Роллинг

Петру Владимировичу Л. (пчеловеду и пчелолюбу, пасечнику и человеку) посвящается.
Это из той песни:
Как молоды мы были,
Как молоды мы были,
Как булки мы любили,
Как верили себе.

Был грех, вздремнул я после обеда. И довольно изрядно.
Надо заметить, дело было в губернском городе Б (но это не то Б, что из А, и не то б, что б). Просто название города начиналось с этой буквицы алфавита.
Наша ватага была направлена туда из города Питера (обойдёмся без сокращений) на заводскую практику.
Поселены мы были в заводском общежитии, не три звезды, конечно, но для юношей 20-ти лет (три года из которых прожиты в казарме) очень даже сносно.
За две недели на заводе мы уже пообтёрлись и, когда шли на обед пропуск на проходной не забирали (вахтёры были в основном лицами женской национальности, находили общий язык).
Завод был дистанцией огромного размера и нас раскидали по всем цехам. Наши руководители не горели желанием бегать по цехам нас проверять. А контроль быть должон. Они подходили к концу обеденного перерыва на проходную и спрашивали у вахтёра наши пропуска, если пропуск у вахтёра, значит ты на заводе, если нет, то жди неприятностей.
Поэтому, то, что я часок приписал к обеду, меня вовсе не напрягало, главное было проникнуть на завод до окончания рабочего дня, забрать пропуск.  Иначе подумают, что ты пошёл в ночную смену, и кинутся тебя искать с собаками.
Да вот всё оно и сводится к домашним животным.
Лежу, курю, нет, не курю. Пачку Беломора Урицкого оставил на столе. И какая-то сволочь, пока я дремал, вытаскала все мои папироски. Курить хочу. Одна надежда, может еще, кто задремал, как я, стрельну.
Вышел в коридор, тишина. Чу? Где-то вроде голос и всхлипывание какое-то. Иду на грозу. Вроде за этой дверью. Открываю.
За столом сидит Роллинг в чёрных сатиновых трусах и белой майке не первой свежести. На столе стоит полупустая 3-х литровая банка с пивом и три стакана. Рядом с банкой сидит грязный и облезлый кот такой масти, что её (масть) можно определить только русским нелетописным языком. Кот уже с надрывом ест Докторскую колбасу, она не лезет, но он понимает, что этот шанс упускать нельзя.
- Володя, нет, ты погоди, погоди. – Я ещё и слова не сказал, а Роллинг берёт бычару за рога.
- Ты знаешь кто это? – Его волосатый прокуренный палец, описав неимоверную геометрическую траекторию (за которую наша аналитическая геометричка, именуемая по свойски Ленка, впорола бы ему оценку «видминно») упирается в мерзкую животину на столе.
Кот затих, насторожился, понял речь идёт о нём. Я присмотрелся к Роллу, думал дуркует. Ан нет. Приличный человек сказал бы ему – Ваше благородие, да Вы никак пьяны?  Когда успел зараза, да и с пива наврят, да и стакана три. Значит двое пошли за добавкой. Но не моё это дело, да и пришёл я за папироской, а не антиалкогольную пропаганду проводить.
Если скажу, что думаю про это животное, сидящее на столе, не видать мне папироски.
- А я тебе скажу, - не унимается Ролл – Это мой самый лучший друг! Володя, все, все меня предали и только он (я его назвал Друг), пусть тебя это не коробит, он мой самый лучший друг на свете.
Голос Роллинга дрогнул, в глазах блеснула скупая мужская слеза, он ласково потрепал потрёпанного судьбой зверька, подсунул к самому носу кусок колбаски. Зверёк сделал вид, что ест, довольно заурчал, одновременно приглядывая место для ретировки. Хитрый бестия. Опытный.
Пока временное затишье решил взять инициативу на себя.
- Петро, перестань ерунду городить.
Роллинг откликается и на своё настоящее имя Пётр.
- Кто тебя бросил? Сидишь с Другом пивко попиваешь, а у людей нет завалящей папироски для послеобеденного кофе.
Роллинг парень сообразительный, его вышеуказанный легендарный палец описав (безусловно в уменьшенном масштабе) половину орбиты Луны, упёрся в прикроватную тумбочку, на которой лежала початая пачка беломора.
- Петя, тут одна беломорина, а последнюю даже эссесовец Айсман у Штирлица не взял.
- Ну, я тебе не Штирлиц какой-то, да и ещё одна пачка у меня есть, бери. Может колбасы хочешь?
Во, к чему привела его любовь к животным. Бери что хочешь. Аттракцион неслыханной щедрости.
- Петя, извини, я пойду, покурю и на завод. Дела.
- Какие дела? И ты меня бросаешь? Один только друг у меня.
Понимая, что Роллингу в таком состоянии нужен собеседник и просто так он не отстанет, я шаркнул ножкой (толчковой) и за дверь. Он за мной. Стоим в коридоре, уйти неловко. Я закурил.
