«МОРСКАЯ АВИАЦИЯ»
Дело происходило зимой, в декабре 1970 года, а призыв наш был – южный: в основном жители Одесской и Запорожской областей… Забирали нас в армию из Запорожья – одного из славных городов отечественных металлургии и всякой прочей тяжёлой промышленности.
Помню обширное помещение областного военного комиссариата (облвоенкомата), наполненное разношерстными призывниками, слоняющимися без дела, с вещевыми мешками или разного рода рюкзаками за плечами. Знакомились, курили, угощали друг друга домашней снедью. Кормить нас никто в военкомате не собирался, а потому обходились прихваченными запасами. У некоторых было с собой спиртное, которое с воодушевлением выпивалось, поскольку в атмосфере призыва царила непонятно откуда взявшаяся нервная мысль (и абсолютно – неверная!), что, дескать, в армии с этим делом – очень строго, и лучше вдоволь напиться «на гражданке». Наиболее сообразительные призывники, чаще всего – одесситы, попавшие под влияние этой пагубной мысли, быстро налаживали через узкую щель в воротах контакты с местными жителями. Тех было – более чем достаточно у стен военкомата. Им передавали собранные коллективные деньги и ждали приобретения спиртного. Его иногда приносили, чаще – нет… Думаю, у местного необеспеченного люда это был неплохой и – главное – вполне безопасный способ добывания денег: ведь владельцы их были, хотя и временно, но надёжно изолированы от иного мира высоченной военкоматовской стеной.
Внешний вид призывной публики отличался живописностью и разнообразием. Одни были одеты в добротные вещи, имели хорошие меховые шапки и обувь. Щеголяли длинными «под Битлз» причёсками. Другие, напротив, в старье, и уже умудрились постричься наголо или – как тогда ещё говорили – под «нулёвку». На третьих – а к ним принадлежал и я – были одежда и обувь не новые, но вполне приличные с виду.
Хочу сказать, что первоначально из наиболее дорогих вещей у меня имелись наручные механические часы, но с ними пришлось расстаться ещё до появления в Запорожском облвоенкомате.
К слову сказать, об этом потом не жалел, поскольку в произошедшем со мной случае было нечто важное и поучительное для меня.
…В поезде, которым я ехал из Крыма (моей малой родины) в Запорожье, познакомился с парнем, недавно отслужившим в армии. Как это часто бывает в дороге, разговорились. Мой новый знакомый, оказавшийся приятным в общении человеком, узнал, что еду на призывной пункт, посмотрел на мои часы и вдруг сказал: – Слушай, давай меняться часами! Я тебе – мои, а ты мне – свои! – Зачем? – чрезвычайно удивился я. – Понимаешь, друг, часы у тебя хорошие, мои – похуже. Всё равно их отберут, так хоть не так жалко будет. – Кто отберёт, как? – ничего не понимал я. – Кому отобрать – найдутся, а способов – очень много. Можешь мне поверить: со мной такое было… Пришлось поверить, и мы обменялись часами. А он, прощаясь, когда я выходил в Запорожье, сказал примечательную фразу, которая вспоминалась в период службы не раз. – Послушай! Вначале будет – очень трудно! Но главное – не забывай: всё это временно, всё пройдёт…
… Мы ждали «покупателей», т.е. представителей разных родов войск, в которых предстояло служить. И хотя на руках уже были военные билеты, где были проставлены всякие ВУСы (военно-учётный стол), определяющие рода войск, это – как доходчиво объяснил один вылощенный и развязный служивый при комендатуре – дескать, ничего ещё не значит…
«Покупатели» появились под вечер. Нас, человек 30 по списку, отвели в сторону. Мы уважительно глазели на трёх сержантов (или старших сержантов – тогда в этом разбирались слабо). Были они ладные, подтянутые, спортивного вида, в хорошо подогнанной форме и начищенных до блеска сапогах. На плечах – чёрные погоны, а в петлицах эмблемы, значения которых никто из новобранцев не знал. Прежде всего, бросались в глаза – якорь и крылья, отходящие от него в стороны, а также красная звёздочка в центре якоря. Были, правда, ещё какие-то два элемента на этих знаках отличия, но они как-то терялись на эффектном крылато-якорном фоне. Разумеется, мы живо обсуждали загадочную суть эмблемы, причём версии высказывались всякие. Одни полагали, что служба в этих войсках связана с морем (а если нет – для чего же якорь?), другие утверждали, что это, скорее всего, связь – с небом (а если нет – для чего тогда крылья?). Кто-то из призывников, умело комбинируя в уме эти два изобразительных элемента, решительно утверждал, что за нами приехали представители «морской авиации». Сами же наши «покупатели» на вопросы, в каких войсках нам предстоит служить, не отвечали, а лишь загадочно улыбались. Правда, один из них проронил как бы невзначай, что войска – элитные. Эта информация наполняла душу оптимизмом… «Покупатели» нам понравились, особенно после того, когда они, видя, что военкоматовский служивый, о котором уже шла речь, пытается выманить у кое-кого из призывников – деньги, не раздумывая, дали ему по шее…
В поезде (а мы располагались все в одном вагоне) наши «покупатели» сообщили, что едем в Подмосковье, где и будем проходить службу. После этого, мысли о море отпали само собой… Те, у кого оставалось спиртное, продолжали выпивать, а точнее – допивать его… «Покупатели», похоже, смотрели на это сквозь пальцы, но сами к выпивке вовсе не присоединялись. Более того, они пресекали особенно назойливые попытки некоторых не в меру подвыпивших и ретивых призывников, среди которых выделялся один – приблатнённый одессит Сёма с несколькими наивными наколками на руках, чуть ли не брататься с ними. При этом, старший по званию, как выяснилось впоследствии – старшина срочной службы, произнёс загадочные слова: – Нам с вами предстоит серьёзно поработать, чтобы научить вас Родину любить!
… Крытые «ГАЗ-66», которыми нас везли от железнодорожной станции по хорошему шоссе, через густой сосновый лес, остановились у высоких ворот с такой же эмблемой, как и на петлицах «покупателей». И тогда старший из них – как показалось не без гордости – произнёс: – Вы в учебном показательном полку имени Ленинского комсомола Железнодорожных войск Советской Армии …