Запись в дневнике от 16 июля 19.. года. «Летал на спарке в паре с другой спаркой, в обоих – проверяющие. Мой проверяющий – Богдан, энергичный мужчина лет сорока, но уже весь седой. Сначала я отработал за цель, затем сам стал атаковать. Стрелял (из ФКП) неплохо, по дешифровке – отлично. Затем разошлись по зонам, и там выполняли сложный пилотаж. Пилотировал неплохо, энергично, но, как мне казалось, мог бы и лучше. Однако ,проверяющий сказал, что у него претензий нет, и поставил мне пятерку.
Второй полет – боевом самолете, на полигон. Стрелял тоже неплохо, попаданий в цель было в два раза больше, чем необходимо на оценку «Отлично». Последние два полета – по кругу, для оценки взлета и посадки. Погода для этого была неважная: ветер неустойчивый, то штиль, то попутный. В первом полете расчет и посадка приемлемые, во втором –безупречные. Оценка – «Отлично», и общая по летной подготовке – тоже».
На этом мои полеты в Сталинградском Военном Авиационном Училище Летчиков закончились.
Впереди – Государственные экзамены по теоретическим дисциплинам. Итоговые оценки по ним позволяли мне претендовать на получение первого разряда (красного диплома). А это –право выбора места назначения, и три курсантских оклада (вместо одного при наличии троек). Стоит попробовать. Надо только все экзамены сдать на «Отлично».
Запись в дневнике от 16 августа 19..года. «20-го июля уехали в Толмачево, с 23-го начали сдавать экзамены. И вот сегодня сдал последний экзамен – по физической подготовке. Сдал, как и все предыдущие, - на пятерку.
Наконец, в начале сентября пришел (привезли!) приказ о нашем выпуске, и мы вернулись в Толмачево. В отделе кадров нас распределяли по местам назначения. Меня и Прошина пригласили лично, как окончивших училище с отличием, и обладавших правом выбора. А выбор был невелик: Таврический военный округ (Юг Украины), или 30-я Воздушная Армия, базировавшаяся в Прибалтике. Я попросил объяснить, в чем различие между округом и воздушной армией. Ответ был примерно таким. Округ – объединение стабильное, как правило – без непосредственного соприкосновения с территориями стран, откуда может возникнуть военная угроза. А воздушная армия – более подвижная авиационная группировка, которая в случае войны может перемещаться вместе с сухопутными войсками за пределы наших границ. При этом ее части находятся в более высокой степени боевой готовности. Я эадал уточняющий вопрос:
- Значит, воздушная армия – боле боеспособная организация, чем авиация округа?
- Можно и так сказать.
- Тогда я хотел бы служить в воздушной армии.
- Ну, смотри, в Таврическом округе – Крым, Черное море…
- Зачем мне море, я же летчик, а не моряк.
Не понял я намека кадровика на лучшие условия жизни. Думал совершенно о другом.
Правда, был и третий вариант – остаться инструктором в нашем училище. Когда мы сдавали летные экзамены, ко мне подошел Булавинов, ставший заместителем командира эскадрильи, и предложил:
- Слушай, Некрасов, а ты не хотел бы стать летчиком-инструктором? Я бы предложил командованию твою кандидатуру.
Я ответил не сразу. Не хотелось обижать быстрым и категорическим отказом уважаемого мной летчика, командира. Были в этом предложении свои преимущества – остаться почти в Новосибирске, рядом со своей семьей, друзьями и знакомыми, иметь большой налет. Но тогда работа летчика-инструктора казалась мне слишком однообразной, с упрощенными полетами, особенно на боевое применение. А мне так хотелось стать классным воздушным бойцом, научиться побеждать сильного противника. Поэтому на предложение Булавинова я ответил отказом. В его глазах я заметил сожаление, а мне стало неловко.
Если бы у меня тогда был теперешний ум, скорее всего я принял бы его предложение. Но тогда я еще не умел достаточно глубоко прогнозировать развитие событий, возможностей своей жизни. Видел только ближайшую перспективу, и выбирал наиболее яркие, эмоционально насыщенные варианты..
ГЛАВА 4.ВОЗДУШНЫЙ РАЗВЕДЧИК
4.1.Неожиданное назначение
В один из редких солнечных дней октября месяца 1955-го года пассажирский поезд Москва – Рига доставил нас с Тамарой в столицу Латвии. Впервые в своей жизни я оказался на европейской территории Советского Союза, да еще в самой западной ее части. Оставив жену с вещами в зале ожидания, я пошел в военную комендатуру вокзала, где узнал, как добраться до штаба воздушной армии. Там, дежурный направил меня в отдел кадров, где я предъявил свое предписание. Один из офицеров отдела, достаточно пожилой подполковник, сделал какие то записи, затем повел меня к первому заместителю Командующего. Увидев впервые настоящего, не портретного, генерала, грудь которого украшало бесчисленное множество орденских планок, я оробел, но доложил о своем прибытии, как положено. Подполковник подал ему документы и встал рядом со мной, чуть сзади.
Генерал посмотрел на бумаги и произнес:
- Лейтенант Некрасов…назначаетесь в 312-й Отдельный Разведывательный Авиационный полк.
Я не поверил своим ушам. Мысленно представил, какие нудные там полеты – нужно что-то искать, фотографировать, ни тебе стрельб, ни воздушных боев. Я же имел право выбора, и эту воздушную армию выбрал потому, что здесь более важные боевые задачи – противодействовать налетам вероятного противника. С возмущением спрашиваю:
- Как, я же истребитель, почему в разведчики?!
