул мне.

- На автомобиле мы только выедем из Кремля, – сказал Локк. – А за его стенами нас подхватит другой транспорт.

- Да зачем я нужен то вашему машиаху? Вы мне можете объяснить? – обернулся президент к Дверкину.
 
- Потому что наши пиардеи посчитали, что именно вы должны будете надеть на голову машиаха пылающую корону.

- Почему я, а не американский президент? Он же сделал гораздо больше, чтобы ваш Шойхет стал мировым правителем! Не так ли, господин Локк?

- Я не готов вам дать комментарий по этому поводу, - повернул голову в сторону военный советник.

- Или попросите это сделать кого-то из глав государств Европы. Среди них подавляющее большинство – евреи. Они это сделают с гораздо большим воодушевлением, чем я.
 
- Я же сказал, что не могу комментировать этот вопрос, - нажимом в голосе, произнёс Локк.
 
- А я могу! – опять взвизгнул Бен Лейб. – Я могу, Василий Васильевич, вам всё объяснить. Вы должны участвовать в коронации машиаха, потому что во всём мире сегодня многие только и кричат о миссии России! Множество недоаналитиков и псевдопророков вопит о том, что страна Богородицы… тьфу, ненавижу это слово, опять выручит человеческую цивилизацию! Точно так же, как она её спасала ранее от монголов, Наполеона, Гитлера и, так называемого, «ядерного безумца» Трумэна. Вы посмотрите, что творится в Европе последние два часа! Все страны, которые ещё в полдень пребывали в полном унынии и выказывали покорность нашей воле, сейчас ликуют как безумцы. Католические храмы, стоявшие пустыми тридцать лет, за один час наполнились акумскими выродками, которые уже глотки сорвали, горланя гимны своему спасителю. Арабские ублюдки перестали грабить богатые районы Парижа и поголовно записываются в так называемую «русскую армию». На всех перекрёстках Лондона стоят люди и собирают деньги для «русских казаков». В Нью-Йорке и Вашингтоне то же самое! Разве мы можем допустить дальнейшего развития этого дестуктивного процесса?

- Ну, раз даже Нью-Йорке! В самом центре империи лжи и мерзости собирают деньги для казаков! Небо точно уже падает! – усмехнулся Панов. - А что случилось то? С чего это у них появились такие прорусские настроения?

- Не смейтесь! – закричал ребе. - Вы, блогер, не знаете что случилось? Не знаете, что видеоролик, с вашим казаком взорвал интернет?

- Какой ролик? – округлил глаза Панов.

- Ну, тот! В котором этот казачий неудачник Костогрыз, выгнанный из американского спецназа за беспробудное пьянство, зарубил саблей тараканьего предводителя! Вы что думаете….

- Зря вы, ребе, сейчас затеяли этот разговор, - прервал бурную тираду раввина Локк. – Он действительно многого не знает. Мы дозируем информацию, поступающую в президентскую локальную компьютерную и телевизионную сеть. У нас здесь везде свои люди, поэтому такую блокировку было установить несложно.

После этих слов, американец обернулся к президенту:

 - Давайте уже закончим этот балаган, Василий Васильевич! Идите, собирайте вещи. Только спокойно. А потом мы доедем до Биржевой площади и сядем в специальную машину для перемещения в пространстве. Менее чем через час наша компания будет в Иерусалиме! Там для всех нас начнётся новая, прекрасная жизнь в новой, прошу заметить, всемирной империи!

- Я не еду! – вдруг сказал, как отрезал Панов. - Прошу вас всех немедленно удалиться.

Буслаев, стоящий за шторой, облегчённо выдохнул. Он знал, что случается со странами, правители которых предают свой народ в самую критическую минуту. Владимиру действительно стало легче. Но в этот самый момент неожиданно… его забил нервный озноб. В ту минуту, когда ему надо было быть собранным как никогда, руки и ноги Воина Сновидений стали ватными! Он почти перестал их ощущать.

- Да-а! Пить надо бросать! - подумал Буслаев. - А то нервы, вообще никуда.

Владимир попытался взять себя в руки. Но это у него не получилось. В какой-то момент ему вообще показалось, что он сейчас свалится с подоконника на пол. Это было крайне нежелательно, так как страсти в кабинете президента накалились до предела.

- Ну, нет, Вася! - ехидно произнёс Бен Лейб. - Без тебя мы не уйдём. Не заставляй нас прибегать к насилию.
 
При этих словах все гости встали.

- Я сейчас вызову охрану! – так же решительно произнёс Панов.

- Вызывай! – засмеялся раввин. – Только учти, что это уже не твоя, это уже моя охрана! Теперь я плачу ей деньги. А у тебя, Вася, к слову сказать, теперь денег не будет. Твои миллионы, стыбзденные у твоего же любимого народа, станут нашими миллионами! Ты сдохнешь нищим, как бродяга, под забором! Точно так же, как сдыхают ежегодно сотни тысяч неимущих граждан России - самой богатой страны мира, ограбленной при твоём непосредственном участии. Сдохнешь, если, разумеется, не пойдёшь сейчас с нами.

- Если вы сию минуту не утащите отсюда свои сионистские задницы, вы об этом крепко пожалеете! – закричал взбешённый президент.

 - Не дурите, Василий Васильевич! – сказал генерал Дверкин. – Вопрос решённый! Едете в Иерусалим либо вы, либо ваш преемник. Но во втором случае… нам придётся вас устранить.

После этого, все четверо достали пистолеты.

- Да вы в любом случае меня устраните! Думаете, я не понимаю?

- И что вы понимаете? – спросил Локк.

- А то, что после коронации ваш новый мессия планирует уничтожить вообще все национальные правительства! Это ясно, как божий день. Так что я не собираюсь ехать на заклание!

- Нам очень не хочется этого делать, - сказал, покачивая небольшим револьвером, Бен Лейб, - но, поймите нас правильно. Мы просто не можем пустить такое дело на самотёк.

Президент скользнул рукой по столу и несколько раз, со стуком нажал рукой кнопку вызова охраны. Дверь в кабинет отворилась. В неё вошли два телохранителя. Не обращая внимания на вооружённых людей, стоящих прямо перед столом главы государства, охранники с ухмылкой переглянулись и вновь безмолвно вышли в коридор.

- Сейчас они его убьют! – с тоской подумал Буслаев.
 
Владимира трясло со страшной силой. Он ничего не мог с этим поделать. Вдруг, вблизи его лица вновь отчётливо проявился знакомый запах нафталина.

- Сожми изо всех сил рукоять пистолета, - шепнул ему на ухо Азазель. – Так, чтобы кости захрустели, а сталь прогнулась под твоими пальцами.
 
- Да! Да! – подумал Буслаев и, как только мог, изо всех сил, сжал железо.

Это помогло. Энергия адреналина мощным потоком устремилась в его жилы, прокатилась по ним и ударила в виски.
 
Слуги машиаха взвели курки. Четыре ствола смотрели в лицо президента Российской Федерации Панина! Василий Васильевич не сомневался что это всё, конец! Он безуспешно хотел вспомнить какую-нибудь молитву, но не мог.

От наката адреналиновой волны Владимир вздрогнул, переступил с ноги на ногу и его ботинок соскользнул с подоконника. Воин Сновидений, не вынимая правой руки из кармана, полетел на пол! При этом левой рукой Буслаев успел зацепиться за штору. В падении его развернуло, и он нечаянно надавил на спусковой крючок своего пистолета, лежащего в кармане-кобуре.
 
Раздался выстрел, и, одновременно с ним, звон разбившегося стекла! Пуля пробила не очень плотную наружную ткань куртки и ударилась в стекло шкафа, стоящего у противоположной стены.

Все находящиеся в кабинете замерли. Президент - тоже. Панов не вполне понимал, убит он, или ещё нет.

Следом за выстрелом раздался треск рвущейся шторы и грохот упавшего на паркет человеческого тела!

- Сарынь на кичку! – хрипло, и как-то тоскливо крикнул Буслаев, переползая от книжного шкафа за стол для совещаний.
 
- Штурмуют окна! – взвизгнул запаниковавший генерал Дверкин, прячась от Владимира с другой стороны длинного стола.
 
- Ребята! Я здесь! – крикнул Панов, ныряя под свой массивный письменный стол.

Он схватил из-под столешницы припрятанный там пистолет и, подняв руку над клавиатурой, начал, не глядя, наугад стрелять в сторону своих обидчиков. Но пули засвистели над головой Владимира. Оба раввина ответили президенту огнём из своих пистолетов. Дверкин с Локком, пятясь к двери, повернули своё оружие против Буслаева.

Тот, наконец, пришёл в себя и, выглянув из-за столешницы, выпустил всю обойму в евреев. Ему удалось ранить в ногу Дверкина и сбить хасидскую шапку – штраймл с головы Марзельбаума. Одна из пуль попала в спину Бен Лейба. Тот опять продемонстрировал всю силу своих голосовых связок. Крик ребе на некоторое время оглушил всех находящихся в кабинете людей и вверг в панику забегающих в кабинет охранников.
 
Как потом выяснилось, на ребе был бронежилет. Буслаевская пуля просто больно ударила его в рёбра. Видя, что Панов до сих пор жив, Локк упал на пол и, сквозь дубовую доску, расстрелял весь остаток своей обоймы в ту сторону, где сидел президент. Видимо американец сумел попасть в главу государства. Тот застонал и прекратил огонь.

- Вот позорнота безлампасная! – выругался Буслаев, меняя обойму.

Он выпрямился в полный рост, и начал палить в шустрого ковбоя. Но тот уже выбегал из кабинета.

- Живей, на улицу! – закричал Дверкин. – Сейчас здесь будет много казаков.

Вслед за ним устремились остальные его соратники, прикрываемые огнём телохранителей. Из всех участников перестрелки, последние оказались наиболее подготовленными стрелками. Владимир не успел даже повести в их сторону стволом, как получил два мощных удара в грудь. Кээмпэка не дал пулям впиться в буслаевское тело. Но от их толчка Воин Сновидений опрокинулся на спину.

В этот момент, распахнулись двери зала заседаний Совета Безопасности! В рабочий кабинет президента ворвалось около десятка казаков. Два стрелявших в Буслаева охранника были убиты на месте, судья Марзельбаум и раненный генерал Дверкин были арестованы, а верховного раввина и американского советника Локка нигде не было.

Президент был жив. Одна пуля укоротила на полтора сантиметра ему левое ухо, а вторая пробила мягкие ткани плеча. Он лежал под своим массивным столом, прислонившись головой к столешнице, и тяжело дышал. Несколько переведя дух, глава государства попытался что-то сказать. Но Сагайдачный, метнувшись к нему, накрыл его рот своей железобетонной ладонью.

- Лежите неподвижно, господин Президент! – прошептал Мамай, нагнувшись к самому уху главы государства.

- Казак Буздыган! – повернулся полковник к Олесю, стоящему около Буслаева.

- Слушаю, господин полковник! – ответил молодой боец.
 
- Приоткрой дверь! – бесшумно шевеля губами и делая знаки левой ладонью, приказал Сагайдачный.

Олесь метнулся к выходу из кабинета, высунулся в коридор, якобы кого-то высматривая и отошёл, оставив дверь слегка приотворённой.

- Они убили нашего президента! – горестно сказал Мамай в сторону двери, за которой стояли связанные Марзельбаум с Дверкиным.

Он снял с себя куртку и накинул на лицо ничего не понимающего Панова.

- Вот говноеды! Пойду, расстреляю его убийц, по закону военного времени! - выкрикнул Олесь.
 
- Позже расстреляем, утром! – Мамай повернулся к группе стоящих неподалёку бойцов. - Ребята, уведите пленных и посадите их на гауптвахту.

- Есть, увести! - сказали двое казаков и вышли.

- Буздыган! - опять обернулся полковник к Олесю. – Ты же у нас лучший спец по охранным системам и коммуникациям?

- Так это когда было, Григорий Васильевич? Я уже за те дела давно отчитался перед государством! У меня и судимость снята.

- Да я не о том! Будь другом, выведи здесь, в кабинете и в коридоре все эти самые охранные системы и коммуникации из строя. Я не хочу, чтобы кто-то узнал, что президент погиб.

- Ну, это я легко! А вы пока отключите телефоны, компьютеры и всю электронику. Если где-то есть батарейки, не забудьте их выковырять. 

Парень достал из кармана монокуляр, похожий на прицел ночного видения и начал осматривать кабинет.

- Ты что, совсем старый стал? - флегматично съязвил Манжуров. - Без оптики и тараканов на обоях рассмотреть не можешь?

- Не юмори, клоун-стрелок оригинального жанра! Этот прибор называется электромагнитовизор. Я с его помощью могу найти даже проглоченную тобой «крэмлёвскую таблэтку». Есть! В стенах у нас имеется несколько контроллеров! И три автономные видеокамеры скрытого наблюдения, вмонтированные в лепнину под потолком. Без стремянки не достану.

- Зачем тебе стремянка, сынок, если в твоей сотне имеется такой парнишка, как Ваня Манжуров? Дай ему посмотреть в твою калейдоскопину и он выключит эти камеры. А ты пока вырубай контроллеры, не отвлекайся.

- На, держи!

Буздыган передал электромагнитовизор снайперу.

- Только аккуратнее выключай! Это здание - всё-таки памятник архитектуры какого-то там века.

- Да я маленьким калибром нажму фазу, - бесстрастно сказал Манжуров.

Он посмотрел в видоискатель прибора, достал пистолет и почти не целясь произвёл три выстрела. После этого, Иван невозмутимо сунул монокуляр в руку приятеля, спрятал ствол в кобуру и отошел к окну.

- Готово! - сказал Буздыган, закрывая двери того шкафа, внутри которого находился последний прибор, контролировавший какие-то охранные системы.
 
- Так, а теперь, господа, подойдите, пожалуйста, к окнам и, для борьбы со скукой, поводите прикладами автоматов по стёклам. Там у вас хорошие, такие, каучуковые плечевые отбойники приделаны.

Через секунду, весь президентский кабинет заполнил душераздирающий визг трущегося о стекло каучука. У сидевших в противоположном здании агентов эфэсбэ, прослушивающих звуковые колебания окон кабинет Панова, сбились все настройки в звукозаписывающей аппаратуре и чуть не лопнули барабанные перепонки под наушниками.

- Можете вставать, Василий Васильевич, - сказал Сагайдачный, снимая с президента свою куртку. – Теперь вас никто не услышит и не увидит. Только к незашторенному окну пока не подходите. Я предлагаю вам пару дней поиграть в прятки.
 
- Как это, поиграть в прятки? - не понял президент.

- Всего один-два дня! Иначе ваши оппоненты постараются вас уничтожить любыми средствами, вплоть до ядерной бомбардировки Кремля!

- Я понимаю, - стараясь не показать своего волнения, сказал, Панов. – Эти преступники, никого не таясь обстреляли меня в моём же рабочем кабинете! Я готов попрятаться, если это нужно.

- Вот и хорошо, господин президент. О вашей семье мы позаботимся.

- А когда я смогу… воскреснуть?

- Ну, насколько я разбираюсь в жизни московского зоопарка, вас, по протоколу, на посту главы государства должен заменить премьер-министр Даниил Андреевич Пандин?
 
- Да, Пандин.

- Я уверен, что этот гражданин в ближайшие пару дней в Москве не появится. Так что, пока официально не будет объявлено о вашей кончине, никто не сможет вас здесь заменить. Напустим туману, распространим противоречивую информацию, а что там будет писать западная пресса, это никого не волнует. Завтра-послезавтра многое в мире может измениться. Во всяком случае, мы более конкретно определимся со списком друзей и врагов.

- Да, да, конечно. Но я ранен, - сказал глава государства, показывая на кровь.

- Вижу, - кивнул Сагайдачный. – Там всё нормально. Раны хорошие, тёплые на ощупь. Ни сухожилий, ни артерий не перебито. Кости тоже целы.

- Вы что, полковник, ещё и врач? – кисло улыбнулся Панов.

- Если бы у вас, господин президент, умерло на руках столько хороших людей, сколько и у меня, вы бы знали, что плохие раны имеют способность холодить руку даже через толстый ватник. Так что, не волнуйтесь. Сейчас вас подлатают, подлечат, будете здоровее прежнего. А уж женщины как раненных героев готовы любить! Это что-то!

- Меня обнадёживает ваш богатый опыт! – сказал президент.

- Ну и правильно, - одобрил Сагайдачный. - Опыт у меня многообразный… и по белым винам и по красным.

Он повернулся в сторону двери и крикнул:

- Краснов здесь?

- Здесь! - раздался голос из коридора.

- Пригласите его сюда!

В президентский кабинет вошёл вахмистр Краснов, временно исполняющий обязанности командира пятой сотни. Это был высокий молодой парень, с пышными, будёновскими усами.

- Серафим! На всё время проведения операции, вы, со своей пятой сотней становитесь личной охраной президента Российской Федерации! Сейчас его перевязываете, бинтуете ему лицо, переодеваете в нашу форму и прячете в будке того грузовика, в котором стоят медицинские модули. Не допускаете туда никого, пока я не дам команду. В Кремле, среди служащих и обслуги пустить слух, что глава государства скончался! Но официальная версия для народа – президент приболел, и теперь лечится у себя в апартаментах. Учтите, что до моего особого распоряжения, на эту тему с кем-то говорить, и даже думать об этом запрещаю!

- Есть перевязать… и объявить, - вытянулся вахмистр. – А тело, якобы мёртвого президента, где взять?

- Да вон, погрузите на носилки предателя, который поменьше ростом. И отнесите его куда-нибудь в подвал. Не афишируйте этот перенос. Но и особенно таиться не надо. Только закутайте поплотнее его поганую тушу в штору, вон, оборванную Храповицким. И поставьте свою охрану над этим телом. Да и апартаменты главы… поохраняйте! Всяких там эфэсбэшников и фэсэошников не подпускайте даже к двери! Побольше тумана и намёков! Пусть у них мозги покипят.

- Будет сделано, дадим побольше тумана! - сказал Краснов, забинтовывая голову Панова.

- А есл они сильн бдут рватс к телу? Нужно бдет их мочть? – спросил в своей манере Корсаков.

- А вы заминируйте, к едненям, и тело, и дверь в подвал! Пусть рвутся. Да так, чтобы взрывчатку было слегка видно со стороны.

- Даже так? – удивился Панов. – Может это излишне?

- Не излишне! – ухмыльнулся полковник. – Мина, это лучшее лекарство от патологического любопытства.

- Ну, несите ваши бинты! – сказал президент, снимая пиджак для перевязки плеча.

- Ты, Ратибор, как я посмотрю, постепенно отрабатываешь вложенные в тебя капиталы! - сказал Казак Мамай, хлопнув Буслаева по плечу. – Везде успеваешь!

- А ты разве не знаешь девиз нижневартовских парней? – сказал, уже почти успокоившийся Буслаев.
 
- Нет, но любопытно.
 
- Главное – не ссать, и быстро бегать! – произнёс, меняя обойму в «Граче» Владимир.
 
- Глубоко! – одобрил Мамай.
 
- Разумеется! – сказал Буслаев. – Это ж Сибирь! Хрен объедешь, хрен поймёшь, хрен поймаешь, хрен возьмёшь!

- Да тебя на фольклор пробивает после перестрелки, как я посмотрю. Ничего, с другими и не то бывает.
 
- Да! А я ещё могу выдать. Нижневартовск-на-Оби! Ты мозги мне не гноби!

- Тоже хорошо. Но давай с народной мудростью пока подзавяжем, до первого попавшегося литра спирта.

- Давай.

- Как же ты почувствовал, что эти советники президента, хотят ему присоветовать застрелиться?

- Не важно, - сказал, поднимаясь Буслаев. - Тут были ещё два кашаповых агента. Куда-то делись. Один из них – верховный раввин России. Я ему попал в бронежилет. Орал как банкрот на бирже!
 
- Ты меня удивляешь, приятель, - усмехнулся Мамай, - носишь в кармане такую чугунную фузею, а стреляешь обычными, пукающими патронами! Вот если бы ты вставил сразу правильную обойму, сейчас бы этот дивный интерьер был отдекорирован останками и того ублюдка.

- Ну вы и отцицеронили, господин полковник! – восхитился Олесь.

- Так сам еле выговорил! – признался Мамай.

- Да кто же их знает, какие здесь правильные? - сказал Буслаев, вытащив из кармана пару обойм.

- Вот эти, бронебойные, - указал Сагайдачный. – Ну что, надо перекрыть все выходы из Кремля, чтоб те двое не уши.

- Я думаю, что они уже сквозанули отсюда. У них здесь полно своих людей. Не помешало бы проверить всех на детекторе лжи.

- Как раз до конца года будем проверять, - сказал полковник. - Я думаю, нужно будет просто не снимать пистолеты с предохранителей. А там, как Бог покажет и как пуля ляжет.

- Логично, - кивнул Владимир.

В это время, в воздухе кабинета вдруг остро запахло нафталином, и над ухом Владимира раздался шёпот:

- Биржевая площадь! Поспеши.

- Слушай, эти босяки говорили что-то про Биржевую Площадь. Там у них стоит машина с телепортатором. Может, успеем перехватить их там?

- С телепортатором говоришь? – прищурился Сагайдачный.
 
Он схватился за свой воротник и, уже на бегу, закричал в радиопередатчик:

- Третья сотня – выдвигаемся к Спасским воротам! Два Урала с будками подогнать туда же! Орёл, ответь Беркуту!

- Орёл на связи! – раздался в динамиках голос Богаевского.

- Слушай, Орёл, а бронированные автомобили раввина Бен Лейба выехали с территории Кремля?

- Нет, стоят на месте.

- А сам ребе и его американский приятель где-нибудь в нашей видимости не появлялся?

- Сейчас спрошу у дежурных сотрудников фэсэо… не появлялись, говорят.

- Понятно. Значит так, есаул, остаёшься с доблестными четвёртой и пятой сотнями в Кремле. Приглядывай за фэсэошниками и эфэсбэшниками. Кремлёвский президентский полк тоже до моего возвращения переходит в твоё подчинение. Там у них из высшего командования никого не осталось. Так что, президент их переподчинил нам. Исполняющий обязанности комполка майор Гудериан получил устный приказ главы государства и все предписания ещё днём. Толковый мужик, можешь ему доверять. Но больше – никому!

- Беркут, а может я… вас заменю, в вылазке? Зачем вам самому-то туда лезть? Не по субординации, получается.

- Нет, дорогой! Там нужен человек с таким звериным чутьём стреляного волка, как у меня. А у меня фациальный гипергидроз не спроста вновь начался. Что-то будет!

- Фациальный чего? – не понял Богаевский.

- Потом объясню.

- Беркут, а с туристами что делать? Рвутся с вами в бой! Мешают мне работать.

- Запиши их всех в личный состав. Обмундируй, вооружи и назначь им службу, согласно их военно-учётных специальностей, если таковые имеются. А пока прикомандируй их к четвёртой сотне. Там командиром сотник Дутов, он человек бывалый, думаю, справится. Ну всё! Тебе - отбой связи!

- Есть, отбой связи!

- Сойка, ответь Беркуту! – опять нажал кнопку вызова Мамай.

- Слушаю, Сойка, - раздался в динамиках голос Подковы.

- Ты знаешь, как выглядят автомобили с телепортаторами?

- Думаю, что не спутаю.

- Ну тогда, лети, Соечка тоже к Спасским. Есть возможность отличиться. А то все наши медали и ордена повиснут, вон, на груди у Храповицкого. Он, сама знаешь, за награды, всех порвёт на лоскуты! Только первый час, можно сказать, как заехали внутрь Содомного кольца, а наш Ратя уже бегает с большим пистолетом по Кремлю и наводит свои нижневартовские порядки.

- Приняла, лечу, – сказала, хмыкнув, Наталья.

- Ты чего меня перед коллегами позоришь? – спросил Владимир, еле поспевая за быстро бегущим Мамаем.

- А что, я не прав? – гы-гыкнул Мамай. – У тебя, вон в кээмпэка уже две дырки проверчены под ордена. Я думаю, ты ещё раньше всех нас станешь трижды героем России.

- Да, уж, героем! – проворчал Буслаев, на бегу ощупав места попадания пуль. - Мне бы хоть до завтра дожить! Здесь не до почётных званий!

                22.
- Ладно! – согласился Кашап с доводами Пинхаса, - пусть бомбят Китеж обычными боеголовками. Но на тонны пусть не скупятся!

- Ваше величество! – закричал с порога появившийся Родригес, - шазизяне с сантурианцами доложили, что готовы к показательному штурму Храмовой горы.

- Операторов вывели на позицию?
 
- Так точно!

- Инженерные части готовы к монтажу шагающего моста?
 
- Готовы, мой светлый царь! – воодушевлённо доложил Пинхас.
 
- Ну что же, тогда начинаем движение. Порядок такой. Первыми в Старый город входят бабуиноцефалы с Сантурии. Они самые стремительные и беспощадные. Потом идут шазизяне. Они любого затаившегося теплокровного врага чувствуют печёнкой. За ними двигаются военные операторы, вместе с землянским боевым прикрытием и собаками. После этого инженеры наводят мост. По нему я, вместе с Лембоем и телевизионщиками, входим в город через Золотые ворота. Ребе Шимон! Да ты там спишь, что ли? Мой огненный меч не забудь принести.

- Почему сплю? – встрепенулся раввин, широко раскрыв покрасневшие глаза. – Задумался просто. Корону и скрижали брать?

- Нет, уважаемый! Я же сказал, только меч.

- Всё понятно, будет исполнено! – тряхнул бородой Шимон.

- Ребе, не забывайте, пожалуйста, в общении с машиахом добавлять «ваше величество», или «мой светлый царь», - сказал Пинхас.

- Будет исполнено, ваше величество! - пробормотал ребе и посмотрел на генерала долгим, тяжёлым, не обещавшим ничего хорошего взглядом.

Тот выдержал натиск ненависти и воли, бьющих из зрачков хасида, и... не более чем на пару-тройку миллиметров, растянул губы в некотором подобии улыбки.
 
- Не забудьте принести меч, господин верховный советник, - вкрадчиво произнёс Пинхас.

- Я помню, что мне надо сделать, генерал. Только не забывайтесь! Ваша мама – простая фламандская гойка! Вы мне не ровня.

- Ну и что? Зато у меня отец на посту раввина стал почти святым! Хотите поговорить об этом с его последователями?

- Нет! Не хочу! – Возвысил голос Шимон. – Но вы всё равно не зарывайтесь!

В это время, со стороны Храмовой горы послышались звуки интенсивной стрельбы, взрывов снарядов, воя летящих гранат, криков людей на городской стене и рёва атакующих их сантурианцев. Все находящиеся в зале люди инстинктивно бросились к окнам.

С шестого этажа было прекрасно видно, как из долины Кедрона выплеснулась огромная, страшная по своей неотвратимой силе натиска, волна инопланетных войск. Эта лавина начала стремительно накатываться на гору и на стены древнего Иерусалима.

- Ну что же, господа! Мы начинаем самое главное и долгожданное шоу этого сезона! - весело сказал Кашап. – Юных дев и почтенных дам просим надеть розовые очки, дабы не смущать нервную систему обилием кровавых сцен.

- Не мешай смотреть, - мрачно сказал Лембой.

Он вышел на балкон с огромной бутылкой водки в руке. Сделав несколько смачных глотков из горлышка, демон застыл, с интересом наблюдая за происходящим внизу.

Обороняющиеся в Старом городе люди открыли ожесточённый огонь из всего арсенала, который у них имелся под рукой в эту минуту. Но казалось, что громадных павианов не брали ни ружейные залпы, ни автоматные очереди. Их останавливал только огонь снайперов, пулемётов, ПЗРК и противотанковых гранатомётов. Но двигающиеся за павианами второй волной ящеры, мгновенно накрывали каждого гранатомётчика минами и ракетами. Очаги наиболее яростной обороны уничтожались инопланетянами при помощи развёрнутых за Елеоном установок залпового огня.

Когда камни южного и восточного склонов горы Мориа скрылись под ковром наступающих полчищ приматов и ящероподобных гуманоидов, обороняющиеся люди прекратили стрельбу и… взорвали несколько сотен подпрыгивающих термобарических мин. Видимо эти адские машинки они установили на подступах к стене ещё накануне. В кромешном пламени, вспыхнувшем над периметром древнего города, сгорели десятки тысяч инопланетных солдат. На стенах и в Старом городе, раздались радостные крики ликующего народа.

Немногие уцелевшие бабуиноцефалы и ящеры скатывались в овраг и пытались убежать как можно дальше от стены. Но их повсеместно настигал свинец, выпущенный из снайперских винтовок и пулемётных стволов защитников Иерусалима.
 
Несколько бронебойных пуль врезалось в стену, совсем близко от окна, где стоял Мавлади Шомаев. А через мгновение, стены гостиницы вздрогнули от разрыва ракеты, прилетевшей из Старого города.

- Ваше величество!

- Мой светлый царь! – одновременно закричала вся присутствующая в зале свита, - отойдите, пожалуйста, от окна.

- А трансляция штурма велась? - закричал вздрогнувший от неожиданности Кашап.

Он испугался, но совсем не хотел, чтобы кто-то заметил его страх.

- Конечно, ваше величество! - сказал Родригес. – Включить экран?

- Да, - произнёс, стараясь успокоить бешенное сердцебиение, Шомаев.

Секретарь взял из шкафчика пульт и нажал кнопку. Большой экран, занимающий почти всю стену, засветился. Возникла картина динамично надвигающегося на камеру Геенны Огненной – оврага на дне Кедронской долины. Где-то рядом с оператором разорвалась граната. Камера, сопровождаемая испуганными вскриками человека за кадром, ткнулась в пучок зеленеющей травы. Когда пыль улеглась, в кадре показалась огромная, безжизненная дымящаяся голова обезьяны с оторванной нижней челюстью. Потом оператор вновь поднял камеру и побежал по дну оврага, постоянно натыкаясь на развороченные дымящиеся тела пришельцев.

- Отступают по всему фронту! Бегут, твари! – возмущённо закричал Шомаев. – Надо начинать воздушную бомбардировку Старого города! Пинхас, тащите сюда оператора с видеокамерой! Перед бомбометанием я хочу обратиться к народу.

- Да. Но… - многозначительно проговорил генерал.
 
- Что ещё? – внешне спокойно сказал Кашап.

Всем стало очевидно что внутренне он уже закипел. И теперь само нахождение в одном помещении с новым правителем мира, в любое мгновение может закончиться для каждого трагедией. Поэтому находящиеся в зале люди, за исключением Лембоя и генерала Пинхаса, еле заметно отступили назад, в сторону спасительного выхода.

- Я только хотел сказать, ваше величество, что ваш мундир, соответствующий вашему императорскому чину готов! – громко и невозмутимо произнёс Пинхас.

- Какой мундир? – спросил Шомаев, с трудом выходя из состояния безумного желания кого-то убить.

- Мундир императора, ваше величество! Даже несколько мундиров. Вот, можете полюбоваться и примерить любой. Для телевизионного обращения к народу, нужно выглядеть соответственно вашему высокому положению.

Двери, ведущие в конференц-зал, распахнулись. Двое портных вкатили в апартаменты вешалку с десятком парадных мундиров и костюмов. Все они отличались друг от друга по покрою и цвету. Общее в них было только одно – невероятно дорогая цена.

- Возьму этот! – заявил Кашап, ткнув пальцем в белый китель европейского образца девятнадцатого века, с золотыми эполетами и аксельбантами.

- Великолепный выбор, ваше величество! - одобрил Пинхас и снял с плечиков богато отделанный серебром и золотом мундир, а так же, прилагающиеся к нему брюки.

- Кажется пронесло! - облегчённо подумали все сотрудники императорской свиты. – Теперь он никого не убьёт. Может передумает и Иерусалим бомбить?

Лембой покосился на выбранный Шомаевым костюм и сказал, то ли задумчиво, то ли язвительно:

- Да-а! К этому белому прикиду нужно только добавить два золотых рога! Получится – чистый белоснежный агнец, из писанины Иоана Боголослова.

Кашап посмотрел вновь наливающимся кровью взглядом на своего приятеля – демона.

- Ты чё мелешь? Какие рога? – спросил он.

- Рога в символике у нас действительно имеются, - неожиданно для всех сказал Пинхас. – У нашего прекрасного царя кокарда на императорской фуражке выполнена в виде головы агнца, расположенной посреди щита Давида.

- Да? – несколько растеряно спросил Кашап.

Он взял протянутую ему фуражку и зачем-то ковырнул ногтем барельеф с рогами на кокарде. Кашап не знал, как отнестись к этому символу и вопросительно уставился на Лембоя.

- Ну тогда – полная идентификация! - нетрезво кивнул демон. – Да расслабься ты! Всё в пределах приличия. Если не сказать большего.

Он резко поднялся с дивана, взял с барной стойки литровую бутылку «Болдуина», раскупорил её и припал губами к горлышку. Когда бутылка оказалась пуста, он оторвал от неё окрашенные кроваво-красным вином губы, и, не вытирая их, сказал:

- Мешулам, я хочу тебя кое о чём попросить. Сделай мне одно одолжение.

- Да проси! Что хочешь? – пожал плечами Кашап, натягивая на свой волосатый зад белоснежные брюки.

- Не разрушай Старый город!
Шомаев перестал прыгать на одной ноге и удивлённо посмотрел на своего товарища.

- Это – шутка? Тебя что, приятель, ностальгия одолела? Может, когда протрезвеешь, переменишь мнение? Сам попросишь меня снести этот херов городок и построить на его месте что-нибудь более грандиозное по замыслу и по масштабу. Например, огромный гипермаркет.

- Нет. Не попрошу. Меня с данным городком сильно многое связывает.

- Но ты прислушайся, что сейчас там творится! В милом твоему сердцу районе окопались террористы. Ты думаешь у нас есть возможность их оттуда сегодня  выковырять иным способом, кроме как раздолбать в прах все стоящие там дома?

- Давай так! Я сам пойду, убью всех христиан, мусульман, еврейских отщепенцев и всех их домашних животных, курей, голубей, воробьёв и даже рыбок в аквариумах! А ты – ничего не ломаешь, кроме двух ненавистных твоим хасидам мечетей.

- Не получится, друг мой! Я лучше взорву весь Израиль, но не отдам тебя в лапы палачей из Сумрачного Легиона! Ты нужен мне! И у тебя есть миссия, которая примирит тебя с твоим прошлым.

- Ну что же, иди, бомби! Только учти! Разрушив Иерусалим, ты рискуешь получить проклятие от своего же избранного народа, который сейчас так восторженно тебе поклоняется! Что бы ты сейчас им не сказал, и как бы они тебе за это ни аплодировали, они тебя возненавидят.

- Да нет, ты ошибаешься! Потому что ты не можешь знать характера этого народа, не являясь частью его. Они будут меня обожать и боготворить, если я им дам возможность безнаказанно грабить, но главное – безнаказанно убивать представителей всех других наций. Мне мой дедушка-раввин рассказывал, как в 615 году, евреи выкупили у персов 65 тысяч пленных христиан. Выкупили не для того, чтобы обратить этих людей в рабство, или перепродать. А лишь затем, чтобы насладиться упоительным блаженством собственноручного убийства сильного, неукротимого врага, ставшего вдруг беспомощным. А позднее, у крестоносцев, они выкупали пленных арабов и персов, для тех же целей. Когда мой дед рассказывал мне об этом, он всегда преподносил эти убийства, как высший акт добродетели и справедливости! Мне и моим двоюродным братьям в такие моменты самим хотелось достать ножи и идти убивать, убивать, убивать! Отрезать головы всем прямым, или косвенным врагам еврейского народа, а так же их жёнам, детям, близким и дальним родственникам… всем!
- Врагам какого народа? Всё это звучит тем более забавно, что потомков тех евреев, которые жили в Палестине в начале средневековья, в этой толпе почти нет. Среди палестинцев – навалом! А среди твоих обожателей – раз, два и обчёлся.

Говоря это, Лембой махнул рукой в сторону долины, где находился лагерь участников марша.

- Здесь в основном собрались бывшие этнические берберы, греки, эфиопы, кавказцы, тюрки, франки, немцы, славяне, угры и ещё множество всяких, хрен его знает кого. Тех, чьи предки, по разным поводам, в разное время приняли иудаизм. Эти – не будут тебя защищать до последнего дыхания, как Бар-Кохбу! Они, после первого же крупного испуга тебя проклянут.

- Если будут проклинать, им же хуже, - зло сказал Шомаев. – Заменю их, вон, на зулусов. Те мне больше нравятся своей воинственностью и отношением к жизни, как к музыкальной гармонии исигубуду.
 
Было видно, что после обстрела его окон, император так и не мог собрать свою волю в кулак.

Шомаев в своей жизни попадал во многие переделки. Его взрывали, по нему стреляли, его пытались устранить с помощью магии, ножей, отравляющих веществ и всяческих хитроумных электронных приспособлений.

Но вряд ли его пульс хоть раз набирал такое же количество гидродинамических ударов в секунду, как теперь! В день его вхождения в Иерусалим! В день совершения последней формальности, необходимой для его последующего восхождения на всемирный престол.

- Не заменишь! – крикнул, в раздумье почёсывая грудь, демон. - Твоя судьба навсегда впаялась, вон, в шестиугольный щит.
 
- Ну я тебя прошу! – вдруг закричал Кашап, стуча ладонью по столу. – Ну не взвинчивай мне нервы! Ну не в этот день! Давай всё сделаем так, как оно должно быть! Ты идёшь со мной?

- Конечно иду! Мало ли? Может твои звери не так тщательно зачистят район, как нам бы того хотелось. В идеале, было бы неплохо, если б к этому мгновению и Древо Мира оказалось уже уничтоженным, как того желает мой сюзерен и заказчик этих преобразований. Но, раз уничтожения древа пока нет, то нужно хотя бы тебя возвести на престол, в качестве промежуточного результата исполнения контракта.

- Так ты здесь со мной из-за контракта? – сделал недовольное лицо Шомаев. – А я думал, что мы друзья.

- Ты не способен дружить! И мне этого не дано. Боле того, я тебе сейчас скажу ужасную крамолу!

-Ну-ка, ну-ка!

- Знаешь, на пороге нового тысячелетия своей жизни, мне вдруг нестерпимо захотелось… с кем-то… во что-то верить! Захотелось на кого-то полагаться, как на самого себя, испытывать к кому-то привязанность.

- Сентиментальность – признак увядания организма, - похлопал приятеля по плечу Кашап.

- Не думаю. Просто я понял, что совершенно не могу себе этого позволить! Я не смогу даже полюбить какую-то собачку. Так как знаю, что оторву ей голову при первом же приступе раздражения. И ты не можешь. И все твои приближённые люди не могут.

- Зато мы все любим вкус богатства, победы и удачи!

- Да это всё – полнейшая хрень! Я неожиданно для себя воспылал непреодолимой чёрной завистью к тем, кого я раньше просто, обыденно ненавидел и презирал… как своих врагов и недоумков. Если конкретнее, то я стал завидовать этим… твоим… казакам.

- Похоже, ты сильно много выпил.

- Пожалуй, - кивнул Лембой. – Но понимание этого не уймёт моей тоски.

- Тоже мне, нашёл кому завидовать! Казакам! Этим нищебродам! А что, кстати, у них есть такого, что стало предметом твоей зависти?

- Немногое. Только то, что они могут себе позволить и дружить, и верить, доверять, и любить.

- Ф-фу, - выдохнул с наигранным облегчением Кашап. – А я то думал! Тоже мне, бесценное достояние.

- Ты лучше спроси меня, почему они это могут, а мы все – нет! - качнул бокалом, словно перемешивая содержимое, демон.

- Почему? – спросил Шомаев, сумевший, наконец, застегнуть молнию своих узких, белоснежных форменных брюк.

- Потому что они знают наверняка, что они – бессмертны! А мы все цепенеем от ужаса, при мысли о смерти.

- Ты же бессмертен. Тебе-то чего бояться?

- Я бессмертен, но не абсолютно, а только относительно. А вот они – абсолютно. Такая вот несправедливость и досада.

- Да уж, бессмертные! – раздражённо процедил сквозь зубы Кашап. -  До первой залетевшей в башку пули!

- Припоминаю их отцов, - продолжил демон, - они, пробиваясь к своим через немецкие позиции, привязывали ниткой чеку висевшей на поясе гранаты к своему седлу.

- Нахрена?

- Ну, чтобы, если придётся из него выпасть, то, минуя плен, сразу лететь на Суд Божий!

- Не очень умно! – оскалился Шомаев.

- Тем не менее, это показательно! Я помню их дедов, которые искренне возмущались, если, их, к примеру, вместо посажения на кол, поляки хотели казнить повешеньем. И эти голодранцы восходили на эшафот гордой, царственной походкой! Восходили под древние псалмы, переделанные под удалые степные песни! Ты бы слышал, как они, перед лютой смертью, с присвистом горланили про милость Саваофа!

- Да, хотелось бы посмотреть на такое!

- Я помню их прадедов, легко выходивших против турок, в соотношении один к десяти – двадцати, да хоть к сотне! Я это сам видел, своими глазами в сорок первом году семнадцатого века, в Азове. У бессмертных людей и деяния… иные.
 
- Но мы ведь… тоже бессмертны? Мы ведь получили гарантию вечной жизни от Чернобога? Или я чего-то не знаю?

- Разумеется! Ты и твои хасиды получите жизнь вечную и безбедную. Но только тогда, когда выполните все пункты контракта, среди которых, как ты помнишь, упоминается уничтожение некоего дерева. А казаки получают бессмертие без каких-то предварительных условий, согласований и отчётов о результатах проделанной работы. От них всего то и требуется, что жить своей обычной, казачьей жизнью. И никогда не сомневаться в том, что Назореянин всегда незримо находится где-то рядом. Где-то среди их полка. Как только металл поражает казака, он непременно увидит среди своих скорбящих друзей, склонившегося над ним Иешуа. Интересно, кто склонится над распростёртым телом павшего демона? Да никто!

- Ну, у вас - своё, у них - своё! – пожал плечами Кашап. - А вот с нами то что будет? Мы его получим?

- Жизнь получите. Ваши тела перейдут на новую систему обмена веществ. Ваша плоть вновь обретёт достаточное количество столбовых клеток, как в младенчестве. Ваши раны будут быстро зарастать, волосы не будут седеть, даже зубы начнут новые вырастать, взамен выпавших.

- Это классно!

- Но это будет всё равно мелочью по сравнению с тем, что получит любой, самый занюханный казачишко.

- Поясни!

- После Страшного суда они обретут новые, совершенные тела.

- Какие? Как у тебя?

- Может быть и намного круче. Я уже говорил.

- Так! А что же мы?

- А вы останетесь такими, какими сейчас. Останетесь такими надолго. Может быть, даже навечно.

                23.
- Ну что, третья сотня, вся погрузилась? – крикнул Мамай высунувшемуся из окна кабины грузовика хорунжему Многогрешному.

- Так точно, господин полковник! – весело крикнул не бегу командир третьей сотни.

- Мне за автоматом нужно заскочить в расположение! - крикнул Буслаев.

- Получите свой автомат, Ратибор Викторович! – вновь расплылся в широкой, бородатой улыбке Игнат Павлович. – Надеюсь, запасные обоймы из куртки не выгрузили?

- Не выгрузил! Спасибо большое, - смутившись, как проштрафившийся школьник, сказал Владимир.

- Ну тогда, не стойте! Бегите, садитесь в кузов машины Григория Васильевича. Выезжаем!

- Приказываю обоим водителям отключить фары, и бойцам в кабине никаких огней не зажигать. Всё любование миром - через маски ночного видения! – раздалось в динамиках капюшонов.

Буслаев поднялся по лестнице в указанную будку. Вслед за ним, не снимая с себя оружия, крутанув в воздухе немыслимое сальто и встав в акробатическую стойку на правой руке, запрыгнул в салон Буздыган.

Машины развернулись и остановились перед воротами.

- Тебе бы на сцене выступать, - сказал Буслаев Олесю.

- А я и выступал! Перед тобой, между прочим, лауреат всероссийского конкурса по акробатике и победитель нескольких чемпионатов по лёгкой атлетике среди воспитанников исправительных учреждений для малолетних преступников.
 
- Да ты бывалый… спортсмен, - улыбнулся Буслаев.

- Филин, ответь Беркуту! – послышался голос Мамая.

- На связи, Филин,- отозвался Многогрешный.

- Филин, здесь разделяемся. Я еду по Ильинке, а ты делаешь крюк через Никольскую и Богоявленский переулок. Какие у тебя ощущения от диспозиции?

- Да такие! Как будто я мышь белая в клетке с некормлеными саранпаульскими котами!

- А там чё, в этом Саранпауле, свирепые коты?

- Не то слово! Если хозяев нету дома, чужой в хату не войдёт. Порвут! Порвут хоть человека, хоть волка, хоть медведя.
 
- Да! Мне бы такого кота! – усмехнулся Сагайдачный. - Может тогда бы, у меня и не было такой некрасивой раны на спине. Смог бы такой зверь спасти меня от убийцы в моём доме, как думаешь?
 
- Да смог бы, по-любому! Но заводить у себя саранпаульского кота, я бы, к примеру не стал.

- Чё так?

- Этот зверь к хозяину относится как к младшему напарнику. Вот он решил, к примеру, что его миска должна стоять рядом с твоей, и ты ему никогда не докажешь, что ей место – под раковиной!

- Ну, надеюсь, что с такими принципиальными зверюгами мы здесь не повстречаемся. Но и я чувствую, что за нами следят из-за каждого угла. Поэтому, едем с открытыми люками и дверьми! При первой опасности, рассыпаемся по дворам и интенсивно чистим местность.

- Принял, рассыпаемся! - сказал Игнат Павлович.
 
- И ещё! Перед каждым поворотом, сбрось, пожалуйста, по парочке наблюдателей. Пусть следят за пространством. Для них – выход на связь каждые пять минут.

- Есть, сбросить! – сказал хорунжий.

- Если всё понятно, давай, жми первым. Когда подъедешь к Богоявленскому переулку, доложишь мне. Я тоже начну движение тебе навстречу.

Спасские ворота величественно растворились и два автомобиля выехали на Красную Площадь. Урал Многогрешного повернул в сторону Никольской улицы. На повороте из него выкатились двое казаков. В динамиках у всех бойцов отряда послышался голос одного из спрыгнувших парней:

- Наблюдательный пост один! На углу Никольской – всё чисто.

- Принял, сказал Сагайдачный. – Аккуратнее там, сынки! Не забывайте, что у вас не ночное рандеву в будуарах поз, а боевое мероприятие. В вооружённых бандитов, мародёров и правозащитников разрешаю стрелять без предупреждения!

- Есть без предупреждения! – доложил старший патруля.

- А в ювенальщиков можно? – спросил, нажав на воротник, усатый, угрюмый казак лет тридцати.

- А есть повод? – отозвался Мамай.

- Есть. Они отобрали у моей жены моего сына, пока я был на службе.

- Ну тогда мо-о-ожно. Отчего же не замочить плохого человека, отбирающего казачьих детей? Но только - одной пулей в одну голову! Мы не изверги! Тем более, пока идёт Великий Пост.
 
- Есть, одной пулей! - недобро ухмыльнулся черноусый.

- Похоже, участь этих изымальщиков, которые сидят сейчас себе беспечно где-то в своих домах, а скорее всего, даже лежат в своих постелях, решена! – мелькнула у Владимира неприятная мысль. – В первый же свой отпуск домой, этот парень сделает с ними то, чему его учили в Китеже самые талантливые в мире учителя из академии войны. Будет – одна пуля в одну голову! А если к тому времени закончатся дни поста, то пуль в головах может оказаться и больше.

Его невесёлые мысли оборвал звук включившейся рации.

- Пост наблюдения два - на месте! Всё тихо.

- Третий тоже занял позицию – угол Богоявленского. Ничего подозрительного не видим.

- Филин – Беркуту! Мы въезжаем в поворот.

- Принял! Едем к вам! Двое наблюдателей – приготовьтесь!

Ближайшими к выходу бойцами были Буздыган и Буслаев.

- Ну что, погнали? – расплылся в улыбке Олесь.

Как только машина начала сворачивать влево, парень снял автомат с предохранителя и, щучкой, с переворотом выпрыгнул на брусчатку. За ним, мешком с картошкой вывалился Владимир. Спрыгивая со ступеньки, он не удержался и упал, ударив колено.

