Притча.
Я появилась на свет в маленьком уездном городке на примонастырском свечном заводе, однако рождением это назвать нельзя. После формовки моё стройное длинное тело томно отражая свет цеховых светильников идеально гладкими боками, стремительно двигалось по транспортёрной ленте. Чьи-то нежные пальцы подхватили меня и уложили в коробку к моим сородичам. Ещё несколько секунд и младшие сестрёнки затмили своими телами белый свет. Спустя полминуты коробка закрылась и мы погрузились в кромешный мрак. Что было с нами дальше, точно сказать никто не сможет, но, то подкидывало, то трясло, опять подкидывало. Прямо скажу – ощущения не из приятных. Согласитесь, ведь это очень страшно, когда подкидывают. А если не поймают? Коробка могла упасть, раскрыться, кто-нибудь из нас точно погиб, или остался калекой навеки, остальные разлетелись в разные стороны и не факт, что всех нашли. Нам повезло, что-то трясущееся и гудящее переместило нас в пространстве и оставило в покое. Мы успокоились и мирно заснули. Каждая из нас видела сон о прекрасном пробуждении и полной радости яркой жизни.
«Интересно, какая она, жизнь? Как она выглядит? Сколько длится?» - спрашивала я сама себя. Мне не хотелось безропотно лежать, но возможности вырваться на свободу явно не было.
Так прошло несколько недель. И вдруг, опять что-то трясущееся и гудящее переместило нас в пространстве.
- Эти коробки в монастырь, эти в церковь Николы, а эти двенадцать во дворец. И смотрите, поаккуратнее, олухи! – говорил кто-то басовито и важно.
«Любопытно, а куда попадём мы?» - озадачилась я. «Хорошо бы в монастырь, или в церковь. Я там пользу принесла, святого какого освещала, а может и к Самому Господу Богу поставили… Интересно, а откуда я это знаю?» - этот вопрос поставил меня в тупик. «А-а-а. Как же я раньше не догадалась! Это же наследственность у меня такая» - возрадовалась я своему открытию. «И всё же, я никогда не была в церкви, но всё моё существо рвётся туда. Как минимум, это обескураживает.»
Кто-то поднял нашу коробку и бережно положил куда-то. Судя по шороху, мы были не единственные счастливицы. Что-то зарокотало, завибрировало и раскачивая повезло в неведомую сторону.
- Свечи привезли? – спросил чей-то молодой голос.
- Да. Посмотрите в накладной, это ваш адрес? – проворчал кто-то.
- Совершенно верно. Это к нам.
- Вот только не пойму, зачем вам столько свечей, когда есть электричество? – вопрошал ворчун.
- А у нас бал. Причём, бал непростой, а в традициях ушедшей эпохи, с платьями и фраками, причёсками и веерами, музыкой времён Баха, Моцарта, Штрауса и свечами в канделябрах и подсвечниках, - ответил молодой голос.
- Совсем очумели. Уже не знают, на что свои деньги тратить. Нет, чтобы обездоленным помочь, - очень тихо произнёс ворчун, неся коробки с нами, видимо во дворец.
- Нести в зал? – уже громко спросил ворчун.
- Несите в подвал, - ответил молодой.
Что есть подвал, мы не понимали, но настроение было приподнятое, значит, свою жизнь проведём во дворце.
Всё стихло. Мы смиренно лежали и ждали своего часа. Ждали с трепетом. Шли мучительные часы ожидания. Вероятно, наступила ночь. И вдруг, послышалось шебуршание и попискивание, да такое противное, что сердце замерло. Эти мерзкие звуки усиливались и разразились кошмарным хрустом. Мыши! Они набросились на наши коробки и безжалостно прогрызая картон добрались до моих сестёр. Я же лежала в самом центре коробки и с ужасом понимала, что эти мерзкие твари сначала съедят моих родственников и рано или поздно доберутся до меня. Как мучительно ожидание неминуемой гибели, когда понимаешь, что ещё и жить не начала, не видела мир и полюбить никого не успела. Мне хотелось превратиться в хищного змея, украдкой выползти из коробки и уничтожить этих наглых мышей, но я была обычной свечкой и безропотно ждала своего часа. О, чудо! С грохотом отворилась дверь и зажёгся свет. Я увидела его сквозь изуродованные тела сестёр. Мыши с диким визгом ретировались.
- Ах, паразиты! – заругался кто-то грубым голосом. – Мерзкие твари! – ругался он. – Вас же травили! Откуда вы снова здесь? – возмущался грубый голос. – Надо свечи отнести в зал, пока их не сожрали, - логично завершил он.
