Думаю нужно остановиться на личности начальника 5ГУ ГКЭТ Русецкого М.Л. Михаил Леонтьевич был неординарной личностью. Ничто земное ему не было чуждо. Он был несколько авантюрного склада, интеллектуал и очень интересный человек. Очень хорошо оценивал перспективность наших разработок и настоящее время подтвердило, что он был прав. Он очень хотел, чтобы у него в Ленинграде было предприятие в составе 5ГУ и поэтому способствовал выходу приказа №134/139 от 30.08.64 г., а затем постановления ЦККПСС и Совета Министров СССР №990-360 от 30.12.69 г. о строительстве в г. Ленинграде лабораторно-производственного корпуса 6,0 тыс. кв. м. для размещения СКБ электроразрывных агрегатов.
Михаил Леонтьевич очень заботился о том, чтобы поднять престиж наших разработок. Он организовал мою поездку в Чехословакию, а также встречу с главой французской фирмы «Боном». Он переживал, что у нас в стране в нашей отрасли, нет передовых технологических методов по изготовлению деталей штепсельных разъёмов и АЭР, особенно автоматов для изготовления гнёзд, какими располагали французы и американцы, т.е. от прутка до готовой детали, даже с гальваническими покрытиями (серябрение + твёрдое золочение). У нас в это время даже не было процесса твёрдого золочения. Детали покрывались мягким золотом толщиною от 3,5 до 5 микрон. Когда контакты покрывались более тонким слоем золота, было много неприятностей из-за образования чёрных точек на поверхности контактов, как следствие образования сернистых соединений серебра или азотно-кислого серебра в порах золота, т.к. под слоем для золочения было серебро.
Из-за золочения мне пришлось много поездить, как к заказчикам, так и на завод изготовитель в г. Казань. В 1964 г. выяснилось, что на Казанском заводе обнаружена большая недостача золота. Была создана комиссия в составе Е.А. Зазорин, С.Т. Дубатовко, М.М. Карлинский и я от ВНИИРЭС, гальваник Ильин из НИТИ-18 и направлена для разбирательства утечки золота на Казанский завод. Очень меня поразил один факт, когда мы разговаривали с мастером гальванического цеха мне бросилось в глаза, что у неё весь рот был из золотых зубов. Немного позднее была задержана машина этого завода где-то на границе с Китаем, на которой под стружкой из чёрных металлов вывозились слитки золота. Мошенники были отданы под суд, дальнейшее мне не известно. Но это были последние неприятности с Казанским заводом. Далее он выпускал по нашим чертежам разъёмы и электроразрывные агрегаты практически не имея рекламаций.
В период с 1960 по 1967 г. нашим отделом было разработано 28 типов ШР и АЭР и передано на серийное производство на Казанский завод радиокомпонентов и Харьковский завод радиоэлементов. Необходимо особо отметить ряд оригинальных разработок это:
1) электроразрывные агрегаты РКМ, разработчик - вед. конструктор Берин А.Д.
2) серия АЭРДЭ, АЭРВД-100, АЭР-100, разработчик Дорофеев С.М. Отработкой документации в процессе изготовления опытных образцов занималась конструкторская группа в составе: Мелентьев В.В., Провоторова В.Д., Белякова О.В.
3) Разъёмы для скафандра космонавтов Р-5, Р-7, разработчик - вед. конструктор Горячев А.И. Этот конструктор отличался очень быстрыми, оригинальными решениями конструкции, но не любил черновой работы и отработки конструкции в процессе проведения ОКР.
4) Разъёмы серии РПКМ в 1967 г. для унифицированных блоков радиолокационной аппаратуры. Разработчик - вед. конструктор Ждахинова А.С., ей же была разработана серия субминиатюрных разъёмов РС и РСГ, РСГС, РСГСП.
5) Разъёмы для аэродромного питания - вед. конструктор Энглин М.Г. и инженер-конструктор 2 к. Смирнов Л.Н. - им же разработаны разъёмы для печатных схем.
Разъёмы РПКМ были переданы на серийное производство на Харьковский завод радиоэлементов. С этим заводом у меня связано масса неприятных моментов. В этих разъёмах для изготовления корпусов был применён алюминиево-магниевый сплав Ал-29 с защитным покрытием -эматалированием. Техпроцесс эматалирования был отработан в тяжёлых лабораторных условиях, буквально в кастрюле ст. инженером гальваником Скибиной Н.П. Изготовление литья из сплава Ал-29 требовало точного соблюдения техпроцесса, начиная с шихты.
Харьковский завод заявил, что у него выход годового литья составляет 15% из-за образования трещин. Был составлен протокол. Этот протокол, к сожалению, за меня был утверждён моим заместителем Дорофеевым С.М. во время его командировки в Харьков с технологом Драгонуло. Министерство электронной промышленности на этом основании заявило, что даст указание о возврате нам документации. Мне пришлось срочно выехать в Харьков. Я выехала с бригадой в составе: литейщик с Гатчинского опытного завода (ГОЗ) Мельников (опытные партии разъёмов РПКМ делались на ГОЗ-е не было ни каких нареканий на сплав АЛ-29), технолог А.Л. Драгонуло, гальваник Скибина Н.П. и вед. инженер-испытатель Костин Н.Г. Мы договорились с гл. инженером завода Ковальчуком, что своей бригадой мы делаем опытную партию и определяем процент брака по литью.
