В мае 1976 года, ожидая рождения ребёнка, и желая позаботиться об оплачиваемом декретном отпуске, Лида решилась сходить на свою последнюю работу в Государственный Гидрологический институт, узнать о наличии вакансии.
За время работы, у неё были хорошие отношения и с её начальниками и с сослуживцами. В коллективе её ценили. В трудовой книжке значится благодарность и денежная премия «За исследование спутниковой информации для гидрологических целей». По результатам этих исследования она опубликовала статью в ведомственном журнале.
Незадолго до того, как Лида уволилась, с официальной формулировкой: «В связи с переездом к новому месту службы мужа», ей предлагали перейти работать в Главную экспериментальную базу (ГЭБ ГГИ), где даже обещали предоставить жилье в ведомственном фонде, с возможностью постоянно прописки.
В то время мы ещё жили в квартире на проспекте Гагарина вместе с моей мамой, у которой характер был, явно выражено, «командирский».
Хотя, иметь своё собственное жильё было в то время почти не сбыточной мечтой, но после долгих обдумываний, решили от заманчивого предложения, получить комнату в Ильичёве, отказаться.
Дорога на службы и обратно занимала бы у меня не менее 5 часов. А в зимнее время, когда автобус из Зеленогорска до Ильичёво ходит всего несколько раз в сутки, и шести часов будет недостаточно.
Если же приезжать только по воскресениям, то Лиде будет очень тяжело справляться с детьми, после рождения малыша.
На старом месте работы, в Гидрологическом институте, ей сказали, что постоянных вакансий пока у них нет, но имеется возможность взять её на временную работу на июнь в ГЭБ ГГИ на должность старшего инженера отдела водных ресурсов.
Когда Лида устраивалась на работу в ГГИ в первый раз, то её тоже вначале приняли на временную работу, на должность техника в экспедицию весеннего половодья. Она показала себя с хорошей стороны. И через месяц её зачислили инженером уже на постоянную работу.
Лида, не без основания, надеялась, что, и на этот раз, после временной работы ей подберут постоянную должность. Достоинством работы в ГЭБ ГГИ было то, что база находилась в посёлке Ильичёво, на берегу озера Красавица в прекрасном сосновом лесу. И если снять в посёлке комнату, то одновременно решалась проблема летней дачи, куда надо было из душного города вывести Анечку.
Приступать к работе надо было с первого июня, поэтому, в предпоследнее воскресение мая, мы поехали в Ильичёво, намереваясь снять жильё на летний сезон.
До Зеленогорска доехали на электричке, а у вокзала сели на рейсовый автобус идущий в Дом-музей Ленина. От автобусной остановки «На Ильичево» идет асфальтированная пешеходная дорожка, довольно круто спускающаяся в долину речки Юля-Йоки.
Воды речки подаются под своды главного здания ГЭБ ГГИ, где используются в экспериментальном зале с лабораторными лотками, для моделирования русловых процессов в различных гидротехнических сооружениях.
Речка под мостом не широкая, но довольно бурная. Примерно в километре ниже по течению Юля-Йоки вливается в озеро Красавицу, образуя прекрасный песчаный пляж.
Асфальтированная дорожка проходит через пешеходный мост над Юля-Йоки и вскоре вливается в Парковую улицу. Слева остается жилой массив с пятиэтажными домами, построенными для работников ГГИ, с магазинами и почтой в цокольных этажах. Справа - Дом Культуры, вполне городского вида, и административные здания ГЭБ, от которых дорожка ведет к главному зданию ГЭБ ГГИ.
Везде чистота и порядок, не хуже чем в Обнинске, как и положено в приличном научном городке.
Договорились с Лидой, что по очереди, будем спрашивать всех встречных, ни сдаётся ли комната на лето для семьи из трех человек.
После пяти или шести пустых обращений, одна женщина сказала, что её знакомая, хочет сдать комнату на лето, и подсказала её адрес.
Мы пошли по названному адресу, и, на наше счастье, удачно. Женщина, лет пятидесяти пяти сдает комнату в двухкомнатной квартире со всеми удобствами. В комнате раскладной диван, стол и кресло-кровать. Нас это устроило, мы дали задаток, и мы договорились, что воскресенье, во второй половине дня 31 мая приедем.
Но уехать из города в последний день мая оказалось не так просто, было такое впечатление, что весь Ленинград ловит такси, чтобы перевести вещи на дачу. В конце концов, машину я нашёл, и переезд успешно состоялся.
Лида с первого июня приступила к работе в ГЭБ ГГИ.
Анечка к этому времени была достаточно взрослая, чтобы оставлять её по утрам, одну в комнате, навещая, чтобы приготовить ей завтрак и занять книжками или игрой. Благо, от дома до работы было пять минут хода.
