*** Всё объясняется любовью ***
Часть 1 - Сашенька
Сашеньку выписывали из болницы в понедельник. Максим и Светлана вдвоём поехали за девочкой. Светлана сама настояла на этом: ей хотелось, очень хотелось, чтобы девочка узнала её, потянулась к ней, растопила в душе холод. Светлана почти поверила, что именно так и произойдёт. Максим побежал подписывать какие-то документы, а она, оставшись в кабинете лечащего врача, с трепетом ожидала появления Сашеньки.
«Это даже лучше, что без Максима! Пусть будет так: один на один! Пусть будет…» Дверь отворилась, нянечка ввела девочку в кабинет. Врач подняла от бумаг голову:
- Какая красавица! - девочка в бордовом костюмчике, с большим белым бантом в волосах спряталась за медицинскую сестру. Пожилая врачиха нахмурилась, - задала ты, девочка, нам работы, но ничего: и поправилась, и подросла. И друга твоего мы подлечили: нос теперь крепко держится! ( Девочка крепко прижимала к себе плюшевого уродца.) Вот и ладно. Можешь идти домой, не простывай больше, Шура, будь умницей!»
- Я Саша!
- Саша или Шура это, милая, одно и то же. Важно, что ты сейчас пойдёшь домой. За тобой пришла тётя Света, она заберёт тебя. Ступай в новую жизнь, малышка. - Девочка не слушала напутственных слов, не смотрела ни на Светлану, ни на врача, ещё яростнее цепляясь за руку нянечки, пряталась её за спину. - Чего прячешься? Не надо бояться. Всё у тебя будет замечательно.
Пожилая женщина убеждала ребёнка, и глаза её постепенно увлажнялись. Светлана понимала причину: судьбы детей-сирот нечасто находят счастливое продолжение. Но не знала, что сказать и что сделать в этой ситуации должна она. Смотрела на девочку и видела: та радости или благодарности не испытывает. Более того, без нянечки добровольно никуда из этой комнаты не выйдёт. Бледное личико становится сердитым, глаза медленно сужаются, превращаясь в узкие щёлочки. Секунда, и последует взрыв. С опозданием подумала: «Не надо было без Максима! Пусть бы увидел свою «ласковую» девочку!»
Именно в этот момент в кабинет без стука словно ворвался Максим: «Слава Богу, боялся, что не успею!»
И произошло чудо: серые глаза распахнулись, лицо озарилось улыбкой. Девочка отпустила, даже оттолкнула руку, за которую только что держалась так отчаянно, кинулась навстречу Максиму: «Папа!» И он сделал шаг, подхватил её. Она обняла его ручонками, уткнулась куда-то в шею и забормотала что-то невообразимое, чего Светлана при всём старании разобрать не могла. Но слышала, как среди этой тарабаршины, в редкие её паузы, Максим говорил девочке: «И я тебя люблю», «И я по тебе соскучился», «Нет! Я никуда не уйду больше».
- Что говорит она?- Светлана решилась напомнить о себе. Да и проявление мужем таких родственных чувств к этой девочке её откровенно коробило.
Максим, словно только вспомнил о жене, недоумённо пожал плечами: «Не знаю. Но, кажется, мы понимаем друг друга». И отвернулся, и утонул в чужих руках и бессмыслице, которую девчонка шептала ему на ухо. Ревниво смотрела Светлана на мужа, обнимающего дочь той женщины.
«К Даньке он столько нежности не проявлял! Зачем я согласилась?! - мелькнула запоздалая мысль. Но, поскольку изменить ничего было нельзя, тронула мужа за локоть, - давайте одеваться». Со страхом подумала: «Что будет дома?»
Дома вышло всё проще и ужаснее. Максим за руку ввёл девочку в прихожую, помог раздеться и представил ей возникшего на пороге сына: «Это Данька!»
- Миню дать-ка? Тебе дать? Или ему? - переводя взгляд с Максима на Даньку, переспросила девочка, посомневалась минуту и протянула медведя Даньке, - это Миня. Подержи его немножко. Он добрый.
- Нет, - рассмеялся сын, - вот смешная! Ты - Саша, Александра. Я Данька, Даниил, значит. Пойдём, покажу тебе нашу комнату.
- Данила-мастер? – девочка пытливо взглянула на Даньку.
- Откуда про Данилу-мастера знаешь? - Светлана сделала попытку присоединиться к общему разговору. Не оборачиваясь к ней, всё также держась за Максима, то ли ему, то ли Даньке девочка пояснила:
- Мы с Миней мультик смотрели, Миня про Данилу-мастера знает, - немного помолчала и, обращаясь непосредственно к Даньке, попросила, - покажи Мине комнату, где он будет жить.
- Пойдём, - сын критически осмотрел медведя, пожал плечами, - может, ему в лесу, в берлоге, удобнее?
- Миня мой! Он меня любит и от меня не уйдёт, мы будем жить вместе.
Всё также, прижимая к себе грязно-серое туловище и не отпуская руки Максима, девочка двинулась за Данькой. Так и ушли они в комнату: её сын, её муж и чужая девочка посередине.
Машинально повесила на крючок ярую курточку и шапку с большим белым помпоном, поставила под скамейку сапожки. Обречённо оглянулась: «Новое одиночество? Я лишняя в собственном доме!» С тяжёлым сердцем отправилась на кухню - обязанностей домоработницы с неё пока не сняли.
- Мама, когда дедушка с бабушкой придут? - сын вместе с девочкой возник на пороге кухни.
- Не мама, тётя Сета, - поправила девочка Даньку.
Светлана удивлённо смотрела на неё, как эта кроха успела запомнить её имя? Ведь ни в кабинете врача, ни в палате, ни теперь, в коридоре её собственного дома, девочка не удостоила её даже взглядом.
- Это мама, моя мама, - Данька безуспешно пытался объяснить девочке, поняв тщетность свох усилий, рассердился. - Давайте уже накрывать.
Муж видел, как неуютно ей на собственной кухне, пришёл на помощь:
- Мама устала, хочет немножко отдохнуть. Нас трое, накроем на стол сами. Мама будет осуществлять общее руководство.
- Твоя мама? - Девочка во все глаза смотрела теперь на Максима. Данька захохотал над нелепостью её предположения, но попытался внести ясность:
- Моя мама - папина Света.
Видимо, девочка не поняла сути объяснений Даньки и по-прежнему требовательно смотрела на Максима:
- Пап! Ну, объясни ты ей, - не выдержал Данька.
