СБОРИЩЕ.
Смеркалось. Зимний вечер грозился превратиться в ночь. Но звёзд на небе не было видно. Всё заволокло тучами, в Москве в этом году было не по-зимнему слякотно и туманно. Редкие прохожие, спешившие по своим делам, скользили и падали на мокром льду, и чертыхались.
Лишь за массивными стенами древнего монастыря в высоких палатах сияли электрические паникадила, бросая свой яркий синтетический свет. И сквозь туманную мглу пробивались маяком.
Но маяк был тоже синтетический, это был тот фальшивый маячок, который загнал на погибель и на рифы царскую яхту Российской империи. Белоснежная «Ливадия» раскололась пополам и затонула. Это было недавно. А теперь подобная участь готовилась уже самой державе.
Над длинным столом возвышался высокий седовласый мужчина с окладистой бородой и огромным носом с плюшкой. Обычно добродушный вид его в этот раз сменился на чрезвычайно озабоченный. Он выступал в роли радетеля и спасителя человечества. Было видно, что он пользовался особым авторитетом брадатой братии, собравшейся за столом. Все были не по этикету в чёрных рясах, как бы претендуя на неофициальность встречи и особую избранность. На столе было богато. Осетры, белорыбицы, водка и коньяки французские, кагоры всех сортов, икра чёрная, красная, дичь и прочая снедь в неописуемых количествах и совершенно не свойственная для голодного времени этой страшной зимы наполняла столы.
Народ голодал, шла война. Собирались последние силы для решительного рывка. Но всё это было там, за высокими стенами монастыря. Здесь же шёл праздник…
Поводом для сборища было католическое Рождество. Поэтому здесь присутствовал папский легат. Где-то на заднем плане маячил и пейсатый раввин. Зловеще поблёскивали погоны высшего генералитета царской армии. Представители государственной думы и правительства сидели за столом, жрали и пили. В ряду заговорщиков особое место занимал долговязый князь – родственник государя, который по-видимому руководил собранием.
Длинноносый поп продолжал свою речь.
- В эти трудные, решающие для родины дни, когда весь народ прилагает титанические усилия для того, чтобы выжить и не погибнуть, мы – высшее священство, весь клир – готовы поддержать водворение новых начал, основанных на свободе, равенстве и братстве, на этих трёх китах и основополагающих началах, на которых зиждется наше священное братство вольных каменщиков.
В зале одобрительно зашушукались, кто-то заёрзал ногами под столом.
- Правильно, правильно!!
- Я ещё не закончил, - сделал нетерпеливо упреждающий жест рукою выступающий. – Думаю, что выражу общее мнение всего Священного Синода и всей полноты русской православной церкви, если скажу, что Николай не может стать правителем такой огромной державы, какой станет Россия после войны! Весь мир окажется у его ног, он на самом деле намерен освободить Константинополь и возродить Византийскую империю под своим патронажем, а кем тогда станем мы? А вдруг он действительно победит и создаст мировую империю, станет патриархом – новым папой, а там и до догматов веры доберётся! – Шнобель перешёл на визг, ему сочувственно поддакивали папские легаты и пейсатые раввины.
- Дочек поставит европейскими королевами,- немку императрицей,- царевича императором Византийским, - теперь уже лаял, выплёвывая слова, Шнобель.
Теперь уже все переполошились, началась паника, поднялся гвалт, кто-то поперхнулся водкой, кого-то затёрли и чуть не затоптали, кто-то упал мордой в салат...
Подождавши, пока водворится порядок, Шнобель объявил наконец лозунг дня: - наша позиция неколебима. - Старый режим прогнил, царь у нас – пьяница и мягкотелый человек, подкаблучник, всем руководит его жена – немецкая шпионка. А ею руководит распутный мужик в косоворотке. Такое терпеть мы больше не в силах. И нужно положить этому конец.
Лязгнули шпоры. Раздался голос:
- Так оно и есть. И я под присягой могу это подтвердить! – рявкнул великий князь, вскакивая с места, и грохоча шашкой, украшенной рубинами. Его медалька болталась на кителе, как награда у породистого пса.
Было видно, что великий князь очень раздосадован и обижен на нынешнюю власть. Каждое слово и каждый жест его сочились ядом.