В обед Лида приходила её кормить, и, порой, брала её с собой на работу или разрешала играть возле ГЭБ со знакомыми девочками, наблюдая за ними из окна.
Я же, вплоть до начала июля каждый день мотался на службу и со службы, тратя на езду в один конец до трёх часов.
К счастью, в это время мои начальники в 46 экипаже знали, что я поступаю в адъюнктуру, и смотрели сквозь пальцы, когда я уходил со службы раньше, ссылаясь, что иду в Дзержинку.
30 июня закончился срок трудового договора у Лиды. Свободной вакансии не оказалось, и Лида уволилась. Проблема же с декретным отпуском осталась. Мы решили больше не суетиться, а заняться вопросом трудоустройства после окончания дачного сезона.
В начале июля у меня начался отпуск и ежедневные утомительные поездки из Ильичёва в Ленинград и обратно прекратились. Теперь, позавтракав, если день был солнечным, мы всей семьёй шли на пляж. Если же были тучи, то отправлялись гулять по окрестностям.
В устье Юля-Йоки воды речки намыли песчаный пляж, где можно было отлично загорать даже в нежаркую погоду. Вдоль уреза воды тянулась длинная, узкая, сплошная полоса желтого песка, а кусты ивняка разбивали широкую часть пляжа на безветренные участки. Такие, что при любом направлении ветра можно было найти тихое, солнечное местечко и загорать даже при температуре воздуха не выше 18 градусов.
Чем дальше от берега озера, тем кусты становились гуще, а за пределами ивняка, растущего на песчаном пляже, начинался пойменный луг, заросший осокой, лютиками и «кошачьей лапкой». С одной стороны луг подходил к основному руслу Юля-Йоки, а с другой стороны, ограничивался полузатопленной канавой, по-видимому, старицей нашей речки.
Достоинством пляжа было отличное песчаное дно, медленно уходящее на глубину, а в метрах двадцати от берега глубокий каньон, вымытый в дне быстрым течением Юля-Йоки.
Вдоль старицы шла дорожка, ведущая от пляжа к центру посёлка. От нашего дома до пляжа было не более пяти–шести минут хода, а на велосипеде еще меньше. Но мы, как правило, ходили на пляж пешком.
За устьем Юля-Йоки, узкая полоска пляжа тянулась дальше к крутому, высокому берегу, поросшему вековыми соснами. Песчаный крутой склон постепенно обваливался и росшие на крою сосны падали кронами вниз, продолжая зеленеть, если корни не до конца вышли из песка.
У самой южной оконечности Красавицы, залива Сакасти, крутой берег становился пологим, превращаясь в дюны. В наше время на узкой косе, отделяющей залив Сакасти от озера, функционировала лодочная станция.
Перед Первой мировой войной на озере Красавица был лагерь летчиков, в котором летчики учились летать на гидросамолётах. Так как залив Сакасти был защищен от ветра и считался удобным местом для посадки гидросамолетов.
В районе залива Сакасти, у его восточной части, ещё были видны остатки фундамента большого дома, построенного Иннокентием Сибиряковым, владельцем золотого рудник в Сибири.
Этот дом, на 40 комнат, купец подарил Свято-Троицкому женскому монастырю, который располагался в семи километрах от Красавицы в Лентулово (сейчас посёлок Огоньки).
Во время русско-японской войны 1905 года дом стал военным госпиталем, основанным за счет вдовствующей императрицы Марии Федоровны.
Позднее в здании действовала легочная здравница от имени Великого князя Михаила Александровича. От русского слова "здравница" произошло простонародное финское название этих мест Крауница.
Во время мировой войны санаторий перешел в ведение Красного Креста и снова стал госпиталем.
На территории Крауницы во время Второй мировой войны был финский госпиталь и стоял егерский полк, так называемые "Финские ребята", которые были эстонскими добровольцами, воевавшими на стороне Гитлера.
В Эстонии в 1997 г. открыт памятник "Финским ребятам".
Конечно, подробности истории, тогда когда мы бродили по этим, дорогим моему сердцу местам, я еще не мог знать. И только с появлением Интернета я узнал, что было на месте старых фундаментов, поросших молодым лесом.
Заодно, ознакомился, что же там сейчас. И информация не обрадовала.
В Краунице, у залива Сакасти на карте Google обозначена территория с названием Лесная рапсодия. В примечании к карте написано: «Участок земли, захваченный директором Максидома с помощью областных чиновников. Раньше был пляж для всех, теперь только для тех, кто заплатил».
Одним из видов семейных развлечений были велосипедные прогулки.