- Папа мой! - девочка кинулась к Максиму, обхватила его за ногу так, что он не мог двинуться.
- Твой, - согласился Максим, - и Данькин. Увидел потемневшие глаза жены, смутился, даже расстроился: что за история такая! И уже просительно, выручай, мол, мужик, обратился к сыну: «Расставляй тарелки, сынок».
Неожиданно пришли мама с Димычем. Новые понятия «дедушка,бабушка» запутали девочку окончательно:
- Ты внук? - удивлённо спрашивала она Даньку?
Даньке надоело объяснять простые истины, и он уже сердито проговорил:
- Для дедушки и бабушки я Даниил и внук. Для папы и мамы я Данька и сыночек. Для тебя Данила. В школе для учителей Лагунов. Поняла?
Не в силах понять и запомнить так много, девочка растерянно спросила: «А я?»
Тут уже и Даниил растерялся: «Ты просто Саша, маленькая Сашенька».
- Сейчас ты Саша, - Дарья Кирилловна погладила девочку по головке, потом будешь и дочкой, и внучкой будешь.
- Я Саша Кошкина, - гордо произнесла девочка, растерянно посмотрела по сторонам на чужих люде и твёрдо заявила, - хочу к маме? Максим, вернулся в комнату. Девочка взглянула на него и требовательно спросила: «Где мама?»
У Светланы сжалось сердце, горестно смотрела она на малышку,захотелось обнять, утешить, но, наткнувшись на не по-детски серьёзный взгляд, не смогла сдвинуться с места. Дарья Кирилловна обняла ребёнка, прижала к себе:
- Будет тебе мама, обязательно будет. А я буду твоей бабушкой, хочешь?
Девочка серьёзно посмотрела на неё, слегка кивнула, но от новоявленной бабушки отодвинулась.
Часть 2 - Фантазии и не только
Сашенька входила в новую жизнь. Дарья Кирилловна искренне надеялась, что со временем всё утрясётся: Светлана оттает, Саша привыкнет к ней, к дому, к детскому садику.
- Хорошая девочка, умненькая, - отзывается о ней воспитательница, - на лету всё схватывает. Если, конечно, не отвлекается. Не слишком общительная только – без нужды из своего уголка не выйдет: подолгу сидит в одиночестве. Сидит неподвижно, думает о чём-то своём. Тогда она никого и ничего не слышит. По три раза зовём – не откликается.
Чуть не каждый день Марина Юрьевна рассказывала бабушке что-нибудь новое о Саше. «Саша удивительная фантазёрка. Сегодня рассказывала ребятам, что к ней прилетает ангел, забирает её на небо. И так убедительна была в своём рассказе, что я заслушалась. Потом вдруг заявляет, что береза – любимое дерево Бога: «Он никогда не направляет в неё молнии. И под ней можно прятаться от грозы». Ребята мало что поняли из этого заявления, а я удивилась, вспомнив, что в детстве мы с дедом садили берёзы у нашего дома, и дед говорил, что они - оберег от стихии. Ерунда, конечно, но дед мой в эту ерунду верил. Странные фантазии».
Однажды, вздохнув, воспитательница неопределённо развела руками и, посомневавшись немного, огорчённо пожаловалась: «Взрывная очень это беспокоит. Вы уж поговорите с ней: если рассердится, орудия возмездия не выбирает – бьёт, чем попало, толкается, кусается. Хотя, конечно, понапрасну ни с кем не воюет»…
Дарья Кирилловна, конечно, проводила воспитательные беседы, говорила, что придумывать и обманывать нехорошо, драться нехорошо. Нравоучения, скорее всего, особых результатов не имели: у девочки на всё было своё мнение. На всякое бабушкино «не хорошо» она упорствовала: «Я правду говорила, я видела» или «Он плохой, он сам дерётся», «Он маленьких обижает! Его побить надо», и тут же обращалась за поддержкой к Даниилу: «Данила, да?»
- Нет! С тобой никто дружить не будет, - ответил он Сашеньке.
- А ты будешь?
- Я буду, потому что ты теперь моя сестра. Но девочкам драться стыдно.
- А мальчикам?
- Мальчикам тоже не хорошо, - брат помолчал немного, а потом, справедливости ради, неохотно добавил, - но они иногда дерутся.
- Тогда ты подерись с Пашкой: он плохой, бьёт маленьких , веточки ломает и разбрасывает. А они живые. Ты побьёшь его? - с надеждой взглянула на Даньку.
- Нет, не побью. Я большой, он маленький. Маленьких обижать стыдно.
- А кто тогда побьёт? – в недоуменье развела руками.
- Скажи воспитательнице…
- Ябедничать стыдно, - вздохнула девочка. - Ладно, сама побью или попрошу Мишу. Он за девочек заступается.
Такие разговоры часто возникали в доме по самым различным поводам. Иногда они умиляли Дарью Кирилловну, иногда приводили в замешательство. Следуя своему педагогическому опыту, она уговаривала внучку: «Не стоит придумывать совсем уж неправдоподобные истории. Ребята не поверят, решат, что ты вруша, станут смеяться, дразниться даже».
* * *
Один случай поверг в смятение душу взрослой женщины, заставил задумалься, не кроется ли, непонятно каким образом, истина в историях, рассказываемых Сашенькой.
В субботу Димыч собирался повести детей в зоопарк. Билеты купил заранее себе, Дашеньке, детям. Неделя прошла в предвкушении замечательного события. Как же удивилась Дарья Кирилловна, когда в субботу утром Сашенька отказалась уходить из дома: «Сегодня Люба придёт. Бабушка Егоровна умерла, Люба принесёт мне от неё подарок.»
Приняв слова девочки за очередную фантазию, Дашенька рассердилась даже. Призвала на помощь мужа. Димыч выслушал Сашеньку, молча полез в карман пиджака за блокнотом, принялся куда-то звонить.
- Что ты делаешь? - недоумевала жена.
- Любе звоню. Надо же с этим разобраться. - На другом конце провода раздавались долгие гудки, но к телефону никто не подходил. - Что ж, придётся кому-то остаться дома.
- Ещё чего? - возмутилась Светлана. Она была наслышана о фантазиях девочки, сыта ими. Даже Даниил, обидевшись на сестру, стал проявлять нетерпение: «Не выдумывай, Саша! И вообще, зачем тебе эта Люба? Придёт - уйдёт - ещё раз придёт. А мы в зоопарк собираемся.»
