Предприниматель Швайка

               

                1

    К металлическим воротам загородной усадьбы, украшенным узорами кованого железа, подъехала грязного цвета, вся вздрагивающая от работающего мотора, легковая машина, выпуска шестидесятых годов прошлого века, с громким названием «Победа». С нее выскочил низенький невзрачный человечек с плешью на макушке, но с тоненьким хвостиком на затылке. На дряблых щеках незнакомца висели длинные, словно плохо приклеенные бакенбарды. Слишком уж они были неухоженными и всклокоченными. Черный костюм «хвостатого» шофера имел претензии быть модным. Но висел он на своем владельце так, что всем, кто обращал на одежду мужчины внимание, хотелось перешить пуговицы на пиджаке.
    Сначала незнакомец несколько раз обошел вокруг своего раритетного транспорта, внимательно его рассматривая. В нескольких местах заботливый владелец «Победы» останавливался, плевал на ее капот, и долго потом рукавом верхнее одежды вытирал свою слюну. И только закончив наведение лоска на внешней обшивке своего железного коня, он приблизился к калитке владения за высоким забором, и нажал наружную кнопку звонка. Сразу же прозвучал вопрос с какого-то, неизвестно где установленного, микрофона:
    - Вы кто?
    Незнакомец шмыгнул носом, приосанился, опустил руки по швам, сделался очень серьезным и громко прокричал:
    - Известнейший в городе предприниматель Швайка Павел Моисеевич. Он желает зреть вседержителя сего прекраснейшего земельного участка.
    Спустя нескольких минут калитка сама собой отворилась. И гость увидел перед собой двухэтажный дворец. К нему вела дорожка с гранитных плиток. По обе стороны ее располагался цветник с небольшими искусственными озерцами, соединенными между собой маленькими водопадами.
    В обширной прихожей Павла Моисеевича встретила молоденькая девушка с очаровательной улыбкой. Она отвела его в кабинет «вседержителя прекраснейшего земельного участка», Григория Ивановича Хахапца. Пожилой мужчина крепкого телосложения полулежал на диване, сложив босые грязные ноги на столе. В правой руке он держал полупустую бутылку пива.
    - И богатый, кажется, человек, а нижние конечности не содержит в чистоте! – подумал гость. – И как только такого человека терпит его сожительница? Или она не сожительница грязнули, а дочь? А если и дочь – зачем ей всякие нехорошие запахи обонять от близкого ей человека?
    - Говори, что хотел? – глотнув очередную порцию хмельного напитка, перебил размышления Павла Моисеевича Григорий Иванович.
    - Я к вам пожаловал с деловым предложением.
    - С каким?
    - Разрешите сесть?
    - Садись.
    Гость отодвинул на некоторое расстояние от стола одно из кресел, удобно уселся в него, и спросил хозяина дома:
    - Выпить ничего не предложите?
    - Выпивку заслужить нужно. Скажи спасибо, что тебя вообще сюда впустили.
    - Вы очень любезны. Ну, что же – перейду сразу к делу. У меня есть возможность отмывать нечистоплотные финансы. Другими словами, вашим ворованным гривнам, я могу выдать  свидетельство об их благородном происхождении. И всего за пять процентов премиальных.
    - И с чего ты взял, что мне нужно отмывать мои, честно заработанные, деньги? Воровство не моя сфера деятельности.
    - Конечно, конечно, вы не жулик. Кто бы сомневался? Да пусть мне язык отсохнет, если я такое скажу. Только, видите ли, некоторые глупые чиновники нашего мудрого государства могут предположить, что вашего непосильного труда недостаточно для сотворения такого райского уголочка, в котором я и вы сейчас находимся.
    - А ты мои деньги не считай!
    Нахмурился Хахапец, и устремил на гостя недобрый взгляд.
    - Ради Всевышнего! – забеспокоился тот. – Меня страшно утомляет - свои деньги перекладывать с места на место. А чужие копейки складывать в столбик – упаси бог. Одно расстройство от такой работы. Лишняя головная  боль еще никому не нужна, и вашему покорному слуге в том числе.
    - Говоришь, что от пересчета денег болит голова, а на мне нажиться хочешь.
    - Не нажиться. А получить вознаграждение за труды свои благочестивые. В Библии написано: «Душа умиротворяется от доходов праведных». Такое пополнение кошелька я не поддаю банальному перещупыванию, а сразу кладу под матрац – ближе к сердцу.
    - Что-то я сомневаюсь, чтоб в Святом Писании были такие слова. Да, ладно. Все оставим на твоей совести. Лучше скажи – как мне удостовериться, что ты именно тот человек, за которого себя представляешь?
    - Загляните в Интернет. Это такая умная и всезнающая чертовщина, что от нее никому никакого спасения нет. Она знает о каждом больше, чем расскажут о нем соседи.
    - Валя! – громко крикнул хозяин дома.
    В комнату вошла та же улыбчивая девушка, что встречала в прихожей гостя. Держалась она независимо.
    - Ты что-то хотел, Гриша?
    - Да, дорогая. Видишь человека перед собой?
    - Естественно. Я же не слепая.
    - Возьми в него визитную карточку, и поинтересуйся в Интернете – что за фрукт свалился на нашу голову?
    Прихватив с собой пеструю визитку Павла Моисеевича, Валя удалилась. И пока она будет сидеть за компьютером, попробуем поближе познакомиться с Григорием Ивановичем Хахапцем.
    Мальчик Гриша рос в обеспеченной семье, и привык ни в чем себе не отказывать. С раннего детства ребенок отличался скверным характером существа, отличавшегося непомерным самомнением. В школе, с запуганных им соучеников, он сколотил «дружный коллектив». Друзья отбирали в учащихся младших классов деньги, которые родители выделяли своим детям на обеды. Желая отличаться от сверстников, он рано научился курить, пить пиво и вино.
    После получения среднего образования, работать юноше не хотелось. Но так как советская власть могла осудить его за тунеядство, то поступил учиться в цирковое училище - осваивать профессию фокусника. Человек не собирался обременять себя физическим трудом. А каким-то образом обманывать людей в дальнейшем – готовился очень настойчиво.
    Когда же страна развитого социализма начала переходить на рельсы частного предпринимательства, несостоявшийся циркач переквалифицировался в «наперсточника».
    Одно время, на улицах больших городов страны, мошенники нередко устраивали, неизвестную ранее, азартную игру. Отличалась она своей простотой. Организатор сомнительного развлечения, прозванный в народе «наперсточником», обычно располагался в людных местах прямо на асфальте. Перед собой он клал небольшую фанерку, на которой выставлял три наперстка. Под одним с них находился маленький черненький шарик. Всем прохожим предлагалось угадать его местонахождение, после нескольких передвижений на дощечке металлических колпачков. За правильный ответ игрок с улицы получал десять рублей. За неправильный – лишался своих денег, которые он оставлял в залог, перед началом «сражения за червонец».
    Все коварство «игры» заключалось в том, что ловкач, перед тем как двигать перед ротозеем – прохожим наперстки, прятал шарик между своими пальцами, и подсовывал его туда, куда ему нужно было.
    В организатора обманного представления была «группа поддержки». Члены ее подбадривали людей с улицы попробовать «свое счастье». Раз за разом кто-то с помощников афериста выдавал себя за удачного игрока, и радостно показывал всем новенькую «честно заработанную» купюру. Подобный трюк вселял в души многих легковерных граждан желание легко «обогатиться».
    С развалом Советского Союза Гриша подался в рэкетиры. Доходы от уличной «игры» его уже не удовлетворяли. Потом, почти за бесценок, ему удалось приобрести небольшой заводик.
    Прибыль предприятие приносило небольшую. И тогда Хахапец разработал хитроумный план своего обогащения. Он начал принимать людей на работу с двухмесячным испытательным сроком, и с обязательным требованием – ни с кем не вступать в разговоры о работе, которую будет исполнять, и о вознаграждении за нее. По истечении испытательного срока людям объявляли, что они не оправдали надежд, возлагаемых на них, и платить им за их, якобы непрофессиональный, труд никто не будет.
    Объявления о найме на работу Хахапец размещал в средствах массовой информации на территории всей страны. Помимо обещания высокой заработной платы там сообщалось, что завод металлоконструкций предоставляет одиноким людям общежитие. Никаких жилых помещений, для расселения приезжих рабочих, в хитроумного предпринимателя не имелось. Людям, остро нуждающимся в крыше над головой, он предлагал «пару месяцев подождать - пока закончится капитальный ремонт в бараках». При этом вскользь намекал, что знает хозяйку квартиры, сдающую внаем комнаты для проживания иногородним жителям за сравнительно небольшую плату. «По чисто случайному стечению обстоятельств» женщиной этой была родная сестра Григория Ивановича.
    В Хахапца работало несколько служащих, полностью отслеживающих весь технологический процесс производства. Их никак нельзя было увольнять. Этим людям работодатель выплачивал через бухгалтерию только часть заработной платы, а остальные деньги выдавал в конвертах. Так он платил меньший налог в пенсионный фонд государства.
    Ежедневно на проходную небольшого предприятия приходили, в поисках работы, десять – пятнадцать человек. Отделы кадров больших сталелитейных комбинатов беспокоило меньшее количество посетителей. Каждый кандидат в труженики, ненасытного на рабочие кадры, заводика заполнял любопытную карточку. В ней требовалось подробно указать все свои данные, начиная с номера паспорта, и заканчивая перечислением близких и дальних родственников. Такие сведения тоже были товаром для неконтролируемых государством «справочных бюро».
    Семьи в Григория Ивановича не было. И все потому, что он выработал свой особенный подход к женскому полу. Каждого восьмого марта закоренелый холостяк принимал в свой штат новую секретаршу, естественно – молоденькую, стройную и красивую девушку. Ровно через неделю обещал на ней жениться. И, вооружившись таким неотразимым аргументом, вступал со своей сотрудницей в очень тесные плотские отношения. А двадцать третьего февраля следующего года он всегда напивался с друзьями, и выгонял очередную даму сердца на улицу. Ее место, через две недели занимала другая, не менее привлекательная, подруга жизни.
    Валя знала о причудах своего «жениха», но надеялась до дня  Советской армии получить городскую прописку. Будучи провинциалкой, девушка мечтала о «сладкой» жизни мегаполиса.
    С годами Гриша не переставал страдать самомнением. Время ничуть не научило гордеца самокритики, что редко бывает с людьми. Как-то на работе его не узнал новый рабочий, и не поздоровался с ним. Возмущенный хозяин завода схватил за шиворот невнимательного слесаря, и заорал:
    - Ты заешь – кто я?
    - Нет! – испуганно ответил парень.
    - Я хозяин этого предприятия!
    - Ой, извините! Я вас не узнал.
    - Мне жаль тебя! Я тут пуп пупа, пупа Земли! Понял! Я не просто пуп всей планеты! Я пуп ее пупа! Уразумел?
    - Да.
    - А ну, повтори – кто я есть?
    - Вы пупистый пуп.
    - Ах ты, козел! Еще и насмехаться вздумал! Ты уволен!
    И как потом растерянный рабочий не доказывал, что никакой насмешки в его словах не было – Григорий Иванович ему не поверил.
    Только удалось поближе познакомиться с Хахапцем, как в комнату вошла Валя.
    - Гришенька. – сообщила она. – Наш гость хорошо известный в городе предприниматель. Но род его занятий в Интернете не указан.
    - Спасибо, моя радость. Иди, занимайся своими делами. Нам побеседовать нужно без свидетелей.
    Как только девушка вышла в другую комнату, хозяин дома вставился вопросительным взглядом в Павла Моисеевича, и спросил:
    - И чем же занимается твое предприятие?
    - Ничем. Главное, что у меня все документы в порядке.
    - Как? Совсем ничего не производит?
    - Почему – ничего? Двое рабочих каждый день носилками переносят строительный мусор с одной кучи на вторую.
    - А когда они справятся со своей задачей – что тогда?
    - Все назад носить будут.
    - Но это же – обман!
    - Каждый крутится – как может. Вы по-другому государство обманываете, и я совсем не собираюсь стыдить вас за это.
    - У меня честное производство.
    - Да, ладно! Мы оба одного поля ягоды. Зачем нам друг другу лапшу на уши вешать? Давайте, лучше, о деле поговорим.
    - Итак, - немного подумав, заговорил Хахапец, - ты хочешь, чтоб я, якобы, поставлял тебе свою продукцию, а ты, якобы, платил мне деньги. И тогда ни одна государственная организация не сможет усомниться в добропорядочности моих сбережений. Я правильно тебя понял?
    - Совершенно верно!
    - И какие ты хочешь комиссионные?
    - Всего пять процентов.
    - Ну, что ж! Нужно подумать. Визитка твоя у меня есть, я завтра к тебе с утра заеду, и мы вместе все обсудим.
    - Премного буду рад. А почему, если не секрет, вам нравится грязными ногами топтать опрятную землю?
    - Они в меня чистые. Просто, я их не мою. Так от меня запах настоящего мужчины исходит. Женщинам, должен вам сказать, очень это нравится.
    - Как оригинально. И на одеколоне можно сэкономить.
    - Попробуй и ты.
    - Что вы, что вы! Для этого нужно быть очень смелым человеком. А решительность и отвага – не те качества, которые даровала мне природа. Разрешите откланяться. Завтра я вас буду очень, очень ждать.
    С этими словами Швайка покинул дом Хахапца. А, выйдя на улицу, гость долго смотрел на металлические ворота. Потом с ничего не обозначающим возгласом «х-хе» резко крутанул головой, быстро сел в «Победу», и уехал.
    Не мылся Гриша по лености своей. К тому же в него было научное оправдание своей водоненависти. В прессе как-то промелькнула заметка, что какой-то американский ученый собрал группу добровольцев, согласившихся свое тело не поддавать водным процедурам в течение года. Наблюдение за жизнью подопытных неумывак, позволило неутомимому труженику науки сделать открытие: все, кто не моются -  дольше живут.
    Верхняя одежда Гриши отличалась изысканностью. А состояние нижнего белья его оставляло желать лучшего. Майка, насыщенная солями многомесячных потовых выделений, могла самостоятельно стоять на полу. Трусы хранили весомые вещественные доказательства многочисленных посещений туалета их хозяином, а носки всегда были рваными. Лежа в постели, Хахапец любил вытирать голой рукой пот под животом, и потом нюхать пальцы. От запаха своей слизи этот человек получал большое удовольствие (выражаясь его словами – балдел).
    На второй день Григорий Иванович подъехал к дому Павла Моисеевича. Мужчины встретились как старые друзья: обнялись, расцеловались и долго хлопали друг друга по спинам.
    - А нельзя ли увидеть воочию ваше знаменитое предприятие? – поинтересовался гость.- Люблю путешествовать по историческим и памятным местам родного города.
    - Извольте! – не стал противиться просьбе нового друга Швайка.
    За высоким забором частного пустыря, действительно, возвышались две кучи строительного мусора, и двое пьяненьких бомжей с носилками медленно «курсировали» между ними.   
    - А что, если кто-то поинтересуется: где тут находится моя продукция? – удивился Хахапец. – Что ты скажешь тогда?
    - Ответ лежит на поверхности. Здания разрушились. Железные конструкции пришли в негодность, и я их сдал в металлолом.
    - Звучит убедительно. Но у меня появилось более выгодное для тебя предложение, чем отмывание моих денег. Я думаю, оно тебе понравится.
    - И какое же? Все, что хорошо звучит, мне приятно слушать.
    - У вашего предприятия большая территория. Сдайте мне ее в аренду под склад сырья. Смею вас заверить, вы хорошо заработаете.
    - Согласен! – на удивление быстро Павел Моисеевич пристал на предложение нового друга. – И какую ежемесячную арендную плату вы согласны выделять мне со своего бездонного кармана?
    Григорий Иванович вытащил с кармана записную книжку, и на одном с ее листков медленно написал цифру.
    - Это в долларах? – поинтересовался предполагаемый арендатор.
    - Ну, ты и наглец! – воскликнул Хахапец. – Никаких иностранных валют! Мы же с вами украинцы, а не американцы. Нужно же быть хоть немного патриотом. Еще никто не отменял девиз: за своим, к своим со своим.
    - Можно и в гривнах. Только деньги за год вперед.
    - Ну-у-у, это не разумно. Ни для кого, ни секрет, что украинские деньги постоянно падают в цене. Через год за мою арендную плату ты и пачку соли не купишь. Оно тебе нужно? А так, через двенадцать месяцев, ты получишь полноценную валюту.
    - Нет. Платите деньги сейчас. Я положу их в банк, и там, за счет процентов, они за год значительно потолстеют.
    - Зачем же так? Банки наши часто «лопаются», и все вкладчики, вместо своих увеличившихся вкладов, получают фигу.
    - Кто не рискует – тот не пьет шампанского.
    - Хорошо! Иду тебе навстречу. Давай сделаем так: на этой неделе мои ребята завезут на твою территорию металл, а через месяц я сниму со своего счета в банке, оговоренную нами сумму, и рассчитаюсь с тобой.
    - А почему деньги сейчас нельзя снять с вашего счета в банке?
    - Некоторые мои должники только на следующей неделе рассчитаются со мной.
    - Можно и подождать. – не стал возражать Павел Моисеевич. – Только давайте сейчас наведаемся к нотариусу, и все нюансы дальнейшего обоюдовыгодного сотрудничества письменно изложим в нашем совместном договоре.   
    - Дорогой! – хлопнул высокий Хахапец низкорослого приятеля по плечу. – Мы же с тобой не в средневековье живем. Сейчас все, уважающие себя, европейские предприниматели доверяют слову своим товарищам по бизнесу.
    - Европейский союз еще не принял нашу страну в свои члены, поэтому мы никак не можем называться европейскими капиталистами.
    - Но, все равно, нужно учиться в умных людей.
    - Можно, я позже поумнею. Торопиться-то некуда, собственно говоря.
    - Ну, так и оставайся азиатом-дикарем. Никто с тобой, таким глупцом, ни одного серьезные дела  проворачивать не станет.
    - Тьфу, на вас!
    - Тьфу, на тебя в два раза больше! Сам дурак. Нищие, которые просят налить им сто грамм коньяка, не достойные моего внимания. Лучше я заплачу десять процентов от суммы, узаконенных денег, но солидным пацанам, а не таким охламонам как ты. Еще раз – тьфу, на тебя.
    Деловые люди расстались недовольные друг другом.