- Четвёртый пост наблюдения на месте! – доложил Буздыган. – Всё тихо.
 
- Принято! - сказал Мамай и Урал покатил по Ильинке, объезжая разбитые и сожжённые неизвестными вандалами дорогие автомобили.

- Что с ногой? – спросил напарник Буслаева.

- Нормально, - ответил тот.

- Приведи автомат в положение «стрельба очередями», все подворотни кишат стокилограммовыми крысами.

- Странное такое оружие, - пробормотал Владимир. – Выглядит агрессивно, а по весу, как игрушечное.

- Главное то, что здесь всё, кроме прицела и фонаря – механическое! Сделана вся эта хреновина из керамикоуглепластика. Учитывая развитие микроволнового оружия, для ведения стрельбы - никакой электроники. Для рукопашного боя вещица, конечно легковесная. Но для марш-броска, километров в сотню, ничего лучше не придумаешь. 

- Понятно, не придумаешь, - сказал Буслаев и передёрнул затвор. – Пружина то хоть железная?

- Тоже из композитного материала. Но сталь там какая-то имеется. Извини, я не такой уже офигенный химик по натуре.
 
- Да мне и этого пока достаточно. Что делать будем?

- Ну, что делать? Нас послали наблюдать, вот и давай наблюдать. Хотя, что-то мне не нравится соседняя улочка. Не скажу точно чего, но там что-то происходит.

- Откуда знаешь?

- Да ты что, Ратибор? Нам инструкторы – парапсихологи так натренировали интуицию, что я теперь дистанционно по фотографии могу определить, в какой бочке спирт, а в какой – дерьмо. Так вот, на той улочке сейчас происходит какое-то дерьмо.

- Какое?

- Дак, не знаю! Хотя… знаю, кажется. Там – измена!

- Вот чё им, сукам не хватает? Почему всегда так много находится уродов, готовых тебя продать с потрохами?

- Я точно не знаю. Но мне ещё мой дед говорил, что если ты, Олесь, решил встать за Русскую Землю, то готовься к тому, что вместе с одним иноземным супостатом, на тебя нападут трое своих. Так что, если ты видишь тысячное войско, имей в виду, что тебе придётся рубить шашкой четыре тысячи врагов. Ведь скоро под знамёнами чужаков прибежит куча свояков.

- Но это же ужасно! Просто кошмар какой-то!

- Да нет. Ничего в этом ужасного нет. Господь, к счастью, уравновесил силы. Горстка верных, способна уничтожить тьму неверных.

- Хорошо бы. Но как бы в таком море лжи и самому не напортачить. Не промахнуться с дорожкой, так сказать.

- Опять же, как сказал мне дед, послушай своё сердце и спроси себя, за что ты бьёшься? За деньги? За власть? За награды от правителей? Если на все вопросы ответ отрицательный, смело кидайся в самую гущу боя, ты победишь! Ну а если хоть на один вопрос, есть положительный ответ, то бойся! Тогда даже благая дорога тебя может не привести в Рай.

- Подвиг должен быть бескорыстным? – спросил Владимир.

- Именно! Прижмись к стене и слушай воздух.

- А ты куда?

- А я посмотрю с колокольни храма Василия Блаженного на восточную сторону.

- Как ты туда попадёшь? Ах, да! Ты же у нас – король обезьян! Прыг, прыг и обана!

- Обезьяна, это не из нашей сказки. Русский витязь может обращаться в орла, сокола, медведя, волка и горностая. Мне нравится горностай. Умён, отважен, легко передвигается по деревьям, под водой, под снегом и даже под землёй. И при этом, он всегда весел и игрив. В трудной ситуации горностай может напасть даже на человека. Эта колокольня для горностая – пустяк!

- Ну иди, горностай! Держи меня на связи.

- А ты пока будь здесь и слушай воздух.
 
- Да я уже понял, ты говорил!

- Осторожнее! У меня что-то, в отношении тебя какое-то предчувствие ворочается. Так что будь собраннее.

- Что за предчувствие?

- Да неясная какая-то хренатень. В общем, давай здесь, будь повнимательнее.

- Буду! – кивнул Владимир и прислонился спиной к какой-то нише в стене ГУМа.

Вокруг всё было тихо и спокойно. Через объектив ночного фотоэлектронного прибора он прекрасно видел, как Буздыган быстро перебежал открытый участок площади и перемахнул через ограду. Потом Олесь исчез из виду. Буслаев постарался «слушать воздух», как посоветовал ему напарник.

Но в наушниках начались переговоры казаков нашедших грузовик с фургоном, очень похожим на телепортатор. Бойцы доложили, что все двери машины оказались наглухо закрытыми. Поэтому, Мамай приказал сапёрам обследовать объект на предмет возможного заложения в нём взрывчатки. А Многогрешный на всякий случай выставил добавочные патрули в близлежащих дворах.

Слушая рацию, Буслаев отвлёкся от наблюдения за улицей. Голоса в воротниковых динамиках создавали эффект близкого присутствия казаков. Это ощущение вызывало чувство спокойствия и безопасности. Владимир расслабился и не заметил, как из ближайшей подворотни к нему вышла пожилая женщина и, не говоря ни слова, встала рядом с ним.
 
Постояв так пару минут, Буслаев повернул голову влево, и… чуть не вскрикнул от неожиданности! Прибор ночного видения высветил огромное морщинистое лицо с горящими глазами. Воин Сновидений вздрогнул и сдёрнул с глаз прибор ночного видения. В прояснившейся ночной мгле он увидел вполне заурядную старуху. Глаза у неё совершенно не горели.

- Ангелина я! Ангелина! – вдруг зашептала бабка. – Ангелина, Ангел, Ангел!

- Чего вам, Ангелина? – переведя дух, спросил Воин Сновидений.

- Внучка у меня там, солдатик, раненная.

Старуха махнула рукой в сторону храма Василия Блаженного.

- Может поможешь поднести её поближе к дому? Мне одной не справиться.

- Даже не знаю что сказать. У меня приказ, бабуля, стоять здесь и вести наблюдение.

- Да мы быстро, сынок! Никто и не узнает. Ты и оттуда можешь за дорогой посмотреть.

- А где она, внучка то?

- Она здесь, на эстраде лежит.

- На какой это эстраде?
 
- Вон на той. На круглой.

- Так это не эстрада, а Лобное место!

- Да не знаю я, какое это место. Мы приезжие. Нам разрешили тут, в подвальчике пожить. Вот мы и пытаемся… жить.

- А как она туда попала? - спросил Владимир.

У него вдруг появилось острое ощущение опасности.

- Дочка вышла на улицу, а тут джипы с братками подъехали.
 
- Вы же сказали, что она вам внучка.
 
- Ну она мне и дочка и внучка, в одном лице. Не родная она у меня. Я её подобрала на вокзале. Так вот. Эти подъехали, а она спрыгнула с оградки, чтобы её бандиты не заметили, и подвернула ногу. А может быть и вообще сломала. Пойдём, а? Погубим ведь девчонку!

- А нести куда?

- Так в этот двор, где ГУМ. Подвальчик мне дали, говорю. Для житья предоставили, за то, что охраняю и убираю здесь помещения.

- Да, ситуация! – подумал Буслаев. – Идти нельзя – нарушение приказа! И не идти - удлинять бесконечный хвост нереализованных добродетелей. Доложить бы надо напарнику, да Мамай услышит, не поймёт, что здесь происходит.

- Беркут, ответьте Олесю, - вдруг раздался голос Буздыгана.

- На связи, Беркут.

- Вижу большое движение народа на пустыре. Это примерно около пятисот метров юго-восточнее точки вашего нахождения. Толпа быстро растёт.

- Что за толпа? У них есть форма, флаги, вооружение?

- Все вооружены… кто чем. Формы нет. Флаги – как у неформальных движений. На них - радуги всякие, рисунки с шапками-балаклавами, сатана в разных позах нарисован, ну и ладонь с пальцами бафомётом. В общем, такая педерастически–неформальная тусовка, с ружьями и пулемётами на люльках мотоциклов… и на крышах джипов.
 
- А ты как там оказался? Пост что ли покинул?

- Да я не на пустыре. Я смотрю на него с колокольни храма. Это в пределах зоны нашего патрулирования. Ратибор на посту, а я – рядом.

- Ладно. Я сейчас пошлю в ту сторону наблюдателей. А ты тоже, смотри и докладывай. Только аккуратнее там. Ратибор – Беркуту.

- На связи, Ратибор.

- Почему от тебя нет докладов? Я же сказал, через пять минут.

- Да всё нормально здесь.
 
- Нормально, не нормально, а приказ нужно исполнять. Ладно, отбой.

- А может зря про бабку не доложил? - опять зашевелилось чувство опасности в душе Буслаева. – Тоже странная такая бабуся. Какая такая внучка в такое время может быть на Красной площади, в центре пылающей Москвы?

- Ну пойдём, солдатик, загубим ведь девчонку! – вдруг снова завыла бабка.

- А с другой стороны, что тут доложишь то? Что ходит старуха – божий одуванчик и говорит, что поблизости умирает девчонка?

- Ну ладно, пошли. Только бегом!

- Пошли, пошли, сынок. Это там, на эстраде.

До Лобного места Буслаев добежал, как ему показалось, мгновенно. В казачьей обуви его ноги чувствовали себя невероятно легко. Владимир мысленно даже полюбовался собой, как бы со стороны.

- Ещё немного, и стану бегать как Буздыган, - подумал он.

- Так где девчонка то? - спросил он, обернувшись к пыхтящей сзади бабке.

- Она там, за камнем круглым спряталась. Ты полезай через оградку, а я приму у тебя девочку! Сейчас, только добегу, вот. 

Владимир не видел никого вблизи плахи, или царского места, откуда глашатай, а иногда и сам царь, обращались по разным поводам к народу. Буслаев вспомнил, что в институте он писал реферат на тему староверчества. Значительную часть той работы он посвятил «прениям о Вере». Был такой диспут однажды в Москве.

 На нём суздальский священник, приверженец старинного благочестия Никита  Пустосвят, схлестнулся в споре с высшими иерархами реформированной церкви, во главе с самим патриархом Иоакимом. Диспут Никита Константинович выиграл. Но царевна Софья его за это тут же приказала казнить.

- И залила кровь праведника и поборника старой веры, - пронеслось в голове Владимира, - быть может, вот эти камни, из которых сложена белокаменная плаха! А гордая голова старца скатилась к ногам тех, кто желал поскорее огнём и мечом утвердить на Руси новый, никонианский церковный обряд! А далее, как известно, начался кромешный ад для упрямых староверов. Ведь уже на подходе была эпоха, не менее упрямого царя Петра, одержимого построением империи.

- Ну ты лезешь, или нет? – раздался за спиной нетерпеливый голос старухи.

- Что-то здесь не так! - вновь ворохнулось в душе Буслаева недоверие к бабке. – Но, не заминировала же она эту решётку! Да и какая цель ей заманивать меня туда? Ладно, слажу. Но если там нет никакой девчонки, тресну, старую, прикладом по голове… разок.

- Как минимум! – добавил он вслух.

- Чего? – беспокойно спросила женщина.

- Ничего, - буркнул Владимир.

Он перелез через ограду и пошёл за плаху. Как и предполагал Буслаев, никакой девчонки там не было. Воин Сновидений оглянулся и не увидел сзади старухи.

- Ты куда побежала, ведьма? – крикнул Владимир и запрыгнул на каменную колоду плахи.

Он увидел как бабка, вжав голову в плечи, стремительно ковыляла в сторону Ильинки. Как оказалось, её искривлённые ноги всё ещё могли развить довольно приличную скорость.

Больше Буслаев не успел ничего ни рассмотреть, ни подумать. Он почувствовал сильнейший удар в грудь!

Страшная сила сбила Владимира с «царской кафедры» и отбросила на несколько метров назад. Воин Сновидений ударился головой и плечами о кованый металл калитки, несколько раз дёрнулся, словно порываясь подняться и… затих!

- Ратибор, что там у тебя был за шум? – прозвучал в динамиках обеспокоенный голос Олеся.

Но Владимир не ответил. Он умер.

Вскоре по лестнице, на Лобное место поднялся человек в тёмном плаще. Это был Самуил Рафельсон, эфэсбэшник, перешедший на службу к машиаху. Он ткнул сквозь решётку глушителем своей снайперской винтовки в плечо убитого Буслаева и хмыкнул с нескрываемым злорадством:

- Вот так то, чувачок! Бронебойный патрон, пущенный из хорошего ствола, валит и не таких двуногих животных. Я как узнал, что ты будешь в этом месте в этот час, сразу решил, что всё должно произойти именно на Лобном месте! Только на главном сакральном эшафоте Руси я должен был принести жертву, достойную самого машиаха! Надеюсь, что он оценит эту мою фантазию и мою инициативу.

Слуга антихриста вытащил из кармана белый платок и опустил его в рану Буслаева. Потом старший лейтенант достал целлофановый пакет и тщательно упаковал в него кровавое доказательство исполненной миссии.

- А теперь, улыбнись! Это прощальное фото на память, - сказал эфэсбэшник.

  Он перепрыгнул через решётку и сделал несколько фотоснимков поверженного врага. Спрятав фотоаппарат и выбравшись на площадь, Рафельсон заметил что кровь, выступившая из-под тела ненавистного врага, испачкала его лакированные штиблеты с загнутыми вверх носками. С досады старлей зачем-то пнул одним из этих окровавленных башмаков парапет и побежал в сторону подворотни ближайшего дома.

Спускающийся с крыши храма Буздыган заметил на Лобном месте всполохи фотовспышки и бегущего оттуда Рафельсона. Казак дал в его сторону очередь. Но так как он не знал наверняка, что произошло с его напарником, и в чём может быть виновен этот бегущий мужик, пули просвистели рядом с головой коварного старшего лейтенанта.

Через пару минут Олесь нашёл тело своего товарища. Убедившись, что Храповицкий убит, казак побежал за убийцей. На бегу он услышал, как в эфире прозвучал голос Мамая:

- Всем патрулям! К нам со стороны Хрустального, Рыбного и Никольского переулков… в общем, с юго-востока, движутся три больших колонны вооружённых людей. Телепортатор не на ходу. Минируем его и бросаем. Откатываемся к Кремлю через Богоявленский переулок и Никольскую улицу. Стоп! Никольская тоже отрезана. Будем занимать круговую оборону в Богоявленском Соборе. Это розовое такое, красивое здание, с высокой колокольней. Тем патрульным, которые поблизости, я советую стягиваться сюда. А казакам, которые остались на Красной Площади, приказываю спешно укрыться в Кремле.

- Да! Щас! – проворчал Буздыган, вскидывая автомат. - Они Ратибора убили, а я буду укрываться!

  Олесь заскочил в подворотню и через несколько шагов оказался в тёмном дворе – колодце, окружённом ободранными стенами.

- Эй ты, пидор кишечнополостной! Ну ты где там? Может попробуешь и меня подстрелить, как моего товарища?

Ему никто не ответил. Казак понял, что убийца уже сбежал отсюда. Олесь попытался сосредоточиться чтобы интуитивно определить, куда побежал враг.

Но ему что-то мешало это сделать. У него появилось чувство, что враги здесь повсюду. Он затаился и огляделся. Рядом возвышались высокие штабели каких-то стройматериалов. Вдоль стен стояла строительная техника. А под ногами Олеся чернел довольно большой, вырытый рабочими котлован. На дне ямы казак заметил какой-то предмет, напоминающий снайперскую винтовку. Буздыган надел маску и посмотрел вниз.

- Так и есть! Это оружие того ублюдка, - подумал казак. - Из него, судя по всему, и был убит Ратибор.

В противоположном доме его заметили. Из окон раздались выстрелы. Буздыган отскочил в сторону, дал очередь по окнам. В ответ раздалась стрельба уже с трёх сторон. Неизвестные враги стреляли по нему из стволов разного калибра.

- Ладно! Поиски этого козла пока придётся отложить! – крикнул неизвестно кому Олесь.

Он перебежками и перекатами добрался до ближайшего подъезда и нырнул в него. На лестнице и в коридоре никого не было. Казак забежал в распахнутую настежь дверь чьёго-то офиса, промчался по каким-то сумрачным, пережившим нашествие множества мародёров помещениям и выскочил через окно на противоположную улицу. Здесь он поправил на лице маску ночного видения и побежал в сторону розового Богоявленского Собора, где засели в круговой обороне его товарищи.

Когда Буздыган добежал до Ветошного переулка, за его спиной застучал топот тысяч, а может, десятков тысяч ног, бежавших вслед за ним. Взглянув на Красную площадь, Олесь заметил, что её тоже постепенно наводняют толпы каких-то вооружённых людей. На брусчатку выехали колонны автомобилей и вблизи ворот послышались первые выстрелы. Воздух стал заметно светлее. Над Москвой вставало утро.

                24.
- А я рад навсегда остаться таким, как сейчас, - сказал, подходя к зеркалу Шомаев. - Чего мне ещё желать? Здоровье у меня отменное, голова варит прекрасно… или есть какой-то подвох? Ты сказал, любой казачишко получит больше?

- Намного больше! Вы бессмертными сможете быть только вдали от бурь и невзгод. Но на войне, к примеру, каждого из вас смогут убить. Пулю-другую, конечно, твоё тело выдержит и регенерирует разрушенные ими ткани. Но сейчас сам знаешь, какое на Земле оружие. Одно нажатие клавиши и от целого полка остаётся только горстка разобщённых атомов. В таком состоянии будет нечему регенерироваться.

- А пенсия нам полагается? Ну, повоюем несколько десятков лет и всё! На заслуженный отдых!

- Не получится. При отходе от службы, Чернобог может и отобрать свой дар. Даже самых близких и преданных жрецов его культа он может выбросить за ненадобностью, как использованный презерватив. Например, помнишь Маргарет Тетчер?

- Да помню, конечно!

- Она всю жизнь пахала на Сатану. Население Земли всё сокращала. Шеф даже ставил её в пример. А Марго всегда была здорова и бодра. Но, только стоило ей разок накосячить и… всё!

- Что всё?

- Чернобог лишил её своего покровительства. А уж наши светлые приятели не упустили случая отплатить ей за все былые дела, ввергнув эту блистательную некогда даму в старческий маразм и в состояние овоща.

- А чего она такого сотворила?

Демон поставил недопитую пустую бутылку на стол и потянулся за сигарой.

- Против маастрихтского договора выступила. А он был нужен Сатане для образования Евросоюза. Просекаешь? Фактически, она выступила против создания твоего мирового правительства, великий машиах!

- Вот стерва! Да, даже не хочется и думать о том, что может случиться со мной, если я случайно накосячу перед шефом.

- Ты – не накосячишь! Я в этом уверен. А по поводу пенсии, не знаю. Может ты сумеешь убедить Чернобога и он тебе её выпишет.

- Слушай! А как же вечный покой? Булгаков писал, что сатана может обеспечить….
 
- Это глупость! Даже если бы князь тьмы и дал тебе покой и вечное блаженство, как бы ты воспользовался этой наградой?

- Что, не смог бы?

- А как? Вокруг нас снуют огромные толпы завистливых грешников. сатана не сможет оградить своих верных слуг от тех, кому не досталось вообще ничего.

- От кого, конкретно?

- Да хоть от неприсоединившихся к нему греховодников! Тех, которые свои преступления посвящали богу. Это, конечно, формальный, но существенный фактор. У Люцифера нет такой организованной иерархии и верной армии, какая имеется у Пантократора.

- Погоди, но у нашего верховного, ведь есть своё воинство! Об этом говорят даже сами… эти, христианские святые.

- Всё воинство князя тьмы, это сборище свободных бродяг! Или, другими словами, это союз индивидуумов с независимыми волей, сердцем, и разумом! Такие создания, разумеется, могут раз - другой выйти на битву со Светлыми силами. Но только потому, что последователи сатаны до самых глубин своих чёрных душ ненавидят светлых! Не любят их всеми атомами своего напоённого мраком естества.

Но при этом тёмные создания не имеют качеств, необходимых для вечного служения. Наш шеф сам внушал им долгие годы, что верность, бессеребренничество и любовь – простые, ничего не значащие звуки. Поэтому Чернобогу принято служить только ради корысти, или в поисках наслаждений.

- В общем, у князя тьмы не может быть своего рая по определению?

- Точно! Если даже Чернобог и пожелает его устроить, он не сможет обеспечить для своих антиправедников должную охрану, и организовать в месте их обитания систему поддержания порядка. К тому же, скорее всего, он этого даже и не захочет создавать.

- А чего так?

- Потому что нечего забывать, что сатана – враг всех людей! Враг человечества, как элемента Божественного творения. Его цель – унижение, поругание, осмеяние и удаление вашего духовно-биологического вида из общей системы бытия.
 
- Ты сказал, антиправедникам на том свете спокойно пожить не дадут неприсоединившиеся греховодники?

- Разумеется. У нас большинство грешников не относятся ни к миру Пантократора, ни к миру князя тьмы. Эти категории неприсоединённых, зачастую, и являются самыми агрессивными, безжалостными и амбициозными созданиями того света.

- Категории неприсоединённых? Что-то я не до конца въезжаю. Можешь пояснить?
- Например, шахиды. Их неприкаянное количество увеличивается год от года. А данному явлению всего только полвека! Шахиды и на том свете пойдут на всё, лишь бы заполучить наконец, все блага, обещанные им лживыми имамами.
- Так они же за веру свою убивают!
- За веру, за свою! Жалкие идиоты! Они даже не понимают, за какую веду они душегубничают! В Коране слово «шахид», в смысле «мученик», или даже «истребитель неверных» не упоминается ни разу. Но это отдельная песня.
- То есть, муфтии всё врут?
- Разумеется! Враньё – это вообще отличительная черта многих священнослужителей последних времён. Вон, посмотри, хоть на православных попов. Ходят, корчат из себя христианских старцев. А какие они, нахрен старцы, если их молитва не вызывает ни чудес, ни свечения? Да они даже летать не умеют! Срам один! Поистаскались, поиспродались, поискурвились. Эти, кстати, тоже прямые претенденты в армию неприсоединённых грешников.

- Это попы то!

         - Да все они! И муфтии, и имамы, и архиереи. А вот раньше – да! Были старцы. Приятно было посмотреть. Одной молитвой тысячу всадников опрокидывали. Чуму останавливали!

- Слушай, а про шахидов в Коране правда ничего не написано?

- Написано… как о свидетелях веры. А как о мучениках и убийцах – ничего! Ведь ваши муфтии уверены, что Пророк Мухаммед был глупее их, и сам не смог додуматься до такой очевидной мысли. А как контролировать мир без страха и кровищи? Ты знаешь такой способ? Любовью, разве что. Но это – трудно. Проще запудрить мозги необразованному дехканину, который и Корана то не читал и… бац! Готово. Тебе кругом - респект и уважуха! С тобой начинают вести переговоры богатые евреи, тебя приглашают на конгрессы и заседания сильных мира сего. Я думал, ты это знаешь. Ты же вырос в наполовину мусульманской семье.

- Когда я рос, в нашем ауле не было ни одного муллы. Были только коммунисты, да мой дед по матери, подпольный раввин. Все мои друзья называли себя мусульманами. Я тоже называл себя так. Но в реальности, мы не были вообще никем – ни верующими, ни язычниками, ни атеистами. Потому что для слияния с конфессией, мы не обладали даже самым мизерным объёмом информации.

- Ну, как бы то ни было, очень скоро всё встанет на свои места. Шахиды получат своё, казаки – своё, а вы – своё. Это только на Земле человеческая масса монотонна, однообразна и единоранжирна.

- По ранжиру, весу и жиру? Как в армии! - усмехнулся Кашап.

- Да. Но, стоит всем этим людям толпы умереть, выясняется, что дальнейшее их бытие будет очень разным. Я – не человек. Но и моя душа болеет теми же самыми недугами, как и у любого из людей. Я вдруг это понял очень ясно и пронзительно только тогда, когда тоже упал на самое дно. И пути назад у меня не осталось ни одного. Мне грустно. И пойло меня ваше… что-то перестало брать!

- Может тебе нужно найти кого-нибудь, кто бы смог тебя бы утешить?

- Таких не имеется. Ты забыл, что я собственноручно убил всех своих близких? А потом я убил близких тех, кого убил. А потом я умертвил тех, кто были близкими близких ближайших ко мне. Потому что я страстно хотел править страной своих предков. Нахрена, спрашивается? Многие из этих покойных меня любили. И Уриил был когда-то моим хорошим приятелем. Не другом, конечно, но нам нравилось проводить вместе время. Это было совсем другая эпоха… светлая, радостная! И я сам был светлым. Совсем как ваши молодые казаки, которых мы видели в Китеже. Да-а.

Лембой вновь поднял бутылку, залпом выпил до дна и швырнул её в корзину для мусора.

- Это у тебя просто приступ меланхолии мой друг! А я же, удивительным образом вдруг почувствовал от твоих слов небывалый прилив сил. Раз после нашей смерти меня не ждёт ничего путёвого, то тогда,– ухмыльнулся Шомаев, – после нас – хоть потоп! Слушай! У меня родилась клёвая идея! Как думаешь? Если я возьму этих попов и муфтиев на содержание? Многие пойдут ко мне на службу?

- Если будешь им платить поначалу очень хорошо, то попрут толпами, рядами и колоннами, с коранами, крестами и приходами!

- Пинхас, разошлите моё обращение по всем наиболее значимым архиереям, ламам и имамам! Все эти клирики, в недельный срок, должны будут сделать меня главой своих церквей! Ну, а если у кого-то не позволяет устав, пусть найдут мне должность, равнозначную действующему главе. У православных, как я слышал, главою церкви является Христос, вот пусть они меня к нему и приравняют! Ну а остальные – к пророку какому-нибудь. Всё запомнили?

- А зачем? Пожал плечами генерал Пинхас. – У нас, ваше величество, стенографист имеется. Он зафиксировал.

- Ну что же, тогда, приказывайте начинать авиаудар.

- А народ? Ваше величество, вы планировали поговорить с народом….

- Народу, по этому поводу я ничего объяснять не буду. Пусть принимает мою волю!

- Ваше величество, может быть спуститесь в бомбоубежище? Мало ли, какая-то ракета из самолёта ещё пролетит мимо цели!

- Лембой, - повернулся Кашап к своему компаньону, - нас здесь накроет ракета, или бомба?

- В ближайшие сутки нет, – сказал демон. – Давать более длительный прогноз я сегодня не берусь, по известной причине.

Говоря это, он выразительно поднял бутылку и щёлкнул ногтём по её стеклянному боку.

- Тогда я не уйду отсюда никуда! - твёрдо сказал Шомаев. - Я хочу увидеть во всей красе незабываемое зрелище уничтожения вечного, преднебесного города Иерусалима!

В это время до слуха всех сидящих в зале донёссял звук летящих военных самолётов. Сколько их там было в вышине, из апартаментов видно не было. Но похоже, их там было достаточно. Вскоре в гул авиационных турбин и треск стрельбы со стен Старого города вплелись специфические звуки пущенных по целям ракет.

Ещё через пару секунд, прекрасная панорама Храмовой горы и долин вблизи неё, превратилась в сюрреалистическую картину вырвавшегося из преисподней адского хаоса. Лётчики бомбили, судя по всему, выстроив свои боевые машины каруселью. Гору Мориа моментально окутала шапка дыма, огня, поднятого в воздух грунта и каких-то предметов, похожих на летящие человеческие тела. Взлетел вверх даже купол мечети Аль-Акса.

- За штурвалами самолётов кто сидит, евреи? – спросил Лембой.

Он сказал это негромко. Но, несмотря на адский грохот взрывов, все его услышали.

- А ты не можешь их рассмотреть мысленно? – крикнул Шомаев.

- Лень напрягаться. Евреи?

- Конечно евреи! – рассмеялся Кашап. – Ну, может, частично там есть и американцы, но в основном наши, иудеи. Но они же не просто так бомбят! Они расчищают строительную площадку для возведения своего храма.

- Когда закончится мой контракт здесь, я оккупирую пару-тройку планет где-нибудь на окраине самого дальнего вселенского сектора, и буду следить строго, чтобы храмы для моего культа местная паства возводила исключительно на девственно чистых площадках. А лучше, пусть вообще молятся мне на природе.

- А жрецов ты где будешь держать? На деревьях? Они ведь, как твои замполиты, должны будут объяснить народу, что можно делать подданным, а чего – нельзя. Но эти бестии, поверь моему опыту, всегда, постоянно, непрерывно хотят жрать! И жрать они хотят вкусно! И спать они любят на мягком! И удовольствия всякие обожают! Нет, без храмового хозяйства тебе не обойтись.

В это время авиаудар закончился и неожиданно наступила плотная, какая-то ватная тишина.

Шомаев и его свита молча смотрели в окна на то, как медленно рассеивалась сгустившаяся над Иерусалимом мгла. Отползавшая к востоку туча пыли и гари пожарищ постепенно открывала ужасающую картину разрушений. Бомбившие город самолёты сделали ещё один круг над городом и исчезли за горой. Стало слышно, как где-то вдалеке, надрывно и безутешно плакала неизвестная женщина. С другой стороны ей вторил чей-то громкий вопль, источающий все мыслимые и немыслимые проклятия на голову разрушителей Святого города.

- Если у разных видов тишины могут быть цвета, сегодняшнюю тишину я бы охарактеризовал как… чёрную! - неожиданно произнес Велвел Пинхас.

Он сказал это тихо, как будто бы только для самого себя, но Кашап их услышал.

- В присутствии своего императора, прежде чем что-то ляпнуть, нужно спросить разрешение, генерал, - недовольно бросил ему Кашап.

- Простите, ваше величество, - виновато наклонил голову Пинхас.

- Ох, не прост, этот самый Велвел! – подумал Шомаев, и произнёс вслух, - прикуси язык!

- Простите, ваше величество, - снова произнёс, потупив взгляд, начальник штаба армии.

- На первый раз прощаю. Ну что, будем вновь выпускать наших зверьков?

- Пожалуй, пора, - согласился генерал.

Он поднял трубку и отдал кому-то необходимые команды. Внизу загремели выстрелы и взрывы, а под потолком апартаментов вновь загорелся экран. Теперь оператор показывал восхождение штурмующих цепей в гору. Впереди, перед объективом виднелись сутуловатые спины гигантских приматов. Инопланетные монстры, собравшись с духом и количеством, вновь полезли на гору трёх мировых религий.

После бомбардировки, казалось, ничего живого не должно было остаться в Старом городе. Но развалины, неожиданно встретили атакующих плотным огнём. Хоть, разумеется, и не таким мощным, как при первом штурме.

Вскоре обезьянам всё же удалось приблизиться к позициям обороняющихся. Они перемахнули через разбитую во многих местах городскую стену, и ворвались в старинную часть Иерусалима. Развивая успех, приматы начали стремительно продвигаться вглубь. Осторожные шазизяне, закутанные в пуленепробиваемые коконы, медленней чем обычно и менее изящно чем сатурнианцы, но тоже перелезли стену, и приступили к методичной зачистке территории.

Оператор, видимо, шустрый парень, неотступно бежал за углубляющейся всё дальше и дальше в город цепью сантурианцев.

Ближайший к камере павиан слегка прихрамывал. Видимо, отстреливавшийся из развалин противник повредил ему ногу. Но примат всё равно рвался вперёд. Время от времени он вздрагивал и начинал неистово реветь. В него попадали пули. Но жизненно важные органы инопланетянина были защищены бронёй, и поэтому свинец не убивал сантурианца, а только вводил его в состояние неистовой ярости.

С улицы, сквозь шум боя, вдруг до апартаментов начал долетать странный звук, напоминающий собачий лай.

- Что там ещё? – спросил Шомаев.

- Это толпа в нашем лагере вошла в экстаз и кричит на экран: «Бабуин! Убей! Бабуин! Убей!», - доложил Родригес. – Многие пьют за здоровье этого великана и делают ставки, продержится ли он до конца боя.

- Ну, пусть повеселится народ, - махнул рукой Кашап. - Это не грешно. А героя репортажа оператор и вправду выбрал… колоритного. Надо отметить обоих!

- Отметим! – сказал Шимон и сделал какие-то пометки в своих книгах.
- О-о-о! – опять взвыла толпа, увидев на своих экранах, как бабуиноцефал разделался с очередным защитником Иерусалима.
 
Всех встретившихся ему людей примат умерщвлял, редко прибегая к оружию. Чаще, он просто отрывал человеку голову, яростно бросал её в сторону вражеских позиций и смачно припадал губами к струям, бьющим из разорванных горловых артерий.

- Убей! Убей! – скандировали люди, впадая неистовство при виде потоков льющейся совсем рядом от них человеческой крови.

- Какая мерзость! – сказал Шимон.

- Кто бы говорил! – прорычал на него Лембой, выливая в себя большой бокал коньяка. - Вы тоже употребляете в пищу человеческую кровь.
 
- Да, но мы её сначала пастеризуем, высушиваем и гранулируем. А это – всё-таки свинство!

- Вообще-то вы пьёте спиртное из вазочки для десерта, - сказал Лембою Родригес.

Он готовился принять гиюр и поэтому счёл нужным тоже как-то обозначить перед своими ребе несогласие с позицией человека, возводящего хулу на иудейскую веру. Но молодой царедворец забыл, что он имеет дело не с человеком, а с демоном.

- Так я же пью пока не из твоего безмозглого черепа! Хоть мог бы, если бы пожелал! – сказал, глядя на секретаря как на мелкого дождевого червя, бывший ангел. – Рано начал тявкать на тех, кто тебе не по зубам. Ты меня понял?

- Понял! – потупившись, пробубнил, едва не наклавший в штаны Родригес.

Через секунду он сделал вид, что его чрезвычайно заинтересовало что-то на экране.

- Где модули с моим мостом? – вдруг вспомнил Кашап.
 
Он сделал стремительный круг по залу и прокричал прямо в лицо Пинхаса:

- Мост, говорю, начали монтировать ваши инженеры недоокученные?

- Они уже разворачиваются, ваше величество, но к роспуску конструкции ещё не приступили. Инженеры опасаются, что их могут убить участвующие в перестрелке люди.

- Не мусульманских пуль они должны бояться, а моего гнева! – крикнул Шомаев. – Скажи, пусть начинают распускать конструкцию. И чтобы никаких перепадов высоты не было! Никаких резких спусков и подъёмов! Кстати, Золотые ворота уцелели?
 
- Стоят, ваше величество, - крикнул с балкона расторопный Родригес.

- Так вот, дорога должна быть ровной как скатерть! Пообещай инженерам тыщ по десять золотом, а монтажникам, тоже… тысяч по двадцать… бумагой. Десятую часть выдай сейчас, остальное – векселем. Пусть врубают свою пневматику.
 
- Будет сделано, - сказал Пинхас.

Он кивнул свитскому офицеру и тот подошёл к раввину Шимону. Советник откатил в сторону своё кресло. За ним, оказывается, стоял довольно крупный металлический ящик на колёсиках. Хасид открыл крышку, запустил руку внутрь сундука и достал оттуда банковскую сумку, напоминающую огромный кошелёк.

- Получите, - сказал старик, бросив в этот кошель два звенящих кулька, несколько пачек банкнот и бланки векселей.

Офицер расписался в ведомости, схватил мешок с машиаховским вензелем и убежал. 

- А где мои телевизионщики, с которыми я пойду к Золотым Воротам? – опять забеспокоился Шомаев.

- Они ждут вас в фойе отеля. Большинство из них согласно идти с вами по мосту.

- Дать каждому из них, прямо здесь, по тысяче золотых шекелей!

- Слушаюсь, дать, мой император, - вздохнул Шимон, вновь открывая свой сундук. – Список телевизионщиков уже есть?

- Сейчас раздобуду, - сказал Родригес и шмыгнул за дверь.
 
- Эмильяно! – крикнул ему вслед Кашап.

Родригес вновь проскользнул угрем в полуприкрытую дверь.

- Слушаю, ваше величество.

- Скажи им, что когда они выдадут  свои репортажи из Старого города в эфир, они все получат в пять раз больше.

- Есть, сказать! – ответили почему-то все находящиеся в зале, кроме Лембоя.

- Позвольте обратиться, ваше величество, - сказал один из свитских офицеров, стоящих на террасе.

- Обращайся! – разрешил Кашап.

- Охрана наружного оцепления горы докладывает, что к вам рвутся двое евреев из России и один еврей из Америки.

- Спроси, как их зовут, - приказал Шомаев.

- Сказали, их зовут Бен Лейб, Джеймс Локк и Самуил Рафельсон.

- Какой еще, нахрен, Самуил? – очень картинно прорычал, нахмурив брови Кашап. - Здесь тебе Россия, что ли? Ты хотел сказать Шмуэль?

- Так точно, Шмуэль, ваше величество.

- Это другое дело. Тогда зови.

- Не знаешь, почему у меня вдруг ещё больше поднялось настроение? – спросил Шомаев Лембоя.

- Дай подумаю, - ответил тот, закатив глаза под брови. – Этот твой Шмуль….

- Шмуэль, - поправил его Кашап.

- Да какая, к чёрту разница? Короче, Шмуэль твой замочил, таки, Буслаева!

- Точно?

- С поправкой на одну тысячную.

Демон опустил свою голову на грудь, нетрезво покрутил ей, как бы стараясь вытряхнуть из неё груз каких-то неприятных ощущений, или воспоминаний, вновь поднял и продолжил:

- Я чувствую, как лежит сейчас наш Вова на холодном, присыпанном снегом камне и в груди у него дырка с твой кулак. Жалко его, непутёвого! Но… такова реальность!

                25.
Свалившийся с плахи Лобного Места Буслаев не сразу понял, что он убит. Владимир вскочил на ноги и увидел что из разбитого окна ближайшего дома – Нижних Торговых Рядов выпрыгнул какой-то человек и побежал по направлению к нему.
 
- Да это же тот… нервный тип из моего сна! – подумал Воин Сновидений.

Внезапно Владимир осознал, что стал прекрасно различать предметы в темноте, без всякой маски ночного видения. Прибор свалился с головы Буслаева при падении. Как оказалось, он ему и не особенно нужен. Владимир теперь видел всё, и надпись: «Красная площадь дом 5» на стене дома, где прятался снайпер, и Буздыгана на крыше храма Василия Блаженного, и даже приготовление к бою гарнизона Кремля. Хоть это вообще происходило за высокой крепостной стеной правительственной резиденции.

- Ратибор, что там у тебя был за шум? – крикнул ему по рации Олесь.
 
- Да всё нормально! - ответил Воин Сновидений, и сам удивился тому, как изменился его голос.

  По лестнице, ведущей на лобное место, поднялся человек в плаще. Это был Самуил Рафельсон.

- Молись гад! – крикнул Буслаев, потянулся к автомату и, с удивлением понял, что оружия то у него нет.

Еврей просунул ствол своей снайперской винтовки сквозь решётку и ткнул глушителем в плечо лежащего на тёсаном камне человека.

- А это ещё кто здесь валяется? – пронеслось в голове у Владимира. – Ещё минуту назад в этом месте никого не было. И откуда, интересно, я знаю, что этого снайпера зовут Рафельсон?

- Вот так то, чувачёк! Бронебойный патрон, пущенный из хорошего ствола, валил и не таких двуногих животных.

- Это кто здесь животное? - задохнулся от ярости Буслаев.

- Я как узнал, что ты будешь в этом месте в этот час, сразу решил, что это должно произойти именно на Лобном месте! Только на главном сакральном эшафоте Руси я должен был принести жертву, достойную самого Машиаха!

- Машиаха? – удивился Владимир. - Это что, Кашапа что ли? Так вот кто тебя послал! А это, получается… моё тело?

- Надеюсь, что он оценит мою фантазию и мою инициативу, - с торжествующей улыбкой сказал Самуил.

 Он сунул белый платок в ещё горячую рану своего врага – Воина Сновидений.

- Ты куда суёшь свой сопливчик, паскуда! – крикнул Буслаев своим новым, шипяще-металлическим голосом и кинулся на обидчика.

Но как следует, ударить этого Рафельсона у него не получилось. Кулак скользнул сквозь лицо снайпера, а туловище Владимира пролетело сквозь кованую ограду.

- А теперь, улыбнись. Это прощальное фото на память, - сказал эфэсбэшник и, перепрыгнув через решётку, сделал несколько фотоснимков своего поверженного врага.

    Владимир стоял неподалёку и угрюмо смотрел на то, как убийца торжествует над его неподвижным телом и щёлкает своим фотоаппаратом. Потом Самуил пнул решётку ногой и побежал назад к пятому дому. Его заметил Буздыган и дал в сторону Рафельсона очередь из автомата, видимо, пытаясь таким образом остановить бегущего. Но снайпер, сделав несколько стремительных скачков, скрылся в подворотне.

Олесь нашёл тело своего товарища, убедился, что оно мертво и побежал за убийцей. Буслаев инстинктивно устремился вслед за ним. Он сам не заметил, как на бегу, поднялся довольно высоко над землёй. В эфире зазвучал голос Мамая:

- Всем патрулям! К нам со стороны Хрустального, Рыбного и Никольского переулков, в общем, с юго-востока, движутся три больших колонны вооружённых людей.

Владимир пронёсся над Красной Площадью, посмотрел на перестрелку Олеся с занимавшими здание Нижних Торговых рядов машиаховскими бандитами и поднялся до уровня крыши. Буздыган перебежал Ильинку. Буслаев хотел уже следовать за ним, но его остановил… до боли знакомый, но, казалось, уже давно забытый голос с хрипотцой:

- Ты, Володенька туда не суйся. Теперь эти дела для совершенно иной публики. А у тебя уже другие заботы.

- Да! Ты это, охолонись, парень! – раздался второй голос, в котором Буслаеву послышалось тоже нечто знакомое.

Он оглянулся и увидел, что на крыше гостиного Двора сидят двое мужчин средних лет и, улыбаясь, смотрят на него.

- Дедушка Борис! – проговорил задумчиво Воин Сновидений, как будто вспоминая что-то очень, очень далёкое, но родное.
 
- Так точно! Раб божий Буслаев Борис Ксенофонтович! Лично, своей персоной и нетленным духом! – рассмеялся один из мужчин.

- А это кто? – спросил Владимир, кивнув в сторону второго.
 
- Не узнаёшь что ли, внучек? – несколько разочарованно сказал тот.

- Ну, раз я тебе внучек, тогда ты… должен быть моим дедушкой Михаилом Павловичем Козариным, - сказал Буслаев.

Владимира взволновала и растрогала встреча с, казалось бы, безвозвратно утраченными близкими людьми. Внук и деды обнялись.

Тем временем, на Красной площади, вокруг Лобного Места замелькали невнятные тени. Вскоре они окружили плотным кольцом старинный эшафот. От этой массы отделилась одна мощная, сутулая фигура. Она приблизилась к ступенькам, и вот… на тесаный камень лестницы ступила нога то ли животного, то ли человека. Всю тушу этого представителя навьего мира покрывала длинная, густая, неопрятная шерсть.

При виде лежащего на каменном полу человеческого тела, нечистое существо облизнулось. Оно перепрыгнуло через решётку, встало на колени и высунуло язык. Видимо чудовище намеревалось припасть к ране, из которой на землю всё ещё лилась кровь.

Но трапезе лохматого, помешало нечто, камнем упавшее с неба. Это был демон, чем-то похожий на трёх крылатых сестёр - демонесс. У него были такие же кожистые крылья, как и у представителей аполлионова семейства, к которому принадлежала Марра. Но голова крылатого духа напоминала своими очертаниями скорее добермана, чем человека. Косматое существо, недовольное появлением соперника, с угрожающим рыком бросилось на соперника. Но демон, ударом сильной, мускулистой руки буквально впечатал противника в гранитный парапет.

Вскоре стало ясно, что не только эти двое жаждут пригубить горячей крови павшего Воина Сновидений. В круг Лобного Места запрыгнул огромный волк, с горящими глазами. За ним на каменный парапет взгромоздился неизвестный призрак, одетый в стрелецкую епанчу семнадцатого века. Вместе с ним через решётку перепрыгнула носатая старуха с выпирающими наружу длинными жёлтыми зубами. В руках злобная ведьма сжимала ржавый, некогда богато отделанный золотой насечкой протазан. Этим копьём она была готова проткнуть любого, кто посмеет помешать ей приблизиться к телу мёртвого Буслаева.

Крылатый демон, взбешённый такой наглостью, бросился на старуху и вырвал из её когтистых лап оружие ландскнехтов. Но на псоголового врага бросился призрак в епанче. Он выхватил из-за пояса боевой молоток-чекан, и стал размахивать им перед оскалившейся доберманской мордой. А рыжий космач в это время сцепился в неистовой схватке с демоническим волком.

 Сгрудившиеся вокруг Лобного Места тени безмолвно ждали, чем закончится битва. Крылатый демон изловчился и насадил стрельца на протазан. Но этот призрак, несмотря на то, что его тело висело на огромном копье, сумел подтянуться по древку к своему врагу, на расстояние удара. Он с хриплым рычанием размахнулся и вонзил свой ужасный чекан прямо в висок доберману. Старуха, в свою очередь, прыгнула на противника сзади, и начала грызть своими длинными зубами его крылья. Демон взвыл, выдернул из своего виска молоток, отбросил старуху и взлетел в небо.

 Ликующе взвизгнув, ведьма вытащила из живота стрельца свой протазан, и со всего размаху всадила его в спину волку. Тот, перевернувшись через спину, сломал древко и устремился во тьму, вместе с позолоченным наконечником, торчавшим из хребта. Через мгновение его силуэт исчез где-то в стороне Варварки. В это время стрелец, методично делая выпады всем корпусом вперёд, колотил чеканом косматого рыжего беса. Вскоре и тот сдался. Перевалившись через парапет, чудовище грохнулось на брусчатку и сбежало. Стрелец и старуха ликующе расхохотались. Они подошли к телу Буслаева, опустились на корточки и тоже потянули свои липкие языки к его ране, намереваясь, наконец, уже причаститься кровью павшего бойца.

- А ну пошли отсюда! – вдруг прозвучал откуда-то сверху властный женский голос.

Белоснежный жезл, похожий на пучок света, со страшной силой опустился на голову старой ведьмы. Другой такой же, то ли жезл, то ли световой поток, ударил призрака в епанче. Те злобно зарычали, но удары посыпались на них, подобно камнепаду в горах. Бесы взвыли и бросились бежать. Тени, стоявшие, сгрудившись, вокруг парапета, тоже быстро  растворились во мгле.

К неподвижно лежащему телу Буслаева плавно спустились две прекрасные, величественные женщины в белоснежных, сияющих одеждах.

- Бедный! – сказала одна и приложила свою, мерцающую тёплым светом руку к лицу убитого.

Вторая светлая дама достала откуда-то алый шёлковый платок и подбросила его в воздух. Порыв налетевшего весеннего ветра развернул ткань. Она, почти невесомая плавно покачиваясь на лету, мягко накрыла лежащее тело павшего воина. В отблесках блуждающих над площадью прожекторных лучей, это покрывало заискрилось искусной золотой вышивкой в русском стиле.

А по крышам Китай-Города, это самое время, прогуливалась странная троица. Владимир всё время пытался что-то рассказать своим дедам о себе, о своей жизни, Борис Ксенофонтович молча улыбался, а Михаил Павлович укорял внука:

- Значит, ты меня не узнал! – сказал дед Козарин.

- Да как мне тебя узнать то? Всё, что я помню, так это только то, как ты лежал на кровати и умирал от своих ран. Ты же герой у нас был кругом! Тётки говорят, что после твоей смерти люди тебе ещё долго писали письма, приглашали куда-то, звали на встречи с пионерами, на свадьбы, спрашивали совета. Это же ты прятал семью Сергея Лазо от японцев и белоказаков на Владивостокском кладбище?

- Да японцы - это ерунда! Самые опасные люди, внучек, это свои же, русские люди. Точнее те из них, которые решили тебя предать за тридцать серебряников. Многие, очень многие хотели получить награду, обещанную за мою голову! Вот от этих бестий мне пришлось испытать бед больше всего. Да вон, и Борис Буслаев, тоже, от кого больше всех пострадал? От своих! Его, героя гражданской войны, своя же советская власть посадила за донос от кого? От своих!

- Я в курсе, - сказал Владимир. – Вы у меня оба – легендарные личности.

