Хрустальная девочка
Подпрыгивая на ухабах, к окованным массивным воротам дотащилась повозка. Стражник недовольно оглядел возницу, заглянул внутрь и махнул рукой. Чумазые мальчишки набежали из всех углов и разнесли всем и каждому: Приехал цирк! Фокусники, клоуны и канатоходцы!
К закату Пиппо и Гектор, актеры и родные братья-клоуны собственными персонами, ловко натянули канат для сестры и нырнули в повозку. Наконец, представление началось.
В уходящем свете дня легкая фигурка скользнула по канату и с выдохом толпы смахнула вниз, к мостовой. Казалось, легкими прикосновениями ткань коснулась зрителей, поглощенных зрелищем. Нет, поймать её было невозможно. Взгляды пытались уловить движение, но коварный шлейф, развеваясь в нарастающем темпе, сбивал с толку. Её звали Леа, с каждым её прыжком вверх, вращаясь над натянутой линией, в такт прыжкам толпа выдыхала Лее-а, Лее-а, Леа! Требуя еще зрелищ, топая ногами, в экстазе подталкивали её оттолкнуться от веревки и лететь еще выше, чтоб под стук сердец в самый последний момент прокрутиться над публикой, озорно задевая за капюшоны и перья на шляпах богатеев… А после, она в такт раскачивающемуся канату, ритмично отбивала ножкой в благодарность за аплодисменты. Подвязанные к костюму колокольчики мелодично отпевали каждое её движение. Несмотря на проклятия, наложенные местным кюре на бродячих музыкантов, городской люд радостно сбегался на представления заезжих артистов. Мясник с закатанными рукавами, в запачканном фартуке, и молодой господин со шпагой, забравшийся на ограду ратуши, хорошенькие горничные и благородные дамы на балконах – все были в одном вздохе и выходе, в волнении за Леа. Как хрустальный ангел, девочка порхала над площадью, со звоном колокольчиков и алеющим в закате шлейфом.
Незаметно для жителей, солнце на минутку засмотрелось на Леа, а потом исчезло за крепостными стенами. В сумерках наступало благодатное время для фокусов и укротителей огня. Публика с горячностью охотников, рвалась помочь фокусники и конечно, быть обманутыми, но никто не жаловался. Пиппо с обезьянкой, которая смешно держала лапками большой кошель, несколько раз обошли площадь. Дородные дамы бросали из окон монеты и угощение, а клоун и его диковинная зверюшка кланялась им в благодарность.
Таких гуляний не припоминали со дня рождения курфюста! Летняя томная ночь наполнилась ревом, свистом фейерверков и подбадриванием артистов. Запоздавшие утренние гуляки никак не могли расстаться с трактирщиком. Они вяло пререкались с возницей, а повозка резво поскрипывала в такт булыжникам мостовой. Леа и её братья знали, что наступающий день разрушит волшебство их искусства. Город вернется к своим делам, раздумывая: « а была ли над площадью хрустальная девочка?»