Подполковник дернул меня за рукав и приглушенным голосом быстро заговорил:
- Молчи, дурак, истребители в Вайнодэ стоят, это дыра, а разведчики – здесь, будешь в Риге жить.
- Не хочу в Риге, хочу только в истребители, меня же учили драться!
Генерал молча смотрел на нас, подождал, пока я замолчу, а подполковник перестанет дергать меня за рукав.
- Так, говоришь, драться? Хорошо. Вот, представь себе такой случай: ты – один, а на тебя навалилось пятеро хулиганов. Или другой случай: их пятеро, а вас – шестеро, где легче?
- Ну…конечно…
- Вот видишь! Истребители ведут бои группой, куча на кучу, друг друга поддерживают, прикрывают. А разведчики летают в тыл противника не эскадрильями, а парами, а то и вообще по одиночке. А там на тебя, знаешь, сколько охотников найдется! Вот и дерись с ними так, чтобы живым к своим вернуться и разведданные привезти. Не-ет, в разведчики слабых не берут.
Дело стало выглядеть совсем иначе. Я не мог ничего возразить.
Мы шли по длинному коридору, возвращаясь в отдел кадров. Подполковник торжествующе говорил:
- Ну вот, а ты заладил свое: «истребители, истребители…» Поживешь, увидишь разницу».
Казалось, что он был доволен больше, чем я. Получив новое предписание, я отправился в полк.
Он размещался на окраине города, в местечке под названием Румбула. Доехав на трамвае до конечной остановки, минут через 20 я подошел к проходной авиационного городка. От ворот вглубь территории вела хорошая асфальтированная дорога. Вдоль нее выстроились деревянные одноэтажные здания. Возле одного из них стояла группа офицеров. Подойдя к ним, спросил, где находится штаб войсковой части 55631. Они живо отреагировали:
- А ты что, новенький, к нам служить?
- Да, нужно доложить командиру полка. Где он находится?
- А вон, с двумя майорами стоит. Это и есть командир.
Я подошел к моему новому начальству.
- Товарищ подполковник, разрешите обратиться?
- Да.
- Лейтенант Некрасов прибыл в Ваше распоряжение для прохождения дальнейшей службы.
- Хорошо, давай знакомиться.
Читателям, имеющим опыт службы, может показаться, что я слишком подробно пишу о незначительных деталях. Но надо учесть, что все, с чем мне пришлось столкнуться тогда, происходило впервые в моей жизни. Вчерашний курсант, до этого – школьник и выпускник техникума, домашний мальчик. Все решалось за меня обстоятельствами, ни каких забот, кроме как об учебе, у меня не было.
А тут сразу и новые условия, и новые люди, и большая самостоятельность. По многим проблемам, даже простым, житейским, в моей голове никакой информации не было. Поэтому этот этап начала новой жизни очень врезался мне в память и до сих пор я вспоминаю его с волнением.
Командир полка, Герой Советского Союза, Кирилюк Виктор Васильевич, был высокого роста, солидной комплекции, как он любил говорить – 102 килограмма без парашюта. Его подбородок рассекал хорошо заметный шрам. Лицо продолговатое, с непристающим к нему загаром, волосы негустые, светлые. Глаза тоже светлые, внимательные, казалось, что они постоянно ведут какой- то диалог с тобой. Немногословен, говорит короткими, но очень точными и емкими фразами. Мне он показался похожим на немецкого летчика, каких показывали в фильмах того времени.
Он спросил, на чем и сколько я налетал. И вдруг, неожиданный вопрос:
- Ты холостяк?
- Нет, женат.
- А в личном деле написано, что холост.
- Я после выпуска из училища в отпуске женился.
- Жаль, надо было повременить.
Я понимал, что он прав с точки зрения интересов службы. Но что поделаешь, назад не отыграешь. Расстроенный, я опустил голову и замолчал. Кирилюк, посмотрев на мой удрученный вид, уже помягче сказал:
- Ладно, вот тебе три дня, иди, устраивай жену с жильем.
- А где?
- На частной квартире. Вон, подойди к летчикам, они тебе подскажут, где и как искать.
Я вернулся к группе офицеров. Услышав мою просьбу, они быстро откликнулись и начали давать советы.
-Стойте, ребята, - вдруг сказал один из них, - не шумите. Слушай меня. Сейчас я отпрошусь у командира эскадрильи, и мы поедем с тобой в город. Там, где я живу, еще одна комната сдается. Дом – рядом с трамвайной линией, на работу добираться будет легко.
Это был Уль Драгилев. Среднего роста, черноволосый, с крупными чертами лица и орлиным носом, родом из донских казаков. Несмотря на южный темперамент в обычной обстановке, говорил и действовал спокойно, даже неторопливо. Но в критических ситуациях мог взорваться и действовать молниеносно. Ко мне он отнесся покровительственно и помог устроиться с жильем.
У хозяйки дома пустовал флигель, состоящий из одной комнаты и кухни. Договорившись об оплате, я поехал на вокзал, чтобы забрать жену с вещами. Тамара была в подавленном настроении, но о том, что стало причиной этого, она мне не сказала. И не говорила в течение более чем десяти лет. На следующее утро я уже был в полку, и приступил к службе в должности летчика.