С первых шагов мы столкнулись с тем, что в литейном цехе нет шихтового участка. Сплав составляется, как Бог на душу положит, присадка бериллия, которая должна была строго ограничена по весу до 0,01% не взвешивалась и клался кусок бериллия наглазок. Силуминовые чушки, которые также в составе сплава должны быть внесены строго регламентированно по весу, также не взвешивались.
К нашей бригаде был прикреплён технолог цеха по фамилии Куть. Наш технолог Драгонуло захватил из Ленинграда клеймо (обратную единицу) и мы все корпуса опытной партии заклеймили этим клеймом в отсутствии этого Кутя. Все корпуса были просмотрены нами. Установлено, что 98% корпусов не имели никаких изъянов. Корпуса были уложены в ящик и запломбированы. Наутро, когда мы пришли в цех прибегает технолог Куть с корпусом, у которого сломан фланец, для того, чтобы получить трещину. Я его спрашиваю, как корпус попал к нему в руки, когда ящик был нами запломбирован, и за вскрытие без нас ящика я сейчас составлю с военпредом протокол. Он испугался и поспешил заявить, что этот корпус не наш и он пошутил. Тогда я его опять припёрла к стенке за ложь, так как на корпусе стояло наше клеймо.
Следующую плавку мы делали вместе с заводом. Тут опять обнаружилось хулиганство или вредительство, т.к. в тигель для расплава металла был набросан всякий мусор вплоть до обрезков колбасы. Кроме этого нам дали неисправную литейную машину и газовую печь тоже неисправную. Этого я уже выдержать не смогла и пошла к гл. инженеру Ковальчуку и к старшему военпреду (представителю заказчика). А.Карпенко заявив, что это саботаж и я обязана доложить в Министерство, с тем чтобы Министерство прислало на завод свою комиссию. Я доложила состояние дел на заводе по изготовлению литьевых корпусов и Ковальчук немедленно стал принимать меры по наведению порядка.
В результате нашей работы на заводе мною был составлен протокол, согласованный с представителем заказчика. Когда Ковальчук прочитал его, он сказал, что на основании этого протокола его снимут с работы и отдадут под суд. Я несколько смягчила второй вариант протокола, подписала его у старшего военпреда и затем утвердила его сама и потом утвердил его Ковальчук. Затем этот протокол я отправила сразу же со своими представителями в гостиницу, т.к. узнала, что была дана команда не выпускать меня с завода и отобрать этот протокол. Об этом мне сказал один из конструкторов, т.к. на заводе нас поддерживали только конструктора, в том числе М. Юрченко. Вышла я в сопровождении военпреда и поэтому эта акция сорвалась.
Я была на Харьковском заводе радиоэлементов с техническим надзором два раза. В свой следующий приезд я узнала, что заместитель директора завода торгует разъёмами РПКМ, т.к. на них был большой дефицит. Узнала я об этом от двух людей, проживающих в гостинице, в том числе от живущей со мной в одном номере девушки, которая приехала «выбивать» эти разъёмы для своего предприятия. Она сказала мне, что ей было предложено заплатить, что называется, натурой, т.е. принять у себя в номере зам. директора по сбыту. Она меня познакомила с ещё одним представителем из Еревана, который привёз с собой бочонок коньяка, как взятку за разъёмы. Я на следующий день встретилась с директором завода Б.П. Анкудиновым и рассказала ему о том, что узнала от прибывших снабженцев. Он обещал присмотреться и принять меры. Эти представители дали мне целую поэму, которую сочинили бедолаги, прибывавшие на завод за разъёмами РПКМ.
В следующий свой приезд я узнала от Анкудинова, что коммерческий директор, зам. директора по сбыту и ряд его заместителей уволены с завода и отданы под суд.
Нареканий на разъёмы РПКМ с Харьковского завода больше не поступало.
В 1959 году отдел 350 состоял из конструкторского сектора, возглавляемого Борисом Вениаминовичем Китайчиком, лаборатории возглавляемой Александром Фёдоровичем Ковалевским. Конструкторский сектор располагался на 4м этаже в комнатах 90 м2 и 28 м2 , а лаборатория располагалась в бывшей туалетной комнате военного училища, в весьма стеснённых обстоятельствах и ужасных условиях работы. Макетные и опытные образцы изготавливались на макетном участке опытного цеха СКБ-3. Необходимо отметить, что там была группа слесарей-умельцев: В.Клементьев, К.Ёжиков, В.Сутугин, Егоров, Ю. Алексеев, В. Соловьёв, которые сами изготавливали оснастку и собирали макетные и опытные образцы разъёмов.
Поэма.