- Ещё бы, - засмеялся Михаил Павлович. - Это ведь дела Бориса Ксенофонтовича писатель Иванов описал в своём романе. На Звени-Горе сидел в осаде со своим отрядом кто? Твой дед, Борис! По отвесной скале на гужах спускали кого? Деда твоего! А подвиг этот потом приписали кому? Другим людям! А вот его объявили врагом народа!
 
- Да, но за меня тогда поднялись горой все наши дальневосточные партизаны! Знаешь сколько они писем и ультиматумов написали? С телегу, наверное. Поэтому меня и не расстреляли. Пожил ещё, слава, тебе, Господи! Вон, Володьку на своих руках покачал.

- Я вас спросить хотел. Вы чего такие молодые то? Выглядите на какой-нибудь тридцатник. Да и кожа у вас не духовская... И голоса как у живых… не то, что у меня – радиопомехи какие-то, а не голос.

- Дак, тебя ж встречаем! – расплылся в шельмоватой улыбке дед Михаил.

- Ну а чего вы не это… не прозрачные, как другие покойники?

- Для тебя – непрозрачные, - сказал дед Борис. - А для других, наверное, не такие, какими нас видишь ты. А может, и не для всех. Обычное дело. Это же… ТОТ СВЕТ! Здесь всё имеет другой, во многом условный вид… да и смысл.

- Хочешь, мы сейчас с тобой по этому поводу такое веселье задвинем! – крикнул дед Михаил.

Неожиданно, в руках Михаила Павловича появилась гитара и он, как показалось Буслаеву, на весь китай-городский околоток, запел звонким баритоном:
- Забайкальские гураны
  Родились под звон клинков
  Выросли средь сечи бранной
  Под знамёнами полков!
  Эх, с Даурии, с низин
  Налетел вдруг Баргузин!
  Самурая сбил с коня.
  Баргузин – казак, как я!
  Борис Ксенофонтович, ты чего не подпеваешь мне? Ты ж должен знать эту песню!
 
- Я не по этой части, - замялся второй дед. - Да я и не из забайкальцев, а из староверов буду. Староверов нашей Страны советов, я бы сказал! Какой я тебе певец и игрец?

- А сколько ты прожил, и провоевал среди казаков? Давай, жарь, не сумлевайся!

- Ну что же, г-мм, гмм, - как бы прочистил горло дед Борис. – Как говорится: «Музыка Продольного, стихи Поперечного, исполняет - Касьян Диагональный!»

- Только не забудьте, товарищ юморист, - уточнил Михаил Козарин, - что в припеве сначала поётся про самурая, потом про германчика, потом про французишку, потом про британчика, а потом….
 
- А можно я про американца спою? – спровил Владимир.

- Так наши казаки с ними не воевали! – сказал Борис Ксенофонтович.

- А холоная война не в счёт?

- Давай, пой хоть про папуаса! – разрешил Михаил Павлович.

- Папуасы, они нам союзники! – заявил Владимир. – Они всех съели, а русского путешественника Миклухо-Маклая, из уважения, не стали.

- Знаем, плавали! – крикнул дел Михаил и вновь огласил окресности:
- Забайкальские гураны
  Из винтовки, на скаку,
  Пробивают басурману
  Разудалую башку!
  Эх, с Даурии, с низин
  Налетел вдруг Баргузин!
  Сбил германчика с коня.
  Баргузин – казак, как я!

- Сбил германчика с коня, - нестройно подхватили Владимир с дедом Борисом. –  Баргузин – казак, как я!

- Забайкальские гураны
  Пикой колют между дел.
  Супостата как барана
  Надевают на вертел!

- Эх, с Даурии, с низин
  Налетел вдруг Баргузин!
  Сбил французишку с коня.
  Баргузин – казак, как я! – заметно более слаженно запели внук и дед Буслаевы.

- Забайкальские гураны
  Вострой шашкою своей
  Рубят насмерть басурмана
  Среди Шилкинских полей!

- Эх, с Даурии, с низин
  Налетел вдруг Баргузин!
  Сбил хунхузишку с коня.
  Баргузин – казак, как я!

- К тебе голос, как я посмотрю, возвращается! – сказал Владимиру Михаил Козарин.

- Да! Я это и сам почувствовал, - кивнул Буслаев. – А что случилось то?

- Так ты же теперь говоришь и поёшь без ничего! – усмехнулся Борис Ксенофонтович. - Твоя глотка, да и все причиндалы к ней, остались вон там, в сброшенной оболочке. Нынче у тебя нет ни гортани, ни лёгких. Полный ноль! Но! Теперь ты будешь говорить, да и вообще всё делать только силой своей мысли и воображения. Примерно, как во сне! Те, у кого это дело развито хорошо, здесь не бедствуют.

- Вы долго будете мне пустыми разговорами песню мочалить? – крикнул дед Михаил Козарин. – Продолжим, господа певцы!

- Да хватит уже, сколько можно? – нахмурил густые брови дед Борис. – В этой песне сто куплетов! Как раз до второго пришествия будем петь.

- Ладно! Не хотите всю песню, не будем. Но два моих любимых куплета давайте хоть осилим, а?

- Ну, два, так два! Запевай, - махнул рукой Борис Ксенофонтович.

Михаил Павлович залихватски поднял гитару вверх, почти над головой, повернул её кверху лицом, на манер гуслей и страстно запел, под стремительный перебор струн цепкими пальцами маленькой, какой-то желтой, монгольской руки.

 - Забайкальские гураны
  Любят чарку выпивать.
  Любят песни погорланить,
  И молодок целовать!
  Эх, с Даурии, с низин
  Налетел вдруг Баргузин!

Развеселившийся вдруг Буслаев-младший поднял руку и крикнул, уже почти вернувшимся к нему обычным голосом:

 - Америкашку сбил с коня.
  Баргузин – казак, как я!

Оба деда его поддержали во всю силу своих зычных командирских голосов:

- Америкашку сбил с коня.
  Он – казак! Как ты и я!

- И последний, - крикнул Михаил Павлович:
  Забайкальские гураны
  Любят девок разбитных,
  Скачут веселы и пьяны
  На горячих вороных!

- Эх, с Даурии, с низин
  Налетел вдруг Баргузин!
  Самурая сбил с коня.
  Баргузин – казак, как я!

- Э-э-эх! Держи меня Христос за шкирку, щас я всем порву штафирку! – вдруг крикнул дед Борис и протяжно, по-разбойничьи свистнул.
 
К удивлению Владимира, в руке у Бориса Ксенофонтовича внезапно появилась казачья шашка и он, вскочив на парапет крыши одного из домов, начал ловко крутить клинок, бросая вокруг себя яркие отблески пробивающихся за его спиной первых солнечных лучей. Буслаев знал, что дед Борис вырос среди казаков и они его, в принципе, всегда считали своим. Но о том, что глава Буслаевского рода так лихо орудует клинком, Владимир даже и не подозревал.

- Эх, с Даурии, с низин,
 Налетел, вдруг, Баргузин!
 Самурая сбил с коня.
 Баргузин – казак, как я! – горланила, кажется, уже на всю утреннюю Москву троица.

И в этом им вторили слетевшиеся невесть откуда крикливые московские воробьи. Буслаев чувствовал себя просто прекрасно. Он уже и не сожалел о таком маленьком досадном недоразумении, как преждевременная кончина. Владимир радовался встрече со своими героическими дедами, на которых он страстно хотел быть похожим всю свою земную жизнь. Ему казалось, что теперь, наконец, всё самое страшное закончилось, и вот-вот начнётся период спокойного, радостного бытия. И в этой новой жизни больше не будет места ни пустословью, ни грехам, ни дурацким сомнениям, ни ожиданиям трагичных неизбежностей в виде болезней, смерти и того… неведомого… что за ними последует.

- А где мои бабушки? – вдруг вспомнил Владимир.

- Э-э, брат, ты спросил! – перестал играть и улыбаться дед Михаил.

Гитара из его рук куда-то исчезла, небо вдруг затянуло непроницаемой пеленой, всполохи рассвета пропали в сумраке тёмно-серой мглы. Поднявшийся порывистый ветер начал с завыванием и тихим потрескиванием сечь снежной крупой жестяные кровли и водосточные трубы. Буслаев заметил, что теперь ближайшие к ним улицы наполнились движением. Оказалось, что вокруг бегают пряча лица от летящей из сумрака ледяной дроби какие-то люди. Многие из них были почему-то одеты в форму солдат НАТО. По Васильевскому спуску проехали боевые машины и бронетранспортёры. В прилегающих к площади проулках сгрудилось сборище явных бандитов, с радужными флагами и сатанинскими символами на одежде.

Но это всё было какое-то далёкое, отчуждённое от Владимира явление. Оно почему-то совсем не волновало Буслаева. Наоборот, ему непременно захотелось увидеть своих любимых бабушек, которые для него всегда оставались самыми светлыми и добрыми людьми во всей его сумбурной жизни.

- Да, уж, внучек, - сказал Борис Ксенофонтович, слезая с парапета.

- А что такое? – растерянно улыбнулся Буслаев. – Я не могу спросить про своих родных бабушек?

- Забудь, Вова! – они нам теперь не ровня, сокрушённо махнул рукой Михаил Павлович.

- Почему это?

- Ну, так… как-то получилось, - сказал дед Борис. – Наши бывшие супруги те-еперь… о-о-о!

Он показал куда-то вверх своим указательным пальцем и махнул рукой. Мол, что тут поделаешь?

- Вам что, трудно ответить на мой, предельно простой вопрос? Где мои родные, любимые бабушки? – вдруг разозлился Владимир.

- Ну чего ты так насупился то? – тоже заиграл желваками Михаил Павлович. – В Раю твои бабушки! Неужели не понятно? Они теперь вблизи самого… Вседержителя. С Иисусом Христом за ручку здороваются. Праведную Силу, опять же, получили, неимоверную. Так что они теперь стоят вровень почти с самим… Пантократором!

- Так это же хорошо! – рассмеялся Буслаев. – И большая сила то?

- Да вроде не маленькая, - пожал плечами Борис Ксенофонтович. – Говорят, почти такая же, как и у Бога. Но мне, например, ни разу не удалось посмотреть на её применение простыми людьми.

- Так, получается, не простыми людьми, раз им дали то, эдакую силищу? – вновь рассмеялся Владимир.

- Получается, не простыми, - согласился с ним Михаил Павлович.

- А разве такое вообще возможно? – вдруг, недоверчиво покрутил головой Буслаев.- Что-то мне не верится.

- Ну а какая, по-твоему цель жизни, вообще, православного человека?

- Ну… попасть в Рай.

- Да в Рай, вон, может любой попасть! Хочешь, иди, живи. Если не будешь там безобразить, никто тебя оттуда не выставит.

- Ну а вы что?

- Куда нам! – угрюмо качнул головой дед Борис. – Мы не такая публика, чтоб по Эдемам слоняться. Мы, скорее, обитатели Ада.

- Какого ещё Ада? Ад ведь Христос разрушил.
 
- Простого! Ада! – крикнул Борис Ксенофонтович. - Если я так говорю, значит, так оно и есть! Это раньше грешные души сидели под замком в подземелье! А теперь, с приходом Спасителя, нет в Аду уже ни дверей, ни замков. Но ты думаешь, эти казематы стоят пустыми? Набиты до отказа, мать их! Там не только яблоку негде упасть! Даже и горошина между душами не проскользнёт. Сами туда лезут! Добровольно! Чтоб подальше от Очей Светлых. Потому что сил нет находиться под Его обжигающим взором!

- А вы что?

- А мы что, последние идиоты, лезть в этот смрадный мешок? Мы пока и у себя, на Дальнем Востоке неплохо обитаем! Вот, тебя к себе взять решили. Пойдём, что ли? Весна начинается! У нас там, сам знаешь, скоро тоже будет как в Раю. Даже лучше Рая!

- Именно! – крикнул дед Михаил. - Для меня моя Русская Земля – и есть рай! Я, когда матросом торгового флота весь мир обошёл, вот веришь, ни одного места на планете не видел, хоть на тысячную часть такого же прекрасного, как Россия! Рай! Рай! Да зачем русскому человеку Рай, когда ему Рай уже при жизни дан? Нет более отрадного для русской души места, чем наша Родина!
 
- Погодите, погодите! Вы что, никогда не попадёте туда, где сейчас наши бабушки обитают?

- Нечего нам там делать…. Силы Праведной нам никто никогда не даст, - сказал Михаил Павлович, - потому как недостойны мы и морально неуравновешенны. И к нам, как к равным, живущие там людишки никогда относиться не будут.

- Это ещё почему?

- Да потому что потому! - зло бросил дед Михаил. - Они же там все светлые, жертвенные и безгрешные. А я? Знаешь сколько всякого народу мне пришлось вот этими руками уничтожить? Ты в курсе того, что я начал воевать, можно сказать, с детства? Так что и мне чужой кровушки пришлось пролить немало, и люди моей крови, тоже… выплеснули на землю изрядное количество. На этой вот шкуре, - дед рванул на груди ворот, - можно было изучить действие всего холодного и стрелкового оружия первой половины двадцатого века! Пока я живым был, разумеется.

- Ну а мои бабушки то чего?

- Чего, чего? Ты хоть вообще понимаешь, что такое есть - женщина? – усмехнулся дед Борис.

- Ну, похоже что знаю! - конфузливо хохотнул Буслаев. – И неплохо, как мне кажется, знаю этот предмет.

- Ни хрена ты не знаешь! - крикнул дед Михаил. – Если ты блудил всю жизнь со своими шалавами, так уже и думаешь, что постиг всю тайну женского бытия? Ничерта! Женщина - это существо, которое имеет огромный приоритет в земном продвижении к Божетсвенной Благости, по сравнению с мужчиной!

- Как это? Разве у нас не равноправие?

- А ты что, рожать научился в муках, чтобы стать с ними равноправным? – спросил Борис Ксенофонтович.

- Да нет, Бог миловал….

- Может миловал, а может и нет, - сказал Михаил Павлович. – Может, наоборот… обидел. Понимаешь, внучек, вся земная жизнь человека, это - как длинный экзамен с зачётной системой. Сделал человек доброе дело, получил положительный балл. Совершил грех – получил отрицательную оценку. И пока мужик, погрязнув в своём земном бытие, перебирает жалкие плюсики с минусиками, женщина изначально имеет приоритет в этом зачёте.

- Почему?

- Потому что она родила тебе ребёнка, - сказал дед Борис,- и сразу получила сто, даже тысячу плюсов! Родила второго, и ещё столько же! Родила третьего, четвертого и более - и ещё многожды по тысяче! Растила их, прятала от врагов, мазала им разбитые коленки бальзамами из трав, плакала над каждой их неудачей, радовалась успехам и опять – сплошная добродетель! А если потом её чадо в битве за родную землю падёт, как наш сыночек Савушка, в смысле, твой дядя Савва Борисович, то вообще – миллион плюсов!

- Они, бедные, пока мы по войнам, да по службам разным казаковали… хозяйство наше держали в исправности, и детей умудрялись как-то накормить да обучить, - опустив глаза, с хрипотцой в голосе сказал Михаил Павлович.

- Это факт! - кивнул Борис Ксенофонтович. – А мою то, Фимочку, как японцы шомполами били! Ох, Бог ты мой! И мужик бы не выдержал! Хотели, чтобы она выдала меня, сердешная. Так ведь ни слова им не сказала! И про мой склад с оружием, под стогами, даже не пикнула! Хотя могла бы этим купить себе избавление от мучений.

- Так и моя Клавушка сколько натерпелась! – воскликнул Михаил Павлович. – И из-за меня и… от меня, окаянного! Как только фашист мне отстрелил полчерепа, наши врачи вставили в мой кумпол железную пластину. Ба-ашка болела! Зараза! Сил никаких не было! Пить я сильно стал после того ранения. Денег много зарабатывал, да всё в кабаках и оставлял. А она мне и раны постоянно врачевала и из пивных… меня вытаскивала, и верная была мне одному… всю жизнь. Да что там говорить! Про неё ещё при жизни все люди говорили: «Наша Клавдия Михайловна – святая!»

- Так и моя Ефимия Михайловна такая же! И в лагерь за мной пошла, и на прииске жила со мной в землянке. Когда я на поселении руководил бригадой урок – золотодобытчиков, она еду для всей артели готовила. И лечила всех, хоть сама после японских пыток была не очень здоровой. Её даже урки уважали! Вот так, ты правильно сказал… как святую!

- Нет, погодите! – прервал их воспоминания Владимир. -  А вас, что, Иисус не пожелал тоже… наделить этой, ну, как там….

- Праведной Силой! – сказал дед Михаил.
 
- Вот, вот, Праведной Силой! – воскликнул Буслаев. - Не понимаю, как это вас прокатили? Вы же заслуженные – перезаслуженные! Я же помню, как парни с вами всегда разговаривали, снявши кепки. Вы же примером были для людей….

- Да проказаковали мы, внучек, свою Праведную Силу! – махнул рукой Михаил Павлович. - Невоздержаны были… в разных пристрастиях. Да и за богоборческую власть, как ни крути, воевали смолоду. Правда, выбора у нас не было, либо за Семёнова с его дружками - оккупантами, либо за Советы. От православия отказались! Были, можно сказать, пламенными большевиками! Да вишь, вот, каким местом нам этот пламень вышел!

- Да-а, факт! – подтвердил дед Борис.

- Слушай, пойдём, Вова, уже домой? – сказал Михаил Павлович. – Пойдём! Ты ведь уже много лет мечтаешь вернуться на Дальний Восток.

- Я знаю, - сказал дед Борис, - ты, в последние годы хотел попасть на острова Римского-Корсакова.

- В заливе Петра Великого? – улыбнулся Владимир.

- Да, в заливе Петра Великого! Где ж ещё?

- Здорово! – сказал Буслаев. – Лежишь, помню, на берегу, в палатке, мелкий, моросящий дождик опускается на костёр. Но не гасит его, а только шипит на угольях. Дымком пахнет! А вокруг тебя, по поляне прогуливаются десятки оранжевых оленей в жёлтую крапинку! Никогда таким счастливым не был, как тогда. Олени там ещё хоть остались?

- Да остались, остались! - сказал дед Михаил. – Погнали, что ли?

- Но сначала – на остров Аскольда! – неожиданно даже для самого себя заявил Владимир.

- Ну, на Аскольда, так на Аскольда! – сказал Борис Ксенофонтович и взял Буслаева за правую руку.

За левую ладонь его взял Михаил Павлович и сказал:

- Ну, с Богом! Полетели.

Владимир услышал прекрасные голоса чудного, вероятно ангельского хора, и почувствовал, как жестяная крыша плавно качнулась, оттолкнулась от его ног и начала уплывать куда-то вниз. Вот он вознёсся над объятой снежной круговертью Красной площадью, потом - над Садовым кольцом. Вскоре Москва вообще уже почти растворилась в низко нависших над ней серых тучах. Вдали, на востоке начал проступать диск поднявшегося над горизонтом солнца…. Вдруг, Буслаев уловил несуществующим уже у него носом, острый запах нафталина!

- Ну и куда же ты полетел то, сокол наш вострокрылый? – раздался над ухом Буслаева знакомый, надтреснутый голос Азазеля.

                26.
- Так это не шутка? – спросил Шомаев Лембоя. – Буслаев точно убит?

 - Полнейший точняк! – ответил демон. - Хороший был парень. Женщин любил! И они его, признаться… обожали! По сексуальной энергетике, многим далеко до него! В этом плане, он мне напоминал Кришну в расцвете сил. Тот тоже очень любил противоположный пол. Освободил, помнится, 16 тысяч пленниц у демона Наракосуры и, как честный человек, ввиду того, что все девки были обесчещены но красивы, женился на них.

- На всех шестнадцати тысячах?

- Разумеется! И стали эти бабы из пленниц принцессами.

- Вот то обрадовались крестьяне, такому прибавлению в царском доме! – съязвил Шомаев.

- Да в те времена в Матхуре нравы были попроще, чем теперь. И работали все. Даже принцессы. Они ткали и вышивали золотом дорогие полотна, наравне с низкородными девушками. Только питались получше и почаще, а вот в постель к своему мужу ложились намного реже. Но царевич был человеком добросовестным и сексуально активным. В мирное время, в день он осчастливливал по десятку супружниц. Буслаев, насколько я информирован, в лучшие свои годы был в такой же форме. Да, всё-таки жалко его, непутёвого.

Было непонятно, действительно Лембой скорбит по Буслаеву, или просто это он так решил поразвлекаться.

- А с какой новостью ко мне поднимается Бен Лейб, не знаешь, случайно? - спросил Кашап.

- Едет доложить, что президент России - бац, бац! И готов!

- И что? Вася Панов действительно убит?

Демон вновь наклонил голову, нахмурил брови, помолчал и произнёс, откинувшись на спинку:

- А хрен его знает! Если судить по мыслям Лейба, и второго – Локка, то похоже что это так. Но самого момента смерти я не вижу. И Панова, правда, нигде не чувствую. Такое ощущение, что всю информацию, связанную с президентом России кто-то сознательно глушит.

- Может выпивка у тебя в мозгу всё глушит?

- А чёрт его знает. Раньше у меня со сканированием ноосферы проблем не было. Может старею? Хотя, кажется, какое-то тело у них в подвале кремля припрятано. Интересное такое тело. Оно завёрнуто в саван и заминированно. Очень может быть, что это и есть Панов.

- Ваше величество! - обратился к Кашапу вошедший свитский офицер. - Пришли советник Локк, верховный раввин России Бен Лейб и офицер Шмуэль Рафельсон.

- Пусть входят! – кивнул Шомаев.

Свитский широко открыл двери и сказал:

- Можете войти!

- Какое счастье видеть вас снова в добром здравии и бодром духе! – сказал своим скрипучим голосом Бен Лейб.

- Я тоже очень, очень рад видеть вас, ваше величество, - подобострастно улыбнулся и склонился в поклоне американец.

- Да здравствует наш великий и мудрый машиах – спаситель богоизбранного еврейского народа! – воодушевлённо крикнул с порога Рафельсон.
 
- Это ты что-ли убил нашего приятеля Вову? - обратился к нему Лембой. – Дай-ка я посмотрю на тебя поближе.
 
Чёрный исполин, с большой бутылкой в руке, поднялся с дивана и нетрезво пошёл в направлении Самуила. Тот слегка напрягся и побледнел. Такой встречи в царских апартаментах он совершенно не ожидал.

- Что там у тебя?

Демон ткнул пальцем в карман куртки, в котором лежали фотографии с изображением мёртвого Буслаева.

- Отчёт о проделанной работе, - сказал, несколько поскучневший Самуил.

- Доставай, показывай!

- Да, да, конечно! - пробубнил бывший эфесбэшник и достал конверт со свежеотпечатанными снимками.

Лембой взял пачку фотографий, перебрал их своими огромными пальцами и передал конверт Шомаеву.

- Почему на Лобном Месте? – опять обратился он к Рафельсону. – Ты что хотел этим показать?
 
- Этим… м-гггг, можно воды? – просипел пересохшим горлом Самуил.

- Воду не держим. Есть водка, джин, коньяк, мартини.
 
- Мартини, пожалуйста.

Один, из стоящих поодаль свитских, сорвался с места, налил в бокал мартини и протянул Рафельсону. Тот отхлебнул несколько глотков и, видимо, слегка приободрился.

- Этим я хотел показать, что для своего машиаха готов принести любую жертву! Если потребуется, я и сам положу свою голову на то лобное место которое он укажет!
 
- Ты сделал то, что должен был сделать, – усмехнулся Кашап. - Ребе Шимон, дай ему пятьдесят тысяч золотом.

- У меня сегодня уже нет столько золота, - скривился раввин.

- А сколько есть?

- Пятнадцать тысяч золотом и тысяч триста ассигнациями.

- Ну отдай ему всё золото. А остальное, до пятидесяти – бумагой. Ты не обидишься, Рафельсон?

- Готов служить царю царей за любое жалованье, ваше величество.

- Ну тогда, получи у Шимона свои деньги и иди их трать. Если, разумеется, у нашего уважаемого Лембоя к тебе нет больше вопросов.

- Да мне наплевать! – сказал, громко икнув, демон и опять завалился со своей бутылкой на диван.

- Я счастлив, ваше….

Голос Самуила осёкся. В это время, на плазменном экране показали общий план поверженного Старого города. Точнее того, что от него осталось. Рафельсон сначала не осознал, что это и есть Иерусалим. Но когда понял, глаза его наполнились сначала растерянностью, а потом болью.

- Я счастлив, ваше величество, - сказал он, вдруг, в своей обычной, недобро-саркастической манере.

Эта его перемена не ускользнула от Шомаева.

- Что, не нравится картинка? – заиграв желваками, спросил он. – Запомни, Рафельсон! Камни, которые встают на моём пути, я не ломаю. Я перетираю их в пыль! А здесь камни не просто встали предо мною. Они стреляли в меня! Поэтому я сделал то, что должен был сделать. Я расчистил площадку для строительства нового Храма! Это будет главный, последний Храм, в истории иудейского народа! Ты вообще понимаешь то, о чём я говорю?

- Вы меня неправильно поняли, ваше величество, - расплылся в несколько натянутой улыбке Рафельсон. – Я тоже считаю, что вы сделали то, что должны были сделать. Я не вправе судить вас за ваши поступки и не ищу понимания их логики. Поэтому, я заранее принимаю всё, что вы сделаете, и восторженно одобряю все ваши деяния.
 
- Но ты скривился! Я видел! - произнёс, подойдя к старшему лейтенанту почти вплотную Шомаев.
 
Он навис всем своим сильным, хищным естеством над более низкорослым Самуилом, и вперил в него свой углеподобный, как будто выжигающий душу взгляд.

- Да, я скривился, мой машиах! - судорожно дёргая кадыком вдоль вновь пересохшей гортани, сказал Рафельсон. – Точнее, я не скривился. У меня просто промелькнуло сожаление, что я так ни разу и не побывал в Старом Иерусалиме и не сфотографировался на фоне его старинной архитекруры. Всё как-то не получалось съездить….

- Ха-ха-ха-ха! – громко захохотал ему в лицо Кашап.

- Хи-хи-хи-хи, - подобострастно подержали его почти все свитские. 

- Ну, в этом деле ты не одинок, - сквозь смех сказал Шомаев. - В моём альбоме тоже нет ни одного фотоснимка, сделанного в Старом Городе. Если хочешь, мы с тобой сфотаемся на фоне нового, самого величественного во всей вселенной иудейского храма.

- Это моё самое заветное желание, мой машиах!

- Замётано! Так и сделаем. Шимон! Выдайте ему деньги… и предоставьте толковых консультантов. Пусть они объяснят нашему другу Шмуэлю что и как ему нужно будет ещё для меня сделать.

- Выдам и предоставлю, - потупив взор сказал раввин.
 
- Стоп! – вдруг поднял два указательных пальца вверх Кашап. - А скажи ка мне, уважаемый ребе Шимон, у нас там не осталось хотя бы одного подарочного ордена из прошлой партии, ну, с изумрудами и рубинами?

- Да есть ещё, пара штук, - кивнул ребе головой в штраймле.

- Дай одну!

Хасид нагнулся над своим волшебным сундуком, порылся там около минуты, и достал небольшой бархатный мешочек. Когда была развязана тесьма этого кулька, в цепкую ладонь раввина, с полированными, заточенными ногтями, вывалился золотой кулон в виде крылатой девы. Один из свитских офицеров сорвался с места, и прогрохотав каблуками по мраморному полу, принёс кулон Шомаеву.

- Ты извини, Шмуэль, что я вручаю тебе эту награду не в торжественной обстановке, а вот так, почти в походных условиях. Но от этого её ценность не уменьшится. Придёшь фотографироваться в храм, не забудь её надеть. Да и вообще, я приказываю тебе… никогда её не снимать. Так мне за тебя будет спокойнее.

- Благодарю вас, ваше величество, но… это такая дорогая вещь. А если у меня её украдут, или кто-то постарается отобрать?

- Ты не забывай, приятель, что я пока что ещё пророк, а не хрен собачий! Если даже найдётся такой идиот, который посмеет грабить моих рыцарей Ордена крылатой девы, то я найду его везде, в пределах нашей галактики и даже вне её! Казнь будет справедливой, но ужасной. В общем, владей! Обещаешь не снимать?

- Клянусь, ваше величество! Я надеюсь, что смогу доказать, что вы не зря оказали мне такое высокое доверие!

- Тогда иди… к моему казначею.

Рафельсон подошёл к Шимону. Тот протянул ему кошель из хлопчато-бумажной ткани и сказал:

- Пятнадцать тысяч золотом и тридцать пять тысяч шекелей ассигнациями, подтверждёнными равнозначными номиналами в ценных металлах. Пересчитайте, распишитесь.

Самуил встряхнул мешок, как будто проверяя содержимое на вес, заглянул внутрь, потом защёлкнул его жестяные челюсти, поправил на груди кулон и расписался в ведомости. На самой верхней строке он заметил знакомую фамилию. Запись гласила: «Пандин Д. А. Премьер-министр РФ. 30 тысяч шекелей. Номинал – золото.»

- Да меня здесь оценивают не ниже, чем избранных аристократов! – подумал Самуил и настроение его вновь достигло той самой высокой ноты, с которой он пришёл на встречу с машиахом.

- Спросите на рецепшене номер ребе Нахмана Хазанова, - сказал, пряча ведомость в свой сундук, главный советник. - Этот раввин – крупнейший специалист по географии и биологии мифологических пространств. Я думаю, вам есть что друг другу сказать.
 
- Спасибо, - сказал Самуил.

- Жду тебя через три дня, - сказал Кашап, -  с докладом о том, как продвигается процесс уничтожения древа. Если что-то понадобится, не стесняйся, приходи в любое время, на правах моего хорошего приятеля. Ты не против?

- Я счастлив, что вы так высоко цените мою скромную персону, ваше величество!
 
- Ну вот и прекрасно. Но, Шмуэль, я прошу не забывать, что моя просьба, это как поезд в тоннеле. Этот состав нельзя ни повернуть, ни остановить. И тем более, его нельзя заставить ехать назад. В общем, моя просьба - как приговор! Если сумеешь сделать всё так, как я сказал, станешь самым великим человеком в нашей новой империи. Вторым после меня. Ну а если ты не сможешь выполнить взятые на себя обязательства, то придётся тебя скормить сантурианцам! А что делать? Знаешь, сколько тонн мяса требуется на пропитание тридцати полноценных дивизий, укомплектованных бабуиноцефалами? Ума не приложу, чем я их всех буду кормить! А ещё столько же шазизян! И эти, жрут несколько центнеров мяса ежедневно.

- Я уверен, ваше величество, что вы всегда сумеете блестяще решить любую задачу! – сказал, кланяясь и пятясь к выходу Рафельсон.

Он это сделал машинально, но несколько неловко. Раньше бывший офицер федеральной службы безопасности России никогда и никому не кланялся.
 
- Видно теперь это придётся делать регулярно, - подумал Самуил. – А хрен ли делать? Надо будет порепетировать перед зеркалом.

- Ну тогда, удачи! – сказал Кашап.

Он посмотрел на раввина Бен Лейба и советника Джеймса Локка, скромно стоявших, всё это время у дверей.

- Ну что скажете, уважаемые? – спросил их Шомаев. – Ваша миссия прошла так же удачно, как и у Шмуэля?

- Наполовину, ваше величество, - сказал Локк. – Мы не смогли привезти сюда президента, поэтому, пришлось… его убить.

- Ну и что же вам помешало его доставить ко мне? – вопрошающе произнёс, покачивая головой Кашап.

- Ворвавшиеся казаки, ваше величество! – жалобно пробормотал Бен Лейб. - Панов уже согласился было с нашими доводами, но… как я уже сказал, в кабинет вбежали вооружённые до зубов казачьи головорезы! И нам, под их пулями, пришлось пристрелить главу русского государства.

- Надо же! – недоверчиво прищурился Шомаев, - как интересно вы провели время в Москве! А момент смерти Василия Васильевича вы как-то зафиксировали? Вон, видели, как мне отчитался Рафельсон?

- К сожалению, - вытянулся в струнку американец, - у нас нет ни фото, ни видеоподтверждения наших слов.

- Ну а труп то вы видели?

- Да….

- Свистит, зяблик! – крикнул с дивана, слегка похрапывавший последние минут десять Лембой. – Ничего он не видел. И воевали они не с казаками, а с одним единственным казаком Володей Буслаевым. Он, непонятно почему, в это время оказался там.

- С кем? С Буслаевым? – рассмеялся Кашап. – Он что там, криминальный репортаж делал? С камерой хоть был?

- Вроде… нет, - почему-то чувствуя ужасный дискомфорт и холод в животе, пожал плечами американский советник.

- Президент Панов был мёртв, когда вы сбежали оттуда?

- Да… то есть нет, – сказал, потупясь, Локк. - Мы действительно не видели момента смерти. Но я точно знаю, что мои пули попали в президента. А потом, когда мы уже покинули Кремль, нам верные люди передали информацию, что президент скончался. Казаки распространили через интернет информацию, что Василий Панов заболел. Но у нас есть все основания думать, что он всё-таки погиб. Казаки вынесли из кабинета с великими предосторожностями мёртвое тело и положили его в подвал, поставив вокруг усиленную охрану.

- Ладно, я понял. Мы сможем узнать истину очень скоро. Сейчас наши натовские подразделения телепортационного десанта уже приступили к штурму кремлёвских стен. Я думаю, что через часик – другой мы получим точную информацию о том, что за тело валяется на самом деле в кремлёвском подвале. Если ваши слова подтвердятся, вы будете награждены. А если нет, то с вашими назначениями на обещанные должности придётся разобраться.

- Ваше величество! Я живота своего не жалел! – простонал Бен Лейб. – Посмотрите на мою спину! В ней застряли пули этого казачьего фундаменталиста и антисемита! Он начал в нас стрелять с порога, из-за ненависти к безвинно угнетаемому народу израилеву….

Здесь раввин вынужден был замолчать из-за того, что Шомаев подскочил к нему на расстояние вытянутой руки и прижал свой загорелый кулак к остроносому лицу ребе.

- Ты что, перед церемонией вхождения решил испортить мне настроение? – прорычал как рассерженный барс Кашап. - Лейб, я же тебе сказал, что вознаграждение тебя найдёт после небольшой проверки.

- Но я боюсь, ваше величество, что обещанный мне министерский пост займёт кто-то другой, менее преданный вашему величеству человек.

- Если будешь испытывать моё терпение, займёшь пост смотрителя гойского кладбища! Ты меня понял?

- Да, ваше величество.

- Ну тогда иди, - толкнул раввина в спину Шомаев, - найди Даниила Андреевича Пандина. Пусть пишет речь о том, что ввиду недееспособности президента России Панова, он вынужден взять на себя функции главы государства. Ну, там, согласно конституции… и всё такое. Понимаешь меня?

- Очень хорошо понимаю, мой светлый царь!

- Составьте телевизионное обращение и, сразу после моего возвращения в эти апартаменты, предоставьте мне его на ознакомление. Ферштейн?

- Оно уже готово! Мы созвонились перед визитом сюда с Пандиным. Он передал нам речь. Вот, взгляните.

- Дай-ка. Ну что же, всё нормально. Только усильте немного про то, что многовековая мудрость русского народа должна помочь ему сделать правильный выбор, в пользу вступления России в общепланетный союз земных государств. Мол, об этом мечтали и Пётр Первый, и Иосиф Сталин и, кто там ещё? И чтобы люди с пониманием встретили первый корпус НАТО, призванный навести порядок в столице нашей Родины, а так же в тех регионах, где силы правопорядка оказались не способными защитить интересы российских граждан. Понял?

- Так точно, великий Машиах! А….
 
На этой фразе Бен Лейб неожиданно замолчал, как будто, в большой нерешительности.

- Ну что ты мнёшься, как студентка? Говори быстрее! Меня народ ждёт.

- А человек, исполняющий обязанности президента России, может объявить вне закона фундаменталистскую православную церковь?

- Может, но не сейчас. Разрешаю только обозначить в общих фразах принижение роли церкви в жизни государства. Ну, например, что она теперь будет иметь на общих правах своё представительство в общероссийском совете по делам религий, под верховенством московского раввината. А сам же раввинат теперь будет стоять на позициях полной свободы совести! Но не более. Не будем пока злить гойское стадо красными тряпками.
- Я всё понял, ваше величество. Всё будет сделано в лучшем виде! Через полчаса, мы с Даниилом Андреевичем будем готовы к любому эфиру, телемосту и ко всему, что вы соизволите нам приказать.

- Ну тогда, шофар вам в руки! И, под трубный его глас, идите готовить тронную речь для нового президента Пандина. Я могу надолго задержаться на Храмовой горе. Так что меня можете не ждать. Берите любого оператора, пишите обращение и вываливайте в эфир. Ваш опыт, советник, - обратился Шомаев к Локку, - тоже мог бы пригодиться в этом деле. Разумеется, если вы сегодня не очень заняты.

- Буду счастлив помочь и в этом деле и во всех других, к которым вы меня соизволите привлечь! - патетично воскликнул американец.

- Ну вот и хорошо. Тогда я с вами сегодня попрощаюсь, но не более чем на несколько часов. Поздравьте от меня Даниила Андреевича, с этим повышением.
 
- Непременно! – в один голос воскликнули Лейб и Локк.

Они, несколько суетливо поклонились, и, пятясь спинами вперёд, устремились на поиски Пандина.

- Ну что же! – сказал Шомаев, прицепляя к позолоченной портупее свой, уже ставший легендарным, меч. – Теперь можно и входить в Иерусалим.

- А ты зачем сказал, что шофар им в руки? – спросил его, поднявши голову Лембой.

- А что тебя смутило?

- Только то, что шофар берётся не в руки, а в рот!

- Это ты так развлекаешься?

- Я хотел бы повеселиться. Но у меня этого, уже примерно полтора миллиона лет не получается.

- Обидно, - произнёс Кашап, подходя к окну.

- Да, уж, - вздохнул демон, поднявшись и поставив на столик пустую бутылку.

- В строю казаков, как ты мне сказал, всегда стоит Назореянин. Но и в нашей когорте тоже имеется кое-кто, всесильный и опасный. Вон, Марра с сестричками уже вовсю порхают над покорившейся моей воле пуповиной мира. Поэтому, давайте не будем жевать сопли и начнём уже свою процедуру вхождения в Иерусалим. Мост, как я вижу, наши инженеры уже проложили к Золотым Воротам. Всё готово!

- Назореянин и Марра? Разные весовые категории! Но мне – плевать! Пошли, пока кровь твоих врагов на святых камнях не остыла! – сказал Лембой, засовывая во внутренний карман своей чёрной сутаны изрядную фляжку коньяка.

- Да! Ну ты и набрался сегодня! – иронично хмыкнув, сказал Шомаев. – И намешал то всего! Ты что, по бутылке каждого сорта сегодня решил заполировать в желудок?

- Это называется полистаканинговой диетой, – повел расфокусированным взглядом в сторону приятеля демон. – Сегодня – можно! Это у меня второй раз в этом тысячелетии!

- Про первый раз спрашивать не буду.
 
- Вот и не спрашивай.

- Но я бы назвал это мультистаканинговой диетой! Но флягу то, может, хоть в какой-нибудь портфель засунешь, что ли? Или надень что-нибудь попросторнее. Она, из-под твоего лапсердака в облипочку, выпирает во всей своей красе. Вон, даже рельеф логотипа изготовителя читается.

- А я что, не могу отметить пришествие в мир спасителя еврейского народа?

- Ладно, всё, выходим! - энергично взмахнул кулаком Шомаев, кинув мимолётный взгляд на настенное зеркало.
 
- Тьфу ты! Пульсар вам в полость! – закричал демон. - А ты не видел мой жезл?

- Да какой, нахрен жезл? Пошли без жезла!

- Не-е, без жезла я не могу! Я всё-таки имею приличный титул в нашей иерархии. Да и Марре это может не понравиться, не говоря уже про самого!

- Ладно, вспоминай быстрее, куда ты его забросил?

- Не волнуйтесь, ваше высочество, ваш жезл у меня, - раздался голос раввина Шимона.

Он опустил руку в свой сундук и извлёк оттуда ту самую золотую дубинку с навершием, в виде статуэтки Сатаны, которой Лембой угрожал Уриилу.

- Почему, интересно, он у тебя? – спросил Шомаев.

- Так я посмотрел в шатре, а там под лавкой валяется эта штука. Вещь драгоценная, стоит немалых денег, вот я и оприходовал её в казну. Можете расписаться и забирайте.

- Я тебе распишусь! – закричал падший ангел. – Ещё раз оприходуешь мою собственность, я тебе оприходую всё, что только можно!

Шимон покачал головой в собольем штраймле и сделал вид, что сильно занят заполнением каких-то бухгалтерских книг. Лембой подошёл к нему, взял со стола свой жезл, достал из кармана бутылку и сделал смачный глоток.
 
- Дорогу нашему великому машиаху! – крикнула хором выстроившаяся перед дверями свита.

- Дорогу величайшему машиаху! – подхватила охрана в коридоре.

- Дорогу величайшему машиаху и царю всех земных и небесных царей! – раздалось в фойе.

Правитель новой «всемирной» империи, до боли сжав золотую рукоять своего огненного меча, зашагал в сторону распахнувшихся перед ним дверей. Следом, слегка покачиваясь и размахивая золотым, статусным жезлом, угрюмо побрёл Лембой.

                27.
- Летишь, значит? – насмешливо проскрипел своим простуженным голосом Азазель. – А друзей то своих на кого оставляешь?

Владимир повернул голову на звук.  Он увидел парящего на больших перьевых, белых, но изрядно потрёпанных крыльях, ангела в шинели генерала советской армии.

- Кого это я бросаю? Ты, что ли мой друг? – спросил бывший Воин Сновидений.
- Отстаньте от нас, уважаемый! - недовольно сказал Борис Ксенофонтович. – Вова, не обращай внимания. Нас ждут острова! Я ведь знаю, ты о них мечтаешь уже лет двадцать.

- Да, внучек! Не отвлекайся! – потянул его за рукав Михаил Павлович. – У них всех… теперь своя гулянка, у нас – своя! Нас с тобой это не касается. И не должно касаться. Не мы придумываем правила и не нам их нарушать. Мало ли кто о чём тебя сейчас начнёт просить! А тебе надо в новом статусе пообвыкнуться.

- А я никого ни о чём и не прошу, - ухмыльнулся своей жуткой ухмылкой Азазель.

Он сдёрнул с носа чёрные очки и показал ими, как указкой, в сторону шоссе Энтузиастов.

- Взгляни туда! Видишь колонну боевой техники? Приглядись к машинам. Знаешь, что это?

- Куда смотреть то? Там метель!

- Ну не смеши меня! Смотри на землю, а не на круговерть.

Владимир сконцентрировался и посмотрел сквозь мглистое, завихряющееся пространство. Там действительно шла колонна бронетехники.

- Да, я знаю что это такое. Это реактивные огнемётные установки «Буратино», и автомобили с реактивными системами залпового огня «Град», - грустно сказал он.

- Ты в курсе, что происходит, когда они дают залп по квадрату с боевым подразделением?
 
- Да. Всё сгорает. Даже черви в земле. А те люди, которые не сгорят, и не будут раздавлены ударной волной, полопаются как мыльные пузыри в мгновенно образовавшемся на месте взрыва вакууме.
 
- Ну, вот и думай! Я тебе только добавлю, что эти установки едут шмолять по Кремлю! А системы залпового огня укомплентованы кассетными снарядами! А теперь посмотри на угол Никольской улицы и Богоявленского переулка. Видишь, что там стоит за машинка?

- Вижу. Натовское бээмпэ с птуром над люком.
- Именно, что с птуром! С противотанковой управляемой ракетой! Послушай, о чём думает оператор установки.
 
- Хочет садануть в стену Богоявленского собора. Ориентир – окно на втором ярусе.
 
- Да! А теперь посмотри, кто там стоит в окне этого яруса.

- Мне отсюда не видно.

- Да перестань! Ты же теперь вездесущ и всеведущ! Просто загляни, мысленно в окно. Оно как раз приоткрыто.

- О, Боже! Наталья!

- Вот именно. Через шесть минут кончается ультиматум, выдвинутый казакам твоей сотни бандитами и натовскими телепорт-десантниками. А через шесть минут и три секунды, Наталья Николаевна Подкова превратится во множество неопознаваемых фрагментов, которые нельзя будет ни собрать, ни идентифицировать.

- Но я то, что могу сделать? Я же… покойник!
 
- Разумеется покойник. И ничего не можешь сделать. Потому что ты даже не попробовал ничего такого совершить. Иди, лети на острова! Таким как ты слабакам здесь места нет. А вот она за тебя лезла под пули! Головой своей рисковала! Ну, прощай! С говном общаться – самому провоняться!

- Это кто здесь говно?  - выкрикнул Владимир.

Но его оппонент этих слов уже, похоже, и не расслышал. Ангел сложил крылья и камнем устремился вниз. Он приземлился где-то на Софийской набережной и исчез из вида, скрывшись в подъезде какого-то дома.

- Ну, наконец, отстал, каналья, - сказал Казарин.

- Я должен попробовать! – сказал Буслаев, и… решительно выдернул ладони из рук сопровождающих его предков.

- Ой, ну куда? – крикнул Борис Ксенофонтович.

Но внука уже рядом не было. Он стремительно, насколько только мог это сделать, рванул к Богоявленскому.
 
Подлетел к бэтээру Владимир намного быстрее, чем даже понял, как это получилось. Просто устремился в нужную сторону, и сразу оказался на броне боевой машины пехоты с установленной на ней пусковой установкой противотанковых ракет.

- Стреляешь через четыре минуты! – раздалась откуда-то снизу команда высунувшемуся из люка по пояс оператору ПТУРа.

- Есть, через четыре минуты, - ответил тот.

Владимир попытался повернуть ствол установки в сторону. Это у него не получилось. Руки прошли сквозь металл, как будто сквозь тень от него. Ударил. Не зацепил. Бил руками, ногами, налетал с разбегу, всем туловищем… результат был тем же.

- Мать, недомать, перемать, вымать, гипер-супер-анти-квази-архи-мать! - взвыл от своей беспомощности Буслаев.

- Три минуты! – опять крикнул снизу командир.

- По-английски говорят! – вдруг подумал Владимир. – Значит переправили-таки сюда Кашаповы генералы через портал войска своего НАТО. Хреново! Для них сейчас взять Кремль – плёвое дело. И этот… засеря из Канзаса, готовится выстрелить по Наталье! Разорвать её на фрагменты! Чего же наши казаки не прячутся? У них ведь – чутьё! Интуиция! Предвидение! Что, не чуют направленной на себя ракеты? Хотя? Куда здесь сбежишь-то? Обложили их, сволочи, как волков на облаве. В каждом переулке по бронеподразделению, в каждом окне по гранатомёту. А мудак то из Канзаса, похоже, сейчас шмальнёт!

Владимир пролистнул, как набор клипов, жизнь американца. До этой ночи всё у него было ярко и светло. У парня даже наркотические ломки в психоневрологической клинике содержали в себе не очень много серых и чёрных красок – так, маленькая тёмная страничка большой, радостной жизни. Но вот этот человек выезжает из телепорт-тоннеля на московскую брусчатку. И всё! Сплошной мрак и размытые образы.

- Удобрит собой этот недотёпа русскую землю, как и многие до него, - невесело подумал Буслаев. - Но вот сделает ли он свой роковой выстрел?

- Две минуты! – закричал натовский офицер. – Они сдаваться не будут, готовься стрелять!

- Давно готов! – ответил солдат у ПТУРа.

Буслаев вновь бросился на ствол, пытаясь повернуть его с места. Ударил несколько раз по лицу стрелка, и попытался даже выбить ему пальцем глаз.

- Бесполезно, внучек! – вдруг раздался рядом голос деда Бориса. – Железо тебе не осилить. Мы теперь… со всеми этими предметами, как будто в разных мирах находимся. Но человек – другое дело! На человека можно воздействовать. Ты же видишь, пока как следует не рассвело, у него оптика работает в режиме ночного видения. А с такими приспособлениями я уже хорошо знаком. Пугаю, знаешь ли, браконьеров на Сихоте-Алине.

Он скользнул мимо Владимира и повис в воздухе, перед боевой машиной.

- Смотри как надо! – сказал Борис Ксенофонтович, и его контур засиял, намного ярче в сумрачной мгле.
 
Потом он сделал страшное лицо и погрозил солдату кулаком.