- Этот мальчишка – совершеннейший бездарь! Он ничего не смыслит в военных действиях! И неминуемо приведёт державу к краху и капитуляции – к потере всего. Всем руководит эта баба – немецкая шпионка! И её полоумный любовник. Мне известно, что именно по его совету, переданному через эту бабу,
Николашка снял меня с поста Верховного Главнокомандующего. Это Я-а, я-а всё сделал и подготовил для победы на фронтах! Я подготовил почву, выпестовал генералов, а теперь Он, – оН! – пожинает плоды моих трудов! И трубит о своей великой гениальности. Но эта камарилья всё равно плохо кончит. И чем быстрее мы их уберем от власти, тем лучше для всех нас. Вы знаете, что я не рвусь к царской власти и не страдаю манией величия, моё мнение вам известно. Отречение царя и регентство над больным цесаревичем. Царицу с Великими Княжнами – в монастырь, мужика – в кандалы и на каторгу!
Все одобрительно захлопали и засмеялись. Радостно подняли полные фужеры. Попы криво ухмылялись. И маслеными глазками посматривали на пробегавших мимо молодых мальчиков-послушников в облегающих подрясниках, служивших за столами официантами. Некоторые отцы не удерживались и слегка похлопывали подростков чуть пониже спины.
Все выпили и послышался нестройный говор.
- Давно пора навести в стране порядок, - говорил какой-то штатский своему соседу, по внешности напоминавшему пивную бочку, но имевшему на голове – тыкве не свойственную бочкам митру, одобрительно покачивавшуюся в такт словам своего визави.
- Господа, господа! – кричал рыжий всклокоченный господин в пенсне. – Предлагаю тост! За будущего регента! А в последующем, и царя нашего, великого князя Сосипатра Никандровича! Ура!
- Ура! – воскликнули все и вновь хлопнули по полной.
- Господа, господа, я очень тронут вашим доверием, - по видимости растрогавшись, великий князь как бы собирался с мыслями… - Безусловно, если я возглавлю династию, всё будет по- новому. Вам известна моя программа. Это свобода церкви, её неподконтрольность государству. Это назначение, или выборы патриарха… - тут вся поповская братия радостно заёрзала и засмеялась.
- В государственной жизни я поборник конституционной монархии, с приоритетом закона над властью, но допускаю и толковую республику, - на выбор народных избранников… - тут уже одобрительно заёрзали и засмеялись штатские члены государственной думы.
- Весь преданный нашему движению генералитет должен быть достойно награждён… - теперь уже «генералитет», перестав двигать в такт челюстям ушами и насторожившись, ловил каждое слово. – Да – да, и это не просто слова.Сейчас, в шаге от победы, мне представляется не только возможным, но и необходимым назначение наших генералов генерал-губернаторами оккупированных нашими доблестными войсками территорий. Причём наделить их чрезвычайными полномочиями с правами не только казнить-миловать на оккупированных территориях, но и взыскивать репарации. Фактически вы, господа, станете полноправными соправителями великой империи, - каждый в своём графстве, разумеется, с получением графского титула и пожизненного наследуемого владения. Можете не беспокоиться, владений будет более чем достаточно. Это Германия, господа…- тут крики – ура!- потрясли и слегка напугали поповскую и гражданскую часть аудитории и чуть не уронили люстру с канделябрами. – Но это не всё, господа! Франция, Австро-Венгрия, Великобритания, Турция, да что Турция,- весь мир будет у нас под ногами!
- Урррааааа!!!, - ещё громче завопили генеральские глотки. – Ура новому императору!- ( Канделябры наконец попадали.)
- Где это чёртово шампанское?
- Да уберите вы ваш хренов кагор!
Казалось, всё пришло в движение и оживилось. Челюсти задвигались ещё активнее, ножи и вилки застучали ещё громче. Всё смешалось, как в калейдоскопе, и покатилось куда- то под гору, как снежный ком. Да оно по сути и было тем страшным снежным комом, однажды покатившимся с горы и вовлёкшим за собою в падение великое множество народа, так что даже и звёзды небесные послетали со своего небосклона, - и, наконец, оставившего за собою заживо погребённою почти всю российскую державу. И многие участники этого заговора не избежали общей участи преданного ими народа русского.