                2

    Возле одной с городских церквей подергалась, подергалась и остановилась «Победа», легковая машина еще советского производства. С нее вылез уже знакомый нам «мойщик» чужих денег. Заложив руки за спину, и задрав голову в небо, он неторопливо несколько раз обошел по кругу старинное кирпичное здание для богослужения. На одном из поворотов любознательный гражданин остановился, поцарапал ногтем указательного пальца правой руки несколько кирпичей с кладки, затем раствор между ними, покрутил восторженно головой, и пролепетал, ни к кому конкретно не обращаясь:
    - На века построено. Умели же наши деды цемент не воровать.
    Потом Павел Моисеевич подошел к одноэтажному, большому дому возле храма, и постучался в двери. «Открыто» - послышался голос за ними. Швайка вошел вовнутрь, и оказался в просторной, богато обставленной, комнате. За столом сидел грустный, средних лет мужчина, подперев голову рукой. Его мутный взгляд свидетельствовал о том, что человек нуждался в похмелье.
    - О! – обрадовался поп. – Садись, выпьем, а то не с кем душу отвести. Вчера выдался бурный день, а сегодня вот пожинаю плоды своего многопития.
    - Щедрый человек этот служитель культа. Сразу выпить приглашает. В наше время не часто встретишь таких хлебосолов – подумал гость, радостно потирая руки, и торопливо всаживаясь за стол.
    Мужчины молча опорожнили, доверху наполненные гостеприимным хозяином дома стограммовые рюмки, и так же молча закусили маринованными огурчиками. Первым прервал молчание священник:
    - Пришел исповедоваться, сын мой?
    - Нет. Заскочу к вам  покаяться в грехах своих где-то лет через десять. А может и попозже. Куда торопиться. Если приходить, и просить в Бога прощение за каждый содеянный, вольный или невольный, предосудительный поступок свой – обувь замучаешься покупать. Ведь придется и по несколько раз на день к вам наведываться. И утром, и вечером. И летом, и зимой. И весной, и осенью. И в дождь, и в жару. И в мороз, и в слякоть. Какие ботинки это выдержит, святой отец.
    - Грешишь много?
    - Не знаю – много, или мало. Но жить среди людей, и быть праведником – никак не получается   
    - Согласен. Каждый раб Божий – сосуд греховный. Вот и моя матушка вчера проявила весь свой несносный характер, доставшийся ей от прародительницы нашей, Евы, совратившей отца нашего, Адама, на поступок греховный.
    - Ничего, в Библии сказано: «Каждая дама получит по деяниям ее».
    - Нет слов таких в Святом писании. К тому же, во всех семейных скандалах, должен вам сознаться, всегда виновен муж. Супруга – наша частичка, ребро наше. А мы, мужики, смотрим на нее как на какую-то, отдельно от нас существующую, сущность. И жаждут наши женщины любви, как пустыня ливня. И все напрасно.
    - Вам нужно помириться с матушкой.
    - Я знаю. Вот только пить перестану, сразу же и пойду к ней на поклон. Хоть порой и не сносная она у меня баба, а скучно в доме без нее.
    Обычно настоятель церкви не злоупотреблял выпивкой. Просто его, не сдержанная на язык, супруга иногда выводила святого отца с равновесия, и в того случался непродолжительный запой.
    Мужчины снова молча выпили, и так же молча закусили. И опять тишину прервал священник:
    - Так что вас привело ко мне?
    - Хочу заняться отмыванием ваших, неправедно заработанных, денег всего за пять процентов комиссионных.
    - Не понял! Как это – грязных денег?
    - Ваша церковь покрыта сусальным золотом?
    - Согласен. Покрыта.
    - Так вот. Даже имея дело с железным или рубероидным покрытием зданий, к рукам строителей всегда прилипают неучтенные тысячи гривен. А сколько их должно оставаться в карманах золотых дел мастеров?
    - Что вы говорите! К нам несут люди деньги свои - по доброте своей душевной.
    - Да, ладно - придуриваться бессребреником! Мы же люди просвещенные, и хорошо знаем, что изречение – финансы, возникло от слияния в одно единое выражение трех слов: фигу - на - соси. Поэтому и дули все крутят с трех пальцев. И вертят их те, кто прячет деньги в карманах.
    - Уважаемый, я три пальца складываю вместе лишь для совершения крестного знамения. И не более того. В действиях моих никаких обид никому нет, и быть не может. Все помыслы мои направлены только во благо людей.
    - Креститесь вы правой рукой, а левой-то – денежки берете.
    - Сын мой, я тебя сейчас как шмякну кадилом по твоей лысой башке, так бакенбарды  тут же отвалятся прочь, и ты, всю свою оставшуюся жизнь, только чертей и будешь видеть. А просто людей – зреть не сможешь.
    После этих слов поп перекрестился и прошептал:
    - Прости, Господи, что не совладал с собой.
    - Вы верите в чертей?
    - А как же! Если есть Бог, должна быть и нечистая сила. Ни одно правительство не может существовать без оппозиции.
    - Ну, черти – чертями, а мы давайте поговорим, как будем отмывать ваши деньги?
    - Как вы собираетесь их отмывать?
    - Давайте сделаем так: вы мне как будто оказываете услугу на сто тысяч долларов по маханию вашим веником вокруг моих производственных цехов. А я как будто их вам выплачиваю, и вы мне за такую услугу выделяете со своих доходов всего пять кусков, извините – тысяч, иностранной валюты. Как вам такая деловая сделка? По-моему, она должна вам понравиться.
    - У вас много промышленных зданий?
    - Нет. У меня всего две кучи строительного мусора.
    - Я веником не махаю, а кроплю святой водой. И это великое таинство. Оно не может быть предметом торга. Тем более, когда речь идет о какой-то свалке, а не о, возведенных человеческим трудом, нужных им, строений, которые обязательно необходимо освятить. Понятно?
    - Понятно-то понятно, но деньги за свой труд вы же берете.
    - Деньги мы не берем. А признательные прихожане, в знак благодарности за наши молитвы перед Богом, одаривают нас или дарами природы, или казначейскими билетами. И кто сколько может.
    - Хорошо! Поставьте мне двести бочек святой воды, и я вас одарю казначейскими билетами. Картошку вы сами купите.
    - Зачем вам столько святой воды?
    -  На ней буду здания возводить.
    - Возводите свои здания на обыкновенной воде. По-моему, все так делают.
    - Я ничего не собираюсь строить. Ваша услуга будет фиктивной.
    - Зачем вам нужна моя фиктивная услуга?
    - Чтоб отмыть ваши деньги.
    - Мне ничего отмывать не нужно. У меня все чистое. Даже если и отъявленный негодяй принесет сюда бумажки с капельками невинной крови, они, пересекая порог церкви, попадают в ауру святых икон, и становятся покаянием тому, кто их преподнес в дар Всевышнему. Духу святому.
    - О! Если вам затруднительно предоставлять мне святую воду, обеспечьте меня вроде бы святым духом на двести тысяч долларов.
    - Святой дух – это Божественная субстанция. Ее я не могу вам предоставить.
    - Не можете на двести, я согласен договариваться с вами на сто тысяч долларов святого духа.
    Настоятель церкви пришел в возбужденное состояние. Его правая рука начала нервно шарить вокруг себя, и, наткнувшись на серебряный крест, схватила его и самопроизвольно, не согласуя свои действия с мозгами, нанесла удар по голове надоедливого промышленника.
    Когда Павел Моисеевич очнулся, то увидел перед собой испуганное лицо священника. Удостоверившись, что непрошенный гость его пришел в сознание, он перекрестился, возвел свой взор к небу, и произнес:
    - Спасибо тебе Господи, что не сделал меня убийцей. Прошу тебя: убери от меня этого посланника ада.
    Швайка приподнялся, сел за стол, налил и сам опорожнил рюмку с водкой. Поп не мешал пострадавшему бизнесмену хозяйничать за своим столом. Немного взбодрившись, Павел Моисеевич продолжил свою мысль:
    -Так деньги свои вы не хотите сделать такими, чтоб вам не было стыдно перед нашим родным государством за них?
    - Уважаемый человек, церковь отделена от государства. И наши деньги – это наши деньги. Их ни чистить, ни стирать, ни мыть не нужно.
    - Так не честно. Вы пользуетесь государственными дорогами, канализацией, свалками и всем остальным. И после этого заявляете, что никому ничего не должны.
    - Мы молитвами призываем людей к взаимопониманию, быть добрей, приветливей друг к другу, прощать обиды своим обидчикам, и этим поддерживаем спокойствие и мир в стране. И труд наш сравним с трудом людей, производящих материальные блага.
    - Да, но все служители культа должны быть бедными людьми. А я смотрю, что вы неплохо живете. Не хотите ли со мной, неимущим членом нашего общества, поделиться парой тысячей крепкой валюты.
    - Не хочу. Кто вам сказал, что священнослужители должны быть нищими?
    - Вроде Иисус Христос говорил -  богатым в раю места нет. Мол, скорей верблюд прошмыгнет в игольное ушко, чем богатый - в места всеобщего блаженства.
    - Вроде, вроде! Это коммунисты хотели всех сделать равномерно бедными. И даже, в некоторой степени, добились своего – и сами копейки считали, и церкви ободранными стояли. А жизнь оказалась намного умней этих дураков. Недаром Творец всего сущего наказал их самым жестоким образом – всеобщим презрением к ним. Что может быть страшнее такого наказания?
    - Но, все равно, неужели Богу нужны золотые крыши на храмах?
    - Раз они есть – значит нужны. Все в мире делается по воле небес. Даже последний волос с вашей лысой головы не упадет без распоряжения Всевышнего.
    - И ваше пьянство тоже проходит по его указанию?
    Поп в гневе поднялся, и закричал:
    - Дьявол изыди! Может мне это испытание за грехи мои прошлые. Но я покаюсь, и семья моя, созданная на небесах, обязательно восстановится.
    - Не дьявол я – успокойтесь. Давайте забудем наш разговор о двух тысячах долларах. Может, сойдемся на сумме в два раза меньшей? Так вы материально и морально  поддержите, заблудшего в этом мире, несчастного грешника, сидящего перед вами.  Я думаю, ваш благородный поступок будет по достоинству оценен на том свете.
    - Кто вам дал право говорить о том свете.
    - Ладно, тысяча – много. Но пятьсот жалких зеленых долларов вы же можете выделить со своего кармана?
    - Ни копейки не дам.
    - Копейки мне не нужны. А как насчет двухсот гривен нам поговорить?
    - Человек добрый, идите себе с Богом. Не доводите меня до греха. Я и так уже согрешил, нанеся вам удар крестом, чего никак нельзя делать.
    - Как я уйду, если мне на бензин нужно двадцать гривен.
    Священник порылся в кармане, достал пятьдесят гривен, и вручил их гостю.
    - Возьмите, пожалуйста, и уезжайте поскорей.
    Павел Моисеевич взял деньги, в знак благодарности попытался сделать реверанс, но оступился, и чуть не свалился на пол. После этого поцеловал хозяина дома в щеку, который, в эту минуту, поддерживал его под руку, и попросил:
    - Налейте еще на посошок.
    Настоятель церкви наполнил Швайке рюмку. При этом в него дрожали руки. Человеку явно хотелось поскорей избавиться от своего назойливого гостя.
    Неудачливый «отмыватель денег» выпил налитую ему водку, еще раз чмокнул попа, и  заявил:
    - Сдачу я вам, при случае, занесу.
    - Нет, нет, нет! Ничего не нужно! Из-за какой-то тридцатки мне еще раз придется с вами свидеться. Увольте.
    - Тогда попросите Всевышнего, чтоб мне не встретился по дороге автоинспектор, и я спокойно уеду.
    - Езжайте, езжайте – я все сделаю, как вы хотите.
    Павел Моисеевич в очередной раз полез целоваться со священником, но тот грубо вытолкал его за двери.
    - Ну, и жадный этот поп! – начал рассуждать Швайка, оказавшись на улице. – Что ему стоило отвалить мне две тысячи долларов? Имея золотую крышу над своим предприятием, и не выделить хорошему человеку, так нужные ему, деньги – нонсенс. Но не это сейчас беспокоит меня. Основное – не встретить на дороге пьяного пешехода. За автоинспектора я спокоен - мне священник пообещал убрать его с моего пути. А вот за алкоголиков на дороге мы не успели договориться.
    После таких недолгих размышлений Павел Моисеевич втиснулся в старую «Победу» и уехал прочь.

