В 1970 году физфак организовал стройотряд на Сахалине.
На Сахалин я впервые в жизни летел на самолёте и был очень впечатлён белым ковром облаков внизу и прочими красотами. Я оказался в отряде, строившем железнодорожный путь, который должен был соединить западный и восточный берега Сахалина в его самом узком месте. Никаких путеукладчиков не было и в помине. На себе таскали шпалы, волокли рельсы специальными клещами, лопатами подсыпали песок…
Но на железной дороге я поработал немного, лишь в периоды простоя на строительстве дома из шлакоблоков, где я был бригадиром.
Меня поразило, что в этом отряде не было ежедневных многочасовых планёрок, так утомлявших меня в стройотрядах, руководимых нашей компанией. Все вопросы решались в течение пяти минут. И, тем не менее, работа шла хорошо.
Жили мы на восточном берегу Сахалина, в четырёх километрах от Тихого океана, в деревянных домах, разделённых на две половины: каждая половина предназначалась для одной семьи. В одном из домов одну половину занимали девочки. Первобытность сахалинской природы способствовала необузданности душевных порывов, и, в конце концов, парни из другой половины этого дома взяли бензопилу и пропилили проход к девчонкам.
Мужской туалет был построен на вершине холмика, четыре отверстия были выполнены в форме карточных мастей, а из дверей открывался бесподобный вид на Тихий океан!
Природа на Сахалине фантастическая! Привычной травы там нет, лопухи вырастают высотой более метра, под листом шириной сантиметров восемьдесят вполне можно сидеть на корточках, пережидая дождь. Трава – выше человеческого роста, за её стебли я держался, поднимаясь на крутую сопку. В лесу – море морошки…
В первое же воскресенье (по субботам мы работали) ранним утром я пошёл на берег океана. За узкой прибрежной полосой в несколько метров, усеянной выброшенными волнами брёвнами, поплавками от сетей и другим хламом, вставали коричневые скалы, сильно пахло морем и водорослями… У меня душа замирала от мысли, что я – на берегу Тихого океана! Конечно же, я не мог не искупаться. Вода была холодная, и я развёл костёр, затем поймал на мелководье двух крабов и сварил в консервной банке. Оказалось, что крабы, сваренные в океанской воде, несравненно вкуснее сваренных в пресной подсоленной воде. Я был один на всём обозреваемом пространстве и ощущал себя на краю земли…
Лето на Сахалине – период дождей, которые лили почти каждый день, и грязь была непролазная. Ходить можно было только в резиновых сапогах, а ездить – на бульдозерах, оставлявших в грязи колеи глубиной в полметра.
Как-то мы сидели поздним вечером на кухне и вдруг вспомнили, что завтра у Толика Добродумова день рождения. Надо это дело отметить! Сам Толик в это время уже спал без задних ног в своей кровати.
- А давайте заложим его шлакоблоками! – кинул идею комиссар отряда В.Груздев.
Мы с воодушевлением принялись за дело. Самым трудным было принести шлакоблоки от стройки, находившейся метрах в семидесяти, по грязи, перечерченной глубокими колеями бульдозеров, в кромешной темноте: никакого освещения на улице не было, а луну закрывали тучи. Не раз случалось, что тащивший пару шлакоблоков запинался и летел через эти шлакоблоки лицом в грязь…
Наконец, блоков накопилось достаточно, и я как бригадир каменщиков, набрав в ведро грязи вместо цементного раствора, быстро возвёл вокруг стоящей в углу кровати именинника стену. Мы планировали сделать стену до потолка, но блоков не хватило, а идти таскать их снова ни у кого уже не было сил. Так что стена получилась высотой метра два.
Хотелось чего-то ещё. В то время была популярной игра, заключающаяся в переходе от одного заданного слова к другому с заменами одной буквы в промежуточных словах, причём, побеждал тот, кто совершал переход с наименьшим количеством промежуточных слов. И вскоре над моей кроватью, расположенной напротив кровати Толика, на стене висел красочный плакат:
«Объявляется конкурс: перейти от слова «Толя» к слову «Ж..а» через наименьшее количество слов».
Победителю понадобилось всего шесть слов, включая начальное и конечное. Но это произошло на следующий день. А ночью я сквозь мертвецкий сон слышал грохот падающих шлакоблоков. Проснувшись утром, я увидел узкий пролом в стене. За завтраком Толик рассказал, что было ночью.
Среди ночи он проснулся от необходимости выйти на улицу. Тело автоматически выполнило привычное движение сбрасывания ног с кровати направо, но стукнулось в стену. Толик решил, что спросонья перепутал стороны, и воспроизвёл зеркальное движение, но снова стукнулся в стену. Тут он продрал глаза и стал ощупывать окружающее пространство. Справа, где должна была быть пустота, ладони наткнулись на стену с потёками липкой грязи, скрепляющей блоки. На мгновение стало жутко, но выручило то, что дежурные уже готовили завтрак на кухне, и свет оттуда создал изображение нашего окна на потолке. Знакомая картина успокоила Толика, и он проделал в стене проход.
Стена так и сохранилась до самого нашего отъезда. Придя с работы, Толик любил, спустив до колен рабочие штаны, чтобы не испачкать кровать, посидеть в проёме, отдыхая.