Но это будет позже, значительно позже. А пока что шла разметка будущей власти и её делёжка.
Начинавший своё выступление высокий поп с мясистым носом вновь поднялся со своего места.
- Братия, попрошу минуту внимания…, да тише вы, - уже высоким голосом обратился он к сидящим за столом, уже изрядно наклюкавшимся «братиям». Зазвенел колокольчик.
- Итак, подведём итог нашего судьбоносного совета, - начал он. - Наведение порядка в нашем государстве и водворение новых начал неизбежно повлечёт некоторое смущение в нашем тёмном и, к сожалению, до сих пор не воспитанном народе. И этот вопрос мы берём на себя! Вы сами всё увидите… Затруднений не будет, ведь всякая власть от Бога!
- А особенно наша! – ввернул кто –то из сидевших за столом, и все радостно расхохотались.
- Во всяком случае, все верные чада нашей церкви выступят единодушно за новую власть, - резюмировал поп. – А кто посмеет ослушаться священноначалия, получит анафему! Хватит с нас цезарепапизма, всех этих выскочек, неучей зазнавшихся…
-Серафима он, видишь ли, прославил…, теперь тот его прославит!
- Чушь, анафема!
– Вишь, в патриархи он захотел!
– Да кто его пустит!
– Мы не допустим чужаков!
– Ещё и с раскольниками христосуется на пасху…
- Еретик! – Выпалил, словно выстрелил из пулемёта, обиженный чем-то на царя поп.
- Браво! – закричала галёрка, - браво! Бис!- И, радостно смеясь, хлопала в ладоши.
Тут поднялся со своего места маститый представитель государственной думы.
Как истинный государственный ум, он был, как сказал поэт, «дум высоких полн». Соответственно, был мастером всевозможных пакостей и интриг.
- Господа, пора от слов перейти к делу, - заявил он, и предложил свой план захвата власти.
План этот уже неоднократно обсуждался и ранее, но именно теперь, казалось, приобретал свою законченность и завершенность. Заманить Государя в ловушку и вынудить отречься от престола, это лишь полдела. А вот как связать этот дурацкий русский народ, всех этих дурацких «верноподданных», всё это дурачьё… И заставить их служить не своему царю-батюшке, а по сути чуждой им власти, власти иноплеменной и ненавистной, которая погонит это дурачьё на убой! Да ещё убедить их радоваться при этом, будто они незнамо как облагодетельствованы! Патриоты…
Всё это было бы невозможно в любом здравомыслящем обществе, но они уже схватили наживку, приняв извращённые догматы и постулаты религии иуды - гностицизма во всех его тонких проявлениях. Вот уже засланы растлители народного духа со своим учением непротивления злу насилием. Под видом священства проникают переодетые иудеи, масоны-извращенцы и маги…
Внедряется масонская библия, специально переработанная для народов-гоев, т.е. животных с человеческим лицом. В ней была скрыта сатанинская сущность служения сатане народа-богоборца. И вот уже весь обречённый на заклание народ-дурак читает псалтирь Давида. Царя-убийцы, блудника и прелюбодея, содомита, антихриста. И вместе с ним молится о том, чтобы «возрадовалась дщерь иерусалимская», чтобы «созиждились стены иерусалимские», льстиво обещаясь тогда возложить пред богом иудеев тельца…
-Какая насмешка! Ведь, пожалуй, и вымолят нам землю обетованную,- думал далее «государственный муж», - с которой изгнал нас Иегова! А ещё они поплачут и порыдают вместе с нами, непримиримо проклиная во псалмах все народы, окромя нас, на которых, само собой, призывается только благословение Божие! – Очевидно, за то, что мы так жестоко расправились с их Богом-Христом!
И вот уже пускают бедных иудеев в державу русскую, укрывая их, бедненьких, от гнева Божия и примеряя тем самым их проклятие на себя – это завшивленное вонючее рубище рабства, в древности наложенное на Хама...
И вот уже, попущением Божиим, русский народ получает рабство египетское в лице самозванных правителей!
Терпит поругание и оплевание, насилие и растление, терпит вырождение и убиение! И недоумевает, - за что такое наказание?