                3

    Вокруг дорогих иностранных машин, выстроившихся в ряд в центре города, долго суетливо носился в разных направлениях маленький лысый человечек в дорогом черном костюме. Это был Швайка Павел Моисеевич. Он искал свободное место, где можно было бы «пристроить» свою «Победу». Наконец-то он заметил, никем не занятое, пространство между двух, сверкающих на солнце, лимузинов. Излишне торопливый гражданин замерил  быстрыми шагами, обнаруженную им, щель в транспортном «стойле», радостно улыбнулся, и побежал за своим стальным конем. Когда гордость советского автостроения была успешно припаркована, хозяин ее бросился в красивое старинное здание, находящееся рядом. Войдя во внутрь его, он сразу же наткнулся на двух охранников, молодых крепких парней.
    - Вам куда? – поинтересовались они.
    - Я Паша. Известнейший в городе предприниматель. Мне нужно видеть Еледебера Бандиладжа.
    - Извините, мы должны предварительно позвонить святому пастору, и получить его согласие на встречу с вами. - предупредил его один с охранников.
    - Пожалуйста, пожалуйста! У вас работа такая. – не стал возражать посетитель.
    Переговорив со своим начальником, сторож спокойствия огромного здания сообщил Павлу Моисеевичу:
    - Вас ждут.
    Пока Швайка будет искать нужный ему кабинет, у нас есть возможность познакомиться с руководителем одной из религиозных сект, заполонившие страну, словно вороны свалку, после приобретения ею независимости.
    Новый «знаток Божественных Истин» приехал в Украину с Африки. Его поразила доверчивость местных жителей. На его родине таких наивных людей уже давным-давно не существовало. Еще известны украинский поэт, Шевченко, отмечал эту странную особенность своих соотечественников. Он с горечью писал: «Немец говорит: «Вы моголы». «Моголы, моголы!» золотого Тамерлана внуки голые. Немец говорит: «Вы славяне». «Славяне! Славяне!» славных прадедов великих правнуки поганые!». Болела в человека душа за свой народ.
    Негр начал ходить по городским улицам и во всеуслышанье сообщать, что откроет, всем верующим, новое понимание сути мироздания. Для этого им достаточно прийти, и послушать его проповедь. А говорить иностранец умел - цитаты с Библии так и сыпались с его языка, словно горячие пирожки с ближайшей пекарни. Африканец понял, что если украинцам постоянно говорить одно и тоже (не важно – что-то глупое или умное), обязательно найдутся среди них последователи, провозглашаемых кем бы то ни было, «истин». Так и случилось. К новому «апостолу» потянулись люди, поверившие, что Святое Писание можно прочитать иначе, чем это делают священники в церквях. И таких неофитов становилось все больше. Даже мер города и его супруга начали ходить на необычные почитания Бога, что послужило дополнительной рекламой новому «учению». И многие богатые люди превратились в постоянных посетителей дома, где проповедовал заморский «мудрец».
    Все члены вновь созданного «братства» десятую часть своих доходов добровольно вносили в общий фонд, контролируемый Бандиладжем. Но «святому» африканцу этого оказалось мало, и он разработал «великую» аферу. Еледебер посоветовал своему родственнику открыть псевдо банк с громким названием: «Защита небес». Пользуясь огромным влиянием на паству, новый «апостол» призывал людей вносить деньги только в новое кредитное учреждение, потому, что ему покровительствует сам Иисус Христос. И нужно доверять не только свободные средства, а и продавать дома, брать деньги в долг, закладывать в ломбардах все свои ценности, и нести, добытые таким образом, гривны и доллары в «Защиту небес». «Великий пророк» утверждал при этом, что через год наличность вкладчиков увеличится в два раза. Все братья и сестры вмиг станут богатыми, и  еще с большим рвением будут служить Богу. И люди верили. Словно какое-то затмение разума охватило их.
    Через двенадцать месяцев, после своего появления, банк, предназначенный осчастливить сектантов и их, дальних и близких, родственников, обанкротился. Многие семьи в одно мгновение ока стали бомжами. Разразился скандал. Началось следствие, но оно безнадежно забуксовало в деньгах, которыми одаривал следователей негр. Государство, как всегда в таких случаях, осталось безучастным к своим согражданам. Но удивительней всего было то, что последователей иностранного оракула с тех пор не уменьшилось. Воистину – ложь непобедима. Павел Моисеевич хорошо был осведомлен о проделках африканца, и решил помочь ему, неправедно заработанные, средства облагородить. Ну, конечно, и самому заработать при этом.
    Когда Павел Моисеевич зашел в апартаменты живого святого, там находился Еледебер в компании молоденькой украинки. Взгляд девушки обдал гостя полнейшим равнодушием.
    - Вы, как мне сказали, предприниматель? – поинтересовался в Швайки Бандиладж.
    - Совершенно верно.
    - И какую сумму вы желаете внести в фонд нашей общины?
    - Я не деньги принес, а пришел к вам с деловым предложением, за которое, мне кажется, вы с благодарностью вцепитесь.
    - И с каким же? – искренне заинтересовался негр.      
    - Я могу отмыть ваши грязные деньги за щадящие проценты.
    Черный апостол вопросительно посмотрел на свою белую любовницу, и спросил:
    - Что значит – отмыть деньги? Он стирать их хочет?
    - Еледеберушка, этот дядя вознамерился узаконить наши с тобой финансы.
    Бандиладж расхохотался. Толстый живот негра затрясся как холодец на столе во время выяснения внутренних отношений большой семьи.
    - И как вы хотите это сделать? – прохрипел он сквозь смех.
    - Вы как бы представляете мне услуги. А я вам, тоже как бы в, плачу деньги. И вся, указанная мной, финансовая операция обойдется вам всего в пять процентов комиссионных от, «ставших чистыми», казначейских билетов. Как вам такой вариант  превращения в честного гражданина нашей прекрасной, неповторимой и единственной в мире страны?
    Негр снова рассмеялся:
    - И что же я вам могу сделать?
    - Возвести заводской цех.
    - Я не каменщик.
    - Это не секрет. Но вы можете как будто, с помощью своих прихожан, соорудить мне промышленные здания.
    - И они уже имеются в наличии?
    - Нет. Но есть кучи строительного мусора. И если нагрянут ко мне с проверкой органы государственного контроля, я их заверю, что здания разрушились самопроизвольно. Стояли, стояли и упали. Разве такое в жизни не бывает? Слава богу, что все обошлось без человеческих жертв.
    - Разве в городе было землетрясение?
    - Нет, конечно! Просто работа ваша оказалась некачественной.
    - Ну-у-у…Так нельзя! Ко мне приходят люди очень ответственные и честные. Схалтурить они никак не смогут.
    - Но это же все условно.
    - Никаких условностей.
    - Давайте порассуждаем. Если люди несут сюда свои деньги – назвать их умными никак  нельзя. Как сказал не то святой Лука, не то святой Матфей в своем Евангелии: «Только нищие духом ищут себе наставника». А все глупцы по-глупому строят. Вот цеха мои и развалились. Что тут не ясно?
    - Естественно, умные люди ко мне не ходят. И чем придурков больше, - тем лучше. Но одно дело – принести деньги, надеясь попасть в рай, а совсем другое – что-то строить. Тут уже нужно думать. И потом, во время любой проверки, сыщики обязательно проведут опрос абсолютно всех, так называемых, строителей. А для того, чтоб научить врать несколько сотен людей – очень много времени понадобится. Овчинка, как у вас говорят, выделки не стоит. Да и раскошелиться придется, всем тем, кто заинтересуется нашей ложью. 
     - Пожалуй, вы правы. – задумался Павел Моисеевич. – А что если мы оформим с вами несуществующий мой вклад в банк, подведомственный вам?
     - Банк обанкротился, и прекратил свое существование. Нет его больше. «Защита небес» оказалась, к сожалению, не защищенной небесами.
    Швайка снова погрузился в мысли. Но не надолго. Вдруг, он хлопнул себя по лбу, радостно улыбнулся, и воскликнул:
    - Вы же, кажется, устраиваете, во время своих молитв, побитие дьявола.
    В секте Бандиладжа действительно устраивали «гонения» на нечистую силу. Происходило это так: на возвышенности устанавливался пенек, накрытый покрывалом, и все ученики африканского «знатока небесных тайн» швыряли в него камушки. Как известно, в православной церкви подобного представления не существует. А в исламистов оно широко распространено. Так, однажды, в Саудовской Аравии собралось такое большое количество верующих мусульман на побитие черта, что в тесноте погибло много людей. Еледебер проповедовал Библию, и, тем менее, не постеснялся перенять в почитателей Корана технологию глумления над нечистой силой. Делалось это с единственной целью – разнообразить времяпрепровождение своих слушателей во время богослужения.
    - Да. Черту мы иногда устраиваем неприятности. – самодовольно улыбаясь, заявил африканец.
    - Так вот, мы можем составить письменное соглашение о взаимных обязательствах, согласно которых вы, словно бы за плату, пугали нечистую силу на всей территории моего предприятия.
    - И сколько вы думаете таким образом отмыть нам гривен? – спросила любовница негра, до этого молча наблюдавшая за разговором двух мужчин.
    - Сто тысяч, я думаю, можно.
    Еледебер и его подруга жизни дружно рассмеялись.
    - Глупец, через наши руки ежемесячно значительно больше денег проходит. А вы нам хотите, какие-то несчастные сто тысяч облагородить? – задыхаясь от смеха, проговорил новый украинский миллионер.
    - И зачем вам столько денег нужно?
    - Много денег не бывает.
    - И все свои сбережения дома храните?
    - Я не такой дурак, как все мои прихожане. – снова зашелся смехом Еледебер. – Все мои наличные суммы хранятся в лучших европейских банках, оформленные на анонимных вкладчиков.
    - А я думал, что вы их в Африку отсылаете.
    - Еще чего. Там они сразу исчезнут. 
    - А как же любовь к родине?
    - Деньги и любовь к родине – величины обратно пропорциональные. Чем больше купюр в кармане, тем менее привлекательные родные места.
    - По-вашему, только бедные люди должны быть патриотами?
    - А как же! Нет копейки за душой – сиди дома, и люби свою землю. Все равно других радостей у тебя нет, и не предвидится. А разбогател – милости просим искать места поприятней для души и тела. Где и природа, и женщины дышат экзотикой. Как у вас говорят: «Каждый сверчок – знай свой шесток». Собственное жилье для проживания  нормальные люди (а такими могут быть только богатые) должны иметь на всех континентах Земли. Чтоб, как только жара или холод донимают в одном месте, можно было поменять его на другое.
    - Вы мне коньячка не плеснете в рюмочку? – взмолился Павел Моисеевич. – Что-то в горле запершило.
    - Мы не приветствуем вредных привычек. – заявила любовница пастора секты, заговорщицки подмигнув при этом любовнику. - Хотя, вы можете заработать целый ящик хорошего французского напитка с виноградного спирта, изготовленного в Европе.
    - И что мне нужно сделать?
    - Посидеть десять минут под покрывалом в качестве дьявола.
    - Чтоб меня убили?
    - Ни в коем случае. Для побития нечистой силы мы выдаем своим людям небольшие гранитные шарики. Они же понимают, что подобные действия совершаются всего лишь для их душевного спокойствия. Не более того.
    При этом украинская помощница африканского апостола шепнула на ухо своему любовнику:
    - Порадуем сегодня наших братьев и сестер живым чертом.
    В огромном зале за занавесом Павла Моисеевича посадили на табуретке, связав предварительно ноги скотчем. Так сделали для того, чтоб «нечистой силе» легче было соблюдать спокойствие. И перед тем, как представить его на всеобщую ненависть публике, накрыли черным покрывалом.
    Сектанты дружно начали бросать маленькие камушки в темную фигуру, открывшуюся перед ними. «Боеприпасы» им предварительно подготовила любовница негра. Только на беду для Швайки один с верующих, прихватил с улицы, на войну с темной силой, кусок кирпича. Удар его оказался очень болезненным. На радость воинственных учеников Бандиладжа, дьявол взвыл, и странно подпрыгивая и кувыркаясь, устремился к окну, куда и выскочил. Хорошо хоть экзекуция над тружеником ада происходила на первом этаже, и каскадер для роли черта отделался лишь несколькими синяками. И, главное, ноги сами собой развязались.
    Оказавшись на земле, Павел Моисеевич встал, отряхнулся, расправил плечи и, с видом человека успешно выполнившего трудную работу, отправился за, обещанным ему, вознаграждением. Но Бандиладж заявил, что дублер черта не до конца выполнил условия договора, и своим позорным бегством с рабочего места лишил себя права на ящик коньяка.
    - Имей совесть! – взмолился Швайка.
    - Какая там совесть? Я тут богослужением занимаюсь. И совсем не собираюсь стимулировать трусость. – гневно возразил негр.
    - Я трус? – возмутился Павел Моисеевич. – Какой-то африканец приехал, понимаете ли, со своего задрипанного Чада, и так нам принялся чадить, что продохнуть нельзя. А ну гони мне мое пойло, а не то - я разучу тебя воздух портить.
    В Африке, действительно есть республика Чад. Но как о ней узнал «известнейший в городе предприниматель» – осталось тайной. Он путал Австрию с Австралией, Индию с Индонезией, а афганцев с африканцами. Осталось также загадкой – как бы он заставил «не чадить» Бандиладжа, человека в полтора раза шире и выше его? Одного петушиного задора тут было бы не достаточно.
    Чем бы закончилась ссора двух мужчин – тяжело сказать, если бы в конфликт не вмешалась пассия Еледебера. Она вызвала двух своих охранников, и, указав указательным пальцем правой руки на настырного гостя, строго приказала:
    - Этого человека выведите наружу и дайте ему хорошего пинка в зад. Но только осторожно, чтоб он не упал, потому что перед этим вы ему вручите, заработанный им,  коньяк.
    С этими словами женщина вручила своим слугам бутылку с иностранной этикеткой. Ее Павел Моисеевич со всей силой прижимал к груди, когда, не по своей воле, несколько мгновений быстро перебирал ногами по асфальту, стараясь не упасть. А когда ему удалось остановиться, он откупорил горлышко бутылки, и жадно отпил с него три глотка, обжигающего горло, напитка. Потом постоял минут пять, отпил еще два глотка, и произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:
    - Все-таки тяжело в нашей стране заниматься бизнесом.
    «Выговорившись» Швайка пошел искать свою «Победу».

                4

    К одному с красивых двухэтажных зданий за высоким забором, в престижном загородном районе, чхая и кашляя, подъехала, давно не крашенная, вся покрытая пятнами ржавчины, легковая машина, марку которой знали только большие любители этого вида транспорта. С нее вылез, хорошо нам известный, гражданин Швайка в модной одежде, где, вместо галстука, выглядывали клетчатая рубашка и грязная майка. После этого  мужчина вытянул с кармана мятую бумажку, и разгладил ее, как смог, на согнутом колене. Потом он долго сравнивал запись на ней с номером на наружной табличке дома, и, удостоверившись, что находится там, где нужно, снова скомкал свою «шпаргалку», и  спрятал обратно в карман.
    Подойдя к калитке усадьбы, и услышав вопросы, звучащие с домофона: «Кто вы? И кого вы хотите видеть?», наш герой бодро ответил заученной фразой:
    - Известнейший в городе предприниматель Швайка Павел Моисеевич хочет испытать  благоговение от общения с выдающимся народным избранником на почве взаимных интересов.
    И калитка отворилась.
    Во время представления себя механическому «вопросотворцу» «известнейший в городе предприниматель» не назвал фамилии депутата Верховного совета только потому, что забыл ее. Волнуясь, он вспомнил лишь прозвище законодателя среди населения – Фима Тягнырядно, но постеснялся озвучить его в столь ответственную минуту.
    Минув калитку и ухоженный двор, гость попал в гостиную, удивительного по красоте и богатству, здания
    - Рад вас видеть! – выбежал навстречу Павлу Моисеевичу, улыбающийся во весь рот, хозяин дома. – Надеюсь, вы искренний сторонник нашей партии. Ведь мы единственные бескомпромиссные воины с коррупцией, безжалостно разъедающую нашу такую прекрасную, неповторимую, единственную в мире, с мудрым, трудолюбивым народом, страну. Более стойких борцов с врагами народовластия, и с, не выдерживающим никакой разумной критики, судопроизводством – в нэньки Украины нет. Мы неподкупная преграда на пути иностранного капитала. Рейтинг нашей политической организации самый высокий в стране, и, обратите внимание, с каждым днем он все возрастает. Какую же сумму вы намереваетесь перечислить в фонд нашей партии, и что хотите получить взамен? Мы, до некоторой меры, контролируем налоговую и таможенную службы.
    С этими словами радушный обладатель дворца всадил Швайку за стол.
    - Извините, у меня несколько другие планы по отношению к вам. – пролепетал, смущенный слишком теплым приемом, гость.
    - И какие же? – застыв в подобострастной позе, поинтересовался законодатель.
    - Я хотел бы предложить свои услуги по превращению ваших, как мягче сказать, не очень вразумительно добытых, доходов, которые вы не хотите придавать огласке, в законно заработанные.
    Тягнырядно сразу же потерял всякий интерес к своему гостю.
    - Иными словами, вы намерились отмывать мои деньги? – упавшим голосом спросил народный избранник.
    - Совершенно верно.
    - У меня, не в пример нашим оппонентам, деньги чистые, и стирать их не нужно. Вы видели - какие хоромы в председателя оппозиционной группировки?
    - Нет. Не удостоился такой чести.
    - Очень даже советую вам съездить и посмотреть.
    - У него дом больше и выше вашего?
    - Дело не в том, – в кого какое жилье. А в том – честно оно построено, или – нет. В него дом построен на ворованные деньги.
    - А где же он ворует?
    - Начнем с того, что главный мой оппонент попал в Парламент за мафиозные деньги. И теперь, благодаря своей неприкосновенности, на разных уровнях защищает своих бандитов-благодетелей. И те, в знак благодарности за покровительство, постоянно «подкармливают» его. Я же со школьной скамьи окунулся в политическую жизнь, и всего себя отдал борьбе с коммуно-фашизмом. Я свой мандат не покупал,  меня, действительно, избрал народ. Я не имею морального права пренебрегать его доверием, и заниматься воровством. У меня для этого нет времени. Я денно и нощно занят только защитой прав
простых людей, и составлением законов, улучшающих их жизнь. Да я знаете – сколько добра принес отечеству?
    Лукавил, конечно, депутат, прозванный в народе, Тягнырядно. В Парламент он попал благодаря своему отцу. Чтоб понять – как это могло произойти, нужно немного отвлечься от беседы наших героев.
    За семьдесят с лишним лет своего существования Советская власть нажила достаточно большое количество внутренних врагов, так званых диссидентов. Бунтари проводили в стране страстную агитацию за свержение существующего строя, и, в связи с этим  подвергались, со стороны государства, постоянным гонениям. Многие с них поплатились карьерой, а некоторые даже свободой. После распада Советского Союза ненавистники марксистов создали свою партию, и, при огромной поддержке населения, разочаровавшегося во «всеобщем равенстве», с триумфом воцарились в Верховном Совете.
    Только не это вызывало удивление. А то, что вчерашние борцы с жадностью высокопоставленных советских чиновников повели себя дальше не самым лучшим образом. Дорвавшись к власти, они установили себе такие многочисленные льготы, которые даже не снились, свергнутым с их помощью, «бессовестным коммунистам». И подтвердили тем самым правило, что все революционеры сразу же превращаются в приспособленцев, как только возникают для этого предпосылки. К открывшейся диссидентам государственной «кормушке», борцы за правду начали привлекать всех родственников, зачислив предварительно их в ряды своей партии. Так, благодаря ходатайству своего отца, бывшего политического заключенного, Тягнырядно стал депутатом Парламента.
    И врал, народный избранник, что не воровал народных денег. Он получал премиальные от богатых людей за то, чтоб не было законов, уменьшавших их доходов. В оправдание папиного сынка нужно сказать, что так подрабатывают все законодатели всех стран мира. И потом, родственная поддержка в правящих кругах Украины очень давняя традиция. В семнадцатом веке в Богдана Хмельницкого были полковниками мужья его дочерей и брат жены. Век спустя любовник российской императрицы сделал своего брата гетманом. А глава первого самостоятельного государства пристроил дочь и племянника в Академию наук.
    Но не будем отвлекаться. Тем более что, к этому времени, гость уже начал спорить с хозяином дома:
    - Извините, такой сказочный дворец, картины известных художников на стенах, теплый гараж, иностранная машина, дача в Карпатах, квартира в Лондоне, учеба детей в Америке, ежегодные поездки на Гавайские острова и многое другое – нельзя приобрести за депутатскую заработную плату.
    - Вы так хорошо осведомлены о моем материальном положении? Не сыщик ли вы случайно?
    - Не бойтесь – я не журналист и не работник налоговой инспекции. Просто мне нужно хорошо знать клиента, с которым хочу иметь дело.
    - Должен вас разочаровать, уважаемый Павел Моисеевич. У меня лично нет никакой недвижимости. Я нищий как бомж. Поэтому мне ничего не мешает честно служить нашему умному, но бедному, как я, народу.
    - А ваш дом?
    - Он собственность тети.
    - И где же ваша тетя? Она хоть знает, что владеет такими райскими апартаментами. Или мне сходить, и обрадовать старушку.
    - Все ей известно и без вас. Она у меня человек простой и живет в деревне. Женщине противопоказан грязный городской воздух. Когда тетя узнала, что избиратели отдали мне предпочтение перед другим кандидатам в наш главный законодательный орган, она воскликнула:
    - Мальчик, я разобьюсь в дребезги, буду недоедать и недопивать, и до конца дней своих ходить в телогрейке и кирзовых сапогах – а дом тебе такой возведу, что все вокруг от зависти лопнут. И она, бедненькая, таки сдержала свое слово. Вот такой хороший человек моя тетя.
    - Она и сейчас ходит в телогрейке и кирзовых сапогах?
    - Естественно! Ей же нужно собирать деньги для погашения банковской ссуды, которую она взяла во время строительства вот этого жалкого строения, где вы имеете честь находиться сейчас вместе со мной. Святая женщина. Как хорошо иметь таких родственников.
    После этих слов Тягнырядно подпер голову рукой и зарыдал. Заметив на себе вопросительный взгляд гостя, он пояснил:
    - Вы себе не представляете – как мне жалко мамину сестру, неутомимую нашу труженицу.
    - А теплый гараж тоже ее. 
    - Не угадали. – вытирая лицо от слез, и, всхлипывая как дошкольник, произнес расстроенный племянник хорошей тети. – Это дядя по маминой линии построил его, с намерением в дальнейшем купить себе автомобиль. Но денег никак насобирать не может, бедненький мой родственничек.
    - А разве машина внутри – не его?
    - Нет. Это хороший дядин приятель арендует, временно пустующее помещение. Не должно же капитальное строение без толку простаивать.
    - Конечно, конечно! Полностью с вами согласен. Всякая постройка должно приносить пользу. А дача в Карпатах чья?   
    - Тети моей жены.
    - А квартира в Лондоне?
    - Ой, даже затрудняюсь сказать – чья она? То ли это собственность кума двоюродной сестры дяди по линии тети со стороны отца. То ли купил ее себе кум соседа матери. Но это не важно. Каждый раз, когда я посещаю Англию, меня там всегда радостно встречают.
Экономлю, так сказать, на оплате за гостиницу.
    - И детям, на учебу в Америке, доллары вам выделяет кум двоюродной сестры тещи со стороны кумы вашей соседки по старому месту жительства?
    - А как вы догадались? Действительно, нашу семью очень уважают соседи. И нам всегда приходят на помощь друзья, знакомые и сотрудники по бывшей работе. 
    - А зачем вы добивались выделения в частную собственность части городского парка вместе с озером?
    - Вы и это знаете?
    - Конечно. Шума сколько было вокруг бывшего места отдыха горожан? А сколько разных демонстраций?
    - Что я скажу – глупые люди обитают в нашем городе. Никак не могут осознать, что живут при капитализме, и все вокруг них должно быть чье-то, а не общественное. Недаром говорят: гуртовое – значит чертовое! Ну, сделал мне один человек доброе дело – выделил часть своих, честно заработанных, средств на нужды нашей партии. Ну, посодействовал я передаче в его личное пользование неухоженную часть городских насаждений, как говорится, отблагодарил его. И что? Все равно наш, так называемый, парк культуры и отдыха кто-то прихватит в свои руки. Так пусть это будет человек, хоть что-то сделавший для нашей политической организации.
    - Как премудро! – высказал Швайка свое восхищение речью Тягнырядна. – Озвучить такую квинтэссенцию глубокомыслия мог только премного умудренный опытом государственный деятель.      
    Растроганный хвалебной тирадой в свой адрес, народный избранник спросил, восторженно глядящего на него, гостя:
    - Так вы готовы финансово поддержать нашу партию – честь, совесть и гордость нашей многострадальной родины?
    - К сожалению – нет. Все мои активы сейчас направлены на неотложные работы по перемещению строительного мусора с одного места на другое. Но я вам гарантирую, что на очередных выборах все рабочие и служащие моего предприятия проголосуют за честь, совесть и гордость нашей многострадальной родины.
    - И много тружеников числится на вашем заводе?
    - Пока только два, но со временем их будет больше.
    Тут Павел Моисеевич вздохнул, изобразил полного страдания мину на лице, и жалобным голосом попросил:
    - Сделайте милость, пожалуйста, - хлюпните, мне рюмочку коньяка. А то, после столь длительной беседы, язык задеревенел. Это наверно потому, что у меня с самого раннего утра еще маковой росинки во рту не было.
    - Уважаемый, господин Швайка, я ненавижу коммунистов. Но, должен признать: кое-что хорошее они таки делали. Однажды ученики Маркса вознамерились ввести сухой закон в стране. Я это приветствовал тогда, и сейчас остаюсь при своем мнении: с пьянством нужно бороться всегда, везде и всюду. Спиртному не место ни в столовых, ни в ресторанах, ни в магазинах, ни в наших квартирах. Смерть самогону, коньяку, пиву и другим, омрачающим разум, напиткам!
    На этом разговор, несостоявшихся сотрудников в бизнесе, угас, и гостю пришлось проявлять инициативу:
    - Так я пойду? – спросил он хозяина дома.
    - Да, да. Не смею вас задерживать.
    Мужчины расстались недовольные друг другом.
    - Ох, и жмот этот племянник двоюродной тети соседского кума! – мысленно выругался Павел Моисеевич, покидая негостеприимный дом.
    - Нужно же так опростоволоситься – принять обыкновенного пустомелю за солидного предпринимателя! – выругал себя народный избранник, как только гость покинул его апартаменты.
    Чтоб хоть немного успокоиться, Тягнырядно наполнил фужер коньяком, удобно уселся на диване, и зло произнеся: «Ходят тут всякие!», одним глотком опорожнил его. После ловким движением левой руки бросил себе в рот пластинку лимона.