- Володя, ты знаешь, что такое Друг? Он мне слова против не сказал. Он со мной, как человек за столом сидит. Он всё понимает, говорить, правда не умеет, но он друг.
Да, это надолго, и послать неловко, папироской угостил.
Вдруг откуда не возьмись, как чёрт из табакерки, весь из себя появляется Серёга с портфелем чёрной масти. Я понял, что это второй, а где третий друг? Засыхает плавленый сырок.
- Всё курите (Серёга не курил)? Лучше бы водку пили.
- А что, есть? – Робко и как-то отрешённо спросил Роллинг.
- Ты что, Петруха? – Серёга почему-то посмотрел на меня. Я замотал головой, мол, не пил с ним.
- Мы же скинулись на флакон. Я с Виталиком пошёл в гастроном, ты – дежурный по этажу.
- А Виталик где? – ехидно спросил Ролл – Потерялся?
- Почему потерялся? Подстригаться пошёл. Зашёл по дороге в парикмахерскую.
- А где он волосы стричь собрался? – опять съехидничал  Петя – он неделю назад наголо оболванился. Лысый он.
- Что ты ко мне пристал? Вот придёт у него и спросишь.
Я понял, он в витрине увидел симпатичную парикмахершу и пошёл мосты наводить. Видно Пете пришла та же мысль.
- Все, все меня бросили, на бабу меня променяли. Друзья? Какие вы друзья? Один у меня Друг.
Серёга понял, что эта волынка надолго прихватил портфель и вошёл в номера.
- Что это за мерзость? Ах ты, скотина!
Дело было знойным летом, послеобеденная жара, окно настежь, второй этаж и котейко Друг (издав кратковременное стартовое «мяу», взятое достаточно высоко), был отправлен Серёгой, через оконный портал, в неуправляемый баллистический полёт земля-земля.
Роллинг мгновенно побледнел, точнее лицо его окрасилось пятнам и, на молочно-белом фоне появились бледно-красные пятна. Наверное, если равномерно смешать этот цветовой поток, то и получился бы нормальный человеческий цвет (цвет тела испуганной нимфы, как определил его Ипполит).
- Убийца!!! Он убил его. – Завопил Ролл и ринулся в комнату.
Я следом, и не теряя ни секунды, дело принимало серьёзный оборот, могли быть и летальные исходы, летательные уже были.
Серёга успел уже поставить на освобождённый стол портфель и держал в руке, извлечённую из него «злодейку» - полулитровую ёмкость столичной масти. Он не до конца понял вопли Ролла, но увидев его с пятнистым лицом и меня с перепуганным, оправдательно забормотал.
- Представляете, захожу в комнату, а тут на столе  сидит скотина кошара и жрёт нашу колбасу. Как он попал сюда? Наверное, по дереву залез и прыгнул в окно.
- Ты убил его? – зарычал Роллинг.
- Нет, нет, ты что Петя? Я его просто выкинул в окно.
Тут он взглянул на меня, а я ему стал показывать (на себе не показывать), что Петя, маленько рехнулся от употребления горячительных напитков. Ни Серёга, ни я не знакомы с языком глухонемых, но судя по его дальнейшим словам, он меня прекрасно понял.
- Что ты, Петя, зачем мне его убивать? Я очень люблю животных, я даже в зоопарке был, до школы, правда, какие они там милые эти зверьки.
- Что ты с ним сделал?
- Я отправил его на любимую помойку. Ему тут было не очень комфортно, да и соскучился он по любимой подружке. Вон, за углом мусорные баки и они (кошаки) тусуются там.
- Как ты его отправил?
- Вот тут веточка толстая, видишь? Я его подсадил на неё, а дальше он сам – шлёп, шлёп и в дамки. Вон, вон он к помойке рванул.
Петя быстро натянул штаны трикотажные и ринулся из комнаты.
- Что это с ним?  - Серёга опять уставился на меня.
- Юноша вы, что на меня так внимательно уставились? Вы сколько дней подряд эту проклятую водяру жрёте? Вот у Роллинга башню и снесло.
- Да брось ты, Вов. Что мы пьём? Пару бутылочек на троих! Да это чистое баловство. Ну пивом слегка отполировали. Нет, не может быть с такого пустяка.
- Может, не может. Я думал он тебя убьёт. Ты поаккуратней с этой животиной.
- Да я не против. Нужно напоить и накормить зверя, мы гуманисты, но зачем его на стол сажать?
- Серёга, ты это мне? Погоди.
В дверь просунулся сияющий Роллинг. На руках, как дитя малое, он держал Друга (надо отдать должное тот свою роль понял в этой игре и сидел смирно, однако его слезящиеся глазёнки были начеку).
- Нашёл я его. Дружище, никто, никто больше тебя не тронет. Я этих уродов и близко к тебе не подпущу.
Дело вроде уладилось. Пора и честь знать.
- Ну, ребята, вас уже трое, я на завод.
Бочком в коридор и дёру дал. Вот у людей проблемы!
 К_14