- О, Боже! – закричал американец и отпрянул от окуляра оптического прибора.

- Да… дед стал видимым для прибора! – подумал Буслаев. – Но что это нам даст?

- Что случилось? – встревожено спросил командир.

- Я увидел полтергейста! - закричал американец. – У него глаза горят.

- Что говорит солдат? – спросил из БМП русский голос.
 
- Российский офицер! Генерал! Сюртуков! Во вражеском бээмпэ? – удивился Буслаев.

- Полтергейста, говорит увидел! - озабоченно сказал офицер.

- Литргейста, а не полтергейста! Бухать надо меньше! Скажи ему, пусть стреляет!

- Вот сука! – выругался Владимир.
 
- Ещё сорок секунд.

- Да пусть шмоляет, говорю! – закричал русский предатель.

- Огонь! – крикнул натовский командир.

- Есть огонь! - ответил стрелок и, нехотя, вновь прижался глазом к видоискателю прицела. - О, мой Бог! Этот дух по-прежнему там! Плохая примета! Против нас поднялись русские мертвецы!

- Стреляй! – раздалось снизу.

- Есть, - понуро сказал американец и его палец, прижатый к спусковой кнопке, слегка побелел.
 
- Ну, всё! – пронеслось в голове у Буслаева.

- Получай, фраерок! - закричал в этот же момент дед Борис.

Он устремился к солдату, и, с эффектным размахом, ударил ему правым кулаком прямо в окуляр прибора ночного видения. Разумеется, настоящего удара не получилось. Силуэт Бориса Ксенофонтовича пролетел сквозь металл и тушу натовца. Но психологический эффект от этого нападения оказался более чем результативным. 

- А- а-а! – в панике крикнул солдат и, инстинктивно уворачиваясь от удара, отпрянул в сторону.
 
Корпус оператора отклонился вправо, а ствол контейнера реактивного снаряда повернулся на несколько градусов влево. Вылетевшая ракета просвистела мимо стены храма и вошла прямо под башню танка «Абрамс», стоящего на противоположном конце улицы. Танк очень эффектно скинул с себя орудийную надстройку, взорвался и ярко заполыхал.

Солдаты и машиаховские ополченцы, стоящие в районе Биржевой площади, решили, что казаки захватили бронетранспортёр. Они открыли по бээмпэ ответный огонь. Броневик моментально загорелся. Все сидящие в нём солдаты и русский генерал-ренегат сгорели заживо.

Другие, стоящие рядом автомобили забросал гранатами с крыши соседнего дома, невесть откуда появившийся Буздыган. Машины заполыхали, освещая всполохами взрывов весь район.

Сидящие в храме казаки поняли, что путь на Никольскую улицу свободен. Они устремились к своим грузовикам, стоящим во дворе. Последние выбежавшие из храма бойцы, запрыгивали в выезжающие в переулок автомобили уже на ходу.

- Надо же! Шустрые хлопчики! – восхитился, стоящий рядом с Владимиром дед Михаил. – Как я в молодости! Помню, во Владивостоке, положу руку за переднюю луку и свистну так, что в соседних домах начинают дребезжать стёкла! Конь то, сразу срывается в галоп. А я взлетаю в седло и несусь по Батарейной улице! Девки! Шеи сворачивали, глядя на меня.

- Да… где теперь те твои кони? – с грустной улыбкой спросил Буслаев - внук.

- Это мне неведомо…. Съедены, наверно. Времена были ещё те! Гураны есть среди ваших парней?

- Думаю, что есть, - пожал плечами Владимир. – На сегодняшний день, здесь собрано всё лучшее, что осталось на руинах уничтоженного почти казачества. А вот я – полное ничтожество!

- Ты не можешь быть ничтожеством! – воскликнул Борис Ксенофонтович. - Ты же носишь фамилию Буслаев!

- И родной внук Михаила Козарина! – крикнул второй дед. – Мои портреты висят на всех стендах боевой славы Дальнего Востока! Я уверен, если бы тебя сегодня не пристрелил тот еврей, твои бы портреты висели рядом.

- Но, если бы не дедушка Борис, я бы не смог даже спасти…- в этот момент, в ушах Владимира зазвучал заливистый смех Натальи, - я бы не смог спасти даже своих друзей.

- Ничё, ещё научишься побеждать! – попытался его успокоить Михаил Павлович. - Поначалу все портачат. Я, вон, когда впервые с японцами встретился в чистом поле, так думал, умру от страха. Чуть порты не замарал! А порты у меня тогда были, помню, богатые. Настоящие шаровары фартового золотоискателя! Только материала на них ушло – четыре аршина англицкого вишнёвого габардина! Упарился бы стирать! Но ничё, не осрамился. А потом потихоньку вообще привык. Война, брат, превратилась в мою вторую натуру. А вот всяческие перемирия… постепенно стали для моей нервной системы непереносимым фактором. У меня прямо всё тело начинало болеть, когда долго не было войны.

- Да я в курсе, как ты каждый раз бежал домой и кричал на всю Миллионку: «Ура, Клава, война!». Соседи об этом долго вспоминали.

- Конечно кричал! А ты бы не закричал, когда на войне всё просто: здесь друзья, там враги! Убил одного супостата, а голова уже думает о том, как достать второго, третьего и четвёртого. И прикидываешь, что нужно сделать, чтобы не попасть к ним, в покойницкую компанию. Деньги на войне не нужны. Быт не заедает. Укоров от жены и детей, за то, что пропил получку, к примеру, не услышишь. Красота! Не-ет, война для казака, определённо, гораздо лучше мира! Что бы вы мне там не говорили.

- Кстати, о войне! Там, кажется, наша помощь нужна Вовиным друзьям. Им не дают высунуться на площадь, чтобы проскочить в Кремль.

- Ну тогда, пойдём помогать! - встрепенулся дед Михаил.

- Пойдём. Только я боюсь, что вновь там буду бесполезным балластом. Мне даже пушинку теперь не сдвинуть, - сокрушённо сказал Буслаев.

- А ты просто не умеешь этого делать! - дохнул на него нафталиновым запахом, внезапно появившийся вновь Азазель.

- И что же?

- Ничего особенного. Просто нужно понять, что ты теперь существо из другой, параллельной реальности! Материя, которая имеется в этом мире, тебе не подвластна и для твоих рук неосязаема.

- Ну, понял! Что дальше? – раздражённо спросил Владимир. – Хочешь сказать, что и в состоянии покойника можно воевать с живыми?

- Он ещё спрашивает! Конечно можно! Ведь для тебя остаются неосязаемыми только материальные предметы этого мира, но не существующие в нём энергетические потоки!

- Какие ещё потоки? – нахмурился Буслаев.

- Любые! Разные виды энергии: электричество, электро-магнитные поля, магнетизм. Ты можешь спокойно контролировать все виды излучений. Даже изменять направление гравитации и энергии взрыва.

- Что, могу заставить взорвавшееся, расширяющееся вещество собраться назад, в первоначальное состояние?

- Нет, приятель, вещество - это материя! А с материей этого мира почивший человек, мягко говоря, не в ладах. Но энергию уже расширяющейся материи ты сможешь перенаправить, если будешь тренироваться, в нужную тебе сторону. Я же тебе сказал, ты способен воздействовать на энергию. Более того, теперь ты сам являешься энергией. Поставь свои ладони параллельно, сантиметров на десять друг от друга.

- Ну поставил. И что?

- А теперь обрати внимание на тот факт, что правая твоя ладонь, это фаза, а левая – это масса.

- Как это, обрати внимание? Я тебе что, Тесла?

- Не отвлекайся. Ты не Тесла. Ты – Буслаев! Просто почувствуй, как атомы воздуха и растворённой в нём влаги, начинают между твоими ладонями взаимодействовать и разогреваться.

- Ну почувствовал. И что?

- Ты меня достал уже своими «ну», и «что»! Давай, соберись и настройся на успех! Атомы побежали. Контролируй процесс. Смотри, перемещение элементарных частиц ускоряется, ускоряется… и появляется….

- Дуга! – то ли восторженно, то ли испуганно закричал Владимир. – Но это противоречит законам физики!

Между его ладонями действительно забилась, как будто в конвульсиях нервного припадка, электрическая дуга.

- Да уж! У тебя всё чему-то противоречит, – проворчал ангел. - А теперь преобразуй дугу в обычное пламя. Зажги воздух.

- Попробую, - сказал Буслаев и, действительно, сумел преобразовать дугу в пламя.

Что там горело и как происходило это горение, Буслаев не понимал. Но его незнание никак не влияло на огонь.

- Да! Это – огонь! - сказал Азазель. – Это самый простой опыт, показывающий, как ты можешь воздействовать своей энергией на земное вещество. Ты способен его разогревать и охлаждать. Материя, в виде молекул воздуха, как видишь, начинает гореть и пропускать ток. Это тебе… не язык показывать студенткам.

- Какой язык? Каким это ещё студенткам? – не понял Владимир.

- Да никаким. Это я просто… вспомнил кое-что. 

                28.
Стоящий на часах приказный заглянул за перегородку, разделяющую командный автоштаб на отсек «апартаментов главы государства» и помещение для охраны.

 - Господин президент! К вам есаул Богаевский. Примете?

- Да, да, конечно! - оживился полудремавший в кресле Панов.

- Здравствуйте, Василий Васильевич! - сказал, сгибаясь в низком помещении как журавль, казачий офицер. – Ну что? Отдохнули, хоть немного?

- Да какой там отдых! Всё думаю, думаю, никак не передумаю одну и ту же мысль – какой же я был глупец! Сам не понимаю, как им всем удалось столько времени водить меня за нос! Ведь были разведданные, были! Но никто даже не предполагал, что за всей этой информацией о всемирном заговоре, о тайном, мировом правительстве… не понимаю!

- Хотите сказать, что вы не ожидали, что концепция тайной власти однажды сработает?
 
- Ожидал, но не так! На земле несколько тысяч лет существуют сообщества, стремящиеся к мировой гегемонии. Но, ни одно из них так и не смогло осуществить реального захвата всепланетной власти. А по поводу современных тайных корпораций? Я всегда считал, что все эти клубы «трёхсот» и другие, им подобные – не более, чем общество по интересам, где богатым людям просто нравилось проводить время среди себе подобных. Я сам состоял в нескольких таких неофициальных товариществах. Но, скажу как мужчина мужчине, мы в них просто напивались и веселились с проститутками.

- Ну вот видите. А те – не только напивались и отрывались с проститутками, но и принимали золото от Кашапа, потворствуя его продвижению к власти.
 
- Получается, что так.

- Вы прочитали аналитическую записку, написанную нашими экспертами?

- Да, прочитал. Многое там действительно изложено верно. Критика тоже справедливая. Это я признаю. И анализ мировой экономики…. Но вот пути выхода из экономической зад… из экономического коллапса, Юрий Иванович, мне кажутся в чём-то излишне радикальными.
 
- Я, Василий Васильевич, не экономист. Я – инженер по своей первой специальности и боевой офицер по второй. Но могу сказать одно. Как только у нас в стране была принята ельцинская конституция, с её верховенством международного права над нашим, национальным, всё и покатилось! У нас вымерли целые районы. С карты России исчезло множество населённых пунктов. Посмотрите на графики наших аналитиков. Заводы, когда-то выпускавшие продукцию на экспорт, стоят в руинах. Поля заросли крапивой и лебедой. Вот она ваша, глобализация! Так что, если вас интересует моё мнение, то нужно гнать из России все транснациональные корпорации, предоставить льготный режим своим, отечественным компаниям, и наложить жесточайший фискальный контроль на все внешнеэкономические финансовые операции. Нашим промышленникам необходимо дать широчайшие права в развитии своего бизнеса. Но за любые нарушения закона, спрашивать с них ужасным, я бы даже сказал, кровавым спросом! Тогда у нас что-то получится! Это в экономике. А в политике нужно открыто признать, что западная цивилизация с её ценностями – ложный, тупиковый путь развития человеческого общества.

- А получится ли, Юрий Иванович? Ведь танки НАТО уже, как я вижу, стоят здесь, под стенами Кремля! У них видите, силища то какая!

- Про танки не беспокойтесь. Вы руководите самой богохранимой державой в мире! Нам бы души свои вернуть в благочинное русло! Тогда нам никого и ничего не будет страшно!

Говоря это, Богаевский сжал кулаки, а его зелёные глаза замерцали холодной, беспощадной решимостью, присущей сильным, стремительным хищникам. Его чёрные усы, кажется, без всякого участия хозяина, выпрямились и как два штыка затопорщились в разные стороны.

- Посмотрите на нашу молодёжь, - кивнул есаул в сторону окна, - это такая сила, которая может смести с лица планеты и наших врагов и нас с вами! Она просто ещё до конца не сформулировала, куда хочет двигаться, чего добиваться и кого ненавидит больше всего. Как только она с этим определится, стране станет или очень хорошо, или очень плохо. Поэтому, надо действовать на опережение. Взгляните в глаза нашим юным казакам. Скажите сейчас любому из них, пойди и умри за Россию! Пойдёт и умрёт! И даже на секунду не задумается. Наше поколение перед ними виновно. Потому что мы почти потеряли такую прекрасную державу! Но пулю в лоб себе никто посылать, при этом, не хочет. И даже голову пеплом никто пока посыпать не торопится. А надо бы! И не пеплом, а раскалёнными угольями! Потому что эти пацаны – не остановятся ни перед чем! А мы с вами всё гадаем, возможно ли это, возможно ли то!

- Да. И народ не будет долго терпеть на своей территории чужестранные войска! – задумчиво сказал Панов. – Пока оккупанты просто вывозят втихаря ценности, люди с этим мирятся. Но чужие танки на наших улицах, это уже ни в какие ворота! Дайте мне автомат, что ли, я тоже пойду на стены!

- Это, Василий Васильевич, будет излишним ребячеством. У нас есть люди, умеющие стрелять. К тому же, вы правы, наше население всегда любит играть с оккупантами в одну и ту же весёлую игру. Она называется «догони и убей пришельца». Практически все народы старушки – Европы решили в разное время поиграть с нами. Много из этих игроков потом вернулось в свои берлины, парижы, стокгольмы, варшавы и прочие будапешты? Практически – единицы! Да и те - калеки, контуженные, испуганные на всю жизнь люди! В пределах наших границ расположена территория силы! Наша беда в том, что мы сами пока не понимаем её. Мы не умеем ей пользоваться и направляем её действие, в основном, на самих же себя. Так что стрелять вам не нужно. Вы – не Альенде и не Каддафи. У вас пока ещё есть и солдаты и казаки, которые могут это сделать за вас.

- А жаль. После ваших слов, мне непременно захотелось пойти сражаться.

- Моё командование вам предлагает, если, разумеется, вы уже оправились от морального шока, и вам не мешают полученные раны, вновь встать во главе вверенной вам страны. Это тоже опасная работа, в сложившихся обстоятельствах.
 
- Я готов! Давайте пройдём в мой кабинет!

- Нет. Командование Китежа считает, что руководить страной из Кремля вам сегодня опасно. Сами понимаете, у нашего противника имеется высокоточное оружие. Натовцы, конечно, пока действуют в своём стиле - потихоньку занимают Москву, грабят ювелирные магазины и частные банки, уничтожают отдельные очаги сопротивления.

- А государственные банки? А Центробанк?
- Мы уже об этом побеспокоились, - сказал Богаевский. – Мой заместитель подготовил для вас докладную записку, о положение вещей с охраной ценностей. Всё спасти, вероятно, не сможем. Но, будем надеяться, что враг не успеет вывезти отсюда всё награбленное до того момента, пока мы перекроем ему пути к отступлению. Банки с государственными капиталами сейчас охраняются. Хранилище центробанка, в частности, заняли с боем бойцы Отдельного мусульманского батальона, под командованием нашего хорунжего Кызылбашева. Там сейчас жарко, но он толковый боевой офицер. Я думаю, у него получится. Отстоит!

- А Кремль, значит, пока не штурмуют?

- На Кремль они демонстративно не обращают никакого внимания.

- Что, даже ничего не сказали, ничего не предложили?

- Я попытался выйти с ними на связь. Но они сначала сделали вид, что не могут нигде найти своего командира экспедиционного корпуса. Потом нашли его, но заявили, что он спит. В общем, враги хотят сделать всё руками наших же продажных политиков, интеллигентов и всяческих неформалов. А уж те то, стараются! Ликуют, что наконец пал кровавый режим жуликов и воров! Требуют, чтобы мы им вынесли ключи от Кремля. Я уже с десяток гневных делегаций от так называемого, «собора земли русской» разогнал слезоточивым газом и шумовыми гранатами.

- А они что?

- Грозятся привести сюда все народы России! Хотя сами, судя по лицам, являются представителями только одного народа. На тех его представителей, которым почему-то не нашлось места в новой столице мира.

- Интересно.

- Но это – мелочи. Час назад приходило так называемое «православное посольство всех земель Руси Великой», со священниками, хоругвями и иконами. Когда они узнали, что я не собираюсь открывать ворота американцам, митрополиты предали меня и всех наших казаков анафеме. Несколько раз приезжали с отрядами ОМОНа всяческие генералы. Грозились предпринять жёсткие меры.

- А эти чего хотели?

- Требовали, согласно приказу исполняющего обязанности президента России Даниила Пандина, освободить ставку верховного правительства. Вон, весь интернет запоганили своими призывами стереть с лица земли наш Кремль, как символ тоталитаризма, коммунизма, фундаментализма, рассадник опиума РПЦ, жидовства, фашизма, сионизма и ещё чёрт его знает чего.

- Пишите приказ! Я отменяю мораторий на смертную казнь. Приказываю решением местного регионального трибунала, расстреливать на месте любого человека, будь то должностное, или гражданское лицо, уличённого в предательстве! Поводом к высшей мере должны быть призывы к капитуляции, а так же восторженные отзывы о силе вражеского войска, его оружия и образе жизни наших противников. Решение о расстреле или помиловании могут выносить судебные трибуналы, действующие при территориальных Советах Сражающегося Трудового Народа.

- Это ещё что за орган?

- Вы, Юрий Иванович, пишите. А дееспособные органы у нас здесь скоро появятся. Я как раз об этом думаю.
 
- Хорошо, я распоряжусь. Сюда сейчас принесут приказ на подпись. Но вам то, самому стоит поберечься! Ничто не помешает натовцам пустить сюда ракету и лишить Россию её руководителя. Есть целесообразность вам перебраться на Урал, в Китеж.

- А как я попаду в аэропорт?

- Об этом можете не волноваться. У нас есть оборудование, способное переместить вас безо всяких самолётов. Отсюда, и прямо на нашу базу, на Урал, в Китеж!

- А разве американцы не могут разбомбить Китеж? Если я перееду туда, я подвергну опасности жизнь всех находящихся там людей. К тому же вы раньше говорили, что во время войны, вы намерены прятать там свои семьи.
- За это тоже можете не волноваться, - засмеялся есаул. – Я же вам уже сказал, что нас бережёт Господь. Причём, в отношении Китежа, он спасает наши души в прямом смысле этого слова. Можно сказать, держит над нашей ставкой свою непробиваемую эгиду!

- Можете пояснить? Надеюсь, это не военная тайна?

- Теперь уже это такая тайна, о которой знает весь мир.

- Хотите сказать, что я один ничего не знаю?

- Простите, я наверное просто выразился не совсем корректно. Я хотел сказать, что об этом уже очень скоро узнает весь мир. Дело в том, что буквально за десять минут до визита к вам я получил известие, что над Уралом были сбиты американский стратегический бомбардировщик и звено прикрывавших его истребителей. Двух катапультировавшихся лётчиков подобрали местные спасатели. Пилоты подтвердили, что они летели бомбить Китеж.

- Это хорошо. Значит у вас там мощная система ПВО!

- Не совсем так. У нас в Китеже, конечно есть одна мобильная установка противовоздушной обороны и два стационарных ракетных поста, но наши бойцы не успели даже расчехлить своё оружие. Американцы задействовали такую мощную систему радиолокационной маскировки, что они, в принципе, имели шанс безнаказанно разбомбить нашу ставку.

- Но что им помешало?

- Помешало им… Божественное вмешательство! – без тени иронии сказал казачий офицер.

- Ну и как оно произошло, это вмешательство? - недоверчиво спросил президент.

- Сбил американцев один из сибирских котлов. Вы что-нибудь слышали о сибирских котлах?

- Нет. Хотя… я помню, читал… о неких якутских котлах.

- Ну тогда вы понимаете в общих чертах о чём я говорю. Действительно в Якутии, а так же в других частях Западной и Восточной Сибири, много веков назад, под грунтом и под крупными водоёмами кто-то спрятал некие сооружения, или механизмы, которые местные народы назвали котлами. Наверное, это из-за их куполообразной, или сферической формы. Известно, что эти котлы не подпускают к себе любопытных исследователей, подвергая их различным… неприятным ощущениям. Как теперь выяснилось, на самом деле, эти объекты представляют собой сложную систему оборонительного назначения. Многие современные учёные сходятся во мнении, что один из этих котлов, 30 июня 1908 года сбил угрожавший Земле астероид, который впоследствии стал широко известным, под именем Тунгусский метеорит. А второй такой котёл уничтожил совсем недавно Чебаркульский метеорит, в небе над городом Челябинск.  И вот, сегодня, ещё одно такое устройство уничтожило подлетающие к нашей базе самолёты противника. Видимо Китеж дорог не только нам, но и тем, кто отвечает за работу этих, очень не простых котлов. Это какие-то неведомые нам силы. Но мы верим, что они напрямую связаны с Божественным Промыслом. Вот так то.

- Что-то не верится. А чего же они тогда раньше не сбивали пролетающие над этим районом наши самолёты?

- Видимо, у данной оборонительной системы есть функция идентификации воздушных объектов. Иного объяснения у меня нет.

- Ну что же. Если это действительно так, то… это радует. У вас для меня имеется ещё что-то важное?

- Да… кое-что. Я не хотел всё сразу вываливать на вашу голову. Вот вам ноутбук. Моё командование желает, чтобы вы ознакомились с одним видеофайлом, выложенным в интернет не более получаса назад.

- Ох ты! Обращение к гражданам России, исполняющего обязанности президента Российской Федерации Даниила Андреевича Пандина! Интересно, интересно, давайте посмотрим.

- Сейчас я уйду, Василий Васильевич и вы посмотрите. А пока могу порекомендовать вам пробежаться по тексту обращения. Мы его вывели на рабочий стол.

- Ну и ну! – вырвалось у Панова, как только он посмотрел на текст. – Та-ак! Он, паскуда уже сдал Россию новому всемирному правительству! Ну, молодец! Общепланетный союз земных государств! Прелестно! Лихо завернули. Призывает не сопротивляться войскам НАТО! Это тоже, кстати, моя ошибка! Я имею ввиду, принятие кандидатуры Пандина. Смотри-ка, и православие уложил под раввинат!

- Это, кстати, не ново. Поляки уже устанавливали на территории Речи Посполитой иудейское управление православными храмами. Закончилось это всё большой кровью… и польской и русской и еврейской.

- Да и в этот раз без крови не обойдется, - сказал глава государства, водя по тексту карандашом. – Ну, это дальше вода… а, вот! На территории России будут размещены несколько военных баз сил всемирного правительства. Вы проанализировали, что за города они хотят забрать под свои базы?

- Да. Это те территории, где у нас находятся крупнейшие энергетические узлы. Видно, кашапову правительству теперь потребуется много электричества. Конкретнее, мы полагаем, что они вторгнутся в Сибирь. Там легче всего поставить преграду на пути гигантских термитов. Есть мнение, что на Север эти твари вообще не пойдут.

- Понятно! Найдите мне видеооператора и толкового программиста, который может сделать массовый выброс информации одновременно на все крупнейшие в мире веб-ресурсы. Нужно, чтобы наибольшее количество людей успело прочитать и прослушать моё обращение до того, как наши враги его смогут отследить и заблокировать. И обязательно, чтобы во время моего обращения, внизу шла строка субтитров на английском языке. Я дам вам текст.

- Я думаю, с этим проблем не будет. Мы предоставим вам целое подразделение веб-диверсантов. Субтитры тоже, я полагаю, мы сможем обеспечить, сразу на нескольких языках.

- У вас имеются и веб-диверсанты?

- А куда деваться? С волками жить, по-волчьи выть.

- Вот и прекрасно. Тогда будем кидать перчатку Кашапу, Даниле Андреичу и тем, кто за ним стоит.

- Сколько времени вам потребуется для написания обращения?

- Да это я сделаю быстро. Напишу за десять минут. Я в своей жизни столько речей сочинил… и для своих бывших начальников, и для себя самого, что это я уже делаю совершенно автоматически.

- Ну, пишите. А я пока пойду, посмотрю, как там наш Григорий Васильевич поживает.

- А где он?

- С отрядом застрял в Китай-Городе. Пытаются пробиться сюда, но это пока у них не получается. По последним данным они заняли ГУМ, и неплохо там держатся. Сейчас будем смотреть, как им можно помочь.

- Орёл, ответьте Лебедю! – вдруг раздался в наушниках голос командира четвёртой сотни Никиты Дутова.

                29.
Буслаев смотрел на пламя, горящее между его ладоней. Он пытался понять, а что же там, собственно горит? И почему происходит это горение? Смотрел, но никаких разумных ответов на этот вопрос найти не мог.

- А теперь сцепи руки, образовав кольцо.

- Ну, сцепил. Что мне это даёт?

- Да ничего особенного. Теперь твои руки и грудь представляют собой обмотку генератора, или электродвигателя. На твоё усмотрение. А если хочешь, можешь обхватить, вон, железный столб фонаря! Он превратится в супермощный электромагнит.

- Ох ты! А у меня получится? – спросил Михаил Павлович.

- Получится, - кивнул падший ангел. – Но только у него, - он показал на Владимира, - эффект будет намного мощнее. Потому что ему был дан сверху особый талант. Я вообще удивляюсь, как он до сих пор во сне не спалил какой-нибудь… город.

- Не было ни желания, ни времени для практики, - сказал Буслаев.

- Времени то у тебя теперь будет навалом!

- Не навалом! – возразил дед Борис. - Там его друзья погибают!

Владимир подошёл к стойке указателя улиц и сцепил вокруг неё руки. Ничего не произошло.

- Да ты закручивай воздух вокруг столба! Не стой просто так! - хлопнул его по плечу падший ангел.

- Да как его закручивать то?

- А свободный разум тебе для чего дал Пантократор? Просто так, что ли? Подталкивай атомы своей волей. Разгоняй их до высоких скоростей, но не давай им вырваться из кольца!

- По часовой стрелке, или против?

- А как тебе хочется больше?

- По часовой!

- Ну вот и гони по часовой. Чувствуешь что-нибудь?

- Да, чего-то чувствую!

Пыль и снег стремительно завертелись, вокруг столба, как в высоком стакане.

- Ну, значит, сейчас что-то произойдёт. Не останавливайся.

И действительно, со стены ближайшего дома вдруг, со скрежетом оторвались два фонаря фасадной подсветки, и, просвистев над тротуаром, со звоном прилипли к столбу, который обхватил Буслаев. А соседняя стойка, со знаком дорожного движения, вдруг задрожала и, накренившись, тоже прижалась к мачте с уличными указателями.

- Хватит! Хватит! – крикнул Азазель. – Иначе сейчас сюда полетят водопроводные трубы.

- Да, прикольно! - сказал Владимир. - И что дальше?

- Отскочи в сторону, чтобы не получить фонарём по голове!

Буслаев отпрянул назад и к его ногам упали отмагнитившиеся от мачты фонари.

- А как я получу то? Я же уже… не смогу получить.

- Точно неизвестно. Может ещё наполучаешься! – неопределённо хмыкнул Азазель.

- Но для чего мне нужно это умение всё поджигать и притягивать? – спросил Владимир.

- Да хотя бы для того, чтобы опять попытаться спасти своих друзей. Их вон, обложили со всех сторон и загнали огнём в ГУМ. Теперь твоей сотне не пробиться в Кремль, ха-ха! - почему-то засмеялся падший ангел. - Парни со стен никак не смогут им помочь. В переулках стоит бронетехника. А на Красной площади столпилась условно безоружная толпа протестующих граждан, за спинами которой прячутся натовские спецподразделения.

- Я понимаю что для моих однополчан сложившаяся ситуация пахнет керосином. Но что делать то? Разве я могу смести с площади всю эту толпу диссидентов-извращенцев?

- Смести? – снял с головы свой генеральский картуз и протёр лоб платком Азазель, - а что? Это прекрасная идея!

- Но электромагнитом и факелом в ладонях здесь не обойтись! – подал голос дед Борис.

- Вот и пусть твой внук придумает что-нибудь!

Падший ангел повернулся к Владимиру и предложил:

- Сделай, например, воздушный компрессор с теплогенератором! И сдуй, к праотцам всю эту толпу с площади горячим воздухом! Знаешь как работает генератор?

- Знаю, но здесь понадобится много энергии!

- А ты создай себе электростанцию из воздуха и подключайся к ней. А уж обладая энергией, ты сможешь создать и ветроустановку.

- Ага, из воздуха! Эта задача даже теоретически невыполнима. Электрогенератор состоит из электропроводных обмоток и диэлектрических деталей якоря и статора. Как всё это можно создать из воздуха, являющегося природным диэлектриком?

- Да, почти все газы – диэлектрики! Но стоит их насытить ионами и свободными электронами, они становятся проводниками. Кроме того, ты не забывай о водяном паре, который присутствует в воздухе, даже при такой низкой температуре. Задействуй свои воображение и волю. Давай, давай, выстраивай электропроводные цепи, формируй из них якоря и статоры, и… погнали! Всё элементарно! Раскручиваешь турбину и гонишь воздух!

- Гонишь во-оздух! – передразнил Воин Сновидений. – Это что тебе, так же просто, как пустить газы в штаны?

- Для тебя сейчас выпустить газы в штаны будет посложнее той задачи, которую я предлагаю, - прохрипел ангел.

Буслаев постарался изо всех сил сконцентрироваться и заставить силой своего сознания сложиться этот пазл из воображаемых электрических и диэлектрических веществ. Но у него ничего не получилось.

- Не выходит! – в отчаянии закричал он.

- Ничё, ничё, внучек, попробуй ещё! - крикнул дед Борис.

- И не забывай, что у наших казаков, сидящих в подвале ГУМа уже заканчиваются патроны, – вставил свои «пять копеек» в разговор дед Михаил. - Ещё минут пятнадцать боя, и гундосые америкашки ворвутся к ним в подземелье.

- Да я стараюсь! – крикнул Владимир. – Что толку?

- А ты не паникуй. Это так только поначалу, - попытался его успокоить Азазель.

Падший ангел, видимо, чтобы показаться более приветливым, даже улыбнулся. Но лучше бы он этого не делал. Буслаев поглядел на его чёрные зубы и внутренне содрогнулся.

- Ну не получается у меня! – сказал он, отведя взгляд. - Может ты сам сдуешь всю эту шушеру с площади? Или напугаешь её, своим свирепым видом?

- Не могу. Вы должны сами решать проблемы своей цивилизации. Тем более, что тебе по-любому надо когда-то учиться. Я не должен делать твою работу.

- Хреново! - вздохнул Владимир, - попробую ещё.

- Вот и пробуй! Я не просто так заставил тебя зажечь руками воздух. Всем известно, что сама по себе атмосфера Земли не горит. Тем более, когда температура ниже ноля. Но ты заставил её гореть! Вот и любой генератор ты тоже способен создать из ничего. Тебе это дано и ты это сможешь.

- Но не сразу же! Меня только недавно убили!

- Раньше надо было тренироваться, пока живым был, - проворчал Азазель. – А то целую жизнь занимаетесь всяким… не тем, чем надо. А как умрёте, тогда и спохватываетесь. Ладно. Давай пойдём другим путём. Сосредоточься, и отсепарируй в отдельную сферу некоторое количество очищенного от примесей воздуха.

- Сколько нужно? – попытался собраться с волей Буслаев.

- Примерно один кубический метр, - сказал падший ангел.

Владимир выставил вперёд руку и, вскоре, под его ладонью образовался и закрутился воздушный поток, который превратился в белую сферу, похожую на надутый резиновый шарик. Через минуту круглая геометрическая фигура приобрела вид прозрачной стеклянной линзы.

- Кажется, получилось! - крикнул Буслаев, - что теперь?

- Постарайся из сферы сформировать некую спираль, состоящую из молекул газов. А потом выбей из части атомов этого вещества по одному электрону.

- Попробую, - пробормотал Буслаев.

Шар под его ладонью начал сжиматься в плоскую окружность и вскоре, перед ними вырос очень тонкий огромный экран из выстроенных в спиралевидную последовательность молекул. Ещё через минуту по этому прозрачному экрану начали пробегать всполохи искр. Они, видимо и указывали на то, что в веществе газов появились свободные электроны.

- Ну, вот. Ты сделал энергопригодное вещество! – закричал Азазель. - Давай, лепи из него электрогенератор и присоединяй к нему ветромашину.

- Лепи! Присоединяй! - проворчал Владимир. – Легко только так говорить. У меня и при жизни в школе было неважно с физикой. А эти, со своими напряжометрами меня и в могиле готовы доконать!

- Ну давай! Давай, внучек! – крикнул дед Михаил. – Я уже сбегал, посмотрел. Там молодые казачата уже в кинжалы пошли! Некоторые ранены.
 
- Наталья! – опять, как электрическим током пробило душу Буслаева острое беспокойство.

Ему тоже захотелось взглянуть на  здание ГУМА. Посмотреть, что там творится с его Подковой, с Буздыганом, да и с другими казаками. Но он не имел права отвлекаться. Когда электростанция оказалась готовой, с вихревым воздушным генератором дело пошло быстрее. Установка получилась довольно мощной и компактной.

- Ну, давай! Разгоняй вещество! – закричал Азазель. – Не волнуйся, если что-то будет не так. Ты просто разнесёшь, к едреням полквартала! А потом снова всё починишь.

- Разнесём, ко всем самураям! – крикнул дед Михаил.

- Дави, только не шибко, Вова! – сказал Борис Ксенофонтович.

- Постараюсь! – закричал Буслаев. – Как у нас поётся? Эх, с Даурии, с низин, налетел вдруг Баргузин! Назовём этот агрегат Баргузином. Если заработает. Никто не против?

- Да все за! Давай, давай, уже, включай свою приблуду! – поторопил его Казарин.

Воин Сновидений сжал в кулаках почти бесплотные, но постепенно обретающие некую материальную структуру ручки своего детища и заметно напрягся. Вокруг него завихрились, поднимая с тротуара снег и мусор, воздушные струи. Постепенно они начали формироваться в довольно плотный пучок. Этот поток, набирая мощность, вдруг… ударил со страшной силой в стену ближайшего дома! С неё посыпалась лепнина. Стёкла в витринах первого этажа лопнули и улетели внутрь. Ещё через мгновение, из этого помещения на улицу посыпались сапоги, ботинки, какие-то кроссовки и босоножки.

- Я обчистил обувной магазин! – крикнул Владимир, задирая струю вверх.

- Поздравляю. Ты – преступник! – ухмыльнулся падший ангел.

- А меня самого в эту мою трубу не выдует?

- Не выдует! – стараясь перекричать свист ветра, крикнул Азазель. – Ведь из вентилятора электричество не сдувает! Только не выпускай агрегат из рук. Температуру давай повышай, и, вперёд, в атаку!

- До какой отметки повышать? – спросил Владимир.
 
- Для того чтобы вывести человека из строя на морозе, я думаю, хватит струи градусов под двести. Смотри сам, если этого будет недостаточно, то добавишь. Захочешь сжечь двигатель какой-то машины, повышай до пятисот. Надеюсь, чтобы в ней вспыхнуло топливо и масло, такого нагрева будет достаточно!

- Ну что, внучек, начинай! – нетерпеливо закричал Михаил Павлович.

- Да! Давай уже, Вова! – крикнул дед Борис. - Видишь, Михайле Палычу неймётся.

- Даю! – ответил Владимир, нагревая струю до двухсот градусов.

- Вперёд! За Власть Советов! – погрозил кому-то кулаком Борис Ксенофонтович.
 
- За Родину! За Сталина! – крикнул дед Михаил.

- За Россию! За Веру! – поддался их воодушевлению Буслаев и направил сопло своего Баргузина в сторону прижавшихся к броне танка вражеских солдат.

От действия буслаевской установки, ударившей раскалённой струёй воздушной массы из ниоткуда, два натовских бойца проломили свои переносицы об острый выступ гусеницы. Владимир видел, как от упавших тел отделились их протестантские души и, взволнованно заметались вокруг своих лежащих на земле биологических оболочек.
 
- Билли! А-а-а! Ты был без каски? Страховку за рану не получишь! – несколько злорадно закричал один из них.

- Что с твоим голосом? – спросил его Билли.

- А с твоим?

Второй убитый повернулся в сторону Буслаева, пытаясь понять, что это за сила швырнула его на железо бронетранспортёра.

- Ты что делаешь? – закричал он, осознав, что всё произошедшее как-то связано со стоящим перед ним существом, похожим на привидение.

Солдат попытался схватить своё оружие, чтобы выстрелить в русского, но у него это, разумеется, не получилось.

- А чего тебе не нравится? – спросил Владимир. – Если умер, то давай, иди нахрен отсюда!

- Да это что за чертовщина такая! – закричал американец.

- А ничего! Прочувствуй своё теперешнее положение, определись в новом мире, и… повторюсь, иди на хрен! Мне тебе больше нечего сказать.

- Мы что, денег не получим? - закричал первый натовец. – Я чё-то не понял! Он что говорит?

- Что, что? – взорвался второй. - Ты что, совсем уже тупой? Ты ещё не понял, что это русское безумное привидение нас убило?
 
- Как убило? Я ведь вполне жив! Хочешь сказать, что это не так? – с невыразимым страданием в голосе произнёс первый.

Буслаев впервые в жизни видел мертвеца, бьющегося в истерике. Американец плакал, жаловался на проклятую жизнь, сыпал проклятья. На него смотреть было противно и жутковато.

- Это не по правилам! – закричал Билл Воину Сновидений. – Мёртвые не должны убивать живых!

- Многое ты понимаешь! – возразил Буслаев. – Ты пришёл на Святую Русскую Землю в составе армии антихриста и пытаешься взывать к справедливости? Не получится, пиндос! Думаешь мне хочется сейчас ходить и лишать вас жизни? Очень не хочется! Но я пойду и убью всех… до последнего!

- Ты, лучше поплачь, парень! Вон, как твой товарищ Ларри, - сказал американцу высунувшийся из-за спины Буслаева дед Борис. - Сейчас к тебе придут твои предки – пуритане. Может тебе даже полегчает. Хотя ты и воевал на стороне сатаны.

- Да уж! – поддакнул, сидящий на броне дед Михаил. - Привыкай! Твоя окончательная кончина только начинается!

- Да вы что? – взвыл Ларри. - Они обещали, что это будет компания на два дня! Нас заверили, что все русские уже сдались. Нам нужно было только провести патрулирование Москвы от мародёров, получить деньги и ехать… тратить их на Гавайи!

- Слова «русские» и «сдались» в нашем языке никогда не пишутся вместе. Это тебе какие-то неучи сказали! - раздражённо бросил дед Борис.

- Это – Россия, парень! – сказал с некоторым сочувствием дед Михаил. –Здесь гарантировано только одно. Пришёл на русскую землю с оружием, значит ляжешь в неё удобрением! Заметь в Святую Русскую Землю. В Святую! Это же неплохо! Думаешь, чего у нас такие чернозёмы жирные? Потому что приходили миллионы, а уходили – единицы. Если это дело, браток, посчитать с конями и обозами то… вообще получается… неимоверная масса биогумуса! Вишь, какое я умное слово вспомнил!

- Какой такой биогумус? Какая Святая Русь? Ты чего, чёрт славянский плетёшь? – затрясся в ярости американец.

- Эх ты! – покачал головой Михаил Козарин. - Я с тобой, можно сказать, по человечески… веду умные, интеллигентные разговоры. А ты – ругаешься! Ладно, не отвлекайся, Вова. Этих нехристей сейчас и без нас подберут. Пойдём!

- Пойдём! – невесело вздохнул Владимир, включая свою, несущую смерть машину.

- А мне дашь подержать своё ветродуло то? – с какой-то детской завистью в голосе спросил дед Михаил.

- Дам, если удержишь. Но не сейчас! - сказал Буслаев. – Пока, как видишь, у меня ещё проходят полевые испытания установки.

- Я чё-то разволновался! – сказал Борис Ксенофонтович, - прям, как при взятии Владивостока!

- И я… как при взятии Берлина! – согласился с родственником Михаил Павлович.
 
- Москву всё-таки обороняем от супостата! Понимать надо! – крикнул, стараясь перекричать шум набирающего обороты Баргузина, Борис Ксенофонтович.

- Согласен, это дело волнительное! – кивнул дед Козарин.

Владимир приподнялся над землёй и двинулся вдоль Никольской улицы. Вражеские солдаты при его приближении или умирали, не успев ничего понять, или теряли сознание от сильнейшей контузии. Многие пытались в ужасе куда то спрятаться, убежать, исчезнуть. Но это было невозможно. Горячий ураган поднимал их с земли и швырял со страшной силой на стены, на технику, на фонари.

Буслаев шагал и шагал. Двигался в сторону Красной площади. Даже стоящие на дороге танки с бронетранспортёрами стонали под натиском бурегенератора системы "Баргузин", как уже мысленно окрестил его создатель этой машины. Очищать вражескую технику от находящихся внутри людей, оказалось тоже несложно. Нужно было просто поднести сопло адской машины к любому из люков и резко повысить мощность. Аэродинамический удар убивал сидевших там солдат машиаха за одну секунду.

- Давай, Владимир! – вновь подал голос из-за спины дед Михаил. – Вон толпа! Гони содомитов от Кремля!

- Отвечаю! - крикнул внук. - Ни один из этих врагов не останется неотпижженым! Но сначала надо облегчить существование нашим парням! Пойдём в ГУМ!
- Ну тогда… струи туда свою струю! – прокричал Михаил Козарин. - А мы – за тобой!

- Нет уж. Вы, давайте, лезьте первыми. Постарайтесь убедить казаков, чтобы они сидели в подвале и не совались наверх. Они там как раз все в масках ночного видения. Я думаю, вы с ними сумеете поладить.

- Будет сделано, товарищ командир! – сказал дед Борис.

- Мне кажется, или из наших казаков действительно нет никого на первом этаже? - спросил Владимир.

- А сколько вас было? – приподнял густые брови Борис Ксенофонтович.
 
- Около сотни.

- Да нет, похоже, вся ваша гвардия сейчас держит оборону подземелья! – ответил дед Михаил.

- Да наденьте на себя папахи! – крикнул Буслаев. - Чтобы они вас хоть приняли за своих!
 
- Мундиры красноармейцев революционного забайкальского казачьего полка, подойдут? - спросил дед Михаил.

Он в одно мгновение преобразил свой облик в станичника – дальневосточного партизана, выхватил из ножен шашку и завертел ей в воздухе.

- Подойдут! – крикнул Владимир.

- Ну тогда догоняй! – закричали деды и исчезли из вида.

- Догоня-а-ю! – отозвался Буслаев и направил бурегенератор внутрь ГУМа. - Гудмонинг мистер долбогонинг! – закричал он первое, что ему пришло на ум.

Аэродинамическая волна начала ломать внутренние перегородки. Натовские солдаты, бандиты, какие-то вооружённые неформалы, все оказались втянутыми в мешанину смертельной круговерти поднявшихся в воздух стульев, обломков прилавков, стеклянных витрин, пластиковых панелей. Часть людей, просто вываливалась на улицу через окна и выбитые двери. Вслед за ними летели какие-то обрывки штор, бумага, остатки недоразграбленного товара, осветительные приборы, элементы декора. Другие враги погибали внутри. Все стены и потолки покрылись кровью и мозгами, выплеснувшимися из разбитых черепов и разорванных тел.

- Хлеб-соль вам, великие воины, не менее великого машияха! – кричал, перешагивая через бьющуюся в конвульсиях умирающую человеческую плоть Воин Сновидений. – Куда же вы все устремились то? Я с вами ещё как следует и не пообщался!

                30.
- Орёл на связи! – крикнул Богаевский в микрофон рации. – Чего хотели, Лебедь?

- Вам нужно срочно подняться на стену и посмотреть в сторону ГУМа, - ответил сотник Дутов.

- Орёл принял! Сейчас буду, - ответил Богаевский и повернулся к Панову, - вы пока пишите, Василий Васильевич, а мне нужно скоренько сбегать в одно место.

- Сколько у меня есть времени?

- Я думаю, минут двадцать у вас точно имеется! А что будет потом, пока сказать не могу. Примерно через пятьдесят минут наши отцы – командиры, специально для вас планируют сделать телепортационный коридор на Урал. К этому времени, мы должны будем провести с вами прямую трансляцию в интернете, в режиме реального времени.

- А… ничего, что я в бинтах? Может мне надеть какую-нибудь шапку, чтобы, так сказать….
 
- Ничего, ничего! Так будет наоборот… лучше. Воюющий президент воюющей державы, на мой взгляд, должен быть слегка раненным. Чтобы народ видел, что глава государства никуда не бегает от пуль противника.
 
- Ну… даже не знаю….

- Потом! Потом договорим, уважаемый Василий Васильевич! Дутов так просто бить тревогу не будет. Если он меня попросил подняться на стену, значит там действительно, происходит что-то эдакое… я побёг!

Есаул выскочил из штабного фургона и своим особенным аллюром понёсся к Спасской башне. В ней он не менее стремительно поднялся по старинным, изрядно потёртым ступеням и только наверху перевёл дух.

- Смирно! – закричал, заметивший его появление сотник и, прижав ладонь к папахе, доложил, - Господин есаул! В здании торгового комплекса ГУМ происходят странные события. Я связался по рации с полковником Сагайдачным. Он – тоже в недоумении.

- Давайте конкретнее, Никита Калинович! – попросил его Богаевский. – Что именно вам показалось странным?

- Некие люди, используя неизвестное нам оружие, помогают нашему подразделению. Вот, полюбуйтесь!

Дутов протянул командиру отряда бинокль, но тот отвёл его руку в сторону.

- Спасибо, не надо, - сказал есаул. - У меня отменное зрение.

В это самое время, на втором этаже ГУМа раздался звон разбивающихся стёкол. На брусчатку вывалились рамы  сразу нескольких окон. Через выбитые проёмы, на улицу полетело множество разных предметов, бросаемых неведомой силой.

Среди вещей, и это было очень хорошо видно, на улицу посыпались… люди. Большинство из них были вооружены. Многие, сохраняя присутствие духа даже в таком необычном положении, стреляли куда-то в сторону окон. Но похоже, эта пальба не приносила их противнику какого-то ощутимого урона. Этот неизвестный, или неизвестные, продолжали методично прочёсывать здание и уничтожать всех появившихся на их пути солдат машиаха.

Убивали они и российских ополченцев, поспешивших встать под знамёна нового мирового правительства. Их окровавленные радужные и вензельные флаги, как пёстрые тряпки летели на мостовую вслед за перемолотыми хозяевами и моментально примерзали к обледенелым булыжникам.

- Орёл вызывает Беркута! – сказал Богаевский, нажав кнопку переговорного устройства.

- На связи Беркут! – отозвался Сагайдачный.

- Скажите, что там у вас творится в здании торгового комплекса? Пылесос что ли вытягивает натовских солдат из окон? Они, вон, уже разбросаны по всему Китай-Городу!

- Мы сами пока не знаем. Но у нас есть версия, что это… сама земля отторгает их, извращенцев и охальников! – сказал Мамай.

Произнеся это, он, как всегда раскатисто захохотал.

- Неплохо, если это действительно так. Но я вас прошу, до полного прояснения обстановки пока не подниматься наверх. Нужно сначала собрать данные об этом странном оружии и о тех, кто им управляет.
 
- Принял, - сказал Мамай. - Будем собирать. Отбой, что ли?

- Пока отбой, но при любой перемене обстановки, я вас прошу, сразу выходить на меня.

- Непременно выйдем, не сумлевайтесь! - отозвался Сагайдачный. – Конец связи.

- Конец связи, - подтвердил Богаевский.

  Он отдал необходимые распоряжения Дутову и поспешил на Ивановскую площадь. Там, прямо перед Тайницким садом, должен будет появиться телепортационный проход. Через него Константин Фёдорович Гребенских запланировал провести президента Панова в Китеж.

