Рагим Мусаев
(Россия)
МЕЙЛАХ В ОКТЯБРЕ
(ЁЛУПЕНЬ)
трагикомедия в 3 действиях
по мотивам одноименной повести
Сергея Петрова
(Беларусь)
Стихи
Романа Казимирского
(Черногория)
СССР. 1960-е годы ХХ века. Еврейский провинциальный дворик. В свободное от женщин и работы время Мейлах Кац пишет никому не нужные стихи. Его попытки вырваться из рутины будней неизменно кончаются комедией для окружающих и трагедией для него самого. Свободен он только в мечтах, где живут Дантес, Мендельсон, Марк Шагал, пророк Моисей и Вавилонская Башня. И лишь череда невероятных приключений и вера в несуществующую Зеленую Козу позволяют ему «умереть», чтобы воскреснуть к новой жизни.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Мейлах Кац
Рахиль Менделеевна, она же Вавилонская Башня
Миша, ее сын, он же Дантес
Дора, соседка, она же Мендельсон
Софья Борисовна, она же тетя Дуся
Доктор Мозель, он же Марк Шагал
Зураб, милиционер, он же Моисей
Зеленая Коза
ДЕЙСТВИЕ I
Провинциальный дворик.
Явление 1.
Милиционер, Рахиль, Миша,
Мейлах (лежит, отвернувшись к стене).
Зураб: Ну и где труп?
Рахиль: Вы за что меня пугаете? Зачем труп?
Зураб: Почему зачем? Когда убивают, делается труп.
Рахиль: Это у вас делается, а у нас просто, человек лежит, как бешеный, и чего ему, паразиту, не плохо!
Зураб: Почему тогда не шевелится?
Рахиль: Для чего шевелиться, под ним нет дамы. Да он зубом убитый. Морально!
Зураб: Так его убили или не убили?
Миша: Да разве ж убили! Толком даже не постреляли.
Зураб: Кто стреляли? Из чего стреляли?
Миша: Да не стреляли мы. Ни из револьвера, ни из винтовки, ни даже из рогатки, что окна бьют.
Зураб: Зачем тогда он зубом убитый? А револьвер где?
Рахиль: Да какой револьверт, товарищ милиционер! Посмотрите на этого ёлупня, где у него револьверт? Он только умеет, что огорчать всех до потери сознательности своим никому не нужным талантом. Породистый еврей! За столько лет не то что на скрипке, на патефоне играть не научился! Бездарность!
Зураб: Слушай, женщина! Не кричи. Отвечай на вопрос: где револьвер?
Миша: Да не было никакого револьвера. Мейлах ударился. О мамину руку. И выбил себе зуб. Последний. Теперь ему груши кушать нечем. А он их очень любит. И тогда решил застрелиться от всех неприятностей.
Зураб: Из чего? Ты думаешь, я ничего не знаю? Я все знаю. Он купил на рынке револьвер.
Миша: Да не он, а я. И не купил, а только спросил, где можно купить, и то шепотом. Мейлаху нужно было застрелиться, и я хотел помочь.
Рахиль: Ты хотел застрелить собственного отца?
Миша: Это ты говоришь, что он отец, а он говорит, что отцов у меня много было, а он не смог отскочить вовремя, вот и зачислили. И застрелить я его не хотел. Я просто хотел ему помочь расстаться с кошмарной жизнью.
Рахиль: Ой, люди! И что из такого ребенка дальше будит? Видите ли, ему нужно спрашивать револьверт. А гаубицу тебе не нужно? Пусть бы прикончил какую-нибудь музыкальную школу хотя бы по классу собачьего вальса, что ли. И не думал бы о револьвертах. Нажимал бы черные и белые клавиши, радовался жизни. Но ты же не хочешь жить, как Додик Ойстрах, выпиливать на скрипочке рапсодии всякие. Тебе нужно стрелять… Вспомнишь мамины умные советы, да будит поздно, поезд утутукал!
Зураб: А ты знаешь, помощник, что за покупку пистолета и соучастие в убийстве можно в тюрьму угодить?
Рахиль: Какая тюрьма? Он же еще школу не прикончил. А способный мальчик. В три года он знаете что сделал? Молоко из бутылочки выпил, а соску одел – на что ты думаешь? Именно там. А тетя Броха радовалась: «Гениальный ребенок! Пойдет в школу, всему научится!». Научился! Когда выключился на уроке свет, он учительницу поцеловал взасос! Так ее смутил, что оба ходили, облизывались. На это он тут, как здесь, а уроки делать – пусть у мамы болит гипертония!
Зураб: Не кричи, женщина! Эй, как тебя…
Рахиль: Мейлах.
Зураб: Мейлах, ты живой? (Мейлах бурчит). Живой. Ты эти глупости брось, прикидываться трупом мертвого человека.
Мейлах: Все равно удавлюсь.
Зураб: Когда?
Мейлах: В октябре.
Рахиль: Опять в октябре! У него все в октябре. Вы не обращайте внимания, товарищ милиционер, это у него присказка идиотская такая. Чуть что спроси, когда сделает, так у него все в октябре.
Зураб: Зачем в октябре?
Рахиль: Потому что идиот.
Миша: Он не идиот, он в интернате работает.
Рахиль: Интернат как раз для идиотов. Хотя это как посмотреть. Они там на всем готовом едят, спят, живут, государство им все это платит, и кто из кого идиот?
Миша: Он не идиот, он стихи пишет.
Зураб: Про партию, про коммунизм?
Рахиль: Если бы! А то все про любовь. Это разве поэт? Кому такие стихи надо? Их ни в газете не напечатать, ни в ЖЕКе не прочитать. Значит ни тебе пайка, ни гонорара, ни уважения. Идиот, прости Господи.
Зураб: Чем пахнет?
Рахиль: Это пирожки! Неужели сгорели!
Зураб: Горелым не пахнет.
Рахиль: Когда запахнет, поздно будет. Товарищ милиционер, помогите потушить пожар.
Зураб: А с чем пож… С чем пирожки?
Рахиль: Главное, чтобы не с углем!
Рахиль и Зураб уходят.
Явление 2.
Мейлах, Миша.
Миша: Мейлах! Мейлах! Прости меня. Я хотел как лучше. Не слушай никого, твои стихи очень хорошие. Я точно знаю. Я помочь хотел.
Мейлах: Помочь? Я не милиция, мне не ври.
Миша: Ну… я… это… Ты сказал, что хочешь застрелиться, а я никогда не видел, как Мейлахи стреляются, и мне очень захотелось посмотреть.
Мейлах: Теперь верю.
Миша: Мейлах, ты правда решил стреляться из-за зуба?
Мейлах: А что?
Миша: Из-за зуба глупо. У тебя же все равно вставная челюсть во всем рту.
Мейлах: Челюсть. Только это был последний настоящий зуб. Мой! А теперь и его нет. Зачем мне такая жизнь? Понимаешь?
Миша: Понимаю. Вот я думал, что ты застрелишься. Даже дал твоей сестре Саре телеграмму в Израиль. Не веришь? Вот квитанция.
Мейлах (читает): «Мейлах готов». Почему готов?
Миша: Ну, чтобы дать телеграмму о смерти, нужно справку от врача показать, а ты еще был жив. И даже револьвер не куплен. Я и подумал, что пока телеграмма дойдет, все уже уладится, потому и написал так. Ты же говорил, что хочешь стреляться.
Мейлах: Говорил.
Миша: Ну вот. Только глупо из-за зуба.
Мейлах: А что не глупо?
Миша: Не знаю… Из-за несчастной любви.
Мейлах: Мне бы твои проблемы. И зубы.
Миша: А я знаю, как ты зубов лишился, мама рассказывала. Ты был на войне партизан-вундеркинд и выпил боевые сто грамм, чтобы не страшно, и заснул. А тебе пьяному комары глаза повыкусывали. И когда объявили тревогу, пальнул в воздух и пулей сбил с курса британский самолет, который послал к партизанам сам Черчиль, а прикладом попал по своим зубам. С тех пор экономишь на щетках и зубном порошке. Так?
Мейлах: Почти так. Тебе правда нравятся мои стихи?
Миша: Правда. Мейлах, а это правда?
Мейлах: Что?
Миша: Что ты мой отец?
Мейлах: Кто тебе сказал?
Миша: Мама.
Мейлах: А ты ее еще раз спроси, может тебе она и расскажет. Если, конечно, сама знает.
Миша: Сама она точно не знает, она меня к тебе отправила.
Мейлах: А сам ты как думаешь?
Миша: Я думаю, что у нас всех общий отец – товарищ Сталин. Я даже похож на него, посмотри. Похож?
Мейлах (смеется): Похож. Только фамилия у тебя для грузина неподходящая: Крендельсон. Да и товарищ Сталин, государственный человек, не будет такими мелочами заниматься. За него нижние чины все сделают.
Миша: Мейлах… Ты только это… Не надо больше стреляться. Ну и что, что я не видел, как Мейлахи стреляются. Ведь живут без этого другие. И я проживу. И ты без зубов проживешь! Ведь проживешь?
Мейлах: Проживу. А ну марш уроки учить.
Миша уходит.
Явление 3.
Видение Мейлаха.
Мейлах, затем Миша в образе Дантеса.
Мейлах: В стране столько военных, а пистолет в нужное время не в твоих руках. Пушкину с Дантесом еще повезло.
Дантес (появляясь): Кто нуждался в пистолете?
Мейлах: Ты кто?
Дантес: Я Пушкина убил.
Мейлах: Где ты был час назад?
Дантес: Я больше не стреляю.
Мейлах: Почему?
Дантес: А смысл? Нет в мире справедливости. Ведь попал кто? Я! А памятники поставили кому? Пушкину.
Мейлах: Может, договоримся? Выстрелишь?
Дантес: Как это?
Мейлах: Ну, за 30 серебренников, или... Я точно не знаю, сколько в таких случаях полагается.
Дантес: За кого вы меня держите? Я не предатель. И не убийца. Да, я стрелял. Но и в меня стреляли. Это была дуэль.
Дантес уходит.
Явление 4.
Мейлах один.
Что воля мне, что неволя - мне
спороть с себя инородное.
Стереть с лица неприглядное.
Боли, мое неболимое.
Молчать бы криками скрытыми,
корить себя за ущербное.
Корытом мне, не корытом - мне
рулить с желудями верными.
И что свое, и что чуждое -
в единый колос сплетенное
родимое что-то почудится.
Что воля - мне. Что неволя - мне.
Перед Мейлахом возникает Зеленая Коза.
Мейлах озадачен.
Мейлах: Не может быть.
Коза исчезает.
Явление 5.
К Мейлаху входит Дора.
Дора: Почему же не может? Я так восхищаюсь вашей поэзией! Я так восхищаюсь вашими … стихами! Я так восхищаюсь вашими…
Сотвори мне кумира из множества тайн твоих.
Разорви и забудь. На просторе покорных залысин
есть как минимум двое, которым не страшно прожить
этот день, обходя стороной канцелярии тысячи тысяч.
Как там дальше? Помогите мне…
Читают вместе.
На краю световыворот-тень запретит нам любить.
Под неряшливым швом, знаешь, есть отголоски просветов.
Ты ведь знаешь, что крытая дерном землянка - святая обитель
для тех, кто привык отличать междулетье от лета.
Вот… Я понимаю, поэтам так положено умирать молодыми. Лермонтов, Есенин, Маяковский…
Мейлах: Пушкин.
Дора: Да. Теперь вы… Но ни у одного из них не было таких поклонниц, как у вас.
Мейлах: Какие там поклонницы…
Дора: А я? Разве меня мало?
Мейлах: Вы, это конечно. Вы - это не мало.
Дора: Как тонко вы чувствуете состояние женщины. А я тоже чувствую. Чувствую вашу поэзию… Чувствую ваши … стихи… Чувствую ваше…
Да и ветер - всего лишь возможность умножить слова.
Да и дождь - лишь текучее право не сбиться со слова.
