В позапрошлом веке один англичанин со своими многочисленными домочадцами поселился в Индии. И вскоре заболел опасной болезнью: как только ветер начинал дуть со стороны джунглей – настроение у англичанина менялось, он раздраженно ходил по комнатам, будто по клетке, глаза его желтели, из горла вырывался короткий звериный рык. И, если ветер в течение суток не переменялся – превращался в тигра. Родственники и прислуга трепетали; ставили ему градусник, давали снотворное и разные снадобья, подносили молоко и парное мясо. Дрожащими руками гладили зверя по голове и старались говорить как можно тише. И молили Бога, чтоб ветер скорее переменился. Во время обострения болезни, тигра можно было бы посадить в клетку и спокойно дождаться, когда минует кризис. Но, во-первых, знакомые, увидев клетку, могли бы догадаться, что господин Н. периодически сидит за решеткой - а, как известно, злые языки, порой, страшнее клыков. Во-вторых, в звере всегда оставалось что-то человеческое и капля рассудка – он стыдился клетки и ни за что не хотел туда идти. Хотя и сам боялся кого-нибудь нечаянно разорвать. Приходилось держать себя во всех четырех лапах – отчего ему было труднее, чем настоящему тигру.
Наконец, ветер менялся, и наступала передышка. Англичанин, в примочках лежал в постели и стонал, а его близкие искали докторов по всей Индии. Доктора, конечно, приходили, но, узнав, какая у пациента болезнь, спешили убраться восвояси.
Приглашали и магов, которых, как известно, в Индии множество. Но тигр – это вам не старая беззубая кобра, чтоб плясать под дудочку.
Конечно, проще всего было бы вернуться в Англию – там нет ветра из джунглей. Но и такой власти, и такого богатства тоже нет.
С каждым разом тигру все труднее становилось держать себя в руках (то есть, в лапах), и обстановка делалась все тревожней. Не зная, что предпринять, все с ужасом ждали развязки…
И тут нашелся врач. Он лечил бедняков и сам был беден. Когда услышал, что нужно исцелить тигра, подумал: мне уже нечего терять - или разбогатею, или погибну. И решился. Правда, такой болезни он не знал. Бывало, что люди превращались в свиней, живя в грязи и нищете, но чтобы знатный и богатый господин стал зверем – такого случая в его практике еще не было.
Дело осложнялось тем, что доктор не знал английского языка. К счастью, англичанин немного говорил на хинди. И они смогли общаться друг с другом. Но, к сожалению, все, что будет в дальнейшем сказано между этими двумя господами на языке хинди, мы передать не сможем, потому, что совершенно им не владеем.
Доктор долго и внимательно осматривал пациента, расспрашивал его, выслушивал, выстукивал. И решил понаблюдать за развитием приступа. Ему отвели комнату вблизи аппартаментов англичанина, и пока ветер дул со стороны Ганга, врач заходил к больному ежедневно, и они подолгу беседовали.
Доктор видел, что англичанин живет роскошно и не знает ни в чем нужды. У него - прекрасные повара и отличные слуги, в покоях никогда не бывает холода или жары, а всегда ровный климат. На службе в его подчинении – тысяча работников, готовых в любую минуту беспрекословно и точно выполнить любой приказ. Идеальную картину довершают преданная жена и умные послушные дети.
«Казалось бы, с чего заболеть, - размышлял доктор, - все есть, всего вдоволь, не то, что у моих бедняков. Жить бы да радоваться…»
Но тут раздался звериный рык и прервал цепь его размышлений. Врач почувствовал, что переменился ветер, и его осенила догадка. Он приготовил очень сильное и горькое лекарство. И сказал себе так: только оно поможет бедняге, но если он все же озвереет и захочет меня разорвать – то я успею выпрыгнуть в окно и убежать: мне ведь терять нечего.
И, помолясь слоноголовому Ганешу – богу мудрости, покровителю искусств и науки, доктор вошел в покои англичанина. Встал поближе к окну и обратился к хозяину с вежливой, но твердой речью, после которой дал больному горькую пилюлю. И тот, проглотив её, взревел, но не превратился в тигра, а только схватился за голову, и начал метаться. А потом, устало опустившись в кресло, пробормотал: он прав…
Когда снова подул благодатный ветер с Ганга, англичанин щедро наградил своего целителя и, чтоб находиться под его постоянным наблюдением, оставил жить у себя до полного своего выздоровления.
С тех пор с первым дуновением ветра из джунглей, англичанин всегда терпеливо проглатывал горькую пилюлю и оставался человеком.
Доктору жилось теперь очень хорошо: больной приблизил его к себе и называл лучшим другом, домочадцы и их гости с великим почтением обращались к нему за советами и с радостью делили с ним трапезу и досуг. Слуги служили также, как своему господину, создавая обстановку изысканности и комфорта.
Доктор стал забывать времена, когда приходилось лечить свиней, и уже свободно владел английским. Но по мере выздоровления своего пациента становился все мрачнее и задумчивее – ведь как только болезнь отступит окончательно, врачу придется покинуть его дом. Да, конечно, он теперь не беден, и известен во всей стране, и у него много богатых клиентов, однако, это далеко не так приятно, как жить в этом земном раю.
И в следующий раз доктор приготовил больному уже не столь горькую пилюлю. А потом – еще менее горькую. Дальше и вовсе подслащенную. И с каждым разом его лекарство становилось все слаще, больной все больше похожим не тигра, а сам доктор – о, ужас! На шакала!
Это заметили все, и стали относиться к нему с осторожностью: ведь никогда не знаешь, чего ждать от такого существа.
Когда в очередной раз ветер повеял из джунглей, все попрятались, где только могли. Только доктор остался под дверью своего хозяина: он стал слишком самоуверен.
А тигр на этот раз не узнал целителя и, выпрыгнув из своих покоев, подумал, что перед ним отвратительный и жалкий шакал. Шерсть тигра вздыбилась, желтые страшные клыки обнажились, огромные острые когти вцепились шакалу в глотку и разорвали ее.
Потом тигр помчался по многочисленным гостиным и залам, срывая замки и портьеры, уничтожая все живое, что попадалось на пути. Наконец, выскочил в окно, перемахнул через парк, перепрыгнул изгородь и исчез в джунглях. Он жил там некоторое время, выходя по ночам, чтобы губить людей. До тех пор, пока его не подстрелил какой-то охотник.