ФОТО из ИНЕТА
До войны мама работала пекарем. В крошечном полуподвальчике на улице Верхний Вал, 2. Рядышком с Вознесенской церковью. После её развода с отцом я оказался у его матери, бабы Марии, в небольшом селе Левково под Житомиром. Там и рос среди лугов и трав. Однако мама, в конце концов, отсудила, как говорили и, наверно, говорят в нынешние времена скитальцы по народным судам, меня у отца и привезла в Киев. В Киеве, как она рассказывала, я тыкал пальцем во всё, что видел и спрашивал: «А это цо?» Жаль, что сейчас любопытство несколько поостыло. И уже не тыкаю, по крайней мере, пальцем.
Жили мы на Подоле по улице Ярославской, 29. В двух комнатушках на пятом этаже роскошествовали бабушка, четыре её дочери с мужьями, мама, и молодая поросль. Всего пятнадцать особей или поголовья, как шутят киевские ветеринары. Самое удивительное, что не помнятся какие-то жалобы на нехватку жилплощади, тесноту. Жизнь воспринималась проще, без нынешних возросших требованиях к комфорту и некоторой, несколько умиротворяющей, неге.
Мы с мамой размещались на одной узенькой коечке справа от входа в комнату. Как? Это вопрос вопросов. «Песнь песней». «Сага о Форсайтах». Но размещались. Я ходил в т.н. «шестидневку», мама бегала на работу в пекарню. В те времена не приведи Господь опоздать на работу! Отсидка практически гарантирована. Видятся её рабочие ботинки со шнуровкой. Так вот, чтобы не продевать долго шнурки в дырочки, теряя поистине золотое время, туда умельцами с обувной фабрики пришпандоривались крючки. Раз-два и готово!
В пекарне же работал и её друг сердца Андрюша. Мне он запомнился тем, что делал маникюр, подкрашивал губы помадой, пудрился и следил за бровями. При этом он не был страстным любителем мужского пола. Иногда они с мамой уезжали на пляж на Трухановом острове, прихватив за компанию и меня. Пляж был безлюден и тих. Время от времени мама с Андреем оставляли меня на страже вещей и укрывались в зарослях лозняка, росшего на берегу Днепра. Что поделать? Квартирный вопрос стоял весьма остро. Как и сейчас.
И ещё один эпизод зарубился навечно в памяти. Мы наносим визит в пекарню, где работала мама. У неё отгул или не её смена. Короче, она без белого халата и колпака. Раскрасневшиеся пекари с любовью глядят на меня, о чём-то говорят и громко хохочут. Потом один из них начинает надевать мне на руки свежевыпеченные баранки с маком. Нанизывает, как кольца на шест, поднимая мои руки вверх. Запах тех бубликов, к слову, до сих пор в памяти. А как он вспоминался во время эвакуации?!
Я задумчиво гляжу на окружающих, опускаю руки и баранки сваливаются в огромную плетённую из того же лозняка корзину. Хохот усиливается. Потом мне делают ценный презент в виде пончиков с повидлом. Такие пончики мама нередко приносила с работы. Я деловито выдавливал из них повидло, съедал его, а пончик выбрасывал под кровать.
Все они не вернулись с войны. Как, кстати, и мужья моих тёток. Как Андрей...
25-26.08.11.