Помогите мне…
Читают вместе.
Я живу - это путь доказательства «от непростого».
Я люблю - это путь извлечения жизни из сна.
Мейлах: Вам правда нравится? Тогда я посвящаю его вам.
Дора: О! Теперь я проникнусь к вам еще большей симпатией. А как же Рахиль Менделеевна?
Мейлах: Ей это не интересно.
Дора: Как может быть не интересна ваша поэзия… Ваши … стихи… Ваше…
Мейлах: Она женщина практичная.
Дора: Она часовой, охраняющий стратегический склад боеприпасов. А как она в своем магазине считает? (передразнивает) Сорок плюс сорок – будит рупь сорок. Спички брал? Нет? Еще прибавляем рупь. Колбасу брал? Нет? Еще прибавляю два. Курить брал? Нет? Плати и проваливай. Ты не брал, так такой же пьяница, как ты, брал, а мне тоже жить нужно. А будешь спорить – выпивку в кредит не получишь! Завмаг!
Мейлах: Вы не такая. Вы…
Дора: Я…
Мейлах: Вы…
Дора: Я?.. Вы растрогали меня. За ваши стихи в мою честь я хочу дать вам маленький гонорар.
Мейлах: Что?
Дора: Да, гонорар хорошему человеку за слова, которые мне никто никогда не дарил и, видимо, не подарит.
Мейлах: Дора…
Дора: От последнего мужа осталось несколько золотых червонцев. Заклинаю, возьмите! Сделайте себе новые зубы!
Мейлах: Но тут много…
Дора: Сделайте новую вставную челюсть! Эта челюсть от чистого сердца! И не говорите «нет»!
Мейлах: Нет?
Дора: Нет!
Мейлах: Тогда … да?
Дора: Как вы меня обрадовали! И обнадежили.
Дора (поспешно ретируясь): И не убивайте себя больше! Без меня.
Дора уходит.
Явление 6.
Входит доктор Мозель.
Мозель: Скажите на милость, это здесь проживал Мейлах Кац?
Мейлах: Да, здесь, только…
Мозель: Не надо кричать, я все знаю. Где он теперь сидит: в Бобруйске или в столице?
Мейлах (настороженно): А что еще вы хотите знать про Мейлаха?
Мозель: О! Ничего личного. Мне только нужно знать, где он сидит. Есть деликатное дело. Помогите, и я вас хорошо отблагодарю.
Мейлах: Так давайте уже благодарите меня. Дело в том, что Мейлах сидит не в Бобруйске и не в столице. Мейлах сидит перед вами. Мейлах - это я. Можете отблагодарить меня, как обещали.
Мозель (изумленно): В таком случае, прошу вас подойти ко мне ближе. Еще ближе. Да прижмитесь уже ко мне!
Мейлах: Боюсь, я не почувствую удовольствия.
Мозель: Главное, чтобы мы вместе почувствовали безопасность. (шепотом) Я принес деньги от вашей сестры из … (делает неопределенный жест головой).
Мейлах: Откуда?
Мозель: Из … (повторяет жест).
Мейлах: А, из Израиля. Какие деньги?
Мозель: Какие - какие … (тот же жест).
Мейлах: Не понимаю.
Мозель: Да не могу я говорить вслух подсудные вещи. Вы что, из дурдома?
Мейлах: Да.
Мозель: Вы серьезно?
Мейлах: Я там работаю.
Мозель: Хорошо платят? Ладно. Вашей сестре пришла телеграмма, что вас арестовали в тюрьму, и она передала (тот же жест), чтобы дать кому надо и выпустить вас на свободу.
Мейлах: Много?
Мозель: Чего?
Мейлах: Ну … (повторяет жест Мозеля).
Мозель: Ах, это! Чтоб я так жил! Хотя бы вполовину. И вы вполовину. Согласны? В нашем деле главное, что вы на свободе, а в таком случае, нам ни нужно отдавать врагам наши сбережения.
Мейлах: Но это как-то…
Мозель: Как?
Мейлах: Ну…
Мозель: Вы что, из дурдома? Ах, да… Поймите вы, Сара давно оплакала потерю этой суммы, а если ей их вернуть обратно, она опять расплачется от неожиданности. Мы должны беречь ее здоровье. Это я вам как врач говорю. Зачем ей два раза плакать по этим деньгам, пусть лучше радуется, что вы на свободе! Неужели вам совсем не нужны деньги? С такой суммой из той страны в этой можно начать новую жизнь.
Мейлах: Можно вернуть деньги за зубы…
Мозель: Я вас умоляю! Каждый зуб можно отправить в санаторий с компотом и душем Шарко! Вот ваша доля, а это моя. И если встретите меня на улице или в милиции, можете не здороваться. Будьте здоровы.
Мозель исчезает.
Мейлах прячет деньги под фундамент дома.
Явление 7.
За сценой крики Рахили: «Вот, паразит! Куда удумал!»
К Мейлаху входит Рахиль.
Рахиль: Вот паразит! Если я не замужем, это еще не значит, что я готова защищать советскую власть со всеми милиционерами города. Это Ленину все покоя не было – то по ссылкам, то по шалашам, а между делом полное собрание сочинений писал. Чего не хватало? Революции. Сделал. И нет, успокоиться! Начал бревно по субботам таскать. А Фаня Каплан не хотела, а может, за Надю или Инессу заревновала. И чего? Что молчишь? Это все по твоей вине. Женился бы на мине и все. И я бы спокойней была, и ты бы сразу жить захотел.
Мейлах: Зачем тебе это?
Рахиль: Чтобы друзья и соседи смотрели и завидовали, какая я молодая и красивая с сыном и мужем.
Мейлах: Зачем?
Рахиль: Так принято. Так у всех!
Мейлах: Но ты - не все.
Рахиль: Да. Поэтому все и должны знать, что я самая-самая-самая…
Мейлах: Все? И кому от этого стало бы теплее? Нужно ли все это затевать?
Рахиль: Мне нужно. Поверь на слово, или я...
Мейлах: Рахиль, не начинай.
Рахиль: Или что? Или тебе напомнить? Миша – чья работа? (кричит) Миша! Иди ко мне, я хочу что-то тебе говорить! Иди быстрее, это важное, а я уже старая.
Миша (из-за сцены): Что опять? Я уроки учу.
Рахиль: Ничего, я на поезд не опаздываю.
Мейлах: Подожди, давай поговорим…
Явление 8
Те же и Миша.
Миша (входя): Что случилось?
Рахиль: Ничего, Мишенька. Иди пока, вырви мине лука. Одну цапочку. И все.
Миша: Мам, лук за домом. Ты же только оттуда, и сама могла вырвать. Нет, не поленилась, позвала меня.
Рахиль: Зачем мине эти хлопоты? Я хочу, чтобы это сделал мой сын. Мне будит приятно, что ты такой заботливый про маму, ни то, что некоторые. Вырви, Миша, а я скажу тебе пару интересных умных слов для порядка.
Миша идет за луком.
Явление 9.
Те же без Миши.
Рахиль: Ну?
Мейлах: Что?
Рахиль: Когда ты возьмешь меня в свой паспорт?
Мейлах: В октябре.
Рахиль: Опять в октябре! Ты что, Ленин, чтоб в октябре? Ты на себе в паспорт погляди. Там до самого декабря недолго! В октябре! Кому ты нужен! Пропадешь!
Мейлах: Ты когда-нибудь летала во сне?
Рахиль: Куда?
Мейлах: Вверх.
Рахиль: Зачем вверх? Это куда?
Мейлах: К облакам. Интересно, они там мягкие?
Рахиль: Кто мягкие? И где это там? Ты мне зубья не заговаривай. Тоже мне, Гагарин! Что это за хлюст приходил? Сколько он тебе отвалил в пакете? Давай посчитаем вместе, чтобы знать, за что сидеть на допросе. Или ты думаешь, я ни знаю, где ты их спрятал? Нет, если ты хочешь, то я не настаиваю. Гибни своими же руками. Каждому себе.
Мейлах: Я…
Явление 10.
Входит Миша
Миша: Вот лук. Все?
Рахиль: Ой, Миша! Пусть бы ты еще вырвал укропа! Ты же знаешь, что лук без укропа такой же в супе одинокий, как ты без своих дружков.
Миша: Тебе что, делать нечего?
Рахиль: На кого ты фыркает? На маму, которая тебе ест и пьет! И тебе не стыдно против мамы? Перестань сказать для мамы такие поносные слова. Ты знаешь, как я тебя рожала? Ни знаешь. Это не такое веселое занятие. Не обижай маму и иди. Ты мой сын и должен терпеть, какая я хорошая.
Миша уходит.
Явление 11.
Те же без Миши.
Рахиль: Пора уже немедленно осваивать ЗАГС. Или ты будишь мучить любимую женщину без конца долго? Кто тянет с браком, тот замучает с разводом! Или ты согласный сказать «да», или позовем милиционера считать деньги в ненашей валюте?
Мейлах: Тебе скучно без того милиционера? Что ты в нем нашла?
Рахиль: Можно подумать ты в это время не проводил дегустацию Доры! Или ты думаешь, я не знаю про зубы? Ты ж без меня, как суп без соли. Теперь я твоя. Бери меня с Мендельсоном!
Мейлах: С кем?
Рахиль: Тебе уже неважно, но скажу, что под марш Менделсона ставят штампы в паспорте!
Мейлах: Да!
Рахиль: Ты кому сказал это «да»?
Мейлах: Твоему паспорту. Ты же этого хотела.
Рахиль: Хотела. А что таким тоном?
Мейлах: Все тебе не так. Что ни слово, все у тебя поперек.
Рахиль: Что ты сказал, старый прохвост, на приличную женщину? У кого пипирек? У меня пипирек! Если ты не разбираешься в устройстве женщины, так ни надо говорить, что тебе в твою бошку въехало. Это же надо придумать такое – пипирек! К твоему запоздалому развитию, у всех одинаково! Если не веришь, спроси у Доры, она все расскажет, покажет и даст попробовать! Не хочу тебе ничего плохого, но пожелаю, чтоб за твои слова отсохнул твой паршивый язык! Так и знай, я согласна.
Уходят.
Явление 12.
Видение Мейлаха.
Мейлах и Дора-Мендельсон.
Я живу, как могу, согреваю себя, как умею.
Приготовь мне, родная, свое приворотное зелье.
Если ночь извалялась в золе, утро будет светлее –
утром будет легко отыскать все отдушины в теле.
Где не падал – бежал, добежал – окопался в постели,
где не гнезда не вьются не там, не затем и не с теми.
Приготовь мне, родная, свое отворотное зелье,
чтоб отбрасывал тень и в тени был свободным от тени.
И на белом листе нарисую оранжевый взгляд.
И на белых манжетах не будет дороги назад.
Дора-Мендельсон: Это вы тот самый известный поэт Мейлах?
Мейлах: Ну, не такой уж и известный…
Дора-Мендельсон: Не могли бы вы написать стихи к моему маршу?
Мейлах: К какому маршу? Дора, откуда у вас марш?
Дора-Мендельсон: Я не Дора. Я Мендельсон. Да-да, тот самый. (напевает мелодию марша) Та-та-таратам-парарам-тарарам-трампарам… Так как насчет слов к моему маршу?
Мейлах: Мендельсон, он же мужчина, а не женщина.
Дора-Мендельсон: Конечно. Только женщиной Мендельсону быть безопаснее. И не так больно.
Мейлах: Как это?
Дора-Мендельсон: Просто мужчины женщин обычно не бьют. Обычно.
Мейлах: А женщины?
Дора-Мендельсон: А женщины меня за мой марш, наоборот, очень любят. Вы замечали, какого цвета платье у невесты?
Мейлах: Белое.
Дора-Мендельсон: А костюм жениха? Вот. И все женихи считают, что виноват в этом бедный Мендельсон. А что я? Я только жал на белые и черные клавиши.
Мейлах: Черные, как женихи, и белые как невесты?