Как-то в воскресенье выдалась солнечная погода, и мы с Толиком решили взобраться на высокую сопку, давно манившую меня как любителя горного туризма. На пути попалось болотце, сплошь поросшее тигровыми лилиями, которые до тех пор я видел только в садах. А там их были сотни. Фантастически красиво! Увы, я не смог сфотографировать эту красоту, т.к. две цветные немецкие плёнки исчезли из моего рюкзака…
Вдоволь налюбовавшись с вершины сопки на Тихий океан и панорамы волнистых сахалинских далей, мы спустились на берег океана и пошли по прибрежной полосе. Стало жарко, и мы разделись, а одежду и неизменные сапоги прикрепили к найденному бамбуковому шесту длиной метров шесть и диаметром сантиметров восемь – десять. Я никогда не видел такого толстого бамбука!
Положив шест на плечи, мы неторопливо шли по песку в одних плавках. Нас грело солнышко, обдувал морской ветер, неся запах моря и водорослей, а из воды смотрели усатые морды тюленей. Это было счастье!
По синей поверхности моря катились волны, вырастая у берега до высоты двух – трёх метров. Никогда в жизни я больше не видел таких волн! С мальчишеской бесшабашностью мы ринулись в эти волны. Это потом я прочитал в книгах, как течения уносят людей в океан. А тогда мы с восторгом взлетали на этих волнах и падали вниз, не думая ни о какой опасности…
Продолжая свой путь по берегу, мы завернули за очередную скалу и увидели большую группу корейцев. Они отдыхали на берегу, а молодёжь играла в хорошо знакомую нам игру – «Слона»!
Для тех, кто не знает:
Игроки одной команды, наклонившись, встают один за другим цепью, крепко обхватив переднего за пояс, а игроки другой команды запрыгивают на них верхом. Задача первой команды – «слона» – пройти условленное расстояние, не развалив своей цепи, а игроки второй команды всячески этому мешают, раскачиваясь, влезая по трое на одного из цепи… Если «слон» дойдёт до финишной черты, команды меняются местами, а если нет – всё повторяется.
Было удивительно, что за этой хулиганской игрой наблюдали взрослые почтенные корейцы и кореянки, болея за команды, а руководил процессом седой кореец с коричневым узкоглазым лицом, длинными белыми свисающими усами и такой же бородкой. Но самым удивительным было то, что команда парней играла против команды девушек!
Глазеть на это было неприлично, и мы, не останавливаясь, прошествовали мимо и так и не увидели, как «слон» из девушек повезёт запрыгнувших на него парней…
До сих пор я вспоминаю это путешествие и удивляюсь: со мною ли это было?
Настал август, в реки пошла на нерест красная рыба. Местный начальник, руководящий нашей работой, пообещал организовать нам рыбалку. И однажды, в конце рабочего дня, я услышал хриплый голос:
- Кто бугор?
Я распрямился и увидел двухметрового детину. Его правый глаз был почти закрыт багровым фингалом.
- Я бригадир, - представился я.
- Бери ещё одного. Едем за рыбой!
Мы с Толиком сели в раздолбанный бульдозер с огромным ножом спереди, и поехали. Нас немилосердно трясло на кочках и рытвинах, нож раскачивался и громко лязгал, скорость была раза в два медленнее, чем шёл бы пешеход… А детина с азартом орудовал рычагами и вовсю материл американские бульдозеры «Caterpillar», поступившие в их стройуправление: «У них там – не рычаги, а кнопки! Разве это возможно для русского человека?».
Когда мы свернули с дороги и поехали по кустам, я деликатно поинтересовался, не пойти ли нам дальше пешком.
- Чтобы я на рыбалку пешком ходил?! – изумился детина.
Доехав до речки, он достал бредень и погнал нас с Толиком в воду. Вода была по пояс, очень холодная. Ход рыбы только начался, и немногочисленные горбуши по одной проскакивали мимо нашего бредня. Мы окоченели, но так ничего и не поймали.
Но через неделю рыба пошла плотными косяками, и мы просто втыкали в воду вилы и каждый раз вынимали их с бьющейся на зубцах рыбиной. Мы заготовляли икру, а тушки вешали вялиться над кухонной печью. Утром мазали толстый слой икры на ломоть хлеба, запивали чаем, и этого вполне хватало до обеда, на котором была уха из горбуши, жареная горбуша, вяленая горбуша…
Юность есть юность, и, несмотря на тяжёлую работу и дожди, были у нас и вечерние костры, и песни под гитару, и танцы… Один из студентов поехал по стройотрядовским делам в сахалинский город Поронайск, там познакомился с девушкой, влюбился… После стройки летал к ней из Ленинграда, и, в конце концов, они поженились!
В нашем отряде была девушка, которую я впервые увидел три года назад на моём первом Дне Физика. Юность давала нам силы каждый день, если не было дождя, после десяти часов тяжёлой работы и ужина, идти гулять, иногда даже – до берега океана, до которого было четыре километра. Мы купались при свете луны, и вода вокруг наших тел ярко фосфоресцировала струями голубых искр…
Несмотря на пылкую влюблённость и страсть, охватившие меня, мысль о женитьбе не приходила мне в голову. Но однажды мы все после работы пошли купаться на близкую речку. Возвращаясь, мы шли по песчаной дороге, окаймлённой густыми зарослями кустов и деревьев. Она шла метрах в пятидесяти впереди, в купальничке, солнце светило ей в спину, и меня вдруг пронзила мысль, что вот так она и уйдёт по этой дороге в бесконечность, и я потеряю её, как потерял ту, другую, ушедшую в бесконечность длинного университетского коридора...
Я догнал её и предложил выйти за меня замуж.