А ушастые и длинноносые попы им говорят: терпите, Бог терпел, и вам велел, ведь всякая власть от Бога!
Всё это видел и предчувствовал головастик из государственной думы, и поэтому жарко приветствовал братьев-масонов в рясах, и дружески им улыбался.
Улыбались и попы, поглаживая свои окладистые бороды и потряхивая толстенькими животиками. Пока что они довольны друг дружкой. Начинался молебен об успешном совершении государственного переворота с возношением долгоденственного и мирного жития властям и воинствам масонским на многая лета…
Многая лета, многая лета, мно-о-о-о-о-о-гая ле-е-э-э-та!- гремел нестройный и пьяный хор, но под конец запутался, заплутался в своих «о», и наконец сбился.
Толпа, не дослушав, рванула к выходу.
- Кажись, заканчивают,- с облегчением думали, сторонясь, чтобы их не затоптали, молодые послушники в приталенных подрясниках. Но всё ещё только начиналось…
ПОД ОТКОС.
Восемь лет было Цапачке, когда грянула революция. Где-то в далеком Петербурге свергали царя и вся семья словно замерла в оцепенении. После свержения царской власти попы почти во всех храмах зачитывали огласительные поучения. Русский народ призывали радоваться. Оказалось, что «старая, потерявшая доверие народа» власть наконец-то рухнула.
В послании Св. Синода ко всероссийской пастве от 9 марта 1917 года говорилось:
« Свершилась воля Божия…Все верные сыны родины должны проникнуться общим воодушевлением. Ради многих жертв, принесенных ради завоевания гражданской свободы, приложим все усилия к повиновению Временному Правительству, чтобы облегчить ему великое дело водворения новых начал государственной жизни и общим разумом вывести Россию на путь истинной свободы, счастья и славы.»
Народ призывали радоваться и присягать Временному правительству, презрев многочисленные благодеяния благочестивого Царского Семейства, их любовь и милость к своему народу и церкви, а также соборную клятву 1613 года, данную предками и подтвержденную тогда самими попами и всем русским людом.
Таким образом, через несколько дней после начала революции Российская церковь перестала быть монархической, запретив употребление таких слов , как «император», « царствующий» и т.д. Перестав быть монархической, церковь фактически стала республиканской, т.е. народоправческой или, в переводе на греческий язык, – Лаодикийской. А по-русски говоря, клятвопреступной, и ввергнувшей всю свою паству в страшный грех клятвопреступления.
- Теперь мы освободились от векового рабства,- вещал пьяненький попенок.- Теперь, братия, свобода, равенство и братство у нас будет! Старый режим потерял доверие народа, и свергнут, мы теперь новый построим! Кто был никем, тот станет всем!
Слушая всю эту ересь, отец Фелицаты тогда впервые по- настоящему обрадовался и возблагодарил Бога, давшего ему силы отказаться от священного сана. В который раз он задумчиво перечитывал вслух третью главу Откровения Иоанна Богослова – Апокалипсиса…
«… И Ангелу Лаодикийской Церкви напиши: так говорит Аминь, свидетель верный и истинный, начало создания Божия: знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то изблюю тебя из уст Моих…»
- Как же так? – думал вслух Владимир Иванович, - Как это может произойти? Церковь-то чуть не главное, что у нас есть.
Дети, слушая горестные слова отца, тоже задумывались, как бы спрашивая друг друга: а что же будет дальше?
«… Ибо ты говоришь: « я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг.» - Так вот, значит, почему это все? – думал Владимир Иванович. - Значит, теперь мы увидим свою нищету и наготу! Но ведь мы просто жили, трудились, не жировали…
Он с сожалением посмотрел на детишек.
«… Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться, и чтобы не видна была срамота наготы твоей, и глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть.»
- А ведь я виноват, да-да, что же я наделал?! – Владимир Иванович схватился за голову и застонал.
Он только один и знал, почему так больно и горестно на душе.
... Между тем, всероссийский шабаш продолжался. По оценкам Русских историков революционно – демократическая политическая позиция подавляющего числа российских архиереев в период революции послужила главным фактором, решившим судьбу монархии. Призыв иерархов РПЦ к преступлению клятвы 1613 года, данной русским народом на верность Дому Романовых «до скончания века», и призыв к признанию Временного Правительства истинной властью, а также положительная оценка факта свержения династии Романовых и «канонические» прещения в отношении священнослужителей, имевших монархические убеждения, прозвучали приговором для русского царя, всей его семьи, а в конечном счете – для всего русского народа.