Дора-Мендельсон: Да, стихи у моего марша появятся нескоро.
Занавес.
ДЕЙСТВИЕ II
Явление 1.
Мейлах, Рахиль.
Рахиль (выходя из дома): Как я выгляжу в крашеных губах? Правда, хорошо? Я только месяц замужем, а мой законный муж даже ни поддерживает меня под руку. Я же могу упасть на землю, или ты собирался меня беречь, как зеницу ока только до свадьбы? Ты точно не пойдешь со мной к Шагалам за солью?
Мейлах: Привет от меня Шагалам.
Рахиль: Не скучай без меня. Я скоро. Одна нога здесь, другая тоже ни далеко. А пока можешь постирать. Ты же не забыл, что ты теперь семейный человек?
Мейлах: Я?
Рахиль: Пора уже входить в свои обязанности. Мы с Мишей ни согласны носить нестираное белье. У нас есть муж, любитель груш!
Мейлах: Разве бельем должен заниматься муж?
Рахиль: Должен же ты заниматься чем-то полезным.
Мейлах: Я занимаюсь.
Рахиль: Чем? Или ты думаешь, что твои стишки - это занятие для настоящего мужчины? Назови хотя бы одного приличного мужчину, который пишет стихи!
Мейлах: Пушкин, Есенин, Маяковский.
Рахиль: Так они поэты.
Мейлах: А я?
Рахиль: А ты еще слишком живой, чтобы за твои строчки платили деньги. Так что бери таз и стирай.
Мейлах: Раньше…
Рахиль: Раньше, когда ты был холостой, ты выгулялся и написался. Теперь пора работать! Так, (поправляя грудь) вату подложила, платочек на случай счастливых слез взяла. И, надеюсь, ты не станешь проводить дегустацию Доры в мое отсутствие?
Рахиль уходит.
Явление 2.
К Мейлаху входит Миша с ведром воды.
Миша: Я тебе воды принес. Ты не думай, что она плохая. Думаешь, легко ей одной такого оболтуса, как я, в люди выводить? Тебя она тоже любит.
Мейлах: Как любит?
Миша: Как умеет, так и любит.
Мейлах: Тогда будем помогать.
Миша: Будем! А как?
Мейлах: Как умеем, так и будем. Тащи таз.
Миша: Этот?
Мейлах: Да, лей в него воду. (указывает на белье) Это что ли в стирку?
Миша: Ну да.
Мейлах: Тащи прищепки.
Мейлах берет по очереди вещи, окунает в таз
и как есть вешает на веревку.
Миша (с прищепками): А … мыло?
Мейлах: А мыло экономить надо. Не дворяне.
Миша: Так оно же… Разве стирают так? С бельем так нельзя.
Мейлах: А со мной так можно?
Миша: Мама будет ругаться.
Мейлах: Все женщины ругаются, такой уж у них организм. Они без ругани, как без витаминов.
Миша: Разве у всех?
Мейлах: Исключения внесены в «Красную книгу» и лишь подтверждают правило. Поверь моему женскому опыту.
Миша: Это да, по женской части опыт у тебя… Мейлах, а как это, с женщиной?
Мейлах: Вырастешь – узнаешь.
Миша: Я вырос. Но я стесняюсь.
Мейлах: Ты умеешь стесняться? Ой! Или ты думаешь, я не знаю про Тамару и про то, какой вы с ней занимаетесь математикой?
Миша: А мама знает?
Мейлах: Главное, чтобы Тамарин муж не знал.
Миша: Ну, с Тамарой, так она первая начала приставать, я ответил тем же. А сам я не знаю, как к ним подойти.
Мейлах: Ладно, математик, начнем с прописных истин. Не нужно стесняться того, что в человеке заложено природой. Женщины придуманы для того, чтобы нравиться мужчинам, и наоборот. Иначе кто бы строил светлое будущее?
Миша: Кто?
Мейлах: Никто. Некому было бы. В отличие от нас женщины хитрее, коварнее и умнее. И это вне зависимости от образования. Но, в конечном итоге, мысли у женщин и у мужчин совпадают. Только, мужчины добиваются, а женщины – выворачиваются. Поэтому что?
Миша: Не знаю.
Мейлах: Наша задача сделать эти выверты удобными в свою пользу, чтобы она выворачивалась, а обоим от этого было бы хорошо. Понял?
Миша: Да. Не понял.
Мейлах: Восхищайся ею, ее красотой, ее умом, ее стряпней, даже если…
Миша: Если восхищаться нечем?
Мейлах: Это нужно в первую очередь тебе. Будешь ею восхищаться - сам привыкнешь, что она красавица, умница, хозяюшка. И ты будешь счастлив! И она.
Миша: А я точно буду? А если она мне не нравится?
Мейлах: Так какого черта ты к ней прилип, если не нравится? Оставь ее тому, кому она понравится. Ты же тоже не всем понравишься.
Миша: Почему?
Мейлах: Закон природы. У каждого яблока своя половинка.
Миша: В школе законы, здесь законы.
Мейлах: Никогда не ной. Будь смелым и уверенным. Хотя бы на словах. Женщинам это нравится. И никогда не лишай ее надежды, но и лишнего не обещай – получишь упреки. Еще узнаешь. Это для далеко идущих планов, а ты только начинаешь радоваться жизни. Ты еще, может быть, взлетишь.
Миша: Куда?
Мейлах: К облакам!
Миша: Зачем?
Мейлах: Чтобы увидеть, как наша Земля прекрасна.
Миша: Вся земля? И помойка за нашим домом тоже?
Мейлах: Если подняться очень высоко, то помойка покажется такой маленькой, что ты ее и не заметишь.
Миша: А людей заметишь? Они же тоже маленькие будут?
Мейлах: Люди не бывают маленькими. Просто некоторым не повезло, и они не знают, как это, летать.
Миша: А Тамара знает?
Мейлах: Тамара… Может, и знает. Ты – ее полет. Ты - подарок, неожиданный праздник.
Миша: Я - праздник?
Мейлах: Ну да! Соответствуй! Радуй, будь нежным и внимательным. Женщины в обычной семейной жизни этого не видят, а потому тебя сразу оценят. И чего не умеешь – научат. Главное, чтобы муж не узнал.
Миша: А если узнает?
Мейлах: Это отдельный разговор. На первый раз достаточно. Переваривай! Кстати, чего это Рахиль пошла за солью к Шагалам? Может, у Доры есть? Пойду, спрошу.
Миша: Спроси. Тем более, у нее мужа нет.
Мейлах: Быстро учишься.
Миша: Чья школа!
Мейлах: Ты здесь заканчивай, если что, дай сигнал.
Миша: Какой?
Мейлах: Громкий.
Уходит.
Явление 3.
Миша воюет с бельем.
Появляется доктор Мозель.
Мозель: Скажите на милость, вы и есть тот самый Миша?
Миша: Да. Только мама сейчас занята, она за солью пошла. А Мейлах, он тоже пошел. За солью.
Мозель: Очень хорошо, я как раз хотел поговорить с тобой.
Миша: О чем?
Мозель: О жизни. Ведь с моей женой Тамарой это ты дружишь? Дружба – большое дело, если знаешь, когда и зачем.
Миша: Я только…
Мозель: Знаешь, Миша, я ведь тоже был молодым, красивым, жарким и острым, как жгучий перец. Но со временем, как говорится, укатали Сивку крутые бабы! То, что тебе нравится у моей Тамары, меня уже пугает. И чем дальше в лес, тем ну его к черту!
Миша: Куда?
Мозель: Ты этого не понимаешь, пока молодой. Я в свое время тоже любил заниматься «математикой» и не только в уме извлекал корень. В общем, спасибо тебе за добросовестные занятия.
Миша: За что?
Мозель: Не надо, Миша! За хорошее не оправдываются. Я сам в свое время начинал подобным образом. Способ не новый, но понимающего мужа любовницы найти сложнее, чем любовницу. Считай, тебе вдвойне повезло.
Миша: Как это вы такое придумали?
Мозель: Жизнь заставит - не такое придумаешь! Видишь ли, Миша, я люблю свою жену, а настоящая любовь – это то, что соединяет мужчину и женщину, когда они оделись. Так я окончательно оделся. А почему бы ей не пощеголять в том интересе, когда женщине одеваться еще рановато? Не с топором же мне за женой гоняться, чтобы посадили на долгие годы. Молодую и красивую все оправдают, а старого и страшного, да к тому же неисправного по нижней части, никто не пожалеет.
Миша: Я…
Мозель: Это я тебя рекомендовал Тамаре. Она довольна. Хвалила. И мне спокойно. Только у меня одна просьба: никогда не трогай приготовленные для меня котлеты и фаршированную рыбу. Сало можешь кушать. Я не жадный. Ну, будь здоров. Считай это вкусным бесплатным уроком, как правильно понимать жизнь.
Мозель уходит.
Явление 4.
Входит Рахиль
и довольно разглядывает развешанное белье.
Рахиль: Ну вот! Другое дело! А говорят, от поэтов толку как от козла молока. Можешь же, когда захочешь.
Миша: Может.
Рахиль: Это ты здесь? А где Мейлах?
Миша: Он прилечь пошел, я сейчас его позову.
Рахиль: Не надо. Пусть себе полежит. Вот что значит нет привычки к труду. Ничего, я из этого поэта человека сделаю. Сядь, я расскажу тебе что-то полезное. У Шагалов был племянник. Воспитанный мальчик, но попал в плохую компанию и стал красками бумагу пачкать. И ладно бы раскрашивал буковки: «Миру – мир». Так нет! Стал рисовать, как он летает над городом с облаками, и зеленую козу.
Миша: Разве летать, это плохо?
Рахиль: Родился бы птицей – летал, а родился с ногами – ходи по земле.
Миша: Как зеленая коза?
Рахиль: Почему зеленая?
Миша: А почему коза?
Рахиль: Потому что ёлупень. Так и пропал где-то за границей. Вот что бывает, когда не слушают маму, тогда и коза зелёная.
Миша: Я слушаю, я всегда тебя слушаю, мама.
Рахиль: Ты куда так кричишь? Хочешь Мейлаха разбудить?
Миша: Я пойду, мне нужно.
Рахиль: Куда тебе опять нужно? Когда ты уже возьмешься за светлый ум и станешь просклизнуть в достойное общество? Посмотри на Шагалов с детьми, папа – завмаг. Стакан чая и кусок сыра он всегда иметь будит, даже если эта кому-то не нравится.
Миша: Мама, я еще даже школу не закончил. Рано мне жениться.
Рахиль: Знаю, какой тебе рано! Ты кого вчера на танцах заблуждал, пока ее муж на дежурстве в больнице? А после танцев? Думаешь, я не знаю про Тамару? Вокруг столько полезных девочек, а ты нашел замужний пеникантроп и хочешь быть в интэрэсе?
Миша: Мама, не надо.
Рахиль: Тебе не надо, маме надо! Посмотри на Мишалов. Дочка Белочка вся из себя. Ее папа торгует пивом на косой мостик. Он же себе может что хочешь! И такой персик тебе ни надо?
Миша: Я пиво не пью.
Рахиль: Знаю, что не пьешь. Лакаешь! Хоть раз задумайся не о том, как всегда, а за жизнь. Тебе все фигли-мигли, а жизнь – это ой, ой, ой! Ладно, ставь таз и иди на свои танцы, а то тебе до них еще нужно успеть стать старше на два стакана портвейна.
Миша убегает.
Явление 5.
Рахиль пока одна.
Рахиль: Хотя бы белье выстирано. Интересно, то жирное пятно отошло? Где же оно. Вот. Поэт безрукий.(рассматривает белье на веревке) А это что? Да оно только вполовину мокрое. И это. А здесь грязь. Кто так стирает? Мейлах!
На последних словах появляется Мейлах.
Судя по всему, Миша успел вовремя.
Рахиль: Мейлах, хочу тебя обрадовать, похоже, скоро ты станешь папой!
