Литературный конкурс. Единственное условие конкурса: все действие рассказа или его часть должны происходить в несуществующем доме Richmond Palace в Киеве на Печерске.
В кавычки взяты ключевые фразы от заказчика.
«Вы же не думаете, что имеющий деньги постоянно живет только в Париже или Вене, имея бизнес в Киеве?»
Конечно, нет. Иногда он приезжает побухать в провинциальную столицу в которой у него остались старые друзья и легкодоступные подруги.
Павел долго искал в Киеве такой дом, в котором бизнес-партнеры не увидели бы его пьяным и не настучали бы супруге о недостойном поведении благоверного. И он нашел. Он нашел этот дом своей мечты. Дом, созданный именно для него, даже не для него, а для его низменных, искренних целей. Это был «Ричмонд». Смешно, не правда ли. Ирония судьбы. Семья его тоже жила в Ричмонде.
«Вот он, красавец!» Точная копия его дома в далекой Англии! «И сумасшедший вид на Киев, на Печерск. Он бросается в глаза, но не своим натянутым, натужным шиком», а внутренним двором с визжащими металлическими качелями родом из детства и винной лавкой затаившейся между полуразрушенной лестницей на Печерские склоны и глухим как средневековые муры забором.
-Меня здесь никто, никогда не найдет. За этими бежевыми стенами я в полной безопасности. Радостно потирал руки наш герой и мчался в магазинчик за очередной партией шмурдякового портвейна.
-«Я с детства хотел дом с внутренним двором. Ну, почему у меня в детстве такой двор был, а теперь нет?» Иногда ему хотелось посидеть на детской площадке. Одному. Без своих детей, но глядя на чужих. Ему хотелось глядеть на этих оторванных от жизни, избалованных мелких тваренышей и бухать. Бухать из горла дешевый портвейн, а потом стругать в песочницу с просеянным песком и замечать, как разбегаются во все стороны пошлые гувернантки и забрызганные рвотными массами мамаши.
Иногда он выезжал со двора «на своем уже немного потрепанном, как джинсы, «Порше». Он спускался в гараж прямо в халате и в забытых старой подружкой тапках. Он не хотел «огорчать своим видом дорогой интерьер» холла, поэтому там никогда не показывался. Он нашел множество путей, как проникнуть в квартиру, не привлекая внимания охраны.
-«Кажется, я никогда не решусь познакомиться с архитектором этого дома»,- думал Павел
«А ему хотелось бы увидеть человека, который любит людей настолько, что предусмотрел здесь буквально все»: и запасные входы-выходы, и отключающиеся в нужные момент камеры, и потайные дверцы для поздних гостей, и «что его сразило, возможность передвигать стены». Иногда он напивался до полного беспамятства и бросался с разгону на пастельные обитые мягкой тканью стены и медленно сползал на пол. В эти минуты он видел цель и не видел препятствий. Казалось, что этот волшебный дом, этот Ричмонд построил истинный алкоголик, настоящий знаток своего дела.
Вот в такие вот мгновения стены дворца расходились, и дом превращался во дворец. Огромный дворец в котором можно было с разбегу запрыгнуть на кровать, покататься по комнатам на велосипеде пригласить в гости бомжей с ближайшего сквера и переодеть их в старомодные, взятые напрокат в соседнем театре, платья.
Этот чопорный дом провоцировал на создание хаоса и разрушение. Ему нравилось «что гости, сидящие за столом или на софе, одетые во френчи и вечерние платья, чувствует себя здесь не бездомными отщепенцами, а европейцами с чувством меры и собственного достоинства»
- «А давайте снимем наши туфли на шпильках и станцуем рок-н-ролл? А давайте мы съедим рыбу руками? А давайте после этого возьмем по бокалу шампанского и выйдем на веранду? Давайте будем прикасаться руками к стенам, к поручням и чувствовать кожей бархат обоев, дерева дверей. Это непередаваемо.» На утро стены становились грязными, поручни липкими, а бокалы разбитыми. Это было счастье, счастье бесконтрольного, вседозволенного, безграничного хамства, разврата и унижения. Это счастье давали ему деньги заработанные в том другом Ричмонде и дом на Печерске. Дом, в котором можно спрятаться. Дом, в котором никто тебя не увидит. Дом, в который ты можешь пригласить малознакомых друзей, проституток, собутыльников. Дом, в котором ты можешь быть самим собой.
- Нет, я все же спрошу у архитектора, как ему удалось построить такой дом?
- Вино всегда заканчивается, сколько бы ты его не покупал. Приходится бежать еще за парой бутылок. Я мигом. Вы ведь уже знаете, что магазин находится во дворе.
«А давайте встречать рассвет? На Печерских холмах он какой-то особенный – когда из темноты начинают прорисовываться очертания известных киевских зданий, то всегда удивляешься тому, что я как будто в покоях отеля Георг V, и в то же время – я в Киеве в пент-хаузе, и весь город под моими ногами. Моя домохозяйка даже не сделает недовольное лицо, увидев, какой бедлам мы сотворили тут за ночь». Я достаточно плачу этой чопорной жанже, чтобы она всегда была мне рада.
И когда мне нужно ехать в аэропорт, мне становится немного грустно, дом мой пустеет. Я выезжаю из двора, и пока в городе нет пробок, на предельной скорости лечу в Борисполь. 20 минут – мой рекорд. Я уезжаю, но обязательно вернусь. Я вернусь к себе, купив по пути вина в каждую комнату. Скоро, совсем скоро у меня снова будет встреча с «Ричмондом». И это легко. Невыносимо легко, особенно для богатого алкоголика...