Таким образом мы оказались в главном зале. Любопытство раздирало. Хотелось хоть глазком увидеть его, но всему своё время и мы, пережившие столько волнений и скорбей по сёстрам, уснули.
Проснулись мы от громких голосов. Как я поняла позже, это были рабочие, приглашённые для украшения зала, создания исторической обстановки и окончательной уборки. Они вскрыли наши коробки, сразу выкинули в мусорный мешок изуродованных мышами сестёр, а нас принялись расставлять по канделябрам и подсвечникам. Не знаю, как всем, но мне было очень больно, когда натруженные руки, разогревая мою нижнюю часть пламенем зажигалки, втыкали в подсвечник. Вскоре я окрепла, боль пропала и моему взору открылась вся красота зала. Полированный паркет из ценных пород дерева, уложенный в красивые узоры отражал солнечный свет, падающий сквозь высокие окна, украшенные белоснежными полупрозрачными шторами с симпатичной бахромой. У противоположной стены выстроились коренастые стулья с резными ножками и золотистой обивкой. С бело-голубого потолка с лепниной свисали огромные хрустальные люстры. В них не было никого из нас. Наши места надёжно заняли кровные враги – электрические лампочки каплеобразной и витиеватой формы. Не хочу о них более говорить! А там что? В дальнем конце зала, опираясь на массивные колонны, покоился балкон, заставленный пюпитрами и стульями для музыкантов. Возле некоторых красовались виолончели, арфы, ослепительно наполированные духовые инструменты, а в правом углу виднелись пузатые литавры и барабаны. Рабочие завершили все приготовления и покинули зал. И снова воцарилась тишина, но на сей раз она была какой-то торжественной и волнительной. День подходил к концу. Закат розовым светом печально озарял стены. Неожиданно пришло осознание, что эти лучи, скорее всего, последние в нашей жизни и никогда не суждено нам будет увидеть солнца. Унынье как аромат дурманящего растения распространилось по всему залу.
«Торжество печали – такое чувство свойственно предрождественскому состоянию» - успокаивала я себя. В этот момент вспыхнули ярким светом хрустальные люстры, открылись двери и в зал вошли несколько человек в лакейской одежде. У каждого из них были зажженные факелы на длинных ручках. Лакеи молча распределились по всему периметру и заняли места возле подсвечников и канделябров. На балконе заскрежетали стульями музыканты. С нарастающим звуком зал наполнился какофонией – оркестр проверял настройку инструментов, повторял сложные моменты, разыгрывался. Настроение мгновенно поменялось. С появлением на балконе дяденьки в белом фраке и палочкой в руке снова воцарилась тишина.
Как же волнительно ожидание! Вот он, лакей, стоит рядом с зажжённым факелом. Я уже чувствую его тепло.
Послышалась человеческая речь. Разобрать что-то было очень сложно, так как говорило сразу много людей. И вдруг распахнулись высоченные белые двери и в зал хлынул поток разноцветных платьев, причудливых причёсок, белых и чёрных фраков. Дирижёр взмахнул палочкой и мощным гармоничным звуком ударил марш. Лакеи повернулись и как по команде принялись зажигать свечи. Наконец и до меня дошла очередь. Мой скособоченный фитилёк неохотно потрескивая воспламенился. Раздались громкие аплодисменты.
«Ура! Они предназначались нам и мне в том числе. Какое же это счастье, ожить. Нет! Родиться под эти аплодисменты!» - говорила я сама себе. Мой фитилёк выпрямился и пылал страстно и ярко. Чувства неописуемой радости охватило мою душу. Первая капелька расплавленного воска покатилась по моему телу и замерла, остыв на полпути к основанию. Я посмотрела на сестёр. Они тоже сияли радостью, даря её людям. «Как же приятно быть не только полезной, но и поднимать настроение окружающим» - почти пела я. Марш закончился. Под балконом распахнулись двери и в зал вошла группа людей в красивых одеждах.
- Дамы и господа, судари и сударыни! Я рад приветствовать вас на этом удивительном балу. Нас ждёт путешествие во времени и поможет нам в этом музыка. Но мы не хотим возвращать вас в век нынешний. Давайте задержимся в безвозвратно ушедшей эпохе и прочувствуем её всем сердцем. На наш бал приглашены профессиональные артисты из академического театра оперы и балета. Они помогут тем, кто ещё только приобщается к высокому и вечному. На этом, позвольте мне закончить свою речь и пожелать вам незабываемых впечатлений. По окончании бала вас ждёт фуршет в соседнем зале. Маэстро, давайте поднимем настроение заводной полькой! – обратился, по всей вероятности, гостеприимный хозяин к собравшимся в зале. И снова раздались аплодисменты, которые очень скоро прервала и в самом деле весёлая и заводная полька. Как это красиво! Пары закружились в звуках танца чёткими и красивыми движениями. Глаза горели, музыка лилась, шуршали накрахмаленные платья, а мы светили ярко и самоотверженно. Я пыталась поймать себя на мысли, что будто в какой-то неведомой мне жизни я хотела попасть в церковь. Интересно, а что такое церковь? Зачем я там нужна?...