Мейлах: А что, Ватикан сообщил, что папа Римский уходит на пенсию, или ему ни здоровится? Так я же не католик, а иудей! Хотя лучше еврея с их папством все равно никто ни справится.
Рахиль: О чем ты говоришь, я ни это имела в виду. Я немножко беременна. Как ты на это смотришь?
Мейлах: Никак, я не гинеколог. Лучше скажи, как это у тебя получилось?
Рахиль: Мейлах, Мейлах… Ты ни знаешь, как это получается? Так спроси у Миши, он тебе все объяснит, будешь знать. Лучше мине объясни, что ты собираешься по этому поводу делать?
Мейлах: Может, само рассосется?
Рахиль: Такая конфета сама не рассасывается. И белье само не стирается. Если только твой будущий сын узнает, какой ты безрукий и решит, что такой отец ему не нужен.
Мейлах: Это почему же?
Рахиль: Потому что ты ёлупень!
Мейлах: Зачем же ты меня на себе женила?
Рахиль: Я думала, от тебя будет польза, а ты даже постирать нам с Мишей не способен.
Мейлах: Стирка – женское дело.
Рахиль: А мужское дело - бумагу своими каракулями поганить.
Мейлах: Чисто не там, где муж стирает, а там, где жена домовитая.
Рахиль: Что ты сказал?
Мейлах: Повторить?
Рахиль срывает с веревки мокрое белье
и бьет Мейлаха по лицу.
Мейлах: Если ты еще хоть раз позволишь себе такое, так и знай, терпеть не буду. Обижусь!
Рахиль: Что ты сделаешь?
Мейлах: Обижусь.
Рахиль повторяет удар.
Рахиль: Перестираешь как следует. Проверю и повешу.
Мейлах: Кого повесишь?
Рахиль: Решу после стирки.
Рахиль уходит.
Морскими милями грусть.
Кто ты сегодня? Сегодня ты что?
Я боюсь о тебя.
Я тебя боюсь.
Ты – моя соль. Я – твое нечто.
Твое вскрытие.
Последняя капля в ладонь.
Твоя гончая, несущая в пасти труп.
Твое зрение мимо меня и сквозь.
Твой согнувшийся в низком поклоне гвоздь.
Явление 6.
Видение Мейлаха.
Мейлах и Зураб в виде Моисея.
Мейлах: Кто ты?
Моисей: Моисей.
Мейлах: Разве грузин может быть евреем?
Моисей: Может. Даже русский может. Иногда.
Мейлах: Ты сорок лет водил евреев по пустыне. Зачем?
Моисей: Я спасал свой народ.
Мейлах: Сорок лет? Не верю.
Моисей: Ладно, тебе скажу. Была у меня жена… В общем, мне все равно было, где ходить, лишь бы от нее подальше.
Мейлах: Верю. А за что Бог наказывает меня?
Моисей: За грехи. Или ты думаешь, он не знает, что ты изменил заповедь «не прелюбодействуй» на удобную тебе «не перелюбодействуй»?
Мейлах: И как же с ним договориться? То есть, как искупить вину?
Моисей: Отнеси полученные от сестры деньги раввину на дела местной еврейской общины.
Мейлах: Раввин объяснит за меня Богу, а в общине, если потребуется, подтвердят. Скажи, если ты вел всех в землю обетованную, то как евреи оказались здесь?
Моисей: А как здесь оказались грузины?
Мейлах: Как?
Моисей: Так же, как и русские. Ходили без навигатора, вот и забрели. Люди увидели, что здесь не пустыня и жить можно. А что я им мог предложить кроме ломтя хлеба на всю компанию? Я же ушел из дома с одной зубной щеткой. Вот твой предок здесь и остался.
Мейлах: А ты куда смотрел?
Моисей: А что я? Я предупреждал, что его потомки тут еще наплачутся. Куда там. Так здесь и появились евреи.
Затемнение.
Явление 7.
Рахиль вешает перестиранное белье.
К ней со своим бельем выходит Дора.
Рахиль: Опять пришла своими панталонами на веревке моего Мейлаха конфузить? Ему, дураку, не много надо.
Дора: Зачем вы так про Мейлаха? Он же хороший человек. И ума палата.
Рахиль: Какая там палата!? Скажи ума скворечник, я соглашусь.
Дора: Как можно так говорить о собственном муже?
Рахиль: Вот именно, о собственном. Не о чужом.
Дора: Что вы хотите этим сказать?
Рахиль: Я не хочу, я прямо говорю. Еще раз тибя рядом с Мейлахом увижу, пеняй на себя.
Дора: Что?
Рахиль: Ноги вырву.
Дора: Не кричите на меня.
Рахиль: Что же, краковяк с тобой танцевать? Я знаю, какая ты хитрая! Вроде тихая, в библиотеке работает! А в прошлый раз у меня в гостях все хвалила капусту, а трескала колбасу и свое родное сало! Если я позволила ему вставить твои зубы из какого-то золота, это не значит, что я разрешу ему ходить в твои распахнутые двери. Ему и моих хватит ходить. Что ты понимаешь в мужчинах?
Дора: Не вам судить, кому и в какие двери входить. Между прочим, это не какое-нибудь золото, а еще царское.
Рахиль: А принеси-ка справку из милиции на это золото? Они выпишут и справку, и повестку, и даже номер статьи припишут красным карандашом. Тебе сделают квитанцию на оборот драгоценных металлов, а уж весь оборот они устроят сами.
Дора: Тише вы…
Рахиль: Или ты хочешь моего Мейлаха укокать, как своего старого Миколу, от которого тебе эти червонцы и достались? Устроила ему «Девятый вал», как на открытке у Айвазовского, а ему в таком деле даже легкий бриз уже поздно. Так трупопотолог сказал. Сердце лопнуло, и все. Накрылся капутом!
Дора: Как вам не стыдно!
Рахиль: А чтобы твое любопытство порадовать, так я тебе прямо скажу: когда я с Мейлахом ругаюсь, это его возбуждает на подвиги. Это наши маленькие хитрости.
Дора: Зачем вы это мне рассказываете?
Рахиль: Чтоб ты не забывалась. Ничего, пусть изобразит из себя кавалера с твоими зубами наперевес. Тебе будет приятно, и мине интересно! Мне теперь нужны положительные эмоции. Я же теперь беременна. Наверное.
Дора: Как?
Рахиль: Вот так. Я же молодая жена. А не старая девушка как некоторые.
Дора вспыхивает и убегает.
Явление 8.
Входит Миша.
Рахиль: Ты куда это собрался?
Миша: Никуда.
Рахиль: Не ври матери.
Миша: Я не вру.
Рахиль: Врешь!
Миша: Хорошо, вру.
Рахиль: Молодец, честный мальчик. Теперь помоги маме по хозяйству.
Миша: Так белье вроде Мейлах перестирал.
Рахиль: Нужно сходить к Тамаре.
Миша: Куда?
Рахиль: К твоей Тамаре. Или что, дорогу забыл? Только сходить нужно не для своего удовольствия, а для маминого.
Миша: Как это?
Рахиль: Ты передашь ей эту записочку, а она отдаст ее своему мужу. Понял?
Миша: Нет.
Рахиль: Вот и хорошо. Ну, что смотришь? Беги к своей Тамаре, и можешь быстро не возвращаться.
Миша: Ага.
Миша убегает.
Явление 9.
Входит Мейлах.
Рахиль: Вот видишь, как хорошо, когда все выстирано. И нам чисто, и тебе спокойно. И обижаться не нужно.
Мейлах: Давай про это не будем.
Рахиль: А про что будим? Странный человек. Послушай, Мейлах, а зачем нам твои новые зубы?
Мейлах: Ты хотела сказать, мои новые зубы.
Рахиль: Эгоист. Я хотела то, что сказала. Ты живешь в семье, и у нас все общее, пока смерть не разлучит нас. Зачем нам твои новые зубы? Тебе уже не нужно меня завлекать, я уже завлекла тебя. Давай продадим зубы и купим для Миши часы. А то он без часов не знает, когда от Тамары приходить домой, а я беспокоюсь, что еда остывает.
Мейлах: А как же мне без зубов? На одной кашке долго не протянуть.
Рахиль: Ты же не один! У тебя теперь есть сын! Если захочешь мяса или чего твердого, то Миша тебе будит жевать и в рот плевать. Знаешь, как он ловко это делает? С пяти шагов в муху попадает! А ты лежи себе и, как крокодил, только рот открывай.
Мейлах: Рот? А ты так уже пробовала?
Рахиль: Зачем я?
Мейлах: Для эксперимента. Я посмотрю, как это легко и приятно, и, наверное, соглашусь.
Рахиль: Я что тебе, собака Павлова, на мне эксперименты ставить? Вот собственник! Все себе да себе! А когда уже ты будишь думать о близких? Или ты уже забыл, что я беременна?
Мейлах: Когда ты успела?
Рахиль: В октябре!
Мейлах: Ты уверена?
Рахиль: Почти что да.
Мейлах: То есть анализы ты не сдавала.
Рахиль: А без анализов ты мне уже и не веришь?
Мейлах: Тебе?
Рахиль: Мне!
Мейлах: Верю. Просто хочу удостовериться. Принеси бумажку.
Рахиль: Какую еще бумажку?
Мейлах: С печатью. От врача. Ведь ты без печати на бумажке не можешь!
Рахиль: Почему не могу?
Мейлах: А почему без штампа в паспорте не хотела? Без него ты мне не верила? Захотела – получила! Теперь стирать нужно? Пожалуйста! Готовлю в последнее время вообще только я. Это же для семьи. Ах, для семьи? Пожалуйста! Разве я о вас не думаю?
Рахиль: Ах, думаешь! А зачем от нас деньги прячешь, которые в ненашей валюте?
Мейлах: Дались тебе эти деньги! Они вообще не мои.
Рахиль: А чьи же?
Мейлах: Их нужно передать раввину для помощи общине.
Рахиль: Отдай их в семью, то есть мне. Я сама буду помогать общине, и молиться за раввина! Делов-то!
Мейлах: Нет. Это не по закону.
Рахиль: По закону захотел? Ну, держись. Будет тебе по закону.
Рахиль уходит.
Явление 10.
Видение Мейлаха.
Вернусь к одряхлевшим путникам трех дорог.
Зажгу на своих холмах трижды три огней.
Оставлю друзьям рывок на последний срок
в ущелье макетов лиц и бумажных дней.
На старой обложке – стертые в пыль глаза.
За дымом зрачков не видно могильных плит.
Оставлю друзьям слова на последний залп
по тесным рядам сторонников тех, кто спит.
В истопленных детским криком домах тепло.
На стенах цветут вертепом морщины-рвы.
На давешних междустрочьях висит замок.
В прихожих пылится смятый макет любви.
Снова появляется Зеленая Коза. Мейлах зовет ее.
Она пятится от него в кулису. Он идет за ней.
Коза скрывается, Мейлах подходит к кулисе и на него
выдвигается Рахиль в образе Вавилонской башни.
Мейлах: Кто ты?
Башня: Вавилонская башня.
Мейлах: Ты - башня? Почему такая … странная?
Башня: Так меня не достроили. У нас вить как? Как горлопанить в свое удовольствие про даешь стройку до небес, так все «за», а как работать не покладая рук, так мы резко прикидываемся иностранцами и перестаем понимать, что нам говорят. И вот результат.
Мейлах: А для чего ты вообще такая была нужна?
Башня: Чтобы все смотрели и завидовали, какая я самая-самая-самая…
Мейлах: Зачем?
Башня: Так принято. Да так все делают!
Мейлах: Но ты - не все.
Башня: Да. Поэтому все и должны знать, что я самая-самая-самая…
Мейлах: Все? И кому от этого стало теплее? Нужно ли тебя вообще было строить?
Башня: Мне нужно. Поверь.
Мейлах: Почему я должен тебе верить?
Башня: А почему Иосиф из Назарета поверил своей жене Марии про непорочное зачатие? А ты своей жене не поверил про простое?