Мы с собой привезли в Ильичёво два велосипеда. Один большой, купленный в комиссионке перед отъездом на дачу, а второй подростковый, предназначенный для Анечки. Двух штук нам хватало. Лида садилась на багажник ко мне, а Анечка на свой велосипед и мы отправлялись к урочищу Журавки, или на озеро Валклампи.
Летом 1976 года, снимала дачу в Ильичёво подруга моей жены, Галя Тыркова с которой Лида подружилась, работая на «Светлане». Галя, родственница известного писателя и журналиста начала 20-го века Ариадны Владимировны Тырковой, исключительно начитанная и интеллигентная и, главное, искренняя и добрая женщина. Лида до сих пор поддерживает с ней дружеские отношения.
Сравнительно недавно, вспоминая при мне те, уже далёкие времена, она рассказала, как встретила нас, на велосипедах, спускающихся с горки на лесной дороге к озеру Валклампи. И как Лида, с развивающимися от скорости волосами, громко причитала, сидя на багажнике: «Осторожно, плод не вытряхни!»
Но чаще всего, мы ходили гулять пешком. Перед отправлением обговаривали цель прогулки: собрать максимальное количество разных экземпляров цветущих растений, пойти по грибным местам и набрать грибов, отыскать хороший черничник и собрать баночку черники. Всякий раз просил дочку с наибольшей подробностью запомнить маршрут и всё увиденное, чтобы потом написать отчет.
И если на прогулку дочка всегда уходила с удовольствием, то написание отчёта шло под долгие уговоры и увещевания. Но, когда текст, с горем пополам, был готов, наградой были бурные восторги мамы над наблюдательностью и литературными талантами дочки.
Одним из наших маршрутов проходил по тропинке, ведущей вдоль Юля-Йоки к Долгому озеру. Отправлялись на такую прогулку, как правило, в пасмурную погоду, когда загорать нельзя, а купаться холодно.
Тропинка от моста через речку, шла левым берегом Юля-Йоки красивым сосновым лесом, чередующимся со светлыми полянами, покрытыми цветущим разнотравьем. Лилово-красным клевером, голубыми незабудками, светло-фиолетовыми колокольчики, желтыми лютиками, оранжевыми купальницами, темно-розовой гвоздикой-травянкой.
Примерно в полукилометре от моста на правом берегу показалось внушительное здание Русловой лаборатории, основного подразделения ГЭБ ГГИ.
Лаборатория была создана для изучения закономерностей развития русловых процессов и разработки методов прогноза русловых деформаций при проектировании и строительстве гидротехнических сооружений.
Под крышей здания лаборатории, напоминающего эллинг судостроительного завода, расположился зал для пространственного моделирования водных объектов площадью 1500 квадратных метров со всем технологическим оборудованием, необходимым для строительства моделей и проведения экспериментов на них.
Лида вспомнила, что летом 1976 года там был смоделирован участок русла Ангары, примыкающий к плотине, строящейся тогда, Братской ГЭС. В этом же здании находилась гидрофизическая лаборатория для исследования миграции воды в почве, инфильтрации воды в мерзлые и талые грунты, механизма нарастания или разрушения ледяного покрова, формирования заторов и зажоров.
Тропинка вилась вдоль берега Юля-Йоки, повторяя изгибы речки, и метров через шестьсот, пересекала широкое, асфальтированное шоссе, довольно круто сбегающее от автодороги Зеленогорск – Первомайское.
Шоссе идет к дому-музею Ленина в деревне Ялкала. В Ялкала, летом 1968 года, когда Анечке не было еще и года мы снимали дачу и, гуляя, ходили через территорию музея к Долгому озеру и далее к озеру Валклампи.
И летом 1976 года мы, не единожды, ходили по этим, удивительно красивым местам.
В нашем архиве хранятся фотографии, сделанные тем летом: Лида с Анечкой на цветущем лугу в Ялкале у музея Ленина, Анечка рядом с памятником вождю пролетариата, я, плывущий брасом по Долгому озеру. Так как я описывал эти места ранее, то повторяться не буду, хотя ностальгические воспоминания о них всегда доставляют мне искреннее удовольствие.
Почти сразу, за дорогой на дом-музей, русло Юля-Йоки начинает расширяться, и, незаметно, становится озером Долгим. Примерно в двухстах метрах от того места, где речка превращается в озеро, и где его ширина уже метров сто, на берегу Долгого находится небольшой песчаный пляж, в окрестности которого хорошо сохранились гранитные фундаменты домов.
Здесь в начале 20 века располагался легочный санаторий Питкяярви. Санаторий был двухэтажным каменным зданием с видом на озеро и остров на нём. Лечебница была хорошо оснащена уже на рубеже XIX века. Там был рентгеновский кабинет и другая медицинская аппаратура.
