Лицо судьи выражало и жалость, и отвращение, когда она смотрела на меня, сидевшую на скамье подсудимых.
- Вы украли книги из книжного магазина с целью их продажи? - спросила она.
Продавать книги. Шашки-монашки.
- Нет, - ответила я.
Мы в упор посмотрели друг на друга. Судья шумно выдохнула воздух.
- Подсудимая Орлова, вы не намеревались продавать книги?
- Нет. Нет, ваша честь. Я намеревалась их читать.
- Значит, вы читаете Бернарда Вербера и Пауло Коэльо? Хорошо, расскажите нам о них, подсудимая Орлова, - снисходительно попросила судья.
- Раздражение, которое Коэльо вызывает у любого литературно искушённого читателя, объясняется прежде всего его необычайной серьёзностью. Между тем именно эта серьёзность и делает Коэльо таким популярным писателем. Популярность его книг можно объяснить ещё и постоянно встречающейся в его произведениях конъюнктурой.
О Бернаре Вербере? Во всех его книгах обязательно присутствует скрытая структура.
Читается трудно, но всегда можно почерпнуть для себя массу интересного и полезного.
И у Вербера, и у Коэльо много самоповторов. Декорации меняются, а основные идеи - всё те же самые. Таким путём авторы пытаются донести идеи, которые для них важны, до людей.
Ладно, я немного увлеклась, - оборвала я саму себя. Так можно договориться до крупного штрафа или, не приведи Господь, большого срока. Больше уважения, Ира, больше уважения.
Судья насмешливо фыркнула. Я так и представила себе, какой имбецилкой она меня посчитала
- Значит, гражданка Орлова, вы не намеревались продать книги для того, чтобы приобрести на эти деньги наркотики?
- Точно. Всё правильно. Я почему-то смутилась.
- У вас, подсудимая Орлова, особый случай. Нам известно, что вы наркоманка. Но вы пытаетесь решить свою проблему. Ваше поведение было обусловлено депрессией, которую вы испытываете в связи с воздержанием от наркотиков. Вы намеревались просто легонько оттолкнуть гражданина Королёва, который якобы набросился на вас, а не сбить его с ног. Я готова это принять. Я готова принять эти ваши утверждения. Поэтому, я приговариваю вас к 4 месяцам условно. Да, вы должны найти подходящий способ лечения от вашей болезни. Социальные службы вам в этом помогут. Продолжаем… Я готова признать, что вы хранили у себя анашу для личного употребления, но я не могу смириться с употреблением нелегального наркотика, несмотря на утверждение, будто употребляли её с целью побороть страдания, возникающие в связи с воздержанием от героина. За хранение этого контролируемого наркотика вы обязаны заплатить штраф в размере 77 гривен.
В случае же, если вы не воспользуетесь предоставленной вам возможностью и снова предстанете перед этим судом, то я приговорю вас к тюремному заключению. Я ясно выражаюсь?
Куда уж яснее.
- Благодарю вас, ваша честь. Я слишком хорошо всё понимаю. И я признаю, что проблема существует. Я больше не обманываю саму себя. Надеюсь, что справлюсь с этой чёрной болезнью. Благодарю вас.
Судья пристально посмотрела на меня. Я пристально посмотрела на судью. Наши лица были непроницаемы. Каменные.
Заседание закрывается.
Я свободна. Лишь тяжёлые дубовые двери отделяют меня от солнечного света.
Секунда. Я на улице.
Какой прекрасный парк. Как много людей. Я купила сладкую вату, и тоже села на скамье.
Воспоминания накрыли. Начали душить. Ну, как тот шарф, на котором я собиралась повеситься.
Жаль, что от прошлого отказаться невозможно, несмотря на всю его тяжесть. Его обязательно забираешь с собой в будущее...
Я с криком вбежала в комнату. Это было ужасно. Я хотела замолчать, но не могла. Нет. Я не могла с этим справиться. Никто не мог. Уже не мог. Больше всего на свете я хотела перестать визжать.
- Девочка умерла… умерла… моя девочка умерла… о Господи… - всё, что я могла пролепетать. Я рухнула на старый диван. Мой взгляд остекленел.
