Глава 147.
В новогоднюю ночь 1942 года на квартиру к наркому ВМФ Кузнецову на улице Серафимовича в Москве нагрянул нарком ВВС Жигарев.
Гость был в весьма приподнятом настроении. Выпили за скорую победу в войне.
- А что, Николай Герасимович, позвоним в Кремль, товарищу Сталину!
- Звони, Павел Фёдорович.
Нарком ВВС набрал номер приёмной и предусмотрительно передал трубку хозяину.
- Слушаю, - раздался в трубке бас Поскрёбышева.
- Звонит нарком Кузнецов. Можно товарища Сталина?
- Можно.
Вскоре в трубке прозвучал спокойный голос Сталина:
- Слушаю.
- Примите, товарищ Сталин, наши поздравления и пожелания успехов и здоровья. Со мной рядом Жигарев.
- Спасибо. И вас поздравляю с Новым годом.
В Кремле повесили трубку.
Два наркома выпили за здоровье товарища Сталина. Настроение у наркомов стало ещё более приподнятым.
- Как полагаешь, Николай Герасимович, откуда начнём большое наступление?
- Думаю, начнём с освобождения Крыма. А там погоним немца на всех фронтах.
В ту ночь мало кто в Москве сомневался в близости победы.
- Вот увидите, - сказал Сталин Гопкинсу, закончив разговор по телефону с Кузнецовым, - наша победа под Москвой - это перелом в ходе всей мировой войны.
- Наш президент не сомневался в вашей победе ещё летом, о чём он тогда прямо и объявил.
Выпили за здоровье американского президента. В кабинете Поскрёбышева телефоны трещали не переставая.
23 апреля 1942 года нарком Кузнецов летел в одном самолёте с маршалом Будённым в Краснодар. Маршала только что назначили командовать Северо-Кавказским направлением, и он вылетел в свой новый штаб, взяв с собой Кузнецова, с помощью которого намеревался на месте наладить взаимодействие с Черноморским флотом.
В Краснодаре разместились по-походному, в одной на двоих маленькой квартире. Спать легли на двух стоящих рядом кроватях. Прежде чем лечь, Будённый достал из деревянной кобуры маузер, взвёл, заслал патрон в ствол и положил оружие на стул у изголовья.
- Привычка. С гражданской войны. Мало ли что.
Утром встали затемно. В штабе ждал прибывший по вызову адмирал Октябрьский. Он обстоятельно доложил обстановку в Крыму, рассказал об участии флота в обеспечении развёрнутых там трёх сухопутных армий всем необходимым.
- Как ведёт себя генерал Манштейн? Вы ведь потеснили его на правом фланге под Керчью.
- Он первым попытался прорвать танками нашу оборону на парпачском рубеже, но обломал себе зубы. Сейчас решаем проблему доставки на полуостров тяжёлых танков, после чего перейдём в решительное наступление.
- А Приморская армия ударит навстречу из Севастополя на Симферополь.
- Я бы не стал ослаблять сильную позицию Приморской армии в Севастополе. Манштейн хитёр. У него превосходство в воздухе. Он уничтожил наш десант в Евпатории и вторично захватил Феодосию. И это без танков. А теперь у него под рукой новенькая танковая дивизия, а у нас только старые танки, годные в наступлении разве что против румын. Без КВ нам с парпачского плацдарма не вырваться. Но транспортировка КВ морем - технически чрезвычайно трудная вещь. Ни один кран в порту погрузки не осилит КВ. Мы пытались транспортировать в доке, но при свежем ветре, в зимнюю погоду, при господстве противника в небе и под носом у шныряющих в тумане итальянских торпедных катеров это чрезвычайно рискованная операция.
- Вот товарищ Кузнецов считает, что командовать обороной Крыма должен адмирал. Шапошников не возражает. А вы, товарищ Октябрьский, готовы возглавить единое руководство обороной?
- Прошу дать несколько дней на размышление.
Поразмыслив, адмирал Октябрьский отказался.
25 апреля отметили день рождения Будённого. Ветерану исполнилось 59 лет. Начали отмечать в крайкоме. Продолжили уже за полночь на квартире. Будённый вспомнил молодость, рассказал, как ещё до русско-японской войны служил на станции Раздольная под Владивостоком, как воевал в Первую мировую и стал полным георгиевским кавалером, как по просьбе союзников во главе сотни казаков ходил в поход на реку Тигр.
Утром Кузнецов выехал с инспекцией в Новороссийск, а уже на следующий день они с Будённым вылетели из Краснодара в Крым. Самолёт, управляемый лётчиком Грачёвым, летел на предельно малой высоте, едва не задевая низкорослые кустарники, быстро мелькавшие под крылом.
