Верховой ветерок легкомысленно ерошит колючие причёски красноствольных сосен. Камни, нагретые августовским солнцем, источают тепло. По воде неспешно плывут горбатые облака из белой верблюжьей шерсти, отражаясь в глубоком небе. В воздухе разлито умиротворение. Сад камней. Не замкнутый, миниатюрный и картонно-картинный, как в далёкой экзотической Японии, а распахнутый настежь, будто палуба авианосца, и основательный, словно кабестанный пароход. Единственный в России пейзажный скальный парк, расположенный неподалеку от Выборгской крепости, между бухтой Защитная и Выборгским заливом: сад Монрепо на острове Твердыш. Жемчужина Карельского перешейка…
… Земли эти принадлежали Новгородской республике ещё в IX веке. Но, в силу общей малочисленности населения, постоянного присутствия новгородцев здесь не наблюдалось. Стоял небольшой острожек, в котором располагались склады торговые, да жила охрана малая. Земля лакомая: бухты спокойные, от штормов укрытые многочисленными островками, пастбища сочные, места грибные да ягодные. А за лакомые куски войны не редкость и сейчас. Те войны очень походили на разборки "конкретных пацанов" девяностых годов XX века: кто победил — тому и территорию крышевать, тому и оброк с купцов транзитных собирать. В 1293-м году пришёл сюда правитель Швеции Торгильс Кнутссон, острожек разорил, построив на его месте каменный Выборгский замок, а при замке — башню имени беглого короля Олафа II (крестителя Норвегии, прятавшегося в своё время от гнева собственных подданных всё в том же Новгороде, при дворе Ярослава Мудрого). На следующий год новгородцы ринулись отбивать территорию, да неудачно. Собравшись с силами, в 1322-м году великий князь Юрий III Даниилович, внук Александра Невского, со дружиною новгородскою снова пошли воевать Выборгскую крепость. Шесть пороков (метательных машин) с собой взяли, но врага не одолели. Перебили только много шведов, из пленных кого перевешали, кого отправили батрачить в Суздальские земли.
По древним правилам ведения разборок, князь Юрий ожидал от шведов ответного военного визита, для чего в истоке Невы поставил крепость на Ореховом острове. Но вместо рати явились к нему в августе 1323-го послы шведские с мирными предложениями, и заключен был мир после тридцати лет неспешных военных действий. Официально назначили границу: по Ореховскому мирному договору западная часть Карельского перешейка отошла к Шведскому королевству, восточная часть перешейка осталась в составе Новгородской земли. От Финского залива граница шла по реке Сестре, далее по северному берегу озера Сайма, затем на северо-запад до Каяно-моря, то есть Ботнического залива. Дабы дотошному читателю было проще сориентироваться, на современной карте линия проходила бы примерно по следующим населённым пунктам: наши Сестрорецк-Васкелово-Сосново-Мельниково-Каменногорск- посёлок Ильме (Лахденпохский район республики Карелия) - финские Кангаслампи и Савонлинна – далее почти по прямой к Оулу – и на север-восток, по реке Кеми-Йоки, через Рованиеми, упираясь в Баренцево море где-то в районе между нынешними Печенгой и Киркенесом.
Но вернёмся на остров Твердыш. После заключения мира эти земли использовались как сельскохозяйственные угодья, а в середине XVI века для обитателей замка был построен маленький скотный двор: Лилль-Ладугорд. Полтора столетия мирно паслись здесь коровы шведской королевской семьи, пока новому русскому царю Петру Алексеевичу не вздумалось окно прорубать в Европы. А у нас если рубят чего — хоронись, щепой пришибить может. Поэтому, несмотря на расстояние в полтораста вёрст от форточки имени святого Петра, шведов сквозняком выдуло и с Выборгских земель. К окончанию Северной войны (1721г.) земли острова пришли в полное запустение. Менялись, как перчатки, коменданты Выборгской крепости, зарастал сорной травой Твердыш. Тут бы и сказочке конец? Но вот назначили комендантом полного тёзку царя Петра I, генерала Ступишина Петра Алексеевича, женатого на дочери местного купца. В 1760-м году получил он остров в вечное пользование с условием сохранения земли за казной. И взялся генерал за обустройство усадьбы с генеральским размахом: солдаты подчинённого ему гарнизона выравнивали землю, расчищали её от камней, рыли колодцы, обустраивали подъездную дорогу к будущему дому, сажали деревья. От той поры сохранилась липовая аллея, по сию пору именуемая Ступишинской. Усадьбу в честь супруги генерала Шарлотты назвали Шарлоттенталь.