- Люба придёт поминать Егоровну, - повторила Саша, невозмутимо сидя на своём стульчике.
- Хорошо, - согласился Димыч. - Тогда я быстренько съезжу к Егоровне. - Это та женщина, от которой мы забирали Сашеньку, - пояснил он жене. - Всё разузнаю и вернусь.
- Это же ерунда, Димочка! Как ты можешь верить?
- Если ерунда, я быстренько вернусь. Если нет, там может понадобиться помощь. Я позвоню.
Димыч ушёл, а Дарья Кирилловна попыталась разговорить девочку.
- Откуда ты знаешь про Любу и о том, что Егоровна умерла?
- Мне бабушка Егоровна сама сказала. Сказала, что умерла и хочет найти мою маму, чтобы она не оставляла меня, а забрала к себе. А я без папы и Данилы-мастера никуда не пойду.
Подобное заявление окончательно вывело из себя Дарью Кирилловну. «Стыдно придумывать глупости!» - бросила она девочке и в сердцах вышла из комнаты. А Сашенька взяла на руки своего медведя и принялась напевать ему одну из своих странных песен.
Через час вернулся Димыч, вернулся с Любой: «Егоровну вчера схоронили». А Люба привезла Сашеньке от Егоровны подарок: золотую цепочку с небольшим кулончиком на ней. Егоровна говорила, что цепочка и кукон принадлежали тётке Елизаветы. Перед смертью отдала она его Егоровне: «Явится кто из моей родни, передашь. Не одна же я в поле ветер!» Это уж дед вспомнил про давний разговор, когда смертное Егоровны начали разворачивать. Там эти вещи и обнаружились: всё завёрнуто в бумажку. На ней записка с просьбой передать всё её родственникам. Получается, Сашенька – единственная родственница.
Быстенько накрыли на стол, помянули всех: Егоровну, Лизавету и тётку её. Дарья Кирилловна, разглаживая записку, пыталась прочесть неровные строчки текста. Поблекшие от времени буквы стёрлиась на сгибах листка, местами наезжали одна на другую, где-то, расплывшись, след химического карандаша, сделал их вовсе не узнаваемыми. Протянула записку Димочке. «Дарагим моим живым родичам. Простите меня.» - по слогам прочёл он.
Больше бабушка не удивлялась фантазиям Сашеньки. И, помня о сути видения девочки: о том, что по требованию Егоровны, Елизавета должна забрать дочь к себе, а та без Максимилиана и Даниила никуда не пойдёт, испытывала постоянное беспокойство, хоть и предприняла определённые меры предосторожности: сходила на исповедь, заказала заупокойные молитвы на помин души и Егоровны и Елизаветы, раздала милостыню.
Рассказала мужу о том, что Сашеньке являлась умершая Егоровна, и о других странностях в поведении девочки. Димыч, нахмурившись, выслушал рассказ жены, своей оценки давать не стал. Сказал просто, что не стоит ограничивать девочку в её поведении и фантазиях. Присматривать, конечно, надо, но так, чтобы она не чувствовала вмешательства. «С ней надо больше общаться, и не столько говорить ей что-то, а внимательнее слушать её. Так проще избежать неприятностей», - подвёл итог Димыч.
Часть 3 - Отчаянный ребёнок
Дети возвратись с прогулки. Бабушка открыла дверь и замерла внедоумении. Даниил смущённо вертел в руках Сашенькину лопатку. А Сашенька, перепачканная какой-то чёрной с молистой грязью, в курточке с огромным вырванным клоком стояла на пороге и испытывающе смотрела на бабушку. Девочка что-то прятала под полой курточки, и это что-то слегка шевелилось.
- Что произошло? - Дарья Кириловна, потрясённая видом девочки , едва нашла в себе силы задать этот вопрос.
- Сашенька котёнка спасла, - как-то неуверенно пояснил внук. - Мы с мальчиками пускали во дворе кораблики. Сашенька гуляла за домом. Там за котёнком гонялись собаки. Он забрался на дерево. Ему было страшно, он плакал, ещё он был мокрый, и ему было холодно. Саша прогнала собак, не испугалась! Но котёнок не мог сам спуститься – боялся. Тогда Саша полезла за ним. Он сидел высоко, да ещё почти на самом кончике ветки. Она еле дотянулась, схватила его. А он снова испугался, стал царапаться и вырываться, порвал ей куртку. И ветка качалась. Потом прошёл какой-то дяденька и снял с ветки Сашу. Мне сказал, чтобы я лучше за сестрой приглядывал. И мы пошли домой. И котёночка собой взяли. Только мама, наверное, рассердится, - закончил своё повествование внук.
- Господи, ты же могла разбиться! - всплеснула руками бабушка, - отчаянный ты ребёнок!
- Я не отчаянная. Котёночка жалко. Он маленький. Ему страшно, а я большая, - она ещё что-то щебетала про Миню своего, про Даниила, про котёнка. Дарья Кирилловна не разбирала слов, схватившись за сердце, с запоздалым ужасом взирала на внуков, представляя, чем могла закончиться эта история, и не могла двинуться с места, пока Даниил не внёс делового предложения:
- Бабушка, он же голодный, его покормить нужно.
Налили в блюдечко молока, Сашенька принесла котёнка, он смешно тыкался в края посудины. Девочка легонько направляла его. Затаив дыхание Даниил с восторгом наблюдал за действом, потом то ли с удивлением, то ли с восхищением прошептал: «Какой глупый!»
- Маленький просто, - заступилась за котёнка Саша.
А тот наконец понял, что от него требуется, высунул кончик розового язычка и принялся лакать молоко. Розовый кончик то появлялся, то исчезал, котёнок смешно пофыркивал, тут уж и Дарья Кирилловна пришла в умиление, и они втроём с восторгом смотрели на маленькое чудо. Насытившись, малыш слега потряс головой, чихнул, отвернулся от блюдца и, зацепившись за край свитерка, забрался по нему на плечо спасительницы, прильнул к ней.
Очарование момента нарушил Даниил. «Мама не разрешит, - грустно проговорил он, - бабушка, может, ты его к себе заберёшь? Будет жить у вас с дедушкой. С Барсиком подружится».
- Он мой! Глаза девочки сердито блеснули.
- И всё-таки мама рассердится, - глубокомысленно проговорил Даниил.
- Она не заметит, и не догадается, - легко возразила Сашенька.