Мейлах: Потому что у них была любовь.
Башня: А у нас?
Мейлах: Что у нас?
Башня: Да, что у нас?
Мейлах: Разве это любовь?
Башня: Так любовь тоже строить надо. А у нас вить как про свое удовольствие, так все «за», а как про поработать, так смешение языков, не сошлись характерами, и наша встреча была ошибкой.
Мейлах: Не я виноват, что…
Башня: Конечно, виноват не тот, кто не построил. Виноват тот, кто придумал стройку (уходит).
Затемнение.
Явление 11.
Из радио после сигналов точного времени слышится голос:
«Передаем сигналы точного времени. Начало шестого сигнала соответствует 15 часам московского времени. Пи-пи-пи-пи-пи-пи. Говорит Москва. В столице 15 часов. В Ашхабаде – 17, в Караганде – 18, в Красноярске – 19, в Иркутске – 20, в Чите – 21, в Хабаровске и Владивостоке – 22 часа, в Южно-Сахалинске 23 часа, в Петропавловске-Камчатском полночь».
Появляется Доктор Мозель, сверяющий часы с радио.
Из дома выходит Рахиль.
Рахиль: Здравствуйте вам. Я вас ждала.
Мозель: Скажите на милость, что случилось? Ваш Миша передал через мою Тамару эту записку.
Рахиль: Да ничего не случилось.
Мозель: Зачем же вы меня позвали?
Рахиль: По делу.
Мозель: Дело – это уже приятно. В чем же дело?
Рахиль: Помогите мне забеременеть.
Мозель: Что?
Рахиль: Мне нужен ребенок.
Мозель: По этим вопросам ваш Миша консультирует куда удачнее.
Рахиль: Мне нужно забеременеть от Мейлаха.
Мозель: При чем же здесь я? Я даже не гинеколог?
Рахиль: Ну и что? Я тоже не дева Мария. Дайте мне справку.
Мозель: Какую?
Рахиль: С печатью.
Мозель: С красной или синей?
Рахиль: Давайте с обеими. Вот деньги. Или вы меня уже ни помните? Я к вам два года назад уже приходила в таком красивом платье из трофейного шелка. Оно у меня и сейчас есть, как новое! Надеть?
Мозель: Не отвлекайтесь! Отвечайте на вопросы. Сколько вам лет?
Рахиль: А сколько вы мине дадите? Если бы ни эта история с беременностью, я бы сошла за школьницу.
Мозель: Рахиль Менделеевна! Здесь ничего никому ни дают. (оглядевшись) И ничего ни берут. Отвечайте на вопросы. Вы ни на базаре, а в лечебном учреждении! В смысле, у врача.
Рахиль: Вы уже разучились смотреть на красивых женщин со стороны лица.
Мозель: Больная! Прекратите разговоры на посторонние темы. Не будем терять времени.
Рахиль: Вот что значит профессионал! Только вызвала врача - и уже больная! В смысле беременная.
Мозель: Вам все еще нужна справка?
Рахиль: Только смотрите, пишите хорошо. Мне справку Мейлаху нести, а уж он в любом деле понимает. Когда у Доры сломался патефон и швейная машинка, так он не только нашел причину, но и все наладил! А когда ее сучка Берта родила шестерых щенков, то…
Мозель: Вот, ваша справка. Но учтите, это только справка. Понимаете?
Раздаются голоса Мейлаха и Зураба.
Мозель уходит огородами.
Явление 12.
Рахиль, Мейлах, Зураб.
Мейлах: Какие деньги, товарищ милиционер!?
Зураб: Не наши.
Мейлах: Как это, «не наши»?
Зураб: Не советские.
Мейлах: Откуда же они у меня?
Зураб: Вот это вы, товарищ Мейлах, нам и расскажете. Лучше добровольно. Это в ваших интересах. Ну?
Рахиль: Говорила я тебе, нужно писать про партию, а ты все про любовь, про любовь.
Мейлах: Товарищ милиционер, знаете, почему нужно жениться на еврейке?
Зураб: Почему?
Мейлах: С ней весело. Даже умереть спокойно не даст.
Зураб: Это к делу не относится, в протокол вносить не буду. Пригласите двух понятых.
Рахиль: Кого?
Зураб: Двух соседей зови, обыск будет.
Мейлах: Как обыск?
Зураб: По закону обыск.
Рахиль: Миша, Дора, сюда скорее! Мейлаха с милицией обыскивают.
Вбегают Миша и Дора.
Дора: Как обыскивают? Почему?
Зураб: От одной бдительной … гражданина поступил сигнал о том, что товарищ Мейлах незаконно хранит иностранную валюту.
Рахиль: Вот ведь падкие люди до чужого счастья!
Миша: Товарищ милиционер, у него из иностранных вещей только фонарик трофейный, никакого валюта у него нет.
Рахиль: Не мешай отца обыскивать.
Зураб: Валюта – это деньги. Не наши.
Дора: А чьи?
Зураб: Перестаньте мешать работать органам. Товарищ Мейлах, я предлагаю вам добровольно выдать имеющиеся у вас деньги в иностранной валюте.
Мейлах: У меня ничего нет.
Зураб: Тогда будем искать.
Мейлах: Дело ваше.
Зураб: Это дело не мое и даже не ваше. Это народное дело, гражданин Мейлах.
Рахиль: Нудельсона знаете? Ну, того тряпичника, что собирает старые тряпки. Так вот, на самом деле он собирает золотые царские монеты, а тряпки – это для дураков как мы. Узнает он, что где-то умер старик и от него остались грязные фуфайки, так он уже там. Забирает их себе, и там иногда находит монеты, спрятанные во время войны от немцев. Пусть люди смеются за тряпки, зато иго дети будут жить в Америке, как белые люди в черном квартале.
Зураб (запустил руку под фундамент дома и что-то нащупал): Попрошу не отвлекаться. Понятые, подойдите ближе, чтобы зафиксировать факт обнаружения валюты. (вытаскивает руку со свертком). Как вы можете объяснить это?
Дора: Что это?
Зураб: Внимание, достаю!
Зураб достает из свертка бумажную труху.
Миша: И что, этот мусор заграничный?
Дора: Какие же это теперь деньги?
Зураб: Вас санэпидемстанция проверяла?
Рахиль: Какая еще станция?
Зураб: Крыс почему не травите?! Кому эта труха теперь нужна?
Мейлах: Как труха?
Рахиль: Будешь знать, как деньги от жены прятать! Без меня даже этого не можешь! Чего молчишь как мумия на мавзолее?
Мейлах: Плохо…
Зураб: Что плохо?
Дора: Ему плохо.
Рахиль: А кому сейчас хорошо? Сейчас всем плохо! Видите ли, ему плохо. Обращайте на него внимание. Если бы ему было хуже всех, то обратили бы. Смешно сказать! Как будто нам хорошо!
Зураб: А как у него с давлением?
Рахиль: Хорошо у него с давлением. Как с друзьями сойдется, так до поросячьего визга надавиться может! Мейлах! Кончай умирать! Бери свои керенки и иди считать убытки, дебеты с кредитами всякие! Нечего умирающего лебедя изображать!
Дора: Он не дышит.
Рахиль: Где не дышит?
Миша: В октябре! Мама, Мейлах умирает!
Рахиль: Зачем умирает? Мейлах!
Зураб: Вызывайте «Скорую»! Расстегните ему воротник!
Рахиль: Мейлах-Мейлах… Я думала, ты притворяешься перед милицией, а ты взаправду собрался отдать Богу душу! Как же я буду без тебя?
Миша: Алло, «Скорая»? Алло!
Рахиль: Или ты хочешь помереть добровольной смертью, лишь бы насолить мне? Дора, скажи, что так делать ни хорошо! Он тебя послушает!
Занавес
ДЕЙСТВИЕ III
Больница.
Явление 1.
Видение Мейлаха.
Он маленький в окружении темноты.
Одиночные выстрелы, лай собак,
немецкая речь, в которой отчетливо слышно «Юде».
Появляется Софья Борисовна – тетя Дуся.
Тетя Дуся: Что ты здесь делаешь?
Мейлах: Боюсь.
Тетя Дуся: А где твоя мама?
Мейлах: Там. Мы шли все вместе, потом она велела молчать, столкнула с дороги в яму и ушла со всеми.
Звуки выстрелов.
Тетя Дуся: Как тебя зовут?
Мейлах: Мейлах. Мейлах Кац.
Тетя Дуся: Сколько тебе лет?
Мейлах: Двенадцать.
Тетя Дуся: Худой какой… Иди ко мне. Не бойся. Нам нужно выйти отсюда.
Мейлах: Там солдаты. Мне страшно.
Тетя Дуся: Они нам ничего не сделают. Слышишь? Замотай лицо шарфом. У тебя тиф, понял? Говорить буду я по-белорусски. Ты только кивай и молчи. Хорошо?
Мейлах: Хорошо. А если я захочу что-то сказать?
Тетя Дуся: Говори про себя.
Мейлах: Как это?
Тетя Дуся: Мысленно. А лучше знаешь что, сочиняй стихи. Ты любишь стихи?
Мейлах: Люблю. Сочинять тоже мысленно?
Тетя Дуся: Да. А потом расскажешь их мне.
Мейлах: А мама к нам придет?
Тетя Дуся: Придет. Обязательно придет.
Мейлах: Скоро?
Тетя Дуся: Не очень.
Мейлах: В следующем месяце?
Тетя Дуся: В следующем, в октябре. Ты, главное, молчи и ничего не бойся. Все будет хорошо. Веришь мне?
Мейлах: Верю. Как вас зовут?
Тетя Дуся: Евдокия. Тетя Дуся. Ну, давай руку. Пошли.
Затемнение.
Явление 2.
Яркий свет. Мейлах в больничной палате.
С ним медсестра Софья Борисовна,
которая следит за капельницей.
Софья Борисовна: Как вас зовут?
Мейлах: Мейлах. Мейлах Кац…
Софья Борисовна: Сколько лет?
Мейлах: Двенадцать …
Софья Борисовна: Наверное, двенадцать с хвостиком?
Мейлах: С ним… С хвостом.
Софья Борисовна: Очень хорошо. Пришли в себя.
Мейлах: Страшно…
Софья Борисовна: Ничего страшного. Немножко перенервничали. Сейчас прокапаемся, и все будет хорошо. Верите мне?
Мейлах: Верю. Как вас зовут?
Софья Борисовна: Софья Борисовна. Софа. Софочка.
Мейлах: Как Софочка? А где тетя Дуся?
Софочка: Не знаю. Слышите, голоса? Может быть, это она с доктором идет?
Явление 3.
Мейлах, Софочка, Рахиль и доктор Мозель.
Рахиль (в дверях, продолжая разговор): Тогда зачем они закрыли лицо занавесками? Чтобы я их не узнала? Не надейтесь, узнаю!
Мозель: Они не надеются. А вот и ваш муж.
Рахиль: Мейлах, дорогой! Как ты? Пришел в себя? Тогда пошли домой.
Мозель: Вы что, с ума сошли?
Софочка: Не дергайте его, он же под капельницей!
Рахиль: И зачем вы в него капаете?
Мозель: Чтобы улучшить работу мозга.
Рахиль: А нельзя капать поближе к голове, чтобы лекарство быстрее дошло куда нужно, а то еще ни найдет дорогу? Вы сами не можете сообразить такое? Обязательно я вас должна учить, чтобы вы не испортили Мейлаха. Безобразие!
Софочка: Ни беспокойтесь, так положено. Нужно, чтобы в его организме все пришло в порядок.
Рахиль: У него и так было все в порядке. Надеюсь, печень из него ни вырежете? Знаю я вас, мастера! Потом и концов ни найдешь. Если что такое, я знаю, куда идти.
Софочка: И я, пожалуй, пойду. Если что, позовете (уходит).
Рахиль: Что здесь делала эта заморхлина? Дайте мне стул. А в цветочек у вас ничего нет? Безобразие! Вы что, не могли достать мебель поприличней? Уродство форменное. Никакого вкуса!