В нём провёл свои последние дни и 30 мая 1918 года скончался теоретик и пропагандист марксизма, один из основателей РСДРП Георгий Валентинович Плеханов.
После признания Лениным независимости Великого княжества Финляндского, эта территория отошла к Финляндии. Функционирование санатория Питкяярви была закончено, и в его строениях были расквартированы финские военные.
Когда было решено снести санаторий, часть разобранного здания была перевезена в Выборг для пристройки к Выборгской губернской больнице. Последним был разобран на строительные материалы дом главного врача санатория доктора Циммермана, находившийся в нескольких метрах от берега.
На его хорошо сохранившемся фундаменте мы любили сидеть, когда приходили сюда купаться.
Нас сюда привлекало хорошее песчаное дно и, заросший лесом, маленький остров, находящийся в двадцати метрах от пляжа.
По лесной дорожке, идущей вдоль берега озера, минут через пятнадцать неспешного хода, можно выйти к другому замечательному месту, Золотому пляжу.
Пляж, площадью в четверть гектара, расположен на полуострове, покрытом чистейшим, тонким песком. Песок, весенними водами, принесен из каньона, рассекающего высокую и длинную марену.
Этот каньон, с крутыми песчаными склонами, находится рядом с пляжем. В моём архиве сохранились фотографии со дна каньона, перекрытого упавшей сосной. Я, стоящий на стволе, высоко над дном, имитирую прыжок вниз, Лида спокойно позирует на этой же сосне.
Другим любимым маршрутом был путь от устья Юля-Йоки к болотной станции Ламминсуо. Там мы собирали чернику.
Ходили и на западный берег Красавицы, обогнув залив Сакасти. Туда мы ходили за первыми грибами.
Однажды, на велосипедах съездили на, замечательное высокой прозрачностью воды, Люблинское озеро. От Ильичёва до него около десяти километров. В нашем архиве есть фотография, где Анечка снята, сидящей в позе Русалочки, на большом валуне, выступающем из воды Люблинского озера.
В середине августа зарядили дожди и мы решили закончить дачный сезон, тем более что хотелось бы решить вопрос с трудоустройством Лиды и не мешало бы поклеить обои в большой комнате, куда нам, в преддверии рождения ребенка, теща разрешила перебраться.
15 августа мы уже были в Ленинграде и с утра приступили к клейке обоев. Но довершить работу не успели. Позвонил мой однокашник по училищу Саша Игнатов, с которым не виделись с 1972 года. За это время, он успел перевестись из Западной Лицы в тыл Ленинградской ВМБ. А, позднее, сумел окончить курсы по мобилизационной работе, получив должность капитана 3 ранга.
Обо всём этом он нам рассказал в процессе застолье, которое мы оперативно организовали. Я рассказал ему о нашей проблеме с трудоустройством Лиды, и он пообещал посодействовать.
Проводили мы Сашу около 22 часов и продолжили клеить обои.
Закончили работу за полночь, вполне довольные, что самостоятельно справились с делом, которое раньше не приходилось исполнять.
На следующий день снова пришел Игнатов, обрадовать, что работу для Лиды нашёл. Её с 18 августа возьмут на должность бухгалтера продовольственного склада, расположенного в Новой Голландии.
Попутно, осмотрев нашу работу по клейке обоев, «подверг нас резкой и не лицеприятной критике» за халтуру. Обои на торцевой стене оказались приклеенными «вверх ногами». Не помню сейчас, стали мы переклеивать или оставили всё как есть, по принципу: «Чистенько, да и, слава богу!» Но точно, что искренне поблагодарили друга и за найденную работу и за критику. Ведь как говорили профессиональные партийцы: «Критиковать – значит помогать».
18 августа Лида поехала на новое место работы, а я отправился в училище узнать, пришли ли из Москвы документы о переводе из 46 экипажа в адъюнктуру ВВМИОЛУ им Дзержинского.
Уже на входе встретил начальника НИРИО, идущего куда-то в город.
Он мне сказал, что документы пришли, и с первого сентября у меня начинается учёба в адъюнктуре.
На радостях, повернул назад, и поехал домой, обрадовать дочку и любимую тёщу. Прямо с порога объявил: «Клавдия Агафоновна, меня зачислили в адъюнктуру!»
Теща внимательно посмотрела на меня и изрекла: «Отлично! А что ты Лиде за это купишь?». «Надо подумать»,- сказал я растеряно.
На заставке: Большой зал Русловой лаборатории ГЭБ ГГИ
Продолжение:http://www.proza.ru/2014/06/15/28