Я утешаю себя тем, что пройдёт тысяча лет, и на этом месте снова вырастут леса. Может быть, они будут не липовые, медовые и не дубовые, как тогда, давно. Может быть, это будут не светлые берёзовые рощи, какие здесь росли до той коррозии, которую мы теперь называем революцией. И не те, немного мрачные, тоскливые - еловые, ольховые, осиновые, которые вырубают теперь. Это будут другие леса…
Но история повторяется, повторяется, не служа человечеству уроком. И возможно, будет повторяться до тех пор, пока у Создателя хватит терпения твердить нам этот урок или – у нас хватит послушания, чтоб, наконец, выучить его…
Поэтому и те, другие леса, снова погибнут…
По смерти, каждый из нас навеки исчезнет с земли, но навсегда, вовеки веков, до вселенской катастрофы, до Апокалипсиса, пока живо человечество, останутся наши поступки и слова. Это - звенья, которые мы прибавляем к причинно-следственной цепи, связывающей нас с первым человеком, и эти звенья будут приносить свои плоды в вечности. Вольются ли они в кровопролитные войны, возрастут ли в прекрасных садах? От каждого нашего слова и поступка зависит будущее горе и будущая радость. Не важно, вспомнится ли при этом наше имя – вспомнится, наверное, потому, что в вечности ничто не исчезает. Важно наше отношение к будущему страх это или любовь, но они принесут свои результаты.
Страх чем-то сродни любви. Можно творить дела любви только из страха последствий. Боязнь обидеть напрямую идёт от любви. Боязнь вообще совершить зло идёт от любви. Страх Божий – боязнь обидеть, ослушаться Бога. Это для способных.
Но страх гнева Божия, страх расплаты за зло тоже приносит результат такой же, как любовь. Только это уже не усвоение Божьего урока, не понимание, а зубрёжка. Зубрить удел неспособных, но неспособные тоже должны сдать общеобразовательную программу.
Третьи – не желающие учиться и учёные, не желающие исполнять…
Но чётких категорий нет, и у каждого способного есть что-то от неспособного, у каждого неспособного – крупица гениальности, у каждого нежелающего – крупица любви.
Любовь. И можно ничего не учить. Но любовь бывает слепой...
Чувствовала себя виноватой перед своими подружками – за красоту и мужское внимание. Поэтому снисходила и прощала им слабости, сплетни, даже подлости. Прошли годы, оказалось, это не забыто. А они забыли?