Мозель: Рахиль Менделеевна! Прекратите разговоры, вы мешаете работать. Если будете так себя вести, то отправим домой.
Рахиль: Интересно, а что такое я сказала? И вообще, что вы меня домом пугаете? Мой дом ни гетто, там хорошо, лучше, чем здесь!
Явление 4.
Те же, затем Миша и Дора.
Софочка (за сценой): Куда? Без халата нельзя!
Миша (врываясь): Мейлах, тебя ищет милиция! Они идут сюда!
Софочка (за ним): Доктор, он сам ворвался, я говорила…
Мозель: Можете идти. Ничего страшного.
Софочка уходит.
Рахиль: Как ничего страшного? Это тюрьма.
Мозель: Ему грозит тюрьма?
Рахиль: У него нашли валюту.
Мейлах: Да что там нашли!
Мозель: Теперь уже что нашли, то нашли. Иначе бы они не пришли.
Рахиль: Шаги! Слышите? Доктор, сделайте же что-нибудь!
Мозель: Что?
Шаги приближаются.
В палату врывается Дора.
Дора (врываясь): Мейлах, вас ищет милиция! Они идут сюда!
Софочка (за ней): Доктор, я не стала ее останавливать, вы же сами сказали…
Мозель: Все в порядке.
Рахиль: В каком порядке!?
Миша: Сделайте же что-нибудь!
Мозель: Что!
Дора: Помните прораба Писина? Он тогда продал в Одессу два вагона цемента на строительство дачи?
Рахиль: Вспомнили! Нехорошие дяди в сапогах с пистолями на боку забрали Писина и хотели крепко посадить. Так от него бесстыжим образом все отвернулись, а один доктор ни отвернулся. Он же акушер–неврипатолог высшей пробы.
Мозель: Это не моя специализация.
Рахиль: Ну и что? Бедного Писина устроили в отдельную палату и стали обследовать.
Дора: Ну что он такого сделал? Подумаешь, цемент продал! Хватает в стране цемента!
Рахиль: Пришел следователь, а врач иго не пускает. Говорит, что к такому больному следователь противопоказан. А Писин слышит этот разговор и с той стороны двери выть начинает.
Мейлах: Как?
Рахиль: Как волк на волчицу, когда она в плохом настроении, и от него хвостом отмахивается. А потом задрал ногу до пояса и стал пирскать на тумбочку.
Мейлах: Я не буду этого делать.
Дора: Давай попробуем. Это не сложно. (воет) Ууууу… А теперь давай повоем вместе?
Мейлах: Как?
Рахиль: Нечеловеческим голосом! Чего выкаблучиваешься, ёлупень? Мы из кожи стараемся, чтобы тебя в тюрьму ни посадили.
Дора: Между прочим, Писину присвоили звание «инвалид высшей категории»!
Миша: Живет припеваючи – на работу не надо, на субботники – и подавно!
Рахиль: Цемент списали на свинарник, за который начальнику дали орден. Дома развалились, потому как песок без цемента ни хотел кирпичи схватывать. Их растащили простые люди для дома, для семьи! Что значит хороший врач!
Мозель: Кажется, я припоминаю случай с Писиным. Но там было одно важное обстоятельство.
Рахиль (протягивает сверток): Здесь все, что нужно. Или вы меня уже ни помните?
Мозель: Нужно будет сдать анализы.
Рахиль: Какие?
Дора: Кал, моча. Как всегда.
Рахиль: Хорошо, я сдам.
Мозель: Не вы, а больной. Поставите в коридорчике на столик возле дежурной сестры.
Рахиль: У этой заморхлины?
Мозель: Попрошу не мешать лишними разговорами. (Мозель берет молоточек и начинает маячить им перед глазами Мейлаха) Смотрим туда, смотрим сюда… (стучит по рукам, по коленям, Мейлах брыкается, ударяя доктора).
Дора: Видите, доктор, какой он буйный.
Мозель: Он не буйный, он естественный.
Дора: В смысле?
Миша: В смысле надо все наоборот.
Мозель еще раз от души ударяет по коленке Мейлаха.
Мейлах не дергается, но начинает скулить от боли.
Явление 5.
Те же, Софочка и Зураб.
Софочка (вбегая): Доктор, вы сказали, но я решила предупредить…
Зураб (входя): Добрый день. Подозреваемый Кац…
Мозель бьет Мейлаха по колену,
тот снова подвывает.
Дора: Какой он подозреваемый! До чего довели человека! Воет как волк.
Рахиль: А перед вашим приходом он задрал ногу и пирскал на тумбочку (на Софочку) Вон она вытирала. Кстати, вот здесь еще осталось.
Мозель: Софья Борисовна, закончите дезинфекцию.
Софочка: Хорошо, доктор (выходит).
Мозель: Посмотрите на эту жертву правосудия. Он же никуда ни вменяемый.
Зураб: Вы уверены?
Мозель: Смотрите сами. (Мейлаху) Присесть - привстать, вдох – выдох. Присесть – привстать, вдох – выдох. Выдох, выдох! Закрыть глаза, руки в сторону. Попеременно достать левой и правой рукой кончик носа! Не надо его нос! Трогай свой!
Миша: Мама, а папа всегда теперь будет сумасшедший?
Рахиль: Не знаю, от дяди милиционера зависит.
Зураб: Что? Что от меня зависит?
Входит Софочка со шваброй
и начинает мыть пол вокруг Мейлаха.
Мозель: Отпустите иго домой, к жене, к детям, а то он нам всю палату затопит. Что вы с него возьмете – только баночки и коробочки с анализами. Денег у него все равно больше нет.
Зураб: Как он мог сойти с ума?
Дора: Он же поэт.
Миша: Он мне, кстати, предлагал лететь с ним в небо.
Зураб: Зачем?
Миша: Чтобы увидеть, что помойка за нашим домом маленькая, а люди вокруг нее большие.
Зураб: Бред.
Рахиль: А еще он пытался покончить с собой. Помните, у меня тогда еще пирожки подгорели? Я, кстати, с утра опять тесто поставила, так что к вечеру поспеют.
Зураб: Пирожки… Да-да-да…
Мозель: С вашего разрешения я продолжу обследование. Больной, раздевайтесь. Полностью. Попрошу посторонних удалиться.
Все встают.
Мозель: Близкие родственники могут остаться .
Все садятся.
Зураб мнется и выходит.
Мозель (нарочито громко): И это тоже снимайте. Как все запущено!
Софочка (входя): Он ушел.
Рахиль: Отлично. Спасибо, доктор. А теперь пора домой!
Софочка: Как домой? Сразу нельзя, теперь нужно лечить и обследовать.
Рахиль: Может наоборот?
Мозель: И так тоже можно. Главное, что есть стимул.
Софочка: И не забудьте анализы!
Рахиль: Для вас, милочка, ничего не жалко!
Мейлах: Что теперь будет?
Мозель: Ничего не будет. Все утрясется. Софья Борисовна, сделайте пациенту успокоительное. Пусть поспит, успокоится.
Софочка: Я уже приготовила, доктор. (Мейлаху) Поворачиваемся на бок, спускаем трусы.
Софочка делает Мейлаху укол.
Сцена постепенно затемняется,
вместе со светом гаснут голоса.
Рахиль: А нельзя колоть поближе к голове? У него не диарея, у него с головой плохо! Жди теперь, пока туда лекарство дойдет! Всему вас учить. Безобразие!
Софочка: Ни беспокойтесь, так положено.
Рахиль: Главное печень, печень не вырежьте. Знаю я вас, мастера! Если что такое, я знаю куда идти…
Полное затемнение.
Явление 6.
Видение Мейлаха.
Мама, когда ты расскажешь мне
дивную сказку,
в которой я - главный герой?
Когда ты придумаешь
добрую песню
о самой счастливой стране,
где над запахом моря не запах моченых
замызганных яблок
трясет паутиной и плесенью тянет
забывших сменить на перчатки из кожи
когтистые гроздья осенних прощаний?
Кричи, не кричи - не звучишь.
То ты принц, то ты нищий двойник двойника,
на ура повторяющий чье-то безумие
в наспех надетых фиглярских глазах.
Опоздавший на праздник -
с бутылкой шампанского, шпагой и лысиной -
и в окружении солнечных зайчиков.
Но опоздавший.
Зашедший не вовремя.
Мама, когда ты во благо
наврешь мне с три короба?
Будто три короба - это три повода жить,
засыпать, просыпаться,
читать между строк, и смотреть между глаз,
и любить напоказ,
чтобы всякая бабка скамеечной ложи
плевала вослед нам и крыла нас матом.
Когда ты во благо
наврешь мне с три короба, мама?
Мейлах: Эй! Кто-нибудь… Ну, давайте, являйтесь уже. Вы же всегда где-то рядом. Не может быть, чтобы никого не было. Так ведь не бывает, да? Не бывает? Эй! Ответьте! Я что, совсем один?
Эхо подхватывает последнее слово.
Полная темнота.
Явление 7.
Яркий свет.
Мейлах приходит в себя. Рядом Софочка.
Софочка: Проснулись? Отлично! Когда они вчера про валюту заговорили, я сразу поняла: вы человек культурный, интеллигентный. Вам, наверное, трудно, да? Не переживайте. Все наладится.
Мейлах: Разве у сумасшедших что-то может наладиться?
Софочка: В нашем мире только у сумасшедших и может.
Мейлах: С вами легко. Не как с другими.
Софочка: Я вообще не понимаю, что в женщинах хорошего? Только и знают, что болтать. То им надеть нечего, то дети беспокоят. Да и про мужей ничего хорошего не услышишь – то лодырь, то пьяница. Будто сами святые. Не понимаю, что в них мужчины находят?
Мейлах: Это хорошо, если не понимаете. А у вас есть муж?
Софочка: Где-то есть.
Мейлах: Это как?
Софочка: Долгая история.
Мейлах: Я не тороплюсь.
Софочка: Смотрите, сами напросились. Я медицинский работник. Поэтому я знаю, какие последствия может повлечь один единственный микроб, попавший в организм. Понимаете?
Мейлах: Не очень.
Софочка: Я слишком много об этом знаю, поэтому все время боюсь чем-нибудь заразиться. Мне на каждом шагу мерещатся микробы, вирусы, инфекции и связанные с ними последствия. Понимаете?
Мейлах: Кажется, понимаю. А при чем муж?
Софочка: Как при чем?! Я просила его всегда быть чистым.
Мейлах: Чистым?
Софочка: Регулярно мыть лицо, руки, чистить уши, вычесывать перхоть, стричь ногти, не говоря об обработке прочих элементов мужского организма.
Мейлах: И как часто необходима такая обработка?
Софочка: После каждого контакта с микробами. Они ведь везде! Взяли вещь в руки - там микробы. Стул передвинули – опять микробы. На улицу вышли – там кругом микробы. Понимаете?
Мейлах: И что же муж?
Софочка: Поначалу он выполнял все требования дезинфекции. А потом… Потом он мне изменил.
Мейлах: Он изменил вам? Не может быть!
Софочка: Если бы просто изменил. Он принес инфекцию, от которой пришлось избавляться. Кого можно за это винить? Только себя, за безответственность. После этого я запретила ему приходить домой без справки из городского санпропускника. Он ушел за справкой.
Мейлах: Давно?
Софочка: Два года. Может, я в чем-то была не права, но теперь это дело прошлое. Теперь я считаю себя свободной. Как облачко.
Мейлах: Облачко?
Софочка: Ну да, я люблю все беленькое, чистенькое.
Мейлах: Вы любите облака?
Софочка: Конечно! Там же нет инфекции! Вот и капельница закончилась. У вас теперь тоже нет инфекции. Только еще кожные покровы обработаем.
Явление 8.
Те же. Всовывается голова Миши.
Миша: Здрасьте. Мейлах, к тебе можно?
Софочка: Вообще-то сейчас не время посещений. Но если вы обещаете его не волновать…
Миша: Обещаю!