На Ивановской всё было готово и к телемосту. К появлению дыры в пространстве тоже. Охрана, выставленная по периметру, тщательно следила, чтобы никто не заходил за ограждение. Телевизионщики под тентовым павильоном разворачивали своё оборудование.

Внезапно появился президент. Он только на одно мгновение мелькнул в окне выехавшего на Ивановскую площадь грузовика, но его заметили. Стоящие поодаль сотрудники эфэсбэ и фэсэо, совершенно не ожидавшие воскрешения из мёртвых своего бывшего партона, внезапно засуетились и забегали по кремлёвским улочкам, непрерывно с кем-то переговариваясь по телефонам и рациям.
 
- Гриф, Сокол и Лебедь, ответьте Орлу! – нажал на воротнике кнопку переговорного устройства Богаевский.

- Гриф – на связи! – отозвался командир Президентского полка Гудериан.

- Сокол – весь внимание! - подал голос командир четвёртой сотни Дутов.

- Лебедь, слушаю! – ответил командир пятой сотни Краснов.

- Так, ребята, срочно перешли на резервную командную частоту!

Командиры подразделений молча дали шумовое подтверждение на требуемой частоте.

- Кто из вас может доложить, заметил ли он что-то необычное?

- Это Гриф! Отмечаю, излишнюю активность эфэсбэшников и фэсэошников. Некоторые уже заходили ко мне. Требовали, чтобы я вновь переподчинил свой полк федеральной службе охраны. Угрожали расстрелом. Я этих переговорщиков пока запер в комендатуре, но похоже, что их приятели что-то готовят.

- Орёл принял! Что ещё?

- Сокол докладывает! За Спасскими и Боровицкими воротами наблюдается столпотворение протестных масс. Кроме того, какие-то панки лезут на Кутафью башню. Попытались установить кашаповский флаг, но я попросил посидеть там Корсакова. Поэтому, сами понимаете, их активность снизилась.

- Что, стреляет? – спросил есаул.

- Так… по указательным пальцам, по мягким тканям рук и ног. Гуманно… в общем… отучает этих борцов с кровавым режимом совать пальцы не в те дыры.

- Понятно. Лебедь!

- Слушаю! – зычно отозвался вахмистр.

- Давайте семью вашего опекаемого тоже подвозите к месту перехода. У вас всё готово в этом районе к мероприятиям?

- Так точно! Опекаемый уже на месте. Сквер зачищен. На всех ближайших зданиях наши люди. Прилегающую территорию за стеной постоянно облучаем микроволновым оружием. При этом, правда, стараемся не гнать волну в сторону Красной площади. Там сидят наши ребята, так что, сами понимаете.

- Принял. Ну что же, у телевизионщиков вроде бы всё готово. У наших отцов-командиров на Урале, похоже, всё тоже на мази. Запомните! После сеанса связи должен появиться проход. Подопечного и его семью на всех парах, перебрасываем в Китеж. А сейчас – приказываю усилить бдительность, и приготовиться к любым провокациям со стороны тайных агентов всемирного правительства. Их, как вы сами понимаете, здесь – как блох на бродячей собаке. Вопросы есть?

- Никак нет! Хором ответили командиры подразделений.

- Ну тогда прошу всех перейти на основной канал связи и заняться своими обязанностями.

- Есть заняться своими обязанностями! – уже менее единогласно ответили командиры.

- Ну что? – улыбнулся Юрий Иванович журналисту, поторапливающему техников и операторов. - У гениев, так сказать, шнура и объектива, всё готово?

- Я бы назвал нас гениями антенны, ретранслятора, компьютеров, светильников, множества больших и маленьких чемоданов, пультов, мониторов, камер, а потом уже - шнура и объектива! – отозвался журналист, в тон казачьему офицеру.

- Ну если так, то вы меня потом отдельно проинформируете, чьи вы гении и какого… прибора. Сами то, внутренне, готовы?

- Да… только серверы, предложенные вашими хакерами не все, как я слышал, работают штатно.

- Это как раз вас должно волновать меньше всего. От вашей команды мы ждём только творческого креатива и профессионализма в производстве прямого эфира. С серверами и кодировками для них, разберутся отдельные люди. Просто учтите, что вы со своим материалом выходите в интернет–пространство в синхронном режиме одновременно, во всём мире. На вас будут наложены субтитры сразу четырёх языков, в зависимости от предполагаемого региона аудитории. Для этого, соответственно, мы задействуем целый штат высококвалифицированных специалистов. Они уже сидят на местах и готовы осуществлять сурдоперевод вашего эфира и выводить вопросы с чатов, которые поступят от зрителей. Ручаюсь, что такого репортажа вы, ребята, ещё не делали никогда!

- А те мужики, под натовскими знамёнами, по нам стрелять не начнут из-за стен?

- Ну и начнут! – несколько раздражённо бросил Богаевский. - Вам то что? Вы - рыцари раскалённого глагола! Вот и жгите сердца! Ваша задача – выйти и умереть за правду! Если не хотите умирать, можете идти, посидеть в подвале. На вашем месте с радостью окажутся многие другие желающие.

- Да не кипятитесь вы так, Юрий Иванович! – попытался сгладить неловкую ситуацию журналист.
 
- Я не кипячусь, уважаемый! Просто у нас вся Россия может кануть в лету! А наши с вами жизни, по сравнению с этой несоразмеримой величиной святой державы – сущий пустяк! К тому же, вас сейчас охраняют лучшие бойцы Вселенной. Так что, у вашей команды есть неплохой шанс успеть сделать хорошую работу.
 
- Мы готовы! – доложили инженер и техники.

- Я готов! – крикнул режиссер на пульте, - все операторы – на местах.

- Я готов! – пробормотал, шмыгнув красным носом звуковик.

- Мы готовы! – крикнул, от лица своей группы старший программист.

- Готовы! – подтвердил диктор.

- Всё готово! - эхом отозвался в переговорное устройство есаул. – Василий Васильевич, можете выходить!

Дверь стоящего рядом фургона распахнулась и оттуда вышел Панов. Оператор деловито прицепил ему микрофон-петличку прямо к бинтовой перевязи руки, техники развернули светоотражающие экраны.

- Три, два, один! - крикнул инженер на пульте. – Работаем!

- Здравствуйте, Василий Васильевич, - вошёл в кадр диктор. – Разрешите поздравить вас с чудесным воскрешением из… в общем, с возвращением вас!

- Спасибо. Как видите, благодаря моим верным казакам, заговорщики не смогли завершить то, что они намеревались сделать. Особая моя благодарность – сибирскому казаку Ратибору Храповицкому, спасшему меня и погибшему этой ночью в разведке. Как мне сказали, у него осталась жена и дочка. Правительство России не оставит их без заботы.

- Вы сказали правительство России, - переспросил журналист. - Но, давайте откровенно, у нас нет теперь никакого правительства!

- Вы одновременно и правы и не правы! Правы в том, что у нас, как выяснилось, четыре последних года не было правительства! Мне это больно говорить, но таковы обстоятельства. Так получилось, что меня никто не предупредил, как некогда товарища Сталина в тридцать шестом году, о масштабах заговора. Но теперь, когда все изменники устремились лобзать сапоги своим новым хозяевам, остальным россиянам, что называется, полегчало. Я смею вас заверить, у граждан России уже есть новое, преданное нашей святой стране правительство. Скоро вы на моём портале сможете ознакомиться с его составом и оставить свои комментарии по поводу каждой кандидатуры.
 
- Но кто будет уже сегодня управлять на местах?

- На местах будет управлять народ! Нужно признаться самим себе и открыто заявить всему миру, что сегодняшняя Россия - это осаждённая воюющая держава! Нам не на кого надеяться и не у кого просить помощи! Мы сами себе союзники и спасители. Но Россия – выдержит. И не такое выдерживала. Надо только сбросить балласт и браться за дело.

- Что вы имеете в виду, под словом балласт?

- Да то же, что и любой гражданин нашей страны. Скажите, зачем нам теперь столько миллионеров и миллиардеров? Живых миллиардеров, я имею в виду? Зачем нам такое количество богачей, если наша казна пуста, а в стране может стать актуальной проблема голода? Я не вижу иного выхода, кроме как расстрелять всех этих толстосумов где-нибудь, перед ближайшей стеной, по решению Суда Сражающегося Народа! Но только тех, кто откажется передать свои личные предметы роскоши и иные ценности на нужды обороны своей Родины. При этом, заводы, фабрики и нефтяные компании у патриотически настроенных богатых людей никто отбирать не будет. Но, с этого момента, вся власть на местах переходит к Советам Сражающегося Трудового Народа! Рабочие ячейки этих советов должны появиться на каждом крупном и среднем предприятии народного хозяйства, в каждом финансовом учреждении, в каждом воинском соединении и полицейском подразделении. Там, где таковых организаций не имеется, Советы Сражающегося Трудового Народа должны возникнуть как территориальные органы самоуправления. Судебные и управленческие функции, я на период Смутного времени передаю в руки Советов. Надзорные функции пока остаются в компетенции прокуратуры, но мы будем следить и за ней. Если она не сможет справляться со своими обязанностями, прокуратура перестанет существовать.
 
- Так это что же, Василий Васильевич? Вы объявляете в России начало новой революции?

- Нет, дорогой мой. Это не революция. Это обычный для нашей страны способ подавить смуту. Теперь, когда вся, так называемая «элита» нас предала, олигархам и управленцам придётся заслужить доверие народа.

Президент повернулся к ближайшей видеокамере и продолжил, прямо глядя в объектив:

- Граждане России! Братья и Сёстры! Сейчас, когда я стою здесь, в Кремле, а вокруг его стен, собрались тысячи, а может даже сотни тысяч вражеских солдат, я хочу вам сказать, чтобы вы не переживали. У нас ещё есть великая страна, а у этой страны есть президент. Но не только в президенте дело. Сегодня от каждого из вас зависит, что произойдёт с нашим великим, святым государством! Берите власть в свои руки и докажите этой продажной номенклатуре, что пятую колонну мы у себя в тылу не потерпим! Бдительность, и только бдительность! Ловите воров, предателей и саботажников и бейте их мордой об стол!

- Чего я за него раньше не голосовала? Не понимаю! - сказала наблюдающая за видеосъёмкой из фургона автомобиля Лариса. – Реальный такой мущинка! До моего Ратмирчика, конечно, ему далеко… но как глава государства он, вроде, не плох! И бинты ему идут.

- Ой, да не верю я этим политикам! – подтягивая щипцами ресницы, отозвалась Гульнара. – Никто из них, пока жареный петух не клюнет, даже ягодицей не поведёт! …Хотя, сейчас он говорит действительно убедительно. А бинты, на мой взгляд, ему надо было бы слегка… подкровянить. Это выглядело бы более эффектно.

- Теперь, если любой собственник предприятия окажется замеченным в воровстве, - погрозил кому-то здоровой рукой президент, - а так же в саботаже, или предательстве, трудовой коллектив… будет иметь право возбудить процедуру отчуждения собственности, с правом передачи её, в равных долях, сотрудникам предприятия. Указ, дающий Советам такие полномочия, я разошлю циркулярно уже сегодня вечером. Но не советую злоупотреблять этим законом тем, кто желает поживиться за счёт добропорядочных предпринимателей. За фальсификацию фактов вводится расстрел на месте!  Кроме того! Я объявляю, что с этой минуты оккупационная банковская система России, сформированная ещё президентом Ельциным, перестает функционировать на территории нашей страны. Все взаимозачёты в долларовом эквиваленте прекращаются! Проамериканский «Центробанк России» объявляется распущенным! Служащие этой финансовой структуры – уволены! А все имеющиеся в её распоряжении активы переходят в «Унитарный банк России».

- А вы уверены, что услышав это ваше заявление, руководство Центробанка не попытается вывезти и спрятать ценности? – спросил журналист.

- Они и так уже многое вывезли. Но к счастью у нас ещё немало и осталось. Главное - у нас остались солдаты, верные своему Отечеству. Силами Отдельной бригады спецназа и Отдельного десантно-штурмового батальона Московского военного округа, этим утром были взяты под правительственный контроль почти все денежные хранилища тех банков Москвы, в которых имеется уставной и учредительный капитал российского государства. А так же тех банков, в которых хранятся те, или иные государственные активы.

- А хранилище Центробанка вами захвачено?

- Разумеется! Эта операция была спланирована и проведена силами Отдельного мусульманского батальона, под управлением капитана Кызылбашева. Вон, как мне подсказывают мои помощники, с этим офицером сейчас установлена связь, в режиме интернет-конференции. Дайте, пожалуйста, картинку на монитор.

- Дайте сигнал на монитор! – сказал диктор.

 На установленной перед главой государства плазме появилось усталое лицо Махди.

- Товарищ президент! – приложил ладонь к папахе казачий офицер, - Отдельный мусульманский батальон выполнил поставленную вами задачу. Наше подразделение взяло стратегически важное здание и заняло в нём круговую оборону.
 
- Можно мне спросить, Василий Васильевич? – спросил журналист.

- Разумеется! – кивнул Панов, - у нас нет секретов от наших СМИ и от народа.

- Товарищ капитан! Я хотел спросить….

- Вообще-то, я ещё утром был простым казачьим хорунжим. Это лейтенантский чин, по общевойсковому ранжиру.
 
- С вашего разрешения, я уточню, - сказал Панов. – Когда сегодня утром я получил информацию о том, что вы командуете вооружённым формированием, превышающим по численности и огневой мощи стандартный батальон, я согласовал с вашим непосредственным командованием вопрос о присвоении вам капитанского звания. Или казачьего чина подъесаул. Но, Махди Андреевич, когда мы узнали об успешно проведённой вами операции, я, своим именным указом, присвоил вам внеочередное звание майора. Или, если вам будет угодно так называться, есаула. На первом же заседании высшего военного руководства, я уверен, этот мой указ будет утверждён. Кроме того, я жду от вас список имён и фамилий наиболее отличившихся ваших бойцов. Обещаю, что ввиду исключительности заслуг вашего батальона, не будет обойдён наградами никто.

- Служим России! – угрюмо козырнул Кызылбашев.

Президент повернулся к диктору и сказал:

- Вы хотели задать вопрос, спрашивайте.

- Спасибо, - поблагодарил журналист. - Махди Андреевич, скажите, штурм хранилища был трудный?

- Не простой. Но нам повезло. Нас приняли за обычных бандитов. Охранявшие здание омоновцы и эфэсбэшники сами вышли к нам, чтобы предложить работу по охране внешнего периметра здания и квартала. Мы этим воспользовались и вломились внутрь. Но всё равно, человек пятьдесят при этом потеряли.

- А вас пытались оттуда выбить?

- Да. Вскоре подошли войска НАТО и несколько батальонов московской милиции. Они предприняли ряд штурмов, но мы их отбили. Когда больше половины наших бойцов погибла, мы заминировали всё сооружение. Хотели завалить хранилище обломками дома. Приготовились уже умирать. Но, слава Аллаху, вскоре к нам на помощь пришли москвичи.

- Москвичи? Невероятно! - воскликнул диктор.

- Да. Простые гражданские люди, какие-то курсанты, содлаты, милиционеры, студенты. Они выбили натовцев из соседних домов и организовали вокруг нас своеобразную защитную зону. Теперь мы контролируем несколько кварталов. Сейчас, как видите, активность противника снизилась, но если они опять пойдут… мы готовы. Мы будем стоять до конца, Аллах Акбар!

- Аллах Акбар!

- Аллах Акбар! - донеслись выкрики, откуда-то из-за кадра.

- Спасибо, товарищ майор! – крикнул диктор. – Фантастика! Оказывается, пока мы здесь с вами разговариваем, эти доблестные воины, а вместе с ними и простые москвичи, истекая кровью, защищают достояние нашей страны! А золото то на месте?

- Золото на месте. Часть его натовцы успели загрузить в бронемашину. Но мы её тоже захватили. Так что, извините, если что. Многие слитки теперь в крови наших парней. Предвижу ваши намёки. Себе мы не взяли ничего.

- Да нет, я не….

- Махди Андреевич! – крикнул президент. - Вы мне, пожалуйста, дайте список всех ваших бойцов – и живых, и павших. Обещаю, что не забуду никого.

- Спасибо, - как-то безразлично кивнул Кызылбашев и сказал, - мне посты надо сменить. Прошу прошения, я отключаюсь.

- Да, до свидания, товарищ майор! – крикнул журналист.

Президент тяжело вздохнул и сказал, повернувшись к камере:
 
- Махди Андреевич сегодня узнал, что засланные международным преступником Мавлади Шомаевым бандиты вчера вечером зверски расправились с его родными матерью и сестрой. Как видите, когда у врагов не получается дотянуться до самого героя, они стараются ужалить его в сердце с самой неожиданной, не защищённой стороны! Но этот человек, несмотря на постигшее его ужасное горе, всё вытерпел и не сломался. Потому что он – настоящий, великий гражданин России! И у врагов нашего народа ещё будет возможность убедиться, как страшен наш человек в гневе!
Поэтому я хочу обратиться ко всем предателям. Имейте в виду! Я, президент России, Василий Панов, благодаря имеющимся теперь у нас транспортным средствам, дотянусь до любого изменника и покараю его! Покараю, хоть на нашей, хоть на чужой территории! Для вас же лучше, если это сделаю я, а не народ, глубоко оскорблённый в своих чувствах.

- И чем же это будет лучше? – спросил диктор.

- А тем, что лучше «пройти путём из ворюг в зеки, чем с парада – в пекло ада»!

- Хороший каламбур. Кто автор, вы сами?

- Ну, скажем, это предмет нашего коллективного творчества с одним… казачьим полковником.

- Хочу отметить, что вы сегодня говорите, как очень уверенный в себе человек. Вы правда уверены в успехе?

- Безусловно! Но… если меня убьют, как видите, и в президентов сегодня летят пули, найдутся другие люди, которые заменят меня на этом пути. Вот вы, дорогие мои русичи, всегда сможете заменить меня, если со мной что-то случится! И последнее. Я здесь почитал послание к народу государственного преступника Даниила Пандина. Он пишет, что отдаёт наши православные храмы, мечети и дацаны на откуп хасидам. Всё это не более чем слова изменника и провокатора! Никакие законы и распоряжения, так называемого всемирного правительства, на территории Российской Федерации не действуют! Это ещё не поняли те, кто привёл оккупантов на нашу землю. Ну ничего, они это скоро поймут. Мы, вместе с нашими союзниками, очистим от их смрадного присутствия нашу столицу. А когда эти хвалёные воины попытаются скрыться, мы найдём их везде и покараем!
Никто их не спасёт, ни дьявол, ни так называемый машиах, слуга его!

Панов сделал паузу, как будто переводя дыхание.

    - В связи с этим я хочу обратиться ко всем прогрессивным народам Земли. Запомните! Пока жива Россия, будете жить и вы! Если Россия падёт, не будет и ваших стран! Бывшее до сегодняшнего дня тайным, а теперь ставшее явным мировое правительство уже сейчас приступило к очистке территории от жителей Азии, Африки и Европы. Они больше не хотят терпеть вас на Земле даже в качестве рабов. Они страстно желают вашей смерти. Россия, благодаря обычной стойкости своего народа и помощи друзей, выживет в любом случае! А вот вам всем прямо сейчас нужно решить, с кем вы? Вы можете ползти к так называемому машиаху и умильно целовать его сапог, пинающий вас в лицо. А можете гордо распрямиться и сражаться вместе с нами. Знайте, Россия побеждает всегда! Этому не было, нет, и не будет никакой исторической альтернативы. Империя лжи и грязи будет уничтожена! Враги сейчас создают новую столицу объединившихся государств? Ну что же, пусть создают! В большинстве европейских столиц жители очень хорошо помнят, как пахнет навоз русских казачьих коней на их улицах! И новая столица мира скоро узнает!

- То есть, Василий Васильевич, вы объявляете войну мировому правителю?

- А разве у нас есть какой-то иной выход? Оглянитесь! Войска этого правителя уже стоят на наших улицах. Пока мы здесь с вами говорим, может быть кто-то из оккупантов выбивает дверь вашего дома….

В это время со стороны Боровицкой и Троицкой башен раздались выстрелы и взрывы. Казаки, стоящие в оцеплении, мгновенно кинулись к президенту. Они сомкнули вокруг него лёгкие синтетические щиты композитной бронезащиты и повели главу государства к его грузовику.

- Что там у вас, докладывайте! – закричал в рацию Богаевский.

- Попытка прорыва гражданских неформалов со стороны Александровского сада, - доложил Дутов. - Используют кошки и лестницы. Но это не страшно. Отбиваем их гуманным способом… с применением прикладов.

- А кто стрелял? Я слышал выстрелы!

- Да это предатели  из числа… теперь уже бывших сотрудников эфэсбэ и фэсэо, попытались распахнуть Боровицкие ворота, - пояснил Краснов. - Хотели впустить сюда бронеподразделение английских десантников. Само натовское командование пока медлит с сигналом к атаке, ждёт. А эти придурки и рады для них стараться! Но мы их уже давно пасём и заманили в засаду. Сотни полторы пришлось убить. Трупы куда девать будем? Может на колы вздёрнем, на стены?

- Я вам вздёрну! Хотите чтобы эти гноесосы вновь обвинили нас в том, что мы казним демократически настроенных граждан?

- А чё делать то?

- В общем так! Берёте одну камеру с Ивановской площади, находите пару напуганных гражданских людей, вон, из любого храма, и делаете душещипательный сюжет о том, как эти предатели-отморозки, пытаясь прикрыться мирными жителями, хотели сдать Московский Кремль оккупантам. Всё ясно?

- Так точно!

- Выполняйте!

               
                31.
Буслаев разошёлся! Он, всегда считавший, что на Земле нет ничего более ценного, чем человеческая жизнь, шёл по гулким залам главного универсального магазина страны и уже без всякого внутреннего содрогания, сеял вокруг себя смерть. Более того, его охватил необыкновенный охотничий азарт.

- А это кто? – закричал он, увидев выбежавших из какой-то подсобки с десяток крепких мужиков в кожаных куртках. - Скинхеды, мать вашу! Псевдородноверы сатанинские! Тоже пришли попить казачьей крови? Ан нет! Это я вас сейчас отоварю!

Владимир сбавил температуру и обороты установки, направил струю на парней и погнал их по торговому залу.

- Видите, как отовариваю? И всегда буду отоваривать вас Силой Божьего Духа! Привыкайте, нехристи!

Бритоголовые, безуспешно пытаясь ухватиться за какие-то предметы, с матами и воплями катились по залу.

- Запомните, бараны! – кричал Буслаев. - Настоящего русского патриота «лысой головкой» не назовут! Да к тому же, на поганом, вражеском языке! Резать мигрантам уши и насиловать мигранток может только примитивный нерусь и не славянин! Русский же национальный воин - это всегда витязь духовной брани! Его путь – поиск правды! Его тактика и стратегия – бескорыстное служение! Его подвиг – это постоянная готовность к самопожертвованию! Согласно западной философии, по которой вы живёте, русский воин нерационален и потому он обречён на гибель. Но в том то и чудо, что именно русский витязь всегда побеждает своих продуманных и рациональных врагов! Так что, летите, голуби, и думайте!

Он подогнал ошалевших от ужаса мужиков к проёму выбитой двери и добавил на пятнадцать процентов обороты турбины. Парней подхватил ураган. Они вылетели на присыпанную снегом брусчатку Красной площади и заскользили по ней, обдирая об наст лица и ладони. Потом бритоголовые вскочили на ноги. Нечеловечески крича, они побежали в сторону Зарядья, панически размахивая руками.

- Может они всё же услышали то, что я им говорил? – подумал Буслаев и запел: - как с Даурии, с низин, налетел, вдруг, Баргузин! Он хасида сбил с коня. Баргузин – казак, как я!

Воин Сновидений как торнадо пронёсся по гулким залам ГУМа, кроша, жаря, разрывая своим ужасным оружием возмездия тех, кто попадался на его пути. А ещё через несколько минут с Владимиром произошла страшная метаморфоза. Он больше вообще не жалел врагов. В него вошла некая уверенность, что эта война, скорее всего, последняя на земле. Потому что наступили «оные» времена. И теперь уже никто ничего не изменит ни в судьбах людей, ни в судьбах государств, ни в судьбе Мира. Нужно просто побыстрее закончить с этой работой. Работой, которая должна повлиять на окончательный результат решения некой задачи всемирного бытия.

- Что, суки, не нравится? – недобро хохотал он в лица, стремительно вылетавшим из поверженных тел, удивлённым душам. - А вот такая теперь у нас будет весёлая жизнь! Теперь я с вами буду поступать исключительно негуманно. Демократии хотели? Получайте! Я даю вам право на самоопределение – сдохнуть молча, или со свиным визгом! А больше у меня для вас ничего нет! Ведь это вы, говноеды, меня сделали таким! А я теперь из-за вас, навечно останусь кроваво-чёрным призраком! А другие будут белыми! Они останутся непорочными, а я стал грязным псом войны! А виноваты в этом вы - чёртовы американцы! Представители недонации, из недостраны с недоразвитой жвачной недокультурой, пришли сюда, уничтожать великое русское государство которому больше двух тысяч лет! Я жил тихой, незаметной жизнью мелкого творческого работника. Но вы не дали мне и дальше так жить! Потому что вам понадобилось срочно уничтожить мой народ! Вам захотелось сделать так, чтобы мне не с кем было на этой земле поговорить по-русски! Только вон, с покойниками. Так хрен вам! Вредить святой Руси – это большой грех! Я понимаю, что вас, тупиц, не учили этой простой истине. И поэтому мне самому приходится заниматься вашим образованием! Подходите ближе! Все станете мудрыми! Я ни о ком не забуду! Мы и вашего хитрозадого правителя - мальчонку, скоро сюда подтянем за мошонку! И выставим его на всеобщее обозрение, как самую тупую, облезлую обезьяну, в засранном вольере! И вас мы ещё не раз пошлём туда, куда следует… на великорусском наречии! И споём на ваших поганых могилах! …Забайкальские гураны любят чарку выпивать! Любят песни погорланить и молодок целовать! Эх, с Даурии, с низин, налетел вдруг Баргузин! Сбил Кашапчика с коня. Баргузин – казак, как я!

  В какой-то момент, несмотря на лихорадочное состояние своей души, Буслаев осознал, что ему уже давно не попадается ни одного врага. Видимо, кто-то из находящихся внизу солдат успел передать по рации своим товарищам, что русские в ГУМе применили новый, неизвестный вид оружия. Натовцы покинули здание.

Воин Сновидений остановил свою установку и пронёсся по этажам. Американцев не было. После неистового шума бурегенератора, во всех залах повисла тоскливая тишина большого помещения, в котором не осталось ни одного целого окна, и в котором теперь безраздельно властвовал только пронизывающий душу весенний ветер.

Владимир выглянул через оконный проём наружу. На улице потеплело, стало сыро и как-то тревожно. Буслаев перевёл свой внутренний взор на город и увидел, что враг накапливает силы по границам Китай-города. Из развёрнутых им в нескольких точках Москвы телепорт-ворот в столицу проникает всё больше и больше войск машиаха, которые постепенно берут Кремль в сплошное кольцо.

- Да! - подумал Буслаев, - это были самая длинная ночь и самое длинное утро в моей….
 
Он хотел было произнести мысленно слово «жизни». Но вспомнил, что никакой жизни теперь у него и нет. А что у него есть, он и сам не знал.

- Это была самая длинная ночь в моей жизни! – вдруг, неожиданно для самого себя, сказал он твёрдо и полетел к лестнице.

А Борис Ксенофонтович и Михаил Павлович, в этот момент наслаждались всей полнотой внезапно открывшейся им возможности беспрепятственно общаться с нормальными, живыми людьми. Парни их прекрасно видели через свои инфракрасные маски, а многие даже вполне могли различать их голоса.
 
В особенности был счастлив Михаил Козарин, слывший при жизни отменным балагуром, шутки которого были, пожалуй, известны по всей России. Он с ходу задвинул понимающим его речь парням пару анекдотов, относящихся к категории «на все времена». Казаки, которые после яростного боя, благодаря вмешательству Воина Сновидений, смогли перевести дух, покатились со смеху. Их товарищи озадаченно смотрели на своих друзей, предполагая, что у тех началась истерика. Ситуацию прояснил Казак Мамай. Он пересказал в своей манере то, что услышал от деда Михаила и от смеха уже покатились все, особенно молодёжь.
 
- Григорий Васильевич, - сказал Игнат Многогрешный, - спросите, пожалуйста его, кто это там, наверху нам помогает? И что это за оружие такое работает? От него, как передают нам ребята с кремлёвской стены, уже усыпана костями вся брусчатка?

- Он говорит… - начал было Сагайдачный передавать деду слова Многогрешного….

- Можешь не объяснять, - прервал его Михаил Павлович, - я прекрасно понимаю речь живых. Скажи им, что это внучок наш сечётся там с супостатами! Мой и вон, деда Бориса. Это, можно сказать, наша порода.

- Внучок? – удивился Мамай. – А он это… в каком состоянии? Живой хоть?

- Зачем, живой? Нет! Пал смертью героя, на поле брани, как полагается! Но ему – без разницы, живой он, или мёртвый! Он ведь великий воин! Потомственный гуран! Понимать надо! Это такой парень, которому и целое войско – не проблема. Да что там войско! Если ему, вдруг, попадётся сам чёрт, он его одним указательным пальцем задавит! Да что там чёрт? Сто чертей! Он – точно такой, каким был я в молодости. Весь в меня.

- Чё это в тебя? Один ты, что ли ему своих кровей дал? – возмутился, всегда сдержанный дед Борис. – Да у него, во-первых и фамилия – моя, между прочим. И имя – в честь моего отца дадено. Думать надо!

- Да как же! Вот ты вечно выпячиваешься! Без тебя, хочешь сказать, ничего бы у нас и не получилось! – недовольно проворчал дед Козарин.
 
Он всегда выходил из себя и горячился, когда его перебивали, или кто-то высказывал несогласие.

- О, слышишь? Стихло всё! – сказал Борис Ксенофонтович. Кажется внучек там уже всех нехристей разогнал!

- Ну, пойдём, посмотрим, на вашего внучка, - сказал Казак Мамай и нажал переговорное. – Так, тебята на лестницах! Приготовьтесь. Мы сейчас начнём подниматься.

 - Да вот он! – закричал Михаил Павлович. – Ну что? Нет, присмотритесь, на кого он похож? На меня, или на него?

Казаки повернули головы и увидели, как от стены отделился полупрозрачный силуэт, очертания которого всем показались очень хорошо знакомыми.

- Ратибор! – воскликнули одновременно несколько казаков.

- Это что, Храповицкий?

- Какой Храповицкий? Вы что, здесь, винный склад разграбили? – недовольно сказал, вышедший из какого-то подземного закоулка Буздыган.

- Его взгляд скользнул по лицам друзей и переместился туда, куда смотрели все бойцы.
 
- Маску ночного видения надень! – сказал Мамай.

Ничего не понимающий Олесь, развернул передвинутую к капюшону маску и тоже закричал:

- Ратибор!

- Про какого Ратибора они говорят? – не понял Михаил Козарин.

- Не влазь! - прошептал ему на ухо дед Борис. – У него теперь такое имя по паспорту.

- А-а-а! – сказал Михаил Павлович, но лицо его по-прежнему выражало недоумение.
 
- Да! Это и впрямь… я! – сказал Буслаев.
 
- Это он! – огласил его слова Мамай.

- У нас мало времени, - сказал Владимир.

- Говорит, у нас мало времени.

- Мы так долго будем вести переговоры. Давай, Григорий Васильевич, я пока поговорю с тобой, а потом ты доведёшь суть до остальных.

- Так говори, приятель! Я очень рад, что ты и после смерти остался таким же неуёмным болтуном.

- Игнат Павлович сказал, что каждый наш казак умеет управлять любой техникой. На Никольской стоят два танка и четыре бронетранспортёра. С экипажами я разобрался. Предлагаю занять эти машины и ехать на них в Кремль. Как минимум, один из наших грузовиков стоит не повреждённым. Те, кто не поместятся внутри брони, смогут пересечь площадь на этой машине. Мои деды пока останутся с сотней. Через них я буду держать с вами связь. Нужно быстрее войти в Кремль, пока пиндосы решают, начинать, или не начинать штурм. Скоро может появиться новая проблема. Сюда идёт бронетехника с реактивными огнемётами «буратино».

- Этими «буратинами» уже занимаются люди.

- Кто?

- Да вышел на связь с нами командир некоего формирования ветеранов вооружённых сил. Команду свою эти военные пенсионары назвали батальоном имени Юрия Буданова. Сказали, что сделали в Измайлово как раз для этой колонны засаду. Пока на связь больше не выходили. Наверное воюют.

- Действительно воюют. Теперь вижу. Хорошо если они хотя бы задержат этих изменников.

- Да ничего! Встретим, как-нибудь, с Божьей помощью, - сказал Мамай, - мы ведь тоже не дети. Так просто не станем класть свои головы под реактивные огнемёты.

- Это так. Но мне будет спокойнее, если вы окажетесь в безопасности. Через несколько минут начинайте подниматься наверх. Но технику будете занимать только тогда, когда я повторно зачищу улицу Никольскую. В общем деды вам скажут, когда можно будет выбегать.

- Я всё понял, сказал Сагайдачный. Ну, пошли!

- Ты давай там, Ратибор… сильно не бурогозь, без причины! Береги себя! – вдруг сказал Олесь.

- Спасибо. Постараюсь. Хоть даже и не представляю, какая мне теперь может грозить опасность.

- Ну, знаешь! - сказал Буздыган, покачав головой, как какой-нибудь умудрённый жизненным опытом старик. - В природе ничего не бывает уникального. Для каждой силы всегда находится другая такая же, равнозначная контр-сила. Просто будь готов к этому.

- Спасибо, учту. Тебе тоже советую не лезть на рожон. Я видел, как ты там по крышам Богоявленского трюкачил.

- А тебе как… теперь… самочувствуется то? – задал Буздыган вопрос, который, видимо, хотели задать все.

- Да нормально, - пожал плечами Владимир. - Только вот жаль… что ломоть сала я так и не съел!

- Ветчину же давали в четверг, - улыбнулся Олесь.

- Это не то! Я хотел настоящего, домашнего сала! Теперь никогда уже этим делом не побалуюсь. Ну ничего. Зато вы за меня оторвётесь как следует!

- Непременно. На Пасху, я за тебя слопаю изрядный кусок настоящего васюринского сала!

- Отлично! Ладно, я пошёл. Следуйте указаниям моих дедов!

Владимир помахал рукой и растворился в воздухе.

- А с кем это вы здесь разговариваете? – спросила спускающаяся по лестнице Наталья.

Она всё это время находилась в другом секторе подземелья, вместе с отделением, обороняющим один из входов.

- Да так, ни с кем. Долго объяснять, - сказал Мамай.

- Ратибор Храповицкий приходил! – сказал Буздыган.

- Ты что говоришь, идиот! – вдруг закричала Наталья. – Ты что, балагур запорожский, думаешь этим можно шутить?

Казаки с удивлением, и, каким-то священным ужасом смотрели на то, как их Подкова, всегда бывшая олицетворением чистой красоты и воли, сейчас чуть не сорвалась в истерику, и по её лицу побежали самые настоящие, крупные слёзы. Уловив на себе эти взгляды, молодая женщина молча отвернулась к стене.

- Олесь, возьми снайпера и дуйте в разведку! – приказал Мамай.

- Есть, сказал обескураженный Буздыган.

- Я – с ними! – сказал дед Борис.

- Да, но я прошу, чтобы второй дед, пока обязательно был с нами, - сказал полковник. – Я не хочу потерять такой ценный канал информации.

- Да с вами я! Не волнуйтесь, никуда не денусь! – расплылся в улыбке, довольный, что он теперь кому-то стал необходимым, дед Козарин. – Может лучше познакомите меня с дамой?

- Наталья! - сказал Сагайдачный, - тут такое дело… ребята не хотели тебя обидеть. Они тебя не разыгрывали. Оказывается, Храповицкий умер не до конца….

- Как не до конца? – обернулась к нему Наталья и её лицо озарила надежда. – Он ранен?

- Да нет, не ранен. Всё гораздо сложнее. Я даже не знаю, как это можно обрисовать. Вот, может он тебе кое-что сумеет прояснить? - Сагайдачный указал на пустой ящик вблизи себя. - Это – Михаил Павлович, дедушка нашего Ратибора! Михаил Павлович, это – Наталья.

Наталья покачала головой, надвинула на глаза маску, увидела сидящего на ящике полупрозрачного мужчину и сказала, взяв себя в руки:

- Очень приятно!

- И мне, - приосанился Михаил Козарин. – Да ты не плачь, горлица ясноглазая. Гибель целой Вселенной не стоит одной слезинки из твоих прекрасных глаз!

- Вы – дедушка Владимира?

- Так точно! – кивнул дед.

- Молодо выгладите, для деда, - улыбнулась Наталья, вытирая глаза.

- Дак, я же всю жизнь – или в седле, или на палубе корабля! А это же полезно для здоровья. Если бы не ранения, то я бы ещё-о-о о-ох как! Эх, не видели вы меня, дамочка в мои лучшие годы! Я же чемпионом Владивостока был, по поднятию тяжестей! Не поверите, пролётку поднимал над головой, на этих вот руках… - тут дед осёкся, и поправился, - ну, не на этих, конечно. Те то мои руки, уже поистлели изрядно. Но факт, что поднимал!

- Я не поняла… вы казак, или моряк?

- Ну, так получилось, что в мирное время я моряк советского торгового флота, ну а на войнах, да и по родове своей – казак! Воинская специальность – фронтовой разведчик, пластун.

- Так значит, наш Ратибор, в вас, такой….

- Ну, не только! У него и второй дед, Борис, тоже, человек – глыба! Не из казаков, конечно он, а из мужиков… климоуцких староверов, с Приамурья. Но… я тебе скажу! Это один из самых лучших мужиков в мире! Даже больше того! Он, пожалуй, лучше некоторых казаков! Только не говори ему, что я его хвалил. А то ещё загордится, старый.

- Ладно, не скажу. Ну а сам то… внук ваш… сильно переживал, когда с ним это… произошло?

- Вот что я тебе скажу, красавица! Не таков мой внук, чтобы переживать об такой мелочи, как смерть! Да и некогда ему было это делать. Он, как увидел, что вас в той, розовой церкве враги окружили, так сразу, как тигр, туда! Всю толпу супостатов там за вас порубил в капусту!

- Надо же! Какой он, оказывается… хороший!

- А то! Ну, всё! Скажите своим, что бронетехника свободна! – сказал Михаил Павлович. – Вова говорит, что сейчас разгонит небольшую толпу, снимет снайпера, и можно будет выбегать. Но выезжать на Красную площадь будете только тогда, когда он скажет!

- Пошли, бегом, бегом! – закричал Сагайдачный.

Он выбежал на лестницу и устремился вверх. За окном Олесь уже выбросил из люка ближайшего танка трупы американского экипажа и завёл двигатель.

- По машинам! – крикнул в рацию Мамай. – Танки – поши! Нет, стойте! Михаил Павлович говорит, что Ратибор там засёк орудие, на прямой наводке! Все остановились, и ждём команды.

- Да вы посмотрите, что он творит! – закричал Буздыган. – Это что, у него метла такая, от которой толпа разлетается? Оба-на! Борис Ксенофонтович говорит, что у Ратибора есть прибор такой, раскалённый ветер гонит. Во-во! Глядите! Сатанисты покатились, со своими флагами! Ой, не могу! А эти то, командосы херовы! Да посмотрите, они, оказывается, все летать научились! Ха-ха-ха, низко летят, к дождю, наверное!

- Ничего вы не понимаете, - раздался флегматичный голос Манжурова, - если спецназовец НАТО поднимается от пинка с Красной площади в воздух, то это точно к пробуждению генерал-мороза!

- Да, жалко что убили нашего Храповицкого! - сказал кто-то из казаков. - Такой парень! И поговорить то толком не успели. Чё он туда полез один?
- Да лезь, не лезь! – подал в эфире голос Мамай. – Он знал, что на него охотятся и знал, что не уйдёт! Его все наши предупреждали, что в Москве ему суждено погибнуть. Ратибор понимал куда едет. Ну а теперь, видите как за нас этих супостатов рвёт? Я многое в жизни повидал, но такого – никогда! Наверное, наша Русь действительно на краю пропасти стоит, если Бог нам в подмогу такого вот хлопчика послал.

- Можно ехать! Михаил Павлович сказал, что Ратибор даёт добро. Колонна – давим по газам!

- Что там за оживление, в стороне Спасских? – спросил по рации Богаевский.

- Орёл, это Беркут! - отозвался Сагайдачный. – Мы тут обзавелись импортной бронёй и теперь выруливаем на Красную Площадь. Готовьтесь открывать ворота!

- Да уже давно готовлюсь! – отозвался Богаевский. - Мы бы по ним ещё пару часов назад микроволновыми вжарили, но боимся, что у вас отказы по оружию пойдут.

- Через пару минут вжаришь! Так, Олесь, ты куда повернул? А ну-ка назад, в колонну!

- А тело Ратибора, по-вашему, я должен на растерзание этим заокеанским недоумкам оставить?

Танк лихо развернулся перед лестницей Лобного Места. Буздыган спрыгнул с брони, перемахнул через ворота, и бросился к останкам товарища. Тело, почему-то оказалось накрытым алой шёлковой тканью. Размышлять по поводу этого покрова было некогда. Казак поднял Владимира вместе с платком и побежал с ним на плечах к машине. Несмотря на то, что убитый Воин Сновидений пролежал на морозе несколько часов, его тело сохранило удивительную гибкость и даже, как показалось Олесю, было тёплым.

В это время, со стороны Варварки, по бегущему Буздыгану заработал пулемёт. Казак даже не успел пригнуться, как вражеский стрелок взлетел в воздух.

- Спасибо, брат! – крикнул Олесь.

Он положил труп в кабину, сам нырнул следом и дал по газам. Машина устремилась к Спасским воротам, которые Богаевский оставил открытыми специально для Олеся. Вся колонна, включая оба, изрядно потрёпанные перекрёстными обстрелами грузовика, благополучно вошла в Кремль. На стенах Кремля раздалось радостное «ура!».

Со стороны Манежной площади, к Спасским воротам подошла новая колонна протестующих толп. Над ними трепыхались флаги с символикой оппозиционных неформалов, шестицветной радугой секс-меньшинств, штандарты с пальцами, растопыренными «бафометом», а так же знамёна с вензелем Мешулама Шойхета. На каждом вензеле сияли мудрено переплетённые русские буквы «М» и «Ш» в щите шестиугольной звезды.

- Слушай, дед, - глядя на эту толпу, спросил Владимир у Михаила Павловича. – Скажи, а откуда у нас столько предателей?

- Ну, так… это! Сволочи рождаются во всех народах, это я точно знаю! Походил в своё время по миру! А почему? Хрен его, понимаешь, знает! Рождаются и всё тут! Вон, у Бориса спроси! Он – в любом вопросе всегда старается добраться до самой сути. И в политике, тоже… понимает.

- Это всё - отхожие люди, внучек! - подал голос Борис Ксенофонтович. – Не обращай на них внимания. Их всегда много, они кричат, чего-то требуют, пишут доносы. Но в бою, когда дело доходит до борьбы, все эти массы ничтожны.

- Погоди, как ты сказал? Какие люди?

- Отхожие люди, говорю! Отхожие бабы, отхожие мужики, отхожие парни, отхожие девки! Отхожий народ, одним словом!

- Слово то какое, неблагозвучное! - тряхнул головой Буслаев. – Сортирное какое-то словечко.

- Это слово к сортиру не имеет никакого касания. Оно идёт от отхожих промыслов. Раньше люди жили где? В сёлах, в деревнях жили! Растили хлеб, соблюдали нравственные нормы, чтили традиции. А потом, за тугою деньгой, многие куда подались? В города подались, на отхожие промыслы! Всё святое, что у них имелось за душой на старых местах, эти люди от себя отринули. Сбросили, как отягощающий балласт. А новой духовности на новом месте не приобрели. Кто не смог, кто не захотел, кто не нашёл там этой самой духовности. Вот и стали они все… отхожими мужиками и отхожими бабами – дурными, корыстными и космополичичными.

- И что же с ними, со всеми делать?

- А что с ними поделаешь? – пожал плечами дед Буслаев. - Сами по себе, как я говорил, они ничтожные. Но когда на твою землю приходит сильный и беспощадный враг, эти отходники становятся опасными.

- Понятно! – вздохнул Владимир, направляя на ближайшую толпу готов и сатанистов свой бурегенератор «Баргузин».

                32.
- Юрий Иванович, товарищ… есаул! - запричитал стоящирй рядом с Богаевским телевизионный диктор. – У нас прямой эфир в самом разгаре. Люди со всего света нам задают вопросы, а вы президента увели!

- А я вам что, главу государства должен оставить здесь, под шальными пулями? Вы этого хотите?

- Ну, пусть не глава государства! Но мне нужна осведомлённая медийная личность. Вы поймите, народ желает знать, насколько далеко Россия желает зайти в противодействии мировому правительству.
 
- Скажите, что очень далеко! Ровно настолько, насколько этого потребует обстановка!

- Но я – простой журналист! Вот вы можете выйти к камерам, и сказать это всему миру?

- Я – не могу! Я вам не болванчик, чтобы открывать рот перед камерой! Я не политик и не юморист.

- Ну всё! - В отчаянии закричал диктор. - Я так не могу! – он повернулся к техникам и махнул рукой, - сворачиваемся!

- Отставить разбирать оборудование! – зарычал Богаевский. – Хотите медийную личность? Хорошо, я вам сейчас представлю сразу две медийные личности! Этих наших сотрудников знают все разведки мира. За их головы международный террорист Мавлади Шомаев, он же Мешулам Шойхет, назначил огромную сумму вознаграждения. Они находятся в розыске, практически во всех странах всепланетного содружества. Но, из-за предательства одного из резидентов, мы вынуждены были рассекретить этих ценных сотрудников. Сейчас именно они предстанут и перед вами, и перед всеми веб-зрителями мира. Две минуты!

Отсутствовал есаул не две минуты, а гораздо дольше. Погода изменилась. Мороз слегка отпустил. Но, как это всегда бывает в Москве, тут же подскочила влажность. Стало промозгло, серо и как-то тоскливо. И вот, когда продрогшая съёмочная бригада, уже не по одному разу согрелась водкой, операторы поменяли на камерах аккумуляторы, а техники, всё же понемногу начали сматывать шнуры, Богаевский, наконец, появился!

Рядом с ним шли… Лариса и Гульнара! Разумеется, эти две дамы были одеты именно точно так, как они и планировали выйти на баррикады, чтобы подавать патроны своим мужьям.

На блондинке красовался сексуально обтягивающий её стройную фигуру комбинезон милитари, а белокурые локоны покрывал чёрный платок в красных орхидеях. На брюнетке был надет саудовский джилбаб с золотым шитьём, а на голове вызывающе блистал золотыми подвесками пакистанский химар. Разумеется, Гульнара набросила на себя этот исламски платок так, чтобы он не скрывал ни её причёски, ни драгоценностей на шее и груди.
 
На обеих дамах было множество всяческих ожерелий, колье, браслетов, колец и ещё немало чего, так необходимого, по их мнению, каждой женщине на войне. Из оружия, в подмышечных кобурах у прекрасных воительниц висело по два пистолета, а на поясах зловеще покачивались воронёные штык-ножи от казачьих автоматов.

- Мы готовы ответить на все ваши вопросы, господа! - сказала Лариса, расширив глаза от ужаса.

Мысленно она уже проклинала Богаевского с его безумной идеей выставить их с Гульнарой на всеобщее посмешище. Ей вдруг показалось, что она стоит здесь, можно сказать на самом лобном, из всех лобных мест планеты, совсем голая! А на неё пялятся, хохочут, и показывают испачканными в кетчупе пальцами миллионы незнакомых, неприятных типов. Не лучше чувствовала себя и её подруга. Но Гульнара всё же постаралась собраться и сконцентрировать своё внимание на том, что говорит ей телевизионный журналист.
 
- Я узнал вас! – воскликнул диктор. - Это вы были участницами той самой операции в Хайфе, о которой потом кричал весь интернет! В СМИ прошла информация, что миссия наших спецслужб там была провалена!