                5

    На окраине одного небольшого поселка городского типа шло бурное строительство огромного дома с глубоким подвалом. Как-то возле, быстро растущего, здания появился Павел Моисеевич Швайка. Он подошел к, одиноко стоящему, строителю, и не то спросил, не то заметил:
    - А домище большое намечается.
    Рабочий промолчал.
    - Все ясно! – сделал для себя вывод любопытный посетитель частной строительной площадки. – Аферисты и жулики всех мастей всегда требуют от своих подчиненных и сообщников полного молчания. Бывший безработный, ставший одним из лидеров последней украинской революции строит себе райский уголок – это интересно. Не имея ни гроша в кармане, поехал воевать в Киев, и, пожалуйста – жилье себе возводит! А почему ему не воевать? На улице мерзнуть не нужно, горы одежды и еды. А самое главное
- существовали денежные поступления как от своих, так и иностранных граждан. Ежедневно собирались большие суммы, исчислявшиеся сотнями тысяч гривен. И никакого контроля по их использованию. Не иначе как сегодня, мне точно улыбнется, такая долгожданная, удача.
    В это время с временной бытовки для рабочих вышел крепкого телосложения, хорошо одетый мужчина.               
    - Вы что тут ищете? – недовольным голосом поинтересовался он в непрошенного гостя. – Немедленно покиньте стройку.
    - Как мне увидеть Дринюка Семена Сергеевича? – полюбопытствовал Швайка, полностью проигнорировав требование незнакомца.
    - Это я, и что?
    Павел Моисеевич вынул с кармана фотографию, внимательно посмотрел на нее, потом перевел взгляд на собеседника, и радостно воскликнул:
    - Х-хе! Это действительно вы!
    - И что мне теперь – смеяться или плакать?
    - Я известный предприниматель Швайка Павел Моисеевич. – отрекомендовался гражданин с фотографией в руке, и вытянул перед собой правую руку для рукопожатия.
    Дринюк сделал вид, что не заметил дружелюбного порыва известного предпринимателя.
    - И что с того? – процедил он свой вопрос сквозь зубы.
    - У меня есть деловое предложение, которое, как мне кажется, не может вам не понравиться.
    - Пошли в бытовку, там поговорим.
    Когда гость и хозяин вселись на стульях, Дринюк вопросительно посмотрел на Павла Моисеевича, и нетерпеливо произнес:
    - Ну? Говорите, что хотели?
    - Я могу, почти даром, отмыть деньги, присвоенные вами во время недавнего, дерзкого государственного переворота.
    Семен Сергеевич несколько минут пребывал в шоке. По всему было видно, что он ожидал от незнакомца какого угодно заявления – только не такого.
    - О чем вы говорите? – недоуменно пробормотал хозяин стройки.
    - О деньгах, о деньгах! Насколько мне известно, люди, во время бурных событий, пачками их вам приносили. Не правда ли? И это еще не все - ваши бойцы занимали многие государственные конторы. А там, как писали газеты, немало ценного оборудования безвозвратно пропало. И сотни тысяч единиц стрелкового оружия было отобрано бунтарями в наших доблестных милиционеров и солдат. Не испарилось же все это, в самом деле. А вы командиром были, и контролировали как денежные потоки, так и перемещение вещей и оружия. Что-то, где-то, как-то могло и у вас оказаться. Вот я и предлагаю документально устранить перед государством и людьми всякие слухи о неправедном приобретении вами средств на строительство дома. Представляете – вас кто-то спросит: «Сеня, дорогой, деньги, откуда в тебя?». А ты так гордо:
    - Я предпринимателю Швайке сено поставлял на большие суммы гривен, вот за них и жилище себе сооружаю.
    - У вас много коров?
    - Нет. Но у меня есть две кучи строительного мусора, и я всем могу сказать, что раньше разводил крупный рогатый скот, а потом коровники завалились, и под своими развалинами похоронили всю несчастную скотину. И погибая, животные так ревели, что жители окрестных домов два дня после этого плакали.
    - Вы в городе разводили крупный рогатый скот?
    - И чему вы удивляетесь? Люди в домах жить могут, а чем коровы хуже? Они ведь тоже живые существа.
    - Ни копейки общественных денег я не присвоил! – наконец-то пришел в себя полевой командир революции. – Я сам честный человек, и сражался за честную страну и за честное правительство. Ясно говорю?
    - Ясно. И вы добились своего? Теперь у нас честное правительство? Оно теперь и день, и ночь трудится на благо трудового народа?
    - Я не знаю. Но мне хотелось, чтоб все было хорошо, чтоб все министры поступали по
совести.
    - Совесть, дорогой мой, понятие, которое невозможно ни увидеть, ни пощупать, ни измерить, ни взять на зуб, и не выставить на всеобщее обозрение. Каждый понимает ее по-своему. Как же вы вознамерились внедрить такое хитрое чувство нравственной ответственности в наше, развращенное взятками, общество? И где тот индикатор, с помощью которого можно будет контролировать моральный показатель общества?
    - Мы разогнали старое руководство страной.
    - Не спорю. Тут у вас большие успехи. Все оно, во главе с Президентом, удрало в чужую страну. Только, почему вы решили, что новые заправилы государства проявят себя  с лучшей стороны?
    - А как же иначе, в них страх теперь будет, что и их прогнать можно, и гнев народный обязательно покарает нечестных чиновников.   
    - Э-хе-хе, молодой человек. На всем протяжении существования человечества люди строго наказывали жуликов, вплоть до их физического уничтожения. И, заметьте, меньше их от этого не становится.
    - По-вашему, с негодяями не нужно бороться, и пусть они беспрепятственно руководят нами?
    - Пожалуйста, боритесь, как вы выражаетесь, с негодяями. Но может стоить сначала, выработать строгие условия некомфортного существования для плохих руководителей, а потом уже бросаться под пули за осуществление этих строгих условий. Недаром в Библии написано: «Чтоб куда-то прийти, нужно знать – куда идешь?».
    - С нами на баррикадах сражались священники. Они своими молитвами благословляли людей на подвиг!
    - Благословлять на подвиг попы могут. Но прибавить разума и способности мыслить – не их компетенция. Тут нужно самому подсуетиться. Мозги – Божий дар, но распоряжаться ими, мы должны сами. Такова Его воля.
    - С чего вы взяли, что можете учить меня? Кто вам давал такое право? Я самого прокурора области за душу тряс.
    И Дринюк не врал. Одно время народные волнения в стране достигли таких масштабов, что разъяренные толпы людей громили здания администраций разных уровней. Захватывали милицейские участки, и били милиционеров, поставив их перед этим на колени. Блокировали воинские части. Доставалось тогда и некоторым прокурорам, которые, по мнению революционеров, брали взятки.
    Возбужденное состояние хозяина стройки передалось Швайке, и он заговорил на повышенных тонах:
    - Дурак! Я предприниматель, и предлагаю тебе деловую сделку, выгодную нам обоим. А ты мне о своих хулиганских выходках, во время глупого беспредела под названием – революция, распространяешься!
    - Ах, я дурак! – вскипел Семен Сергеевич. – Сейчас ты узнаешь – кто есть кто! Со мной сам премьер-министр за руку здоровался, а ты, мало того, что пришел для дохлых коров сено покупать, так еще и обзываться вздумал!
    С этими словами Дринюк поднялся, подошел к открытому окну, и крикнул:
    - Ваня, бери всех ребят, и быстренько бегите сюда.
    Павел Моисеевич испугался, неожиданного для себя, оборота событий, и сразу же принялся успокаивать нервного собеседника:
    - Да успокойтесь вы! Ну, сорвалось с языка глупое слово! Стоит ли из-за этого расстраиваться? На вашей же морде лица уже нет!
    Словоизлияния Швайки прервали рабочие. Всего зашло в бытовку шесть человек. Вид молодых людей не предвещал ничего хорошего.
    - А ну, ребята, поставьте этого типа на колени! – скомандовал Дринюк. – Будем учить его уму-разуму.
    Рабочие схватили Павла Моисеевича, и заставили его вспомнить детство. Над ним наклонился Семен Сергеевич, и, отвесив ему хорошего тумака по шее, заорал:
    - Повторяй три раза! – Обещаю - нигде, никогда, никому не говорить, что Сеня дурак. А великий дурак - я сам.
    - «Великий дурак» не стал дожидаться повторного тумака в затылок, и покорно трижды сознался в том, что он не такой умный - как Сеня.
    После этого, по приказу своего начальника, те же рабочие приподняли Швайку на четвереньки, и лицом к открытой двери. А Дринюк нанес ему сзади удар ступней ноги в ту часть туловища, где висели штаны.
    Через минуту Павел Моисеевич, выплевывая траву, и освобождая бакенбарды от земли,  предавался мрачным размышлениям, за пределами частной стройки. В неприятные для себя минуты в жизни он всегда становился немного философом.
    - Что ни говори, а бунтарский дух в этом человеке чувствуется: так по-революционному ударил меня в зад, что я далеко летел. Но, все-таки интересно: за какие такие деньги он себе дом строит?
    Только размышлял Швайка не долго. Увидев, что к нему приближается один с рабочих, он быстро убежал.