Но Светлана заметила. Как нарочно, в тот день она вернулась с работы рано, даже раньше Максима. Увидела испорченную курточку, недовольно повела плечами, недоумённо взглянула на мать и молча проследовала в комнату. Увидела котёнка и, позабыв о куртке, резким визгливым голосом (такого голоса и такой интонации Дарья Кирилловна никогда не слышала от своей дочери) принялась выговаривать Даниилу: «Это ещё что такое? Ты что, не знаешь, что в многоквартирном доме нельзя заводить никаких животных!?» Данил начал что-то пояснять матери. Но та уже перешла на крик: «Выбросить! Немедленно выбросить!»
- Он маленький, он погибнет, его чуть собаки не загрызли», - отчаянно звучал голос внука, в нём явственно слышались слёзы.
Дарья Кирилловна поспешила на выручку и поразилась увиденному: Сашенька, прижав к себе котёнка, сидела на своём обычном месте. Спокойная, словно происходящее её не касалось совершенно. Внук, красный, как рак, прикрывая собой и котёнка, и Сашеньку, стоял между ними и матерью. Дрожащим голосом пытался возражать ей: «Мама, ему же негде жить! Он маленький, беззащитный! Не губи его, мамочка!»
- Пусть живёт в подвале! - бросила ему мать.
Дарью Кирилловну по-настоящему испугал вид дочери: подобно чёрному вопросительному знаку она возвышалась над детьми и, направляя руку с вытянутым указательным пальцем не на Даниила и даже не на котёнка, а именно на девочку, кричала: «Мне всё равно, где он будет жить, но только не у нас в квартире!»
- Погоди, Светлана, нельзя же так! - попыталась она образумить дочь, а та уже, устыдившись своего нелепого порыва, кинулась из комнаты, рухнула на кухонный диванчик и зарыдала, громко, отчаянно и безутешно. Дарья Кирилловна кинулась к шкафчику с лекарствами, принялась отсчитывать капли. Даниил появился на пороге, увидел, в каком состоянии мать, подбежал к ней: «Мама, не надо!» Она обхватила его руками, прижала к себе и завыла в голос, действительно по-бабьи завыла. А сын, словно она была маленькой, а он старшим, гладил её волосы и бормотал почти неслышно: «Мамочка, не надо! Мамочка!»
Дарья Кирилловна, не зная, что сказать и что сделать, застыла со станом в руке. Осуждала дочь, сочувствовала ей и почти ненавидела и себя и Димыча: это они настояли на том, что Сашенька жила в семье Светланы. Сколько времени длилось это стояние, Дарья Кирилловна определить не могла. Только тихий голос девочки оборвал все звуки.
- Не плачь, тётя Света. Ты взрослая, а взрослые не плачут. Не плачь: мы с Тишей и Миней будем жить в подвале. Ему одному нельзя. Я буду о нём заботиться.
Если бы за окном разразился страшный гром или обвалилось соседнее здание, этого бы никто не заметил. Все смотрели на Сашеньку. А она, одетая в свою курточку с огромным вырванным клочком на плече, в домашних тапочках с белыми помпонами стояла на пороге кухни и без тени каких-либо эмоции говорила о своём решении жить в подвале. Одной рукой прижимала к себе котёнка, в другой держала своего Миню. По её широко распахнутым серым глазам, спокойному лицу было видно, что решение её окончательное, и обсуждению не подлежит: ещё секунда и девочка повернётся и двинется к выходу. И ничто не остановит её. «Вот ведь характер!» - мелькнуло в голове.
И надо было что-то сказать или что-то сделать, но сделать и сказать должна была Светлана. А она оторопело молчала.
Положение спас Даниил: «Нельзя жить в подвале, там крысы водятся. Загрызут они твоего Тихона». Страх мелькнул в глазах девочки, они мгновенно расширились. Сильнее прижала к себе котенка, тот пискнул, попытался вырваться. Дарья Кирилловна вздрогнула, представив себе, какой кавардак случится в квартире, если маленький проказник вырвется на свободу, и как на это отреагирует дочь.
Медведь тряхнул своей опилочной головой, задел Тихона, тот неожиданно замер. А Даниил, не обращая внимания на сумятицу, спокойно продолжил: «Мы все пойдём жить к дедушке». Осторожно раздвинул руки матери, всё ещё обнимающие его. В эту минуту бабушка гордилась им. Но, спасая авторитет дочери, постаралась задержать бунтовщиков: «Погодите, куртку зашить надо. Как пойдёшь в такой драной!»
Сашенька нерешительно посмотрела на свисающий клок материи, чуть потопталась на пороге. Положила на стул своего медведя, рядом с ним виновника происшествия, сняла курточку, и забрав любимцев, вышла вслед за братом.
Часть 4 - Прокладываю дорожку папе
Светлана проснулась, радостно улыбаясь перспективе нового дня: пусть Максим , если уже так ему необходимо, решает производственные вопросы на подлёдной рыбалке, она устроит себе день отдыха - сходит с детьми в цирк.
За глянула в комнату детей. Они не спали. Даниил, как всегда, уткнулся в монитор компьютера. Девочка – на своём обычном месте, в обычной позе: прижав к себе опилочного уродца, слегка покачивала головой и с закрытыми глазами на своём никому не понятном языке то ли пела обычную песню, то ли рассказывала сказки. Понять этого было невозможно, потому что интонации менялись: звуки его становились выше, ниже, прерывались вовсе, были то резкими, то протяжными. - Всё это вызывало жуткое ощущение. «Дурдом какой-то», - неприязненно подумала Светлана.
- Ты что делаешь? - спросила только для того, чтобы избавиться от жуткого воя, который исходил от девочки.
- Папе дорожку прокладываю, - ответила и смутилась. Видимо, вспомнила, что Светлана не любит, когда она называет Максима папой. Покраснела даже, веснушки спрятались под румянцем. Неловко поправилась, - Максиму прокладываю дорожку.
Светлана в изумлении взглянула на неё и вдруг увидела - от девочки исходит свечение: чистая голубая аура, окружающая её, то бледнеет, то разливается ещё более насыщенным цветом. Особенно это заметно в области сердца и над головой. Там доминирует розовый цвет, и частые всполохи походят на пики кардиограммы.