Миша вскочил на ноги. Он посмотрел на меня, потом прошмыгнул в спальню. Саша и Костя озирались кругом, ничего не понимая, но даже сквозь наркотический туман они понимали: произошло что-то очень плохое.
- Я сварю лекарство - сказала Саша. Костя уставился на меня. Я полностью залезла на диван и обхватила голову руками. Я виновата… я во всём виновата, - причитала я, закрывая рот руками.
- Ира, слышишь, Саша сейчас сварит лекарство – сказал Миша, когда вернулся из спальни. Это были первые слова, которые я услышала от него за несколько дней. Наверное, он что-то говорил всё это время. Должен был говорить.
Он был напряжён, особенно была напряжена его шея.
****ская жизнь! Что теперь делать, а?
Всё пошло по дну. Это полная задница. Так не должно быть. Его голос был полон отчаяния. Я никогда его таким не видела.
Он подошёл ко мне. И просто сел рядом со мной. Мир рухнул. Я рухнула и разлетелась на миллионы мелких кусочков.
Мы были похожи на раздавленных котиков, которые ждут поцелуя смерти.
- Что случилось, Миша?! Что за?! – Всё не унимался Костя.
Наконец он с Сашей вошёл в спальню… Запах смерти, и мой мёртвый ребёнок. Зоя лежала ничком в своей кроватке. Лежала, как кукла. Такая крохотная. Она задохнулась в кроватке.
- Малютка Зоя! Какая жалость! Не могу поверить - сказал Костя, покачивая головой.
Костя захотел свалить. И начал орать, что не знает, что с этим делать.
Костя закатал рукав своей клетчатой рубашки, и показал сочащиеся ранки на руке: - Я больше никогда не притронусь к этому дерьму. Всё, я завязал. В этот момент ему можно было поверить.
Саша посмотрела на Костю: - Не гони. То, что случилось с ребёнком, не имеет никакого отношения к дряни. И Ира тоже не виновата. Ира хорошая мать. Она любила своего ребёнка. И вообще, никто не виноват. Зоя просто задохнулась во сне. Случается. Бывает.
Понимаешь?
Я сварю – повторила Саша.
Костя посмотрел на неё обезумевшим взглядом.
А она пожала плечами, словно оправдываясь. И пошла на кухню. Её тощее, бледное лицо напоминало череп, с красными глазами и черными кругами.
Я сидела в том же положении. Все мои косточки выкручивало и ломало.
Миша не знал как меня успокоить, боялся ко мне притронуться. Только бормотал:
- Мне очень жаль, Ира… Мне очень жаль.
Яркий свет резал глаза. От этого я и проснулась. Оказывается, я проспала и мне срочно надо собираться на приём к доктору Вороновой.
Моя реабилитация - комплекс медицинских психологических мер по восстановлению моей автономности и моего здоровья.
Как по мне, то – дерьмо. Я в это не верю. Я вообще ни во что не верю.
Но, доктор Воронова мне нравится.
Психиатр доктор Воронова использует непрямые методы лечения, основанные главным образом на психоанализе. Зигмунд Фрейд – психолог, взгляды которого – её религия. В Зигмунда Фрейда она верит. Она расспрашивает меня о моей прошлой жизни, подробно останавливается на неразрешённых конфликтах, полагая, что обнаружение и разрешение таких конфликтов устранит гнев, который обуславливает мою аутоагрессию и саморазрушительное поведение, выражающееся в употреблении наркотиков.
Наши беседы всегда тягучие и липкие.
Мы затрагиваем кучу тем, например, – детдом «Рябинка», в котором я и провела своё детство. 40 минут, 40 часов, 40 дней, 40 месяцев… Для нас, детей из «Рябинки», время – мифическое существо, которое отбирало наши жизненные силы с каждым ударом стрелки. Тик-так, тик-так…
Грязь. В зеркале только собственное отчаяние. И вечные сумерки.
Но, во тьме всегда есть трещина. Так туда проникает свет. Этим светом для меня были
Маша и Кристина. Кристина, замкнутая девочка с огромными голубыми глазами и чёрными волосами. Она была старше меня и Маши. Маша - взбалмошная, разговорчивая, очень милая девочка. Она была младшая из нас.