                6

    Посреди районного рынка стоял Павел Моисеевич Швайка и внимательно наблюдал за хорошо одетой женщиной. Она поочередно подходила ко всем торговцам, и те безропотно совали ей деньги в руки.
    - Неужели рэкет снова возвратился в наши края? – удивился наблюдательный посетитель места розничной торговли под открытым небом.
    Он подошел к одному с, торгующих овощами, мужчин, и, приняв доброжелательный вид, заговорщицким голосом спросил:
    - За что вы платили деньги женщине, которая только что подходила ко всем людям? Она как-то угрожала вам?
    - Нет. Что вы? Какие еще угрозы? Это директорша базара. Она собирает деньги за аренду торгового места. 
    - Ничего себе! – подумал Павел Моисеевич. – Да это же золотое дно – собирают с людей деньги без всяких квитанций! Нужно обязательно наведаться к хитроумной даме. По-моему мы с ней найдем общий язык.
    «Королева» рынка, Екатерина Максимовна Гаманец, с удивлением посмотрела на незнакомого мужчину. Посторонние люди редко беспокоили ее в кабинете. В основном, это были родственники или друзья. А тут появился невзрачный лысый гражданин, с которым ей никак не хотелось разговаривать.
    - Вы что-то хотели? – недовольным голосом спросила она непрошенного гостя. – И кто вы такой, что без спроса вламываетесь ко мне?
    - Имею честь представиться: известнейший в городе предприниматель Швайка Павел Моисеевич. – весь расплывшийся в улыбке, назвал себя незнакомец.
    - И что от меня хочет известнейший в городе предприниматель? Я ничего не произвожу, и реализацией промышленной продукции не занимаюсь.
    - Я знаю. И все же у меня к вам наметилось деловое предложение, от которого вы никак не сможете отказаться.
    - И в чем его суть?
    - Внимательно понаблюдав за вашей работой, я сделал следующее умозаключение: у вас много, скрытых от бухгалтерского учета денег. Так вот, я могу помочь вам их узаконить, и, заметьте, за ничтожно малое вознаграждение.
    - И каким же образом?
    - Вы как будто предоставляете мне услуги. А я вам как будто плачу за это деньги. И мы оба радостно потираем руки.
    - И зачем мне такое «как будто»?
    - Чтоб безбоязненно тратить свои, нигде законно не оформленные, доходы. Чтоб не бояться вопроса чиновников налоговой инспекции: «Как вы их приобрели?».
    - И какие услуги я могу вам предоставить?
    - Сдать торговые ряды в аренду. Сделаем так, как будто мое предприятие многие месяцы подряд на вашем рынке занималось торговлей.
    - Вы много продукции производите?
    - Я совсем ничего не произвожу. Но у меня есть все документы, позволяющие оформлять разного рода сделки.
    - Ну, если вы ничего не производите, то в органах государственного контроля к вам обязательно возникнут вопросы.
    - О! За это не беспокойтесь. Я им скажу, что мои производственные цеха, после взрыва бытового газа, превратились в руины. А две большие кучи строительного мусора я смогу им показать. Они имеются в меня в наличии.
    - Две кучи бытового мусора?
    - Две, две! И, должен вам заметить, очень высокие. Не каждый спортсмен, разогнавшись, перепрыгнет их. Нужно будет подвезти еще немного битого кирпича, и бетона разного, но это уже - планы на будущее.
    - А ну вон отсюда, прачка недоделанная! – возмутилась хозяйка торговой точки районного масштаба. – И свой мусор воткни себе в зад, не смотря на то, что его не могут перепрыгнуть некоторые спортсмены.
    - Зачем так нервничать? – удивился Швайка. – Если не хотите сдавать в аренду торговые ряды, то может у вас есть грузовой транспорт, который в состоянии якобы перевозить мою якобы продукцию.
    - Вон! Еще громче завопила женщина.
    - Ах ты, корова колхозная! Мало того, что воруешь народные деньги, так еще позволяешь себе повышать голос на честного предпринимателя? Сейчас я тебе, стерва, покажу - где раки зимуют!
    С этими словами, владелец двух больших куч строительного мусора набросился на модно одетую молодую даму. Женщина пронзительно завизжала, схватила двумя руками, нападавшего на нее, мужчину за бакенбарды, и начала их дергать в разные стороны. На ее крик в кабинет прибежало несколько человек. Они связали, агрессивно настроенного незнакомца, положили его на пол вниз лицом, и предложили пострадавшей начальнице вызвать милицию.
    Общаться с представителями правопорядка не входило в планы разгневанной представительницы слабого пола. Мало ли какие вопросы они начнут ей задавать. Среди милиционеров иногда такие дотошные зануды попадаются, что диву даешься. Лучше быть от греха подальше.
    - Не нужна нам гнилая наша власть. Мы сами в состоянии наказать негодяя. – заверила директорша своих подчиненных. – А ну, узнайте, ребята, - дальнобойщик с Белоруссии еще не уехал? Если он на месте – пусть зайдет сюда. Этот, связанный вами, тип хотел получить транспортную услугу, вот мы ее, и организуем ему.
    Через минуту гражданин, еще недавно братского государства, появился в кабинете разгневанной женщины.
    - Тысячу гривен заработать хочешь? – поинтересовалась Екатерина Максимовна в молодого, крепко сложенного, белоруса.
    - А что нужно сделать?
    - Нужно одного хлюпика, - Гаманец при этом носком своего модного туфелька ковырнула плечо Павла Семеновича, - доставить на границу с твоей родиной и там выбросить.
    - Убивать я никого не буду. – испугался новый иностранец.
    - Грех брать на душу тебе не придется. Его требуется живым, отвезти, как можно, подальше отсюда. Понимаешь, человеку необходимо, пройтись и проветрить свои мозги. Чтоб у него больше никогда не возникало желания превращать свои две кучи строительного мусора в предмет спекуляций.
    - А если милиция остановит меня, и спросит – почему в машине находится связанный человек? Что я отвечу?
    - Не переживай – мы его развяжем.
    В тот же день, закрытый в большой пустой фуре грузовой машины, Павел Моисеевич, подпрыгивая на выбоинах отвратительных украинских дорог, следовал к границе, ставшего совсем недавно чужим, государства. В пути он предавался мрачным размышлениям:
    - Нехорошие люди. Хотя бы сена бросили под ноги, перед тем как человека отправлять в ссылку. Дорога все-таки не близкая. Больше с бабами, ни в какие деловые контакты, вступать не буду. Они, оказывается, намного злей мужиков. Бакенбарды до сих пор ноют. Еще б немного, и она бы их совсем вырвала с корнями.
    В нескольких километрах от контрольно-пропускного пункта на границе, дальнобойщик высадил своего пассажира на асфальт, и показал рукой, – в какую сторону ему нужно идти, чтоб попасть домой. 
    - Дай хлеба и немного сала. – попросил невольный путешественник в своего перевозчика. – Уже сутки ничего не ел.
    - А сто грамм коньячка не хочешь?
    - Уже не хочу. Представляешь – никто не хочет наливать. Прижимистый какой-то народец пошел в последнее время. Капитализм людей таки перевоспитывает в худшую сторону. А какие надежды все мы на него возлагали!
    - Привыкай не просить и сало с хлебом. Я тоже человек нового общества – капитализма с человеческим лицом.
    Когда машина уехала, Павел Моисеевич пошел на юг. Подвозить его без денег никто не хотел. Под вечер, в одной из деревень, какая-то бабка дала незнакомцу кусочек черствого хлеба, и напоила водой.
    Уже за полночь, скиталец зашел в какой-то, покинутый людьми, поселок. Все дома в нем были разрушены. Только возле одной развалины стояло еще не разрушенное строение с крышей. Горе-путешественник спрятался там, чтоб, хоть и в неудобной позе, но немного поспать. Утром по запаху он определил, что ночевал в бывшем туалете. С архитектурой сельских отхожих мест горожанин Швайка ранее не был знаком.
    На второй день Павел Моисеевич прошел еще несколько пустующих сел. Рядом была зона с повышенной радиацией, и люди побросали свои, веками обжитые, места. Но под вечер он увидел жилой, одиноко стоящий, дом, а за ним свиноферму. Возле не разрушенного жилья, стоял мужчина. Приблизившись к нему, ссыльный предприниматель попросил в хозяина дома кусочек хлеба.
    - Откуда вы взялись? – искренне удивился тот.
    - Отпетые негодяи завезли меня сюда по злобе своей непомерной. И теперь ветром гонимый, солнцем палимый иду я домой. – начал изливать свои обиды Павел Моисеевич незнакомому человеку.
    - Позвоните родственникам – пусть вам помогут выбраться отсюда. Или, на крайний случай - в милицию.
    - Близких родственников, к сожалению, я не имею. Милиции, собственно говоря, нечего сказать. Да и телефон у меня отобрали
    - Заходи, накормлю. – предложил незнакомец. – Почему не помочь, попавшему в беду человеку?
    Внутри дома гость увидел еще одного мужчину лет двадцати пяти, как потом оказалось, это был сын хозяина усадьбы.
    Плотно покушав, Павел Моисеевич поблагодарил гостеприимного мужчину за угощение, и собрался уже уходить, как тот остановил гостя резким окриком:
    - Ты куда, козел?
    - Хочу продолжить свое непреоборимое устремление к своим пенатам, которые уже, я уверен в этом, соскучились по мне.
    - А харч отрабатывать, кто будет? Я благотворительностью не занимаюсь. Дураков ищи в другом месте.
    - Но, я же ничего не умею делать.
    - Ничего страшного. Кое-чему тебя мы научим. Не в космос летать, конечно, но настоящим крестьянином ты точно станешь.
    После такого заявления сельский «хлебосол» обратился к своему взрослому сыну, молча наблюдавшему беседу отца с незнакомцем:
    - Пошли, Степа, определим нашего должника на работу. Не нужно было ему столько много кушать. Так жрать – привилегия свиней.
    Насильственные «работодатели» завели неосторожного путешественника в огромную свиноферму, и объявили ему, что с этих пор он будет жить там. И с этого дня в его обязанности вменяется держать животных в чистоте, и кормить их несколько раз в сутки. А чтоб лишить нового работника всякой надежды на побег, ему на правую ногу прицепили, на железной цепи, пудовую гирю.
    - Что-то дорого обошелся мне ваш фасолевый суп. – заметил новоявленный свинарь хозяевам свинарника.
    - Станешь возмущаться, будешь получать наше кушанье, еще и холодным, и без хлеба. – услышал он в ответ.
    Тюремщиками Павла Моисеевича были Свинцицкий Яков Игоревич и его, всегда во всем послушное, великовозрастное чадо. Яков Игоревич был единственным, если так можно выразиться, фермером во всей округе. Строение под свинарник ему досталось от, давно развалившегося, колхоза. От коллективного хозяйства к нему перекочевала и техника – несколько грузовых машин и трактор. Ничейных земель вокруг простиралось великое множество, и выращивать корм для животных на них – никто не запрещал. Единственным препятствием в деятельности сельского предпринимателя был дефицит рабочей силы. Люди со всех ближайших населенных пунктов разбежались, кто куда мог, после того как, в нескольких десятках километрах от их места жительства, взорвалась атомная электростанция. Поэтому сравнительно молодого человека, не имеющего родственников, и не желавшего общаться с милицией, деловые люди не захотели отпускать с миром.
    Реализовала продукцию Свинцицких супруга Якова Игоревича – Наташа. Она, практически, постоянно проживала в Киеве. Женщина ежедневно развозила на своей легковой машине по стихийным рынкам сало и мясо. В нее были свои постоянные продавцы. Помогал ей всегда очередной «друг». Иметь постоянного помощника не получалось. Мужчины или влюблялись в деловую даму, и начинали досаждать ей своей ревностью, или заводили, помимо ее, других любовниц, или спивались и их требования к работодателю приобретали неразумные формы.
    По заданию мужа, Наташа разыскала место жительства Павла Моисеевича, поговорила с его соседями, и счастливая обнадежила своего благоверного, что раба никто разыскивать не собирается. Потом, захлебываясь от смеха, рассказала Якову Игоревичу, как подчиненные ее лучшей подруги, Екатерины Максимовной Гаманец, заталкивали, словно змея извивающегося в разные стороны, горе-бизнесмена в будку белоруской машины.
    Ездить сбытчику готовой продукцией к мужу за свининой своим транспортом получалось и долго, и дорого. Поэтому Яков Игоревич доставлял сало и мясо к ближайшей железнодорожной станции, куда подъезжала жена за товаром.
    Все вырученные в процессе торговли деньги, супруги вкладывали в банки, и суммы их постоянно возрастали. Якову и Наташе доставляло огромное удовольствие время от времени, на кухне за крепким кофе, пересчитывать свои сбережения. Порядок такого «священнодействия» был отработан годами.
    - Интересно, сколько прожиточных минимумов мы с тобой уже накопили? – обычно начинала жена.
    - Ей минимумы в голове! – притворно возмущался муж. – Нам нужно, чтоб проценты по вкладам составляли миллион гривен. Как год – так миллион! Как год – так миллион! И  никак иначе.
     Это была своего рода болезнь. Ею страдают не только Свинцицкие, а и многие миллионеры. Сами не зная зачем, они трясутся над каждой копейкой, отказывая себе  везде и во всем. Такие люди умеют заработать деньги, но не имеют ни малейшего представления – зачем они им нужны? Одно лишь обладанием богатством для таких скопидомов -  верх блаженства.   
    С момента своего заключения дни и ночи Швайки стали похожими друг на друга как близнецы. Ни числа, ни месяца он уже не знал. Как-то, не выдержав своего жалкого существования, пленник сел на корыто для корма животных, и, заплакав, начал громко обижаться на судьбу. Но, немного успокоившись, одернул сам себя:
    - Нельзя ругать судьбу – она может обидеться. Нужно думать – как вырваться отсюда. А слезы лить – ума большого не нужно.
    Начал Павел Моисеевич с того, что принялся просить своих тюремщиков – отпустить его восвояси. Ведь свой харч он давно уже отработал.
    - Даже не старайся разжалобить нас, парень! – похлопал его по плечу Свинцицкий старший. -  Будешь тут до конца дней своих. И моли Бога, чтоб похоронили тебя ни в колхозном скотомогильнике, а на кладбище, среди людей.
    Тогда Павел Моисеевич сообщил Якову Игоревичу, что может, совершенно бесплатно, официально узаконить его, неправедно добытые им, доходы, но только рассмешил своего тюремщика. Во-первых, свиньи приносили, не связанную с криминалом, прибыль. Во-вторых, в загрязненные радиацией районы, налоговые инспекторы не показывали носа. И переживать, за неуплату государству налогов, фермеру не приходилось. 
    Попробовал «свиная нянька» напугать Свинцицких и карой Господней. Он привел им цитату с Библии: «Кто стремится к добру, тот ищет благоволения, а кто ищет зла, к тому оно и приходит». Но и слова Святого Писания никак не подействовали на сельских предпринимателей.
    - Да я попу на Новый год притащу хорошего кабанчика, и он отмолит все мои грехи на два года вперед. – только хмыкнул в ответ Яков Игоревич.
    После первых неудачных попыток стать вольным человеком, Павел Моисеевич начал постоянно выглядывать в маленькие окна свинарника, в надежде увидеть хоть одного, мимо проходящего, человека. И, однажды, ему повезло – затворник увидел мужчину, куда-то спешившего, в своих делах. Он попросил незнакомца сообщить участковому милиционеру о том, что Свинцицкие выкрали человека и держат его незаконно на ферме в качестве раба. При этом и кормят очень плохо.
    На второй день отец и сын устроили своему подневольному работнику допрос с пристрастием. Избивая Павла Моисеевича, они хотели узнать - кто рассказал о его существовании местному стражу правопорядка? Особенно старался в рукоприкладстве Степан. Родителю даже приходилось уговаривать его – не очень усердствовать, а то они так могут потерять бесплатную рабочую силу.
    Со слов своих мучителей раб догадался, что его посланец не встречался лично с участковым милиционером, а звонил ему по телефону, не назвав себя. Чтоб не доставлять хорошему человеку неприятностей, он описал его Свинцицким так, словно это был его сосед по прежнему месту жительства. И еще, таким образом, Павел Моисеевич страховал себя и от ошибок при повторном допросе. 
    Потерпев неудачу, при попытке сообщить властям о своем бедственном положении, свинарь поневоле принялся ночами тереть об угол кирпичной стены одно из звеньев цепи от гири на ноге. Результаты своей ночной работы утром он маскировал навозом. Трудился раб долго, но успешно.
    Как-то в стране отмечали какой-то большой религиозный праздник. Свинцицкие перепились, и забыли закрыть на наружный замок калитку в свинарнике. Швайка быстро сбросил с ноги тюремный груз, и помчался к выходу. Но, выглянув на улицу сквозь щель ворот,  увидел, что к ферме приближается ее хозяин. Павел Моисеевич тут же бросился в стадо свиней, стал на колени, и начал, причмокивая, хватать пищу с корыта.
    Увидев, что бесплатного рабочего на ферме нет, Яков Игоревич выскочил во двор, и заорал во всю мощь своих легких:
    - Степка, наш раб удрал!
    На крик отца выскочил сын, и тут же предложил:
    - Давай на машине догоним его. Далеко уйти с гирей на ноге стервец не сможет. Эх, и почешу я кулаки о его морду – пусть только мне в руки попадется!
    Как только Свинцицкие умчались со двора на своей грузовой машине, беглец заскочил в дом, впопыхах не запертый пьяными хозяевами. Там он взял кое-что с одежды, еды, бутылку самогона, и побежал не на трассу, а в лес. Скрывшись за первыми же деревьями, счастливый Павел Моисеевич на радостях много выпил, хорошо покушал и тут же уснул. Проспал он почти сутки. Такой легкомысленный поступок, совсем неожиданно, спас нашего героя от дальнейшего заточения.
    Возвратившись с безуспешной погони, отец и сын увидели, что беглый работник бессовестно их ограбил. И они тут же возобновили свои поиски. Доморощенные сыщики околесили всю местность в пределах двух километрах от дома – и все бесполезно. Ограбленные мужчины даже представить себе не могли, что наглый обидчик спит в ста метрах от их дома. Решив, что беглого раба подобрала какая-то, мимо проезжавшая, машина Свинцицкие прекратили поиски, и с горя ушли в запой. Самогон был, контроля со стороны родственников и милиции не было – почему не пить?
    Теперь Павел Моисеевич добирался домой только полями, вдали от шоссе, боясь попадаться на глаза людям, и, особенно, милиции. Когда беглец немного успокоился, и начал более-менее здраво рассуждать, он начал ругать сам себя:
    - Совсем от страха ум потерял! Зачем было кушать свиной корм? Мог же только хрюкать, уткнувшись носом в корыто, когда тебя искали на ферме.
    За три дня вольной жизни ворованная еда закончилась, и беглец начал выпрашивать хлеб в жителей поселков, попадавшихся на его пути. Но делал недавний свинарь это очень осторожно, и обязательно стучался в двери только небогатых жилищ. Бедным людям рабы не нужны – считал он. И нищие граждане страны не станут спрашивать каждого прохожего – почему он скверно пахнет, и экономит деньги на одеколоне.
    Дома бродяга, по чужой не доброй воле, узнал, что бомжи на его двух кучах строительного мусора уже не работают. Не получая зарплату, они ушли сами, и унесли с собой носилки. Так мало того, что дезертиры своим мерзким поступком полностью дезорганизовали работу предприятия, они еще и дружно опорожнились посреди его территории.   
    - И почему люди любят делать именно то, чему их никто, никогда не учит? – удивился Павел Моисеевич, и отправился отсыпаться после длительных и изнурительных странствий.