Когда перелетали через пролив, увидели в небе несколько "Юнкерсов", возвращавшихся после бомбардировки керченского порта, над которым клубился чёрно-бурый дым, подсвеченный пламенем пожара. При посадке пилоту пришлось продемонстрировать всё своё искусство, лавируя среди свежих воронок: аэродром тоже только что бомбили. Будённый и Кузнецов пересели в машину и выехали в штаб фронта, развёрнутый в посёлке Ленинское.
Здесь их ждали командующий фронтом генерал-лейтенант Козлов и комиссар Мехлис.
Сели за стол, на котором была разостлана карта. Разговор направлял Мехлис. Он явно чувствовал себя здесь главным и не терпел ни малейших возражений. Всякие разговоры о создании на Керченском полуострове глубоко эшелонированной обороны он пресекал как пораженческие и политически вредные, а возможность прорыва Манштейна через противотанковый ров на левом фланге напрочь исключал.
- А вас тут не бомбят? - поинтересовался Будённый.
Всем присутствующим было известно, что в самом начале второго штурма Феодосии штаб 44-й армии был разгромлен с воздуха и стёрт с лица земли. Всё армейское командование тогда погибло.
Мехлис рассмеялся скрипучим смехом.
- Если бы Манштейн знал, что мы с Козловым сидим здесь, вы бы нас живыми не нашли. Штаб фронта прекрасно замаскирован. Мы не ведём отсюда радиообмена.
Перешли к обсуждению проблем транспорта и тыла. Наркому Кузнецову пришлось выслушать от Мехлиса немало язвительных замечаний. Транспортов не хватало. Танкеров после бомбёжек почти не осталось. Топливо для танков доставлялось на подводных лодках, за что в мирное время командира лодки отдали бы под суд, и правильно сделали.
Уже стояла ночь, когда совещание подошло к концу. Нарком Кузнецов с вице-адмиралом Ставицким вышли подышать ночным воздухом. Стояла тишина, изредка нарушаемая одиноким выстрелом гаубицы: противники вели ночную контрбатарейную дуэль, экономя снаряды для настоящего дела. В южном небе высыпали яркие звёзды. Луны не было. Но от звёзд было так светло, что домик и проходящее рядом шоссе были отчётливо видны. Послышался быстро нарастающий шум самолёта. Немецкий разведчик пролетел на бреющем полёте над шоссе. Одна за другой разорвались четыре маленьких бомбы. Последняя - возле самой каменной ограды штабного домика. Ставицкий и Кузнецов бросились плашмя на землю.
- Ерунда, просто случайность, - проскрипел голос вышедшего на крыльцо Мехлиса. Комиссар зевнул, расправил плечи и потянулся.
Других взрывов не последовало. Замолкли и гаубицы. Наступила тишина, нарушаемая только пением цикад.
- Давайте спать, - предложил Мехлис отряхивающимся адмиралам.
Утром Кузнецов выехал в Керчь, вместе с командующим базой ВМФ контр-адмиралом Фроловым проинспектировал батареи, оттуда поехали в госпиталь, развёрнутый на развалинах древней крепости Еникале. Вечером Кузнецов вернулся в Ленинское. Их и здесь разместили в одной комнате с Будённым. Маршал, укладываясь спать, вполголоса ворчал: сроки начала наступления, на которых настаивал Мехлис, он считал нереальными.
- Поезжайте завтра же в Поти. Сделайте там всё, чтобы ускорить морские перевозки.
Уже находясь в Поти, Кузнецов узнал, что Манштейн опередил Козлова и первым начал наступление.
11 мая Шапошников срочно вызвал Будённого, Кузнецова и Ставицкого в Москву. Будённый задержался на сутки в Новороссийске. Самолёт Кузнецова и Ставицкого сделал промежуточную посадку в Сталинграде. Секретарь обкома Чуянов пригласил адмиралов отужинать у него чем бог послал.
- Немцы далеко, за Северским Донцом. А у нас здесь работа кипит: танки и артиллерию отправляем с заводов прямо на фронт.
Едва сели за стол, как позвонил Будённый. Он только что получил приказ Сталина вернуться в Керчь и вместе с адмиралом Исаковым на месте разобраться, что там творится. По словам маршала, под самой Керчью гремела канонада.
Под гром канонады Будённый и Исаков на катере пересекли пролив. Штаб фронта они нашли в Аджимушкайских каменоломнях. Мехлис был бледен и было видно, что он не спал уже не одну ночь.
- Немедленно прикажите прекратить флоту транспортировку грузов в Керчь. Все транспорты, все пригодные к перевозкам суда порожняком - сюда. Дайте усиленный конвой тральщиками и сторожевиками. Немедленно начать эвакуацию войск с Керченского полуострова. В первую очередь грузите "катюши" и тяжёлую артиллерию. Ответственный за переправу - контр-адмирал Фролов.
Мехлис ругался. Он уже видел в своём воображении генерала Манштейна, высаживающегося с танками в Тамани, и уже слышал, что ему, Мехлису, скажет в Кремле по этому поводу Сталин.