- Мы готовы поговорить и об этом, - сказала Гульнара, нервно комкая угол химара.

- Как, кстати, нам можно вас называть? – спросил диктор.

- У нас много имён, - сказала, затравленно посмотрев на своё изображение в ближайшем мониторе Гульнара. – По последним документам мы – Лариса и Гульнара. Можете называть нас так.

- А по поводу проваленной операции, - обречённо вздохнув, выпалила на едином дыхании Лариса, - мы можем сказать только одно. Миссия была выполнена на двести процентов!

- Вы считаете, что спасение от смертоносного излучения тысяч людей на хайфской набережной, это провал? – нервно тряхнула идеально уложенными кудрями брюнетка. - А ведь мы… точнее, наши боевые товарищи, действительно спасли их! Записи событий в Хайфе ещё можно отыскать в интернете.

- Люди были парализованы смертельным излучателем, - сказала, тоже скользнув глазами по монитору, Лариса.

- Что это было за оборудование? – спросил диктор.

- Обычный излучатель с антенной, установленный в будке грузовика, - пожала плечами брюнетка. - Но наша группа вырубила адскую машинку! Это произошло тогда, когда псевдомашиах, подобно дешёвому фокуснику, показывал доверчивому народу представление с ворованными кораблями и ракетами.

Постепенно скованность от гипнотического блеска бездонных чёрных глазниц видеокамер у подруг начала улетучиваться. Вскоре с ними произошла заметная метаморфоза. Может причиной тому стала их врождённая артистичность, или самоуверенность, присущая многим красивым российским женщинам, или ещё что-то. Но уже через несколько минут Гульнара и Лариса сами поверили в то, что они – настоящие шпионки! Они почувствовали себя невероятно коварными, опасными и выглядели очень убедительно.
 
Теперь, глядя на них, уже мало кто сомневался в том, что на самом деле жизнь этих женщин состоит из постоянных опасностей, беззаветного служения Отечеству и безрассудного риска. Дамы так увлеклись своей игрой, что у следившего за ними со стороны Богаевского, мелькнула мысль, что всё это может очень плохо закончиться.

- Этот псевдопророк, невежда и недоносок, - негодовала перед объективом Гульнара Руслановна, -  обвинил в попытке убийства людей в Хайфе, знаете кого? Он обвинил мой татарский народ! Мы ему за это….

- Мы ему за это отстрелим его маленькие, - крикнула, по-рысьи сузив глаза и потрясая своим богатым, раритетным пистолетом, Лариса, - его мерзкие, козьи орешки! Ну, вы меня поняли, что я имею в виду!
 
- Гнев Гульнары понятен, - пожал плечами журналист. - Но вы, Лариса, угрожаете сейчас одному из самых могущественных и беспощадных людей на Земле! Вы тоже татарка?
 
- По паспорту я русская. Но когда я кого-то страстно ненавижу… или люблю, то я становлюсь такой татаркой! Ох, если бы вы только знали, какая я в такие моменты татарка! Я просто обожаю в себе это татарство!

В порыве экзальтации, блондинка подняла вверх пистолет и несколько раз выстрелила из него в воздух.
 
- Ну зачем же так! Успокойтесь, я вас умоляю! – скрестил руки на груди диктор. – Я понимаю, что у вас работа нервная, но постарайтесь хоть до конца эфира никого не пристрелить! Кстати, а чего вы сразу, на месте, не прикончили Шойхета? Вы же были неподалёку от него?
 
- У нас, мальчик, задание Родины на тот момент было иное, - многозначительно поправив пистолеты, важно ответила Гульнара.

- Потому что мы собрали в Израиле важную информацию, - добавила Лариса. – Надо было её как-то переправить сюда. На нас была объявлена тотальная охота! Лучшие спецназовцы Израиля гонялись за нами в этих… своих… красных башмаках! Но мы прошли через все расставленные на нас ловушки и вернулись на территорию своей родной страны с ценнейшим грузом, который теперь обрабатывают наши аналитики. Вы считаете, что сделав всё это, мы провалились?

- Лариса, вам вопрос из Англии! Вы обвешаны оружием. Вы убили многих людей?

- Людей – ни одного! Только бешенных собак – врагов моей страны! Вот этот пистолет, полюбуйтесь, он украшен мельхиором и золотом, я сняла с мёртвого тела предателя России, Аскера Раджметова! Для этого, Гульнаре пришлось уничтожить всех его телохранителей! Другие наши ребята в это же самое время были вынуждены убрать с десяток иностранных агентов, работавших в связке с этим матёрым волком. Если желаете, можете поехать и поискать их поганые трупы на обочине дороги, в районе Вереи. Вот так! На войне, как на войне!

- Так будет со всеми предателями нашей Родины! – воодушевлённо воскликнула Гульнара.
 
Она эффектно вытащила из ножен свой штык-нож и покрутила его прямо перед камерой. Журналист, на всякий случай, отбежал за спину оператора.

- Фантастика! – сказал вполголоса видеоинженеру, сидящий рядом программист. – Мы перекрыли своим рейтингом трансляцию вхождения Шойхета в Иерусалим.
 
- Так, так! – прижал журналист ладонь к своему уху с трансляционным наушником. – Девушки! Примерно тридцать тысяч мужиков со всего мира спрашивают: вы - замужем?

- Конечно! - улыбнулась Лариса. – У нас прекрасные семьи, очаровательные дети.

- А где сейчас… ваши ребятишки?

- Они отданы на воспитание в элитный казачий кадетский корпус, - с некоторой грустью в голосе произнесла Гульнара. - Со временем они сменят в боевом строю своих матерей… и отцов!

- Ещё люди хотят знать, где ваши мужья?

- Наши мужья сейчас там, - ответила Лариса, - где должен быть каждый настоящий российский мужчина! Они стоят на стенах окружённого врагами Кремля и готовятся к тому моменту, когда им командир прикажет пойти и уничтожить всех врагов!

- А вы не боитесь, что их убьют?

- Гульнара Руслановна! – засмеялась Лариса. – Ты слышала? Эти веб-ротозеи говорят, что наших мужей кто-то может убить! Да это моего Ратмирчика то? Хотела бы я посмотреть на тех, кто только помыслит это сделать! Он – быстрее любой пули и ракеты. У него удар левой – две тонны! А про правую я вообще не буду говорить! Её действие не поддаётся измерениям приборов! А гульнарочкин Валерик! Он голыми руками может открутить у любого танка башню! А потом вот так, вкрутить её стволом вперёд, в район седалища, всем… вражеским генералам!

Блондинка, наконец, засунула свой пистолет в кобуру, и очень выразительно показала, как Валерий Денисович будет вгонять танковый ствол неразумным натовским военачальникам прямо между двух седалищных нервов.

- О-о-о! – закричал программист. - У нас такой наплыв веб-ротозеев, что мы уже обрушили несколько крупнейших серверов! Но вы – продолжайте! Мы трансляцию перевели на запасные ресурсы и на спутники.

- Гульнара! Пять тысяч женщин из разных стран мира хотят узнать секрет вашего дивного макияжа.

- А вот эту тайну, я выдать не могу! У нас в семье её передают по наследству, от моей пра-прабабушки, которая была женой ширазского Карим-хана….
 
В это время операторы с удивлением увидели как расположенные на заднем плане берёзы и ели, вдруг, заколыхались и вместо них, взору удивлённых людей открылось грандиозное пространство с синим небом и заснеженными горами. Аллея Тайницкого сада раздвинулась до пределов широкой дороги. По этой дороге, по направлению к Ивановской площади шли строем вооружённые люди. Много вооружённых людей! И все они были одеты так же, как прибывшие в Кремль казаки полковника Сагайдачного. При этом, со стороны раскрывшегося пейзажа подул морозный, снежный ветер и стало очень холодно.
 
Гульнара и Лариса, которые были и так одеты чересчур легкомысленно, начали спешно отцеплять мгновенно закоченевшими пальцами от своей одежды микрофоны. Их остановил внезапно подошедший президент Панов.
 
- Я попрошу вас ещё немного задержаться, дорогие дамы! Чтобы я смог лично, перед всей мировой аудиторией, с вами пообщаться!

- Президент! – синхронно выдохнули женщины и захлопали своими тщательно загнутыми вверх ресницами.

У обеих блистательных воительниц был такой вид, как будто их внезапно застукали за каким-то постыдным занятием. И теперь им грозит очень строгое наказание. По их лицам было видно, что они изо всех сил хотят найти какую-то отговорку, может быть убедительную фразу, чтобы смягчить свою вину. Но никак не могут её отыскать.

- Мы… только… на Средиземноморье хотели…- подавленно забормотали женщины.

- Позвольте мне, - прервал возникшую неловкую паузу Панов, - как президенту Российской федерации, как верховному главнокомандующему… поблагодарить вас, за доблестный, самоотверженный труд на благо нашей великой Родины! Мне уже доложили о блестяще проведённой вами разведывательной операции. Я распорядился, чтобы все участники этого беспрецедентного рейда были представлены к Ордену Мужества.

- Служим России! – крикнули Лариса и Гульнара, несколько обескураженные, но довольные тем, что всё закончилось для них так неплохо.
 
- Ура! – нестройно крикнули, подняв вверх фляжки телевизионщики.

- Ур-ра! Ур-ра! Ур-ра! – закричала, проходящая мимо них колонна казачьего полка имени святого князя Александра Невского.
 
- Ура-а-а! – отозвались со стены, видевшие всё это казаки и кремлёвские курсанты.

- Мне сейчас нужно срочно посетить ряд регионов, - сказал Панов. – Но Кремль остаётся нашим! И все жители мира смогут получать всю информацию отсюда, в режиме реального времени. Вот, познакомьтесь, с новыми руководителями нашего информационного агентства. Их зовут Лариса….

- Максимовна! – выпалила блондинка. – Лариса Максимовна и Гульнара Руслановна!

- Вот, Лариса Максимовна и Гульнара Руслановна теперь и будут, от лица правительства, от моего лица, общаться со всеми вами. Приказ о назначении уже подписан. Я уверен, что богатый опыт оперативной работы поможет им справиться и с этим, новым для них видом деятельности.

- Так точно, товарищ президент! – браво крикнули дамы, и лихо вскинули ладони с ало-золотистым педикюром к своим платкам.
 
Их браслеты, колье и подвески, при этом, как показалось зрителям, тоже отрапортовали президенту сдержано-радостным звоном.

К Панову подъехал армейский бронетранспортёр. Президент попрощался и направился к нему. Внезапно его окликнул взволнованный, молодой голос:

- Товарищ президент, подождите! Пожалуйста, не уезжайте!

Глава государства обернулся и увидел, что к нему бегут двое казаков с носилками. Это были Буздыган и Манжуров.

- Что у вас? – спросил Панов.

- Василий Васильевич, захватите, пожалуйста с собой нашего товарища! Его нужно срочно передать медикам в Китеже.

- Он что, ранен?

- Так точно! Мы думали, что он убит. Да и он сам так думает, что убит.

- Кто думает?

- Да это не важно. Пульс у него, вроде бы прощупывается. Вы завезите, пожалуйста его в наш госпиталь, а врачи уже пусть сами решают, жив он, или мёртв.

- Грузите! – сказал президент, и добавил, – интересное у него покрывало. Как знамя какое-то, древнерусское.

- Спасибо! – крикнул Олесь.

Он распахнул дверь транспортёра и передал сидящему внутри бойцу ручки носилок. Через минуту тело Буслаева исчезло в металлическом чреве бэтээра. Президент залез следом, слегка морщась от боли в плече. Дверь с грохотом захлопнулась.

Машина взревела своим мощным, форсированным двигателем, сорвалась с места и помчала куда-то в сторону синих, заснеженных гор. Вскоре… телепортационный проход заколыхался, сузился и сомкнулся. На его месте вновь появились голубые ели Тайницкого сада.
 
                33.
- Ну что? Кого мы там ещё ждём, господа? – недовольно спросил из-за кафедры есаул Богаевский. – Давайте в темпе! А то в кои-то веки, наконец, смогли все собраться вместе, а всё никак не можем усесться, поговорить о насущных делах.

Офицеры Отдельной стратегической казачьей бригады «Лава» и Президентского полка собрались в здании комендатуры на совещание. Сотрудников эфэсбэ и фэсэо никто не приглашал, но многие пришли сами и уселись в зале. Видя это, Богаевский бросил вопросительный взгляд на Сагайдачного. Тот в ответ сделал жест рукой, мол, всё нормально, пусть сидят.

- Не все же они, надо полагать, - подумал про себя Мамай, - продажные шкуры, как некоторые их сослуживцы. Эти ведь не бежали открывать ворота оккупантам.
 
- Начинайте уже, Юрий Иванович! – крикнул он. – Кто пришёл, тот и пришёл. У других, надо полагать, срочные дела образовались.

- Итак, друзья, - сказал Богаевский, - позвольте мне первым делом зачитать приказ президента Российской Федерации Василия Васильевича Панова….

- Товарищ полковник! – вдруг кто-то крикнул прямо в ухо Сагайдачному.
 
- Кто здесь? – спросил Казак Мамай, - судя по голосу, это вы, Борис Ксенофонтович?

- Так точно!

- Что у вас?

- Вова передал, что эти, как его… пиндосы, кажется… в общем, они готовятся к штурму. Инопланетян уже перебросили сюда. Говорит, двумя колоннами пойдут, со стороны Зарядья и с Воздвиженки.

- Понятно. Спасибо, Борис Ксенофонтович.

Казак Мамай встал и вышел к кафедре.

- Я прошу прощения, господа офицеры, что вынужден нарушить регламент нашего собрания. Но у нас больше нет времени на разговоры. Вы позволите, Юрий Иванович?

- Да, да, конечно! - сказал Богаевский, уступая Сагайдачному место за трибуной.

- Согласно только что полученным сведениям, оккупационные силы, наконец, решились на штурм. Это произойдёт с минуты на минуту. А посему, - говоря это, Григорий Васильевич нажал кнопку переговорного устройства на воротнике, - я приказываю всему личному рядовому и унтер-офицерскому составу временно уйти в укрытие, так как противник, судя по всему, сейчас начнёт артиллерийско-ракетный обстрел. На стенах остаются только наблюдатели и операторы микроволновых устройств. Последним, приказываю активировать залповое облучение в сторону Зарядья, которое находится за Васильевским спуском и в сторону Воздвиженки. Все всё поняли правильно?
 
- Так точно! – донёсся нестройный хор голосов командиров сотен их эфира.

- До вас же, господа офицеры, я могу довести волю нашего президента. Василий Васильевич просил нас продержаться ровно сутки. После этого, наша обезглавленная российская армия обретёт новую систему управления и к завтрашнему дню, я думаю, в Москву будет переброшено несколько мотострелковых и десантных дивизий. Сложность в том, что перед своим самовольным оставлением частей, военачальники привели в хаотичное состояние всю документацию вверенных им подразделений, а так же, внутривойсковую систему связи и оповещения. Кроме того, под прикрытием внеплановых регламентных работ, были разобраны и выведены из строя многие тысячи единиц автотранспортной техники, танков, вертолётов и самолётов. В общем, нам нужно выдержать первый удар. А посему… господа офицеры, встать!

Весь зал пришёл в движение. Большинство собравшихся, привычно вскочили и вытянулись по струнке смирно. Эфэсбэшники и фэсэошники тоже встали.

- К своим подразделениям! – зычно скомандовал полковник, - бегом! Марш!

Участники совещания сорвались с места и устремились, каждый на свой участок обороны, согласно ранее полученной диспозиции. Вскоре на Кремль начали падать первые снаряды и ракеты.

- Где Ратибор? – крикнул Казак Мамай, в надежде, что кто-нибудь из буслаевских дедов его услышит.
 
- Он говорит, что не успевает. - Натовская самоходная артиллерия рассредоточена по всей территории Китай-города, Замоскворечья и Белого города. Он метается от одного звена к другому, сжёг уже пару десятков машин, но их количество не уменьшается.

- Твою мать! - выругался Григорий Васильевич, глядя на то, как под ударами ракет установок залпового огня начали разлетаться целые участки кремлёвской стены и рухнули на землю шатровые надстройки некоторых башен. Рубиновая звезда Троицкой башни, разбитая вдребезги прямым попаданием реактивного снаряда, покрыла заснеженную брусчатку мелкими битыми стёклами, похожими на капли крови.

- Орёл - Беркуту! – раздалось в наушниках прижавшегося к стене Мамая.

- Слушаю вас, Орёл, - крикнул в воротник, пытаясь перекричать грохот взрывов, Сагайдачный.

- Стену между Беклемишевской и Константино-Еленинской башнями разрушают. Видимо, там будет основной удар. В Зарядье видны скопления огромных обезьян.

- Ну что же, господа казаки! – радостно воскликнул в микрофон Казак Мамай. – Выпивка и закуски поданы! Всех прошу на пир! А пока… на молитву, шапки долой!

Все казаки, солдаты комендантского полка, а вместе с ними, сотрудники фэсэо и эфэсбэ, приготовившиеся к отражению вражеской атаки, сдёрнули свои головные уборы.

-  О, великое имя Пресвятыя и Живоначальныя Троицы! – громко начал Сагайдачный.

- Живоначальныя Троицы! – пронеслось эхом по Кремлю и в эфире.

Некоторые офицеры и казаки тоже включили свои микрофоны и поэтому, молитва зазвучала не только воодущевлённо, но и многоголосо.

- Пречистая Госпоже Богородице!

- Помогай нам на противныя наша враги!

Солдаты – кремлёвцы и сотрудники силовых ведомств, которые не знали слов молитвы, вслух, или про себя, но всё же вторили казакам.

- Молитвами Твоего угодника!

- Преподобнаго игумена Сергия!

- Спаси души наша!

- Спаси души наша!

- Спаси души наша! – прокатилось эхом.

- Аминь! Кройсь!

Шапки и папахи вновь взлетели на свои привычные места. Со стороны Васильевского спуска раздался вой и рёв стремительно приближающихся бабуиноцефалов.

- Ястреб - Беркуту! – прозвучал в эфире голос Аарона Листера.

- О! И ты здесь! – удивился Мамай.

- А как же! Я всегда там где веселье! Такая уж у нас, великороссов доля.

- Что хотел?

- Да я сейчас в другом конце Кремля. Передайте парням на Беклемишевской, что бабуинов пистолетная пуля не берёт. Корпуса у них в бронезащите, а головы имеют от природы крепкий череп. Самое слабое место – горло. Там все артериальные узлы. А их можно достать любым перочинным ножичком. В остальные места – только кумулятивными, или разрывными.
 
- Спасибо, - сказал Сагайдачный.

- Да это не мне скажите спасибо, а вон, Снегирю. Это он первый, своим энэром такому примату гланды удалил.

- И он тоже здесь?

- Так точно! Согласно штатному расписанию! – отозвался Василий Гарольдович.

- Так ты, Снигирь, у нас уже окольцован, или ещё нет?

- Почти. К сожалению, мой орнитолог пока, вдали от меня. Сидит в гнездышке, тоскует.
 
- Принял. Ну ничего. Накольцуетесь ещё!

- Это опять Снегирь. Я хотел добавить, что этим космопитекам лучше в глаза не смотреть. Обладают гипнозом.

- Так, бойцы, все слышали Ястреба и Снегиря?

- Слышали, - нестройно донеслось в ответ.

Со стороны Беклемишевской башни не ответил никто. Там казаки уже вступили в бой с бабуиноцефалами, хлынувшими бурным потоком к стенному пролому. Казаки полка Александра Невского встретили их гранатомётным и автоматным огнём. Со стен и из-за разлома прогремел дружный залп. Сюда же поспешил со своим бурегенератором и Воин Сновидений. За время арт-подготовки, он сумел сжечь, или просто вывести из строя большинство огневых точек в Китай городе. А в Зарядье Буслаев уничтожил работавшие там с ночи телепортационные ворота. 

- Вова, давай за мной! В атаку! Вон они, уже на стену залезли! – кричал ему неугомонный дед Михаил.

Он судорожно пытался тоже… создать что-нибудь этакое, магнитическое. Но у него ничего не получалось.

- Да мне сейчас хоть бы ножичек какой примагнитить к себе! – разочарованно стонал дед Козарин. – Вот уж я бы тогда свою душеньку то потешил! Бой, это ж моя стихия! А я тут… сижу в стороне, как симулянт презренный!
 
- Да успокойся, дедушка! – кричал ему Владимир. - Ну какой ты симулянт? Ты – упокоившийся герой! А по поводу магнита, так и у меня тоже с первого раза это не получалось. Ты же видел! Ничего, постепенно придёт навык!
 
- О, смотри! Один обезьян полез привязывать знамя на храм Василия Блаженного! – вдруг закричал Михаил Павлович. – Эх, мне бы пику сейчас! Я бы его, нелюдя! Смотри, знамя то… с еврейской звездой! У них там в космосе что, тоже в Иуду верят?

- Сейчас мы его… сионопитека… оттуда сбросим! – крикнул Владимир, подлетая к куполу.

- Только архитектуру не повреди! – крикнул дед Михаил.

- Постараюсь бережно, - ответил Буслаев, и поднёс сопло бурегенератора вплотную к морде бабуиноцефала.

Тот почувствовал перед собой чьё-то присутствие и замахал лапой, тщетно силясь поймать невидимого врага. Для устрашения бабуин открыл пасть и оскалил свои кинжалоподобные зубы.

- Ну, лети аккуратно! - сказал Владимир и включил установку.

Туша инопланетянина сорвалась с золотого купола колокольни и, размахивая знаменем машиаха полетела вниз, прямо на шатёр крыльца.
 
- Э-э! Мы не договаривались, чтобы нам пришельцы ломали архитектуру! - крикнул Буслаев.

 Он, перехватив падающего бабуиноцефала в воздухе, перенаправил его полёт прямо на бегущую внизу толпу соплеменников.

Те в испуге отпрянули в стороны, и знаменосец с грохотом приземлился на землю. Там его добила снайперская пуля Манжурова, тоже следившего за этим зверем. Воин Сновидений посмотрел на стену, но на него закричал Михаил Павлович.

- Давай, давай, Вова! Бой – не место для ротозейства! Не останавливайся! Видишь, сколько этих криволапых выползло?

 - Даю! – сказал Буслаев и бросился рвать раскалённым воздушным потоком гигантских обезьян.

- Ну вот как её заставить магнититься? - ворчал Михаил Павлович, пытаясь создать электромагнит из куска воткнутой в газон арматуры. – Вова говорит, герой ты, дед! Герой, едрёна корень! Ему-то вон как посчастливилось! Сражается! А мне… хоть вой, прямо.

Обезьяны сначала не поняли, что это за ураган бушует на площади. Но когда Воин Сновидений, показательно спалил несколько вырвавшихся вперёд бабуинов, в бездонных глазах приматов начали ворочаться страх и недоумение.

А самого первого бабуиноцефала из заскочивших на стену, Буслаев просто разорвал! Он внезапно направил ему воздушную струю прямо в торжествующе разинутый рот. Такого натиска нескольких сотен воздушных атмосфер не выдержали ни туловище примата, ни застёжки на его бронезащите. Бабуин лопнул, как бешеный огурец! Его внутренности полетели на поднимающихся на стену сородичей. Те, в ужасе шарахнулись в стороны и начали спрыгивать со стены, прямо на головы новых штурмовых подразделений, внося в их позиции разлад и панику.

Со стен казаки и оставшиеся верными президенту эфэсбэшники открыли по наступающим такой бешенный огонь, что остальные тоже не выдержали и побежали. Воин Сновидений устремился следом за отступающими колоннами и включил свою установку на полную мощность. С брусчатки Васильевского спуска во все стороны полетели тела чужепланетников.

На повороте к Варварке отступающим павианам попалась небольшая группа гражданских протестантов с машиаховскими штандартами. Приматы с досады оторвали им всем головы, швырнули их в сторону стены и передрались из-за кровоточащих тел.

- Ага, демоны! Задницы кажете? Давай, внучек, гони паскуд!

- Чё-то устал я, дед, - вдруг сказал Владимир. – Не могу больше! И от крови меня уже… воротит.

- Эк, как ты запел! – возмутился Михаил Павлович. - Устал! А Родину кто будет защищать, сопляк? На тебя, вон, все твои товарищи надеются! А ты, в симулянты решил податься? Знаешь как я, в Румынии, раненный, голодный, эсэсовскую крепость штурмовал….

- Ну что ты накинулся на парня? - не выдержав, подал голос до этого молчавший дед Борис. – Пойдём, Владимир, посидишь, вон, на ступенях Василия Блаженного, отдышишься.

- Да мне не отдышаться надо. Я не запыхался. Я просто сонный какой-то. Еле двигаюсь уже. Слушайте, предки, а как вы пополняете энергию? Мне бы надо… подзарядиться.

- Да я не знаю как! – пожал плечами Борис Ксенофонтович.
 
- Ну отчего же не знаешь? – вмешался Михаил Павлович. – Свечу, Вова, за тебя кто-то должен срочно поставить! Я по себе скажу. Если за меня свечку, даже самую маленькую, без разницы, кто-то в храме поставит, то я это сразу чувствую. Моё тело… силой наливается! Не существующее, нужно заметить, тело. Но всё равно, я становлюсь прямо, титаном каким-то!

- Это правда! – согласился дед Борис. – Надо пойти попросить кого-то, да хоть эту… Наташечку вашу, пусть забежит, поставит за твой упокой. Да и отпевание тебе они должны устроить. А то как-то не по-людски.

- Не стоит спешить отпевать того, кто ещё не умер! - раздался рядом знакомый Владимиру голос.

- Уриил! – устало улыбнулся Буслаев. – А я уже решил, что ты меня совсем забросил. Думаю, может обиделся на меня за что-то.

- Мне не за что на тебя обижаться. Я просто удивился, что ты, идя на верную гибель, так и не причастился. Рисковал, ты, братец! Душой своею рисковал. Мог так и сгинуть, в безвременьи, без покаяния и причастия.

- Так уж и сгинул бы! – недовольно пробормотал дед Михаил. – Вы не волнуйтесь, милейший. Мы своему внучку Вовочке так просто, ни за понюх табака, пропасть бы не дали.

- Это хорошо, - сказал ангел.

По его лицу, как всегда, пробежала не до конца понятная улыбка. Он обвёл своим взором место боя, бросил взгляд на бурегенератор и сказал:

- Пойдём, Владимир, тебе сейчас нужно быть в другом месте.

- В каком ещё месте? – удивился Буслаев. – Я должен помочь своим друзьям!

- Пойдём, тебе сейчас всё объяснят….

- Кто?

- Вот они! - кивнул Уриил в сторону памятника Минину и Пожарскому.

- Статуи, что ли? Шутить изволите?

- Владимир! - укоризненно покачал головой ангел, - ты знаешь, мне сегодня что-то не хочется шутить. У меня тоже в последние дни было много всякого… различного. Рядом с памятником ты что, никого не видишь?

- Бабулечки! – вдруг закричал Воин Сновидений и кубарем скатился со ступенек.

Сидящие рядом деды, от неожиданности вздрогнули и тоже посмотрели туда, куда устремился их внук.

Действительно около портала памятника стояли родные бабушки Владимира Буслаева - Клавдия Михайловна и Евфимия Михайловна! Они обе были молодыми, ослепительно красивыми, и обе были одеты в сияющие белые одежды.

Воин Сновидений узнал их совершенно инстинктивно, с первого взгляда. Но, когда он к ним, что называется, присмотрелся, у него вдруг возникли сомнения. Неужели эти прекрасные дамы, действительно те, которые дали жизнь его родителям, его многочисленным дядюшкам, тётушкам, и, в конечном счёте, дали жизнь ему самому? Это как-то не укладывалось в голове Владимира.
 
- Ну иди же к нам, Вовочка! – прервала неловкую паузу Клавдия Михайловна. - Обними скорее своих бабушек! Мы об этом столько мечтали!

Второй раз Буслаева уговаривать не пришлось. Он с радостью бросился к женщинам и заключил их в свои объятия.
 
- Вот какой ты у нас стал! - сказал Евфимия Михайловна.

- Да. Такой большой, сильный и умный, - улыбнулась Клавдия Михайловна.

Не такой уж и большой, - смутился Владимир. – Да и по поводу сильного и умного… тоже не знаю. Кажется, наоборот… растратил всю свою жизнь на глупости, пустяки и греховные поступки. Мне стыдно за себя.

- Ну, ничего, ничего, - улыбнулась бабушка Евфимия. – У тебя ещё будет время кое-что поправить.

- Ох, если бы у меня это время действительно было! - сокрушённо покрутил головой Буслаев. – Да что я об этом? Вы-то как?

- Да нормально мы… внучек, - улыбнулась бабушка Клавдия. - У нас всё хорошо. Ну а деды твои чего там застыли? Не хотят подойти, тоже… хоть пообщаться с нами?

- Да они стесняются. Говорят, что вы теперь обладаете очень высоким статусом. Боятся, что вы не захотите с ними говорить.

- Михаил Павлович! – не выдержала Клавдия Михайловна. - Ты долго там будешь делать вид, что не замечаешь свою жену родную?

- Так я это… чего не замечаю то? Просто, думаю, мало ли? Может у вас разговор какой важный.

- Ну так иди, обними меня!

- С превеликим удовольствием! – крикнул дед Михаил и рванулся к своей супруге.

- Ну а ты то что, Борис Ксенофонтович? – крикнула Евфимия Михайловна.

- Да иду уже, иду, - исподлобья улыбнулся дед. – Притомился просто малость. Вон, с ночи, с Вовой над полем боя витаем, как эти… как валькирии какие.

Все впятером обнялись, постояли молча. Буслаева вновь захлестнуло чувство любви ко всему миру. Совсем как тогда, в детстве! Когда он был маленьким, его родители были молодыми и сильными, а дедушки и бабушки были живыми и энергичными.

Он тогда с обожанием тянулся своими маленькими ручками ко всему миру. И мир его тоже любил. Маленький Володя это точно знал. Огромные дворовые собаки на него не лаяли, а норовили лизнуть своими розовыми языками в лицо, коровы с быками его не бодали, свиньи на заднем дворе приветливо смотрели на него своими маленькими глазками и весело махали ему закрученными хвостиками. Даже насекомые его не кусали. Он шёл своими маленькими, обутыми в малюсенькие сандалики ногами по траве, а кузнечики самозабвенно водили причудливо изогнутыми лапками по слегка оттопыренным крыльям и сами впадали в транс, купаясь в волнах своей чувственной музыки. Когда маленький Буслаев проходил среди ульев, ни одна из тысяч снующих в воздухе пчёл его не жалила. Комары и те не докучали ему своим присутствием. А только звенели в воздухе маленькими, изящными крылышками и старались увернуться от стремительных ласточек….

- Ну, всё, ребята, пора расходиться! - услышал Владимир откуда-то издалека голос Уриила.

Ангел сказал что-то ещё, но больше Воин Сновидений ничего разобрать не успел. Он ощутил, как его кто-то сильно ударил в грудь и ужасно неприятная, обжигающая волна электрического тока пробежала по всему буслаевскому телу! В голове всё закружилось и Владимир, как ему показалось, был внезапно выдернут из объятий своих близких людей.

Страшная, неведомая сила повлекла его куда-то с огромной скоростью по узкому, напоминающему крысиную нору, коридору.

- Есть пульс! – громко сказал чей-то незнакомый мужской баритон.

- Это что-то невероятное! – сказал второй, тоже незнакомый голос. – Вы когда-нибудь видели, чтобы у человека в груди было огромное входное отверстие, в спине – выходное отверстие, но не было… ни одного повреждения внутренних органов?

- Да, уж! – усмехнулся первый. – Получается, что при приближении пули, эти органы внезапно разомкнулись в разные стороны, подождали, пока пролетит инородное тело, и… вновь встали на свои места.

- Но это невозможно! – сказал второй.

- Вот и я – о том же! - ухмыльнулся баритон. – Кстати, а где покрывало, в которое был завёрнут наш раненный?

- Да там, на носилках осталось. А что такое?

- Надо проследить, чтобы оно никуда не пропало. Интересный, я тебе скажу, рисунок на нём вышит. Древнерусская символика… воинская.

- А ты откуда знаешь?

- Так у меня отец был этнографом. Э-э, брат, если бы ты знал, сколько он мне в детстве про это дело всяких историй и легенд рассказал! Я, если хочешь знать, вырос среди груд всяческих рисунков, фотографий, схем и альбомов, отображающих русскую обрядовую культуру.

Они зашили раны, обработали их раствором и вышли в коридор. В голове у Буслаева действительность начала вновь понемногу куда-то отдаляться. Он услышал крики чаек, открыл глаза и увидел, что идёт по песчаному пляжу острова Попова. Было очень светло и радостно. Знойное солнце нежно гладило его лицо и немного слепило глаза. Владимир снял ботинки и вошёл по колено в прозрачную, ласковую воду. Вокруг его ног серебрилось множество мелких, разноцветных рыбок и стремительных креветок.

- Вот оно, счастье! - подумал Воин Сновидений.

Он наклонился к накатывающейся на берег волне и омыл лицо солоноватой, живительной влагой….

Оперировавшие его врачи тем временем вышли в приёмное отделение. Обладатель баритона поднял с носилок алую шёлковую ткань и растянул её.
 
- Да обычный такой рисунок! - сказал его товарищ. - Как на рубахах – вышиванках.

- Именно, как на вышиванках! – подтвердил баритон. - А там – никогда не было ни одного случайного стежка. Вот это, в центре, знаешь что?

- Дерево какое-то. На наряженную ёлку похоже.

- Дерево! – скривился первый врач. – Это не дерево. Таким символом в древние времена изображалась роженица. Роженица – это мать рода! Центральный во многих композициях элемент. Очень часто она символизировала Русскую Землю. Вокруг роженицы – орнамент из скачущих всадников. Это обычный элемент войсковой культуры. Над ними – православный крест. А около него, летящие друг другу навстречу птицы. Справа – птица Гамаюн, показывающая таким образом приближающуюся смертельную битву, а слева, ей навстречу летит нимбоносная Сирин. А она всегда поёт песнь радости. Так что, здесь зашифрована целая философия русского бытия.

- А Алконост? – вдруг спросил второй врач.

- Что, Алколност?

- Ну, здесь есть Сирин, есть Гамают, а где же Алконост?

- Не знаю… Алконост обычно поёт песню горя. Видно, вышивальщица решила, что для такой печальной песни ещё не пришло время. Но всё же интересно, кто же, собственно укрыл этим… господина Храповицкого?

- Ты хотел сказать… этим знаменем? – сказал второй.

- Да, признаться, у меня вертелось на языке. Но я не припомню таких знамён в реальной истории, - пожал плечами первый.

- Ты знаешь, а у меня такое чувство, что всё, что происходит вокруг этого… Храповицкого, носит очень… нереальный знаменатель.

- Так оно и есть. Ну ладно. Пойду, посмотрю, как он спит.

                34.
- Ну а вы то куда теперь? – спросила Клавдия Михайловна Михаила Павловича.

- Так мы же с Борисом Ксенофонтовичем в разведку служить определились! – рассмеялся Михаил Павлович. – Можно сказать, что мы стали глазами и ушами полка имения святого князя Дмитрия Донского.

- Не хорошо это! – сказала Евфимия Михайловна. – Вам не положено заниматься земными делами. Вы уже теперь принадлежите к иному миру.

- Вова - наш внук, Фимочка! – сказал Борис Ксенофонтович. – И он, между прочим, занимается спасением не только России, но и всего христианского мира! Зачем же мы будем стоять в стороне, если можем помочь внуку и его друзьям?

- Да! Нам бы только какое-нибудь оружие заполучить! - сокрушённо покачал головой дед Михаил. - Уж я бы этим супостатам… показал бы!

- Не нагеройствовался ещё, Мишенька? – усмехнулась Клавдия Михайловна. – А ты подумал о том, что бы было, если бы все упокоенные души сейчас слетелись сюда, взяли в руки оружие и принялись убивать живых людей? Это – греховно и противоестественно.

- Противоестественно будет, Клавочка, - рассерженно зарокотал внезапно понизившимся голосом Михаил Павлович, - если всех этих прекрасных мальчишек, можно сказать, последнее сокровище, последний благодатный урожай Земли Русской, сегодня убьют! Ты только посмотри в глаза этим казакам. Таких глаз ты сегодня не увидишь больше нигде. С них же только иконы писать!

- Улетать тебе отсюда надо, Михаил! – очень серьёзно сказала Клавдия Михайловна. – Иначе, я твою натуру знаю! Ты, вон, скоро поймёшь, как действует электромагнит, поднимешь нож, кого-нибудь зарежешь и навлечёшь на свою душу множество мук и горестей.
 
- Да я, Клавочка, если это только сможет как-то помочь казакам, готов свою душу обречь на самые страшные муки, какие только могут предназначаться нашему брату! Нет! Не уговаривай меня. Я решил! Я остаюсь!

- Да ты что, думаешь, Михаил, ты один такой, кто о казаках этих печётся? – сказала Евфимия Михайловна. – О них есть кому позаботиться, не сомневайся.

- Вот только не надо, Фимочка, мне сейчас намекать на силу провидения и говорить о божественной заботе, да простит мою дерзость Пантократор! На моих глазах было убито, сожжено, разорвано на мелкие куски и разрублено столько прекрасных парней! Я уже не говорю про тех, кому японские и фашистские палачи еще при жизни устроили адские муки на Земле!

- А вот про это ты мне зря напомнил, - сверкнув глазами, сказал Евфимия Буслаева. - Меня и шомполами кромсали и на воротах распинали! Но если я тебе говорю, что упокоенным людям нельзя заниматься смертоубийством, значит знаю, что говорю! Мы уже вам с Борисом предлагали не единожды, перебирайтесь к нам! И тогда вы будете при деле! Станете нам помогать, много добра миру принесёте. Знаешь сколько у нас забот? А мы тут с вами, охальниками….

- Да мы вас не звали сюда! – окончательно рассвирепел Михаил Павлович. – Мы нормально справляемся со своей посмертной жизнью. Вон, Сихотэ-Алинь от браконьеров, по мере сил, оберегаем! Это тоже благое дело.

- Ну а ты то, Борис, что молчишь? – повернулась Евфимия Михайловна к деду Борису.

- Да я, Фимочка, - улыбнулся Борис Ксенофонтович, - ничего не имею против вечных мук. У нас любое хорошее дело наказуемо. Я уже к этому как-то привык. Всё везде происходит одинаково – и в егерях и в лагерях!

- Ну, вы сами сделали свой выбор, - сказала Клавдия Михайловна и, помолчав, вдруг обернулась к деду Михаилу. – Ты, Мишенька, неправильно электромагнит делаешь.

- И что я делаю не так? – зло бросил, всё ещё не успокоившийся Михаил Павлович. – Вроде всё так же пытаюсь сделать, как и Вова делал.

- Но он же столб не собирался поднять! А ты хочешь опять с шашкой по полю боя носиться. Это же несколько разный подход к свойству магнетизма.

- Наверное, ты права. Но что же делать?

- Э-эх ты! Корабельный моторист высшей квалификации! Встань и раскинь руки крестом!

- Ну, встал! – сказал, подняв руки, Михаил Павлович.

- Ну а теперь, попробуй накрутить на свои руки, как на металлический стержень, электропроводящий поток и пусти по нему электричество.

- На удивление, через минуту, вокруг рук деда Михаила, закружился стремительный вихрь мерцающего красными и голубыми искрами воздуха.

- Кажется, что-то начало получаться, - сказал Михаил Павлович. – Что дальше?

- Начинай, стараясь не нарушить создавшуюся схему, сводить руки перед собой. – Сказала Клавдия Михайловна. – Медленней! Медленней! Так! Ну и что ты чувствуешь?

- Ладони тянет… одну к другой! – радостно закричал Михаил Павлович.

- Это хорошо, – сказала Клавдия Михайловна. - Ну, давайте прощаться, нам пора! Да и войско антихриста, как я посмотрю, снова вон в атаку пошло.

- Где? – в один голос спросили деды Михаил и Борис.

Они обернулись и увидели, что всё ближайшее пространство вблизи Кремля заполнено тёмной массой стремительно двигающихся в их сторону войск. Впереди, как всегда, бежали, опираясь на свои громадные кулаки, обвешанные оружием бабуины, за ними шли волной ящероподобные шазизяне, а далее насколько мог увидеть глаз, двигались, громыхая железными гусеницами натовские машины, шагала пехота, а в воздухе барражировали вражеские беспилотники и вертолёты.

- Надо же! – сказал дед Борис. – И вертолёты умудрились протащить сквозь свои ворота.

- Да-а! – произнёс дед Михаил. И к стенам ведь не подлетают близко. Наверное уже поняли, что микроволновые пушки у наших парней бьют только на семьсот метров. 

- Смотри, в этот раз пошли без артобстрела.

- Я тут подслушал мысли кого-то из их командиров, - сказал Борис Ксенофонтович. - Они теперь хотят сохранить Кремль, как символ власти над Россией, чтобы их машиах смог лично войти сюда, как триумфатор.

- Вот паскуды!

- А вообще, они могут теперь легко разнести не только Кремль, но и всю Москву. Вишь, сколько силы нагнали!

- Вова, помнится говорил, что он спалил одни ворота в Китай-городе… эти, как их, тепортовские, что ли?

- Давай, Михаил, показывай, как ты этот магнит делаешь!

- Ты чего задумал то? – прищурил глаз дед Козарин.

- Да хочу тоже как-нибудь, чего-нибудь уничтожить.

- Как я понимаю, когда наступает война, казакам становится не до своих родных жён, - покачала головой Клавдия Михайловна.

- Да и мужикам, - то же самое! – кивнула Евфимия Михайловна в сторону Бориса Ксенофонтовича.

- К сожалению, это так! – обернулся к ним Михаил Павлович. - Вы уж на нас не обижайтесь, дамочки, но нам действительно пока нужно кое-чем подзаняться.

- Да! Вы уж не обижайтесь! – подтвердил Борис Ксенофонтович. – Ну, давай, Фимочка, увидимся!

  Он наспех чмокнул жену в щёку и опять крикнул своему товарищу:

- Не стой, показывай!

Дамы переглянулись и растаяли в воздухе.

- А чё показывать то? – проворчал дед Михаил.

Его несколько обескуражила улыбка, которая пробежала по губам обеих женщин перед тем, как они их покинули. Тайный смысл её был непонятен казаку. А всё, что он не мог понять, всегда вызывало у него раздражение.
 
- Что делать, говорю?

- Что делать, что делать! Берёшь, вот так расставляешь руки и… того! Наматываешь на них вихревые потоки, пускаешь ток, и, плавно сводишь руки одна к другой. Вот и вся недолга.

- Не получается, стерва!

- Так ты не нервничай. Представь, что ты лежишь у себя на сеновале, а вокруг тебя порхают пчёлки и бабочки.

- Попробую, - проворчал дед Борис, заиграв желваками.

Через несколько минут что-то начало получаться. Ладони, пока не сильно, но всё же начало притягивать друг к другу.

- Чувствуешь что-нибудь? – спросил Михаил Павлович.

- Да, кажется, что-то есть. Погнали на Никольскую Улицу.

- Зачем?

- Там Вова раздолбал один бронетранспортёр. Внутри него я видел ящик с мелкими железными гвоздями, шурупами и болтами.

- И что?

- И ничего! Медленно соображаешь для забайкальского гурана. Согласно прессе, самолёты и вертолёты падают от того, что к ним в турбины попадают птицы. Птиц у нас с тобой нет, но есть мелкие железки. Усёк?

- Ну, нет, Ксенофонтыч! Если хочешь, иди, гоняйся за этими машинами. А я для себя уже решил, что мне делать!

Дед Михаил приблизился к трупу упавшего с колокольни бабуиноцефала. Немного поколдовав над телом, он вытащил фосфоресцирующими руками из нагрудных ножен инопланетянина довольно большой кинжал. Подняв его над головой, Михаил Павлович торжествующе расхохотался.

- Смотри, Борис! У меня есть теперь самое настоящее оружие! Это ли не счастье, быть снова казаком? Снова в строю, снова… даже не знаю, что сказать! Прямо плакать хочется!

- Вот и поплачь, - скривился дед Борис.

- И поплачу! – с вызовом ответил Козарин, - но, потом! Знаешь, как я долго и мучительно умирал от ран? Думал, что никогда больше не смогу испытать радость боя! А-а, что говорить то? Я счастлив, мой друг!

- Теряем время. Они уже лезут на стены. Парни их еле сдерживают.

- Да нормально парни держатся! Я думал, что эти - вообще малыши! А оказалось, что они все – прирождённые пластуны!

- Да нет! Они тебе и пластуны, и всадники и механики и танкисты… командиры хорошо обучили парнишек.

- Ну а ты как думал? Нашего Вовку, что ли в плохой полк пошлют служить? Ладно, пошли воевать! – крикнул дед Михаил, примериваясь к своему новому клинку. – По весу на ятаган тянет! Но похоже, что о моём козырном рубящем ударе с потягом придётся забыть!

- Почему?

- Потому что я ещё не научился делать быстрого поперечного перемещения кинжала. Пока получается только повдольное. Так что, временно перейдём исключительно к колющей тактике.

Он сконцентрировал всю свою энергию на руках, направил кинжал перед собой и устремился туда, где держала оборону третья сотня. Подразделение билось на участке стены от пролома до Набатной башни. Сотенный командир Многогрешный, с тремя отделениями, сидел в Константино-Еленинской башне. Там же находился и Сагайдачный.

- Оцените, товарищ полковник, какой я себе клиночек приобрёл! – крикнул в ухо Мамая Михаил Павлович, вращая невидимыми руками свой драгоценный трофей в воздухе.

- Хороший ножичек, - не переставая стрелять, одобрил Казак Мамай. – Но для меня, так он слегка… футуристичен. С вражеского трупа сняли?

- А то!

- Одобряю!

В это время, пролетающий над рекой натовский вертолёт, вдруг заскрежетал и задрожал в воздухе. Под его несущим пропеллером что-то взорвалось и он, по инерции крутя лопастями, упал на набережную, давя и калеча собравшихся там солдат машиаха.

- Кто сбил вертолёт? – крикнул Григорий Васильевич в рацию. – Сотенные командиры! Не забудьте найти молодца и вписать бойца в наградной лист!

- Да это Борис Буслаев их машины ломает, - усмехнулся Михаил Казарин. - Он им болтов в турбины сыплет, а они начинают гореть.

- Да, уж! Семейка у вас! – сказал Григорий Васильевич.

Мамай протянул руку к висящему в воздухе кинжалу и щёлкнул по нему пальцем. Лезвие отозвалось протяжным низким звоном.

- Не хотел бы я с вами ссориться.

- Вот и не надо! – сказал дед Михаил. – А вообще, такое сделать может любой. Главное, знать законы физики.

- Тогда уж держите свои познания в точных науках при себе, на семи печатях! А то если все покойники будут с ножами, да с болтами по Москве бегать? Что тогда начнётся?

- Да, уж! Пожалуй, это будет что-то ненормальное, - сказал Михаил Павлович. – Кстати, Борис Ксенофонтович вам передаёт, что от наших микроволновых пушек, у злых обезьянов что-то нарушается в голове. При каждом высокочастотном залпе их трясёт, ломает, а потом они начинают убивать друг друга и своих же командиров.

- Так, ребята! – крикнул в микрофон Мамай. – Активизируйте обстрел залповыми излучателями не только технику, но и скопища бабуинов. Похоже, наш дружок Кашап чипизировал своих солдатиков, и от наших электроволн они начинают сходить с ума.

- А вы в курсе, что сейчас группа каких-то нехристей хочет уничтожить энергосистему Кремля?

- Откуда знаете?

- Ну, Григорий Васильевич! – с укором произнёс Михаил Павлович. – Я же теперь, гм, в некотором смысле, духом… являюсь. Мысли, вроде как почитываю, периодически. Хоть и не так хорошо, как Борис Буслаев, но кое-что и до меня долетает. Особенно те мысли, которые самые громкие. А эти людишки, которые готовят теракт, изрядно паникуют и адонаю ихнему молятся.

- Ястреб, ответь Беркуту – крикнул Сагайдачный в рацию.

- Ястреб слушает! – раздался голос Листера.

- Ястребок, срочная работа для твоей группы! Достань карту Кремля. Сейчас к тебе подлетит один… кинжал. Он покажет, куда нужно будет идти и что делать. Попробуй услышать его голос.

- Что это за кинжал такой, с голосом?