«Боже, она же по-настоящему, по-взрослому волнуется за Максима», - вздрогнула Светлана. Что значит «прокладывать дорожку», она хорошо знала. Сама перед каждым выходом на улицу представляла свой путь, перекрёстки, повороты, места парковки, билетные кассы, если предстояла поездка. Но это она, человек, владеющий Даром. Что может знать о прокладывании дорожки маленькая девочка?
- Ты умеешь? Как ты это делаешь?
- Я вижу папу, - увлёкшись, Саша не стала поправлять себя, - говорю Мине, и вместе мы подсказываем папе, куда надо идти.
Светлану не затронули досадные оговорки девочки. Она не могла поверить, главному: неужели всё, сказанное ребёнком, имеет какой-нибудь смысл? В душе не поверила. Но и пройти мимо услышанного не могла, хотела задать ещё какие-то вопросы. А Сашенька вдруг побледнела, тоненькие пальчики с силой вонзились в дряхлую ткань туловища медведя, та лопнула, на пол посыпался мусор.
«Вот они, магические артефакты! - иронизируя по поводу несуразности собственных ощущений, подумала Светлана. - Это же ребёнок. Какие откровения ты хочешь от неё услышать?
И, чтобы стряхнуть с себя непонятное оцепенение, бодренько предложила, - собирайтесь-ка вы в цирк, ребята! Пора уже. Сейчас приготовлю завтрак, перекусим и пойдём на представление вместе. По-моему, я с детства не была в цирке».
- Ура! Кинулся было матери Данька, но, посмотрев на сестру, остановился. Та сидела почти неподвижно и молчала. Конечно, девочка увидела и порванную ткань и мусор на полу. И это, вероятно, ввело её в смущение. Светлана решила, что Саша пытается минимизировать масштабы несуществующего бедствия: маленькой ладошкой прикрывает дырки на теле медведя, тапочками сдвигает разлетевшийся мусор и сконфуженно молчит. «Ребёнок, - пожала она плечами и даже посочувствовала девочке: ей тоже трудно. Трудно приживаться в чужом доме».
Однако Светлана ошибалась в оценке состояния странного ребёнка. И уже через минуту с раздражением поняла свою ошибку. Почувствовав тишину в комнате и обращённый на неё взгляд Даньки, Саша отрицательно качнула головой: «Я не пойду. Мы с Миней будем помогать папе!» И это «папе!» зазвучало почти вызывающе.
- Хорошо, - сдержав раздражение, согласилась Светлана, радуясь возможности провести время вдвоём с сыном, - мы с Даниилом пойдём в цирк, а вы с Миней будете помогать папе.
- Не-е! - протянул сын, - так не получится. Без Саши скучно. Пусть она помогает папе. Я поиграю дома. А, может, и я чем-нибудь помогу ему. Саш, да?
Девочка молчала, сосредоточившись на рваных ранах медведя, пыталась соединить края расползшейся ткани. Данька смотрел на мать, обезоруживающе улыбался: «Видишь, как получается!» И Светлана, сердясь на себя: «в муже ошиблась, в сыне ошиблась - надо было ехать на семинар», рассерженно двинулась на кухню, загремела посудой. «Ладно, еды на пару дней приготовлю, квартиру уберу, - попыталась успокоить себя, - может, Галке позвоню. Пообщаемся - сто лет не виделись».
Между тем в комнате детей что-то происходило: что-то глухо шлёпнулось на пол (слава Богу, ничего не разбилось!), раздался приглушённый, как всплеск, возглас Даньки, возня заглушила остальные звуки. «Папе помогают! - скорчила мину Светлана, - как, интересно, они это делают?» Сильнее отрыла кран с горячей водой, чтобы не сосредотачиваться на происходящем в соседней комнате: там своя жизнь, в которой, к сожалению, ей нет места. А, впрочем, не очень-то и хотелось! Кончится же когда-нибудь это безобразие: чужой ребёнок оставит их дом, Данька останется её сыном, нежным и любящим, как это было раньше. Отношения с мамой, разумеется, наладятся. А Максим? - сердце тревожно сжалось, Максим сам определит место, которое хочет занимать в её жизни.
- Ты что, - с обидой проговорил сын, неизвестно когда возникший на пороге кухни. - Я тебя зову зову, ты не откликаешься. Там Сашенька…
- Что Сашенька? - резко перебила его. Меньше всего ей хотелось сейчас говорить или думать о Сашеньке.
- Упала.
- И что, что упала? Пускай встаёт. Может, мне её поднимать надо?!
- Надо. Она сама не встаёт.
- Принцесса! - проворчала Светлана, но, движимая странностью поведения сына, пошла за ним.
На полу, сразу за компьютерным столом, лежала Сашенька, одной рукой прижимая к себе медведя, и неестественно вытянув другую. Девочка лежала на боку, за её спиной валялся стульчик. Похоже, она так, вместе со стульчиком, и свалилась на пол. Не понимая, как это могло произойти, Светлана неуверенно позвала её: «Саша!» Девочка не шевелилась: глаза закрыты, мертвенно-бледное лицо. А тут ещё рыжий котяра старательно вылизывает щёку девочки. Тошнота из-под пяток подступила к горлу. «Убери кота!» - рявкнула сыну. Тот схватил Тихона: «Мама, разбуди её, пожалуйста! Разбуди».
Наклонилась, похлопала девочку по щеке никакой реакции. Подняла её на руки, лёгкую, как пушинка, и осторожно прижимая светленькую головку к своей груди, понесла ребёнка к кровати. Тоненькие ручки безвольно болтались в такт её движению, синенькие прожилки просвечивались сквозь бледную кожу. Неожиданно охватил страх: «Господи, не умерла же она!» Светлана и сама видела, что девочка жива: слабо пульсировала жилка на шее. Но страх уже захватил душу. Быстро вызвала скорую, в телефон орала так, что, пожалуй, и без трубки её голос мог бть услышан на станции. «Чёрт! Надо привести её в чувство! Нашатырь бы, - запоздало вспомнила о лекарстве, поняла, что, отыскать его, скорее всего, не удастся, с раздражением констатировала, - да! Дом не для кисейных барышень - нашатыря не держим». Кинулась за водой, хотела брызнуть в лицо, не брызнула, пролила. Залила лицо, шею, платье. Веки ребёнка дрогнули, Сашенька открыла глаза, а Светлана суетно принялась обтирать её краем порывала.