Не в тридевятом царстве где-то И оборону прикрывая
Где птички райские поют им сигналы та-ти-тюк
Со всех концов большого света из кабинета посылает
Сюда собрался разный люд Глав. ком. ком. Головатюк
(гл. ком. директор)
Нет не цыганский табор это Бои идут два дня в неделю
Большою шумною толпой но крепость намертво стоит
«Как говорилось у поэта» А рать, поверьте, в самом деле
Кочуют здесь у проходной. Несёт урон, но не бежит.
Не Стенька Разин всем любимый Она блокады не снимает
Пришёл царёво войско бить В продолжении недели
И не Ермак с своей дружиной Звонит, шифровкой угрожает
Решил Кучума положить Но не достигает цели.
Не запорожска сечь собралась И так длится та осада
Письмо Султану вновь писать Уж много-много лет
Другая рать ,как оказалось, И к большей и большой досаде
Здесь хочет штурмом крепость брать Её конца не видно, нет.
Не Измаил, что брал Суворов В чём причина, что все годы
Давным давно уж в старину Не осилит крепость рать
А Харьковкий завод разъёмов, И терпя у стен невзгоды
Что взял за горло всю страну. Продолжает там стоять
Взял очень крепко – и законов Видно в том, что разношёрстны
он никаких не признаёт По составу своему!
Разъёмы должен ? Да ! Не спорит, И единой цели общей
Но никому их не даёт. Не известно никому.
Не признаёт ни кума, свата В ней гуцул, грузин, чеченец
и даже грозного отца Украинец и якут,
и ни сестру, ни тёщу, брата Сибиряк, уралец, ненец
ни пробивного молодца Молдованец тоже тут
Стеною он не из подушек Да и войска в этой рати
от всех он прочно ограждён сотни две лишь наберёшь
и из начальства вместо пушек а с таким числом героев
создал сверхмощный бастион. Эту крепость не возьмешь
Защитник главный бастиона И оружье, - удивленье
начальник сбыта К.Блановский Лишь язык один пока
и чтоб пробить его персону Нет единства в наступленье
Нет! Не нашлось ещё геройских Так как нету вожака
А на редутах для успеха
чтобы всех проняло дрожью
Кучеренко и начальник цеха
Строчит без перерыва ложью.
В 1959 г. в отделе 350 работало 53 человека. Моим заместителем был Мирон Михайлович Карлинский, начавший работать со мной с 1946 года, но уволенный в 1954 г. в связи с так называемым делом врачей, возбуждённым после смерти И.В.Сталина.
В 1959 г. я добилась, чтобы его снова приняли к нам на работу. У нас был хороший работоспособный коллектив разработчиков, но из-за того, что мы находились в опале нас всё время ущемляли в зарплате, в выделении летних отпусков, которые были строго регламентированы.
Б.В. Китайчик был очень опытным высокограмотным конструктором, М.М. Карлинский был в основном хозяйственником, имел администраторские наклонности. С ними я сохранила самые дружеские отношения вплоть до их кончины в 1992 г. Бориса Вениаминовича и в 1998 г. Мирона Михайловича. Последний умер в Америке, куда уехал в 1995 г. к своему сыну Мише. Мы переписывались с ним, а он звонил мне на мой день рождения и по поводу больших российских праздников.
С 1960 по 68 год произошёл большой отсев специалистов и численность отдела сократилась до 37 человек. К этому времени у меня были налажены хорошие связи с рядом предприятий-заказчиков, в том числе с представителями ген. Конструкторов Н.А.Пилюгина, А.Н. Туполева, Ильюшина и др. Представитель Пилюгина – вед. инженер технического отдела Серафима Ивановна Галкина была бессменным представителем во всех Госкомиссиях по приёмке разъёмов серии 2РМ и РС и некоторых стартовых разъёмов. Мы с ней стали большими друзьями и дружили семьями вплоть до её кончины в 1995 г. Вечная ей память!
Я очень часто останавливалась у неё, будучи в командировке в Москве, она даже обижалась, если я останавливалась в гостинице, когда это было возможно. В то время достать номер в гостинице было очень трудно, к каким только ухищрениям не приходилось прибегать, чтобы устроиться в гостинице. Я иногда использовала свои связи в ЦК и ВПК, чтобы устроиться на жильё и достать билеты на поезд. Мне помогали в этом Жданов Г.Д., Барташев И.Л., Детинов Н.Н., к сожалению они так и не смогли мне помочь в окончательном решении основного вопроса об изменении положения с разъёмной тематикой.
Муж Серафимы Ивановны – Кравцов Александр Митрофанович работал в ЦК, а затем начальником главка в Министерстве атомной промышленности. Будучи у них, я истерзанная часто несправедливыми претензиями нашего руководства, делилась с ними своими бедами. Серафима Ивановна была инициатором обращения к секретарю ЦК КПСС А.Н.Косыгину шести Генеральных конструкторов с предложением решить давно наболевший вопрос с разработкой и изготовлением опытных образцов электроразрывных агрегатов и спец. разъёмов и выполнения приказов ГКЭТ и ГКРЭ о развитии отд.350 в г. Ленинграде. Она была автором этого письма и оно было отправлено 12 февраля 1968 г. за исх. №1/76с за подписью шести ген. конструкторов: Глушко, С.В.Грушина, Мишина, Н.А. Пилюгина, А.Н. Туполева и М.К. Янгеля в адрес секретаря ЦК КПСС А.Н. Косыгина и зам. председателя Совета Министров СССР Смирнова Л.В.