- Это… необъяснимое природное проявление казачьего духа. В общем, ты собирай группу, а он к тебе сейчас прибудет.

- Есть собирать! – крикнул озадаченный Листер.
 
- Знаешь, где отыскать Ястреба?

- Знаю. Но боюсь, не успеем, если будем дружка за дружкой бегать. Они уже заминировали и магистральные кабели и генераторы. У вас есть карта Кремля?

- Есть. Могу и вам одну подарить! – оскалил в улыбке зубы Казак Мамай, раскрывая свой планшет.

- Мне ни к чему. Передайте Ястребу, чтоб он и его люди бежали сюда и сюда. – Михаил Павлович указал кончиком кинжала места на карте. - Здесь вход в подземелье, там находятся генераторы, а здесь они сделали закладку тротила под кабель. Я буду в бункере. Может, ещё успею.

Сказав это, дед Михаил помчался к подвалу, попутно замечая, что неся даже такой, сравнительно небольшой предмет как кинжал, он стал передвигаться гораздо медленнее. Но, как бы то ни было, дед сумел долететь вовремя. В одном из подземных коридоров он обнаружил взрывника.

Человек, заложивший тротил под генераторы, уже отошёл от заряда на приличное расстояние и достал пульт, намереваясь нажать на кнопку. Но когда диверсант отодвинул защитный кожух, ему в левое предплечье вонзился огромный, футуристический как его охарактеризовал Мамай, кинжал. Преступник вскрикнул и выронил пульт на землю.

- Стоять на месте, морда кадетская! – закричал Михаил Павлович.

Со времён гражданской войны, Козарин всех врагов называл кадетами. Делал исключение только для немцев, которых именовал фрицами.
 
Диверсант попытался вновь поднять пульт другой рукой, но управляемый неведомой для него силой кинжал, мгновенно вылетел из левой руки и с негромким хрустом погрузился в правую. Взрывник остановился, силясь понять происходящее. Тесак вновь вынырнул из раны и повис в воздухе. Диверсанту не оставалось ничего иного, как просто стоять, и заворожено глядеть на слегка покачивающийся перед его носом окровавленный клинок.

С улицы донёсся оглушительный взрыв и свет в коридоре погас. Но, через минуту, в автоматическом режиме заработали резервные генераторы и лампы вновь загорелись. Вскоре, со стороны лестницы раздался топот ног нескольких людей и в проёме входа в подземелье показались разведчики – Листер, фон Юргенсбург, молодой мулат в казачьей форме и капитан Борисов.

- А вот и наш кинжал! – засмеялся Листер. – Василий Гарольдович, ты когда-нибудь что-то подобное видел?

- Только после двух выпитых литров, Аарон Зиновьевич! Да и то это были не летающие ножи, а, в основном… табуретки и столы. Иногда – унитазы!

- Ну вот видишь, какой у нас прогресс! Скоро у нас начнут летать снайперские винтовки и крупнокалиберные пулемёты.

- Скорее бы уже! – кивнул тевтонец, поднимая с пола пульт от взрывного устройства.

- Уважаемый кинжал! – повернулся Листер к клинку, - не соизволите ли вы временно отпустить нашего пленного?

- Меня зовут Михаил Павлович, - проворчал дед Казарин, убирая своё оружие от лица.

- Ребята, кто-нибудь сейчас что-то слышал? – спросил Аарон.

- Да слышал я! Только не смог разобрать ничего. Это, наверное, кто-то из семьи нашего Ратибора Храповицкого, - догадался Василий Гарольдович. – Ребята говорили, что у них вся родова такая неугомонная.

- Михаил Павлович, говорю! Зовут меня так! – крикнул ему прямо в ухо дед Михаил.

- Вот! Михаилом Павловичем, говорит его зовут, - оскалил свои хищные зубы тевтонец.

- Всё ясно, - сказал Аарон. – Ну что, террорист несчастный, иди, показывай! Где ты там заложил взрывчатку?

- Гоям служишь? – злобно забубнил, прижав к себе раненные руки взрывник. – Все твои деды тысячи лет приближали своими молитвами день пришествия машиаха! А ты, своей службой этим низкородным тварям, перечеркнул все надежды своих предков на воскрешение пред очами нового царя иудейского. Ты предал еврейский народ!

- Вот что я тебе скажу, мужик! Скажу откровенно, как еврейский великоросс своему единоплеменнику. Ты – не еврей! Ты – жид! Потому что ты хочешь уничтожить всё, что мне дорого. И таких как ты, к сожалению – тьма легионов! Вот поэтому мне, для улучшения общего самочувствия организма, как говорит один мой друг, нужно, хотя бы один раз в неделю выпотрошить настоящего живого жида и сделать из него чучело. Так как скоро начнётся шаббат, я отложу это дело до воскресенья. Но я рад, что мы нашли друг друга.

- Не сильно ли круто, приятель? – спросил Борисов.

- Да нет, – пожал плечами Листер. - Он будет отлично выглядеть в моей галерее. Эй, чучело, не стой, двигайся к взрывчатке!

- Вы все погибнете! – крикнул, затравлено озираясь, диверсант. - Вы видели, какие силы нагнал сюда наш великий, светлый машиах? Вам всем поотрывают головы бабуиноцефалы!

- Решено! Я тебя выставлю в составе новой чучельной группы: два бабуиноцефала готовятся сожрать глупого, нерасторопного жида!

- Не успеешь! Меня выкупят, или освободят наши спецназовцы!

- Ну что же! Если они придут тебя выкупать, или освобождать, то скульптурную группу придётся дополнить выпотрошенными израильскими спецназовцами, - захохотал Листер. – Я открою музей современного искусства, и глядишь, так с вами миллионером стану!

Шагающие рядом бойцы сдавленно хмыкнули. Вдруг, Аарон остановился и прислушался.

- Василий Гарольдович, ты не знаешь, почему мне вдруг стало так неуютно?

- Кажется, сейчас здесь начнётся кровавый ад!

- Ястреб – Беркуту! Что там у вас происходит?

- Беркут на связи. Самолёты летят, Ястребок! Много самолётов! Спешно прячу бойцов. Но многие ранены. Есть убитые. Постараемся вытащить из-под обстрела всех.

- В общем, войска ПВО нас тоже предали?

- Не все войска, а только их руководство.

- И теперь со стороны неба мы – без защиты!

- Да. У нас там, правда крутятся два беспилотника разведки, но это, сам понимаешь, не истребители. Хотя… как мне сказали, в небе за нас бьётся дед Буслаев! А это – хоть что-то! Попробуем ему помочь ракетами. Но их авиация оснащена защитой от реактивных снарядов. А вот мы для них – как на ладони.

- Буслаев? – переспросил Листер.

- Буслаев? – эхом повторил Борисов.

- Борис! – воскликнул дед Михаил. – Ну, ладно! Что-то я заболтался с вами! Надо бежать, родственнику помогать!

Михаил Павлович скользнул стремительной тенью по мрачным катакомбам и вырвался на залитый солнцем, простреливаемый со всех сторон свинцовыми и стальными потоками простор!

В это время, на Кремль начали падать первые бомбы и ракеты. Земля задрожала. Всё окружающее пространство наполнил визг летящего железа, грохот взрывов и стук падающих на землю поднятых в воздух обломков кирпичной кладки и железобетонных конструкций. Загорелись здания Арсенала и Ставки президента России.

- Корсака убили! – вдруг раздался чей-то возглас в радиоэфире.

- Как убили?

- Что с ним?

- Посмотрите, может, Лёха ещё жив! – раздались голоса парней, встревоженных известием о потере своего товарища и всеобщего любимца.
 
В эфире повисла напряжённая тишина. Если конечно такое слово вообще можно применить к ситуации во время авиационного налёта. И вдруг, среди грохота и рёва, раздался голос Корсакова:

- Да пцны, я жив! Прост ударилс млца! Волной взрвной шндрахнуло, я с стны и бац! Всё нормальн. Морд мальца пцрапл.

Ответом ему послужил громкий хохот.

- Ну и как же ты теперь с такой мордой будешь участвовать в параде победы?

- А я в срдинк строя встну.

- Да ты не волнуйся, Лёха, пока у тебя физия будет заживать, мы твои награды поносим, а с твоей девушкой пока я потанцую, - крикнул Буздыган.

- Д моя девшка, едрна, тбя, ещ слнее, чем меня пндосы окучит! Она мня с шрмами теперь ещ крепш полюбт!

Новая волна хохота огласила эфир над стремительно рассыпающимся на глазах старинным кремлёвским архитектурным комплексом. Стены и башни крепости, пережившие на своём веку не одну сотню войн и осад, под воздействием новейшего натовского оружия, на глазах превращались в пыль и щебень.

- Так, ребятишки! - крикнул развеселившимся бойцам Сагайдачный, - я понимаю, что казакам подыхать лучше со смехо-хаханьками! Но и папахами, вокруг своей оси, крутить не забывайте! Сейчас к нам пиндосы и эти, марсияне попрут! Будьте начеку и наполните-ка свои обоймы патронами.
 
- А чё нам не веселиться, господин полковник? - щёлкнул кнопкой рации Олесь. – Вокруг – такая комедия! Мы здесь, бьёмся за наш святой народ. А народ сидит по своим квартирам и следит за нами из-за шторок. Ждёт, когда нам уже эти звери оторвут головы и хлебнут нашей крови, за здоровье своего машияха! Да и изменники, которые к нам сюда толпами ломятся – тоже выходцы из нашего, святого народа.

- Не стоит, приятель, корить наших людей за то, что они пока не знают, во что им верить! - вдруг, подал голос Богаевский. - Они выжили, несмотря на все старания наших липовых правозащитников и продажных правителей! И на том превеликое спасибо этому многострадальному народу. А значит, всё ещё будет! Русские люди, одураченные американской пропагандой, разберутся, поймут, что враг уже приготовил для них гробы и цепи. И тогда всё будет нормально. А наше дело – «не суди, да не судим будешь»! Поэтому, будем приближать мгновение пробуждения народа, сражаясь и… погибая! Никто в мире не может этого делать лучше и красивей, чем казаки! Я не знаю, долго ли мы с вами здесь простоим. Но я счастлив, что сейчас нахожусь здесь, с вами – самыми лучшими людьми во всём мире! И ещё… хочу у вас у всех попросить прощения. Может кого-то обидел… вольно, или невольно, словом, или делом! Простите меня, братцы, ради Бога!

- Я простил, и Христос простит, господин есаул! – сказал Буздыган. - И вы меня простите… за всё!
 
- Простил, и Бог простит!

- И меня простите, братцы! – раздался чей-то голос.

- Меня простите!

- Простите меня, ради Христа!

- Я простил, и Бог простит!

- Прощаю, и Христос простит!

- Простил, и Бог простит! - пронеслось эхом в грохочущем и пахнущем смертью, морозном московском воздухе.

                35.
- Борис, ты где? – закричал Михаил Павлович, запрокинув голову в небо.

- Я над Замоскворечьем!

- Не успеваю тебя рассмотреть.

- Да здесь я! Смотри! Сейчас специально для тебя взорву один двигатель на штурмовике… «Тандерболт-2» написано.

- Так! Понял! Вижу самолёт, с горящим двигателем.

- Ну если видишь, давай, дуй ко мне, со своим кинжалом! Ты же понимаешь, он сейчас и на втором двигателе сможет спокойно отстреляться ракетами!

- Жалко кинжала то! А! Ладно! Где там твой болт?

- Не юродствуй! Мой болт давно там, где надо! У него в турбине! Давай, сюда! Видишь крыльчатку?

- Да вижу, вижу! Что за манера орать по пустякам?

- Ну тогда кидай! Пилот уже навёл ракеты на цель.

- Лови финку, кад-дет! С нами Крестная Сила! – крикнул Михаил Павлович, и устремился со своим клинком, прямо на лопасти турбины.
 
- Спасены! – вдруг закричал Борис Ксенофонтович.

- А чё нам сделается? – пожал плечами дед Михаил, с сожалением провожая взглядом вошедший в штопор вражеский самолёт, в двигателе которого горели осколки так полюбившегося ему кинжала из инопланетной сантурианской стали.

- Да не мы спасены, а пацаны наши!

- Что? Где? – не понял Михаил Павлович.

- Ура-а-а!

- Ура-а-а! – вдруг донеслись до них ликующие крики со стороны полуразрушенного Кремля.

- Да что здесь непонятного? – крикнул дед Борис. - Вон, наши истребители и вертолёты пожаловали! Сумели-таки парни поднять в воздух технику! А говорили, что она вся разобранная стоит!

- Точно! Видать, президент им натёр чесноком все нежные места, если они целой армадой вылетели. Ну ладно! Пошли, доложим командиру. Мы теперь здесь без надобности.

- Пошли! – согласился Борис Ксенофонтович. - Вишь как! Америкашки то, врассыпную дристанули!

- Ещё бы! Не нравится падлюкам, когда русские тоже начинают их решетить из равнозначного колибра!

- Так и на земле, смотри! Сразу хвосты то поподжимали! Всё, брат, лафа им кончилась!

- Да! Рано, стервы, казаков хоронить собрались! Они ещё детей должны понарожать для России!

Деды спустились к Кремлю и увидели, что Сагайдачный уже вывел своих бойцов на стены. Точнее, на остатки стен.

- Да, тяжеловато нам придётся, - пронеслось в голове у полковника, - за такой-то защитой!

Но, на удивление, новая вражеская атака на Кремль оказалась не такой мощной, как предполагалось. Наступающих бойцов было много. Но бабуиноцефалов – ударной силы машиаха, среди этих колонн насчитывалось меньше половины. В атакующей толпе к Кремлю бежали, смешно переваливаясь на ходу хуржазы и заранее напуганные натовские солдаты – в основном, жители Восточной Европы. Их рациональные союзники – англосаксы погнали в передних штурмовых колоннах… угров и славян! Погнали на верную смерть.

- Орёл вызывает Беркута! – раздалось в эфире.

- Слушаю тебя, Орёл, - отозвался Мамай.

- На нас болгары вышли, через интернет. Они здесь, в Москве, в составе натовского контингента. Говорят, что боятся выходить открыто, по рации. В общем, заявили, что не хотят сражаться с русскими. И поэтому, они готовы отказаться от выполнения приказа идти в бой.

- Я понял. Сколько их

- Неполный пехотный полк. Около тысячи человек. Ну и греков столько же, или, немногим больше. Тоже не хотят воевать против православных братьев.
- Слушай, Орёл! Передай им, что в таком случае, они подписывают себе смертный приговор. Насколько я знаю Кашапа, и насколько я информирован о положении вещей в его армии, этих болгар и греков… их же собственные генералы просто скормят бабуинам. Скормят, безо всяких душевных мук.

- Они это знают. Но, говорят, что приняли окончательное решение.

- Ну что же. Тогда передай. Пусть займут какое-нибудь стратегически подходящее здание и отбиваются от своих лучших друзей по коалиции, как только смогут. И посмотри, как можно их использовать в дальнейшем. Попробуй их силами захватить хоть одни телепортационные ворота. Они нам теперь очень понадобятся.

- Понял, подумаю.

- Отбой! – сказал Казак Мамай и посмотрел в сторону атакующих Кремль вражеских цепей.

Полюбоваться панорамой боя он не успел, так как на башне появились Лариса и Гульнара с оператором.
 
- Так, дамы! – крикнул им Казак Мамай. - Быстренько, быстренько развернулись, и аккуратненько, чтобы не поломать шпилечки на своих великолепных башмачках, ушли с линии обстрела… к себе, в бомбоубежище! Здесь стреляют, и я не хочу….

- Спокойно, товарищ полковник! - невероятно спокойно, с нотками совершенно уверенного в себе человека, сказала Лариса. - Мы здесь не из-за бабских прихотей. Мы здесь выполняем приказ более высокого командира, а именно - президента Российской Федерации.

- Вы не волнуйтесь, Григорий Васильевич, - поддержала подругу Гульнара. – Мы вам не помешаем. Вот только наберём видео для очередного репортажа и сразу уйдём.

- Ладно! Пусть остаётся оператор, а вы – вниз! Я же сказал, здесь стреляют.

- Мы не можем бросить своего подчинённого, - засмеялась блондинка. – К тому же и мы тоже… стреляем.

Сагайдачный, неопределённо дёрнув усами, посмотрел, как новоиспечённые руководительницы пресс-службы кремлёвского гарнизона достали пистолеты, и махнул рукой.
 
- Ладно, оставайтесь. Но учтите, вашим мужьям я всё выскажу! И то, что они не могут вас удержать….

- А при чём здесь наши мужья? – в один голос возмутились дамы. – Да наши мужья – герои! Они сегодня уже вдвоём отбили двенадцать атак!

- Откуда двенадцать? Их всего было… девять, если я не ошибаюсь….
 
- Это у вас здесь девять! – опять закричали в один голос женщины.

- А у них там – двенадцать!

- И какие это были атаки!

- Не сравнить с вашими!

- Они всю Моховую улицу засыпали телами этих… бабуиноцефалов и натовских дурачков!

- Та-ак! Молча-а-ть! – оборвал их нечеловечески громким рыком Мамай.

Как показалось всем, находившимся в этот момент на башне людям, он даже перекрыл своим голосовым аппаратом всю канонаду.
 
- Я предупреждаю! Если вы ещё раз пикните, я вас лично вынесу отсюда, на вот этих руках.

Он сделал страшные глаза и протянул к женщинам свои огромные, похожие на механические манипуляторы, ладони с растопыренными пальцами.

Дамы покосились на руки полковника, и, втянув шеи, молча шмыгнули к стене.

- Снимай! – прошептала одними губами своему оператору Гульнара.

Она высунулась из-за зубца, посмотрела в сторону засевших на противоположной стороне площади натовцев, хотела что-то сказать человеку с камерой, но… опасливо покосившись на Мамая, ограничилась только выразительными жестами и мимикой. Тот кивнул, мол, понял полученное задание, и приступил к съёмке.

- Товарищ командир! Ваше приказание по уничтожению диверсанта выполнено! – не без ликования в голосе, крикнул в ухо полковнику Сагайдачному Михаил Козарин.

- Не диверсанта, а диверсантов! – поправил его Казак Мамай, прикрыв ухо ладонью. – Молодцы, спасибо! Только зачем же так орать то?

- Диверсантов? Так я же только одного задержал! – скромно понизил голос дед Михаил.

- Одного! Если бы не вы, мы бы и других не взяли. А Борис Ксенофонтович с вами?

- Так точно! Здесь! – засмеялся Михаил Павлович.

- Здесь я! - подтвердил дед Буслаев.

- Ну что же, уважаемые товарищи разведчики! - сказал, сделав серьёзное лицо и прижав ладонь к папахе, полковник. - За проявленные героизм и находчивость, объявляю вам благодарность!
 
- Служу Советскому Союзу! – гордо выпятив грудь, крикнул Михаил Павлович.

- Служу трудовому народу! – произнёс Борис Ксенофонтович.

- Кстати, Михаил Павлович! – вдруг спросил Сагайдачный. – А где твой кинжал? О нём уже вся Москва только и говорит!

- Дак, пришлось этим кинжалом вспороть брюхо летающему болту!

- Болту?

- Штурмовик «Тандерболт-2», - пояснил Борис Кскенофонтович. – Так было написано на самолёте.

- Понятно! – сказал Казак Мамай и посмотрел на Красную площадь.

Новая атака натовцев захлебнулась толком и начавшись. Судя по тому, как наступали ударные подразделения, их действиями руководили не командиры, а паника и неуверенность в своих силах. Когда же обороняющиеся бойцы произвели в сторону бабуиноцефалов массированный залп из микроволновых излучателей, обезьяны сами расстроили наступающие ряды, яростно нападая на своих же солдат.

Натовские бойцы и хуржазы в ужасе бежали с поля боя, стремясь, по примеру болгар и греков, занявших спорткомплекс Олимпийский, укрыться где-нибудь, под защитой толстых стен. Но это мало кому удавалось. В городе, к тому времени появилось множество более-менее организованных вооружённых групп москвичей, которые, заняв круговую оборону своих домов, яростно сопротивлялись любым попыткам оккупационных сил войти в подъезды, или проникнуть в окна.

Тем не менее, телепортационные ворота, расставленные приверженцами нового всемирного правительства едва ли не по всей Москве, продолжали переправлять в столицу России всё новые и новые подразделения солдат машиаха. Московский контингент натовских воинских формирований из Европы, Малой Азии, Америки, Японии, а так же с планет Шазиза и Сантурия по-прежнему увеличивался.

- Коршун, ответьте командиру полка имени Юрия Буданова! – вдруг раздалось в радиоэфире. - Мой позывной – Росич.

- Коршун на связи! – ответил полковник агайдачный. – Рад слышать вас, Росич. Мы уже думали, что ваша песня… оборвалась.

- Никак нет, товарищ Коршун! Ещё горланим помалу! Нам удалось раздолбать этот отряд… изменников, мать их! Отобрали у них девять единиц бронетехники.

- Потери есть?

- Да есть, конечно. Куда без них? Среди наших то, ветеранов, погибли всего двое. Но к нам постоянно присоединяются местные жители. Они то, в основном, и попадают… под огонь. В общем, по численности мы выросли. Нас уже около дивизии. Да ещё с востока постоянно подъезжают люди. Вон, уральские казаки с татарами подъехали. Мы их сориентировали на Щёлковское направление и на Ярославку.

- Как они там? Поняли, чё к чему?

- Да я говорю им: «У вас карта Москвы есть?» А татары смеются! Мы, мол, дорогу к Кремлю ещё со времён хана Батыя помним! Вон, громыхают где-то, в районе Преображенской площади. Судя по радиопереговорам, к ним уже присоединились башкиры и чуваши с удмуртами. Удмурты с собой привезли несколько грузовиков с автоматами Калашникова и всякими там карабинами. Говорят, это подарок от жителей Ижевска защитникам Отечества. Вот, послал к ним гонцов. У нас тоже нехватка оружия.

- А вы где сейчас?

- В Лефортово заканчиваем зачистку кварталов. Реутов, Ивановское, Перово, Новогиреево уже наши. Народ там тоже встал. Все дороги перекрыли, окопались, забаррикадировались. В общем, готовы ко всем неожиданностям. Постепенно движемся в вашу сторону. Так что, держитесь, мы скоро!

- Спасибо! Но мы – это вторичная ваша задача. Главное - ворота, через которые они к нам войска переправляют. Сейчас вам сбросят результаты разведки, постарайтесь захватить хоть одну такую калитку, без повреждений. Если нет возможности – уничтожайте!

- Принял! Отбой связи!
 
- Коршун, мы взяли одну такую калитку. – Раздался в эфире незнакомый голос. - Но её персонал весь разбежался. У вас есть люди, способные разобраться в этой хитроёвине?

- Коршун на связи. С кем говорю?

- С командиром отдельного добровольческого офицерского полка имени Льва Рохлина. Можете называть меня Иванов Иван Иванович.

- Где вы, Иван Иванович?

- Я – на Арбате. А ворота, если это вас интересует, на Смоленской площади.

- Охрану возле них выставили?
 
- Да.

- А с воздуха есть защита? Сами понимаете, объект имеет стратегическую важность.

- Обижаете, Коршун. У меня там на каждой крыше бойцы с реактивными «иглами» сидят. Так есть у вас спецы по этим штуковинам?

- Имеются у нас такие спецы, Иван Иванович! Как только разгоним ЮэСышников, пришлём ребят.

- Ну, давайте. Мы тоже двинулись к вам. Тут тверские и смоленские ребятишки подъехали. Так что, попытаемся организовать прорыв в направлении Гоголевского бульвара.

- Может не надо было так открыто об этом говорить, Иван Иванович? В эфире то? Фактор внезапности потеряли.

- А чего нам шкериться? Пусть знают, что им жить осталось ровно столько, сколько нужно долететь до них нашей десантуре. То есть, полчаса. Я узнавал. Батальоны уже приступили к погрузке. Пусть эти ЮэСышники, как вы их назвали, поторопятся с решением. Через минут двадцать, в плен уже никого брать не будем.

- Громко шмоляете. Я даже отсюда слышу грохот с вашей стороны.
 
- Это не мы. Это ветераны ГРУ как-то просочились под носом у командования НАТО и захватили часть здания министерства обороны. Верхний этаж и ещё какие-то помещения. Они, кстати, себя называют «Штурмовая бригада полковников Квачкова и Хабарова». Один из ихних парней мне звонил. Просил поддержать огнём. Мы поэтому и начинаем.

- Принял! Ну, удачи вам, Иванов! Отбой связи.

- Коршун, это Сапсан, узнаёшь меня? – раздался в эфире весёлый мужской голос.

Было слышно, что весельчак говорил, а рядом с ним какие-то люди очень заразительно хохотали.

- Ещё бы, родного дядьку не узнать! – усмехнулся Мамай. – Над чем смеётесь, позвольте полюбопытствовать?
- Да, я тут рассказываю хлопцам, как ты на день рождения своей племянницы, полный трофейный «кобельваген» шнапса пригнал!

- Да, это было весело! – согласился Мамай. – А ты мне, наверное, сала с домашним винцом решил завезти?

- Вот, православный пост закончится, тогда тебе будет и сало и вино! А пока я еду на выручку твоей буйной головушки.

- Ну что же, милости просим, на пир! Много вас?

- Когда я выехал из Железноводска, у меня был отряд в триста казаков. А теперь, даже сказать точно не могу, сколько со мной машин в колонне движется. Тут и наши терцы, и кубанцы, и донцы, и осетины, и чеченский полк имени Ахмада Кадырова, и горцы Дагестана! В общем, все едем! Сейчас я выезжаю на малое московское кольцо, в районе Климовска.
 
- Понял! Если у вас хватает численности, я предлагаю вам рассредоточиться и наступать к центру тремя колоннами по Калужскому, Варшавскому и Каширскому шоссе. Сбрось мне на телефон номера всех командиров. Мы вам вышлем ценную информацию.
 
  В это время, со стороны Китай-Города, до слуха защитников Кремля донеслись выстрелы и явно различимые крики «ура».

- Беркут – отряду «Лава»! – крикнул в рацию Казак Мамай. – Там какая-то стрельба в Китай-городе. Кто-нибудь располагает информацией об этом?

- Я располагаю информацией! – зазвенел в наушниках голос Виталия Костогрыза.

- Кто это я! Назовись! – крикнул Сагайдачный.

- Да Ворон это! – засмеялся есаул. - Беркут, неужели ты своего старого товарища не узнал?

- Как не узнать? Узнал! Здравствуй, дорогой! Ты куда запропал-то? Я думал, тебя услали из Первопрестольной. Как всегда, по особо важному заданию.

- Так оно и есть. Но из Москвы мы никуда не уходили. Извини, я не выходил с тобой на связь, так как был вынужден соблюдать режим особой секретности.

- А ты откуда там появился то?

- Так из-под земли, дорогой! Из-под нашей русской, святой землицы! А точнее, из метрополитена имени Владимира Ильича Ленина.

- Взаимосвязно излагаешь. Ты с кем там?

- С бойцами своими! Знакомьтесь! Отдельный, межпланетный пластунский казачий отряд, имени героя России Сергея Вентерёва! Смотрите, только, не постреляйте моих бойцов! А то у них вид несколько… необычный. Да! И можете уже расслабиться. Китай-город мы очистили… до линии пустыря.

- Ребята, слышали? В сторону китайгородских улиц не стрелять! Там отряд пластунов.

- Слышали! – откликнулись казаки со стены.

- Приняли информацию… Ох, иху ма-а-ть!

- Ёж, ты ж, раздолбёж! Что это такое? – пронеслось по Кремлю.

Под стенами происходило нечто неописуемое! В повисшей вдруг тишине, прерываемой звуком далёких выстрелов в стороне Арбата, послышалось методичное то ли бряцанье, то ли хлёсткое пощёлкивание. Как будто поблизости кто-то шуршал огромным листом фольги.

Ещё через мгновение из всех окон домов, из дверных проёмов и даже с крыш… высунулось несметное количество огромных тараканьих морд, с воинственно торчащими усами.

А на главную площадь страны, стремительно выплеснулось море восьминогих инопланетян! Их ужасные челюсти, казалось, готовы были разорвать всех, кто посмеет встать на их пути. А панцири членистоногих животных ярко сияли на мартовском снегу, цветами… российского государственного триколора!

С высоты кремлёвской стены казалось, что на брусчатку выползло множество самостоятельно передвигающихся флагов России. На некоторых, особенно крупных животных, в хитроумно устроенных сёдлах, восседали бойцы костогрызовского отряда.
 
- Снимай! – закричала Лариса оператору.

- И крупных планов побольше! – крикнула Гульнара. – Чтоб эти… морды с челюстями попали в кадр!

- Попадут, куда денутся! – глухо ответил оператор, жадно снимая никогда никем ранее невиданную панораму.
 
- Ты меня заметил? – закричал Сагайдачному Виталий Прокопович. – Смотри, я машу тебе рукой.

- Да вижу, вижу! – отозвался полковник. – Враг, судя по всему, тоже видит. Только вот почему он не стреляет? Мне это не очень понятно.
 
- Моя разведка доносит, что у них запаниковали хуржазы. Они не ожидали увидеть своих земляков здесь в полном здравии и таком количестве. А мы специально попросили своих новых друзей… не тормозить с процессом размножения.

- Говоришь, не ожидали здесь увидеть своих земляков – шазизюков?
 
- Точно! Многие ломанулись к телепортационным воротам. А страх, как известно, штука заразительная. Пиндосы не любят куда-то соваться, без длительного анализа разведданных, и не посовещавшись со всеми ответственными товарищами. Это ведь только у русских солдат основная заповедь: «Главное ввязаться, а там – разберёмся!»

- Да-а. Умеешь ты произвести впечатление на плохих мальчиков! – рассмеялся Мамай. - Только какие же вы теперь пластуны? Вон, с каким комфортом воюете! Вы теперь всадники….

- Только, смотри, не произноси слово «тараканники»! А то, сам знаешь мой характер.

- Да нет, я и не хотел говорить это слово. Я хотел сказать – сверчковые наездники. Это ж, сверчки! Они же стрекочут, как я слышал!

- Да, это как то благозвучнее! – задумчиво покачал головой Костогрыз. - Только у нас уже прижился в отношении наших союзников термин – прусаки! Так что, мои наездники – скорее прусские всадники. А слово «пруссия», как известно, это искажённое славянское «поруссие».

- Люблю воинственную живость
Потешных Марсовых полей,
Пехотных ратей и коней
Однообразную красивость,
В их стройно зыблемом строю
Лоскутья сих знамен победных,
Сиянье шапок этих медных,
Насквозь простреленных в бою, - патетически прочёл Юрий Богаевский.

- Ты это, Орёл, к чему, сейчас? – спросил Костогрыз.

- Топотом ваших скакунов навеяло, господин Ворон.
 
- А-а-а! Так это ещё что? Ты  ещё посмотри на этих скакунов в бою! Обещаю, зрелище будет незабываемым!

- А как вам удалось оседлать таких норовистых рысаков? – спросил полковник Сагайдачный, покосившись на соседнюю башню, с которой блистал остроумием зеленоглазый есаул.

- Оказалось, что с разумными насекомыми договориться легче, чем с неразумными людьми. С сёдлами и упряжью пришлось повозиться, так как было важно закрепить их правильно. Чтобы они не мешали нашим прусакам выпускать крылья. Но, как видишь, мы решили эту задачу.

- А как же их эти… шипы отравленные?

- Справились и с этой проблемой. Как оказалось, наши друзья специально заквашивали эту отраву, на основе своих, скажем… отходов. Мы попросили их пока этого не делать и принять душ. В общем, теперь они не ядовиты. Но острые зубы, шпоры и кислотные струи у них в арсенале остались!
 
- Я рад, что всё так решилось, – сказал полковник. -  Открыть для вас ворота?

- А зачем? С защитой Кремля вы и без нас справляетесь отлично. Нам тоже хочется повоевать. Вот, с очистки Зарядья, пожалуй, и начнём. Ты же видишь, у меня бойцы, преимущественно теплолюбивые, они только в бою могут согреться. Каждый из них, что казак, что прусак стоит тысячи воинов! Так ведь, Сева?

- Ещё бы! – засмеялся бывший эмчеэсник Жеребовский, безуспешно стараясь куда-нибудь пристроить в седле свои длинные, худые колени в казачьих шароварах.

- Поддержите нас огнём? – крикнул Виталий Прокопович Сагайдачному.
 
- Поддержим! Да они, вон, уже отступили от радиуса прямой видимости. Вот что значит эффектное появление на публике!

- Ну, ничего! Мы сейчас это впечатление усилим! – заявил Костогрыз.

- Дорогие друзья! Вы только посмотрите на эту грозную силу! – взволнованно проговорила, появившаяся перед видеокамерой Лариса.

- Это те самые великие и ужасные хуфосы! – встала рядом с ней её подруга.

- Но это было в прошлом, - улыбнулась блондинка. - А теперь они, окрашенные в цвета российского флага, идут вместе с нашими доблестными пластунами, в бой! Они будут сражаться за самый прекрасный в мире народ, и за самую прекрасную в мире державу!

- Посмотрите, как они великолепны, эти удивительные, беспощадные к врагам воины! – воскликнула Гульнара.

- Вентерёвцы! – рявкнул на всю площадь своим натренированным голосом Костогрыз, - посотенно! Левое плечо вперёд! Рысью! В атаку, марш!
 
- В темпе аллегро виваче! – закричал Кистенёв, в новеньких погонах хорунжего.

- Можете даже в темпе престиссимо! – разрешил Виталий Прокопович.

Застывшая было многотысячная армада членистоногих шазизян, воинственно приподняла крылья, и, ритмично щёлкая своими ощетинившимися доспехами, понеслась на врага, стремительно наращивая скорость.

- Потише! О-о-о! Потише! А-а-а-а! Серпомордик! Не гони!– кричал, выпучив глаза, Жеребовский.

Он болтался на спине своего стремительного восьминогого скакуна как тряпичная кукла. Автомат на ходу, болтался у него за спиной. Но мариец всё же умудрялся каким-то чудом цепляться за луку, и даже иногда стрелять из пистолета. В целом, его побагровевший лик, выглядывавший из-за торчащих усов и хищно растопыренных челюстей членистоногого скакуна… был воинственным и ужасным!

- Вали машияхов! – вопил, держась за луку седла, урядник Сазонов.

Молодые же природные казаки сидели на спинах своих стремительных скакунов почти безупречно.

- У-ур-ра-а! – закричал Сергей Юртаев, поливая свинцом, выскочивших из подземного перехода солдат в натовской форме.

- У-ур-ра-а! – подхватил испуганный не менее марийца военный врач, подъесаул Посадников.

- У-ур-ра-а! – поддержали друзей, лихо перепрыгивающие препятствия верхом, Кистенёв и Бражник.

- Эй, конкуристы! – крикнул им, стреляя из своих «кипарисов», сносно держащийся в седле Гущин, - смотрите, вон они, падлы, окопались! Серёга! Сигнализируй сверчкам, пусть окружают их со стороны Москворецкой набережной!

Значительная часть натовцев, не стала дожидаться сближения с первыми шеренгами тараканов и начала отступать к своим воротам. Бело-сине-красная лавина растеклась по Зарядью и Солянке, сея среди врагов ужас и смерть.

Но были и такие солдаты атлантического альянса, которые превратили отдельные здания в укреплённые пункты обороны. С ходу их взять не удавалось, завязывались перестрелки.

Только воевать со сверкающей лавиной «сверчков», как назвал их Мамай, прикрываемых огнём казаков, было почти невозможно. Особенно пригодилось умение членистоногих перемещаться по стенам. Поэтому вскоре все очаги сопротивления оказались залитыми кислотой, а засевшие там враги - съеденными, вместе с обмундированием.

А ещё через полчаса появились первые сообщения, что в Москву вошли воинские подразделения регулярной российской армии.

К ночи, объединёнными усилиями двух мотострелковых бригад, Гвардейской десантно-штурмовой дивизии, Отдельного гвардейского полка специального назначения, Отдельной стратегической казачьей бригады «Лава», и многочисленных военизированных отрядов гражданского сопротивления, столица России Москва была полностью освобождена от оккупационных сил Общепланетного союза земных государств.

Около ста тысяч солдат НАТО и пятьдесят тысяч инопланетных наёмников сдались в плен, вместе со всей боевой техникой, боекомплектом и оснащением. Ещё около сотни тысяч солдат машиаха погибли под стенами Кремля и от рук бойцов отрядов гражданского сопротивления.

Куда делись две дивизии, стоявшие в районе Китай-города, Зарядья и Басманного района, никто сказать так и не понял. В кварталах, которые освобождал отдельный межпланетный отряд пластунов имени Вентерёва, не было обнаружено ни живых, ни мёртвых вражеских тел. Сам казачий отряд потерь не понёс. Во всяком случае, все бойцы расы людей, после боя оказались целыми и невредимыми.

                36. День восьмой. Суббота.
Владимир шёл по линии прибоя. Он наслаждался дыханием освежающего лицо бриза, теплом накатывающихся на ноги волн, запахом льющегося с небес водопада солнечных лучей.

Буслаев всегда знал, что у солнечного света есть свой запах. Даже не запах, а тончайший аромат, состоящий из целой гаммы почти неуловимых эфирных компонентов. Здесь были и дыхание океана, и аромат загорелой кожи любимой женщины, и запах разомлевших под лучами раскалённого светила кедровых лап, и терпкость багульника, и даже отдушка преющей на берегу морской капусты. Даже долгой сибирской ночью, когда солнце только показывалось своим розоватым краем из-за горизонта, Владимир сразу ощущал его магический запах. А в этот день солнечный аромат был особенно восхитителен! Но становилось жарко.
 
Воин Сновидений стянул с себя рубашку и бросил её на песчаный берег. Следом полетели выцветшие джинсы. Владимир разбежался, расставил в разные стороны руки и, как какой-нибудь молодой изюбрь, повалился лицом вперёд в прохладную тихоокеанскую пучину, подняв в воздух миллионы ярко вспыхивающих в воздухе солёных брызг. Вода его приняла в себя как материнское лоно. Буслаев, сделав несколько энергичных взмахов, заплыл поглубже и уселся на песчаное дно, скрестив под собою ноги.

Покой и умиротворение разлилось по всему его телу. Воин Сновидений сидел под водой, и ему ничего не было нужно. Он не хотел ни пить, ни есть, ни, даже дышать. Всё что ему было необходимо, это потребность ощущать вокруг себя сладостную плотность этой восхитительной изумрудной воды, смотреть на спускающиеся к нему сверху солнечные лучи и следить краем глаза за разнообразной жизнью обитателей моря.

Вдруг Буслаеву показалось, что кто-то большой и стремительный неслышно подплыл к нему со стороны спины. Владимир резко обернулся и увидел… довольное лицо Уриила! Блондин, в белом хитоне ветхозаветного кроя, украшенном золотым шитьём, сидел рядом. Он был явно доволен произведённым впечатлением.

Посидев так несколько секунд, архангел протянул телепатические очки. Владимиру ничего не оставалось сделать, как нацепить их на нос. Он был не очень рад этой встрече, нарушающей его единение с любимой с детства морской средой. Но Буслаев понимал, что без серьёзной причины Уриил не будет его искать в Мире Сновидений.
 
- Тебе сейчас не помешало бы наведаться в Вырий, - сказал, не шевеля губами ангел.

- Зачем? – спросил Владимир, выпуская изо рта множество мелких и крупных пузырьков.

- Есть работа для хранителя Древа Мира, - с неподвижным лицом промолвил ангел. – Пошли?

- Пошли! – опять гулко выпустил сотни пузырьков Буслаев.

Он приподнялся на ногах, резко оттолкнулся ото дна и поплыл вверх. На поросший водорослями морской песок плавно опустились свалившиеся с него очки. Владимир сделал энергичное, раздвигающее воду движение и… вынырнул из заросшего грязной, липкой тиной небольшого пруда, на окраине Великих Худозвонов. Уриил уже стоял на берегу, в современной одежде европейского кроя.

- Одеться не желаешь? – спросил он голого Буслаева.

- А во что? – спросил Владимир.

- Да вон, возьми с верёвки себе что-нибудь… потом отдадим.

Рядом, на натянутом между двумя деревьями шпагате действительно висели какие-то тряпки. В основном это было застиранное женское бельё. Из мужской одежды - только старые, вылинявшие и заштопанные во многих местах солдатские галифе и гимнастёрка. Так как иного выбора не было, Владимир надел это. А вместо обуви, намотал на ноги старые, снятые с той же верёвки, портянки.

- Что дальше? – спросил он у Уриила.

- Тебе – туда! – показал ангел рукой направление.

Буслаев посмотрел на болото, на стерню недавно скошенного поля и на большую свалку, через которые ему было необходимо пройти. За всем этим, из полумглы проступал силуэт Древа Мира. Воин Сновидений недовольно поджал губы и зашагал в ту сторону.

- Слушай, Владимир, а не проще бы тебе было полететь? - спросил ангел. – Ты же освоил этот способ передвижения! Зачем понапрасну месить грязь ногами?

- Думаю, не смогу, - пожал плечами Буслаев. – У меня есть опасение, что для меня сегодня погода нелётная.

- А что так?

- Для полёта, нужна лёгкость души, радость! А у меня сегодня никакой радости то и нет. Наоборот, у меня есть тоска и озлобление.

- Отчего?

- Оттого, что я погубил кучу народа. Оттого, что меня недавно убили. Оттого, что ты меня бесцеремонно вытащил из моря. Да от всего! А раз нет радости и лёгкости, то лучше вообще не взлетать.

- Почему?

- Да потому что… будет только хуже.

- Хуже?

- Да, хуже! Если у воспарившего человека нет возможности сразу набрать нужную скорость и высоту, за этим летуном сразу устремляются какие-нибудь сумасшедшие! Они начинают азартно ловить его за ноги, тянуть к земле и колотить тем, что попадётся под руку. Обречённые ползать ненавидят тех, кто научился летать. Пусть даже невысоко и медленно. Так что давай, я сегодня пойду пешочком! А в другой раз – как получится. А чё ты вообще меня здесь расспрашиваешь? Что, разучился читать мои мысли?

- Признаться, да! Это становится непросто. Ты меняешься.

- Меняюсь? - удивился Владимир.

- Да, тебя меняет энергия Древа и твой собственный накапливаемый опыт.

- Странно! Я ничего такого не чувствую. Хотя… наплевать! Ладно, я пошёл.

- Если ты сегодня будешь месить грязь своими онучами, ты ничего не успеешь.

- Зато пройду какую-то часть пути! – равнодушно сказал Буслаев. - И может, даже приду куда-нибудь.

- Тебе нужно научиться всегда поддерживать в себе внутреннее равновесие и ощущение радости. А в другом состоянии тебе никого никогда не победить! Какой же ты Воин Сновидений?

- Для этого нужны силы. А я – устал! Ты зря не дал людям меня отпеть. Я вообще уже не знаю, кто я такой. Воин, или мирный человек, живой, или мёртвый, что мне нужно делать в данную минуту? Почему я должен быть радостным и смеяться в тот момент, когда мои руки убивают людей? В общем, если надо идти по стерне, пойду по стерне. Надо ползти по болоту, поползу. Понадобится, могу и по говну! Но я не способен всегда смеяться, как придурок!

- Оставить тебя в яви, в живых - не моё решение! Это решение принималось на самом верху. Но я его поддерживаю. Попади ты в навьи, ты бы не смог делать то, что должен. Покойника дерево к себе не подпустит.

- А что там вообще, происходит? Почему такая срочность?

- Увидишь. Там, вокруг дерева активность какая-то нездоровая началась. Кашаповские люди туда пробрались, с целым ящиком какого-то имущества. Им ящик лично Лембой сюда переправил. Я думаю, что-то серьёзное затевают.

- Ну что же, посмотрим.

- Давай я тебя хоть подведу… поближе к цели, - сказал Уриил.
Он подошёл к развалинам какого-то дома, открыл в его стене своим мечом дверь и кивнул Буслаеву:

- Входи!

- А ты сам? – спросил Владимир.

- Так не могу я! – усмехнулся ангел. - Ты же видишь что за порогом - переплетение корней Древа Мира! Если я тоже на них наступлю, мне будет очень… нездоровиться.

- Ну, как хочешь. Давай! Увидимся! – проговорил Буслаев, намереваясь переступить порог.

- Постой! – сказал ему Уриил. – На вот! Возьми с собой.
Он протянул Воину Сновидений бутылку. Это была обычная водочная стеклотара, наполненная до самого горлышка какой-то прозрачной жидкостью и заткнутая пробкой из туго скрученной бумажки.

- Я ещё не так сильно замёрз, чтобы согреваться выпивкой, - улыбнулся Владимир.

- Да это и не алкоголь вовсе.

- А что же, минералка?

- Нет. Это твоё оружие.

- Не понял.

- Это простая вода. Но она освящена в православном храме, в деревеньке одной, в Калужской области.

- Почему именно в Калужской?

- Там благодать была в момент водосвятного молебна особенная! Та самая, которая тебе здесь может пригодиться. В общем, бери, не спрашивай. В условиях этого мира, такая вода имеет страшную силу, против тёмной материи. И давай, проходи быстрее. У меня в ключе энергия может иссякнуть. Сам знаешь, кризис на дворе, надо быть экономнее.

Буслаев взял бутылку и шагнул в проход. Перейдя на другую сторону, он оглянулся. Закрывшийся дверной проход, через который только что переступил Владимир, медленно растаял. На его месте проступила старая, растрескавшаяся во многих местах штукатурка и каменная кладка. Это был какой-то сарай с разобранной крышей. Воин Сновидений засунул бутылку в карман галифе и пошёл в гору. Разумеется, это была не гора, а возвышающиеся над землёй корни чудесного дерева.

Неожиданно с неба посыпались крупные хлопья снега. Во все прежние визиты Буслаева на территорию Вырия, здесь всегда было лето. Погода, правда, никогда его особенно не радовала, но всё же, Владимир даже не предполагал, что в этой стране может наступить когда-то зима. Земля под ногами стала сырой и скользкой. Постепенно начал усиливаться ветер. Обмотанные портянками ступни намокли и начали замерзать.

Чтобы немного согреться, Воин Сновидений побежал. Сначала это ему показалось делом не простым. Тем более что и бежал Буслаев в гору. Но постепенно, его пульс нормализовался и дыхание вошло в размеренный ритм – на два шага вдох, на два шага выдох.

- Нет ну какое, интересно, меня здесь может ждать дело? – отстранённо, стараясь не впадать в раздражение, подумал Владимир. – Вырий вообще как будто вымер. Совсем, видать, заистязали себя местные богомольцы в храме, своими всеношными оргиями.

Хлыст гигантского корня, по которому бежал Буслаев, извивался и периодически сходился с другими корневыми ответвлениями. После каждого такого слияния, его высота и диаметр увеличивались и кора становилась более тёмной. А уровень земли уходил всё дальше и дальше вниз. Сначала на метр, потом на три, потом, на десять, а потом и вообще, на неизвестное количество этих самых метров. Буслаев никогда не мог определить более-менее точно высоту больших объектов. Но, судя по открывшейся его глазам панораме, он залез уже достаточно высоко.

Вдали, среди корней, раскинулись Великие Худозвоны. Буслаев всмотрелся в знакомые очертания городка. Ему показалось, что за те несколько дней, пока его здесь не было, этот населенный пункт пришёл в ещё больший упадок. Ларьки и сараи, теснившиеся совсем недавно вдоль заборов, исчезли. Да и сами заборы тоже бесследно пропали. Более того, многие дома стояли наполовину разобранные! Среди них копошились люди, разламывающие ломами стены и межкомнатные переборки.

Владимир шёл и смотрел, как внизу маленькие человечки взваливали на плечи выломанные из своих домов брёвна, и куда-то их волокли. На окраине городка, все эти носильщики сливались в единую живую цепь, и шли в сторону корневых хребтов.

После очередного поворота, Буслаев увидел, куда движется этот ручей из жителей Великих Худозвонов. Они стекались к одному месту – к глубокой промоине под несколькими переплетёнными корнями Древа Мира. Люди подходили и бросали в эту огромную, уходящую глубоко под ствол пещеру какие-то доски, ящики и даже мебель. Бросив, каждый шёл к стоящему здесь же, на краю ямы низенькому столу. За столом сидели двое - видимо подрядчики проводимых работ. Лиц этих двоих Владимир рассмотреть не мог. Их головы были повёрнуты к нему затылками. Перед подрядчиками на столе стоял большой чёрный ящик, почти доверху наполненный золотыми монетами. Они запускали руки в сундук, доставали оттуда деньги и бросали их в протянутые ладони возвращавшихся от промоины людей. Те быстро прятали подальше полученную плату и вновь спешили в городок за новыми….