Дверь медицинским работникам отворил Данька. Миловидная девушка походила, посмотрела, послушала. Сашенька к этому времени выглядела вполне здоровой, даже порозовевшей. Сестричка смерила ей температуру, попросила отрыть рот. Пожала плечами. И, глядя на валяющийся стульчик, как свидетельство недавнего происшествия, вынесла вердикт: был обморок, для выяснения причин надо отвезти девочку в больницу.
Пожилой врач внимательно выслушал Светлану, в сомнении покачал головой: «И что, никаких поводов к тому, чтобы потерять сознание, у девочки не было? Может, произошло что-то неординарное?»
- Нет, - твёрдо ответила Светлана.
- Может, тебя кто-то обидел, напугал? - врач обращался уже к девочке. Та, вжавшись в кушетку, отрицательно качала головой. Мужчина недоверчиво смотрел и на Светлану, и на Сашеньку. Наконец громко приказал кому-то: «Тамара Георгиевна, готовьте томограф». Вошла Тамара Георгиевна, взяла Сашеньку за руку, повела к раскрытой двери. Врач двинулся за ними следом, на ходу попросив Светлану подождать, пока они проведут какое-то обследование.
Вернулся через довольно продолжительное время, И Светлана не поняла, испуг или крайнее волнение отражается на лице доктора:
- У неё что, целая электростанция в голове? - в недоумении он смотрел на Светлану.
- Как это? - не поняла она.
- А так! Такой выброс энергии, такие импульсы! Я у взрослых никогда такого не видел. Что же всё-таки случилось в вашем доме? - врач вперил в Светлану подозрительный взгляд.
Она молчала, ей просто нечего было сказать, поскольку в момент начала обморока её не было в комнате. Но у Саши с Даниилом ничего неординарного не могло случиться, в этом она была уверена твёрдо. Врач же, кажется, уже знал ответ, ему только хотелось, чтобы Светлана сама преподнесла его на блюдечке. Она обескуражено молчала. Светило от медицины не выдержал первым: «Ваш муж жестокий человек? Он плохо обращается с ребёнком?
- С чего вы решили?
- Всё очень просто: когда мы упомянули о нём, импульсы стали такими сильными и хаотичными, что я испугался за психическое здоровье ребёнка. Так как? - снова взгляд, уличающий в попытке сокрытия обстоятельств.
- Нет! Мой муж добрый и мягкий человек. Более того, с девочкой у них прекрасные отношения. Она его очень любит. Просто сегодня он уехал на рыбалку, а Саше не хотелось, чтобы он уезжал. До этого они договаривались о походе в цирк?
- На рыбалку? Куда же он поехал на рыбалку? - вопрос, как показалось Светлане, прозвучал чересчур эмоционально. Врач взглянул на экран работающего телевизора и непонятно, зачем, повторил свой вопрос: так где он собирался рыбачить?
- На водохранилище. Так сказать, деловое и развлекательное мероприятие.
Доктор снял очки, нервными движениями начал протирать стёкла, словно они мешали ему рассмотреть в собеседнице что-то важное. И взгляд теперь изменился, Светлане даже показалось, что сквозят в нём удивление или сочувствие, а, может, и жалость.
- У вас ещё есть дети?- голос глухой, как будто извиняющийся.
- Да. Дома остался сын.
- Знаете, за девочкой мы всё-таки несколько дней понаблюдаем, - неожиданно решил доктор, - вам лучше пойти домой, тем более, у вас там ребёнок. А к дочери приходите завтра. Принести можно всё, что она любит.
* * *
Торопливо попрощавшись, Светлана покинула неприветливое здание, размышляя о том, что открыл ей странный доктор. «Выброс несвойственной ребёнку энергии, резкие импульсы!? Определённые странности в организме девочки, конечно, присутствуют. Но эмоциональные всплески совершенно не свойственны ей. И Данька не мог её обидеть. Что всё-таки произошло?» Светлана пыталась разобраться, но вразумительного объяснения не получила и дома, потому что на её вопросы и Данька не знал, что ответить. «Просто упала, и всё» - растерянно сказал он матери.
К обеду следующего дня вернулся Максим: «Внедорожник под лёд провалился. Водитель успел открыть свою дверцу, его течением вынесло. А в машине, на заднем сидении, оставались женщина и ребёнок, двери заклинило. Раз восемь ныряли. Еле вытащили. Потом пришлось ещё мужика откачивать. Здоровый, чертяка. Хорошо, спасатели быстро появились. Мне ничего, а Олег от такого купания заболел. Сейчас отвёз его в больницу: воспаление, скорее всего. Галка, как увидела сюжет по телевизору, всполошилась, сразу решила, что это про нас. Принялась названивать. Но наши телефоны в полынье остались. Сейчас она с Олегом в больнице. А ты чего дома? Тоже сюжет увидела, испугалась?» Муж говорил отрывисто, короткими фразами, словно торопился всё объяснить, при этом не слишком вдаваясь в подробности.
Чтобы не развивать тему собственных ощущений по поводу происшествия на водохранилище и в доме, Светлана засобиралась в больницу: может, Олегу смогу чем-то помочь, и Галку поддержать надо.
- Не надо в больницу, - остановил жену Максим, - я позвонил Димычу, они с Дарьей Кирилловной уже выехали из Земляничного. Димыч вечером заедет к Олегу. А нам надо встретить Леночку. Она с классом поехала на экскурсию. Галка дала телефон учительницы. Будем созваниваться, потом заберём Леночку к себе. Поживёт пока у нас. Может, Сашка с ней подружится. Где, кстати, ребята? Максим не забыл поинтересоваться, как прошёл их самостоятельный культпоход, и понравилось ли Сашеньке представление.
На все его вопросы Светлана только пожимала плечами, особенно задело, что Максима интересовало именно Сашенькино мнение о цирковом представлении. Поэтому говорить не хотелось. Однако, почему культпоход не состоялся, и как Сашенька оказалась в больнице, всё-таки пришлось рассказать мужу, заверив его, что девочка совершенно здорова, что утром они с Данькой навещали её. И завтра или, в крайнем случае, послезавтра девочку отпустят домой.
- Когда, говоришь, всё это случилось? - переспросил Максим.
- Где-то около часа. Я даже на семинар не поехала, чтобы вместе пойти в цирк. Предложила им такой вариант, Сашенька твоя наотрез отказалась. Вечно у неё свои фантазии! Даже Данька не мог её уговорить, хоть очень старался. «Прокладываю папе дорожку» - единственное объяснение! Я ушла на кухню. А дальше – ума не приложу, что случилось. Может, они с Данькой поссорились, она рассердилась и, как впечатлительная натура, потеряла сознание.