Несмотря на столь малое количество лет, а именно, на момент удочерения, Кристине было 9, Маше 7, а мне 8 лет, морально мы были старше. Собственно, как и все дети из приюта. В этих стенах нет возможности оставаться ребёнком, нет возможности верить в розовых пони.
Судьба нас свела. Судьба нас развела. Но я о них помню. И я буду о них помнить.
Также, мы говорим о моих приёмных родителях…
Полагаю, что самый счастливый день моей жизни – день, когда меня удочерили, стал и самым ужасным днём в моей жизни.
Моей семьёй стали очень хорошие, обеспеченные люди. Елена и Матвей.
Они меня всегда баловали, у меня даже была собственная лошадь, о которой я и не могла мечтать, поддерживали, охраняли – я была их чудом.
Мы жили счастливо, до того самого дня: Дня Д.
Лил дождь, был густой туман. Отец не справился с управлением автомобиля. Банальность. Так я опять осталась одна. Это был обычный ноябрьский день. Пару месяцев назад мне стукнуло 17.
Или о том, как я стала наркоманкой…
Со своими друзьями я познакомилась на 1 курсе университета. Хотя, если быть откровенной, у наркоманов нет друзей. Только коллеги-знакомые. В компанию меня привёл Миша. А с ним я познакомилась в кафе, в которое я зашла с подругой после зачёта. Миша заинтересовал меня сразу. Что-то в нём было такое. Не могу даже описать. Мы начали встречаться. Наши встречи происходили ночью. У него было необычное поведение, и безумно красивые глаза. Больше всего в Мише я любила, и люблю - его глаза. Я, как неопытная и наивная, в течение недели, пока он сам мне не рассказал и не показал следы от иглы, не догадывалась, что он наркоман. Когда я узнала, я впала в ступор, меня объял шок. Считаю ли я возможным и дальше продолжать наши встречи? Не знаю. Я попросила время на раздумья.
Ровно на неделю я ушла в себя. Я не ходила в университет, я не отвечала на телефонные звонки, я не реагировала на звонки в дверь. Я плакала и думала. Думала, думала, думала…
Ровно через 7 дней, когда моё безумие подошло к граничной линии, и мир стал казаться тесным, все решения были приняты. И не бывает хорошего или плохого решения. Но каждое из решений создаёт твою жизнь. Тогда я и представить не могла, какая жизнь меня ожидает...
Полная решимости я пришла домой к Мише. Первое, что я ему сказала: «Дай мне дозу». Миша уставился на меня и опешил. Я тоже на него уставилась: «Я должна попробовать, я должна узнать на чём стоит твой мир». Он задал лишь один вопрос:
- Ты остаёшься со мной?
- Да, навсегда – было моим ответом.
- Но, как же… Ты утонешь вместе со мной.
- Нет! Мы научимся плавать!
- Мы разобьёмся.
- Не бойся, я тебя удержу!
- А толку, ты ведь тоже падаешь.
Это напоминало сцену в дешёвом фильме. И мы продолжали играть.
Перед тем как вколоть мне дозу, он взмолился:
- Одумайся!
- От одного раза мне ничего не будет. От одного раза зависимыми не становятся.
- Каждый умник и умница так считает… Прежде чем начинать, научись сперва спрыгивать.
На этом наш диалог закончился.
Мои губы дрожали, я смотрела на него в упор.
Миша нащупал большую вену на моей левой руке. Проткнул кожу и медленно впрыснул дозу, а затем втянул кровь обратно в шприц. Затем этот коктейль отправился мне в мозг.
Я откинула голову.
И так всё просто. И мятая простынь, на которой мы сидим, не имеет значения.
Зависимой я стала после первого раза.
Да, иногда на сеансах психотерапии я вру, но обычно стараюсь говорить правду. Когда вру, я говорю вещи, которые, как мне кажется, доктору Вороновой хочется от меня услышать, ей нужно от меня услышать. Да, с самого начала моей реабилитации, и этих приёмов, я не понимала, каким образом всё это мне поможет слезть с иглы. И изменить в лучшую сторону мою жизнь.
