Мы погрязли в цифрах, знаках, символах… Мы проводим дни и ночи на серверах, где эфемерный набор чисел – это мы. Кто мы? В действительности? Кто, если не тела? Кто, если не цифры? Пускай всё обусловлено контекстом, пускай мы ничего не контролируем, пускай будет лютый детерминизм, пускай… Но кто мы-то? Если вы не выкупаете, то объясню на пальцах: все эти термины, концепции и прочее не отменяют вопроса. Что мы сделаем, когда он "ударит обухом"? Где наша сущность?
Как мы скрываемся от себя за знаками, так мы прячемся от своей сути и за ёмкими метафорами. Они ничто. К чему детальность, к чему стиль, к чему форма? Разве не должна она использоваться только для того, чтобы передать самую мысль, чтобы запечатлеть самые глубины? К чему этот отход в пространство плоского мира? Зачем? Меня выворачивает от этих долгих вступлений, вычурных, метафоричных, когда образность используется ради образности – ни для чего более. Что это – дань моде или… Это не укладывается у меня в голове – никак.
Единственное, когда я испытал глубокое переживание, один-единственный раз, когда я был на грани, – это сход с рельсов, полная утрата связи с реальностью, хаос снаружи и внутри (какая у них зависимость – не знаю). Да, хаос ворвался ледяным ветром в раскрытое окно моего сознания – поселился в самых глубинах: поверьте, его не выставить оттуда. Никогда. Коллапс привычности, коллапс иллюзий, коллапс романтизма – как же это было больно. Жизнь смахнула мещанство как пыль с полки. В одно касание. И ничего не осталось.
Когда ты смотришь вовнутрь, вглядываешься в бездну себя и мира, когда ты не знаешь, кто ты, и понимаешь, что и не узнаешь, никогда, ты начинаешь осознавать всю глубину нашей всеобщей проблемы. Кризис на планете – это отражение кризиса внутреннего. Закат Европы – это только слова. Закат набирает обороты там, где его всё больше осознают. Если мы гниём, мы растём – тут нет противоречий. Это парадокс – да, но жизнь-то существует только благодаря им (парадоксам). Только благодаря им я могу быть счастлив.
Наш закат, наше грехопадение, наш коллапс, наш экзистенциальный ужас, кризис, наше расстройство, наше всматривание в глаза бездны, хаос внутри нас и снаружи – всё это и начало нового. Кто-то скажет как Макс Демиан, что война – это великий шанс построить заново нашу вселенную – и, спалив всё дотла, мы сможем приступить к созиданию. Может, да, может, нет. Скорее, нет: вспомним 20-ый век с его ужасом, болью, хаосом. Да, проще всего затянуть на шее петлю и вывалиться из распахнутого окна, но героизм, мне видится, наоборот, в созидании. Романтизм с его разрушительной силой, реализм с его невероятным спокойствием, равнодушием и угасающей болью – все направления живы в нас: мы их чувствуем сейчас и здесь, знаем о них всё, проходим поэтапно разные стадии развития. Эти виденья жизни близки нам, ведь кормят наше эго. Да, каким бы родным нам ни казалось произведение, оно всё равно родное только лишь нашему эго. Мы воспеваем путь, но наш личный путь, мы воспеваем боль, но нашу личную боль: мы особо не хотим делиться ею, ведь она даёт нам последнюю радость – почувствовать себя живее других.
Всё это, однако, растворяется, когда ты всматриваешься в глаза бездне. Её лик ужасен для эго. Оно самоуничтожается. Точнее, должно. Если у нас и есть воля, то единственное её предназначение – это не выбор между колой и пепси, а выбор, куда идти, – навстречу хаосу или навстречу мещанству. Да, гармония нужна – инь-ян, все дела. Расскажите об этом великому игроку в бисер, индийскому мистику, вечному страннику и благородному европейцу, распутнику и священнослужителю, Гольдмунду и Нарциссу, Демиану и Синклеру, недалёкому Кнульпу и потерявшему себя в теориях и концепциях Писториусу, мастеру балансировать между хаосом и порядком, между свободой и религией, между духом странничества и уютом мещанства, скромному Степному Волку, оставившему столь яркий, но при этом и болезненный, след на этих стёклах вечности – учителю и ученику, магу и учёному, родному, но и всегда чужому, тому, кто всегда на шаг впереди, – Герману Гессе.