Особенно тяжело пришлось мне, а соответственно и моему отделу с 1963 по 1970 г. Нас душили со всех сторон. Появлялись указания о переводе нас на другие площади: то на чердачное помещение нашего здания, то в актовый зал, позднее в 1967 г. в школу №114 на Поклонной горе, на предприятие, расположенное на ул. Щорса, а позднее в г.Пушкин и т.п. Я стояла насмерть и никуда не трогалась, выгоняя буквально всех представителей администрации приходивших к нам по этому вопросу. Претендентов на нашу площадь было очень много. В связи с тем, что я не могла писать писем по этому вопросу в вышестоящие инстанции пришлось действовать через партийную организацию отдела. Правда сама я не была партийной, несмотря на то, что меня всеми силами тянули в партию я не хотела вступать в неё, т.к. видела, что из себя представляют многие члены партии, являющиеся нашими руководителями. Это несколько облегчало моё существование, т.к. будь я членом партии меня бы давно через партком постарались выжить.
Справедливости ради надо сказать, что лично ко мне все руководители внешне относились неплохо. Меня выдвигали даже на доску «Почёта ВНИИРЭС», награждали различными медалями «Победителя соцсоревнования», а однажды даже Н.В. Аверин пригласил с вышестоящими начальниками посетить и ознакомиться с пионерским лагерем, только что построенным около пос. Рощино. Такого приглашения была удостоена я и ещё начальник тематического отдела Вера Алексеевна Иванова. Тем не менее, это мало помогало мне добиться улучшения условий работы отдела, хотя мы за период работы до 1970 г. выполнили уже 31 ОКР.
В честь первого выхода в открытый космос наших космонавтов академией наук была выпущена памятная медаль. Я и моё подразделение были награждены этой медалью за создание разъёмов серии 2РМИ РС для космических кораблей и разъёмов Р-5 и Р-7 для скафандров космонавтов. К этим разъёмам предъявлялись очень жёсткие требования, в том числе герметичность и быстрорасчленяемость. Наше руководство вывесило в вестибюле института поздравление по этому поводу, даже не упомянув о нашем СКБ, которому оно предназначалось.
В 1963 г. в отдел пришёл грамотный инженер-конструктор Герман Фомичёв, а в 1965 г. очень энергичный, грамотный, но очень взрывной Герман Зарайский. Они очень быстро влились в коллектив.
Как я уже писала выше действовать мне приходилось через партийную организацию. В 1963 г. 3 мая исх.№3/469с за подписью парторга было направлено письмо в оборонный отдел ЦК КПСС, а 9 октября 1963 г. исх.№31/136с второе письмо в тот же адрес о невыполнении совместного решения ГКРЭ и ГКЭТ и приказа №134/139 от 10 августа 1962 г. с просьбой повлиять на эти организации. Затем, 3 января 1969 г., за подписью парторга отдела Р.Н.Феликсона было направлено письмо в адрес секретаря ЦК КПСС Д.Ф.Устинова о том, что руководство 9ГУ Минрадиопрома письмами исх.№909-2057 от 25.08.65 г. и №09/0200-720 от 6.04.66 г. в адрес руководства НИИРЭС приняло самостоятельное решение о прекращении в НИИРЭС с 1966 г. новых работ по разъёмам и электроразрывным агрегатам.
На письмо генеральных конструкторов ЦК КПСС дал поручение Л.В.Смирнову. Л.В.Смирнов подписал Решение комиссии по военно-промышленным вопросам (ВПК) №269 от 12.11.69 г., в котором предусматривалось: создание в МЭП научно-производственного объединения электронной технологии в составе ЛКБ электронной технологии, специализированного головного КБ, создаваемого вновь (на базе отд. 350 б. НИ-131 и опытного завода ЛК БЭТ), а также строительство лабораторно-производственного корпуса в г.Ленинграде по ул.Радищева для размещения в нём СКБ-АЭР. На базе решения ВПК был выпущен приказ по Минрадиопрому №646 от 26.11.1969 г. Это решение и приказ вновь не были выполнены несмотря на все мои докладные записки и обращения парторганизации отдела в адрес нашего руководства.