Тем не менее, я узнала о себе кое-что новое. Пожалуй, с этими открытиями я была согласна. У меня неразрешённый конфликт с самой собой и с миром в целом.
Моё наркотическое поведение анально по своему характеру и объясняется потребностью во внимании. Да, вместо того, чтобы отказаться от наркотиков и победить саму себя, я наоборот пичкала свой организм дрянью. Таким образом, претендуя на власть над самой собой и противостоя обществу в целом. Интересно, не правда ли?
Но всё равно мне кажется, что всё это в лучшем случае имеет лишь косвенное отношение к моей зависимости. Конечно, я не отрицаю это, наши беседы принесли пользу.
Считаю, доктор Воронова близко подобралась к тому, что кажется мне истиной.
Я презираю саму себя и весь мир, потому что не могу примириться с собственной ограниченностью и ограниченностью самой жизни.
Я принимала наркотики, прикрывалась наркотиками, чтобы все думали, словно у меня глубокая и сложная натура. А на самом деле я жалкий, убогий человек.
А моё психическое здоровье и неотклоняющееся от нормы поведение заключались в признании своей ограниченности и обречённости.
Психология - сказочная наука, и невозможно в этом мире быть психически здоровым...
Это же действительно так. Например, самое элементарное - удовлетворение
каких-либо своих потребностей, которые могут быть либо внутренними, обусловленными нашими индивидуальными влечениями, либо внешними, вызванными рекламой или моделями общественного поведения. И реальная или предполагаемая невозможности удовлетворения этих потребностей. Да, мои представления об успехе и неудаче функционируют на индивидуальном уровне, а не на индивидуально-общественном.
Вследствие невозможности удовлетворения собственных потребностей возникает фрустрация. Фрустрация приводит к разочарованию, тревоге, раздражению, отчаянию.
А это приводит к депрессии. И так можно до бесконечности... Я не знаю ни одного человека, который психически здоров и удовлетворён жизнью в идеальном понимании этого.
Проблема в том, что доктор Воронова отказывается принять моё убеждение, что общество нельзя изменить. Общество не станет принципиально лучше. И меня нельзя изменить. Эта ситуация вызывает у меня депрессию, а вся злость обращается вовнутрь.
Моя депрессия и вытекающая из неё аутоагрессия приводит также к демотивации.
Внутри меня огромная пустота. Героин заполнял эту пустоту и помогал мне удовлетворить свою потребность в самоуничтожении. Теперь мне надо справляться одной, теперь у меня нет милого друга.
Я отвергаю любые ценности, и моральные, и материальные, как таковые. И этим лишь указываю на то, что я не чувствую себя достаточно хорошей, или достаточно плохой, чтобы их принять. А вместо того, чтобы что-то сказать, я предпочитаю промолчать.
Зазвонил мой мобильный. Это был Костя:
- Новости слышала? Какое горе…
- Что? Костя, ты о чём?
- Ира, ты что, не слышала?
- О чём слышала?
- Умерла Саша. Передозировка.
- Ты шутишь?
- Я серьёзно. Вчера ночью.
- Что? Как?
- Сердечный приступ. Её даже забрали в больницу, но спасти не смогли.
Саша умерла. Саша… Одна из самых классных девушек, которых я встречала.
Какая из всех жизней правильная? Наверное, каждая из всех жизней правильная. Каждый путь правильный. Всё на свете может быть другим, но иметь тот же смысл…
Градом льёт пот, я вся дрожу. Я сижу, уставившись в магнитолу. Пытаюсь сосредоточиться на песне. В динамиках раздаётся System of a Down и их «She's Like Heroin».
«Me and heroin, maybe we can make some cash selling
Ass
Selling ass for heroin
Ass
Selling ass for heroin
Ass
Selling ass for heroin
Ass
Selling ass for heroin.»
Я стараюсь не взорваться, стараюсь держать себя в руках. Но, спокойствие и выдержка, в нынешних обстоятельствах, сейчас, - что-то из разряда фантастики. Я держусь, но на самом деле, я хочу спасительного укола. Одна единственная доза.., чтобы хоть как-то скрасить этот мрачный, тяжёлый день.
Я не хочу такую жизнь. Но я её выбрала. И всё, что я хочу - просто продержаться до конца пути.