Софочка: Только недолго (выходит).
Миша: Как ты тут, живешь?
Мейлах: Живу. А ты там, живешь?
Миша: И я живу. Я хотел… Я вот что хотел…
Мейлах: Что случилось?
Миша: Да не волнуйся ты, ничего не случилось. Хотя… В общем, те деньги, которые крысы погрызли, они не твои.
Мейлах: Как не мои?
Миша: Так. Их там кто-то до тебя спрятал, еще при царе. Они русские, но старые, сейчас такие не ходят.
Мейлах: Ты уверен?
Миша: Я после обыска кусочек нашел. Там слова все русские, только с твердыми знаками, и картинка с двуглавым орлом, совсем не такая.
Мейлах: А где же мои?
Миша: У мамы.
Мейлах: Зачем тогда весь этот спектакль?
Миша: Чтобы деньги в надежных руках были, и ты от нее не ушел. Я слышал, как они с милиционером за пирожками договаривались. Ты не думай, они только пирожки ели.
Мейлах: Уверен?
Миша: В пирожках?
Софочка (входя): А вот и таблеточки. Круглую под язык сейчас, а большую выпьете после еды. Открываем ротик, аккуратно… Вот, молодец!
Явление 9.
Входит Рахиль.
Рахиль (видя Софочку возле Мейлаха): Дорогой, как твоя диарея? Не очень беспокоит?
Мейлах (недоуменно): Какая диарея? Нет у меня никакой диареи, что ты придумала?
Рахиль: Как нет? Сейчас будет!
Софочка: Пожалуй, я пойду. Не забудьте, после еды (уходит).
Миша: И я пойду. Ты это… выздоравливай (уходит).
Рахиль: Ну и что у вас после еды?
Мейлах: Таблетки.
Рахиль: Так я и поверила. Мейлах, ты такой молодец, везде пристроишься! Не успел сойти с ума, уже саблизнул эту заморхлину! Пора выписываться, а то еще немножко, и я тебя никогда ни поймаю для себя!
Мейлах: Зачем тебе это?
Рахиль: Как зачем? Мы с Мишей нестиранные, полы немытые, спать одной холодно, даже поругаться не с кем. Так что кончай болеть, пора домой.
Мейлах: Зачем ты меня обманываешь?
Рахиль: Интересно! Кто это кого обманывает? Мейлах! Знаешь, сколько ярости накопилось в моем добром организме? Почему ты спрятал деньги в таком плохом месте, что я не могла их найти? А если бы ты умер и я не знала бы, куда ты их положил? В приличных семьях деньги должны находиться у жены. Твое дело их добывать, мое – тратить.
Мейлах: Поэтому деньги из тайника ты забрала себе?
Рахиль: Этими деньгами я тебя откупила от милиции.
Мейлах: Так ты же меня этой милиции и продала.
Рахиль: Думаешь, я не знаю, где ты их взял? Их прислала твоя сестра Сара. Так попроси еще, и я с тобой поделюсь на карманные расходы.
Мейлах: Рахиль, имей совесть. У нее же нет мужа, а жить везде сложно, тем более одинокой женщине.
Рахиль: Раз Сара прислала столько, так у нее хватает. Она красивая женщина, у нее кавалеров больше, чем у дориной Берты блох. Зачем ей муж, муж ей таких денег ни принесет, он их отнесет лучше на сторону. Мужики женятся, чтобы за удовольствие ни платить. Это же каждый дурак знает, кроме тебя!
Мейлах: Сама видишь, дармовые деньги счастья не принесли. Их нужно отдать на благо общины.
Рахиль: Деньги нужны нам, чтобы сделать из тебя инвалида высшей категории. Тебе же хорошо. На работу ни надо. Будишь нам с Мишей готовить вкусную еду, стирать научишься как следует, в свободное время продолжишь писать стихи Доре, а там, может, и про партию сочинять научишься, станешь великим поэтом!
Мейлах: Что ты несешь?
Рахиль: Не кричи на меня!
Мейлах: Почему?
Рахиль: Я беременна! Между прочим, от тебя.
Мейлах: Врешь!
Рахиль: Вот справка. Даже с печатью. (в коридор) Эй, заморхлина! Тут пациенту плохо! Готовься к выписке, папаша!
Рахиль уходит.
Явление 10.
Мейлах и Софочка.
Софочка: Что с вами? Глаза открыли. Что болит? Ничего? Давайте-ка пульс проверим. Сердечко стучит? Еще как стучит. У вас тахикардии нет? Нужно будет провериться. Общее состояние удовлетворительное. Так что с вами?
Мейлах: Уже ничего. Всё у меня хорошо, осталась только тахикардия.
Софочка: А конкретнее?
Мейлах: Все.
Софочка: Все – ничего. Отличный девиз. Вы философ.
Мейлах: Я был поэтом.
Софочка: Шутите?
Мейлах: Нет.
Софочка: Почему тогда были?
Мейлах: Потому что стихи никому не нужны.
Софочка: Кто вам такую глупость сказал?
Мейлах: Все.
Софочка: Просто вы не тем читали свои стихи. Если на вашем жизненном пути встречались необразованные дуры, это не значит, что других женщин нет. Просто их очень мало. Стихи – это прекрасно. Помните, как у Жуковского:
Но что мне твоя ласка!
На что мне твой привет!
Любви, любви хочу я…
Любви–то мне и нет!
Как написано! Вам нравится?
Мейлах:
Утонула в своих нерожденных цветах,
расплескала себя по скелетам дорог.
Кто был дорог тебе –
тот с тобой на ножах
до сих пор
и сквозь поры твои
допивает тебя.
Как пинали росу –
подставляли посудины.
Дыры смывали сапожную память.
И –
поздние завтраки,
ранние ужины.
К ужину – свежие богоподобные.
Сонные происки.
Спорные прииски.
Дикие танцы на скользких объедках –
и редкие взгляды
стыда и бессилия.
С мылом на шее
и рваными крыльями
стоит ли маяться, переиначивать
рыло в лицо,
если рыло на троне
изящней лица?
…расскажи от конца
до начала
свой крик –
соберу все – до капли – в ладони.
Софочка: Это Маяковский?
Мейлах: Это я.
Софочка: Вы? (начинает плакать)
Мейлах: Что с вами? Софья Борисовна… Софочка… Ну… Ну, не нужно… Я больше не буду читать…
Софочка: Как не будете? Вы же поэт. Настоящий! Я думала, таких мужчин уже не бывает. Кругом ведь неотесанные чурбаны, которых стихами не отшлифуешь!
Мейлах: Может не стоит так обобщать…
Софочка: Вам, мужчинам, легко говорить. У вас все просто. Вам не понять, что творится в душе одинокой женщины. Я ведь совсем одна. Иногда я даже разговариваю сама с собой.
Мейлах: Вслух?
Софочка: Не знаю. Нужно будет спросить.
Мейлах: У кого? Вы же говорите сама с собой.
Софочка: Я что, похожа на сумасшедшую? Я беседую со своими придуманными друзьями. Понимаете, иногда мне кажется, будто я не одна, будто рядом со мной кто-то есть. И тогда мы беседуем. Понимаете?
Мейлах: Да.
Софочка: Вот и вы приняли меня за сумасшедшую.
Мейлах: Ни в коем случае! Дело в том, что и я иногда в свое воображении тоже встречаюсь с разными…
Софочка: Правда?! Как мы с вами похожи! Наконец-то я встретила настоящего мужчину!
Мейлах и Софочка тянуться друг к другу
в неизбежном поцелуе.
В последний момент Софочка выхватывает из кармана баллончик, брызгает им Мейлаху в рот,
после чего их губы встречаются.
Мейлах: Что это было?
Софочка: Будто сами не знаете. Ай-ай-ай! Ни за что не поверю!
Мейлах: Нет! Перед этим.
Софочка: Дезинфекция. Знаете, сколько бактерий живет во рту человека, включая потенциально опасных?
Мейлах: Много?
Софочка: Бесконечно много.
Мейлах: Как, наверное, это опасно, целоваться.
Софочка: Да.
Мейлах: Расскажите.
Софочка: Во-первых, микробы…
Воспользовавшись тем, что Софочка отвлеклась,
Мейлах вновь целует ее, теперь уже без санобработки.
Софочка: Мейлах, я хочу сделать вам предложение. Я за это время привыкла к вам и вас полюбила. Вы, я вижу, тоже ко мне неравнодушны. Давайте уедем вместе за границу и будем там жить по-человечески. У меня за границей богатый дядя, да и другие родственники не бедные.
Мейлах: Дорогая Софочка, куда же я дену из паспорта свою жену, будь она неладна! От этого репья так просто не избавишься. Ее только тронь, она и не то что международный скандал закатит, она войну той стране объявит. Вы же не знаете ее сумасшедшей энергии.
Софочка: Не нужен нам ее развод. Ты не знаешь главного! Когда я оформляла твою историю болезни, то увидела, что твои паспортные данные полностью совпадают с данными моего бывшего мужа, который вписан в мой паспорт. Кто нам помешает?
Мейлах: Штамп в моем паспорте. Там вписана Рахиль Менделеевна, а не Софья Борисовна.
Софочка: Вы заявите, что потеряли паспорт, а когда будете его получать, мы договоримся, чтобы вместо твоей жены вписали меня. И вся песня! Вы согласны?
Мейлах: Согласен. Но кто все это сделает?
Софочка: Мир не без добрых людей. Особенно, когда эта доброта поощряется.
Мейлах: Я не могу. Рахиль от меня беременна.
Софочка: Это точно?
Мейлах: Даже справку принесла. Вот.
Софочка: Позвольте узнать, с каких это пор женам выдают справки о беременности для предъявления мужьям?
Мейлах: Без справки я ей не поверил.
Софочка: Тогда все в порядке. Мы женимся.
Мейлах: Я же говорю…
Софочка: Посмотри на эту подпись. Узнаешь эту закорючку?
Мейлах: А должен?
Софочка: Нет. Этой закорючкой доктор Мозель подписывает липовые больничные, чтобы в случае чего экспертиза не указала на него. Доктор Мозель человек предприимчивый, но совсем не гинеколог. Понимаешь?
Мейлах: Ну, Рахиль! Значит…
Софочка: Да! Ты согласен?
Мейлах: А паспорта?
Софочка: Эту маленькую проблему я беру на себя. Согласен?
Мейлах: Я согласен.
Софочка: Тогда, может быть, уже пригласишь невесту на танец?
Мейлах: С удовольствием!
Мейлах и Софочка танцуют танго.
Затемнение.
Явление 11.
Утро. Мозель будит Мейлаха.
Позже входит Софочка.
Мозель: Доброе утро! Пора, пора! Просыпаемся.
Мейлах: Доброе.
Мозель: У меня к вам только один вопрос: это ваши анализы?
Мейлах: Я не очень помню их в лицо, но, думаю, мои. А что вас смущает?
Мозель: Кое-что. К примеру, здесь пишется, в вашем кале яйцеглист не обнаружен, но утверждается, что имеют место обильные волосяные включения и значительные костно-хрящевые фракции с наличием машинного масла. Вы, что, питались в студенческой столовой или на полевом стане?
Мейлах: Где?
Мозель: Далее, исследования мочи показали наличие признаков поздней беременности и диабета. Странное заключение. Особенно для мужчины. Можно взглянуть на ваш живот?
Мозель мнет живот Мейлаха.
Входит Софочка.
Мозель: А, Софья Борисовна! Вы только посмотрите, по анализам ему вот-вот рожать, а пальпацией беременность не определяется. Придется созывать консилиум.
Мейлах: Я схожу с ума?
Софочка: Сошел бы. Если бы наша старшая сестра не видела, как Рахиль вылила твою мочу и на улице подставляла банку соседской козе. Хоть бы подальше от больницы отошла!
Мейлах: А кал?
Софочка: Ливерная колбаса. Третий сорт. У тебя была очень изобретательная супруга.