С одной стороны, любое монархическое движение лишилось идеологической и молитвенной поддержки церкви. С другой стороны, свержению самодержавия предавался «законный» характер.
Священноначалие РПЦ стремилось поддержать Временное Правительство идеологически и экономически, опасаясь возврата прежнего монархического образа правления. В первом « поучении с церковного амвона» царское правительство, упоминаемое как « негодные люди», обвинялось в провокации кризиса в стране, в упадке всех государственных дел, в срыве снабжения армии боеприпасами и продовольствием, в передаче планов военных действий немцам.
Свержение монархии объявлялось закономерным и произошедшим по Божественной санкции.
«Старое правительство довело Россию до края гибели… Народ восстал за правду, за Россию, свергнул старую власть, которую Бог через народ покарал за все ее тяжкие и великие грехи».
Новую власть объявили избранной народом – «тем самым народом, который завоевал себе свободу и свергнул поработителей этой свободы.»
Читая и слушая все эти новости, Владимир Иванович мучительно размышлял:
- Какой же это народ завоевал себе свободу и власть в России? Ведь русский народ и так имел свою, установленную Богом, самодержавную власть своего природного русского царя и свою, - освященную Богом и дарованную русским царем, свободу?
Пожалуй, единственным ущемленным в царской России народом были евреи. Лишь их племя Государь пытался как - то сдержать от массового исхода во власть. Вот они - то и возглавили Временное правительство, все эти Троцкие, Керенские, вся эта сволочь, и ни одного русского человека!
-Так что же, все эти сыны диавола, как их назвал и Господь наш, Иисус Христос,- все они и есть теперь наша власть, которой мы теперь должны повиноваться? Обо всем этом хорошо знают все епископы, и все равно призывают им, жидам, присягать вместо Помазанника Божия! А, может, они и сами- жиды?
Такие тяжелые мысли преследовали Владимира Ивановича, и он не находил на них ответа. Теперь события развивались с молниеносной быстротой. Манифест об отречении Государя, приход Временного правительства, свержение Временного правительства…
- А что же я-то? Ведь я прятал революционера в подвале своего дома от царской охранки? – снова обожгло его сердце воспоминание.- И кого? Самого Калинина!
А теперь вот, вместо веры в Пресвятую Троицу: Ленин, Маркс и Энгельс. Три зловещих карлика. Три пигмея. Три злодея. И во всех троих один – сатана.
Большевики, жаждущие власти и денег, - те, которые захотели стать больше всех.
Словно гром с небес, прозвучали в памяти Владимира Ивановича слова соборной клятвы русского народа, которую он знал наизусть и еще малышом повторял в церковно-приходской школе:
« А кто похочет, помимо Государя Царя и Великого Князя Михайла Федоровича, всея России Самодержца, и Его детей, которых Им, Государем, впредь Бог даст, искати и хотети иного Государя из каких людей ни буди, или какое лихо похочет учинити, - и нам, боярам, и окольничим, и дворянам, и приказным людям, на того изменника стояти всею землею за один.
А кто убо и не похощет послушати сего Соборного Уложения, его же Бог благоизволи, и начнет глаголати ино и молву в людех чинити, и таковый, аще от священных чину, и от бояр царских сигклит и воинских, или ин кто от простых людей и в каком чину ни буди, по священным правилом святых Апостол, и Вселенских седми Соборов святых отец и Поместных, и по Соборному Уложению всего Освященного Собора, чину своего извержен будет, и от Церкви Божией отлучен, и святых Христовых Таин приобщения, яко раскольник Церкви Божия и всего Православного Хрестьянства мятежник, и разоритель Закону Божию, а по царским законом месть восприимет, и нашего смирения и всего священного Собора не буди на нем благословения отныне и до века.
Да будет твердо и неразрушимо в будущая лета, в роды и роды, и не прейдет ни единая черта от написанных в ней.»