- За новыми дровами! – догадался Буслаев. – Древо Мира хотят поджечь, иуды!

Он рванулся к толпе и закричал, как ему показалось самому, на всю долину:

- Вы что делаете, сволочи? Оставьте! Это же Древо Мира!

Толпа остановилась и удивлённо задрала головы вверх. Владимир, прыгая по выступам почти отвесной стены, в какой-то момент поскользнулся. Его нога соскочила с облепленного снегом карниза и он покатился по крутому склону вниз.

Воина Сновидений вдруг охватил ужас, что он сейчас разобьётся. Он попытался вспомнить ту самую мелодию, которая звенела у него в ушах, когда он здесь парил над облаками, но это у него не получилось. Он не смог сосредоточится ни на чём, кроме как на ощущении, что ему вот-вот придёт конец!

Буслаеву было мерзко. Мерзко оттого, что он, вот так, бездарно барахтается и катится вниз. Что он так беспомощен. И это происходит потому что он сейчас не представляет из себя ничего! Он – червяк, пытающийся спасти свою жалкую жизнь! Он – мешок с навозом, который вот-вот разобьётся о камни, на радость этим тупорылым извращенцам, собравшимся внизу! Он… больше ничего самоуничижительного Владимир придумать не успел, так как его гимнастёрка зацепилась за острый, изогнутый вверх деревянный сук.

- Как хорошо, что советские гимнастёрки всегда шились из крепкой ткани! - обрадованно подумал Буслаев.

- Фу, бля! – единогласно произнесла толпа внизу, разочарованная внезапным спасением свалившегося с кручи человека.

Владимир схватился обеими руками за сук, изогнулся и, нащупав ногой небольшой выступ, подтянулся вверх. После этого, он встал на выступ обеими ступнями и освободил рубаху от зацепа.

Толпа, которая росла на глазах, недовольно взирала на него снизу. Многие были нагружены обломками бывших своих домов. Несколько человек притащили сюда даже… те самые дубовые кресты, которые валялись вблизи Великохудозвоновского храма.

В ожидании того, что последует далее, люди сбросили свою ношу с плеч и устало облокотились на заваленные на бок кресты. Буслаев даже улыбнулся от такой странной аллегории – группа безбожников стоит, опираясь на православные кресты.

- Ты какого орал то, солдат? – наконец крикнул кто-то.

- Тебе чё, едрёна, делать нехрен, чтоб только людей от дела отрывать?

- Какого дела? – спросил Владимир. - Вы разве не понимаете, что враги рода человеческого вашими руками сейчас хотят уничтожить Древо Мира?

- А нафига нам это сухое, торчащее над нашими головами бревно, если теперь мы можем неплохо пожить в своё удовольствие? Ты что не видишь, придурок, что нам за эту работу платят чистым золотом?

Крикнувший это здоровенный мужик достал из кармана несколько монет, понюхал их и радостно позвенел золотом, сложив ладони сферой.
- Золото! Видел, недоумок? Теперь – всё! Прощай нищий Вырий, с его Великими Худозвонами и да здравствует мир больших, богатых людей!

- Глупцы! Вас обманывают! Как только вы сожжёте это дерево, вам негде будет тратить свои деньги. Не будет больше ни Вырия, ни Земли, ни других территорий, где могут жить люди. Всё пойдёт прахом!

- Да что изменится, если это трухлявое бревно будет уничтожено? Оно не давало листьев уже добрую сотню лет! А уж плодов с него вообще, наверное, никто и не видел никогда!

- Это вы все вокруг мёртвые! Потому что вы убили свои души в тюремной камере греха! Я тоже был таким же, до самого недавнего времени. Но я решил изменить свою жизнь! Вам тоже придётся так поступить. Хоть на душе у каждого из вас станет после этого муторно и больно! Но если хоть некоторые из жителей этого городка переменят свою широкую дорогу греха и злобы, на тернистую тропу добра и искупления, это дерево вновь зацветёт… как раньше!

- Так, так, так! Это ты, что ли, Воин Сновидений, хренов? – раздался удивлённый голос Самуила Рафельсона.

Один из сидевших за столом людей оторвался от каких-то записей и повернул лицо к Буслаеву. Это был действительно Рафельсон. Тот самый, который прошлой ночью пытался его убить.

- Да какой он, нахрен, воин? – закричал какой-то невзрачный, белёсый мужик. – Это он мою армейскую хебешку с верёвки спёр, босота!
- Смотри ка! – сказал верный слуга машиаха, не обращая внимания на вопль хозяина гимнастёрки. - А я сижу и думаю, неужели это он? Нет, говорю сам себе! Это невозможно! Потому что я сам, вот этой рукой ощупывал грешный труп этого человечишки. Не шути так со мной! Ну, признайся. Ты что уже… мертвец?

- Нет, Самуиша! Я жив! Смотри, я кладу руку на любой из корней Древа Мира, и ничего со мной не происходит! А вот когда я тебя, болезного, придушу, ты такой трюк уже сделать не сможешь! Так что, пора тебе признать поражение. Ты просто поставил не на те силы, дурачок! Твой еврейский нюх тебя подвёл.

- Замолчи, неполноценный акум, сын животного! – закричал второй, сидящий рядом с Рафельсоном незнакомец в хасидовском одеянии.

Это был тот самый раввин, который пристрелил англичанина – христианского сиониста на холме Монжизар в Израиле. Он повернулся к стоящим людям и крикнул:

- А вы, что смотрите на него? Хватайте этого гоя, вяжите и тащите сюда! Плачу десять монет тому, кто его схватит.

Несколько худозвоновцев бросились к Владимиру, пытаясь схватить его за ноги. Но им это не удалось. Буслаев стоял на довольно ровной площадке. До неё было очень непросто дотянуться, из-за обледенелого пологого подъёма.

- Ну ты посмотри! Раввина с собой притащил Амосыч? Видно ты уже решил, что сам то, не справишься с приказом своего хозяина и взял подмогу? А, извини! Твой господин, тебе, своему рабу презренному, просто не доверил бы денег!

- Да сбейте же его с этого выступа камнями! – вновь завопил ребе. – Я хочу, чтобы этот гой был немедленно связан и лежал у моих ног!

- Успокойтесь, ребе Нахман. Я его сейчас сам оттуда сдёрну! – сказал Самуил, намереваясь встать.

- Горе вам, лицемерные книжники и фарисеи! За то, что затворяете Царство Небесное для людей! Ибо сами не верите! И стремящихся войти туда не допускаете! – закричал Буслаев, внезапно пришедшие на ум Иисусовы слова.

Он выхватил из кармана бутылку, чтобы она не помешала его движениям, немного присел и прыгнул в сторону стола.

- Не трудитесь, я сам иду к вам! – крикнул он уже в воздухе.

От неожиданности, стоящий у подножия дерева народ только и выдохнул:

- А-ах-х!

Они задрали головы, глядя, как над ними проплывает человек, с раскинутыми в стороны руками. Стараясь не потерять внутреннее равновесие, Владимир сгруппировался, перевернулся в воздухе и ногами вниз приземлился прямо на дощатый стол. Перед ним стоял огромный, распахнутый чёрный ящик, наполненный золотыми монетами с начеканенным на каждой из них профилем Кашапа, и надписью: «Мешулам Шойхет – царь израильский»!

- Сдавайся, сука! – сказал Рафельсон, наставляя на Буслаева увесистый кольт.

Он был даже доволен, что ему теперь не придётся лезть на скользкую гору.

- Подними вверх руки, сын презренной собаки и спускайся вниз! – закричал, тоже оказавшийся вооружённым, Нахман Хазанов.

- Не-а! – покачал головой Буслаев.

- Скажи ещё пословицу, что русские не сдаются! – хмыкнул Самуил, взводя пальцем курок. – Куда ты денешься?

- Русские не сдаются! – кивнул Владимир. – Но это не пословица. Это особенность русского организма. Такая же, как светлый цвет кожи и курчавость бороды.

Говоря это, Воин Сновидений вытащил зубами пробку из бутылки и начал, полуприкрыв горлышко большим пальцем, разбрызгивать её содержимое вокруг себя. Несколько капель святой воды попало на лицо ребе и он, громко визжа и изрыгая непотребные выражения, кинулся к ближайшему сугробу, чтобы остудить задымившееся лицо.

- Ах ты, антисемит чёртов! - закричал Самуил, стреляя в Буслаева.
Но Владимир, заранее уловив его движение, высоко подпрыгнул вверх. Пули пролетели ниже согнутых в коленях ног. Пытаясь в перевороте правильно сгруппироваться, чтобы упасть на землю не спиной, а всеми своими четырьмя напружиненными конечностями, он выплеснул из бутылки, её содержимое на голову Рафельсона. Освящённая где-то в далёкой русской деревеньке вода, пролившаяся прямо на стильную причёску Самуила, скатилась с темени бывшего офицера федеральной службы безопасности России, а ныне рыцаря Ордена Крылатой девы Общепланетного союза государств … вместе с волосами. Кожа и одежда Рафельсона задымилась.

- А-а-а-а! – закричал он, видимо, испытывая от соприкосновения с водой ужасную боль.

Самуил выронил пистолет и судорожно вцепился в ящик, стоящий перед ним. Закипевшая на голове слуги «царя израильского» вода, сбежала по лицу и щекам прямо на гору ярко сияющих золотых шекелей.

Вскочивший с земли Буслаев увидел, как зашипели, быстро нагреваясь до красного каления, монеты с профильным изображением «царя царей» Мешулама Шойхета. Стенки железного ящика видимо тоже нагрелись, так как Рафельсон, вдруг, снова вскрикнул и отдёрнул от него свои руки и захлопнул крышку. На Самуила было жутко смотреть. Его голова и лицо покрылись ужасными язвами и набухшими пузырями. Он уже не кричал, а только громко стонал.

В это время, по Владимиру начал стрелять пришедший в себя ребе. Одна из пуль оцарапала Воину Сновидений щёку. Он резко пригнулся и прыгнул «щучкой» в ту самую яму, в которую жители Худозвонов стаскивали обломки своих жилищ.

В момент, когда он коснулся животом заснеженного склона земли и покатился по нему прямо в тёмный зев пещеры, за спиной Буслаева раздался мощный взрыв. Владимир не сразу понял, что это взорвался ящик с золотом. Но когда он вновь выбрался наверх, над промоиной уже не было ни раввина, ни Рафельсона. На месте, где совсем недавно стоял стол, зияла глубокая, двухметровая воронка.
 
Большей части толпы тоже не было. Чудесным образом уцелели только те люди, которых отделяли от взрыва поставленные на два ребра деревянные кресты.

Да! На пути страшного огненного вала, оказались те самые… грязные, полуразломанные, исцарапанные похабными надписями кресты, которые эти же люди сбросили с церковных куполов!

Стоящие за ними люди, с выпученными от ужаса глазами смотрели на Буслаева. Смотрели на останки своих убитых земляков, на дымящееся место взрыва. Стало очень тихо. В сыром холодном воздухе лишь негромко поскрипывал снег, по которому шёл босыми ногами Воин Сновидений.

- Портянки где-то потерял! - пробормотал он тоскливо. – Теперь точно простыну.

- Ой! Ой-ё-о-о! - вдруг дико закричал один из мужиков, торопливо выворачивая карман штанов.

Оттуда на снег вывалились три раскалённые золотых шекеля. На земле, они ослепительно вспыхнули синим пламенем и исчезли. Там где лежали деньги, осталась только ямка почерневшего снега и грязь.

- О-о-ох! – завопила стоящая рядом с ним женщина и тоже начала спешно вытряхивать из одежды запрятанные поглубже, а теперь обжигающие тело монеты.

Следом за ней запрыгала вся толпа. Люди визжали, постанывали, охали и ахали, избавляясь от презренного метала, обжигающего плоть. К удивлению Буслаева, никто из них не извергал проклятия и не матерился.

Владимир не выдержал и засмеялся. Он стоял босой, грязный, прокопчённый, оборванный и хохотал над прыгающей перед ним толпой.

Побросавшие своё золото в снег люди со слезами и страданием на лицах смотрели на исчезновение своего богатства в языках синего пламени.

Буслаева же разбирало всё больше и больше. Слёзы текли из его глаз, а гомерический хохот сотрясал всё его тело. Худозвоновцы с ненавистью и негодованием смотрели на оборванца в чужой гимнастёрке, потешающегося над их неожиданным разорением. Некоторые мужики и бабы, яростно сжимая кулаки, говорили ему что-то обидное. Но Владимир их не слышал. Он хохотал!

Выплеснув своё раздражение на Владимира люди, обведя вокруг себя затравленными взглядами, наконец, замолчали. Вдруг, кто-то негромко хмыкнул. Другие тоже хмыкнули. А потом, как-то сутулясь и по привычке озираясь по сторонам, как будто опасаясь подвоха, начали смеяться… все! Через три минуты, оставшиеся в живых жители Великих Худозвонов, буквально валялись на земле, не в силах удержаться от громкого хохота.

Владимир тоже, хохоча и держась за живот, присел на грязный снег и поджал под себя ноги по-татарски. Вдруг… он обнаружил, что уже не сидит на земле, а парит над землёй! Выглянуло солнце и осветило сразу всё Древо Мира, от лежащих на земле корней, до самых высоких, раскинувшихся где-то в Седьмом Небе тонких веток.

От такой, внезапно открывшейся взору людей красоты, у Буслаева захватило дух. У него сладко защемило сердце. Владимир почувствовал такую радость и такое блаженство, что даже и не смог бы объяснить словами своё состояние. Душа Воина Сновидений буквально рвалась ввысь, к солнцу и его телу ничего не оставалось делать, кроме как следовать за душой.

Владимир медленно, но поднимался всё выше и выше. Когда он достиг первых широко раскинувшихся над равниной ветвей, Воин Сновидений увидел, что на самых тонких, казалось бы, навсегда засохших сухих хворостинках, набухли свежие почки.

- Люди! Дерево ожило! – закричал Буслаев. – Почки набухают, вот-вот появятся листья!

Неизвестно, поняли ли жители Худозвонов то, что кричал им с высоты Владимир, но несколько человек помахали ему рукой. После этого, они взвалили на плечи свои спасительные Кресты и понесли их назад, к своему родному разрушенному городку и к своему, собственноручно осквернённому Храму.

Это было последнее, что Буслаев увидел в тот день в Вырии. В тот же самый момент он почувствовал, что просыпается.

                37.
Владимир открыл глаза. Он лежал на медицинской койке в одной из палат подземного госпиталя. Может даже в той самой, в которой он очнулся после суточного бдения в великохудозвонском храме. Но Уриила у изголовья, как в тот раз не было. Зато рядом, в кресле дремала Ольга!
 
Болела щека. Там, где она лежала, по подушке расползлось свежее кровавое пятно. Воин Сновидений снял со спинки полотенце и прижал его к лицу. К счастью, рана была не глубокой и кровь из неё уже почти не шла.

Стараясь не скрипеть кроватью, Буслаев повернулся на правый бок и, подложив согнутую в локте руку себе под голову, улыбнулся.
 
- Как же она всё-таки прекрасна! – подумал он о своей жене. – Вот оно, счастье! Так бы всю жизнь лежать, смотреть в лицо любимой женщины, и чтоб никто в тебя не стрелял, чтоб ни кого не нужно было убивать самому, и чтобы дочка всегда была рядом….
 
Блаженные размышления Буслаева о жизни, неожиданно прервал звук распахнувшейся настежь двери и шаги входящих в палату Казака Мамая, Рашида Ильмурзина и Юрия Богаевского.

- Проснулся, призрак! – радостно крикнул Сагайдачный, протягивая ему свою ладонь. – Мы, понимаешь, заходим в госпиталь, чтобы справиться о здоровье своего тяжело раненного товарища! А наша доктор, Машечка Курбатова, показывает нам на монитор, на котором о-очень хорошо видно, как на кровати лежит здорове-енный, румя-анный… симулянт!

- Да тихо вы, ироды! – замахал руками Владимир. – Жена спит!

- Володя, ты уже пришёл в себя? – счастливо улыбнулась, открывая глаза Ольга. - Что у тебя с щекой?

- Оцарапал во сне, наверное, - пожал плечами Воин Сновидений.

- Ну-к, покажь! – приказал полковник, потянув за полотенце. – Ну, это мимический у тебя будет шрам. Жёны мужей в такие отметины любят целовать, я тебе скажу!

Мамай расстегнул на груди карман, достал оттуда прозрачный пластырь и по-хозяйски залепил щёку.
 
- Смелого пуля боится, смелого штык не берёт! – засмеялся Рашид.

Он протянул Владимиру сложенную в несколько раз красную шёлковую ткань.

- Держи!

- Что это? – спросил Буслаев.

- Не узнаёшь? Это то самое покрывало, которым ты был накрыт, когда за тобой вернулся Буздыган. Наши санитарочки его постирали и погладили.

- Дай глянуть! – сказал Сагайдачный и протянул руку к сложенному шёлку. – Ох, какая энергетика от этой тряпицы то идёт! Прямо, руки жжёт.

- То-то и оно! – сказал лётчик. – По моей просьбе ткань проверили наши яйцеголовые….

- Ну зачем так неуважительно говорить о тех, кто имеет то, чего нам с тобой не хватает? – усмехнулся Юрий Иванович. – Я имею ввиду интеллект.

- Виноват! – поправился пилот. - Наши светлые головы из научбата, проверили эту ткань. Сказали, что данная штуковина излучает свет в невидимых глазу диапазонах и даёт определённый электромагнитный фон. Но при этом, ничего вредного для здоровья они не обнаружили.

- О-о-го-го-о! – удивлённо воскликнул Казак Мамай, разворачивая полотнище. – Да это же… знамя! Вон, смотри, и специальная полость под древко предусмотрена! Ты не находишь, Ратибор, что это – намёк!

- Намёк на что? – не понял Буслаев.

- Как на что? – округлил глаза Григорий Васильевич. – Не бывает знамени, без воинского подразделения! У нас сейчас решено сформировать вторую разведсотню. Что, примешь командование?

- Как это, командование? Я даже курс молодого бойца в своём полку не прошёл! Да и никакого воинского звания у меня нет, кроме армейского – рядовой.

- Ну, об этом, Ратибор Викторович, вы можете не волноваться, - раздался голос входящего в палату президента Панова.

- Господа казаки! – зычно подал команду полковник Сагайдачный, - смирно!

Все в палате, кроме Владимира и Ольги Буслаевых, вскочили и вытянулись по стойке смирно.

- Здравствуйте, Ратибор Викторович! – сказал глава государства. – Как себя чувствуете?

- Спасибо, отлично! - улыбнулся Владимир.

- Это хорошо. Не хочу торопить события, но сегодня вас ждёт очень приятная неожиданность. Так что, есть повод надеть парадную форму.
- А у меня её и нет, - пожал плечами Буслаев.

- А ты бы не лежал так долго в постели, как какой-нибудь Обломов! И тогда у тебя всё бы уже было! – воскликнул Сагайдачный. - Давай, давай, вставай! Сейчас наденем на тебя парадку и – на банкет! Там уже столы накрыты! Обмыть нужно твоё стремительное, реактивное возвышение.

- Не получится! – сказал поднимаясь Буслаев. - Нам нужно лететь в Сургут и в Нижневартовск. Машиахники уже захватили вартовскую электростанцию и готовятся к захвату обеих сургутских ГРЭС.

- Сургутских? – удивился президент. - Это же крупнейший в России энергоузел!

- Именно! – кивнул Владимир. - Далее, если всё у них пройдёт нормально, они постараются взять няганьскую электростанцию. Это и есть запасной план Кашапа по вторжению сухопутных сил в Россию. Через пару дней хуржазы установят там защитные силовые купола. А когда они закончат монтаж оборудования обеспечения защитных полей, на ту территорию будет невозможно ни въехать, ни прилететь.

- Так мы же посылали информацию о возможных захватах ГРЭС и сургутским и нижневартовским полицейским! - сказал Богаевский. - Циркулярное письмо было разослано по всем крупнейшим энергетическим сибирским центрам ещё два дня назад. Они что, не приняли мер?

- Похоже, там тоже окопалось повсеместное предательство.

- Убить, гадов! – зло выдохнул Богаевский.

- Согласен! – мило улыбнулся Мамай. – Но убить… зверски!

- Да ладно вам нагнетать то! – сказал Буслаев. – Мы же ещё толком и не знаем, что там произошло.

- Да, - кивнул президент.- Если обнаружите предательство, я подпишу приговор.

- Дедушки, а вы не в курсе, где моё оружие? – спросил Владимир Бориса Ксенофонтовича и Михаила Павловича, скромно сидящих в углу, на кушетке.

- Так… всё в номере! – сказал, встрепенувшись, Борис Ксенофонтович.

- Там же, где и весь твой кээмпэка, - сказал Михаил Павлович. – Ты погоди, не надевай пока эту больничную пижаму. Мы сейчас всё принесём!

- Ну давайте, принесите… если вас это не затруднит.

- Да ты что? Для любимого то внука? – обиделся дед Борис.

- Мы – щщас! – подмигнул дед Михаил и вышел сквозь стену.
Все находящиеся в палате люди терпеливо ждали, когда Буслаев закончит этот свой, то ли монолог, то ли диалог с кем-то.

- А вы, Ратибор Викторович, откуда знаете, что ГРЭС захвачена? –спросил, подозрительно прищурив глаз, Василий Панов. – Местные то власти молчат.

- Знаю! Мне это не просто объяснить, но информация верная. Нужно выправлять ситуацию.

- Но ведь, насколько я понимаю, необходимо проверить эту… вашу информацию. Мы не можем бросать людей неизвестно куда, неизвестно для чего.

- Ратибору можно доверять, Василий Васильевич, - сказал Сагайдачный. – Если он сказал что знает, значит, так оно и есть… наверное.

- Мне можно доверять, Василий Васильевич, - подтвердил Буслаев. – Но я, правда, не могу объяснить, откуда я это знаю. Например, хотите вам скажу, содержание лежащего у вас в правом нагрудном кармане письма?

- Не надо. Я вам верю! – сказал президент и повернулся к полковнику, – Григорий Васильевич, определитесь, какие силы вам потребуются для проведения операции. Я даю предварительное добро на её провидение.

- Есть определиться, товарищ президент! – вытянулся по стойке смирно Мамай.

В этот момент за спиной главы государства медленно раскрылась дверь, и в палату влетел кинжал. На нём, как на вешалке, повис увесистый армейский вещмешок с аккуратно упакованной в него буслаевской амуницией. Казачий нож несли оба деда, один за лезвие, другой за рукоять. Но кроме Буслаева никто этого не видел.

- Если вы не против, господа, я оденусь, - сказал Владимир, отстёгивая от вещ-мешка, и ставя рядом с кроватью свой автомат. - Думаю, пока они там не запустили на полную мощность привезённые с собой телепорты, можно отбить каждую станцию силами одной сотни. Ну, или, двух сотен. Так что, извините, банкета не получится! Нужно собираться. Да и пост….

- Ну что же, - торжественно произнёс Василий Панов. - Тогда я не буду ждать вечера, и доведу до вас кое-какую информацию. Мы тут поговорили с нашими новыми руководителями армии, и все они просто разводят руками. Получается, что вы, Ратибор Викторович, будучи уже серьёзно раненным, прежде чем вас окончательно покинули силы, в одиночку уничтожили, как минимум, один батальон противника….

- Да поболе будет! – сказал Мамай.

- Или даже поболее батальона, - кивнул президент, посмотрев на полковника. – И это не считая, какого-то нереального количества подбитой боевой техники, а так же, выведенных из строя технических средств двойного применения. Таких, как телепорт, стоявший в Китай-городе. Можете как-нибудь это пояснить?

- Да брешут люди! – усмехнулся Буслаев, натягивая штаны. – Наговаривают на меня. А я… ну стрельнул пару раз! Так все же стреляли! Ничего я такого не совершал. Вот они, - Буслаев кивнул на казаков, - настоящие герои! Погибшие ребята, которые пулям не кланялись, тоже герои. Их и нужно награждать.

- Меня тоже, скажете, не вы спасли? – покачал головой Панов.
- Да как спас то? Вы и без меня им хорошую отмашку дали. А я просто случайно туда забрёл… интерьерами хотел полюбоваться…. Увидел вас, смутился и спрятался за штору.

- Не забрёл… и не спрятался! Мне всё не давал покоя вопрос, а как вы появились в моём кабинете? Вы уж извините меня, Ратибор Викторович, но я лично просмотрел видео внутреннего наблюдения. Регистратор вас не засёк ни в коридоре, ни на лестнице. Так что, ваше появление… там… осталось для всех загадкой. Но вы, господин Храповицкий, действовали так, как будто заранее знали о том, что произойдёт в кабинете.

- Не всё, Василий Васильевич! Я хотел их всех пристрелить ещё в начале разговора. Но мне было интересно, согласитесь вы принять их предложение, или нет. Не согласились! Не предали! Спасибо вам. Но пока я в этом убедился, у меня чуть не произошёл нервный срыв. Я никогда в жизни не стоял так долго по стойке смирно, затаив дыхание.

- А если бы я предал?

- Тогда бы мне пришлось стрелять и в вас. Но Бог нас с вами уберёг от этого.

- Спасибо вам, Ратибор Викторович за откровенность и за мужество!

Панов протянул руку Буслаеву и крепко сжал его ладонь.

- Такая смелость и интуиция должны поощряться. Поэтому, вот вам есаульские погоны и Орден Мужества! Официальные документы к ним получите чуть позже. А банкет мы отгуляем после вашего возвращения из Западной Сибири.

- О-о-о-о! Закричал Сагайдачный. - Я же говорил, ребята, что этот парень скоро все российские награды на себя нацепит и нам ничего не оставит!

- Господин президент! – нахмурился, услышав слова Мамая Владимир. – Я в действующей армии был рядовым. Какой нафиг из меня есаул? Это же комбатское звание. А я – принципиальный противник всякого командирства.

- Да ты чего, приятель? – воскликнул Сагайдачный. – Дают – бери! А чё? Погоны новые, крест блестящий! Красота! Подберём тебе коня богатырского, из донской породы! Так ты будешь ещё парады принимать в покорённых столицах мира!

- Бери, Вова! – высунулся из-за спины полковника дед Михаил Козарин. - Какой казак от чинов с наградами отказывается? Не позорь меня!

- Вы противник, а я – поборник! – сказал президент Буслаеву. - Дело решённое. Приказы командования не обсуждаются! Поздравляю вас с повышением, и высокой государственной наградой!

- Служу России! – сказал Буслаев и посмотрел на жену.

Взгляд Ольги лучился бесконечным счастьем и гордостью за мужа.

- Ну что же, господа офицеры! Я жду от вас план предстоящей операции, - сказал президент и покинул палату.

- Объявите личному составу, что через тридцать минут у нас начнётся штабное совещание! – сказал Мамай Богаевскому.

- А можно, через час, Григорий Васильевич?

- У нас можно всё, чего не нельзя, Ратибор Викторович. А что случилось?

- Случилось страшное, товарищ полковник! – улыбнулся Буслаев, застёгивая свой модернизированный казачий китель. – Я уже более получаса как очнулся, а прекрасные глаза моей жены так ни разу и не поцеловал.

- Можешь не говорить больше ничего! – оборвал его Сагайдачный. – Это действительно, какой-то вандализм! Исправляйте ситуацию, господин есаул. Совещание – через час!

- Есть, исправлять!

- Ну что, господа, пойдёмте пока подкрепимся в кафе, - многозначительно подняв брови, сказал есаул Богаевский. - Там сегодня действительно много вкусного наготовили наши женщины. Да и погибших ребят надо помянуть. На меня после посещения кладбища всегда жор нападает.

- Пойдёмте! - кивнул президент.

Когда за последним гостем закрылась дверь, Буслаев, наконец, бросился к жене, обхватил руками её плечи, и они слились в жарком, наполненном страстью и нежностью поцелуе.

- Подожди, здесь видеокамеры! – глубоко дыша, прошептала Ольга.

- Плевать! – глухо пророкотал Владимир, как медведь, склонившийся над колодой с мёдом. - Я что, не могу поцеловать свою жену? Не могу целовать её лицо, её шею, её плечи, её груди….

Буслаев как безумный начал осыпать поцелуями свою, самую любимую в мире женщину. Ему казалось, что никогда и не было у него всех этих романов на стороне, всей этой бесконечной карусели взглядов, жестов, намёков, объятий, разнузданных бессонных ночей под чужими одеялами! Не было ничего! Всегда были только он и она - его Оленька!

Дверь вновь распахнулась и в палату вбежала запыхавшаяся Алёнка. Увидев целующихся мать и отца, девочка смущённо остановилась. Владимир выпрямился и улыбнулся.

- Господи! Выросла то как! Смотри, мать, какая барышня у нас расцвела. Сколько ей уже лет?

- Скоро восемь будет! – многозначительно качнула головой Ольга.

- Ты, погляди! – засмеялся Буслаев. - Восемь! Совсем уже взрослый, самостоятельный человек. Ну иди, невеста, обними своего папу!

- Попочка! Где ты был? – радостно кинулась к отцу Алёнка. – Нам с мамой было очень страшно.

- Ну вот, у нас на прекрасных глазках уже и слёзки появились! – удивился Владимир. – У вас что сегодня, радость, или горе?

- Ну конечно радость! Скажешь тоже, - сказала Ольга, тоже вытирая неожиданно намокшие глаза.

- Радость, - еле слышно подтвердила девочка, шмыгнув носом.

- Ну раз радость, то давайте радоваться! - засмеялся Буслаев. – Вон, твоему папке сегодня сам президент России орден вручил! Хочешь, я тебе его подарю, чтобы ты не плакала?

- Нет, - покачала головой Алёнка. - Ты его лучше надень. Я хочу, чтобы все видели, какой у нас папа храбрый. Только ты мне раньше почему-то не говорил, что ты у нас солдат.

- Твой папа не солдат, а казачий офицер, - сказала Ольга и засмеялась, - а мы с тобой – две казачки.

- А чё оно вам это казачество дало? – раздался голос входящей в комнату Людмилы Михайловны. – Этому оболтусу люди предлагали хорошую работу, богатство, кучу денег! Нам бы с Оленькой сейчас дали по большому поместью на Средиземном море. А он – нате вам! Как покойный дед, казаковать подался! А что заслужил? Только две дыры в шкуре, да вон – медяшку посеребрённую! Вот дураку радости то!

- Вова, сними-ка ремень! – резким, не терпящим возражений голосом заявил, вышедший из стены Михаил Павлович.

- Дед, а может не надо? – спросил Буслаев.

- Сними ремень, тебе говорят!

- Мам, извини, но я не могу перечить родному деду, - сказал Владимир, вытаскивая из брюк ремень и застёгивая его кольцом.

- Какому ещё деду? – подозрительно спросила мать.

- Моему деду, твоему отцу, Козарину Михаилу Павловичу!

Глаза Людмилы Михайловны испуганно округлились. Она увидела, как невидимая сила подняла ремень в воздух и покачала его у неё перед носом.

- Ой, да чёрт с ним, с поместьем! – с дрожью в голосе сказала она. – Пап! Я же так просто, говорю, мол, предложили! А нам этого и не нужно! Обойдёмся.

- То-то, - сказал дед Михаил, протягивая Владимиру ремень, - скажи Людке, пусть не дурит.

Он неодобрительно покачал головой и выскользнул через дверь в коридор. В дверь постучали.

- Ратибор, можно войти? – раздался из коридора голос Буздыгана.

- А, спаситель! – засмеялся Владимир. – Для тебя у меня всегда дверь открыта.

В палату вошёл Олесь, из-за спины которого выглядывали Манжуров, Корсак и другие молодые казаки.

- Жив!

- Ну ты, брат, даёшь!

- Смотри-ка! Меньше чем за сутки поднялся!

- А мы уже хотели Красную площадь, в честь тебя, в Ратиборовскую переименовать! – разом загомонили казаки.

- А здороваться то вас учили? – недовольно сказала Людмила Михайловна.

- Виноваты, здравствуйте!

- Добрый день.

- Здрасьте.

- Откуда вы, такие возбуждённые идёте? – спросил Владимир.

- Так, с литургии! В честь освобождения Москвы от супостата, во всех храмах России сегодня служба идёт. Мы причастились среди самых первых, и сразу пришли к тебе.

- Причастились – как вновь родились, и не грешили, и не божились! – в своей обычной манере, сострил Манжуров.

- Слушай! А мне тоже надо! – сказал Буслаев. – А то, скоро в новый бой идти, а я ещё в прежних грехах не повинился.

- Ну тогда беги! Пока наш полк ещё не весь причастился. Когда мы выходили, отец Михаил ещё исповедовал парней из пятой сотни.

- А что? Полчаса до совещания у меня ещё есть. Успею?

- Вполне, - сказал Олесь.

Буслаев обернулся к своим женщинам.

 - Мам, Оля, Алёнушка, вы подождите, пожалуйста, меня в гостинице, или в баре. Где вам будет угодно. А я быстро забегу в храм, схожу на совещание и приду с вами… пообщаться. Ну, просто очень надо сходить!

- Да беги, беги! – улыбнулась Ольга. – Мы с Алёнкой тоже потом сходим, когда казаки из храма немного отхлынут.

- Беги, чего уж там! - сказала Людмила Михайловна.

- Смотри, за дедушек с бабушками поставить свечи не забудь, - шепнул ему на ухо Михаил Павлович.

- Ой, да поставлю, дед, не забуду! Олесь, покажешь короткую дорогу?

- Конечно! Отсюда можно попасть в нашу церковь, даже не выходя на поверхность.

- Хорошо. Погнали!

Они выскочили из палаты и побежали по гулким переплетеньям подземных коридоров. Буслаев старался не отстать от Буздыгана. Тот добежал до какой-то лестнице и побежал по ней вверх. Через два пролёта казак остановился, поджидая, слегка запыхавшегося Буслаева.

- Ну надо же! - сказал Олесь. - Для недавнего мертвеца ты неплохо держишься. Раны не болят?

- Да нормально всё!

- Ну, раз нормально, то… мы пришли!

Буслаев отворил рукой дверь, за которой оказался вход в притвор храма.

- Давай, давай, быстрее, - потянул за руку его приятель, - отец Михаил уже последнего нашего исповедывает.

Владимир, сорвав с головы папаху и на ходу крестясь, рванулся к аналою. Стоящий там священник с густой, окладистой бородой, благословив к причастию последнего казака, хотел было уже идти в сторону царских врат. Но увидев спешащего к нему Буслаева, остановился. Владимир подошёл к нему, глубоко вдохнул и резко выдохнул, чтобы нормализовать дыхание после бега по лестнице.

- Готовился ли ты к исповеди, сын мой?

- Да, пожалуй… со среды, готовился, с вечера. В тот день я решил изменить свою жизнь.

- Как тебя зовут?
 
- Ратибор.

- Постился?

- Да. С четверга ничего не ел. Хотя, извиняюсь…, кажется, в реанимации, мне с капельницы чего-то давали. Это считается за еду?

Отец Михаил улыбнулся, качнул головой и сказал:

- Учтём. Молился?

- Да. Два раза. Один раз перед боем, вместе со всей сотней, а один раз…
 в храме, в Кремле.
 
- В каких грехах хочешь покаяться, сын мой?

- Блудил я много, батюшка. А потом убивал людей. Многих убил. Сейчас, наверное даже и не вспомню всех. Как попытаюсь вспомнить, так и не могу. Только помню, что иду по Москве и убиваю, убиваю, убиваю людей.

- Давно убивал?

- Так, в четверг начал, и, пожалуй, к субботе, закончил. Хотя, нет! Двоих, кажется, ещё в субботу уничтожил, в Вырии! Ох! Там же ещё и эти… худозвоновцы взорвались! Тоже, пожалуй, они все по моей вине погибли! В общем, я согласен на любое покаяние и послушание. Готов на коленях стоять, пол в храме мыть, траншеи копать! Всё, что скажете! Мне ещё в Кремле, священник, ваш коллега, сказал, что нужно лет десять каяться. А теперь, поди, вообще, лет триста понадобится, если не больше! Хотя, в Москве, там все вроде были врагами - оккупантами и предателями. Убитые, в смысле! Но я не знаю точно. Когда мне их там было сортировать? Они всё лезут, лезут! По нашим стреляют, стреляют!

- А блудил с кем?

- Ну, как с кем? С блондинками, брюнетками, шатенками, с разными!

- Сколько их было?
 
- Не знаю точно. Десятки… нет, сотня, пожалуй! Хотя… несколько, наверное, сотен.

- Понятно. Вне боя, не вооружённых людей ты убивал?

- Нет! Все эти… убиенные, были вооружёнными… до того, как….

- В тебя они стреляли?

- Да. Но не все. Некоторые в наших казаков….

- Ну тогда, со вторым грехом пока определились. Ты защищал Родину, себя и своих товарищей. С этим будем разбираться тогда, когда закончится война. А вот по первому греху, несколько сложнее. Такое деяние требует отлучения от причастия и наложение епитимьи. Но отлучение воина от причастия тогда, когда его могут убить… значит обречь его на риск принять смерть вне тела Святой Церкви. Поэтому я готов служить твоим свидетелем перед Отцом нашим Небесным. Но ты должен будешь выполнить одну – единую малость.

- Я согласен!

- Иисусову молитву знаешь?

- Да.

- Прочитай!

- Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго!

- Ты должен её ежедневно произносить по триста раз.

- Согласен!

- Но это только на первое время, чтобы ты начал привыкать к жизни в лоне Церкви. 

- Согласен! Но… если я собьюсь? Или неправильно посчитаю.

- Возьми себе чётки. Будет легче.

- Возьму.

- Хорошо, - священник наклонился ближе к Владимиру.

- Господи Боже спасения рабов Твоих, - зарокотал негромко раскатистым баском над ухом Воина Сновидений отец Михаил, - милостиве, и щедре, и долготерпеливе, каяйся о наших злобах, не хотяй смерти грешника, но еже обратитися и живу быти ему. Сам и ныне умилостивися о рабе Твоем и подаждь ему образ покаяния, прошение грехов и отпущение, прощая ему всякое согрешение, вольное же и невольное; примири и соедини его Святей Твоей Церкви, о Христе Иисусе Господе нашем.... Наклони голову!

Буслаев склонил свою голову. Священник возложил на неё епитрахиль и вновь начал читать молитву:

- Господь и Бог наш Иисус Христос, благодатию и щедротами Своего человеколюбия….
 
- По-настоящему меня зовут Владимир, - сказал Буслаев.

- Да простит ти, чадо, Ратибор – Владимир вся согрешения твоя: и аз, недостойный иерей, властию Его мне данною, прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих, во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.

- Аминь! – эхом отозвался Буслаев. – Мне теперь что делать?

- Что делать? Поспешить к причастию, чтобы успеть принять его вместе с бойцами своего полка.

- Вы знаете, в каком я полку?

- Знаю. Поэтому, поспеши, сын мой.

Воин Сновидений несколько суетно подскочил к Святой Чаше, чем заслужил неодобрительный взгляд держащего её батюшки, скрестил на груди руки, вкусил Святых даров, заел их кусочком просфоры, запил глотком разбавленного вина и почувствовал лёгкий озноб во всём теле. Он отошёл на внезапно ослабевших ногах к окну и опёрся руками о подоконник.

- Что, греховная душа не принимает лекарство? – раздался рядом насмешливый голос Уриила.

- И ты здесь? Не ожидал! – сказал Владимир, пытаясь силой воли погасить головокружение.

- Где ещё быть ангелу, как не в Храме своего Господина? Да не напрягайся ты так! Всё сейчас само пройдёт. Иди, вон, стакан освящённой воды лучше выпей.

- Святая вода – страшное оружие! – пробормотал Буслаев.

- Вообще-то, это не оружие.

- Понятно. Расскажи это Рафельсону. Наверное уже в ад спускается, в своих клоунских ботинках. Не в Храме будет упомянут.

- Да нет, здесь он. Вокруг Китежа бродит. Пытается понять, как так получилось, что он ошибся.

- Ну что же. Мне его почти уже жалко, - улыбнулся Владимир. – А ведь и вправду полегчало. Видать, плоть и кровь Иисуса Христа побеждает мою греховную заразу!

- Начала побеждать, я полагаю. А что касается святой воды, то это действительно не оружие. Это – сверхчистая материя! Благотворно воздействует только на другую материю. При соприкосновении же с антиматерией получается то, что ты и видел в Вырии. Всё закономерно. Иди, ставь свечи за всех своих живых и мёртвых родственников, не расстраивай Михаила Павловича и Бориса Ксенофонтовича. Я тебя подожду на улице.

Владимир поставил свечи, прочитал молитвы, вышел на крыльцо и… впервые, пожалуй, за несколько последних лет почувствовал, что в эту минуту, он… совершенно здоров! На него нахлынуло изрядно подзабытое чувство силы, энергии и полной уверенности в себе.

Буслаев никогда не был атлетом. Хотя, и слабым себя тоже не чувствовал. Спортом Владимир не занимался. Но регулярно впадал в состояние неистового физкультурничества, с бегом на средние дистанции, терзанием в спортзале железа и всяческими растяжками. А потом это дело перемежал разнузданными банкетно-фуршетными периодами, после которых вечно болела застуженная в армии спина, ныли суставы и пульсировали болью виски.

Воин Сновидений легко, как подросток сбежал со ступенек, перекрестился на храм и… неожиданно для себя самого, сделал стойку на руках.

- О-о-о-го-го-го! - загалдели бойцы полка Александра Невского, проходящие рассыпанным строем мимо него в храм.

- Ратибор! А нам сказали, что ты убит.

- Тебя куда ранили то?

- Что молчишь?

Владимир, прямо из вертикальной стойки на руках, развёл сапоги в стороны и прошёлся по аллее колесом. Потом он вскочил на ноги и от переполнявших его чувств, запел звонким баритональным тенором первое, что пришло на ум – «Райские яблоки» Высоцкого:

- Я когда-то умру! Мы когда-то всегда умираем!
Как бы так угадать? Чтоб не сам - чтобы в спину ножом!
Убиенных щадят, отпевают и балуют Раем!
Не скажу про живых, а покойников мы бережём!

Допев куплет, Буслаев хлопнул несколько раз в ладоши, прошёлся хлопками в быстром ритме по животу, сделал прыжок сальто-мортале назад, выпрямился и застыл с поднятыми руками.

- Ратибору Храповицкому любо! – закричал кто-то из полка Александра Невского.
 
- Любо! Любо! Любо! – гаркнули в ответ все собравшиеся.

- Героическим полкам Святых Александра Невского и Дмитрия Донского – слава! – закричал, потрясая кулаком Владимир.
 
- Слава! Слава! Слава! – отозвались несколько сотен молодых голосов.

- Во, как тебя колотит то! – сказал, подойдя к Воину Сновидений Уриил.
 
- Да, ты понимаешь, я почувствовал вдруг в руках силу… ну просто необоримую какую-то! Давно так хорошо себя не чувствовал! А может даже, вообще никогда.

- Сила, это хорошо! - улыбнулся ангел. – Она тебе понадобится.

- Ты мне это собирался сказать… что-то важное?

- Да. Раввин, которого ты видел в Вырии, выжил. Его зовут Нахман Хазанов.

- И что? Мне плевать на него! Будет путаться под ногами, я сотру его в порошок!

- Подумай о своей царапине на щеке. Если бы он выстрелил поточнее, мы бы сейчас с тобой не разговаривали.
 
- Что, такой опасный старикашка?

- Да. К тому же, о твоём чудесном воскрешении уже знает сам Кашап. Чтобы тебя нейтрализовать, они сейчас собирают всех самых оторванных мерзавцев, по всему пространству сумеречных и параллельных миров. Ты можешь вспомнить имена убитых тобой людей?

- Нет, а что? Ну, может некоторых. Помню там был Ларри….

- Ну вот, всех, кого не сможешь вспомнить, теперь тоже увидишь в банде Хазанова. Тренируй память. Настоящее имя человека узнать не так уж сложно. Оно всегда просматривается в контуре его души. Это очень важно. Закон взаимозамещения энергии предельно прост. Знаешь имя убитого тобой врага, способен его произнести, значит можешь использовать его силу. Если этого имени в твоём активе нет, то энергией покойника воспользуются враждебные тебе силы.

- Это же невыполнимо! Когда мне там было переписывать их имена?

- Придётся научиться. Со временем, если останешься в числе участников кампании, научишься это делать автоматически. Обязан научиться! Ведь противники тоже не стоят на месте. Эволюционируют со страшной скоростью! Их задача – уничтожить Древо Мира и поймать тебя! Или убить.
 
- Похоже, всё это становится всё более и более интересно, и… опасно.
 
- Да! В этом мире на тебя тоже будут охотиться. Но зато теперь у тебя заметно прибавилось опыта и силы. К тому же, ты обзавёлся многими союзниками. Даже уцелевшие жители Вырия готовы тебе помогать. Они, кстати, вернули старое названия своему городку. Теперь это не Великие Худозвоны, а Древомирск.
- Неплохо. Но что мне делать с этими хазановскими бандюками? Они ведь разнесут этот Древомирск в пыль!

- Тебе нужно будет освоить новую практику кратковременных переходов.

- Переходов куда?

- В сопредельные миры! Это такое состояние неглубокого транса, с помощью которого ты сможешь контролировать ту, или иную точку времени и пространства, не выпадая из своей основной реальности. Кроме того, тебе нужно научиться, по возможности, контролировать сновидения других людей. Очки сохранил, которые я тебе дал?

- Да… кажется. Они где-то в кармане куртки.

- Когда будет время, свяжешься с их помощью со мной. Просто надень их и настройся мысленно на мою волну. Я тебе скажу, что нужно делать.

- Договорились! - кивнул Буслаев.

В этот момент Владимир увидел, как к нему бежит Олесь.

- Ну ты где ходишь? – закричал он. – Пошли, там наши ребята, в расположении полка поляну накрыли. Сала, кстати, мы уже, специально для тебя приготовили. Того самого!

- Васюринского?

- А то! Прямо с Васюринской станицы, домашнее, с лучком и укропчиком.

Услышав про сало, Воин Сновидений сглотнул набежавшую слюну.

- Не искушай. Не получится. В штаб надо идти.

- А я думал, мы поднимем по рюмашке, за наших парней!

- Не время, братья, поднимать бокалы! Пора хоругви ввысь вздымать! – патетично произнёс Буслаев. – Да и пост ещё не закончился.

- Ты решил поститься?

- Да.

- Похвально.

- И ещё… ночью бой будет! Так что, вам я тоже не советую пока выкатывать бочки из погреба. Собирайтесь, скоро вылет.

- Куда летим?

- Как куда? В Сибирь!

- В Сибирь? – переспросил Олесь. – А зачем?

- А затем, что ты только вслушайся в это слово, С-сиб-би-и-рь! Это же медвежья сила, мороз, стремительные бураны, бескрайняя ширь, самые красивые в мире девушки и самые удалые в мире парни!

- А у нас, от Терека до Днепра, по-твоему, вахлаки живут?

- Нет. Там тоже хорошие люди. Но Сибирь, это отдельная песня! Если всё будет нормально, я тебе покажу, что такое центр Вселенной! Может ты и огорчишься, но он – не на Кубани, а там, на Севере!

В этот момент, над их головами раздался гудок системы оповещения.

- Есаул Храповицкий! – произнёс металлический голос из динамика. – Вам надлежит срочно явиться в зал совещаний. Первая, вторая, третья и четвёртая сотни полка Дмитрия Донского! Для вас - через пятьдесят минут построение по полной выкладке на центральном плацу Китежа! Повторяю….

- Ну что же, увидимся! – сказал Владимир.

Он оглянулся. Уриила рядом уже не было. Буслаев козырнул Олесю и побежал в сторону штаба. Следом за ним, в воздухе заискрился взвихряющейся позёмкой хоровод легчайших, невесомых, весёлых снежинок.

А с высокой площадки громоотводно-осветительной мачты в спину бегущего Воина Сновидений вперился пристальный, мерцающий алыми недобрыми молниями  взгляд призрака Рафельсона. Его ужасное лицо было искажено мукой непримиримой злобы и ненависти.

                Конец