«Ой!» - вырвалось у меня, когда одна пара страстно увлекшись танцем, так стремительно и близко прошла, что чуть не загасила моё пламя. Я очень разволновалась и осмотрела себя. Со всех сторон были потёки застывшего воска. Только сейчас я заметила, что не только мои сёстры понесли потери в своей красоте и росте, но и я заметно уменьшилась.
Полька сменилась менуэтом, потом мазуркой, вальсом и снова полькой. Я же в прямом смысле светилась от радости. Разве можно желать иной жизни, как провести её на балу в веселье и музыке.
Вдруг одной из барышень стало дурно. Её усадили на стул.
- Откройте окна! – крикнул кто-то.
И их открыли! Теперь мы все боролись за свою жизнь. Образовавшийся сквозняк трепал наши пламени. Оказалось, что мой подсвечник находился не в самом удачном для меня и моих сестёр месте. Одна за одной мы прощались с жизнью, испуская тонкую струйку дыма. Наконец, мои силы оставили меня. Даже воск на моей голове начал остывать и застывать, но фитиль, лишившись пламени продолжал тлеть. Чем сильнее дул сквозняк, тем ярче он светился, оставляя надежду на воскрешение.
Барышню вывели из зала под руки. Минутная пауза и вот уже зал наполнился радостным вальсом.
- Закройте окна! Уже проветрилось. Не простудите наших дам! – крикнул кто-то.
Ставни захлопнулись. Это был конец. Я умерла. Мой тлеющий фитиль окончательно потух. С негодованием я смотрела на электрические лампочки в люстрах, которым был нипочем этот сквозняк.
«Подождите, рано радуетесь! И вам замену люди придумают!» - злилась я в отчаяние, что жизнь оказалась такой короткой. Но что это? К нам подбежал лакей и быстро зажёг нас снова.
«Вот это неожиданная радость! Я же верила в воскрешение! Как же это назвать? Ну, то, в каком состоянии я прибывала? Точно! Я была в коме. Омерзительное состояние! Врагу не пожелаешь! Да, вот такие мысли в моей голове! Кстати, я там что-то про лампочки злилась. Интересно что? Но если я запомнила хотя бы сам факт моей ненависти, значит, сознание не отключалось. Очень интересно! Я умерла, но продолжала жить? Ничего не понимаю. Нет, не хочу я сейчас об этом думать! Надо радоваться жизни здесь и сейчас.»
Бал был в полном разгаре. За окнами чернела ночь. Увлекшись круговоротом танцующих пар, я забылась, а может и сама утомилась от стольких переживаний. В какой-то момент мне даже показалось, что я задремала. Пламя ровно и мерно горело. Очнулась от того, что начала коптить. «Ай-яй-яй! Как нехорошо! В таком зале, на балу и так себя вести!» - поругала я сама себя и опрокинула макушку фитиля. Мельком глянула на сестёр и застыла в ужасе. Какие же они стали омерзительные. Маленькие, толстые, оплывшие и морщинистые. Я посмотрела на себя и… «Какой позор! Я такая же как все! А ведь огонь горит как в молодости! Поразительно, как хочется жить! Только сейчас пришло понимание, что есть жизнь. Как она коротка и полна опасностей. Моя голова - как чаша полна слёз и я не в силах их удерживать. Они рвутся наружу. О, Боже! Кажется, я пролила их на чьё-то платье!»
Барышня с испорченным платьем подошла к лакею и что-то сказала ему. Он удалился и скоро вернулся с колпачком на длинной ручке, поднёс его ко мне. Это было последнее, что я видела в своей жизни. Тонкая струйка дыма вырвалась из-под колпака, быстро растворяясь в воздухе унесла мою душу ввысь. Оттуда я могла наблюдать, как моё оплывшее тело-огарок лакей небрежно выдернул из подсвечника и бросил в коробку на полу. Слабый сквозняк вытянул меня через приоткрытую форточку в морозную ночную зиму. Было невыносимо холодно и страшно темно, но мне уже было всё равно.