Наконец, 11 июня 1970 г. Министром радиопромышленности В.Д. Калмыковым и Министром электронной промышленности А.И. Шокиным было утверждено и согласовано с Зам. председателя ВПК Л.И. Горшковым совместное решение №ВП-8767 предусматривающее:
Создание на базе отд. 350 головного специализированного КБ по разработке и изготовлению опытных образцов (не более 20 штук) электроразрывных агрегатов;
Изготовление опытных образцов свыше 20 шт. и серийное производство АЭР Казанским заводом радиокомпонентов 5ГУ МЭП;
Временное размещение СКБ-АЭР на площадях б. НИИ-131, арендуемых ОКБ Староса и подлежащих освобождению к 31.12.1970 г. ;
Проектирование и строительство в г. Ленинграде лабораторно-производственного корпуса для СКБ-АЭР средствами и силами МЭП и Главспецстроя (в соответствии с постановлением ЦК КПСС и СМ СССР №990-360 от 30.12.1969 г.).
Пока прервусь, утомив вас нудным повествованием. Всё это я описала, чтобы показать чудовищный бюрократизм и отсутствие исполнительской дисциплины и в то доперестроечное время, правда это уже не во времена И. Сталина.
Тем не менее, мы работали и старались выполнять качественно и в срок порученные нам ОКР. За это время нами были разработаны и переданы в серийное производство 10 типов электроразрывных агрегатов ,в том числе АЭРТ-26 вед. конструктором Г.В. Зарайским, АЭР-250 – вед. конструктором Г.Н.Фомичёвым и быстрорасчленяющиеся разъёмы типа РБН-2. АЭР-13ВР, АЭР-15 и АЭР-15 и разъёмы высокогерметичные вед. конструктором М.Г. Энглиным.
Руководство института принимало все меры к тому, чтобы закрыть нашу тематику. Отдел стали подключать к разработкам НИИ по радийной тематике, в том числе: разработка преобразователей, стендов для испытаний преобразователей, твердотельных переключателей «Бином», имитаторов, блоков перекрестия и др. Конечно наши конструктора справлялись и с этими работами иногда в ущерб работам по основной тематике отдела. Опять мне пришлось с парторгом Зарайским Г.В. писать в 1966 г. докладные записки в адрес директора НИИРЭ Никольского С.С. и сектретаря парткома Цыганова А.И.
Я уже писала, что последним решением было совместное решение ВП-8767 от 11 июня 1970 г. на основании этого решения 9ГУ Минрадиопрома был издан приказ 557 от 4.09.1970 г.
Приказ был подготовлен Гл. специалистом 9ГУ Виктором Павловичем Спектором с моим участием. Этот человек всегда старался мне помочь чем мог в моей работе. Он был очень интересным человеком, грамотным инженером, интеллектуалом, знал хорошо поэзию, как дореволюционных поэтов, так и современных. Был очень общительным и хлебосольным. Он познакомил меня со своей семьёй. Со своей женой Серафимой Петровной, сыном Павлом, дочерью Ниной и сыном Юрой (двое последних детей от первого брака). Как я уже писала, это был человек широкой натуры, хлебосольный чем пользовались представители многих предприятий г. Казани и Ленинграда, которые так и паслись в этом доме. Трудно приходилось Серафиме Петровне. К сожалению к концу жизни Виктора Павловича семья распалась. Умерла Серафима Петровна, трагически погиб Павел. Остались Нина и Юра.
Вышеупомянутым приказом №557 я была назначена Гл конструктором и начальником СКБ. Спектор хотел включить в приказ мой оклад, который должен был установить Министр, я сказала, что этого делать не нужно. Это нескромно. Оклад мне установит генеральный директор НПО. В результате Ген. директор Никольский С.С. прибавил к моей выслуге 4 руб и сделал мой оклад вместо 240 р. плюс 16 руб выслуги – 260 руб, тогда как все остальные гл. конструктора имели оклады от 300 до 350 руб. Вот к чему приводит излишняя скромность.
Но это не последнее наказание, которое я получило от администрации Никольского и гл. инженера Зуева В.М. Новое СКБ должно было распологаться на площадях, освобождаемых ЛКБ. Я приложила максимум усилий, чтобы освободить эти площади, но в результате не получила ни одного квадратного метра из этих площадей в 1973 г., когда они были освобождены. Вероломству нашего руководства не было предела, а их безнаказанность объяснялась тем, что их поддерживало 9ГУМРП особенно в лице начальника отдела Ухалова В.П. и Ленинградский обком КПСС в лице Бобовикова Р.С.
У меня в это время работал бывший директор Гатчинского опытного завода Пётр Константинович Емельянов. Я ему поручила все работы, связанные с проектированием лабораторно-производственного корпуса СКБ-АЭР. В результате ЛГСПИ разработало всю техническую документацию, она была согласована с городскими организациями и подрядочной строительной организацией в 1972 г. Однако Ленинградский обком КПСС застопорил все работы, якобы из-за того, что по Ленинграду нет дополнительной численности для укомплектования штата СКБ-АЭР.