                7

    Радикулит, к известнейшему в городе предпринимателю Швайке, прицепился совсем неожиданно. Сказалось то, что, будучи свинарем, по злой воле одной нехорошей женщины, он постоянно выносил с теплой фермы теплый навоз на холодную кучу холодного двора. И постоянные, резкие перемены температур окружающей среды неблагоприятно сказались на нервных окончаниях позвоночника мужчины.
    Ходить пришлось с палочкой в руке, вздрагивая и ругаясь от боли, на каждом шагу. Что ходить? Лежать и просто переворачиваться в постели – стоило героических усилий. А посещение туалета вообще превращалось в подвиг. Пришлось сутками голодать, потому что приготовить пищу не всегда удавалось. И Павел Моисеевич решил жениться. Рассуждения его тогда были простыми, как телеграфный столб, в который он как-то въехал на своей «Победе» - нужно, чтоб кто-то был рядом, когда он в очередной раз заболеет.
    Стойкий сторонник «беспривязного» (без супруги) существования начал перебирать в уме знакомых одиноких женщин. Вспомнил таких он только троих. Первая с них, Люба с соседнего подъезда, на «тонкие» намеки нового жениха заявила, что замуж не собирается, и сделала ему несколько замечаний в мягкой, дружеской форме:
    - Милый Паша, если ты приходишь к женщине с серьезными намерениями, то предварительно купи ей хоть какой-нибудь букетик цветов. Или хотя бы пригласи в кафе посидеть. Нельзя же, прямо с порога, не поздоровавшись, кричать: «Люба валяй ко мне в жены, а то, когда я болел радикулитом, не было кому и холодной воды подать в постель». Ты жену себе ищешь, или сиделку?
    - А разве это не одно и то же? – искренне удивился самовыдвиженец в мужья. – Кто бы то ни был - все равно нужно каждый день выделять средства на хлеб насущный и на бутылку пива.
    - Тебе дешевле будет поселить в себя одинокую старушку, как работницу по дому. А любовниц ищи – как раньше искал.
    Швайка немного подумал, и отрицательно покрутил головой:
    - Нет. Старуха может умереть раньше меня, и возись потом с ее похоронами. Выгоднее сразу жену заводить. Меньше потом мороки будет. Пусть лучше подруга жизни сама отвозит меня на кладбище, и устраивает там пышные поминальные обеды, чем это буду проделывать я, после смерти пожилой сиделки. Такое канительное мероприятие мне никак ни по душе.
    - Тогда своей будущей избраннице говори, что она тебе нравиться, что без нее жить не можешь. Сострой печальное лицо, и пожалуйся на тяжелую холостяцкую жизнь, на, пугающее тебя, одиночество на старости лет. На то, что одному и чай (не водку, а именно – чай) пить скучно. Бабы очень любят подобные излияния души, так званой, сильной стати. А, утешая мужчину, женщина обязательно прилипает к нему душой. И вообще, дорогой, где ты воспитывался, что не знаешь элементарных правил общения с женщинами. Не в  джунглях же ты, в самом деле, рос?
    - Не в джунглях. В бабушки на хуторе. Мои родители, поехали в Испанию зарабатывать деньги, чтоб осчастливить меня  - когда я подрасту, но до сих пор не могут собрать, нужной для этого, суммы. Наверно, так мне кажется, они уже скоро приедут.
    - Тогда все понятно. Но, не унывай. Прочитай какой-нибудь роман, желательно французский, выучи несколько фраз джентльменов, совращающих дам, и – вперед! Успех тебе гарантирован.
    В тот же день Павел Моисеевич по телефону попросил приятеля – дать ему почитать какой-нибудь роман, желательно не советских или украинских авторов. Непристойных, эротических произведений европейских бесстыдников в того не было, и он принес «любителю» иностранной литературы два тома «Войны и мира» Льва Николаевича Толстого. Соблазнитель-самоучка лиц прекрасного пола уселся за чтение толстой книги. С трудом осилив восемь страниц, он начал дремать, а после одиннадцатой – крепко и надолго уснул.
    Читать Швайка не был приучен еще со школьной скамьи, но красивые слова любил, и очень быстро запоминал их. Вылавливал заковыристые выражения он с телесериалов, и с интервью известных личностей. Нравилось ему щеголять и цитатами с Библии. Истинных выдержек со Святого Писания «библиоман» знал мало. Но, часто, придумав удачное, с его точки зрения, изречение, он выдавал его за откровение древней мудрости. По его мнению, умные мысли не могли быть ранее не зафиксированными в священной книге евреев, которой полмира восхищается.
    К Евдокии, жившей в следующем от Любы подъезде, кандидат в женихи пришел с четырьмя гвоздиками. В цветочном магазине были и другие цветы, но за них продавцы непомерно большие цены заломили. 
    Дуся в тот день как раз разругалась со своим ухажером. Перед этим она сообщила  молодому человеку, что беременная от него. Но, вместо бурной радости от будущего папы, услышала незаслуженные обвинения в легкомысленном своем поведении, и жесткое требование – сделать аборт. И в это время появился Швайка со своими цветами. Помня наставления Любы, Павел Моисеевич сначала попросил разрешения  потенциальной невесты – войти в квартиру, и только после этого принялся излагать цель своего визита:
    - Дорогая Дусицюличка! Ты чудное мгновение и гений чистой красоты. Ты шуруп, долго и больно ввинчиваемый твоим взглядом в мое, истерзанное любовью, сердце. Другого такого друга жизни, как ты – черта с два найдешь! Сделайся моей женой! Не исключено, что я тебя даже любить когда-нибудь стану. Чем черт не шутит! Соглашайся на чистосердечное предложение, и не заставляй меня и дальше  продолжать поиски другого живого существа в мою квартиру. Ты себе не представляешь – как скучно ходить по квартирам в поисках супруги.
    Увидев в руке гостя парное количество гвоздик, хозяйка квартиры пришла в неистовое состояние, и завопила так, что люди, слышали ее высокий голос даже на улице, за двадцать метров от дома.
    - Ты, козел, я еще не сдохла!
    И выхватив с рук растерянного гостя тоненький букетик, уже завянувших, цветов, начала хлестать ими по его лицу и лысине.
    Выскочив на улицу, несостоявшийся жених долго не мог прийти в состояние, позволявшее думать. Помог ему прийти в себя, своим замечанием, один с прохожих:
    - Извините, что вмешиваюсь не в свое дело, но в ваших бакенбардах самым наглым образом поселилась трава.
    Первыми появились в сером веществе, под невинно пострадавшей плешью, всплески гордости за себя и самовосхваления:
    - Как хорошо, что я не купил розы. Они и с колючками, и стоят дороже, и стегаются сильней.
    Постепенно в Павла Моисеевича восстановился обычный способ мышления, и он моментально уяснил для себя причину своего неудачного сватания:
    - Наверно, в дамы менструация сегодня. Что значит – не вовремя прийти. А как утверждает Библия, злятся дочери Евы в этом случае целых семь дней. Придется искать подносчицу лекарства, во время болезни, где-то в другом месте.   
    Очередной кандидатурой в жены намечалась Ирина Морозова. Женщина нельзя сказать, чтоб красивая, но таких качеств от нее никто и не требовал. Знакомые говорили, что она варит вкусные борщи и лепит неплохие пельмени, и этого вполне достаточно, чтоб терпеть ее в доме.
     На этот раз Павел Моисеевич готовился к сватанью основательно. При первой  встрече с будущей спутницей в жизни, чтоб выглядеть в ее глазах солидным человеком, сразу же представился ей известнейшим в городе предпринимателем. Потом несколько минут жаловался на свое одиночество и невыносимо трудную жизнь закоренелого холостяка, не познавшего женской ласки.
    Выполнив, заранее подготовленную, первую часть плана покорения женского сердца, настойчивый ухажер пригласил даму в кафе, чтоб «в непринужденной обстановке поближе познакомиться друг с другом».
    Первые незначительные проявления взаимного недовольства, мешавшие дальнейшему ходу, задуманного, дела возникли тогда, когда Павел Моисеевич пригласил Иру проехаться в его «Победе». Тень брезгливого испуга промелькнула по лицу женщины, и заронила в душу мужчины горечь унижения.
    В кафе, заказав еду и выпивку, Швайка начал искать, сначала спокойно, а потом, со все возрастающим беспокойством, во всех карманах, деньги, и нигде их не находил. Увидев замешательство кавалера, Ира сама расплатилась за свое угощение.
     Дружеской беседы не получилось. Павел Моисеевич все время мучался вопросом: «Где же делись деньги?», а его собеседницу уже начал раздражать «известнейший в городе предприниматель» со своей машиной.
    Первой покинула кафе высокая, стройная Морозова. А ее невысокий спутник нервно суетился сзади, безуспешно пытаясь обогнать свою даму сердца. А когда мужчине, наконец, удалось вырваться вперед, он подскочил к своей машине, и открыл перед женщиной двери. Но, вместо благодарности услышал злую тираду:
    - Я лучше в метро поеду, чем в твоем драндулете буду трястись по городу. К нему же стыдно даже приближаться. Ты хоть свое чудо каменного века веревками свяжи, а то оно, не дай бог, рассыплется во время езды.
    Подъезжая к гаражу, горе-жених вспомнил, что перед романтической встречей положил свои обиходные деньги в карман рубашки под свитером. За два дня до этого вор-карманщик сделал его беднее на тысячу гривен. Наученный горьким опытом, Павел Моисеевич решил перестраховаться, и спрятал карманную наличность в более защищенное от постореннего глаза место, но забыл об этом.
    Обнаружив пропажу, перестраховщик, чтоб больше не раздражать Иру своей машиной, поехал к ней на метро. Снова увидев третью по счету кандидатку в жены, он  радостно ткнул ей в руки несколько крупных купюр, и приступил к изложению истории своего конфуза. Но несостоявшаяся невеста слушать, надоевшего ей, непутевого предпринимателя не стала. Деньги она выбросила на лестничную площадку, и резко, со злостью захлопнула перед ним двери своей квартиры. Своим резким действием девушка чуть не покалечила физиономию неудачника-жениха.
    - Неужели и в этой, с позволения сказать, красавицы критические дни? – поразился Швайка. – Надо же – такое грандиозное невезение! Ну, да ладно! Появились неучтенные фити-мити, и их не грех пропить.
    С такими, так понятными каждому оскорбленному мужику, мыслями отвергнутый ухажер собрал, разбросанные женщиной деньги, и отправился в ближайший водочный магазин.
    Был поздний вечер, когда Павел Моисеевич зашел в городской парк с бутылкой водки в руках и с бубликом в кармане. К его удивлению, часть зоны отдыха горожан была отгорожена высоким деревянным забором, и там вовсю кипела работа. Кто-то что-то строил.
    - Надо же – и ночь людям не помеха! – пробормотал себе под нос поздний посетитель парка, откупорил бутылку с алкоголем, и пробку через правое плечо отшвырнул в сторону.
    - Смотри – куда мусор бросаешь! – раздался рядом чей-то недовольный голос. – С такой культурой поведения в общественных местах не долго и живого человека покалечить. А кому это нужно?
    «Пробкометатель» осмотрелся, и увидел под кустом сирени, лежащего на листе фанеры,  мужчину средних лет.
    - Извини, братан! – извинился Павел Моисеевич. – Честное слово – не заметил тебя. Глотнешь немного?
    - А как же!
    Когда любитель ночного времяпрепровождения на лоне природы отпил немного водки, владелец бутылки предложил ему кусочек бублика:
    - На. Закуси.
    - Не нужно. – отказался незнакомец. –  Хочется растянуть удовольствие от выпитого благородного напитка. Кушать дело свиное.
    - Я знаю. Мне как-то выпала большая честь – тесно общаться с этими животными. Должен отметить – их способ существования отличается, в лучшую сторону, от нашего, не очень хорошего, бытия.
    Озвучив свои странные философские взгляды на жизнь, Швайка тоже немного отпил с бутылки, но закусил. Пережевав и проглотив кусок бублика, он поинтересовался в своего неожиданного собутыльника: 
    - Ты, случайно, не знаешь – какая это цаца затеяла строительство в зоне отдыха, и кто ей дал на это право?
    - Знаю. Это профессор Иван Иванович Плазункин с помощью денег и народного депутата Тягнырядно отсудил у города в свою собственность кусок земли. Теперь там должен появиться развлекательный центр.
    - Интересно! – отметил про себя ночной посетитель городского парка. – Нужно обязательно проведать этого любителя грандиозных строек.
    А когда ему надоели собственные мысли - обратился к мужчине, пострадавшему от его пробки, с вопросом:
    - А ты давно ходишь в бомжах?
    - Давно. Уже лет пять будет – как меня с дому родственники выгнали. Все мы в жизни кому-то мешаем.
    - Я хочу тебе хорошую работу предложить. На моем предприятии сейчас две вакантные должности появились. Заработная плата, правда, не большая, но и перетруждаться там не нужно.
    - Какая еще работа! Я бомж – и этим все сказано. Бродяги не могут быть тружениками. В них еще живет зов предков. Люди произошли от обезьян, а те, как известно, никогда ничего не производили.
    - Так говорить за всех, по-моему, нельзя. У меня числились два человека без определенного места жительства, и я к их работе не имел никаких претензий. Хорошие были ребята. Жалко только, что куда-то пропали. Ушли и не попрощались. Портит общество нашего брата.
    - То были моральные отщепенцы, иначе не скажешь. Всякий, себя уважающий, бомж никогда не опустится к вульгарному рукоприложению в, так званом, народном хозяйстве к средствам производства.   
    - А почему это вдруг ты наше народное хозяйство обозвал «так званым»?
    - Хозяйство не может быть народным, если в нем присутствуют как кровопийцы миллионеры, так и нищие.
    «С тебя много крови не попьешь!» - подумал Павел Моисеевич, но вслух сказал совсем другое. Не хотелось ему ругаться с незнакомцем:
    - Можно, конечно, поспорить с тобой, но не буду. Каждый имеет право на свое видения окружающего нас мира. Лучше скажи – женатым ты был? Или всю свою жизнь в холостяках пребываешь?
    - Э-хе-хе. – вздохнул бомж. – Был я женатым человеком целых десять лет. И очень неприятно мне об этом вспоминать. Таким людям как я – не нужна семья. Одно только расстройство. По-моему, семейная жизнь – ничто иное, как бесцельно прожитые годы. Сколько из-за нее не увидел я рассветов и закатов солнца? – Не сосчитать.
    - А если тебя, не дай бог, радикулит придавит? Или какая-нибудь другая страшная болезнь прицепится – кто тебе стакан холодной воды подаст.
    - С чего ты взял, что я не болел? Но каждый раз меня подбирала на улице скорая помощь, завозила в больницу, и там врачи лечили. В наших стационарных лечебных заведениях очень общительные медицинские сестры, и проблем со стаканом холодной воды я никогда не испытывал.
    - А деток разводить не пытался?
    - Каюсь. Было дело. Пытался. Но очень сожалею о своем глупом поступке. Родной сын с невесткой и выставили меня на улицу. Сказали – воняю я.
    Изгнанника с родных пенатов, действительно, окутывал стойкий запах застоявшейся мочи.
    - Если какому-то бомжу не нужна супруга, то зачем она мне? – подумал Павел Моисеевич. – Больше ни к кому не пойду свататься! Хватит терпеть всяческие унижения, и побития цветами, купленными за мой счет. Я не мазохист. Да, и дети, после женитьбы, могут появиться. И выгонят они меня, на старости лет, с дому. Нет, лучше уж я сам умру в собственном доме.
    С такими мыслями он отхлебнул с бутылки несколько глотков, и передал ее своему новому знакомому. Когда спиртное через разогретый желудок попало в мозги, Швайка поинтересовался в ночного собеседника:
    - Ты застал еще Советскую власть. И что тебе больше по нраву – социализм или капитализм?
    - Вольному человеку наплевать и на коммунистов, и на капиталистов. И те, и другие – враги свободы.
    - Завидую тебе. А мне – лучше б государство запретило частное предпринимательство, может, пожил бы по-человечески. Честное слово, кручусь как белка в колесе – и все без толку. Никак никого не удается вовлечь в сферу своего влияния.
    - Кто тебя заставляет заниматься бизнесом?
    - Зависть. Все обогащаются, а я что, хуже других? Ты разгадывать сны умеешь?
    - Немного.Когда-то моя прабабка любила расшифровывать соседям их ночные видения. Кое чего и я от нее научился.
    - Понимаешь, мне часто снится один и тот же сон: словно я большой-большой стою посреди Земли на двух огромных кучах строительного мусора.А под ними копошатся маленькие-маленькие, словно муравьи, людишьки. К чему бы это?
    Любитель ночного времяпрепровождения под кустами в горолской лесопосадке почесал рукой за ухом и уверенно произнес:
    - Дерзай! Великим человеком будешь!   
    Павел Моисеевич махнул рукой, и, оставив бомжу недопитую бутылку водки, ушел домой. Даже не попрощался.