Мейлах: Почему была?
Мозель: Дорогие Софья Борисовна и Мейлах Абрамович, объявляю вас мужем и женой. Желаю… А, впрочем, сами разберетесь. Владейте.
Мозель протягивает Мейлаху паспорт.
Мейлах (читает): Заключен брак с… А где Рахиль?.. Я не знал, что такое возможно. И так скоро. Но как?
Мозель: Я же одессит, из Бобруйска! Да и мир не без добрых людей. Всем хочется вкусно кушать и красиво жить. Кстати, про красиво жить. Через два часа вас ждут в посольстве.
Мейлах: Зачем нам в посольство?
Софочка: За визой. Мой прежний муж об этом и слышать не желал.
Мозель: Собирайтесь, заодно заедете за билетами. Вас уже ждут (выходит).
Мейлах: Я думал, такое бывает только в сказках.
Софочка: Мы рождены, чтоб сказку сделать былью. Одевайся.
Мейлах: Уже? А как же наш медовый месяц?
Софочка: Куда лезешь! Без санобработки! Ты дату регистрации брака в паспорте посмотрел? Наш медовый месяц прошел пять лет назад. Что у тебя с головой? Это перхоть?
Мейлах: Какая перхоть…
Софочка: Фу! Ты весь пропах потом! Не трогай меня. Немедленно мыться!
Мейлах: Хорошо.
Софочка: Не хорошо, а быстро. И не забудь, когда спросят: для выезда на постоянное жительство за рубеж нужно согласие обоих супругов. Так что ты согласен.
Мейлах: А если я не согласен?
Софочка: Хочешь вернуться к своей Рахили?
Мейлах: Не знаю.
Софочка: Тебе не нужно знать. Просто делай то, что я говорю.
Мейлах: И когда мы едем?
Софочка: Послезавтра. В октябре.
Мейлах: В октябре?
Софочка: Да, послезавтра первое октября. Одевайся, я жду. Нас у причала ждёт заморский лайнер.
Софочка уходит.
Явление 12.
Видение Мейлаха.
Мейлах, затем доктор Мозель – Марк Шагал.
За подкладкой твоих прорех не осталось места.
Твой портной был предельно нетрезв. Увольняй портного.
Ты вчера проспала рассвет, развалившись в кресле.
Ты – страна золотых развалюх и объедков слова.
Все лекарство твое идет на «успеть до завтра».
На сынов твоих хватит тебя, да сынов негусто.
Ты вчера при затмении глаз продолжала чавкать.
Ты – страна непреложных кастрюль и объедков чувства.
Курам на смех. Себе под дых. Семенное племя…
Закатай рукава до ушей – вдруг да что-то брызнет.
Ты вчера на безвременье нудно жевала время.
Ты – страна преждевременных дел и объедков мысли.
Шагал: Я извиняюсь, здесь, случайно моя коза не пролетала?
Мейлах: Кто? Коза?
Шагал: Такая зеленая.
Мейлах: Зеленых коз не бывает.
Шагал: Если мы чего-то не видим, это не значит, что этого нет.
Мейлах: А почему зеленая?
Шагал: Какой же ей быть? Она же нарисованная. Образ, понимаешь?
Мейлах: Какой образ?
Шагал: Зеленой тоски. Рутины. Того, что всегда рядом, и от чего так сложно убежать.
Мейлах: А возможно?
Шагал: Что возможно?
Мейлах: Убежать.
Шагал: Убежать нельзя. И уехать нельзя. Можно только улететь.
Мейлах: Как?
Шагал: На крыльях. Высоко-высоко, в облака. Ты должен понять, Мейлах, ты же поэт.
Мейлах: А ты – племянник Шагалов, тот, который сгинул за границей?
Шагал: Да, я Мойша Шагал. Только почему же сгинул? Если меня нет рядом с Зеленой Козой, это не значит, что меня нет вообще. За границей тоже люди живут. И, поверь, еще как живут.
Мейлах: Зачем же ты ищешь то, от чего улетел?
Шагал: Покормить.
Мейлах: Покормить?
Шагал: Для вдохновения. Пока не покормишь зеленую козу, крылья не вырастут.
Мейлах: Так, может, лучше вернуться и найти ее раз и навсегда?
Шагал: Так смысл не в том, чтобы найти.
Мейлах: А в чем?
Шагал: Смысл в поиске.
Мейлах: Козы?
Шагал: Зеленой Козы. Понимаешь, без нее не растут крылья, но с ней не взлетишь.
Мейлах: А за границей есть Козы?
Шагал: Есть.
Мейлах: Зеленые?
Шагал: Там тоже живут люди.
Мейлах: Живут?
Шагал исчезает. Затемнение.
Явление 13.
Снова знакомый дворик.
Милиционер, Рахиль, Миша,
Мейлах (лежит, отвернувшись к стене).
Рахиль: Вот ведь паразит! Ведь это он нарочно умер, чтобы мне досадить!
Дора: Что вы такое говорите!
Рахиль: Я говорю то, что знаю. Мне бы только глянуть в его бесстыжие глаза.
Зураб: Взглянуть не получится. Вот справка: причина смерти – опасное инфекционное заболевание, поэтому в целях предотвращения эпидемии его запаяли в цинковый гроб.
Рахиль: Оставил нас с Мишей в полном одиночестве. Ёлупень!
Миша: Мама, не надо так.
Рахиль: Что, мама? Не засматривался бы на всяких вертихвосток, так еще бы нас пережил! Так нет же, все куда-то в облака его тянуло. И вот результат.
Дора: Спи спокойно, Мейлах, ты заслужил это, как никто другой… Мы всегда будем тебя помнить.
Зураб: Вы лучше скажите, у вас деньги есть?
Рахиль: Скажете тоже. Откуда деньги у простой еврейки?
Миша: А для чего деньги?
Зураб: На похороны. У него кроме вас, пожалуй, больше никого и нет.
Рахиль: Это не волнуйтесь. Само собой, похороним как родного.
Дора: Предлагаю повесить на нашем доме мемориальную табличку.
Миша: Из настоящего мрамора?
Дора: Лучше из гранита.
Зураб: Какую еще табличку?
Дора: В этом доме жил поэт Мейлах Кац.
Миша: Лучше назвать его именем улицу.
Зураб: Какую улицу?
Рахиль: Нашу переименовать. Четвертую трудовую. Куда их столько? Хватило бы и трех трудовых, а четвертую, тупиковую, назвать «тупик Мейлаха».
Зураб: Вы хоть понимаете, о чем вы говорите? Вы чьим именем хотите назвать советскую улицу?
Дора: Именем известного поэта.
Зураб: Кому известного?
Дора: Всей улице!
Миша: И именем бывшего партизана, сбившего вражеский самолет.
Зураб: С ума посходили? Кто назовет улицу именем еврея, не сидящего в кремле?
Рахиль: Тогда придется ограничиться памятником на могиле с тремя буквами.
Дора: С какими тремя буквами?
Рахиль: МАК.
Миша: Что это?
Рахиль: Мейлах Абрамович Кац.
Зураб: Почему не полностью?
Рахиль: Времена меняются. Люди есть всякие. Если из мавзолея вынесли отца всех народов, то бедный Мейлах с его фамилией при смене власти тоже может не улежать на месте.
Зураб: Мудрое решение.
Рахиль: Спи спокойно, Мейлах. Каждому себе.
Затемнение.
Явление 14.
В темноте возникает светящийся Мейлах.
К нему выходит Зеленая Коза. Она трется о его ноги.
Мейлах достает еду и кормит Козу.
Появляется Мозель в образе Шагала.
Мейлах: Вот, немного покормил твою Козу. Она, и правда, Зеленая.
Шагал: Я же говорил. Только это не моя, а твоя Коза.
Мейлах: Моя? Своя собственная… Зеленая! И я ее покормил. Теперь … крылья? Да?
Шагал: От тебя зависит.
Дантес (возникая из темноты): И стоило ради этого умирать?
Мейлах: Стоило.
Дантес: Видишь, всему свое время. И без моего пистолета обошелся. Кстати, чем тебя порешили?
Мейлах: Чемоданом. Софочка купила нам два одинаковых, только на ручку своего повязала красную ленточку.
Башня (возникая): Полная безвкусица. Зачем с ленточкой?
Тетя Дуся (возникая): Она говорила, там сугубо женские вещи.
Башня: И что?
Тетя Дуся: И просила внутрь не заглядывать.
Мейлах: Я и не заглядывал. Просто эту ленту на свой чемодан перевязал.
Башня: Куда тебе на чемодане ее ленточка?
Мейлах: Если мы муж и жена, то какая разница, на чьем чемодане лента?
Башня: Ёлупень.
Мендельсон (возникая): Перестаньте оскорблять поэта. Тем более покойного. Как же вы умерли?
Мейлах: На таможенном контроле мы встали в соседние очереди. Ее очередь подошла чуть раньше. И только она переступила пропускную линию, как кинулась вперед к какому-то мужику с сальной улыбкой и…
Мендельсон: И что? Что они?
Мейлах: Они скрылись в толпе.
Мендельсон: А вы?
Мейлах: Схватил свой чемодан и бросился назад, к выходу. Меня останавливали, я врал, что по ошибке взял паспорт старшего брата и сейчас вернусь. Выпустили.
Моисей (возникая): После этого ты стоял за углом и плакал?
Мейлах: Соринка попала в глаз.
Дантес: Врать нехорошо.
Мейлах: Думаешь, легко покинуть Родину?
Моисей: О чем же ты раньше думал?
Мейлах: Не знаю. Наверное, просто не думал.
Башня: Мейлах, так ты украл чемодан этой вертихвостки?
Мейлах: Он просто остался у меня. Но когда я его открыл… Там лежали старые страшные сапоги, битком набитые разной валютой и драгоценностями!
Шагал: Эти драгоценности достались ее мужу по наследству. Чтобы их заполучить дядя Софочки и выманивал ее за границу.
Моисей: Ты был ей нужен только для получения визы. Как ты это сразу не понял? Предыдущий муж наотрез не соглашался, потому она и провернула весь этот фокус с тобой.
Мендельсон: Где же муж Софочки?
Моисей: Его больше нет. Если бы она знала это раньше…
Мейлах: Если бы она знала это раньше, я бы сейчас сидел без денег и стирал белье. А так доктор Мозель почти бескорыстно написал справку о моей смерти, упаковал в цинковый гроб хлам потяжелее и отправил Рахили с моим старым паспортом.
Дантес: Ты же его потерял.
Мейлах: В том все и дело, что все это время у меня было два паспорта. Теперь у меня остался только один. Новый.
Мендельсон: Зачем мертвому паспорт?
Шагал: Кто тут мертвый? Он? Какой же он, извините, мертвый?
Башня: По документам он – труп. Так что пусть соответствует.
Тетя Дуся: По одним да, но есть и другие, там он вполне жив.
Миша: И что дальше?
Мейлах: Дальше – октябрь.
Башня: Он, что же, паразит, все же наступил?
Мейлах: Да.
Тетя Дуся: Теперь решай сам, куда идти.
Мейлах: Сам?
Все: Сам… Сам…
Мейлах: Хотелось бы проведать облака. Но… (пытается заглянуть за спину в поиске крыльев). Там ничего не выросло. Или… Если мы чего-то не видим, это еще ничего не значит… Да? Да. Да!
Что легче воздуха - во мне.
Так - свысока на птиц.
Пружиной что ли распрямиться.
В огне углем сплясать.
Мне небо – мать,
и мачеха - земля.
Я - капитан. Последним с корабля.
В капкане дня я не состарюсь ни на день.
И тени прошлого останутся в тени.
Я заглотил наживку, Бог.
Тяни!
Во время чтения Мейлах взлетает ввысь.
Его обступают облака,
скрывающие остальных персонажей.
Занавес.
Связаться с автором пьесы можно по электронной почте
ragim71@yandex.ru
© Р.Г. Мусаев «Мейлах в октябре», трагикомедия в трех действиях