Все наши походы в обком результатов не дали, а Бобовиков, однажды назначив нашему парторгу Зарайскому Г.В. аудиенцию, попросту войдя через одну дверь, увидев просителей, скрылся через другую дверь. Я в 1971 г. вместе с генеральным директором Никольским С.С. получила в МРП для СКБ дополнительную численность 100 чел. Уважаемый Сергей Сергеевич сказал мне: «Пока у тебя нет площадей для размещения такого штата я даю тебе 50 ч., а остальные пока беру для института.» Потом же принял все меры, а именно посылал зам. гл. инженера Лопырева А.П. впереди меня, когда я ездила в оборонный отдел Обкома КПСС, чтобы мне не дали добро на строительство корпуса. К сожалению и Минэлектропром не выделил своевременного финансирования на строительство, опять же ссылаясь, что документация окончательно не согласована. Получился замкнутый круг.
Я упустила ещё сказать, что мною была согласована структура СКБ-АЭР, подписана ген. директором Никольским С.С. и утверждена начальником 5ГУМЭП М.Л. Русецким и начальником 4ГУМРП М.Г. Гоцеридзе, предусматривающая численность СКБ в 1970 г. – 120 человек, а в 1971-72 гг. 340 человек. Такое, я бы сказала, безобразное отношение к нашей тематике со стороны руководителей разных уровней объясняется во многом тем, что для них разъёмы представляются как простейшая система штырь-гнездо или как сказал один из зам. гл. конструктора Лисечко «колобашки-балабашки». За что мне пришлось его довольно грубо оборвать и объяснить, что без них ему не запустить ни одного своего изделия. Даже самые простейшие по конструкции разъёмы, как приборные или общего применения должны отвечать многим требованиям, чтобы были надёжны и удобны в эксплуатации, а поэтому должны быть хорошо продуманы как контакты, так и корпусные детали.
Электроразрывные агрегаты помимо уже известных для разъёмов элементов имеют в конструкции различные виды замковых устройств, как механических, так и с электромагнитным устройством, переключающими устройствами, высокогерметичными водонепроницаемыми конструкциями отдельных частей. Эти агрегаты используются как для наземного старта, так и для подводного. Штепсельные разъёмы и электроразрывные агрегаты нашли широкое применение во всех областях оборонной техники и народного хозяйства.
Прошло уже пять лет со дня выхода решения ВП-8767 о создании СКБ-АЭР, продолжалась мышиная возня Минрадиопрома, Минэлектропрома, Минобщемаша, ВК и ЦК КПСС.
Мы и заказчики обращались в оборонный отдел ЦК КПСС и к И. Сербину с тем, чтобы он помог в решении вопроса с разработкой и изготовлением опытных образцов электроразрывных агрегатов.
16.02.75 г. за №06272 за подписью И.Сербина идёт письмо в адрес ВПК Смирнова Л.В., МРП Плешакову П.С. и МЭП Шокину А.Н. о неудовлетворительном решении вопроса с выполнением ранее принятых решений по СКБ-АЭР, просит принять меры и доложить в ЦК. Министры дают указания своим заместителям, последние начальникам соответствующих главков, затем отделов, а последние главным специалистам.
ВПК (Смирнов Л.В.) 7 мая 75 г. даёт поручение Минрадиопрому, Минэлектропрому и Минобщемашу: «прошу совместно рассмотреть этот вопрос и в мае 75 г представить предложения».
МЭП и МРП в адрес ВПК 16 апреля 75 г исх. П-993/53 дают предложения о передаче СКБ-АЭР в МОМ на предприятие «Арсенал». На это предложение МОМ 30.05.75 г. №ОМ-30/1706 в адрес МРП и МЭП пишет, что разработку АЭР должны производить специализированные предприятия, как это предусмотрено решением ВП-8767 от 11.06.70 г. и опять идут указания нижестоящим чиновникам о подготовке материалов для ответа.
ЦК КПСС (Строев) 25 августа 75 г. за № ВП-10266с даёт поручение ВПК (Смирнову Л.В.) в двухнедельный срок представить предложения об СКБ-АЭР для доклада в ЦК, указывает, что вопрос об СКБ-АЭР этими Министерствами не решён до конца и просит ускорить представление указанных предложений.
22 августа 75 г. Смирнов Л.В. (ВПК) даёт указание МРП, МЭП и МОМ в двухнедельный срок представить предложения по СКБ-АЭР для доклада в ЦК КПСС.
На это поручение МЭП Шокин А.Н. отвечает письмом в адрес МРП и МОМ исх.5-4467с от 7.10.75 г. со следующими предложениями:
учитывая, что агрегаты электроразрывные являются спец. узлом изделия и производство их носит единичный и мелкосерийный характер, необходимо разработку и изготовление вести на предприятиях применяющих АЭР.
Учитывая, что освоение новых АЭР на предприятиях МЭП сдерживает наращивание мощностей по выпуску массовых соединителей, производить изготовление АЭР на предприятиях МЭП только в номенклатуре и объёмах, выпускаемых в 1975 г.
На это следует 9.10.75 г. указание Плешакова П.С. зам. министра Реуту, начальнику технического отдела Говядинову, Корнакову и Урсатьеву прошу переговорить.
Реут-Корнакову. Подготовить предложения в десятидневный срок.