- Не думаю, - рассеянно возразил Максим. - Знаешь, по-моему, именно в это время я шагнул в пролом. В начале первого мы начали собираться: Митрохин поторапливал, мол, пока светло, надо обследовать состояние зданий, да и клевало плохо. В общем, мы с Олегом пошли к берегу, Митрохин остался укладывать снасти. Солнце било в глаза, куда наступать, практически не видно: лёд, торосы, промоины. Мы старались их обходить.
Но я провалился в припорошенную снегом лунку. Хорошо, попал одной ногой. Крикнул Олегу, тот взял правее, но упёрся в полынью. Стал её обходить. Я пока разулся, пока воду из сапога вылил, натянул сухой носок, Олег ушёл в сторону. Я решил подождать Митрохина. Минут тридцать на всё про всё ушло, вероятно.
И тут на всех парах мчится этот внедорожник, перед ним проталина, обогнул её и несётся, как сумасшедший, дальше. Проскочил мелководье, а там, где глубже, где сильнее течение, лёд оказался подмытым и проломился, и машина стала передком уходить в воду. Водитель успел открыть дверцу, его потащило под лёд. Олег, он был ближе, кинулся спасать. Несколько раз ему удавалось схватить мужика, но обламывал лёд, выскальзывал, и его снова тянуло на глубину. Внезапно и Олег оказался в воде. Провалился на мелководье глубина чуть выше пояса, может, по грудь. Но вытолкнуть мужика невозможно, того тянет течением, и кромка льда обламывается.
Я подбежал чуть позднее, надо бы к Олегу, но машину заполняло водой, а на заднем сиденье женщина. В руках ребёнок, вода вот-вот заполнит машину целиком. Я и кинулся в воду. Только дверцу течением прижало – невозможно открыть. Наверное, это было в половине второго, потому что в два появился вертолёт - спасатели облетали водохранилище. А в три Галка уже увидела сюжет по телевизору.
Может, и правда, как ни странно это звучит, Сашка прокладывала мне дорожку. Вспомни, поднялась чуть свет, и предупреждала об опасности, потом уводила от провалов, а когда я по доброй воле прыгнул в воду, не могла помочь, испугалась.
- Я тоже тебя уговаривала, - буркнула Светлана. Ей не хотелось обсуждать с мужем Сашенькино ясновидение.
Демонстрируя крайнюю занятость, она позвонила Леночкиной учительнице, чтобы узнать, когда вернутся экскурсанты. Приготовила для гостьи комнату: протёрла пыль, переставила игрушки, засунув подальше злосчастного уродца, аккуратной стопочкой сложила Данькины учебники.
Вернувшись от соседа, сын застал её за непривычным занятием, удивился и обрадовался: « Сашенька возвращается? Зачем всё тут трогаешь? А Миня где?» Объяснила сыну про Леночку, про то, что Мине требуется немедленный ремонт. И неприкаянная, отправилась на кухню: сварила кисель, который любимым блюдом в семье не считался, но Леночка его обожала. Наконец раздался долгожданный звонок, и она поспешила в школу, куда прибывал экскурсионный автобус.
Вернувшись, застала дома всю компанию в сборе: Димыч раскладывал на сковородке тесто будущих оладьев , а мама успевала руководить его действиями и одновременно занималась починкой уродца. Сашенька и Данька помогали ей.
Увидев такое количество мало знакомых людей, Леночка растерялась, захныкала: «Хочу домой, к маме!» Чем больше её уговаривали, тем обильнее текли её слёзы. Не помогло и вмешательство Даньки: «Сейчас папа проснётся, и расскажет, как дядя Олег спас другого дяденьку, которого чуть не затянуло под лёд». На эти слова Леночка ответила ещё более громким плачем: «Хочу домой, к папе и маме хочу!»
- Не плачь! Твоя мама придёт завтра, И папа твой поправится. Умрёт другой дядя, толстый и с усами, - вмешалась в переговоры Сашенька. - Пойдём, мы тебя с Тихоном познакомим и с Миней. Они хорошие». И удивительно, Леночка тут же перестала рыдать, вытерла слёзы и пошла вслед за Сашей и Данькой. И через несколько минут послышался её спокойный голос: Леночка разговаривала с мамой по телефону.
- Вот разумница, - возмутилась Светлана, - поди, узнай, в какой больнице умер толстый дяденька с усами. Нафантазирует невозможное, а ты тут строй догадки!
Однако долго гадать ей не пришлось. Утром позвонила Галка и с удивлением и восторгом заявила: «Ну и провидица ваша Сашенька! Прямо вся в тебя: ночью Олегу стало лучше, а тот мужчина, которого они с Максимом спасали, умер сегодня ночью. Как ей удалось узнать, не понимаю».
Часть 5 - Всё объясняется любовью
Светлана никак не могла поверить в наличие сверх способностей у маленького ребёнка. Ей проще было бы объяснить происходящее обычными совпадениями. Об этом и решила поговорить с мамой, с удивлением и обидой рассказывая о пержитом.
- Представляешь, ни я, ни Данька ничего не чувствовали, а она «прокладывала папочке дорожку» и, скорее всего, именно тогда, когда Максим угодил в лунку, вцепилась в своего уродца так, что порвала его. А что представляет собой этот уродец, можешь себе вообразить? Чучело, набитое пылью, грязью, вонючей шерстью, какими-то когтями. Да, именно коготь валялся за стульчиком, который она оккупирует обычно вместе со своим Миней. Настоящий коготь, загнутый, противный! Меня тошнит от подобной гадости. С таким вот помощником наша девочка «прокладывала папе дорожку». Возможно, когда Максим оказался в полынье, она потеряла сознание. Как она узнала? Тоже с подачи дурацкой игрушки? Думаешь, так может быть? Или всё-таки случайное совпадение?
- Отчего же не может? - Дарья Кирилловна внимательно смотрела на дочь. Конечно, роли этой игрушки я в данном случае определить не могу. Может, действительно, просто игрушка, любимая, единственная в жизни. По ветхости ткани, по тому, что вложено внутрь вещицы, можно подумать, что изготовлена она ещё во времена царя гороха.
Но того, как она попала к девочке, мы уже никогда не узнаем: нет матери, умерла бабушка, тоже непонятно, в какой степени тётка Лизаветы являлась бабушкой для Сашеньки. Даже соседка, и та умерла. Не догадался Димочка порасспросить соседку при жизни. А, по-видимому, напрасно.