                8

    Летом того уникального года, когда в украинском Парламенте, за все двенадцать месяцев, не произошла ни единой драки, и даже ссоры, между народными избранниками, в квартиру профессора Плазункина Ивана Ивановича позвонил низенький гражданин в модном костюме. К нему вышла ширококостная, широкоплечая, широкозадая, полногрудая, с толстыми руками и ногами женщина в белом переднике.
    - Вам кого? - спросила она недовольным, грубым мужским голосом, показывая всем своим видом, что незваному гостю тут не рады.
    - Профессор Плазункин Иван Иванович – дома?
    - Кто вы? И зачем пришли? – снова спросила могучая дама, полностью проигнорировав вопрос посетителя.
    - Известнейший в городе предприниматель Швайка Павел Моисеевич почтил своим посещением величайшего мыслителя нашего времени с деловым предложением, от которого тот никак не сможет отказаться. Так дома Иван Иванович, или – нет? На этот простой вопрос, я так и не получил элементарного ответа.
    - Какой вы, ей-богу, нетерпеливый, дядя! Так вы можете и на неприятность нарваться. Обычно таких неугомонных типов как вы, я утихомирюю кулаком по голове. Сейчас я, согласно существующему в семье Плазункиных положению, доложу, как положено, кому положено и сколько положено о вас, а профессор уже сам решит – дома он, или – его нет, и когда он будет.
    Двери перед известнейшим в городе предпринимателем закрылись, но через несколько минут открылись, и все та же мрачная женщина в белом переднике сообщила, что хозяин квартиры ждет его в своем кабинете.
    Иван Иванович встретил гостя, полулежа в желтом кожаном кресле. Все стены огромной комнаты были уставлены стеллажами с книгами.
    - Вы тот самый Плазункин, которого показывают по телевизору? С ума сойти можно! Весь как живой!- всплеснул руками гость.
    - Давайте без эмоций. – поморщился хозяин кабинета. – Может, сразу приступим к делу, и не будем разводить турусы на колесах?
    - Конечно, конечно! Зачем нам разные турусы – хоть на колесах, а хоть на носилках? Дело превыше всего.       
    - Вот и хорошо! Вы, наверно уже знаете, что расценки за услуги в сфере образования, в последнее время, значительно выросли? Инфляция – понимаете ли.   
    - Да, да. Это слово я хорошо выучил. Что по радио, что по телевизору, что в газетах -
его постоянно повторяют. Особенно назойливо им щеголяет каждое наше новое правительство, когда ругает предыдущее. Какой ужас! Все министры, за все время нашего существования – отпетые негодяи!   
    - Итак, вас беспокоит дальнейшая судьба одного человека. Кто он – сын, дочь, племянник или молодая жена? Не вы же, в самом деле, вздумали повысить свой образовательный уровень. Шучу, шучу, конечно. Не обижайтесь. В моей преподавательской практике был случай, когда восьмидесятилетняя старушка решила сесть за парту. А каких вершин наук она вознамерилась достигнуть – осталось ее тайной, которую никто никогда не будет пытаться разгадать.
    - Я думаю, один студент – далеко не тот масштаб деятельности, чтоб удовлетворить   мои и ваши амбиции. А что, если мы сразу двести человек сделаем специалистами высочайшего класса.
    - Хм. Двести – говорите? Можно и двести. А кто они такие, и где вы их взяли? Не родственники же они ваши, в самом деле?
    - Скажем так: это мои рабочие. Люди дружно взялись за учебу. Все они захотели, самым неожиданным образом, стать умней китайцев и американцев.
    - Удивительно! Все ваши подчиненные, не понятно почему, бросились грызть гранит наук? С чего бы это? Ни крокодильим гриппом же они заболели, в самом деле?
    - Вы все не правильно поняли. Это якобы мои работники. На моем предприятии, до последнего времени, находилось всего два человека. А сейчас и их нет. Удрали, мерзавцы. Еще и нагадили на бывшем своем рабочем месте.
    - Что-то я ничего не пойму! Зачем мне ваши два беглые рабочие, которые к тому же еще и мерзавцы? О чем мы говорим?
    - О финансах.
    - С ваших слов я понял, что двести своих, в природе не существующих, рабочих вы вознамерились сделать специалистами с высшим образованием, и пришли купить им дипломы.
    - Вы можете выдать дипломы двумстам человекам, ни разу не посещавшим высшее учебное заведение?
    - И почему – нет? Все зависит от суммы вознаграждения. А она, должен предупредить вас, будет писаться не с одним нолем после единицы.
    - А как же неграмотные специалисты смогут грамотно работать на предприятиях, и приносить стране пользу?
    - Несуществующие рабочие не в состоянии приносить пользу стране – хоть они совсем неграмотные, хоть с несколькими дипломами сразу. Что вы все время отвлекаетесь от вопроса, с которым пришли ко мне? Так дела не делаются. И, вообще, кто вам сказал, что высшие учебные заведения готовят специалистов, да еще и грамотных? Всякие институты, академии и университеты лишь знакомят своих учащихся с некоторыми сведениями, которые им желательно знать. И только работа тех, кто этого хочет, делает знатоками своей профессии. Это, во- первых. А, во-вторых, многие граждане слывут хорошими специалистами на заводах и в офисах, стали известными политиками и государственными чиновниками, а документов о высшем образовании не имеют. Чтоб не рисковать карьерой, они обращаются ко мне за помощью.
    - Сейчас любой диплом можно купить на рынке.
    - Можно. Но в таком случае существует опасность, что кто-то когда-то обнаружит подвох. Так пострадали некоторые министры, депутаты разных уровней, помощники Президента и многие другие, уважаемые в обществе, люди. Так что - лучше не рисковать. Итак, сколько тысяч гривен вы принесли с собой, и какие услуги рассчитываете получить взамен?
    - Вы меня не поняли. Я пришел с предложением – узаконить, за небольшое вознаграждение, ваши финансовые поступления. Они, насколько я понимаю, значительно превышают доходы от преподавательской деятельности.
    - Вы хотите придать моим, по-вашему, нечестно заработанным, сбережениям видимость, честно заработанных, сбережений.
    - Совершенно верно.
    - Поразительно! Оказывается, весь наш предыдущий разговор был ни чем иным как беседой слепого с глухим. Я думал, что вы за взятку хотите втиснуть в мой институт одного из своих тупых родственников. А вы, всего лишь, хотели заработать на «отмывании» чужих денег. Интересно – и как же вы собирались узаконить мои, якобы не честно приобретенные, накопления?
    - Мы уже говорили о большом количестве людей, как будто бы учившихся когда-то в подведомственном вам институте.
    - Боже мой, какой вы глупый человек! Для того, чтоб «научить» несуществующих в природе людей, нужно, как минимум, иметь их паспортные данные.
    - Не переживайте! Все нужные, для такого случая, сведения я сочиню за один вечер. Все равно проверять их никто никогда не станет.
    - Вы с меня совсем уж мелкого обманщика хотите сделать. Но даже если мне в голову и придет такая глупость, так я ее проделаю и без вашей помощи.
    - И то, правда! – почесал затылок Швайка. – А если мы оформим ваши выступления с лекциями перед моими рабочими?
    - Так у вас же их нет.
    - На официальных бумагах – были. А то, что написано пером – не вырубишь топором. Так, кажется, гласит умная народная пословица.
    - Дорогой мой, профессоры никогда не опускаются до уровня чтения лекций простым рабочим. Это, во-первых. А, во-вторых, за такое копеечное дело даже стыдно браться. Ну, сколько вы можете перечислить мне наших украинских, вечно обесценивающихся,  казначейских билетов за промывку мозгов несуществующим людям? Тысячу? Две? Хорошо, предположим, что я и днем, и ночью объяснял вашим слесарям, в течение года, теорию Эйнштейна. И вы, в благодарность за мои труды, одарили меня сто тысячами гривен. И что? У меня, на строительство развлекательного комплекса за месяц уходит большая сумма денег.
    - На строительство нескольких домиков?
    - Не домиков, как вы высказались, а больших просторных помещений с новейшим оборудованием.
    - Что значит – образованный человек! Раз, раз – и все расставил на свое место. Раз, раз – и все рассчитал.
    -  Такие расчеты и вам по плечу.
    - Не скажите, не скажите – умную голову всегда отличишь от старого пенька, способного только шапку носить. Извините, вы среди книг коньячок не храните? Не мешало бы и горло промочить.
    - Почему – среди книг?
    - Чтоб жена не сразу догадалась, что вы дома пьете.
    - Иван Иванович улыбнулся, потер сначала указательным пальцем левой руки нос, потом большим пальцем правой руки поясницу, и произнес:
    - Ладно, так и быть! Раз вы рассекретили мой тайник, угощу вас напитком богов. Да, и пить одному как-то не привычно.
    С этими словами хозяин дома вытянул с одного из стеллажей две книжки, в образовавшуюся щель между научными трудами всунул руку, и вытащил оттуда сначала бутылку армянского коньяка, а потом две рюмки и плитку шоколада. Первые пятьдесят грамм мужчины выпили молча. Как, впрочем, и следующие две такие же порции дорогого напитка. А потом первым заговорил профессор:
    - А вы далеко не такой и глупый – как мне сразу показалось. Не даром люди говорят – первое впечатление всегда обманчиво. 
    - Что делать? Иногда приходится конспирироваться. Странная у вас, однако, домашняя ученая секретарша.
    - Насчет того, что Настя ученая, - тут вы немного преувеличили ее умственные способности. А как мой домашний цербер - ей цены нет. Лучшего телохранителя, чем глупая баба – не бывает. А что внешность в нее не очень приятная – это даже плюс. Жена к ней не ревнует. Как-то она мне призналась: «Ванечка, с такой домашней прислугой я спокойная за твое целомудрие». 
    - А как она в постели?
    - Вы считаете, что она моя любовница?
    - А почему и нет?
    - И откуда такая уверенность?
    - Просто охранники так свирепо не охраняют имущество своего хозяина. Видели бы вы глаза своего «цербера», когда я называл ваше имя.
    - Вы правы. Время от времени у нас случаются оргии. Эта тетя Лошадь как взбрыкнет, как заржет – меня сразу в пот бросает, и «мурашки» по всему телу так пляшут, что взбадривают лучше всякого массажа. Удовольствие – ни в сказке сказать, ни шариковой ручкой описать. Но часто устраивать подобные любовные игрища, к сожалению, не получается. Нужно, обязательно, выбирать время, когда жена отсутствует в доме, потому что крики, слишком уж эмоциональной, дамы могут свести ее в могилу. Да и склоки разные начнутся, а мне они – зачем?
    - А как вы ухитряетесь встречаться дома с юными студентками? При наличии такого домашнего двойного контроля, - это не просто сделать.
    - Вы и это знаете?
    - Весь институт только и говорит о ваших амурных делах. Как же я мог о них ничего не услышать? Интересно, только, - почему супруга находится в полном неведении о сексуальных приключениях своего супруга?
    - Надеюсь, вы не собираетесь просвещать ее на этот счет?
    - Ни в коем случае! У меня горький опыт общения с женщинами. Это, во-первых. А, во-вторых, как мужчина – я полностью на вашей стороне. Постоянно находиться в окружении молодых и красивых бестий, трудно удержаться против искушения – хотя бы потрогать одну из лукавых проказниц.
    - Поймите меня правильно, тесно общаться со своими ученицами – не так-то просто, как может показаться кому-то на первый взгляд. Кто-то с них имеет богатых или высокопоставленных покровителей. Кто-то мечтает выйти замуж после мимолетней встречи. Кто-то хочет, с помощью дальнейшего шантажа, наладить свою карьеру в жизни и так далее, и тому подобное. И только некоторые будущие молодые специалисты мечтают - и развлечься, и хорошую оценку получить. Таких ветреных девиц выделить с общей массы студенток – не простая задача.
    - И кто же вам помогает в столь непростой ситуации?
    - Не поверите – моя Настенька. Она проводит предварительные беседы с кандидатками в грешницы, когда они приходят ко мне, чтоб исправить свои плохие оценки, и выясняет – с кем можно развлечься без вреда для своей репутации, а с кем лучше не связываться. 
    - Ну и ну! – покрутил головой Павел Моисеевич.
    - Что значит ваше: «ну и ну»?
    - Какую большую, беззаветную любовь испытывает эта женщина к вам. Вы согласны со мной, или – нет? Или вы в данном случае придерживаетесь своего особого мнения? Если да – то поделитесь ним со мною.
    - Давайте за нее, лучше, выпьем!  – предложил Плазункин.
    Мужчины в очередной раз чокнулись, и добились такого своего состояния, когда темы для разговора толпятся в головах людей, словно шпроты в консервной банке, и нагло просятся на язык.
    - И вы все эти книги прочли? – поинтересовался гость в хозяина дома, кивком головы показав на стеллажи с литературой.
    Такого большого количества печатных произведений Павлу Моисеевичу видеть еще не приходилось. Библиотеки не числились в перечне общественных мест, которые он посещал. Все дела, дела! Они так втянули Швайку в свой всесильный водоворот, что выделить время на разные культурные мероприятия ему никак не удавалось.
    - Зачем их все читать? Я лишь изредка обращаюсь к ним, чтоб какую-нибудь цитату отыскать для своих работ. – возразил профессор гостю 
    - И много их у вас?
    - Больше тысячи.
    - Ай-яй-яй! Вы наверно день и ночь что-то пишите? Вам один большой синий стержень с пастой – на сутки хватает? Или – нет?
    - Не забывайте, что я профессор. Пишут другие. Пишут те, которые еще не имеют своего имени в науке. Моя же прерогатива корректировать сырые работы моих подчиненных, вносить в них нужные поправки, снабжать положительными рекомендациями и давать путевки в жизнь.
    - А печатают, подправленные вами, труды подрастающего поколения ученых - под чьим именем?          
    - Под моим, конечно! Основную работу проделываю-то я. Нет, в обиде мои подчиненные не остаются. Ссылки на их фамилии в статьях имеются.
    - Ну, и тип этот ученый муж! – подумал Швайка, но сказал он «типу» совсем другие слова – Как мудро! Только тот кто, полностью разобрался в сути нового изобретения, имеет право на его авторство. Как я вам завидую, что творческий труд - смысл вашей жизни. Каждый день новые горизонты открываются перед вами. Это так, наверно, интересно! Не картошка и соленые огурцы занимает каждый день ваши мысли, а наука. Как это прекрасно!
    - Наука? Наука. Какая еще в черта наука? У меня огромная срочная стройка, три кафе, за которыми нужен глаз да глаз, большой коммерческий студенческий хор, различные конференции, и многое другое. К тому же, в таких бедных странах как наша, всякого рода изыскания – дело не благодарное, другими словами – полностью убыточное. Только окончательно глупый человек может полностью посвятить себя сейчас поисками чего-то нового. Ну, сделает у нас кто-то какое-то открытие, и где он его применит на практике? Нет в Украине высокотехнологической промышленности. И купит за копейки наше общественное достояние ловкий мошенник развитого государства, и на нем заработает себе большие деньги. А мы втридорога будем покупать продукцию богатых соседей, изготовленную за нашими рецептами. Еще и восхищаться станем – какие за границей толковые люди! Не нам чета! Поэтому я плюю на науку, и строю развлекательный центр. Только так можно выделиться с серой массы наших соотечественников.
    Что правда – то правда: жажда новых знаний никогда не мучила Ивана Ивановича. А вот желание - стать «большим человеком», используя в своих целях образование, он готовился еще со школьной семьи. Пионер Паша планировал получить «Золотую» медаль, но стать медалистом ему не удалось. В институт парень поступил с третьего раза, и сразу же поставил перед собой задачу – окончить его с «красным» (с отличием) дипломом. Человеку, увлеченному какой-нибудь проблемой природы или общества, такое отличительное свидетельство об окончании учебного заведения - практически не нужно. За пять лет обучения, институты и университеты преподают своим учащимся некоторое количество предметов только для общего их развития. На становление специалистов определенного профиля они прямо не влияют, и знать непрофильные науки в совершенстве всем не обязательно. Например, геологам желательно иметь сведения о философии, а как мудрствования древних греков помогают современным людям искать нефть? – Вопрос открытый. В основном, документ об образовании, со всеми отличными оценками, мечтают иметь будущие карьеристы. Чтоб заполучить его, иногда, помимо знаний, нужно обладать еще и назойливой смелостью. Если преподавателя везде и долго преследовать возгласом: «Я хочу вам пересдать ваш предмет!», в конце концов, он обязательно дрогнет, и захочет поставить кому угодно, какую угодно оценку.  А Плазункин обладал непомерным упорством в достижении своей цели – некоторые институтские «сеятели Великих истин» бегали от него как от чумного. С прекрасным документом об образовании Иван Иванович, без особых затруднений, стал молодым специалистом одного, известного в стране, научно-исследовательского института. Там он втерся в доверие к заведующему ведущей лабораторией. С его помощью, новый научный сотрудник защитил сначала кандидатскую, а потом и докторскую диссертации. Но доброта, как известно, наказуемая, и, «подающий надежды», ученый изобрел возможность – как избавиться от своего начальника, и занять его место. А приобрести звание – профессор, было дело времени.
    - И все равно, каким вы должны быть умным человеком, имея в своем распоряжении такую массу книг! – не унимался Швайка.
    - Ай, бросьте! Во многих толстых томах, которые вы сейчас видите перед собой, написана элементарная бессмыслица.
    - Так отнесите их на свалку. Или, лучше, сдайте в макулатуру. И от ненужного хлама избавитесь, и какую ни какую копейку заработаете.
    - Нельзя. Многие экземпляры с фондов моей домашней библиотеки дорого стоят, и с каждым днем стоимость их возрастает. Книги - одно из самых удачных капиталовложений. Их, ни в коем случае, нельзя выбрасывать в мусорный бачок. Это мой золотой фонд. Кафе могут обанкротиться, а моя коллекция на стеллажах – никогда! Она всегда будет пользоваться повышенным спросом.   
    - Странно! Хранилища глупостей – и пользуются спросом.
    - Ничего странного тут нет. Книги, в основном, ценятся не за то, что в них написано, не их содержанием, а временем своего написания. Если вы, например, выкопаете на берегу Днепра многотомное описание похода летописной княгини Ольги в туалет, вы сможете продать его за тысячу долларов. Но с такого литературного сочинения древних авторов никто ничего разумного не почерпнет
    - Наверно, зная, что предки наши были хуже нас, мы гордимся сами собой. Приятно, все-таки, чувствовать себя умнее своих дедов.
    - Не знаю. Может вы и правы.
    - О! Уважаемый Иван Иванович! – хлопну себя по лбу Павел Моисеевич. - Только что, совсем неожиданно, в моей голове сформировался новый, интересный способ отмывания ваших денег.    
    - Слушаю вас, дорогой!
    - Давайте мы оформим официальный договор, согласно которому, вы якобы разработали научную систему управления моим предприятием, а я как бы перечислил вам за это крупную сумму денег.
    - У вас есть большой производственный комплекс?
    - Нет. У меня имеется всего две большие кучи строительного мусора. Но, в случае какой-либо ревизии, я смогу доказать чиновникам, что все мои промышленные строения недавно странным образом развалились.
    - Ха-ха-ха! – рассмеялся Иван Иванович. - Другими словами, скажете им, что ваше предприятие не выдержало моей научной системы управления, и полностью рассыпалось в прах! Хорошую же рекламу вы мне и моему институту вознамерились подсунуть! Хотите, чтоб все юмористы страны дружно писали: «Эра динамита ушла в прошлое. Чтоб снести любое здание, достаточно применить новый метод его обслуживания, предложенный профессором Плазункиным. Действует безотказно»
    - Надо же – снова неудача!
    - Хотя, ха-ха-ха, можно ваш строительный хлам накрыть стеклянным колпаком, и объявить музеем «Общественных теорий, приведших к гибели многих стран».
    - Разве были и такие теории?
    - Сколько угодно! Последняя с них – марксизм-ленинизм - способствовала развалу Советского Союза.
    - Нет. Музей мне не нужен. Посещаемость его ожидается небольшой, и финансовые затраты на его содержание не окупятся.
    - Как хотите. – не стал настаивать на своем предложении гостеприимный хозяин дома. – Тогда давайте выпьем на посошок, и разойдемся. Вы не подскажете – почему, после хорошей выпивки, не нужны ни звания, ни ордена, ни деньги, ни правительство? Все, вдруг, становится выдумкой глупых людей?
    - Нет. Я только знаю, что для маломальского застолья нужны звания, ордена, деньги, правительство, глупые люди и многие другие неприятные вещи.
    - Хм, замкнутый круг какой-то.
    - Согласен. Еще в Библии сказано, что каждый, живущий на земле, возвратится на круги своя. А Святое писание, это – Святое писание.
    Мужчины расставались долго, и даже расцеловались на прощанье.
    Выйдя на улицу, Швайка начал философствовать:
    - Как можно расшифровать слово «профессор»? Первая часть его «про» - указывает на то, что сейчас речь пойдет о ком-то. Вторая «фес» - лицо по-английски. А «сор» - он и есть сор. Итого имеем: наш Плазункин профессиональный мусорщик, а никакой ни ученый.