Корнаков-Морозову: для исполнения указания и наконец
Никольсский С.С. - гл. инженеру 9ГУМРП Гребнёву: прошу подготовить предложения к совещанию.
Гребнёв - Алексееву – последний Таракановой А.Ф. «для исполнения указания Никольского».
Зам. министра Минобщемаш Тюлин 14 октября 75 г. вторично письмом №ОМ-30/3164 обращается в МРП и МЭП с тем, что рассмотрело вопрос по поручению ЦК В-10266 от 25.08.75 г. и сообщает, что считает целесообразным закрепить разработку и изготовление АЭР за Минэлектропромом, как это было предусмотрено решением ВП-8767 от 11.06.70 г.
И дальше следуют указания Плешакова П.С. – Никольскому С.С.; Никольский - Гребнёву В.А., Гребнёв – Таракановой А.Ф. к исполнению.
Гл. специалист 4ГУМРП Тараканова Антонина Фёдоровна всеми силами старались помочь мне в решении вопроса об СКБ-АЭР, но мало что удавалось сделать. Что можно сказать, я думаю читатель сам может сделать вывод о диком бюрократизме существовавшим в те времена и переданным по наследству и во времена нынешние.
15 декабря 75 г. вновь выходит поручение Л.В. Смирнова ВП-15874 в адрес Плешакова П.С. и Шокина А.И. где указывается на необходимость выполнения ранее принятых решений (№269 и ВП-8767) о передаче СКБ-АЭР в МЭП, а до передачи разработку и серийное изготовление АЭР производить МРП в сложившейся кооперации с заказчиками. Поручением ВП-7503 от 21.06.76 г. председатель ВПК Смирнов Л.И. подтвердил, что необходимо руководствоваться решением ВП-15874 от 15.12.75 г.
С 1970 г. по 1976 г. наше СКБ разработало и передало на серийное предприятие «Элекон» Казань. Электроразрывные агрегаты 12 типов по теме «Аргон» для изделий ген. конструктора Янгеля М.К. и Сергеева, АЭРТ-26 для изделий ген. конструктора Бондарюка, 3 типа АЭР по теме «Малахит» для изделий гл. конструктора Л.В.Люльева и АЭР по теме «Криптон» для изделий гл. конструктора Бугайского.
разработан срезной агрегат «Неон» для генерального конструктора Грушина.
разработан АЭР с герметичной вилкой на 120 кгс/см2 для изделий гл. конструктора А.И. Зарубина.
проведена НИР «Ресурс».
разработан каталог э/р агрегатов
разработаны технические предложения ЭРА «Бутан» для изделий ген. конструктора Соловьёва.
Разработаны оригинальные конструкции электроразрывных агрегатов «Аргон», «Лазурит», «Криптон», «Малахит», защищённые авторскими свидетельствами на изобретение вед. конструкторами Энглиным М.Г., Фомичёвым Г.Н., Бериным А.Д., Зарайским Г.В.
Из перечисленных работ видно, что сотрудники СКБ-5 работали не взирая на все козни, чинимые руководством объединения и 4ГУ МРП – мышиная возня в высших руководящих инстанциях вокруг нашего СКБ продолжалась. Численность СКБ увеличилась до 70 человек, была создана макетная мастерская, было приобретено некоторое испытательное оборудование.
Необходимо отметить работу исследовательской лаборатории: при всей скудности производственно-технической базы коллектив творческих энтузиастов во главе с начальником лаборатории Ольгой Павловной Смирновой работал самоотверженно. Они в тесном содружестве с конструкторами и технологами отработали технологию стекло-металлического спая, технологию изготовления изоляторов соединителя «Криптон» для космических условий, изготовление высокогерметичных вилок из прессматериала АГ-4 и стеклометаллического спая, гальванические покрытия золочением, процесс эматалирования и др. работы. Разработали справочник по материалам, работающим в условиях радиации.
Самоотверженно работали инженеры Осипенко С.И., Костин Н.Г., Рожков Е.И., Рубцов Г.Ф., Скибина Н.П., Стёпина Т.Г., Иванов В.П., Феликсон Р.Н., Корнетова Н.А. Механики: Тёркин Ю., Алексеев Ю.М., Соловьёв В.А., Егоров С.М.
В конструкторский сектор входила конструкторско-технологическая группа, руководимая вед. конструктором Аркадием Николаевичем Щетининым. А.Н. Щетинин грамотный инженер разработчик технологической оснастки. Работал быстро и грамотно. Он был нашим домашним поэтом и сочинял в стихах все юбилейные адреса, которые нами вручались многим юбилярам института и других предприятий. К сожалению, у Аркадия со временем появился большой недостаток – любовь к «зелёному змею». В бригаду входили грамотные технологи Булавский В.М., Драгопуло, А.А., Герасимов, Лукина А.А., Лукацкая Н.И., Рухман Л.А., Горский А.Б. и др. Группой разрабатывалась вся необходимая технологическая документация.
Руководителем конструкторского сектора после ухода Б.В. Китайчика на пенсию был назначен Анатолий Донович Берин, проработавший со мной с 1955 г., грамотный инициативный инженер, выдержанный руководитель.