- Да происхождение игрушки понять как раз нетрудно! - Светлану рассердило, что мама сосредоточилась на несущественных сторонах проблемы. А для неё было важно понять, имеет ли эта непонятная девица такие способности? Или они такая же блажь, как бессмысленное бормотание, заунывное пение и этот уродливый мешок, закрученный под медведя.
- Мама! Мы согласились с тем, что это очень старая вещь. В давние времена сшила её для своей дочери какая-то женщина. Сшила давно, когда ещё нормальных игрушек не было. Потом или ребёнок вырос, или появились другие, или эта пришла в полную негодность, но выбросить было жалко. Вот и засунули её до времени в какой-нибудь укромный уголок. Может, на чердак. Дом-то очень старый. И, разумеется, на его чердаке пылится много всякой всячины. Даже в нашем доме, а ему и сорока лет не набирается, на чердак Данька лазит, словно в археологическую экспедицию.
То наш дом, а дом, где жила тётка Лизы, вообще древний. Ты сама говорила, что тётка эта купила его, вернувшись со строительства Байконура. Когда тётка купила дом, игрушка уже была там. Не может быть в семье Лизы таких старых вещей.
- А золотая цепочка старинного орнамента в её семье может быть?
- Сравнила тоже, цепочку и кулон можно купить в магазине, можно с рук. И тогда её возраст ничем не ограничивается.
- Пусть так, - нехотя согласилась Дарья Кирилловна, - хотя я всё-таки считаю, что игрушка эта очень подходит на роль оберега. Ты заметила, что Тихон никогда на неё не ложится. Если Миня на стуле – Тихон скромно сидит на полу. Миня на кровати - Тихон стульчике. Это о чём – то тебе говорит? Жаль, что мы не узнаем истину. Но то, что девочка, действительно может видеть будущее, во всяком случае, то, которое касается её, я убеждалась неоднократно. И ты могла бы убедиться, если бы была чуть внимательнее.
- Мама! В твоей вере в в её сверх способности есть что-то фанатичное. Ну, откуда у этой девицы ясновидение? Тётка Лизы, скорее всего, никаким Даром не обладала. Иначе это бы проявлялось в каких-то её действиях, и соседи обязательно бы рассказали: Егоровна или та же Люба. Лизавета для организации своих чёрных дел прибегала к чьей-то помощи. На этой Лысой горе в каждом доме по колдуну проживает. Вспомни семейство Ветряковых. Но они местные жители. А эти приезжие.
Если бы Лиза имела хоть какие-то способности, разве села бы в машину к убийце? Стала бы перед ним хвалиться иностранным женихом и его подарками? Дура она обыкновенная и никакая не магиня. Поэтому, согласись, неоткуда взяться уникальным способностям этой Сашеньки, - Светлана высказала матери наболевшее, пока говорила, не сформировавшиеся ещё мысли обросли такими железными аргументами, что сама уже не сомневалась в правильности собственных выводов. И теперь победно смотрела на мать, ожидая её капитуляции.
Мама спорить не стала. Ничего не возразила по существу. Пожав плечами, она вроде бы даже согласилась с дочерью. Но то, что она сказала, обидело Светлану ещё сильнее.
- Что ж, если ты права, значит, дело только в любви. Девочка очень любит Максима, она настроена на него. Сама говоришь, что Максим ещё не ушёл, а она уже предчувствовала беду. Кто любит, всегда чувствует. Для этого не надо быть провидцем.
- Хочешь сказать, что я не люблю Максима? - нахмурилась дочь.
- Относительно любви ничего не могу сказать,- с укором произнесла мать,- но ты, по большей части, сосредоточена на себе хорошей, на своих чувствах, своих переживаниях. Мне думается, ты забываешь, что есть люди, которые нуждаются в твоём внимании, заботе.
- Хорошо, пусть, по твоему мнению, я никого не люблю, - Светлана сердито прервала мать,- но ты, почему ты не почувствовала опасности? Ты же всегда всё знаешь, всё предчувствуешь! А твой хвалёный Димочка?! Он-то чего молчал? Тоже ничего не смог предвидеть! Значит, ерунда! Предчувствия глупой девчонки - сплошная выдумка. И вы должны признать это.
- Я чувствую тебя, твою боль, твои переживания. Когда ты любила мужа, я через тебя чувствовала его, - мать осторожно, словно неразумной, объясняла дочери простейшие вещи.
Это задело Светлану, она приготовилась возразить, но мама, глядя прямо в её глаза, спокойно добавила, - кроме того, этим утром мы с Дмитрием Сергеевичем были заняты друг другом. Нам в последнее время редко удаётся побыть вдвоём.
Справедливый упрёк, прозвучавший в маминых словах, Светлана приняла без оговорок. Сникла, опустила голову. Когда подняла её, в глазах блеснули слезинки. Дарья Кирилловна уже пожалела, что в сердцах обидела дочь, хотела пояснить свою мысль, как-то смягчить её. Но Светлана не дала сказать, прижалась к ней: «Как же мне жить, мамочка? Не складывается моя жизнь, ничего не складывается».
- Сложится, - Дарья Кирилловна погладила свою девочку, - всё непременно сложится. Мы есть, и мы тебя очень любим. Помни, всё объясняется любовью. Без неё даже Дар, на наличие которого ты так уповаешь, не может вооружить тебя доброй силой.
Думай иногда об этом. Выбери для себя самое важное, определи приоритеты. И, в любом случае, береги свою бессмертную душу. Не позволяй ей зачерстветь или засохнуть. Ты же всегда была доброй и сильной. И душа у тебя отзывчивая, просто позаботься о ней немного.
Светлана слушала маму и мысленно перебирала осколки своей ускользающей судьбы.
- Мне так плохо мамочка! - обняла мать, прижалась к ней. Так и стояли они, обнявшись, думая каждая о своём и об одном и том же. Мать и дочь, близкие, любящие. У матери сжималось сердце от осознания пути, который предстояло одолеть дочери. У Светланы защекотало в носу, она всхлипнула: «Только не отказывайся от меня, пожалуйста!»
- Боже! Дети всегда остаются детьми. Спаси и сохрани её, Господи! Просвяти ум её светом своим, наполни сердце её своей животворящей любовью! - Дарья Кирилловна, всё крепче обнимая дочь, творила про себя материнскую молитву.
* * *