                9

    Как-то в ресторане «Развлечемся» к известнейшему в городе предпринимателю Швайке Павлу Моисеевичу подсел мужчина. Он долго всматривался в своего соседа по столику, и, в конце концов, таки отважился на вопрос:
    - Извините, пожалуйста, вы, случайно, не Павел Моисеевич?
    - Да – я Павел Моисеевич. Разве это плохо?
    - Боже, как мы изменились! Петю Марченко, соседа по парте в пятом «А» классе шестнадцатой школы – не помните?
    Швайка несколько мгновений внимательно всматривался в лицо незнакомца, потом подпрыгнул и закричал:
    - Петя, ты, мерзавец? Сколько лет, сколько зим?
    - Я, я, вечный двоечник Паша! Как время поиздевалось над нами. В юности мы не были красавцами, а сейчас вообще на козлов похожими стали.
    - Ты на кого намекаешь – на меня, или на себя?
    - Конечно – на себя. Ты выглядишь прекрасно. А перед твоими бакенбардами и хвостиком сзади вообще ни одна дама не устоит.
    - И, тем не менее, женщины меня игнорируют.
    - Не переживай! Даже от самых хорошеньких представительниц прекрасного пола, которые благосклонно относятся к нам, ничего хорошего ожидать не приходится. Вечно какую-то гадость преподнесут.
    Друзья обнялись, выпили, снова выпили, еще раз выпили, и начали вспоминать школьные годы. А когда «перемыли косточки» всем бывшим соученикам, и особенно соученицам, начали делиться своими жизненными успехами. И тут выяснилось, что Марченко работает на таможне. Павел Моисеевич сразу же предложил ему:
    - Послушай, ты не нуждаешься в услугах по отмыванию финансов? Я, по старой дружбе, за небольшие комиссионные, могу узаконить, как угодно большую, сумму денег.
    - Я не столько много зарабатываю, чтоб нужно было что-то отмывать или что-то от кого-то прятать.
    - А говорят – таможенники получают большие взятки за покровительство контрабанде. Или это все досужие вымыслы?
    - Большие-то большие, только очень неравномерно они распределяются между всеми работниками пропускных пунктов на границе. У нас функционируют, нигде не зарегистрированные, посредники между жуликами и нашим руководством. Так задумано, чтоб усложнить работу правоохранительных органов. Нелегальные «сборщики» неправомерных «налогов» основную часть наличности отдают начальству. А таким простым контролерам на рабочих местах как я – достаются крохи. Конечно, эти «крохи» существенный приработок к заработной плате, но на фоне доходов олигархов – они выглядит бледно.
    - Дай мне координаты своих командиров, и я наведаюсь к ним. Мне кажется, что с ними   можно наладить очень даже деловой разговор.
    - Вряд ли. Каждый с наших боссов имеет свой, временем проверенный, канал передачи, неучтенной налоговой инспекцией, валюты в иностранные банки. Зачем им новые связи, неизвестного происхождения, где, к тому же, еще и замешаны местные коммерсанты? А, вдруг, они агенты следственных органов?
    - Патриоты, называются! Им границу доверили, а они родиной торгуют. Разве так можно делать?
    -  Паша, родина – понятие абстрактное, а деньги – вещь конкретная. И вообще, кто кому нужен – государство людям, или люди – государству? Почему многие миллионы граждан разных стран покидают родные места, и едут жить за границу? А некоторые даже на Марс хотя удрать. Не знаешь? А я тебе скажу – все хотят хлеб жевать, а не за идеи страдать. А после сытного обеда, можно предаться разговорам и о высоких материях.
    - Да, да! – поспешил согласиться с приятелем Швайка. – Если бы люди думали только о родине, они все свое добро отдавали бы ей, и никакой собственности ни в кого не было бы. А как ты думаешь – может свои услуги предложить судьям со стажем? Денег в этих законников - куры не клюют. Как-то задержали одного известного служителя фемиды. Так в него, только на рабочем месте, сыщики изъяли несколько миллионов долларов.
    - Ни с милицией, ни с судьями, ни тем более с прокурорами, я бы простым людям не советовал  связываться. Общение с ними себе дороже будет.
    - Почему?
    - Они не только ничего не дадут тебе заработать, но еще и твой бизнес себе присвоят. Это страшные люди. Контроль за, неконтролируемыми государством, доходами всех граждан страны находится в кого? В их руках. Так неужели ты думаешь, что кто-то сам себе фигу покажет?
    - Пожалуй ты прав! – немного подумав, согласился со своим бывшим одноклассником Павел Моисеевич. – А может мне лучше, к армейским генералам наведаться? С деньгами они точно дружат.
    - Тоже не советую.
    - Почему?
    - Таким людям солдаты надают бесплатные услуги. Поэтому их незаконные заработки не имеют денежного исчисления. И вообще, не набивайся ты в друзья к представителям высоких кругов нашего общества. Аллергия в них на таких как ты и я. Еще, чего доброго, попрешься к банкирам или министрам предлагать себя в их компаньоны. В этих господ такие широкие связи, что тебе и не снилось. Свои сбережения они дома не хранят. А, через подставных лиц, вкладывают в иностранные фирмы, недвижимость и банки
    - Парадокс! – воскликнул Швайка. – В стране немытых финансов нельзя заработать на их отмывании. Никак не получается окунуться в дерьмо обмана, чтоб честно заработать себе на жизнь.
    - Не отчаивайся. В таком болоте, как наша страна, всегда найдется место, где можно измазаться. Постарайся связаться с какой-нибудь бандой.
    На этом друзья расстались.
    С этого дня Павел Моисеевич начал искать людей, которые зарабатывают на «кусок хлеба» открытым разбоем. Такое занятие оказалось непростым делом. Известнейший в городе предприниматель принялся посещать ночные клубы, наблюдать за людьми в ресторанах, тративших неразумно деньги. Начал интересоваться гражданами, не имеющих работу, но хорошо живущих.
    Бурная поисковая деятельность Швайки привела к самым неожиданным  результатам. Ни одной преступной шайки разыскать ему не удалось, а криминальный мир им заинтересовался. И, однажды, когда сыщик-самоучка изучал какое-то объявление на телеграфном столбе, его грубо схватили два дюжих парня, и затолкали в машину. Там завязали тряпкой глаза, и, ударом кулака по голове, погрузили в продолжительный сон.
    Очнулся пленник в каком-то большом пустом строении. Напротив него сидел, небрежно раскинув руки и ноги, крепкого телосложения мужчина. Слева и справа от него были еще люди
    - О! Так  вы жулики! – обрадовался Павел Моисеевич.
    Но продолжить свою речь не смог. Очередной удар, уже резиновой палкой, отослал его досматривать сны. Когда Швайка снова пришел в себя, и перед ним выплыл с тумана все тот же мужчин с дубинкой в руках, он решил оправдаться:
    - Извините меня, товарищ бандит…
    И в очередной раз потерял сознание. Когда пленник в третье обрел дар речи, он не столько заговорил, сколько простонал:
    - Так вы убьете меня, и не узнаете – почему я вас искал?
    - И почему же ты искал нас? – с ехидным тоном в голосе поинтересовался все тот же тип, сидящий напротив своей жертвы.
    - Я хочу, за мизерное вознаграждение, отмывать, вами награбленные, деньги, чтоб вы спокойно спали.
    Мучитель Павла Моисеевича снова замахнулся резиновой дубинкой, но был остановлен одним из мужчин, сидящим чуть в стороне. По его самоуверенному взгляду, можно было предположить, что это главарь банды:
    - Подожди! Так мы, действительно, отправим на тот свет фраера, не узнав - что же он хочет от нас?
    - И как же ты намерен почистить наши многочисленные копейки?
    - Я оформлю вас к себе на работу.
    Банда дружно расхохоталась
    - Ты хочешь, чтоб мы горбатились на благо общества? – задыхаясь от смеха, выдавил с себя один из разбойников.
    - Нет, нет, нет! Ни в коем случае! – поспешил успокоить криминальный коллектив Павел Моисеевич. – Я знаю, вас как тружеников совсем другого профиля. Вы будете только числиться на моем предприятии.
    - А кто ты такой? – поинтересовался вожак весельчаков, вытирая слезы на глазах, вызванные смехом.
    - Известнейший в городе предприниматель.
    - И что ты производишь?
    - Ничего. Одну кучу строительного мусора перекладываю на другую.
    - Наш человек! – восхитился главарь банды, сразу перестав смеяться.
    Выказав восторг общественной деятельностью своего пленника, он обратился к одному из своих подельников:
    - Витя, возьми ребят, съезди с нашим подопечным товарищем на его кучи мусора, и ознакомься с документами на право их владения. В этом что-то есть: всем нам превратиться в слесарей и токарей по перетаскиванию разного рода отбросов.

                10

    С некоторого времени текущие дела только радовали известнейшего в городе предпринимателя Швайку Павла Моисеевича. Завод начал работать в три смены. В его металлические ворота днем и ночью въезжали легковые и грузовые машины. Но выезжали оттуда почему-то не все. Куда некоторые с них девались? – Никто не знал. Но в суть местного чуда никто не вникал. В последнее время чудеса в стране творились повсеместно, и граждане, с некоторых, пор начали воспринимать их как само собой понятные вещи.
    Первое, что сделал успешный бизнесмен, - обнес всю территорию предприятия высоким забором. Раньше, через низенькую ограду, несознательные граждане бросали кульки с бытовыми отходами, и тем самым, загрязняли руины бывших строений, чем усложняли весь, годами отработанный, технологический процесс. Потом он коренным образом усовершенствовал штатный состав рабочих и служащих. Некоторые экономисты утверждали, что, в данном случае, Павел Моисеевич копировал работу лучших американских фирм. После реформы на предприятии числился всего один бухгалтер, и полностью отсутствовала охрана. В новых рабочих успешное производственное учреждений почему-то не нуждалось, и отдел кадров, как таковой, там отсутствовал. Слесари и токари (не всегда гладко выбритые) ходили через автоматическую проходную круглые сутки, и когда им вздумается. Скорей всего в них был индивидуальный график работы. Тоже, своего рода, новшество.
    За год до очередных перевыборов народных избранников в Верховный Совет Швайка развернул бурную агитацию в пользу своей кандидатуры. Своим друзьям по работе новый претендент в законодатели заявлял: «нужно действовать решительно и нагло. Как говорится – куй железо, пока его у тебя не утащили». В него сформировалась мощная команда поддержки. Слово «швайка» в переводе с украинского языка – означает шило. И на таком созвучии колющего инструмента сапожников с фамилией нашего героя решили сыграть помощники Павла Моисеевича. На многочисленных бигбордах они рисовали огромное шило. На него были нанизаны, корчащиеся от боли, и орущие от страха, бандиты, чиновники-коррупционеры, бюрократы, взяточники и лживые министры. Под рисунком фантастической казни всех нехороших членов общества крупными буквами провозглашалось: « Швайка нужен народу Украины». Или: «Нам всем без Швайки и ни туды, и ни сюды».
    На встречу с «широкими массами населения» Павел Моисеевич приходил с вилами, на которые он грозился «насадить продажное правительство». Однажды, нестандартно мыслящий кандидат в депутаты, притащил под окна Парламента испуганную корову, на рогах которой красовалась кусок фанеры со словами: «Я хочу кушать!». Через некоторое время он прикатил под здание Совета Министров огромную тыкву, на которой зеленкой было написано: «Тем, кто не хочет работать». А спустя неделю туда же приволок поломанный велосипед. На нем с помощью двух палок крепился кусок материи, с текстом-требованием к главе правительства: «Премьер министр, перестань бессовестно воровать народные деньги на бензин для своей машины! Пора переходить на внутриутробный газ».
    На разные конкретные вопросы избирателей, будущий защитник их прав отвечал однообразно, но, хорошо отрепетированным, решительным тоном, обязательно клеймя при этом позором все структуры существующего общества. На вопрос: «Вы сторонник более тесного сотрудничества с Россией, или с Европейским Союзом?» - вещал: «У нас чиновники страшно далеки от народа. Никому еще не удавалось достучаться до сердец очерствелых служак, и их вилами нужно гнать в Африку. Я буду делать это первым, и  вы все должны мне помочь». А на вопрос: «Как вы намереваетесь возродить оросительную систему юга Украины?» - гневно возмущался: «Не должно быть никакой пощады коррупционерам! Законопатим все щели – куда они могут спрятаться от моих вил. В Библии сказано – освободи сам себя, и ты будешь свободен». Избиратели дружно кивали головами, и восхищенно восклицали: «Вот, сказанул! Не в бровь, а в глаз!». А еще, старики и старушки приходили в умиление при виде старой «Победы» будущего парламентария.
    - Сразу видно – честный человек! – взволновано говорили они друг другу. – Такой не оставит пенсионеров на произвол судьбы.
    Победил Павел Моисеевич своих конкурентов на выборах в Парламент с большим перевесом. Триумф был полнейший. Тысячи поздравительных телеграмм шли к нему со всех концов страны беспрерывным потоком, а три незнакомые женщины с огромными букетами цветов даже наведались к нему домой, и всего расцеловали.
    Работа в Верховном Совете новому депутату нравилась. Во время Сессий, каждое утро, он взбирался на трибуну, и сначала бранил правящее большинство вместе со спикером, потом переключался на оппозицию, чтоб и ее отругать, не выбирая выражений. После этого, с видом человека честно исполнившего свой общественный долг, отправлялся в буфет. Цены там были намного ниже, чем в городских кафе. И в тихой обстановке, за бутылкой коньяка, предавался размышлениям о смысле жизни. Никаких законопроектов в секретариат Верховного Совета от него не поступало. Но как бы там ни было, заработная плата любителя всех ругать приравнивалась к министерской. К ней прилагались
 многочисленные льготы, и четыреста среднестатистических пенсий каждое лето «на оздоровление». Почему не быть политиком?
     Всем народным избранникам полагается иметь нескольких советников за государственный счет. Были они и в известнейшего в городе предпринимателя. Два высоких, спортивного телосложения, «умника» иногда молча сопровождали Павла Моисеевича в его походах в сауну. Свинцовые взгляды из-под бровей знатоков в вопросах законодательства почему-то не нравились многим людям. Как-то соседка Люба призналась своей соседке:
    - Увидев таких парней ночью в глухом переулке, сразу от запора излечишься, без всяких таблеток с аптеки
    Как эти помощники помогали депутату в его работе – тяжело сказать. Скорей всего – носили его вилы.   
    Под крышей здания Верховного Совета депутат Швайка часто встречался со своим коллегой, Тягнырядно. Числились они в разных фракциях, и, поэтому, во время всеобщих парламентских диспутов обзывали друг друга всякими нехорошими словами, и даже два раза подрались во всех на виду. Но, после закрытия заседаний «идейные враги» садились за один стол в буфете, и обменивались впечатлениями от рабочего дня:
    - Ну, как я тебя сегодня облаял? – начинал один с них.
    - А ты на мое обвинение так ничего и не смог ответить. – возражал второй.
    - Да какие там еще обвинения? – Стыдно слушать…
    В таком вот духе, разговор продолжался обычно несколько часов. А, размяв беседой глотки, друзья принимались пить за «дружбу».
    Депутат Швайка очень любит давать интервью, и поучать молодежь. «Всегда стремитесь к чему-то, и вам воздастся» - его любимая фраза.