А ещё там говорилось и об отлучении от Святыя Троицы таковых, дерзнувших бунтовать супротив помазанника Божия.
- Что же они, эти нехристи, натворили? – Задавали себе вопрос православные миряне, и не находили ответа.
Не могли они понять, как такое могло произойти, чтобы одномоментно вся Русская Православная Церковь ухнула в отлучение от Святыя Троицы, да ещё и со всею своею всероссийскою паствою!
- Да минует нас чаша сия, - истово перекрестился на образа Владимир Иванович. В груди было холодно, душа замерла в ужасе…
… Но чаша сия не миновала его семейства. Усадьба его была разграблена. Дети погибли в Великую Отечественную. Цапачка вышла замуж за летчика, но того посадили и расстреляли в 37 году. Офицеры части в Даурии, где он служил, вступились за него, принеся в первый отдел письмо. Мелкий прыщавый особист, нервно поправив очочки а-ля берия на носу, заявил: «Нам плохие и не нужны.» Цапачке было предложено в 24 часа уехать из гарнизона. И она стремительно полетела под откос жизни, докатившись, наконец, до Стукинского барака.
ВРЕМЯ ПРИШЛО.
Всему свой час под солнцем. И сейчас пришло время согреть мир любовью и милостью. Где-то там далеко боль веков, скомканные кровавыми руками священные хоругви. Этими же руками ослепленная Русь.
Они вырвали твои ясные очи, Родина моя! Они истерзали тебя законом, убивающим безнаказанно твоих детей. Они – палачи твоего народа, тайные и явные.
Куда ты идешь, ослепленная и поруганная Русь? Ведь из твоей груди вырезали сердце… Сердце твое – держава. Трубит труба планеты, последняя труба. Чуткие души твоих детей слышат это последнее глашение. Если ты погибнешь, - погибнет земля. И не спасутся те, кто загнал тебя на край бездны. Потому что над всем мирозданием властвует Бог. И Он отомстит за тебя.
Убить Истину невозможно!
Они думали, что убили Бога, – и просчитались: воскресением всех народов стало Воскресение Христово!
Они думали, что, убив Царя Русского, уничтожат Державу, – и удивились: живо тело обезглавленное, жив русский народ!
Забыл враг про корни, питающие ствол.
Забыл про Истину, хранителями Которой были и остались чада Божии!
Держава – в сердце народа, в его душе, и не вытравить этого никому.
Ни коммунистам, железной рукой загонявшим русский народ в «коммунистическое счастье». Ни демократам, когтистой лапой смерти опять же загонявшим этот же русский народ на кладбище. Ни, наконец, наглым и полоумным попам, предавшим помазанника Божия и весь народ русский этим самым «властям и воинствам ея», и «благословившим» весь русский народ на мученичество!
Забыли они все, что народ Божий в деснице Царицы Небесной, - в Её руках! Умученный же Государь наш Николай Александрович Романов и поныне правит своими подданными и оказывает нам помощь свою с небес. И зрит на землю родную и на веру нашу.
Навязанные врагами отечества лозунги свободы, равенства и братства, плотно засевшие в размягчённом мозгу обывателя, пора бы заменить на Веру, Верность и Единство:
Веру в Пресвятую Троицу, Верность Государю Николаю Александровичу, и возвращение русского национального единства откроют путь спасения, пробудят уснувшие волю и разум и разорвут расставленные силки: свободу в грабежах и убийствах русского народа, равенство при делёжке награбленного и братство вольных каменщиков, ограждающее их от наказания. Это и есть каббалистические заклятия, растлившие русский народ и приведшие его на путь погибели.
В свою очередь, Православие, Самодержавие и Народность, как новые лозунги дня вчерашнего, неплохо бы расшифровать:
Извращённое гностиками православие как идеология, поддерживающая эту пирамиду, парализующая волю и разум русского народа, а фактически, на сегодняшний день - талмудическое учение.
Самодержавие как абсолютная власть антихриста, активно поддерживающая интересы национальных меньшинств и агрессивно подавляющая и уничтожающая коренное народонаселение.
И народность как превалирование корпоративных интересов национальных меньшинств, причём проживающих на чужой территории, - над коренными титульными нациями.
( Избранные главы из романа "Там, где всё в цветах.)