В 1974 г. Никольского С.С. назначали зам. Министра МРП, а ген. директором Зайкова Л.Н. Л.Н. Зайков был отмечен с одной стороны, как будто пониманием нашей проблемы о чём свидетельствует его обращение к сектретарю обкома Г.В. Романову с просьбой помочь решить вопрос с нашим выделением в МЭП и строительством корпуса, а с другой стороны видимо под влиянием гл. инженера института В.М.Зуева предпринимались попытки переселить нас на территорию испытательного комплекса в г. Пушкин.
Я была вызвана к Л.Н. Зайкову, когда он находился ещё на территории 1-го производства у мельницы Ленина и мне было предложено переехать в г. Пушкин, на что я ответила категорическим отказом, т.к. это привело бы к развалу СКБ, а также сослалась на разговор с Л.И.Горшковым – зампредом ВПК. Я действительно перед поездкой к Зайкову Л.Н. из дома переговорила с Л.И. Горшковым по прямому его телефону, который он мне сам дал, когда я была у него на приёме. Он сказал, чтобы я при разговоре с Зайковым сослалась на него и, чтобы Лев Николаевич позвонил ему, т.к. он категорически против притеснения нашего СКБ. Я так и сделала, чем несколько озадачила Льва Николаевича, но нас оставили на время в покое.
В 1976 г. Зайкова Л.Н. избрали председателем Ленгорисполкома (кстати сказать я и Громов А.М. были его доверенными лицами), затем секретарём Ленинградского обкома КПСС, т.к. Г.В. Романова избрали секретарём ЦК КПСС. Генеральным директором объединения «Ленинец» был назначен Л.Т.Михеев. Отдать ему должное, при нём нас уже не терроризировали так, как раньше и оставили на время в покое.
Директором института был В.А. Потехин, Зам. гл. инженера, курирующим наше СКБ Трутнев Р.А., человек интеллигентный, весёлого нрава, понимающий наши проблемы, поэтому не мешавший нам работать, как до него делал зам. гл. инженера Лопарев А.П., ушедший на пенсию. Всё было бы неплохо, но появились опять неприятности. В 1976 г. для ген. конструктора Селезнёва И.С. по решению ВПК мы должны были в кратчайшие сроки разработать электроразрывной агрегат по теме «Берёза». Эта работа была поручена конструктору первой категории Мелентьеву В.В., претендовавшему на должность вед. конструктора. Мелентьев, когда ознакомился с ТЗ на эту разработку испугался этой работы и немедленно взял больничный лист на длительный срок, чем сорвал сроки разработки эскизного проекта. Пришлось срочно передавать эту работу в другую конструкторскую бригаду под руководством Г.В. Зарайского, а группу Мелентьева В.В. присоединить к этой бригаде. Будучи в бригаде Зарайского Мелентьев допустил однажды ошибку в чертеже, повлекшую переделку деталей в цехе. В связи с этим ему был снижен интегральный коэффициент качества, который якобы снизил его премию на 8 руб. Мелентьев явился ко мне, требуя в категорической форме наказания Зарайского за якобы несправедливое его депремирование. Стучал кулаком об стол и заявлял, что он ветеран ВОВ и инвалид. Несмотря на его яростное выступление я сказала, что отменять решение Зарайского я не буду.
В этом же 1976 г. группа сотрудников нашего СКБ была представлена к награждению орденами и медалями за разработку и обеспечение опытными образцами электроразрывных агрегатов спец. изделий. Были награждены: Дорофеев С.М. и Смирнова О.И. – орденами «Знак Почёта», Алексеев Ю.М. – орденом «Трудовой славы 3 степени» и Провоторова В.Д. медалью «За трудовую доблесть». Мелентьева В.В. среди награждённых не было. Оскорблённый такой «несправедливостью» с моей стороны, а также со стороны Зарайского Г.В. Мелентьев В.В. быстро настрочил кляузу на имя Генерального директора Михеева Л.Т. Фигура Мелентьева не заслуживала бы такого внимания, если бы не события развернувшиеся через 24 года после описанного мною случая с ним.
По кляузе Мелентьева была создана комиссия из трёх человек под представительством Козлова В.П. С заявлением Мелентьева меня не ознакомили, но сказали о сути его, как Тележко, сама скрытая еврейка, поддерживает только евреев, выживая всех русских и т.д.
Комиссия занималась выяснением всех его претензий около 10 дней. В результате выводов комиссии Мелентьеву было предложено в случае повторения его жалоб перейти в общий конструкторский отдел. Последний, зная свои возможности, испугавшись такой неприемлимой для него перспективы на время замолчал. В феврале 1978 г., издёрганная вконец всей предыдущей борьбой с руководством, нервотрёпкой связанной с объяснением всяких кляуз я свалилась с гипертоническим сосудистым кризом, да ещё усугубившемся микроинсультом. 21 день я пролежала не вставая дома, а затем долечивалась в больнице. Слава Богу, всё обошлось без последствий.