Несмотря на физическую помощь гарнизона, денег усадьба требовала немало: после кончины Ступишина наследникам достались лишь огромные долги. Шарлоттенталь продали, и в скорости во владение имением вступил принц Фридрих Вильгельм Карл Вюртембергский, по совместительству генерал-губернатор русской Финляндии и Выборгский наместник, а также брат великой княгини Марии Фёдоровны (она же София Мария Доротея Августа Луиза Вюртембергская, супруга императора Павла I). Первым делом принц переименовал усадьбу в Монрепо – Mon repos, «мой покой», выстроил новый дом и принялся расширять парк. Однако о чём-то повздорил с тогдашней императрицей Екатериной II, и в 1787 году получил отставку от русской службы. Усадьбу Монрепо принц продал барону Людвигу Генриху Николаи, и, по иронии судьбы, покоя при этом лишился: приняв после смерти отца в 1797 году герцогство Вюртембергское, женился на Шарлотте (опять это имя!) Великобританской; вынужден был бежать с оккупированной Наполеоном территории Вюртемберга в Вену. Затем в 1805-м присоединился к Франции; получил от Буонапарте титул короля Вюртембергского. Демонстрируя лояльность, выдал свою дочь за брата Наполеона Жерома. Потеряв в войне 1812-го года практически всё своё двенадцатитысячное войско, после победы России переметнулся на сторону австро-русско-английской коалиции – и умер.
Президент Санкт-Петербургской академии наук Людвиг Генрих Николаи ради новой усадьбы буквально выпросил у императора Александра I отставку, всецело посвятив себя парку Монрепо. Кто только не помогал ему в благоустройстве! По просьбе хозяина, здесь в разное время трудились создатель павловских парковых пейзажей Пьетро Гонзага, автор Исаакиевского собора Огюст Монферран, строитель Биржи и создатель ростральных колонн на стрелке Васильевского острова Жан Тома де Томон, а также вездесущий и всё успевавший архитектор Высочайшего Двора, автор Мариинского дворца Андрей Иванович Штакеншнейдер. Работа была проделана колоссальная: только на дробление и вывоз лишних валунов, расчистку долины и окрестностей ушло несколько лет (кстати, вулканический камень Монрепо позже был использован для изготовления колонн Казанского собора). Оформление парка не ограничивалось каким-то одним стилем: тут веерообразные белые мостики в китайском стиле мирно соседствовали с Турецкой палаткой, павильон Паульштайн в барочном стиле вполне гармонировал с внушительными готическими воротами, построенный в средневековом стиле Замок на острове Людвигштайн уживался с простой бревенчатой «Хижиной отшельника». Многие из этих построек не дожили до нас благодаря нам. Например, деревянный храм Нептуна, устоявший даже в годы второй мировой, был разобран в 1948-м году на дрова; в 1999-м финны его восстановили, но в ночь с 6 на 7 июня 2011 храм сгорел.
Вообще, в XX веке Выборг, а с ним и остров Твердыш, стали разменной политической монетой, за двадцать пять лет сменив хозяев четыре раза. После Великой Отечественной войны в усадьбе располагались то детский сад, то военный санаторий, то какие-то городские учреждения, и парк Монрепо разрушался, разрушался, разрушался… К началу восьмидесятых скульптуры и павильоны были сломаны, беседки исписаны непристойностями, а пикники с шашлыками устраивались прямо на могильных камнях. Детище академика Николаи уберёг от окончательной гибели академик Лихачев: в 1984 году он опубликовал в «Советской культуре» статью «Это нужно нам и потомкам», где доказывал, что спасти памятник можно только путем создания музея-заповедника (впоследствии Дмитрий Сергеевич еще и снял телефильм о парке). Спустя четыре года идея была осуществлена, Совмин подписал постановление о создания заповедника. На тот момент в парке были разрушены почти все павильоны, дренажная система не работала, часть прудов высохла, другая часть превратилась в болото, а Некрополь был полностью опустошен.
С каждым годом восстановленных объектов становится все больше, и парк постепенно возвращается к жизни. Снова верховой ветерок легкомысленно ерошит колючие причёски красноствольных сосен. По воде неспешно плывут горбатые облака из белой верблюжьей шерсти, отражаясь в глубоком небе. В воздухе разлито умиротворение. Сад камней. И камни, словно огромные процессоры, хранят в своей памяти историю острова Твердыш от сотворения мира.